Зов Халидона

Роберт Ладлэм
Зов Халидона

      Мардж и Дону Уайлд
      Надеюсь, полет на острова пройдет удачно. Советую обратить внимание на хлебное дерево и гибискус; но, ради Бога, не оставайтесь подолгу на солнце. И следите за речью — телефоны прослушиваются!
      С наилучшими пожеланиями...

Часть первая
Порт-Антонио — Лондон

Глава 1

       Порт-Антонио, Ямайка
      Белоснежная стена брызг разбившейся о коралловый риф волны зависла над темно-голубыми водами Карибского моря. Через мгновение она рухнула вперед, накрыв испещренную трещинами и расщелинами поверхность рифа, и снова стала водой, слившись с родившим ее океаном.
      Тимоти Дарелл шел по дальнему краю гигантского, причудливой формы бассейна, вписанного в коралловый риф, и наблюдал усиливающееся единоборство воды и камня. На этом уединенном участке северного побережья Ямайки человек постарался сохранить гармонию природы. Курортный комплекс «Трезубец» располагался на коралловом плато, с трех сторон окруженном зубчатыми рифами. Единственная дорога соединяла его с остальными транспортными артериями острова. Форма каждой виллы, фасадом обращенной к морю, копировала в миниатюре окружающий ландшафт. Виллы были совершенно изолированы одна от другой, а весь комплекс полностью обособлен от прилегающей территории Порт-Антонио.
      Дарелл, управляющий «Трезубцем», был молодым англичанином, выпускником лондонского колледжа гостиничного управления. Его многочисленные рекомендации свидетельствовали о редком для двадцатипятилетнего человека опыте и мастерстве. Да, Дарелл был первоклассным специалистом — он сам это знал, и владельцы «Трезубца» не отрицали этого. Помимо всего прочего, его отличало удивительное чутье на непредвиденные ситуации, что в сочетании с качественным ведением текущих дел и составляло суть превосходного управления.
      Сейчас он чувствовал, что наступает именно такая ситуация. И это его тревожило.
      То, что происходило, не поддавалось никакому логическому объяснению. По крайней мере, было почти невероятным.
      Просто абсурдным.
      — Мистер Дарелл!
      Он обернулся. Его темнокожая секретарша, цвет и черты лица которой напоминали о вековом присутствии Британской империи в Африке, поднималась к нему с запиской в руке.
      — Слушаю вас.
      — Рейс шестнадцать «Люфтганзы» из Мюнхена опаздывает с прибытием в Монтего.
      — Вы имеете в виду Кеплера?
      — Да. Он не успеет на пересадку.
      — Лучше бы ему лететь через Кингстон...
      — Но он этого не сделал, — произнесла девушка с той же ноткой неодобрения, что и Дарелл, но не так резко. — Очевидно, ему не хочется ночевать в Монтего, поэтому он и послал радиограмму-с просьбой заказать для него чартерный рейс...
      — За три часа до приземления? Пускай немцы заказывают! В конце концов, это их самолет опаздывает.
      — Они пытались. Но в Мо-Бей ничего нет.
      — Разумеется... Я попрошу Хэнли. Он вернется из Кингстона с семейством Уорфилд в пять часов.
      — Он может не согласиться...
      — Согласится! У нас нет выхода. Надеюсь, не вся неделя окажется такой же.
      — Вы чем-то обеспокоены?
      Дарелл повернулся лицом к перилам, отделявшим помост от коралловых пиков и плато, и закурил, прикрывая пламя зажигалки от порывов теплого бриза.
      — Я чувствую, что здесь что-то не так. Не уверен, что мне удастся объяснить, но дело вот в чем. — Он смотрел на девушку, но мыслями был далеко. — Первые заявки на эту неделю начали поступать год назад. И меньше чем через месяц все виллы оказались забронированы... но только на эту неделю.
      — "Трезубец" — популярный курорт. Что в этом необычного?
      — Вы не поняли. Вот уже одиннадцать месяцев все заказы остаются в силе. Никаких изменений, ни малейшего переноса сроков. Ни на один день!
      — Тем меньше проблем для вас. Думаю, вас это должно радовать.
      — Ну как же! Мягко говоря, это не поддается никакой логике. У нас двадцать вилл. В основном к нам приезжают семейные пары, значит — примерно сорок человек. Все они — чьи-то отцы, матери, тетки, дяди, двоюродные братья, сестры... За год ничто не нарушило их планов. Не умер никто из глав семейств — а ведь наши цены рассчитаны не на молодоженов. Никакого неудачного стечения обстоятельств, ни элементарной срочной деловой встречи, ни кори или свинки, ни свадеб или похорон, ни обострения хронической болезни — ничего! А ведь это не церемония коронации Ее Величества, а всего лишь недельный отдых на Ямайке!
      Девушка рассмеялась.
      — Вы преувеличиваете, мистер Дарелл. А все потому, что предусмотренная вами замечательная система страховки отказов от брони не используется.
      — И обратите внимание, как они все прибывают, — продолжил молодой управляющий. — Ведь только у этого Кеплера возникла какая-то проблема, и как он ее решает? Радиограммой с борта самолета над Атлантикой. Согласитесь, это уж слишком... А другие? Никто не заказывает машину встретить их в аэропорту, не просит подтвердить стыковку с внутренними рейсами, не требует организовать доставку багажа. Ничего. Они просто будут здесь, вот и все.
      — За исключением Уорфилдов. Капитан Хэнли полетел за ними в Кингстон.
      — Но мы-то об этом не знали. Хэнли думал, что нам это известно, и зря. Из Лондона поступило конфиденциальное распоряжение. Он решил, что мы подкинули ему работенку, но мы к этому не имеем никакого отношения. По крайней мере, я.
      — И никто из наших, это точно... — Девушка на секунду умолкла. — Но они же... со всего света...
      — Да, и почти в равной пропорции. Штаты, Англия, Франция, Германия и... Гаити.
      — Так в чем же дело, как вы думаете? — произнесла она, проникнувшись озабоченностью управляющего.
      — У меня странное ощущение, что все наши гости этой недели знакомы между собой. Но они не хотят, чтобы мы об этом знали.

* * *

       Лондон, Англия
      Высокий светловолосый американец в расстегнутом плаще свободного покроя вышел из отеля «Савой». Остановившись на мгновение, он поднял глаза к небу, квадратик которого виднелся в обрамлении высоких зданий. Это было вполне естественно — посмотреть на небо, оказавшись вне помещения. Привычка.
      Он огляделся, но отметил для себя только одно: холодно.
      Любой геолог, зарабатывающий на жизнь составлением геофизических обзоров для правительства, компаний и научных организаций, знает важность фактора погоды — именно она определяет возможность продолжения исследований или их приостановку.
      Над его ясными, серыми, глубоко посаженными глазами выделялись широкие брови, более темные, чем русые волосы, то и дело спадавшие на лоб. Цвет лица, не обожженного, но задубевшего на солнце, подсказывал, что он много времени проводит на открытом воздухе. Морщинки вокруг глаз говорили скорее о характере деятельности, чем о возрасте: это было лицо человека, привыкшего противостоять любым капризам погоды. Высокие скулы, крупный рот, неожиданно мягкие очертания подбородка создавали впечатление какой-то расслабленности, контрастирующей с жестким взглядом профессионала.
      Эта расслабленность была особого рода. Не слабость, а скорее любопытство, свойственное человеку, испытавшему многое в своей жизни, но не успокоившемуся на этом.
      События... Происшествия... Сколько их уже за плечами.
      Завершив беглый осмотр, он улыбкой приветствовал швейцара, обратившегося к нему:
      — Вам не нужно такси, мистер Маколиф?
      Он покачал головой.
      — Нет, Джек, спасибо. Я пройдусь пешком.
      — Немного прохладно, сэр.
      — Освежает. Мне всего-то пару кварталов.
      Швейцар прикоснулся к фуражке кончиками пальцев и переключил свое внимание на подъезжающий «ягуар-седан». Александр Маколиф пошел вниз по Савой-Корт, мимо театра и офиса компании «Америкэн экспресс» по направлению к Стрэнду. Он пересек улицу и слился с людским потоком, текущим на север к мосту Ватерлоо. Застегнув плащ, он поднял воротник, укрываясь от зябкого лондонского февраля.
      Было почти час дня. У моста Ватерлоо ему надо быть ровно в час. Есть несколько минут в запасе.
      Он согласился встретиться с представителем компании «Данстон» в таком месте, но в разговоре постарался дать понять, что недоволен этим. Он был готов заказать такси, взять напрокат машину, нанять лимузин с шофером... если бы это было необходимо; но если «Данстон» посылает за ним автомобиль, почему бы не прислать его прямо к «Савою»? Не то чтобы он возражал против прогулки — просто он терпеть не мог встречаться с людьми в автомобилях на улицах с интенсивным движением. Это ему казалось чертовски неудобным.
      Представитель «Данстона» кратко объяснил, что господин Джулиан Уорфилд настаивает, чтобы встреча произошла именно таким образом.
      Автомобиль он узнал незамедлительно. Такой мог принадлежать только компании «Данстон» или господину Уорфилду лично. «Роллс-ройс» модели «сент-джеймс» ручной сборки, во всем блеске своего черного отполированного корпуса, величественным мастодонтом рассекал пространство, заполненное малолитражными «остинами», «эм-джи» и прочей мелочью. Он ждал на краю тротуара, в десяти футах от пешеходного перехода к мосту Ватерлоо. Он не пытался жестом или как-либо иначе дать о себе знать медленно приближавшемуся «роллс-ройсу». Автомобиль остановился так, что задняя дверца салона с опущенным стеклом оказалось прямо перед ним.
      — Мистер Маколиф? — спросил озабоченный молодящийся мужчина, выглядывая в окно.
      — Мистер Уорфилд? — в свою очередь поинтересовался Алекс, заранее зная, что ответит этот вышколенный сорокалетний служащий компании.
      — Бог мой, конечно же, нет! Меня зовут Престон. Садитесь же: я думаю, мы задерживаем движение.
      — Это точно. — Алекс сел на место подвинувшегося Престона. Англичанин протянул руку.
      — Весьма рад. Это я разговаривал с вами по телефону.
      — Очень приятно... мистер Престон.
      — Позвольте принести извинения за неудобства, причиненные вам таким способом встречи. У старины Джулиана свои причуды, должен вам сообщить.
      Алекс подумал, что он недооценил сотрудника «Данстона».
      — Странновато, не более того. Если цель всего этого простое соблюдение предосторожности — хотя я не понимаю, зачем это нужно, то машину он выбрал весьма неподходящую.
      Престон рассмеялся.
      — Совершенно справедливо. Однако в течение ряда лет я уяснил для себя, что Уорфилд, как Господь Бог, идет одному ему известным путем, который в конечном итоге оказывается весьма логичным. Так что с ним все в порядке. Вы знаете, что приглашены на обед?
      — Отлично. А куда?
      — Белгрейв-сквер.
      — В таком случае мы не туда едем.
      — Джулиан и Бог — у них своя логика, старина. «Роллс-ройс», миновав мост, направился на юг, к Кату, затем повернул налево к Блэкфрайерз-роуд, еще раз налево по мосту Блэкфрайерз, а после этого взял курс на север, в Холборн. Маршрут действительно выглядел странно.
      Спустя десять минут автомобиль въехал на небольшую площадку перед белокаменным особняком с бронзовой табличкой «Шафтсбери-армз»,прикрепленной справа от двойной стеклянной двери. Швейцар распахнул дверцу машины и с почтением произнес:
      — С прибытием, мистер Престон.
      — Добрый день, Ральф.
      Маколиф последовал за Престоном внутрь здания. В хорошо обставленный холл выходили двери трех лифтов.
      — Этот дом принадлежит Уорфилду? — спросил он скорее из вежливости, чем из любопытства.
      — Нет. Этот дом принадлежит мне. Но обедать я с вами не останусь. Впрочем, я абсолютно доверяю повару. О вас хорошо позаботятся.
      — Теперь я совсем ничего не понимаю. «Джулиан и Бог»...
      Выходя из лифта, Престон таинственно улыбался. Престон пригласил Маколифа в элегантно и со вкусом меблированную гостиную. Джулиан Уорфилд разговаривал по телефону. Старик стоял у антикварного столика перед большим окном, выходящим на Белгрейв-сквер. Высота окна, обрамленного длинными белыми шторами, еще больше подчеркивала малый рост Уорфилда. Он действительно коротышка, подумал Алекс, отвечая улыбкой и наклоном головы на приветственный жест Уорфилда.
      — В таком случае направьте Макинтошу обобщенные данные, — произнес Уорфилд тоном, не допускающим возражений. — Уверен, что он не согласится. Вот и утрясите это между собой. До свидания.
      Старикашка положил трубку и взглянул на Алекса.
      — Мистер Маколиф, если не ошибаюсь? — кашлянув, произнес он. — Азбука бизнеса. Необходимо нанимать экспертов, имеющих противоположные мнения практически по всем позициям обсуждаемой проблемы, и использовать сильные стороны каждого для достижения компромисса.
      — Это приносит неплохие результаты, — ответил Маколиф, — до тех пор, пока эксперты занимаются сутью дела, а не переходят на личности.
      — У вас быстрая реакция. Мне нравится... Рад встрече, — сказал Уорфилд и подошел к Престону. Его походка напоминала его речь: уверенную, но замедленную. Крепок умом, но слаб в коленках. — Спасибо за то, что приютил нас, Клив. И, конечно, за Вирджинию. По опыту знаю, обед будет превосходным.
      — Не стоит благодарности, Джулиан. Ну, я вас покидаю.
      Маколиф резко повернул голову, уставившись на Престона. Меньше всего он ожидал от неги фамильярного обращения по отношению к пожилому Уорфилду. Клив Престон улыбнулся и вышел из комнаты, сопровождаемый озадаченным взглядом Алекса.
      — Отвечаю на возникший у вас вопрос, мистер Маколиф, — произнес Уорфилд. — Престон не является сотрудником «Данстон лимитед», хотя по телефону вы разговаривали именно с ним.
      Александр повернулся к миниатюрному бизнесмену.
      — Когда бы я не звонил вам в штаб-квартиру компании, меня каждый раз просили оставлять мой номер и обещали перезвонить...
      — Но всегда это происходило буквально через несколько минут, — прервал его Уорфилд. — Мы никогда не заставляли вас ждать, это было бы неприлично. Когда вы звонили — четыре раза, если я не ошибаюсь, — мой секретарь ставил в известность мистера Престона. В его офисе.
      — И «роллс-ройс» на Ватерлоо тоже Престона? — спросил Алекс.
      — Да.
      — Таким образом, если за мной была установлена слежка, она могла обнаружить, что у меня дела только с Престоном. С самого моего приезда в Лондон.
      — Совершенно верно.
      — Но почему?
      — На мой взгляд, это само собой разумеется. Мы бы не хотели, чтобы кто-нибудь узнал о наших переговорах. Когда вам первый раз позвонили в Нью-Йорк, уверен, что это обстоятельство было специально оговорено.
      — Мне просто сообщили, что дело весьма конфиденциальное. Так всегда говорят. Но если вам нужна такая секретность, зачем было вообще упоминать «Данстон»?
      — А вы бы прилетели в ином случае? Маколиф задумался. Действительно, не считая недели на лыжах в Аспине, было еще несколько других дел.
      Но «Данстон» есть «Данстон» — одна из, крупнейших международных корпораций.
      — Пожалуй что нет.
      — Мы были в этом уверены. Вы же собирались начать переговоры с ИТТ  о небольшом заказе в Южной Германии.
      Алекс внимательно посмотрел на собеседника и не мог сдержать улыбки.
      — А вот это, мистер Уорфилд, не менее конфиденциально, чем то, о чем вы только что говорили. Уорфилд ответил не без юмора:
      — Зато теперь видно, кто лучше умеет хранить секреты, не так ли? Случай с ИТТ достаточно прост... Ладно, давайте выпьем, а потом пообедаем. Я знаю ваш вкус: скотч со льдом. Слишком много льда, что, по-моему, не на пользу желудку.
      Старик рассмеялся и повел Алекса к бару красного дерева в другом конце гостиной. Он ловко наполнил стаканы, и Алекс еще раз поразился контрасту между четкими движениями его рук и старческой походкой. Протянув стакан, он жестом предложил сесть.
      — Я многое узнал о вас, Маколиф. И то, что я узнал, достаточно интересно.
      — Я слышал, что мной интересуются.
      Они сидели в креслах друг против друга. В ответ на эти слова Уорфилд резко и почти неприязненно взглянул на Алекса:
      — А вот в это трудно поверить.
      — Имена не назывались, но информация до меня доходила. Восемь источников — пять американских, два канадских, один французский.
      — Ни один из них не может быть связан с «Данстоном». — Маленькое тело Уорфилда, казалось, застыло от напряжения. Алекс понял, что он затронул больную тему.
      — Я же сказал — имена не назывались.
      — А вы сами упоминали когда-нибудь компанию «Данстон»? Скажите правду, мистер Маколиф.
      — Нет причины ее скрывать, — парировал Алекс. — Нет, не упоминал.
      — Я верю вам.
      — А что вам остается?
      — Если бы я вам не верил, то просто оплатил бы потраченное вами время и предложил вернуться в Штаты продолжать дела с ИТТ.
      — Я ведь могу сделать это в любом случае. Право выбора остается за мной, не так ли?
      — Вы любите деньги.
      — Очень.
      Джулиан Уорфилд отставил стакан и скрестил свои высохшие ручки.
      — Александр Т. Маколиф. Т. — Таркуин, ваше второе имя, которое почти никогда не упоминается. Даже на ваших официальных бланках его нет: по слухам, вам оно не нравится.
      — Верно. Я от него не в восторге.
      — Итак, Александр Таркуин Маколиф, тридцать восемь лет, бакалавр, магистр, доктор наук. Впрочем, «доктор» вы используете не чаще, чем ваше второе имя. Кафедры геологии нескольких ведущих американских университетов, включая Калифорнийский технологический и Колумбийский, потеряли прекрасного ученого, когда доктор Маколиф решил применить свои знания в более практической — коммерческой — сфере. — Он самодовольно усмехнулся.
      — Работа на кафедре или в лаборатории не менее утомительна, чем любая другая. Так что лучше выполнять ее за приличные деньги.
      — Согласен. Мы ведь установили, что вы любите деньги.
      — А вы — нет?
      Уорфилд громко и откровенно расхохотался. Его маленькая тушка прямо сотрясалась от смеха, пока он вставал наполнить Алексу еще стакан.
      — Отличный ответ. Не в бровь, а в глаз.
      — Ну, вы преувеличиваете...
      — Однако вы меня прервали, — произнес Уорфилд, возвращаясь в кресло. — Это мне нужно произвести на вас впечатление, а не наоборот.
      — Надеюсь, не сведениями о моей скромной персоне?
      — Нет, основательностью нашего выбора... Вы — из небольшой респектабельной семьи академического круга...
      — Простите, а это все действительно необходимо? — не сдержался Маколиф, водя пальцем по кромке стакана.
      — Да, и весьма, — ответил Уорфилд, продолжая как ни в чем не бывало: — Ваш отец даже сейчас, выйдя на пенсию, остается весьма уважаемым ученым в области сельского хозяйства; ваша мать, к сожалению, уже покинувшая сей мир, была утонченной, романтической натурой. Ее все обожали. Именно она дала вам имя Таркуин, и, пока она была жива, вы не отказывались ни от имени, ни от инициала. У вас был старший брат, летчик, погибший в последние дни Второй мировой. У вас у самого отличный послужной список в Корее... Когда вы защитили докторскую, все были уверены, что вы продолжите семейную традицию академического ученого. Но в вашей жизни произошла трагедия, и вы покинули университетские стеньг Молодая женщина, ваша невеста, была убита в Нью-Йорке на улице. Вы должны были в тот вечер встретить ее — и не смогли. Помешало срочное и никому не нужное научное заседание... Так Александр Таркуин Маколиф покинул университет. Я все правильно излагаю?
      — Вы вторгаетесь в мою частную жизнь. Вы повторяете информацию, которая является очень личной, но отнюдь не секретной. Собрать ее не представляет труда. Но это отвратительно. Не думаю, что после всего этого я захочу с вами обедать.
      — Еще пару минут, а потом решайте.
      — Я уже решил.
      — Да-да, разумеется, но все-таки... Доктор Маколиф начинает новую карьеру с завидной целеустремленностью. Он устраивается на работу в несколько известных геодезических фирм и добивается заметных успехов; затем покидает их и получает контракты самостоятельно, опередив эти же самые фирмы. Промышленное строительство не признает национальных границ: «Фиат» строит в Москве, Москва — в Каире, «Дженерал, моторс» — в Берлине, «Бритиш петролеум» — в Буэнос-Айресе, «Фольксваген» — в Нью-Джерси, «Рено» — в Мадриде... Я мог бы продолжать часами. И все началось из-за одной-единственной папки, в которой страницы сложных технических расчетов, показывающих, что можно и что нельзя строить на конкретной территории. Такой простенький документ, воспринимаемый многими как бесплатное приложение. Но без него не обойтись.
      — Ваши минуты истекли, Уорфилд. От лица всех геодезистов благодарю за признание важности нашего труда. Как вы справедливо заметили, его действительно часто считают бесплатным приложением.
      Маколиф поставил свой стакан на столик и приготовился встать.
      Но Уорфилд спокойно и размеренно продолжал:
      — У вас двадцать три банковских счета, четыре из них — в Швейцарии, могу сообщить их номера; другие — в Праге, Тель-Авиве, Монреале, Брисбене, Сан-Пауло, Кингстоне, Лос-Анджелесе, в Нью-Йорке, разумеется, ну и так далее.
      Александр застыл в кресле, разглядывая старикана.
      — Ну и работенку вы проделали!
      — Пустяки... Со счетами все в порядке. Никаких астрономических сумм. Все вместе — триста восемнадцать тысяч четыреста обыкновенных американских долларов. Но общая сумма не имеет значения. По международному налоговому соглашению, ограничивающему операции такого рода, деньги не могут быть сконцентрированы в одном банке.
      — Теперь я знаю, почему у меня пропало желание обедать с вами.
      — Может, вы еще передумаете. Как вы отнесетесь к миллиону долларов? Чистыми? В любом банке по вашему выбору?
      Маколиф изучающе посмотрел да Уорфилда.
      — Вы серьезно?
      — Абсолютно.
      — За топографическую съемку?
      — Именно за нее.
      — В Лондоне по крайней мере пять приличных компаний. За такие деньги — почему именно я? Почему не они?
      — Нам не нужна фирма. Нам нужен один человек, которого мы предварительно проверили по всем статьям. Человек, который сможет обеспечить наиболее важный аспект работы. Ее полную секретность.
      — Вы меня запугиваете.
      — Нисколько. Просто финансовая необходимость. Если просочится хоть слово, хлынет толпа спекулянтов. Цены на землю взлетят до небес, осуществление проекта окажется невозможным. От него придется отказаться.
      — Но что это за проект? Должен же я знать, прежде чем дать согласие.
      — Мы хотим построить город. На Ямайке.

Глава 2

      Маколиф вежливо отклонил предложение Уорфилда воспользоваться «роллс-ройсом» Престона. Алекс хотел пройтись по свежему воздуху, чтобы все обдумать. По пути ему надо было разобраться со своими мыслями; холодный, пронизывающий ветер помогал сосредоточиться.
      Вообще-то надо было не столько подумать, сколько свыкнуться с новой ситуацией. Новой в том смысле, что гонка заканчивалась. Понадобилось одиннадцать лет, чтобы стал виден конец долгого и извилистого пути блужданий. Не ради денег как таковых. Но ради денег как способа обретения независимости.
      Полной. Абсолютной. И навсегда избавиться от необходимости делать то, что не хочешь.
      Смерть Энни, точнее, ее убийство перевернуло его сознание. Он понял окончательно: главное — жесткий прагматизм. Конечно, за этим решением стояли и другие причины помимо эмоционального потрясения. То самое злополучное совещание, которое Уорфилд справедливо охарактеризовал как «никому не нужное», было весьма симптоматичным для атмосферы, царившей в академической науке.
      Вся деятельность научных лабораторий заключалась в том, чтобы угадать направление, по которому легче получить очередной грант. Боже! Сколько бессмысленной суеты! Сколько бестолковых совещаний! Как часто полезная работа оставалась незавершенной только потому, что не хватало денег или какой-нибудь факультетский администратор отдавал приоритет, а вместе с ним и деньги более эффектным, сулящим сиюминутную выгоду проектам.
      Алекс не мог бороться с академической системой. Он был слишком зол, чтобы заниматься политикой в науке. Поэтому он оставил науку.
      Работа в компаниях его тоже не устраивала. Господи! Каждая из них преследовала лишь одну цель: прибыль. Только прибыль. Проекты, за которыми не просматривалась очевидная выгода, отвергались «с порога». Делай дело. Не теряй времени, ибо время — деньги.
      Поэтому он бросил сотрудничать с компаниями и стал работать в одиночку. Только так человек может определить для себя истинную ценность дела. А также и то, стоит ли оно вообще его усилий.
      Все, о чем говорил Уорфилд, все его доводы и суждения были не только справедливы и приемлемы, они были великолепны. Миллион долларов за работу, которую он в состоянии организовать и провести.
      Алекс примерно знал район Ямайки, который требовалось исследовать, — к юго-востоку от Фэлмаутса, на побережье залива Дункан, территория, известная как Кок-Пит . Именно она более всего интересовала «Данстон»: большие участки гористой, покрытой джунглями местности, подчас даже не нанесенной на карты. В то же время эти мили неосвоенной земли находились в каких-нибудь десяти минутах полета от Монтего-Бей и в пятнадцати — от бурно развивающегося Нового Кингстона.
      «Данстон» обещал предоставить ему все необходимое в течение трех недель; он же за это время должен был подобрать команду.
      Он вышел на Стрэнд. До «Савоя» оставалась всего пара кварталов, а он так ничего и не решил. Впрочем, решать было нечего — надо просто начинать искать людей в университете. От претендентов не будет отбоя — в этом он уверен; вопрос в том, удастся ли ему подобрать специалистов подходящей квалификации.
      Все было замечательно. Просто отлично.
      Он подошел к подъезду отеля, улыбнулся швейцару, толкнул стеклянную дверь и вошел внутрь. У стола администратора он поинтересовался, нет ли для него сообщений.
      Корреспонденции не было.
      Но было нечто иное. Служащий в смокинге, стоявший за кассой, внезапно спросил:
      — Идете в свой номер, мистер Маколиф?
      — Да... К себе, — ответил он, слегка оторопев от неожиданного вопроса. — Но почему?..
      — Простите, сэр?
      — Я говорю, почему вы спрашиваете? — постарался улыбнуться Алекс.
      — Уборка на этаже, сэр. — Алекс отметил умный взгляд служащего и характерную мягкость его британского произношения. — Возможно, там чистят или моют. Час «пик» для прислуги, сэр.
      — О, разумеется. Большое спасибо.
      Алекс снова улыбнулся, кивнул в знак благодарности и прошел к небольшому, отделанному бронзой лифту. Что-то странное было в том, как посмотрел на него этот человек в смокинге, но что именно — уловить он так и не смог. За шесть лет, что он останавливался в этом отеле, ему впервые задали такой вопрос. Принимая во внимание традиционную английскую сдержанность, культивируемую в «Савое», это выглядело очень странно.
      А может, просто дух секретности, связанной с предложением «Данстона», сделал его таким подозрительным?
      В номере Маколиф разделся до трусов, накинул халат, позвонил коридорному и заказал лед. Початая бутылка скотча стояла на тумбочке. Он сел в кресло у окна и развернул газету, предусмотрительно оставленную горничной.
      Мягко, как это принято в «Савое», раздался стук в дверь, выходящую в главный коридор. Маколиф поднялся, но вдруг замер как вкопанный.
      Прислуга «Савоя» никогда не пользовалась этой дверью. Они всегда входили через маленькую комнату, служившую своеобразной прихожей. Таким образом гости отеля могли при необходимости скрыть интимные подробности своей жизни от посторонних глаз.
      Он быстро подошел к двери и открыл ее. Это был не коридорный. Алекс увидел высокого, приятной внешности человека средних лет в твидовом пальто.
      — Мистер Маколиф?
      — Да?
      — Моя фамилия Холкрофт. Могу ли я поговорить с вами, сэр?
      — Хм... Разумеется. — Алекс выглянул в коридор и затем жестом пригласил мужчину войти. — Я попросил лед и думал, что принесли заказ.
      — Простите меня, сэр, но... Можно ли мне воспользоваться вашим туалетом? Я не хотел, чтобы меня заметили.
      — Что? Вы от Уорфилда?
      — Нет, сэр. Я из британской разведки.

Глава 3

      — Воистину, мистер Маколиф, это была весьма неудачная попытка познакомиться. Вы позволите мне начать снова?
      Холкрофт вошел в спальню-гостиную. Алекс наполнял свой стакан кубиками Льда.
      — Не утруждайте себя. Впрочем, я должен заметить, что еще никто не стучался в мой номер, представляясь сотрудником британской разведки и при этом спрашивая разрешения воспользоваться туалетом. Это весьма забавно... Выпьете?
      — Благодарю вас. Совсем немного. И чуточку содовой.
      — Раздевайтесь. Присаживайтесь. — Маколиф протянул Холкрофту стакан.
      — Вы очень любезны, Благодарю вас. — Британец аккуратно повесил свое пальто на спинку кресла.
      — Я заинтригован тем, что происходит, мистер Холкрофт, очень заинтригован. — Маколиф сидел у окна, англичанин — напротив. — Клерк внизу поинтересовался, иду ли я к себе в номер. Это по вашему поручению?
      — Да, но он ни о чем не догадывается. Он полагает, что администрация хочет побеседовать с вами с глазу на глаз. Такое происходит довольно часто. Особенно если у гостей возникают финансовые проблемы.
      — Вот спасибо!
      — Если вам неприятно, мы все исправим...
      — Да ладно, не стоит.
      — Я был в подвале. Когда мне сообщили, я поднялся к вам на служебном лифте.
      — Весьма сложно...
      — Обычная предосторожность. Последние несколько дней вы находитесь под постоянным наблюдением. Я не хотел бы вас волновать, но...
      Маколиф выдержал паузу, рассматривая содержимое стакана.
      — У вас это почти получилось. Надо полагать, это не ваши люди?
      — Лучше сказать, что мы наблюдали за наблюдающими и за их объектом. — Холкрофт отпил маленький глоток и улыбнулся.
      — Что-то мне все это не нравится.
      — Мы тоже не в восторге. Но разрешите мне все-таки представиться подробнее.
      — Ради Бога.
      Холкрофт вытащил из кармана пиджака книжечку в черной кожаной обложке, встал и протянул ее Алексу так, чтобы тот мог рассмотреть.
      — Ниже печати номер телефона. Я бы очень просил вас, мистер Маколиф, позвонить по нему и удостоверить там мою личность.
      — В этом нет необходимости, мистер Холкрофт, ведь вы меня еще ни о чем не спросили.
      — Но могу спросить.
      — Вот тогда, может, и позвоню.
      — Ну что ж... Спасибо и на этом, — опускаясь обратно в кресло, произнес Холкрофт. — По документам я сотрудник военной разведки. Но в основном я работаю на министерство иностранных дел и налоговое ведомство Великобритании. Я специалист по финансам.
      — И с такой профессией — в разведке? — Алекс собрался наполнить еще раз стакан виски со льдом и жестом пригласил Холкрофта присоединиться к нему, но тот отрицательно покачал головой. — Немного странно, вы не находите? Одно дело — банк или брокерская контора, но в компании рыцарей плаща и кинжала...
      — Так или иначе, но вся разведывательная деятельность связана с финансами, мистер Маколиф.
      — Интересно... — начал Маколиф и сообразил, что Холкрофт ждет, когда он вернется в кресло. — Пожалуй, я понимаю, что вы имеете в виду.
      — Несколько минут назад вы спросили, имею ли я отношение к «Данстон лимитед».
      — Не может быть.
      — Хорошо. Вы упомянули Джулиана Уорфилда — это одно и то же.
      — Вероятно, я ошибся. Я вообще не припомню, чтобы спрашивал вас о чем-либо.
      — Понимаю. Это необходимое условие вашей договоренности. Ни при каких обстоятельствах вы не должны упоминать ни Уорфилда, ни «Данстон», ни вообще чего бы то ни было в этой связи. И мы это одобряем. По многим причинам. И среди них самая важная: стоит вам нарушить этот пункт договора — и вы покойник.
      Маколиф опустил стакан и внимательно посмотрел на англичанина, который так спокойно, обыденно произнес это слово.
      — Это абсурд.
      — Нет, это «Данстон лимитед», — мягко возразил Холкрофт.
      — В таком случае поясните.
      — Я постараюсь... Начнем с того, что вы второй, с кем заключают контракт на геодезическую съемку данной местности.
      — Мне об этом не сказали.
      — На это есть серьезные причины. Члены первой экспедиции погибли, хотя более точно будет сказать — одни исчезли, а другие погибли. Местных участников экспедиции найти не удалось, а все белые мертвы, в этом мы уверены.
      — И на чем основана такая уверенность?
      — На серьезных фактах, мистер Маколиф. Одним из участников был наш сотрудник.
      Маколиф слушал, словно загипнотизированный вкрадчивым голосом. Холкрофт рассказывал, как какой-нибудь оксфордский профессор, прослеживающий причудливые повороты сюжета мрачной драмы елизаветинских времен. Когда не хватало фактов, он делал предположения, давая Алексу понять, что это всего лишь догадки.
      «Данстон лимитед» была не обычной строительной корпорацией; многие ее функции выходили далеко за рамки этого определения. К тому же она не была чисто британской, как об этом говорил список совета директоров. На самом деле «Данстон лимитед, Лондон» являлась корпоративной штаб-квартирой международного сообщества финансистов, поставивших своей задачей создание всемирных картелей вне сферы влияния и контроля со стороны Общего рынка и его торговых союзов. Можно предположить, что она создавалась для того, чтобы исключить возможность государственного экономического вмешательства Вашингтона, Лондона, Берлина, Парижа, Гааги или любого другого правительства в точке, на которую укажет стрелка компаса финансовых интересов. Во всяком случае, они низводились до роли клиентов, но уж никак не заказчиков и хозяев положения.
      — Таким образом, вы хотите сказать, что «Данстон» формирует собственное правительство?
      — Совершенно верно. Правительство, преследующее исключительно экономические интересы. И невиданная со времен фараонов концентрация капиталов. Помимо экономической катастрофы, есть еще один, не менее серьезный аспект: «Данстон» собирается подменить законное правительство Ямайки своими ставленниками. Они рассматривают Ямайку как базу для своих операций. И могут в этом преуспеть, мистер Маколиф.
      Алекс поставил стакан на широкий подоконник. Он заговорил медленно, подбирая слова и скользя взглядом по крышам близлежащих домов.
      — Мне нужно обдумать то, что вы сказали. Значит, «Данстон» собирается вложить большие средства в развитие Ямайки. Хорошо. Согласимся с этим и признаем, что речь может идти об астрономических суммах. Далее, в обмен на инвестиции они ожидают соответствующих действий со стороны благодарного правительства в Кингстоне. Будь я на месте «Данстона», я бы не сомневался в этом. Например, нормальные ставки по кредитам, льготы на импорт, освобождение от уплаты налогов за использование местной рабочей силы, право на приобретение недвижимости... Все это в порядке вещей для операций такого рода. Ничего нового. — Маколиф обернулся к Холкрофту. — Не вижу за этим никакой финансовой катастрофы... разве что для английской экономики.
      — Ваша формулировка точнее, но суть от этого не меняется. Вы правильно заметили: в первую очередь мы стремимся защитить наши национальные интересы. Если угодно — типичное английское упрямство. «Данстон» — важный фактор в торговом балансе страны. И мы очень не хотели бы его лишиться.
      — Поэтому вы устраиваете заговор...
      — Минуточку, мистер Маколиф, — прервал его Холкрофт, не повышая голоса. — Высшие эшелоны власти заговоров не устраивают. Если бы «Данстон» был тем, за кого он себя выдает, люди с Даунинг-стрит  открыто бы выступили в защиту национальных интересов. Но, боюсь, это не тот случай. У «Данстона» — серьезные позиции в очень высоких, кабинетах Лондона, Берлина, Парижа, Рима и, я почти уверен, Вашингтона. Но об этом позже, а пока я хотел бы вернуться к Ямайке. Вы говорили о льготах, налогах, праве на недвижимость. Я же — о подмене законного правительства.
      — Это все слова.
       — Законы,мистер Маколиф. Независимость — гарантированная премьер-министрами, правительствами, парламентом. Вдумайтесь в это! Нормально работающее правительство в независимом государстве, расположенном в стратегически важном регионе, оказывается полностью под контролем гигантской промышленной корпорации, монопольно хозяйничающей на мировом рынке. И это не где-нибудь, а прямо у вас на глазах.
      Алекс задумался. Его всерьез обеспокоили «разъяснения» Холкрофта, сделанные мягким и в то же время властным тоном.
      Холкрофту удалось четко определить modus operandi  «Данстона» и при этом не раскрыть методов работы МИ-5 . Он рассказал, что из швейцарских банков были переведены сумасшедшие суммы на Кинг-стрит в Кингстоне, в этот небольшой городской квартал, где расположены все основные международные банковские представительства. Но вся эта огромная масса наличными проплыла мимо американских, английских и канадских банков. Они тщетно предлагали свои услуги, в то время как сейфы куда менее надежных банков Ямайки буквально ломились от никогда не виданного количества свободно конвертируемой валюты.
      Мало кто знал о том, что все нувориши Ямайки — исключительно люди «Данстона». Только им было ведомо, как ежедневно проворачивались операции по тысячам счетов.
      Но кое-кто покачивал в изумлении головой. Буквально единицы. Для этих немногих людей с весьма высоким положением становилось все более очевидным, что Кингстон завоевывает новая неведомая сила, причем настолько мощная, что скоро заставит трепетать и Уайт-холл, и Уолл-Стрит.
      — Если вы так много знаете, то почему ничего не предпринимаете? Остановите их!
      — Невозможно, — ответил Холкрофт. — Все операции закодированы, за руку никого не поймаешь. Очень хитроумная финансовая паутина. За «Данстоном» стоит гений Уорфилда. Он создал такую сложную структуру, в которой каждое звено либо совсем ничего не знает о деятельности других, либо знает чрезвычайно мало.
      — Другими словами — у вас нет доказательств.
      — Мы не можем предъявлять то, что не в состоянии доказать, так будет точнее, — заметил Холкрофт.
      — Можно припугнуть. Я хочу сказать, на основании известных вам фактов вы могли бы поднять такой шум... Но вы не можете их использовать, поскольку нити потянутся в те самые кабинеты Берлина, Вашингтона, Парижа и так далее... Правильно?
      — Угу.
      — Это, должно быть, очень высокопоставленные особы.
      — Мы полагаем — высшие слои международных деловых кругов.
      — В правительствах?
      — И в ведущих отраслях промышленности.
      — Например?
      Холкрофт взглянул Алексу прямо в глаза.
      — Вы понимаете, что все сказанное мной... в основном... как бы это лучше сформулировать... предположения, гипотезы.
      — Договорились. У меня короткая память.
      — Вот и отлично. — Британец встал и сделал несколько шагов. Мягко, но четко он начал: — Ваша собственная страна: предположительно вице-президент Соединенных Штатов или кто-то из его ближайшего окружения и, разумеется, многочисленные неустановленные сенаторы и сотрудники аппарата президента. Англия: известные личности в палате представителей и директора многих департаментов налогового ведомства. Германия: влиятельнейшие депутаты рейхстага. Франция: элита, не простившая де Голлю независимости Алжира... Люди, о которых я говорю, должныиметь отношение к Уорфилду. И прогресс «Данстона» был бы невозможен без наличия связей во всех этих кругах. В этом мы уверены.
      — Но вы не знаете, с кем именно.
      — Не знаем.
      — И вы считаете, что я могу помочь вам?
      — Именно так, мистер Маколиф.
      — Вы, у которых такие возможности, обращаетесь за помощью ко мне? К человеку, которого «Данстон» всего лишь нанял провести геодезическую съемку?
      —  Повторнуюсъемку, мистер Маколиф.
      — Вы сказали, что участники первой экспедиции погибли.
      Холкрофт вернулся в свое кресло.
      — Да, мистер Маколиф. И это означает, что у «Данстон лимитед» есть враг. Либо очень сильный, либо очень осведомленный, либо и то и другое вместе. И у нас нет ни малейшего представления, кто это может быть. Но он, а точнее, они -есть. Они хотят того же, что и мы, значит, нам необходимо установить с ними контакт. Мы в состоянии гарантировать безопасность вашей экспедиции. Вы — ключевая фигура. Без вас мы беспомощны. Но без нас вы и ваша команда рискуете оказаться в серьезной опасности.
      Алекс вскочил. Горло чуть не перехватило от негодования. Ему пришлось походить по комнате, чтобы взять себя в руки. Англичанин, казалось, вполне понимал его состояние, поэтому благоразумно молчал.
      — Господи! Ну вы и тип, Холкрофт! — Маколиф вернулся к своему креслу, но садиться не стал. Он взял стакан с подоконника и крепко сжал его в руке. — Вы приходите ко мне в номер, шьете Уорфилду дело, читаете мне лекцию по экономике и спокойно объясняете, какие кошмары меня ждут, если я откажусь с вами сотрудничать.
      — Ну, старина, вы преувеличиваете...
      — Ничего подобного. Именно так вы и сказали. А если вы ошибаетесь?
      — Мы не ошибаемся.
      — Черт побери, вы же знаете, что я не могу это доказать. Как только я приду к Уорфилду и поведаю ему об этой маленькой неформальной беседе, я потеряю контракт в ту же секунду. И вместе с ним самый большой гонорар, который мне когда-либо предлагали за геодезическую разведку.
      — Могу ли я узнать сумму? Из чистого любопытства. Маколиф взглянул на Холкрофта.
      — Что вы скажете о миллионе долларов?
      — Удивлен, что он не предложил два. Или три... Какая разница? Вы все равно не доживете до их получения.
      — То есть вы хотите сказать, если меня не убьют враги «Данстона», меня убьет «Данстон»?
      — Мы уверены в этом. Это совершенно логично. Особенно после того, как вы завершите изыскания.
      — Понятно, — протянул Маколиф, не спеша подошел к столику и аккуратно, словно отмеряя дозу, налил себе виски, не предлагая Холкрофту. — Если я начну работать против Уорфилда, учитывая все то, что вы сказали, вы думаете, он действительно...
      — Убьет вас? Трудно произносить подобные слова, да, мистер Маколиф?
      — Да, знаете, как-то еще не было случая, мистер Холкрофт.
      — Естественно. К таким словам нелегко привыкнуть... Да, мы думаем, что он вас убьет, разумеется, не своими руками. И только после того, как выкачает из вас все, что можно.
      Маколиф прислонился к стене, рассматривая свой стакан.
      — Вы хотите сказать, что у меня нет выбора?
      — Ну почему же. Я могу хоть сейчас покинуть ваш номер — и мы с вами никогда не встречались.
      — А если вас кто-нибудь заметит? Те ищейки, о которых вы говорили?
      — Это исключено, поверьте мне на слово. — Холкрофт откинулся на спинку кресла, задумчиво сплетя пальцы. — Разумеется, при определенном стечении обстоятельств мы не сможем обеспечить вам защиту. От другой стороны...
      — Защиту от неизвестного, — слегка усмехнулся Алекс.
      — Да.
      — Итак, выбора нет. — Маколиф оттолкнулся от стены и сделал пару больших глотков. — Но есть одно условие, Холкрофт. Допустим, я соглашусь сотрудничать с вами, считая, что для ваших обвинений, или теорий, или как вы их там назовете, есть основания. Но я не буду вам подчиняться.
      — Простите, не понял.
      — Я не собираюсь слепо выполнять ваши указания. Марионеткой я не буду. И я хочу, чтобы это условие было занесено в протокол, если можно так выразиться.
      — Можно. Я и сам так часто говорю. Маколиф наконец добрался до своего кресла, но присел на самый краешек.
      — А теперь по существу. Что мне нужно сделать? Холкрофт по-прежнему был спокоен и точен.
      — Есть две задачи. Одна — обнаружить противников «Данстона», тех, кто ликвидировал первую экспедицию.
      Вполне вероятно, что ее решение выведет вас на вторую и, скорее всего, главную цель: имена в иерархии «Данстона». Те неизвестные, что сидят в кабинетах Лондона, Парижа, Вашингтона... Хотя бы одно или два имени. Нас устроит любая конкретика.
      — Что у меня есть для начала?
      — Боюсь, очень немного. Нам известно только одно слово. Ил№ имя, мы даже в этом не уверены. Но есть все основания считать, что оно дьявольски важно.
      — Слово?
      — Да... «Халидон».

Глава 4

      Все дальнейшее напоминало жизнь в двух измерениях, причем трудно было решить, какое из них более реально. Днем Маколиф занимался подбором своей будущей команды, изучая личные дела и беседуя с сотрудниками соответствующих лабораторий и кафедр Лондонского университета. Университет вкупе с Королевским историческим обществом служили «Данстону» надежным прикрытием — никто не подозревал, кто в действительности финансирует экспедицию.
      По ночам он встречался с Р.-С. Холкрофтом из британской, разведки, засиживаясь чуть ли не до рассвета в маленьких, тщательно охраняемых особнячках на темных улочках где-нибудь в Кенсингтоне или Челси. Он добирался до них, по два раза меняя такси, причем за рулем были сотрудники МИ-5. Для каждой встречи разрабатывалась специальная легенда — званые ужины, любовные свидания, многолюдные рестораны... Ничего необычного, все просто объяснимое и легко заменяемое.
      Встречи с Холкрофтом обычно были тематическими: политическая и экономическая ситуация на Ямайке, резиденты МИ-5 на острове, основные навыки, включая работу с приборами, по обнаружению слежки и уходу от наблюдения.
      На некоторые встречи Холкрофт приглашал специалистов по Вест-Индии — чернокожих агентов, которые могли ответить на любой вопрос Маколифа. Вопросов у Алекса было не много: менее года назад он проводил разведку бокситов неподалеку от Оракабессы для компании «Кайзер»; именно этот факт, он считал, и привлек к нему внимание Уорфилда.
      Когда они оставались наедине, Р.-С. Холкрофт обучал Алекса правилам поведения и реакции на возможные ситуации.
       «Дозировать правду и ложь... не усложнять... вводить легко проверяемые детали...»
       «Умение переключаться придет само собой... естественно, инстинктивно... Подсознательно...»
       «Очень скоро ваша внутренняя антенна будет настраиваться автоматически... вторая натура. Вы найдете нужный ритм... сумеете связывать различные задачи...»
      Британский разведчик никогда не сбивался на пафос, речь его оставалась предельно простой и четкой. Раз за разом он повторял одно и то же с небольшими вариациями.
      Алекс понимал: Холкрофт передавал ему главное — знания и уверенность в себе.
      — Через несколько дней мы назовем вам резидента, с которым вы будете поддерживать связь. Выбирать приходится очень тщательно. В Кингстоне полная неразбериха. Завоевать доверие там совсем не просто.
      — Чье доверие?
      — Хорошее замечание, — оценил Холкрофт. — Не обращайте внимания. Это наша работа. Лучше запомните всех из этого списка. Брать с собой его нельзя.
      Алекс просмотрел перечень фамилий, напечатанных на листке бумаги.
      — Вы платите очень многим.
      — Слишком многим. Те, которые вычеркнуты, получали двойные оклады — и от нас, и от американцев. Ваше ЦРУ в последние годы заметно политизировалось.
      — Вы опасаетесь утечки информации?
      — Конечно. «Данстон лимитед» весьма активна в Вашингтоне. Неуловима, но очень активна.

* * *

      Днем, в университете, была другая жизнь. Алекс убедился, что отключиться от ночных забот гораздо легче, чем он предполагал. Теория Холкрофта о разделении приоритетов оправдывалась. Он нашел нужный ритм. Он мог сосредоточиться исключительно на профессиональных интересах, подбирая свою команду.
      Заранее было оговорено, что в экспедиции должно быть не более восьми человек. Экспертиза планировалась самой обычной — структура сланцев, известняков, скальных пород; анализ подземных источников воды и газовых карманов; растительный покров — почвенные и ботанические исследования. Поскольку изыскания будут проходить на большой территории региона Кок-Пит, нужен еще специалист, знакомый с местными нравами и обычаями. Уорфилд говорил, что это излишне. Но Алекс знал точно: коренные жители Ямайки активно сопротивляются нашествию белых.
      Алекс с самого начала определил для себя одного из участников экспедиции, почвоведа из Калифорнии по имени Сэм Такер. Сэм, грузноватый, но подвижный гигант, немногим старше пятидесяти, всегда был готов ухватиться за любое предложение и при этом был одним из ведущих специалистов в своей области. Кроме того, он был самым надежным из всех, кого когда-либо знал Алекс, старым и добрым другом, с которым они намотались по экспедициям от Аляски до Оракабессы в прошлом году. Однако Маколиф понимал, что, если Уорфилд не одобрит кандидатуру Такера, ему придется подыскивать другого участника.
      Принимая во внимание все факторы, такой поворот событий был маловероятен, но беспокойство оставалось. Алекс очень хотел, чтобы Сэм был с ним на Ямайке. Все остальные будут новыми, неиспытанными, а к Такеру он привык за эти годы. На него можно было положиться.
      Уорфилд быстро проверил Такера по своим каналам и нашел, что в его послужном списке нет ничего предосудительного. Но Сэм входил в состав на общих правах: естественно, никто не должен был быть в курсе интересов «Данстона».
      Никто и не узнает о них. Это Алекс решил для себя окончательно. И отнюдь не из-за Уорфилда. А на тот случай, если Холкрофт окажется хотя бы частично прав в своих подозрениях.
      Каждому участнику экспедиции будет сообщено одно и то же. Единообразная подборка фактов, подготовленная и тщательно выверенная людьми «Данстона». Даже организации, являющиеся официальными спонсорами экспедиции, не сомневались в этих фактах, настолько хорошо они были подогнаны и увязаны вместе.
      Источник финансирования тоже не подвергался сомнению — он был чисто академическим. Грант на изыскания выделило Королевское историческое общество, поддержанное Комитетом по делам Содружества палаты лордов; экспедиция проходила под эгидой Лондонского университета и министерства образования Ямайки.
      Расчеты по заработной плате и прочим расходам проходили через, бухгалтерию университета. Академия наук открыла специальную кредитную линию, по которой университет и получал в банке все необходимые средства.
      Цель экспедиции вполне укладывалась в русло интересов Комитета по делам Содружества, который в основном и поддерживал деятельность различных отделений академии. Британия тем самым показывала, что проявляет заботу о молодом независимом государстве, ненавязчиво напоминая о себе . Исследование войдет в учебники — ведь никаких описаний этой территории не существует, не говоря уж о геодезических изысканиях.
      Все ясно.
      А если и нет, все равно их никто не остановит.
      Безупречно, как Священное писание.
      И так напоминает его университетское прошлое! Главное — никаких вопросов.
      Назначение Александра Маколифа начальником экспедиции было встречено с неприязнью и в Историческом обществе, и в университете. Но американца предложила на эту должность ямайская сторона. Иногда приходится терпеть подобные выходки от своих бывших колоний.
      Все берут деньги. Никто не спорит.
      Прямо Божья благодать.
      Все это слишком сложно для умозрительных выкладок, решил для себя Маколиф.
      Джулиан Уорфилд прекрасно знал местность, на которой маневрировал. Впрочем, так же, как и Р.-С. Холкрофт из британской разведки.
      Алекс понял, что ему теперь все время придется быть начеку. И «Данстон лимитед» и МИ-5 преследовали свои цели. Он мог оказаться меж двух огней.
      Собственно говоря, он уже влип. В ближайшее время он надеялся как-то разобраться в ситуации, но сейчас его главной заботой был состав участников экспедиции.
      Свою методику отбора он опробовал не раз и был уверен в ней. Прежде чем беседовать с человеком, он тщательно изучал его печатные работы; он хотел убедиться в научной состоятельности каждого кандидата. Кроме профессиональной подготовки, он интересовался психологической совместимостью в специфической атмосфере экспедиционной жизни, а также способностью выдерживать физические нагрузки в тяжелых климатических условиях.
      Эту работу он сделал. Он был готов к экспедиции.

* * *

      Дверь его кабинета открылась.
      — Моя секретарша сказала, что вы хотели меня видеть, мистер Маколиф, — произнес, входя, сухощавый, академической внешности человек в очках с толстыми стеклами. Руководитель отделения геофизики считал себя обойденным как Академией наук, так и властями Ямайки, поскольку пост начальника экспедиции достался не ему, но старался скрыть свою неприязнь. Он только что закончил прекрасное исследование в Ангуилле: одно это, казалось, должно было решить вопрос о назначении в его пользу, поскольку между обоими работами было много общего.
      — О Господи, я же сам собирался к вам зайти, — воскликнул Алекс, скрывая улыбкой неловкость ситуации. Он стоял у окна, глядя во дворик, по которому шли студенты с книжками, и радовался, что больше не принадлежит этому миру. Направляясь к столу, он проговорил:
      — Я готов начать собеседования с кандидатами уже сегодня.
      — Так скоро?
      — Только благодаря вам, профессор Рэлстон. Ваши рекомендации просто великолепны.
      Маколиф говорил не просто из вежливости; кандидаты от академии выглядели действительно очень хорошо — на бумаге. Из десяти финалистов пять были предложены Рэлстоном. Остальные были независимыми учеными, кандидатуры которых тщательно отбирались двумя лондонскими геодезическими конторами.
      — Я бы без раздумий взял всех ваших людей, но, к сожалению, власти Кингстона настаивают на том, чтобы я поговорил и с этими.
      Алекс протянул профессору листок с фамилиями.
      — О, знакомые имена, — Заметно было, что Рэлстон польщен комплиментом. — Вот эта супружеская пара...
      — Как это?
      — Как обычно — муж и жена. Йенсены.
      — Но в списке только один Йенсен. Где же женщина?
      — Р.-Л. Уэллс. Рут Уэллс, жена Йенсена.
      — Я бы не догадался... Не думаю, что этот факт — в их пользу.
      — Но почему?
      — Трудно сказать, — искренне ответил Алекс. — У меня в экспедициях никогда не было семейных пар. Может, это глупо, не знаю... А дальше?
      — Есть еще один, но я бы воздержался от комментариев.
      — И все-таки?
      — Фергюсон. Джеймс Фергюсон. Он был моим студентом несколько лет назад. Очень горячий парень. Вечно со своим особым мнением, если вы понимаете, что я имею в виду.
      — Но ведь он ботаник, а не геолог.
      — У него есть экспедиционный опыт. Геофизика — его вторая специальность.
      Маколиф быстро просмотрел стопку лежащих перед ним бумаг.
      — Не очень-то велик его опыт. Всего три экспедиций, и все в последние четыре года.
      — Конечно, но побеседовать с ним стоит. Мне говорили, что он неплохой специалист.
      — А вот и ваши протеже, — сменил тему Маколиф, протягивая Рэлстону другой листок. — Я выбрал пять из восьми, предложенных вами. Здесь тоже какие-нибудь сюрпризы? Хотелось бы знать ваше мнение.
      Рэлстон разглядывал список, поправляя очки и облизывая губы.
      — Нет, здесь все в порядке. Вы поняли, конечно, что вот этот Уайтхолл — не из наших. Его рекомендовали как специалиста по Вест-Индии. По мнению кафедры — очень талантливый человек. Никогда с ним не встречался. Неплохо зарабатывает лекционными циклами.
      — Он ведь чернокожий, верно?
      — Да. Он знает все языки и диалекты Антильских островов, досконально изучил местную культуру. В своей докторской он показал, что на островах есть следы не менее двадцати семи африканских племен — от бушменов до короманти. Очень известна его работа по ассимиляции индейской и африканской культур. Кроме того, у него репутация денди.
      — Может, еще о ком-нибудь расскажете?
      — Пожалуй, не стоит. Должен заметить, что вам будет нелегко выбрать специалиста по скальным породам. Оба кандидата весьма достойны. Придется решать по ходу дела.
      — Я не понял...
      — Позвольте мне воздержаться от дальнейших комментариев. — Рэлстон улыбнулся и торопливо добавил: — Я попрошу кого-нибудь из наших девочек заняться организацией собеседований?
      — Буду весьма обязан. С каждым из десяти по часу на беседу в любой последовательности в течение пары дней.
      — По часу?
      — С теми, кто мне подойдет, я встречусь потом еще раз; нет смысла тратить время каждого.
      — Да, конечно.

* * *

      Первый претендент выбыл из игры в тот самый момент, как только появился на пороге кабинетика Маколифа. К часу дня он был скорее пьян, чем трезв. При желании это можно было и простить, но Алекс использовал этот факт как решающий аргумент, чтобы скрыть истинную причину отказа: кандидат был хром на правую ногу.
      Еще трое оказались за бортом по одной и той же причине: каждый испытывал враждебные чувства по отношению к местному населению — весьма распространенное в Англии поветрие, аналогичное тому, что в США известно как Americus Redneckus .
      Йенсены — Питер Йенсен и Рут Уэллс — оказались приятным сюрпризом как вместе, так и по отдельности. Обоим было чуть за сорок, яркие, уверенные в себе, приятные в общении. Бездетные, они были прилично обеспечены и всерьез увлечены как своей работой, так и друг другом. Он был специалистом по минералам, она — палеонтологом. То есть его профессиональные интересы полностью соответствовали задачам экспедиции, ее-с некоторой натяжкой, но приемлемы по академическим меркам.
      — Могу ли я задать вам несколько вопросов, доктор Маколиф? — мягко произнес Питер Йенсен, набивая трубку.
      — Безусловно.
      — Не могу похвастаться, что хорошо знаю Ямайку, но мероприятие выглядит весьма странно. Я не совсем понимаю его смысл.
      Алекс был рад наконец-то использовать текст, заготовленный специалистами «Данстона». Объяснял, он внимательно следил за выражением лица собеседника, пытаясь понять реакцию. Закончив, он добавил:
      — Не знаю, смог ли я достаточно прояснить ситуацию.
      — Все ясно, уверяю вас, старина! Старперыснова при деле! — Питер Йенсен кашлянул, взглянув на жену. — Академии давно пора было устроить что-либо подобное. Они просто протолкнули это через палату лордов. Неплохое шоу... Надеюсь, университету перепадет лишняя пара фунтов.
      — Боюсь, наш бюджет не безграничен.
      — Неужели? Тогда я действительно чего-то не понимаю. — Питер Йенсен зажал трубку в руке и взглянул на Маколифа. — Простите меня, но вас знают как отнюдь не самого низкооплачиваемого руководителя... И совершенно справедливо, я бы добавил. Ваша слава летит впереди вас.
      — От Балкан до Австралии, — вставила Рут Уэллс Йенсен, с легкой ноткой неодобрения по отношению к мужу заметив: — И если у вас отдельный контракт, это еще не повод для того, чтобы Питер совал нос в ваши дела.
      Алекс добродушно рассмеялся.
      — Вы оба очень любезны. Но здесь нет ничего особенного. Меня просто подловили, я бы так сказал. Все разрешения на исследования выдает Кингстон; они и выбрали меня. Дело в том, что я уже несколько раз работал на острове по заданию ряда компаний. Надеюсь делать это и впредь. И достаточно часто. Можно сказать, на Ямайке я делаю инвестиции в собственное будущее.
      Маколиф снова внимательно посмотрел на Йенсена. Этот ответ он тоже подготовил заранее. Британец, в свою очередь, кашлянул и переглянулся с женой.
      — Мне бы следовало сделать то же самое, старина. Но только да спасет Бог ту экспедицию, которую я возглавлю!
      — Я, по крайней мере, бежала бы от нее, как от майской демонстрации на Трафальгарской площади, — добавила Рут в тон мужу. — А кого, если не секрет, вы уже выбрали? Может, мы их знаем?
      — Еще никого. Я только начал.
      — Это хорошо, — вставил Питер, при этом его глаза лучились юмором. — И поскольку у вас затруднения с финансами, я хочу предупредить, что мы предпочли бы не расставаться. Если вы соберетесь пригласить одного из нас, мы согласимся на половинный оклад, чтобы быть вместе.
      Если у Алекса и оставались еще какие-то сомнения к этому моменту, то они были рассеяны словами Рут. Копируя профессиональные интонации мужа, она продолжила:
      — Половинный оклад, старина, это тема для переговоров. В нашей квартире чертовски холодно в это время года.
      Он решил взять Йенсенов.
      Третий кандидат не из университета, Джеймс Фергюсон, полностью соответствовал описанию Рэлстона. Его горячность и безапелляционность были, по мнению Алекса, просто следствием бьющей через край энергии. Фергюсон был молод — всего двадцать шесть — и явно не вписывался в стандарты академической среды. Алекс сам был таким в юности — до самозабвения поглощенным наукой и нетерпимым к окружающему ученому миру. Противоречие, чреватое конфликтами. Фергюсон работал по контрактам с агропромышленными компаниями, и его лучшей рекомендацией служил тот факт, что он редко оставался без работы в этой сфере, не славящейся изобилием вакантных мест. Джеймс Фергюсон был одним из лучших специалистов в области вегетации растений.
      — Я просто мечтаю вернуться на Ямайку, — заявил он в самом начале беседы. — Два года назад я работал в Порт-Мария для Фонда Крафта. Этот остров — просто золотая жила, если только компании по переработке фруктов и синтетическая промышленность позволят ему развиваться в нужном направлении.
      — Золотая жила — это что?
      — Волокна баракоа. На второй стадии вызревания. Этот сорт бананов может вогнать в панику всех нейлоновых и трикотажных королей, не говоря уж о поставщиках фруктов.
      — И вы можете доказать это?
      — Черт меня побери, я уже почти все сделал. Поэтому фонд и выставил меня.
      — Вас выставили?
      — И весьма бесцеремонно. Не вижу смысла скрывать это, и вообще мне плевать. Они посоветовали мне не совать нос не в свое дело. Представляете? Если вам это интересно, поспрашивайте, и вы наверняка услышите обо мне парочку нелестных замечаний.
      — Мне интересно, мистер Фергюсон.
      Беседа с Чарлзом Уайтхоллом обеспокоила Маколифа. Точнее, его обеспокоила сама личность кандидата, а не та информация, которую он получил. Чернокожий Уайтхолл был циником по складу характера; не коренной лондонец, он был выходцем из Вест-Индии, которая и составляла предмет его научных интересов. Кроме того, он отличался крайней агрессивностью в отстаивании своих взглядов. Маколифа поразила и его внешность. Для автора трехтомной истории карибов , на которую, по словам Рэлстона, постоянно ссылались в научном мире, он выглядел слишком молодо — почти как Джеймс Фергюсон.
      — Внешность обманчива, мистер Маколиф, — проговорил Уайтхолл, входя и протягивая руку. — Моя тропическая шкура неплохо скрывает возраст. Мне сорок два.
      — Вы читаете мои мысли.
      — Отнюдь. Я просто привык к подобной реакции. — Он удобно устроился в кресле, расправив дорогой клубный пиджак и вытянув ноги в серых, в тонкую полоску, брюках.
      — Вы не любите лишних слов, доктор Уайтхолл, я тоже. Поэтому ответьте мне, пожалуйста, почему вы решили принять участие в экспедиции? Насколько я знаю, вы можете зарабатывать гораздо больше своими лекциями. Геофизическая экспедиция — не самое доходное предприятие.
      — Это один из тех редких случаев, когда финансовая сторона не имеет для меня большого значения, — ответил Уайтхолл, доставая серебряный портсигар. — Честно говоря, мистер Маколиф, это скорее вопрос честолюбия — вернуться в свою страну как эксперт от Королевского исторического общества. Вот так.
      Алекс поверил ему. Насколько он мог понять, Уайт-холл как ученый больше ценился за границей, чем у себя дома. И ему важно было добиться признания на родине — в интеллектуальных, а может, и в политических кругах Кингстона.
      — Вам знакома территория под названием Кок-Пит? — В общих чертах. Лучше знаю историю и культуру. Я же не из «бегунов».
      — То есть?
      — "Бегуны" — жители холмов. Горные племена. Обычно их нанимают проводниками, если удается отыскать... Они довольно примитивны. Кого вы уже взяли?
      — Что? — Алекс, сосредоточившись на бегунах, не воспринял вопрос.
      — Я говорю, кто еще едет в экспедицию? Мне очень интересно.
      — А-а... Вакансии еще есть. Пока это Йенсены, муж и жена, он — минералог, она — палеонтолог. Фергюсон, молодой ботаник. Еще мой друг из Америки, Сэм Такер, почвовед.
      — О Йенсенах я, кажется, что-то слышал. Больше никого не знаю.
      — Вы ожидали иного?
      — Честно говоря, да. Обычно Академия наук привлекает к своим проектам ученых крупного калибра.
      Уайтхолл аккуратно стряхнул пепел.
      — Вроде вас? — Маколиф улыбнулся.
      — Скромность не является моей отличительной чертой, — ухмыльнулся в ответ ученый. — Я лично заинтересован в результатах экспедиции. Надеюсь, я буду вам полезен.
      Такое же впечатление сложилось и у Маколифа.
      Вторым по списку числился некто Э. Джерард Бут, специалист по скальным породам. Это был кандидат от университета. Рэлстон, передавая папку с материалами, заметил, что Бут, по его мнению, может принести очень большую пользу экспедиции. Статьи были посвящены исследованиям поверхностных отложений в таких непохожих геологических регионах, как Иран, Корсика и Южная Испания. Алекс вспомнил, что читал некоторые из них в «Нэшнл джиолоджист» и они произвели на него неплохое впечатление своим профессионализмом.
      Поэтому он заранее решил, что с этим кандидатом ему повезло.
      К его удивлению, в кабинет вошла молодая женщина. Э. Джерард Бут была известна коллегам как Элисон Бут; второе имя обычно не упоминали.
      У нее была одна из самых замечательных улыбок, которую Маколифу доводилось когда-либо видеть. Можно было бы назвать ее по-мужски открытой, если бы не впечатляющая женственность облика. Голубые живые глаза излучали спокойствие — настоящий взгляд профессионала. Крепким и опять же профессиональным оказалось и рукопожатие. Русые волосы локонами мягко спадали до плеч. На взгляд ей было около тридцати, но в уголках смеющихся глаз виднелись морщинки.
      Элисон Бут была не просто хорошенькой; с первых же минут она произвела впечатление незаурядной личности. Термин «профессионал» неоднократно приходил Алексу на ум во время беседы.
      — Я специально попросила Рэлли не говорить о том, что я женщина. Так что он не виноват.
      — А вы были уверены, что я противник женского равноправия?
      Легким движением руки Элисон привела в порядок свои локоны.
      — Нет, у меня не было никакого предубеждения, мистер Маколиф. Но я сталкивалась с подобными обстоятельствами. Поэтому лучше уж я сама постараюсь убедить вас в моей пригодности.
      С этими словами она, будто почувствовав двусмысленность фразы, согнала с лица улыбку и... профессионально оправила юбку.
      — Что касается полевых и лабораторных исследований, то вы безусловно высококлассный специалист...
      — А все другие соображения, как мне кажется, не имеют значения, — в типично английской манере холодновато заключила молодая женщина.
      — Почему же? Проблемы неблагоприятной окружающей среды, определенная степень физического дискомфорта, если не сказать — неудобств...
      — Не думаю, что Ямайка в этом плане может сравниться с Ираном или Корсикой, а я там работала.
      — Я знаю.
      — Рэлли сообщил мне, что вы не рассматриваете никакие рекомендации, пока не побеседуете с кандидатом лично...
      — Замкнутая атмосфера группы провоцирует совершенно непредсказуемые реакции в поведении. Мне не раз приходилось терять хорошего человека только потому, что он по совершенно непонятным причинам начинал вызывать резко негативное отношение окружающих. Тоже очень хороших людей.
      — А как насчет женщин?
      — В данном случае я не делаю исключения.
      — У меня очень хорошие рекомендации, доктор Маколиф. И они вполне заслужены, уверяю вас.
      — Я обязательно запрошу их.
      — Они у меня с собой. — Элисон раскрыла лежавшую на коленях большую кожаную сумку, вынула два объемистых конверта и положила их на край стола. — Мои рекомендации, доктор Маколиф!
      Алекс, смеясь, взял конверты. Молодая женщина напряженно смотрела на него. Было заметно, что она очень заинтересована в положительном результате своего визита.
      — Почему для вас так важно попасть в эту экспедицию, мисс Бут?
      — Потому что я специалист и умею работать, — ответила она просто.
      — Вы ведь преподаете в университете?
      — Как почасовик. Лекции и лабораторные занятия. Время от времени. Я не в штате.
      — Стало быть, дело не в деньгах.
      — Я найду на что их потратить. Однако я не нуждаюсь.
      — Не представляю, чтобы вы в чем-либо могли испытывать нужду, — с улыбкой произнес Алекс и вдруг заметил (а может, ему показалось?), что по лицу ее скользнула какая-то тень сомнения. Он инстинктивно продолжал дожимать: — Но почему именно сюда? С вашей квалификацией, я уверен, вы могли бы выбрать более интересные и высокооплачиваемые.
      — Меня устраивает время, — мягко ответила она. — По личным причинам, которые никак не связаны с моей работой.
      — И именно из-за них вы готовы торчать на Ямайке?
      — Ямайка ни при чем. Сейчас я готова отправиться и во Внешнюю Монголию.
      — Понятно, — произнес Алекс с напускным равнодушием и положил конверты на место. Реакция последовала незамедлительно.
      — Ну хорошо, доктор Маколиф. В конце концов, все мои друзья об этом знают. — Элисон продолжала держать сумку на коленях, но в этом жесте не было никакого напряжения. Она полностью владела собой. Голос был ровным, лицо спокойно.
      — Вы обращаетесь ко мне «мисс Бут», но это неправильно. Бут — моя фамилия по мужу. К сожалению, наш брак оказался неудачным, и мы разошлись. Постоянно выслушивать соболезнования по этому поводу от близких довольно утомительно. Поэтому я хочу сменить обстановку.
      Алекс выдержал ее пристальный взгляд, пытаясь поднять, что скрывается за ее словами. Что-то, несомненно, было, однако она вряд ли пустит его дальше в свою частную жизнь. По крайней мере, так можно было понять выражение ее лица.
      — Прошу прощения, это действительно к делу не относится, Но я весьма признателен за то, что вы мне это сказали.
      — Ваш профессиональный интерес удовлетворен?
      — Во всяком случае, мое любопытство. — Алекс поставил локти на стол и кулаками подпер подбородок. — Кроме того, я теперь могу со спокойной совестью пригласить вас на ужин, если вы не сочтете это наглостью с моей стороны.
      — Думаю, это зависит от степени вашей готовности принять меня на работу, — ответила Элисон, пряча улыбку.
      — Честно говоря, согласие на ужин или, по крайней мере, основательный обед, разумеется, с известным количеством спиртного, может положительно повлиять на мое решение. Но мне бы не хотелось в этом сознаваться.
      — Абсолютно обезоруживающий ответ, доктор Маколиф, — рассмеялась она. — Пожалуй, я поужинаю с вами.
      — Клянусь, никаких соболезнований! Не думаю, что в этом вообще есть необходимость.
      — Надеюсь, вы не заставите меня скучать.
      — Никогда.

Глава 5

      Маколиф стоял на углу Хай-Холборн и Ченсери и поглядывал на часы. Светящиеся стрелки доказывали одиннадцать сорок вечера. Вокруг была промозглая темень. «Роллс-ройс» Престона опаздывал на десять минут. Может, он и вообще не появится. По инструкции Алексу нужно было ждать до полуночи, а потом возвращаться в «Савой». В этом случае будет назначено другое время.
      Порой Маколифу приходилось делать усилие, чтобы вспомнить, чье задание он выполняет в тот или иной момент, и притом следить, чтобы не было «хвоста». Он понимал, что это ненормально — жить в вечном страхе. В капкане страха. Все приключенческие романы о таинственном мире разведки как-то опускали эту его характернейшую особенность. И никакой самостоятельности. Это угнетало.
      Сегодняшнее вечернее рандеву с Уорфилдом заставило его почти в панике звонить Холкрофту, поскольку тот тоже назначил встречу — на час ночи. Точнее, Алекс сам попросил его об этом, а Холкрофт только определил время и место. Но в десять двадцать раздался звонок от «Данстона» с требованием увидеться на углу Хай-Холборн и Ченсери через час — то есть в половине двенадцатого.
      Для начала Холкрофта невозможно было поймать. Его засекреченный личный телефон в министерстве иностранных дел просто не отвечал. Другого номера у Алекса не было, а Холкрофт категорически запретил ему звонить в министерство и упоминать его имя. Так же как пользоваться телефоном из номера отеля. Холкрофт не верил в надежность телефонных служб.
      Следовательно, Алексу пришлось отправиться гулять по Стрэнду, заходя в пивные и аптеки, чтобы из телефонов-автоматов дозвониться до Холкрофта. Он не сомневался, что за ним наблюдают, поэтому всякий раз, вешая трубку, изображал досаду. Он уже заготовил для Уорфилда подходящую версию: он пытается отменить назначенный на завтра обед с Элисон.
      Такая договоренность действительно существовала, и Алекс отнюдь не собирался ее отменять, но ложь выглядела вполне правдоподобно.
       «Дозировать правду и ложь...»Реакция на ситуацию. МИ-5.
      Наконец телефон Холкрофта ответил, и Алексу обыденным тоном сообщили, что тот уехал на вечеринку.
      На вечеринку! Святый Боже!.. Глобальные союзы, международные заговоры в высших сферах, финансовые махинации — и какая-то вечеринка.
      Спокойный мужской голос на другом конце провода сказал, что Холкрофту доложат, но Алекс, разволновавшись, требовал, чтобы тот лично появился у телефона и ждал, хотя бы и всю ночь, пока он, Алекс, не позвонит ему после встречи с Уорфилдом.
      Одиннадцать сорок пять. Никакого «роллс-ройса». Он всматривался в фигуры немногочисленных в этот час прохожих, пытаясь угадать, есть ли слежка. Капкан страха.
      Конечно, он думал и об Элисон. Им удалось поужинать вместе на третий день знакомства; она сослалась на необходимость подготовиться к лекции, поэтому встреча оказалась короткой. На фоне дальнейших трудностей им тогда еще повезло.
      Элисон была необычной женщиной. Она профессионально умела скрывать свои слабости. Она ни разу не изменила своей мягкой, чуть насмешливой защитной манере поведения. Легкая улыбка, нежный взгляд голубых глаз, плавные, изящные движения рук — все это было ее защитой.
      С профессиональной точки зрения ее кандидатура на участие в экспедиции не вызывала никакого сомнения. Она была безусловно лучшей среди всех претендентов. Алекс считал себя одним из ведущих специалистов по скальным породам на обоих континентах — и то поостерегся бы оказаться ее оппонентом в научной дискуссии. Элисон Джерард Бут была замечательным специалистом. И очень милой.
      Поэтому он хотел, чтобы она поехала на Ямайку. Он приготовил кучу аргументов для Уорфилда на тот случай, если чертовы компьютеры службы безопасности «Данстона» выкопают что-нибудь против нее. Сегодняшняя встреча как раз должна была уточнить окончательный отбор.
      Где же этот проклятый черный дредноут! Уже без десяти двенадцать.
      — Простите, сэр, — раздался низкий, почти утробный голос за спиной Маколифа.
      Он обернулся и увидел человека приблизительно своих лет, одетого в коричневую куртку. Он был похож на портового грузчика или строителя.
      — Слушаю вас.
      — Я первый раз в Лондоне, сэр, и, кажется, заблудился . -Человек показал на табличку с названием улицы, почти неразличимую сквозь туман. — Там написано «Ченсери-Лейн», я был уверен, что это неподалеку от местечка под названием Хэттон, где я должен встретиться с друзьями, но я никак не могу его найти, сэр.
      Алекс указал налево.
      — Это здесь, через пару кварталов.
      Мужчина по-деревенски повторил его жест.
      — Туда, сэр?
      — Совершенно верно.
      Мужчина не унимался.
      — Вы уверены, сэр? — Продолжая тыкать рукой в пространство, он внезапно понизил голос: — Не обращайте внимания, мистер Маколиф! Делайте вид, что продолжаете объяснять дорогу. Мистер Холкрофт ждет вас в Сохо, в ночном клубе под названием «Сова Святого Георга». Садитесь в баре, он к вам подойдет. Он просит, чтобы вы ему больше не звонили. За вами следят.
      Маколиф проглотил комок в горле и еще раз неловко махнул рукой в направлении Хэттон-Гарден.
      — Бог мой! Но если за мной следят, то и за вами тоже! — выпалил он громким шепотом.
      — Мы просчитываем подобные ситуации.
      — Мне не нравится это предложение. Что я должен буду сказать Уорфилду? Подбросить меня в Сохо?
      — А почему бы и нет? Скажите, что хотите развеяться. Утро у вас свободно. Американцы любят Сохо, это вполне естественно. Вы не игрок, но иногда любите рискнуть по маленькой.
      — Господи, вы еще о моей личной жизни расскажите!
      — Мог бы, но не буду. — Гортанный голос уроженца Северной Англии зазвучал вновь в полную силу. — Благодарю вас, сэр. Вы очень добры, сэр. Теперь-то я найду моих друзей.
      Человек двинулся в сторону Хэттон-Гарден. Его фигура быстро растаяла в ночном тумане. Маколиф почувствовал, что весь дрожит. Особенно тряслись руки. Чтобы успокоиться, он полез за сигаретами. Ощущение металлической тяжести зажигалки принесло облегчение.
      Было без пяти двенадцать. Он подождет еще несколько минут после полуночи и уйдет. По инструкции полагалось вернуться в «Савой». Будет назначено другое время. Но должен ли он это сделать немедленно или слова вернуться в «Савой»можно понимать так, что, напрасно прождав на углу Хай-Холборн и Ченсери-Лейн, остатком ночи он вправе распорядиться по своему усмотрению?
      Эта простую фразу можно было толковать и так и эдак. Если он решится, то сможет — не прямо, конечно, направиться в Сохо, к Холкрофту. Наружное наблюдение, разумеется, установит, что Уорфилд не явился на назначенную встречу. Выбор за ним.
      О Господи, подумал Алекс. Что со мной? Слова, значения слов... Варианты, альтернативы... Трактовки... приказов!
      Да кто, черт побери, смеет приказывать ему?
      Он не из тех,кем можно командовать!
      Но когда он поднес сигарету ко рту, рука его дрожала. И он понял, что не тут-то было. Он стал одним из тех,и неизвестно, когда это кончится. Дьявольщина! Он перестал быть свободным.
      Светящиеся стрелки его часов слились. Ровно полночь. Да провались они все к черту! Он уходит. Сейчас позвонит Элисон, скажет, что выбрался на улицу пропустить пару рюмок, спросит, можно ли заехать к ней... А Холкрофт может ждать его в Сохо хоть всю ночь. В этой «Сове Святого Георга». Идиотское название!
      Пошел он к черту!
      «Роллс-ройс» вылетел из тумана со стороны Ньюгейта, нарушив тишину пустынной улицы, и резко затормозил рядом с Маколифом. Из машины вышел шофер, обогнул длиннющий капот и распахнул перед Алексом заднюю дверцу.
      Алекс машинально выбросил сигарету и очутился внутри, даже не успев осмыслить происшедшего. Джулиан Уорфилд сидел в дальнем правом углу широченного дивана. Его фигурка терялась в роскошном и просторном салоне.
      — Прошу прощения, что заставил вас ждать. Меня задержали.
      — У вас что, принято доводить партнеров до белого каления? — Маколиф откинулся на спинку сиденья и с удовлетворением отметил, что голос звучит твердо. В ответ раздался довольный старческий смешок:
      — По сравнению с Говардом Хьюзом я просто торговец подержанными автомобилями.
      — Вы меня выбили из колеи.
      — Хотите выпить? Вот тут справа бар. Потяните за ручку.
      — Нет, спасибо. Не сейчас.
      Полегче на поворотах, подумал он про себя. Нельзя так подставляться. Холкрофт будет ждать всю ночь. Ты же сам две минуты назад собирался предоставить ему такую возможность.
      Старик вынул из пиджака конверт.
      — У меня для вас хорошие новости. Мы утвердили все предложенные вами кандидатуры, хотя несколько мелких вопросов остается. Вы проделали отличную работу в сжатые сроки и заслуживаете благодарности.
      По словам Уорфилда, первоначальная реакция руководства «Данстона» на его список была отрицательной. Дело не в соблюдении секретности — здесь в принципе все нормально и не в профессионализме команды — Алекс хорошо выполнил свое «домашнее задание», — но в самой идее. Мысль о возможности включения в геодезическую экспедицию женщин была отвергнута начисто. Казалось естественным, что все трудности полевых условий легче преодолевать чисто мужским составом. Присутствие женщин только усложнило бы всю работу, причем в значительной степени.
      — Поэтому мы сначала вычеркнули двоих, прекрасно понимая, что, исключая Уэллс, мы одновременно выкидываем и ее мужа, Йенсена. Таким образом, уже получалось трое, и вам, конечно, это бы не понравилось.
      Но мы надеялись, что вы поймете правильно. И вдруг меня осенило. Я сообразил, что вы оказались гораздо предусмотрительнее нас!
      Маколиф решил вмешаться.
      — Честно говоря, Уорфилд, стратегия меня меньше всего волновала. Я просто подбирал наилучшую команду, вот и все.
      — Даже если это произошло случайно, группа получилась замечательной. И наличие в ней двух женщин, ведущих специалистов в своей области, одна из которых к тому же жена члена экспедиции, придало ей дополнительный шарм.
      — Почему?
      — Это привнесло, или, если хотите, онипривнесли уникальный компонент — невинность — во все мероприятие. Этакий налет академичности. Как раз то, что мы упустили из виду. Одно дело — чисто мужская экспедиция, проводящая геофизическую разведку, и совсем другое — сплоченная команда преданных делу мужчин и женщин, работающих по заданию Академии наук. Просто замечательно!
      — Не хочу вас разочаровывать, но ничего подобного не входило в мои намерения.
      — Никакого разочарования. Главное — результат. Когда я довел до сведения остальных эти соображения, они согласились со мной.
      — Сдается мне, что они согласятся со всем, что вы соберетесь «довести до сведения». А что это за «несколько мелких вопросов»?
      — Дополнительная информация, которую вам неплохо бы иметь в виду. — Старик протянул руку, чтобы включить свет в салоне, и достал несколько листков печатного текста. Он поправил очки и быстро пробежал глазами первую страницу. — Эти супруги, Уэллс и Йенсен. Довольно активны в левацких политических кругах. Марши мира, борьба за разоружение и так далее...
      — Это никак не связано с их работой. Не думаю, что они займутся пропагандой среди местного населения, — произнес устало Маколиф. Если Уорфилд и дальше собирается обсуждать с ним такие «вопросы», надо сразу показать свое отношение к этому.
      — На Ямайке весьма сложная политическая обстановка. Беспорядки, если быть точным. Не в наших интересах, чтобы кто-нибудь из членов экспедиции оказался в это замешан.
      Маколиф повернулся и внимательно посмотрел на старикана: тонкие поджатые губы, костлявые пальцы крепко сжимают листочки бумаги. Желтоватый свет придавал его дряблой коже болезненный вид.
      — Если такая ситуация возникнет, а я в это, разумеется, не верю, и Йенсены затеют политическую возню, обещаю вам их успокоить. С другой стороны, такие люди — находка для вас. Их никто не заподозрит в работе на «Данстон».
      — Да, — заметил Уорфилд. — Мы тоже об этом подумали... Теперь этот парень, Фергюсон. У него были неприятности с Фондом Крафта.
      — Он был на пороге принципиального открытия, связанного с волокнами баракоа, это точнее. Это насмерть перепугало и Крафта, и всех его партнеров.
      — Мы никогда не ссорились с Крафтом; не намерены делать этого и в дальнейшем. Сам факт присутствия Фергюсона в вашей экспедиции вызовет немало вопросов. Крафт пользуется большим уважением на Ямайке.
      — Однако замены ему нет, он лучший из тех, кого я мог выбрать. Я постараюсь изолировать его от Крафта.
      — Это просто необходимо. В ином случае он не поедет. Электронное досье «Данстона» на Чарлза Уайтхолла свидетельствовало, что этот чернокожий ученый-денди представлял из себя сплошной клубок психологических противоречий. По своим политическим убеждениям он был консерватором, вполне способным возглавить правое политическое крыло чернокожих консерваторов Кингстона, останься он на острове. Но ему не суждено оказалось связать свое будущее с Ямайкой, и он вовремя осознал это. Но горечь осталась. Уорфилд поспешил добавить, что негативная информация более чем уравновешивалась позитивной — имеющей отношение к Уайтхоллу как ученому. Безусловным плюсом была его личная заинтересованность в результатах экспедиции; его присутствие гарантировало снятие подозрений в ее коммерческих целях. В довершение характеристики этой неординарной личности следовало добавить, что Уайтхолл был обладателем черного пояса третьей категории "А" по юкато — наиболее сложной разновидности дзюдо.
      — По нашим сведениям, Кингстон высоко оценил его включение в экспедицию. Думаю, ему предложат кафедру в университете Вест-Индии. Скорее всего, он согласится, если ему пообещают приличные деньги... Перейдем к последнему кандидату. — Уорфилд снял очки, положил их на колени рядом с бумагами и потер тонкую, костистую переносицу. — Миссис Бут... Миссис Элисон Джерард Бут.
      Алекс напрягся. Уорфилд уже говорил ему, что к ней нет никаких претензий, а какие бы то ни было подробности о ее личной жизни он выслушивать не желал.
      — Что с ней? — спросил он настороженно. — Ее послужной список говорит сам за себя.
      — Безусловно. Она очень квалифицированна... И очень хочет покинуть Англию.
      — Она объяснила это тем, что недавно разошлась с мужем, ее угнетает атмосфера вокруг этого дела...
      — Больше она ничего не сказала?
      — Нет, но мне вполне хватило.
      Уорфилд снова водрузил на нос очки и перелистал странички.
      — А зря. Не рассказывала ли она, кем был ее муж и чем он занимался?
      — Нет. Я и не спрашивал.
      — Понятно... Думаю, вам полезно будет узнать. Дэвид Бут — из старинного аристократического рода, виконт. Но это не приносит ему ни единого фунта стерлингов. Он совладелец одной экспортно-импортной компании, которая едва сводит концы, с концами, судя по их бухгалтерским книгам. Однако Бут не испытывает никаких денежных затруднений и живет весьма неплохо. Несколько особняков — как здесь, так и на континенте , дорогие машины, членство в престижнейших клубах... Несколько странно, не так ли?
      — Да, безусловно. И как ему это удается?
      — Наркотики, — ответил Джулиан Уорфилд так спокойно, будто сообщил, который час. — Дэвид Бут — курьер франко-американского синдиката с базами на Корсике, в Бейруте и Марселе.
      Возникла небольшая пауза. Наконец Маколиф, осознав серьезность ситуаций, задумчиво произнес:
      — Миссис Бут принимала участие в экспедициях на Корсике, в Иране и в Южной Испании. Вы полагаете, что она замешана в делах мужа?
      — Не исключено, но маловероятно. Может быть, ее просто использовали. Во всяком случае, она оставила его. Я только хочу подчеркнуть, что она несомненно оказалась в курсе, поэтому боится оставаться в Англии. Мы считаем, что она вообще не собирается возвращаться.
      Оба помолчали, затем Алекс спросил:
      — Вы сказали «боится» — значит, ей что-то угрожает?
      — Вполне вероятно. То, что она знает, может представлять для кого-то потенциальную опасность. Бут был огорчен фактом развода. Дело не в чувствах — он по натуре страшный бабник, — а в том, что исчезло удобное прикрытие для его поездок. По крайней мере, мы так думаем.
      С этими словами Уорфилд сложил свои бумажки и убрал их в карман пальто.
      — Ну что ж, — проговорил Алекс. — Все это весьма неожиданно. Должен сказать, вы меня несколько ошарашили.
      — Я рассказал вам о миссис Бут потому, что вы так или иначе узнали бы об этом. Мы хотели вас подготовить, вовсе не напугать.
      Маколиф резко повернулся к Уорфилду.
      — Вы хотите, чтобы она поехала, поскольку... поскольку представляет для вас определенный интерес. И отнюдь не в области геологии.
       Полегче, Маколиф, полегче!
      — В такое сложное время, как наше, все возможно.
      — Мне не нравятся ваши намеки.
      — Просто вы об этом не думали. Ведь вы же сами считаете, что она будет в большей безопасности на Ямайке, чем в Лондоне... Вы ведь к ней неравнодушны, не так ли? Вы неоднократно встречались с ней за последнюю неделю.
      — А также мне не нравится, когда за мной следят, — сказал Алекс единственное, что пришло ему в голову.
      — Мы делали только самое необходимое, и только ради вашей безопасности и защиты.
      — Защиты от чего? Боже милостивый, от кого меня надо защищать? — Маколиф в упор посмотрел на старика, чуть ли не впервые осознав, до чего же тот ему противен. Интересно, пойдет ли Уорфилд в своих откровениях на эту тему дальше Холкрофта? Сообщит ли о первой экспедиции? — Я думаю, что имею право знать, чего мне следует остерегаться, — добавил он с нескрываемым раздражением.
      — Вы все узнаете. Но прежде я хотел бы ознакомить вас вот с этим. Надеюсь, вам понравится. — Уорфилд взял в руки незапечатанный конверт и вынул несколько сколотых между собой страничек, прикрепленных к бланку. Странички на тонкой папиросной бумаге представляли собой копию подписанного Алексом неделю назад соглашения о сотрудничестве с «Данстон лимитед». Он наклонился вперед, взял бумаги из рук Уорфилда, включил лампочку со своей стороны и сосредоточился на бланке. Однако это оказалось совсем не то, что он ожидал. В руках Алекса была копия извещения о зачислении денег на его счет в нью-йоркском банке «Чейз Манхэттен». Цифры слева показывали сумму, перечисленную некоей швейцарской корпорацией, цифры справа — сумму максимальных налогов на прибыль, удержанных швейцарскими властями и налоговым ведомством США.
      Чистыми получалось 333 тысячи американских долларов. Он вопросительно посмотрел на Уорфилда.
      — Первый причитающийся мне гонорар должен составить двадцать пять процентов от общей оговоренной суммы в один миллион долларов и должен быть выплачен по завершении первого этапа экспедиции, то есть по прибытии в Кингстон. До этого момента оплате подлежат только мои личные расходы и, в случае досрочного расторжения контракта, двести долларов в день за консультации. С чем связаны такие изменения?
      — Мы полностью удовлетворены проведенной вами подготовительной работой. И хотели показать, как мы ее ценим.
      — Я вам не верю.
      — Кроме того, — слегка повысив голос, продолжил Уорфилд, — никаких изменений в условиях соглашения нет.
      — Но я помню, что я подписывал.
      — По-видимому, не очень хорошо... Прочитайте текст договора еще раз. Там четко сказано, что вам будет выплачено как минимумдвадцать пять процентов от общей суммы и не позднеепервого дня начала непосредственной работы экспедиции. Соглашение не ограничивает возможность первой выплаты двадцатью пятью Процентами и не запрещает досрочного, осуществления платежа... И кроме того, мы действительно полагали, что вы будете довольны. — Старик сложил свои маленькие ручки на груди в позе Махатмы Ганди, облачившегося в европейский костюм.
      Маколиф еще раз перечитал копию извещения.
      — Здесь написано, что указанная сумма представляет собой платежи за работу, выполненную по сей день. То есть в прошлом. У вас могли бы возникнуть большие проблемы с возвратом этих денег, откажись я ехать на Ямайку сегодня. Принимая во внимание вашу навязчивую идею сверхсекретности, я сомневаюсь, что вы вообще стали бы этим заниматься... Нет, мистер Уорфилд, здесь что-то не так.
      — Доверие, мистер Маколиф. Ваше поколение выпускает из виду этот фактор, — с тонкой улыбкой возразил финансист.
      — Не хотел бы показаться невежливым, но сомневаюсь, что вам вообще знакомо это чувство. Не похоже. Вы склонны управлять людьми, а не теоретизировать по этому поводу. Повторяю: что-то здесь не так.
      — Очень хорошо. — Уорфилд опустил руки на колени, но остался в позе Ганди. — Мы возвращаемся к вопросу о защите, в необходимости которой вы сомневаетесь... Дело в том, что вы теперь — один из нас, Александр Таркуин Маколиф. Ключевая фигура в планах компании «Данстон». Признавая ваши заслуги перед компанией, мы рекомендовали совету директоров — разумеется, совершенно конфиденциально — кооптировать вас в состав его членов. Ergo ,деньги, которые вы получили, и общая сумма гонорара в миллион долларов — лишь начало тех настоящих денег, что грядут нам всем в будущем. Иначе, как вы сами заметили, такая сумма действительно может показаться подозрительной.
      — К чему вы клоните, черт побери?
      — Если совсем коротко — к тому, чтобы вы не пытались откреститься от нас. Вы такое же заинтересованное в успехе нашего дела лицо, как и мы. И если вы когда-нибудь по каким-либо причинам решите, что не согласны с действиями «Данстона», вам не удастся уйти в сторону. Вам никто не поверит.
      Маколиф увидел, что старик улыбается.
      — А с какой стати я должен так делать?
      — Потому что у нас есть основания полагать, что существуют определенные силы, стремящиеся помешать осуществлению нашего проекта. Они попытаются войти с вами в контакт, если уже не пытались. Ваше будущее связано с нами, и только с нами. Финансово, идейно... И, разумеется, юридически.
      Алекс отвернулся и посмотрел в окно. «Роллс-ройс» уже проехал Нью-Оксфорд, южную часть Чаринг-Кросс, западный Шафтсбери. Сквозь густой туман были видны сполохи огней Пикадилли.
      — А кому вы так лихорадочно пытались дозвониться сегодня вечером? — Старикан больше не улыбался. Маколиф отвернулся от окна.
      — Во-первых, это не ваше дело, во-вторых, я пытался дозвониться — и вовсе не лихорадочно — до Элисон Бут. Я пригласил ее завтра на обед. Спешка была вызвана только внезапно назначенной встречей с вами, потому что я не могу беспокоить ее телефонным звонком среди ночи. А вы что подумали?
      — Не надо такого враждебного настроя...
      — Ах, простите, я совсем забыл, — перебил его Алекс. — Ведь вы только пытаетесь защитить меня. От определенных сил.
      — Я могу выразиться и точнее. — Алекс никогда еще не видел такого напряжения во взгляде Уорфилда. — Вам нет никакого смысла лгать мне, поэтому я жду правды. Что для вас, мистер Маколиф, означает слово «Халидон»?

Глава 6

      Оглушающая истеричная какофония рока вызывала боль в ушах. Глазам тоже досталось — от едкого, плотного дыма; в ноздри бил смешанный запах табака, гашиша и «травки».
      Маколиф, помогая себе локтями и плечами, кое-как пробрался сквозь сплетение тел, слившихся в безумном ритмическом экстазе танца, к дальнему концу стойки бара. Вечер в «Сове Святого Георга» был в полном разгаре, Цветомузыка заливала сумасшедшим светом пространство, заполненное изгибающимися и раскачивающимися фигурами.
      Холкрофт сидел за столиком в компании двух мужчин и трех женщин. От остального зала их отделяла полукруглая перегородка. Алекс, разглядывая пьющих и танцующих, иногда посматривал в его сторону. Компания была забавной. Холкрофт и мужчина, сидевший напротив, были в строгих костюмах, так же как и две женщины в возрасте явно за сорок. Третья молодая пара хиповала — оба в замше, бисере, с длинными волосами, перехваченными специальными ремешками. Старшее поколение старалось сохранить контакт с выросшими детьми.
      Маколиф хорошо запомнил фразу человека с Хай-Холборн: «садитесь в баре, он к вам подойдет».Он пробился к стойке красного дерева и не без труда привлек к себе внимание чернокожего бармена с прической в стиле «афро», чтобы сделать заказ. Неизвестно, когда Холкрофт сочтет возможным подойти к нему, но долго ждать не хотелось. Слишком много нужно было сообщить британскому разведчику.
      — Пардон, но вас ведь зовут Маколиф, верно? — Крик над ухом заставил Алекса вздрогнуть и расплескать стакан. Рядом стоял молодой хипарь — тот самый, что сидел за столиком с Холкрофтом.
      Холкрофт зря времени не тратил.
      — Да, а в чем дело?
      — Предки моей подружки вас знают. Они просят вас присоединиться к нам!
      Маколиф почувствовал себя актером, игравшим в одной пьеске и внезапно попавшим в другую. На глазах равнодушной публики разыграна коротенькая, вполне обычная сценка. Но она оказалась с сюрпризом, который, заставил его с большим уважением отнестись к профессионализму Холкрофта.
      Он действительно был знаком с мужчиной средних лет, сидевшим напротив Холкрофта. Знал он и его жену. Не очень близкое, конечно, но все-таки знакомство. Он встречался с ними два или три раза, когда приезжал в Лондон. Они были не из тех, кого можно узнать на улице, а тем более в «Сове Святого Георга», — если только кто-нибудь не напомнит о знакомстве.
      Маколифа усадили рядом с Холкрофтом, которого представили под его настоящим именем.
      — Черт возьми, как вам удалось это организовать? — спросил его Алекс после пятиминутки воспоминаний и обмена любезностями. — Они знают, кто вы?
      — Время от времени улыбайтесь, — посоветовал Холкрофт, подавая пример. — Они считают, что я работаю в правительстве, связан с планированием... Такой антураж необходим. Уорфилд усилил за вами слежку. Маловероятно, но он может вычислить нас.
      Маколиф натужно улыбнулся.
      — Кое-что он уже подозревает, это точно. Мне нужно о многом с вами поговорить. Где мы могли бы встретиться?
      — Здесь. И сейчас, — быстро ответил Холкрофт. — Время от времени только обращайтесь с вопросами к остальным, но в беседу не вступайте. Вполне хватит нашей. Это будет поводом для того, чтобы через денек-другой встретиться где-нибудь пообедать или пропустить по стаканчику.
      — Не годится. Послезавтра утром я вылетаю в Кингстон.
      Холкрофт замер с поднятым стаканом в руке.
      — Так скоро? Это полная неожиданность!
      — Это ерунда по сравнению с другим. Уорфилд знает про Халидон. Более того, он поинтересовался, знаю ли я об этом.
      — Что?
      — Мистер Маколиф, вы, конечно, знакомы с Бенсонами, ну, с теми, что из Кента? — донеслось с противоположного края стола.
      Очень вовремя, обрадовался Алекс. Разговор о каких-то дурацких Бенсонах даст Холкрофту время обдумать услышанное. Алексу очень хотелось, чтобы тот хорошенько все обдумал.
      — Повторите точно, что он сказал, — попросил Холкрофт. Мелькающие огни цветомузыкальной установки на мгновение сосредоточились на их столе, придав лицу агента какое-то гротескное выражение.
      — "Что для вас означает слово «Халидон», мистер Маколиф?" Буквально так.
      — А ваш ответ?
      — Какой ответ? Не было у меня никакого специального ответа. Я сказал, что это, кажется, город в Нью-Джерси.
      — Простите, что?
      — Халидон, штат Нью-Джерси. Город.
      — Я думаю, там иное написание. Или произношение. Но его устроило ваше объяснение?
      — А почему бы и нет? Я действительно ничего не знаю.
      — Но вы не показали, что слышали это слово прежде? Это очень важно.
      — Да, я понимаю. Надеюсь, что нет. Дело в том, что я в этот момент действительно думал совсем о другом...
      — Возвращался ли он к этой теме позднее? — прервал его Холкрофт.
      — Нет. Смотрел он на меня очень внимательно, но больше не спрашивал. Как вы думаете, что все это значит?
      Внезапно какой-то танцор-одиночка с полубезумным выражением лица буквально налетел на стол, за которым они сидели.
      — Черт меня побери, если это не папашки с мамашками, — заорал он, выговаривая слова с твердым йоркширским акцентом. — Что, пришли поглазеть на детский праздник, а?
      — Проклятье, — воскликнул Холкрофт. Содержимое его бокала оказалось на столе и частично на брюках.
      — Кликни халдея, папаша, пусть плеснет тебе за счет старины Эдинбурга! Это я. Меня здесь каждая собака знает! Привет от старины Эдинбурга!
      Танцор-одиночка исчез так же внезапно, как и появился. Собеседники поспешили выразить сочувствие, кто-то даже предложил позвать управляющего, но Холкрофт был благодушен.
      — Ничего особенного, маленькая оплошность, не стоит обращать внимания. — Он достал носовой платок и промокнул пятно. Прерванный было разговор возобновился. Англичанин повернулся к Маколифу, но его улыбка не имела никакого отношения к словам.
      — В моем распоряжении — минута. Если будет нужно, с вами свяжутся завтра.
      — Это... был сигнал?
      — Да. Слушайте и запоминайте, времени на повторение у меня нет. В Кингстоне вы какое-то время будете сами по себе. Если честно, мы не предполагали, что вы так скоро...
      — Минуточку, — прервал его Маколиф сердито. — Какого черта! Это вы слушайте и запоминайте. Вы гарантировали мне полную безопасность, возможность контакта в любое время суток... Только на таких условиях я согласился...
      — Все остается в силе, — отрезал Холкрофт, расплываясь в широкой улыбке, совершенно не соответствующей тону разговора. — Контакты у вас есть. Около двадцати имен, вы их помните.
      — Но это все на севере, а не в Кингстоне! Вы обещали мне контакты и в Кингстоне тоже!
      — Завтра мы сделаем все, что сможем.
      — Так не годится!
      — Придется потерпеть, мистер Маколиф, — произнес Холкрофт жестко. — В Кингстоне, к востоку от парка Виктории, на Дюк-стрит, есть рыбный магазин «Таллон». В самом крайнем случае — подчеркиваю: в самом крайнем, если нужно будет передать информацию, — можете связаться с хозяином. У него артрит правой руки. Но имейте в виду: все, что он сможет, — только передать информацию. Больше ничего... Ну, я действительно должен идти.
      — Мне нужно задать вам еще несколько вопросов, — быстро проговорил Алекс, придерживая ладонью руку Холкрофта.
      — Это подождет...
      — Ну хотя бы один. Элисон Бут — вы знали? О ее муже?
      — Да.
      — Знали. Поначалу мы думали, что она — подсадная утка «Данстона». И до сих пор этого не исключаем... Да, и насчет вопроса Уорфилда о Халидоне. По-моему, ему известно об этом столько же, сколько нам. Но он очень хочет узнать больше.
      Холкрофт по-юношески легко поднялся, обошел Алекса и попрощался, извинившись за то, что вынужден всех покинуть. Маколиф оказался теперь рядом с женщиной средних лет, которая, как ему показалось, пришла с Холкрофтом. При знакомстве он прослушал ее имя, но сейчас, взглянув на нее, понял, что ей не до того. Озабоченность и тревога были на ее лице; она пыталась скрыть свои чувства, но тщетно. Женщина вымученно улыбнулась.
      — Значит, вы тот самый молодой человек... — начала она, но внезапно прервала начатую фразу, подняв к губам бокал.
      — С одной стороны — молодой, с другой — не очень, — проговорил Маколиф и вдруг обратил внимание, что ее рука дрожит, точь-в-точь так, как у него самого час назад перед встречей с Уорфилдом. — Здесь так трудно разговаривать из-за этой дурацкой музыки, — сказал он. — Да еще этот ненормальный свет...
      Похоже, миссис Холкрофт его не слышала или смысл фраз не доходил до нее. Отблески оранжевого, желтого, бледно-зеленого фонарей покрывали ее испуганное лицо замысловатым узором. Странно, подумалось Алексу, но он никогда не думал о Холкрофте просто как о человеке, у которого могут быть жена, дети и вообще своя личная жизнь.
      Но он не успел толком осмыслить эти никогда раньше не приходившие ему в голову соображения, потому что женщина наклонилась к нему, схватив за руку. Сквозь оглушительные звуки музыки, в диком мелькании разноцветных огней он услышал ее шепот:
      — Ради Бога, догоните его!

* * *

      Месиво извивающихся в танце тел казалось непреодолимым. Он пробивался сквозь толпу, прокладывая себе путь локтями, плечами, расталкивая людей и не обращая внимания на проклятья, сыпавшиеся со всех сторон. Он пытался разглядеть того, кто подал знак Холкрофту, налетев на их столик. Но обнаружить его не мог.
      И вдруг, в самом дальнем конце зала, за всем этим столпотворением, он заметил группу из нескольких мужчин, подталкивающих какого-то человека к выходу. Этим человеком был Холкрофт!
      Алекс кинулся в толпу с новой силой. Но на его пути внезапно очутился высокий негр.
      — Эй, приятель! Ну-ка полегче! Ты в «Сове», а не у себя дома!
      — Пошел вон! Убери свои грязные лапы!
      — С удовольствием, приятель. — Негр отпустил пиджак Алекса, отвел назад правую руку и с силой молота врезал ему в живот. Удар, заставший Алекса врасплох, сложил его пополам. Распрямившись со всей быстротой, на которую был способен, и не обращая внимания на острую боль, он бросился вперед. Негр поймал его за кисть и, резко вывернув руку, швырнул прямо в толпу танцующих.
      Когда Алекс встал на ноги, негр исчез.
      Все это было очень странно.
      Он судорожно дышал, ловя ртом воздух. Помимо боли, он чувствовал, головокружение. Наверное, от дыма и этих жутких запахов, решил он. С меньшими силами, но с прежней настойчивостью он опять ринулся в толпу колеблющихся тел по направлению к узкому коридору.
      Коридор вел к туалетным комнатам. «Курочки» направо, «петушки» налево. А прямо по ходу, в конце виднелась дверь с большим замком и еще большей щеколдой, размеры которых красноречиво напоминали посетителям «Совы», что следует раз и навсегда распроститься с мыслью улизнуть отсюда, не заплатив по счету. Но дверь была приоткрыта, и даже защелка поставлена на предохранитель.
      Маколиф распахнул дверь.
      Он оказался в темном, мрачном переулке, заставленном мусорными баками. Ни единого фонаря. Что-то разглядеть можно было только благодаря призрачному свечению тумана над головой и отдельным огонькам в окнах домов, больше похожих на бараки. Перед ним возвышалась кирпичная стена. Направо переулок заканчивался каменным мешком.
      Слева, между зданием «Совы» и кирпичной стеной соседнего дома, виднелся просвет — выход на улицу. Здесь тоже стояли мусорные баки, источающие непередаваемый аромат.
      Маколиф кинулся в эту щель, ориентируясь на едва пробивавшийся сквозь туман слабый свет фонарей. Футов за двадцать до тротуара он увидел их. Маленькие пятна темно-красного цвета.
      Выбежав на улицу, он огляделся. Толпа редела на глазах. В Сохо наступало время нечистой силы.
      Жизнь теперь кипела внутри. Частные клубы, игорные дома, бордели, где предлагали заняться сексом любым способом и за любые деньги... Улица пустела. Он еще раз поглядел в обе стороны, пытаясь увидеть в ее течении хоть какую-то зацепку.
      Но ничего не обнаружил.
      Он посмотрел под ноги: следы крови, кое-где уже затоптанные, обрывались у края тротуара. Значит, Холкрофта увезли.
      Каким-то шестым чувством Маколиф ощутил движение у себя за спиной. Он успел оглянуться и сделать шаг в сторону. Это спасло его. Нападавший — громадный негр — пролетел мимо него на мостовую, прямо под колеса вынырнувшего непонятно откуда на сумасшедшей скорости «бентли». Маколиф успел заметить изумление на его лице, и в следующее мгновение машина и человек столкнулись. Раздался пронзительный крик — крик смерти. «Бентли» перемолотил свою жертву и унесся прочь, взвизгнув покрышками и выбив искры из бордюрного камня. Раздались крики прохожих, мужчины устремились к месту аварии, проститутки попрятались в подъездах, сутенеры переложили кошельки во внутренние карманы, а Маколиф застыл над окровавленным, изуродованным трупом на мостовой и думал, что на этом месте должен был быть он.

* * *

      Он мчался по Сохо, не отдавая себе отчета, лишь бы убраться как можно дальше от собравшихся зевак на тротуаре. Сейчас появится полиция, посыплются вопросы... Кто-нибудь мог обратить внимание, что он не случайно оказался рядом с местом происшествия, а был в каком-то смысле его участником. Он все равно не сумел бы ничего объяснить, а главное — не мог дозволить себе засветиться в полиции, по крайней мере, до тех пор, пока сам не получит ответы на некоторые вопросы.
      Мертвый негр был тем самым человеком из «Совы», который двинул его в живот и, заломив руку, кинул в толпу танцующих, в этом он был уверен. Тем самым, кто перекрыл ему путь в узкий коридор, выходивший мимо «курочек» и «петушков» в темный переулок, где он мог бы нагнать Холкрофта.
      Почему негр остановил его? И зачем он пытался его убить?
      И где же Холкрофт?
      Необходимо добраться до телефона. Нужно позвонить по номеру Холкрофта и поговорить с кем-нибудь, кто мог бы хоть что-нибудь объяснить.
      Внезапно Алекс сообразил, что прохожие обращают на него внимание. В чем дело? Ну конечно же. Он бежал, или, во всяком случае, шел слишком быстро. Любой человек, который так торопится в этот час в туманном Сохо, подозрителен. Так нельзя. Он замедлил шаги, продолжая свое бесцельное путешествие по незнакомым улицам.
      Но на него продолжали оглядываться.
      Спокойно, без паники. Что происходит?
      Наконец до него дошло. Он почувствовал, что по щеке течет кровь, и тут же вспомнил, как рука негра, летевшего на мостовую, обожгла его лицо. Наверное, это было кольцо. Или ноготь. Впрочем, какая разница? Алекс полез в карман за платком и с удивлением обнаружил, что пиджак разорван.
      Он был настолько потрясен, что не заметил ни того, ни другого. Господи, ну и зрелище! Человек с окровавленным лицом и оторванной полой, убегающий от мертвого негра в Сохо!
      Мертвого? Покойника? Усопшего?
      Нет. Убитого.
      Погибшего вместо него — ведь это ему предназначался жестокий, точно рассчитанный по времени толчок на мостовую, прямо под колеса мчащегося автомобиля.
      Алекс нашел телефонную будку в середине следующего — какого по счету? — квартала. Английская телефонная будка, более просторная, чем ее американская сестра. Он ускорил шаг, доставая мелочь. Внутри было так темно, что он не мог различить цифр на диске. Боже, ну почему так темно? Он чиркнул своей металлической зажигалкой, сжимая ее в руке как ключ к спасению. Глубоко вздохнув, он набрал номер.
      — Мы знаем, что произошло, мистер Маколиф, — ответил по-английски бесстрастный голос. — Скажите точно, откуда вы звоните.
      — Понятия не имею... Я бежал... Я пересек несколько улиц...
      — Нам нужно точно знать, где вы находитесь. Когда вы покинули «Сову», в какую сторону вы пошли?
      — Я побежал, черт побери! Меня же пытались убить!
      — В какую сторону вы побежали, мистер Маколиф?
      — Направо... Четыре или пять кварталов. Потом повернул еще раз направо, потом, квартала через два, — налево.
      — Очень хорошо. Успокойтесь. Вы у телефона-автомата?
      — Да... То есть нет, я в телефонной будке. Ну, в общем, да... Здесь нет никаких указателей. Я где-то посередине квартала. Ради Бога, объясните же мне, что происходит!
      — Успокойтесь, пожалуйста. — Непроницаемая снисходительность англичанина сводила с ума. — Расскажите, что вам видно из будки.
      Маколиф сообщил о тумане и как мог описал темные здания и витрины магазинов.
      — О Боже, это все... Я хочувыбраться отсюда. Я попробую поймать такси и добраться до вас. Скажите, куда мне нужно ехать?
      — Ехать вам никуда не нужно, мистер Маколиф! — В голосе англичанина появилась жесткость. — Оставайтесь на месте. Если в будке горит свет, разбейте лампу. Мы знаем, где вы. Через пару минут за вами приедут.
      Алекс повесил трубку. Никакой лампочки, разумеется, и в помине не было. Местные жители давно уже нашли ей лучшее применение. Он попытался взять себя в руки. Ответов он не получил. Одни приказы. Опять приказы!
      Полный абсурд. А эти последние полчаса — просто с ума сойти! Что он делает? Почему он должен торчать здесь, в темной телефонной будке, с окровавленным лицом и в рваном пиджаке, трясясь от страха и боясь закурить сигарету?
      С ума сойти!
      Напротив будки остановился мужчина, подбрасывая в руке монетки, переминаясь с ноги на ногу и изображая нетерпение. По телефону Алексу приказали ждать внутри, но в таком случае мужчина на тротуаре может поднять шум и привлечет ненужное внимание. Конечно, можно позвонить кому-нибудь, но кому? Элисон? Нет, только не ей. Вообще с Элисон лучше не разговаривать до тех пор, пока он хорошенько не обдумает все, что узнал о ней.
      Почему он ведет себя как запуганный ребенок? Почему ищет оправдание каждому своему шагу? Но он действительно боялся пошевелиться, покинуть эту несчастную будку и хотя бы дать возможность человеку позвонить. Нет, так нельзя. Надо расслабиться. Впервые он усвоил этот урок много лет — или столетий? — назад, на холмах Панмуньянга. Остановиться — значит превратиться в мишень. Нужно довериться интуиции, инстинктам. Прежде всего — внутренней антенне, которая сама подаст сигнал тревоги. Самое главное — быть начеку и всегда иметь возможность для маневра.
      Господи, он уже готов сравнить задворки Coxo с кровавой бойней в Корее и пытается заставить вести себя как на поле боя! К черту! Это уже слишком.
      Маколиф распахнул дверь своего убежища, прикрывая лицо рукой, пробормотал извинения человеку с монетками и перешел через дорогу в тень подворотни.
      Тот, с кем он общался по телефону, был точен. Алексу не пришлось долго ждать. Он узнал автомобиль, которым они неоднократно пользовались с Холкрофтом. Машина остановилась рядом с телефонной будкой, мотор работал на холостых оборотах. Он покинул укрытие и быстро подошел к ней. Задняя дверца распахнулась, и он скользнул внутрь.
      От увиденного на него вновь напал столбняк.
      На заднем сиденье восседал негр. Тот самый, который Должен был валяться измочаленным трупом на улице перед «Совой»!
      — Да, мистер Маколиф, это я, — произнес предполагаемый покойник. — Прошу прощения, что пришлось вас ударить, но вы могли нам помешать. С вами все в порядке?
      — О Господи! — выдохнул Алекс, замерев на краю сиденья. Автомобиль тронулся, набирая скорость. — Я думал... То есть я хочу сказать — видел.
      — Мы едем к Холкрофту. Там все выясните. Садитесь поудобнее и расслабьтесь. За последний час вам порядком досталось... Поверьте, для нас это полная неожиданность.
      —  Но я же видел, как вас убили! -выпалил наконец Алекс.
      — Вы видели, как убили чернокожего, крупного мужчину, похожего на меня. Нам уже надоело выслушивать банальности о том, что все мы похожи один на другого. Это неприятно и к тому же не соответствует действительности. Кстати, меня зовут Таллон.
      Маколиф уставился на собеседника.
      — Не может быть. Таллон — фамилия хозяина рыбного магазина около парка Виктории. В Кингстоне.
      Тот весело рассмеялся.
      — Очень хорошо, мистер Маколиф. Я просто проверял вас. Закурите?
      Алекс с благодарностью взял предложенную сигарету. «Таллон» поднес спичку, Алекс сделал глубокую затяжку, пытаясь привести в порядок свои нервы. Он поймал себя на жесте, который неприятно поразил его.
      Он курил, пряча в ладонь огонек зажженной сигареты, совсем как в те далекие времена, когда служил пехотным офицером на холмах Панмуньянга.

* * *

      Они ехали около двадцати минут. Город постепенно заканчивался. Впрочем, Маколиф не следил за дорогой: ему было все равно. Его больше волновало другое. В каком-то смысле это было связано с его руками. Нет, дрожь прошла, но сигарету он по-прежнему прятал в кулаке. От чего? От несуществующего ветра? От снайперов противника?
      Но ведь он же не на войне. Он не солдат. По сути дела, он никогда им и не был. За этим жестом стояло только одно желание — выжить. И ничего иного. Ни одна война в мире не была его войнойи быть не могла. Включая и ту, которую вел Холкрофт.
      — Вот мы и приехали, мистер Маколиф, — произнес его спутник, назвавшийся Таллоном. — Довольно безлюдное место, правда?
      Машина выехала на пустырь, лишенный какой бы то ни было растительности. Скорее это был просто ровный участок земли, примерно в пять акров, похожий на место для стройплощадки. За ним виднелась река. Темза, решил Алекс. Поодаль возвышались темные прямоугольники зданий. Склады. Склады вдоль берега. Он совершенно не понимал, куда они попали.
      Водитель резко свернул влево, машину начало подбрасывать на ухабах. Через ветровое стекло Алекс различил габаритные огни двух легковых автомобилей, стоявших впереди примерно в сотне ярдов. В салоне одного из них горел свет. Спустя несколько секунд они остановились рядом.
      Маколиф вылез и в сопровождении «Таллона» подошел к тому, в котором горел свет. То, что он увидел, смутило его, в каком-то смысле даже разозлило, но главное — еще раз укрепило в желании бросить к черту всю эту затею.
      Холкрофт неподвижно сидел на заднем сиденье; рубашка была расстегнута, пальто наброшено на плечи. Из-под одежды виднелись широкие белые бинты, туго перехватившие живот. Полуприкрытые глаза свидетельствовали о нешуточной боли. Алекс знал, в чем дело, — в той давно прошедшей жизни ему приходилось видеть людей со штыковыми ранениями.
      Холкрофт был в полном сознании.
      — Я попросил привезти вас сюда, Маколиф, по двум причинам. И хочу предупредить — это рискованно, — произнес Холкрофт. — Оставьте нас вдвоем, пожалуйста, — добавил он, обращаясь к чернокожему спутнику Алекса.
      — Но вам же нужно в госпиталь!
      — Нет, это не так серьезно.
      — Но это же ножевая рана, Холкрофт! Это не пустяк.
      — Вы драматизируете. Ничего особенного. Как видите, я вполне живой.
      — Вам просто повезло.
      — Везение, сэр, здесь ни при чем. Именно в этом я и пытаюсь вас убедить с самого начала.
      — Прекрасно. Вы — капитан Марвел, неминуемое и грозное возмездие.
      — Я всего-навсего пятидесятилетний ветеран службы безопасности Ее Величества, который даже толком не научился играть в футбол, или, как вы говорите, соккер. — Холкрофт поморщился и слегка наклонился вперед. — Но я вполне мог бы обойтись без этих чертовски тугих бинтов, если бы вы четко выполнили мои указания и не устроили сцены на танцплощадке.
      —  Что?
      — Именно ваши действия мне помешали. Из-за этого все и началось. Но когда стало ясно, что мне грозит опасность, ее источник устранили. Я ничем не рисковал.
      — Что вы говорите! А как тогда объяснить эти десять дюймов бинтов у вас на брюхе? Не надо мне вешать лапшу на уши!
      — Рана — результат паники, посеянной вами. Я был в двух шагах от решения важнейшего вопроса нашей операции, того самого, который избавил бы вас от многих сюрпризов.
      — Халидон?
      — Скорее всего — да. Но, к сожалению, проверить это не удалось. Пойдемте-ка! — Болезненно морщась, Холкрофт правой рукой оперся на подлокотник дверцы, левой — на спинку переднего сиденья и выбрался из машины. Алекс попытался было помочь, но понял, что это бесполезно. Агент подвел его к другому автомобилю, не без труда достав из пальто карманный фонарик. Неподалеку стояли еще несколько человек; все они, явно повинуясь приказу, отошли в сторону. Алекс увидел внутри два безжизненных тела: одно — обвисшее на руле, другое — распростертое на заднем сиденье. Фонарь Холкрофта по очереди осветил их. Оба мужчины были черными, лет тридцати пяти, в строгих, хотя и недорогих костюмах. Алекс удивился: никаких следов насилия, крови, разбитого стекла. Салон выглядел опрятно, чисто, вполне мирно. Похоже на то, что два молодых бизнесмена решили немного передохнуть во время деловой поездки. Из замешательства Алекса вывел Холкрофт.
      — Цианид.
      — А причина?
      — Фанатики, ясное дело. Решили, что их заставят говорить, и предпочли смерть. Они нас неправильно поняли. И началось это, когда вы так явно кинулись за мной в «Сове». Тогда они в первый раз всерьез перепугались, и в результате... вот... — Холкрофт выразительно показал на хвои живот.
      Маколиф больше не скрывал своего раздражения.
      — А я в результате ваших идиотских шпионских штучек чуть было не отправился на тот свет!
      — Я так и думал. Лучше бы вас сюда не привозить...
      — Перестаньте морочить мне голову!
      — Да поймите же вы наконец, без нас вам не прожить и нескольких месяцев — особенно там, куда вы направляетесь.
      — Это ваша версия, Холкрофт. Однако в словах агента было куда больше логики, чем в тот момент мог представить себе Маколиф.
      — Зачем человеку кончать с собой, если версия ошибочна? Даже фанатику?
      Алекс отвернулся от неприятного зрелища. Машинально он оторвал болтающуюся подкладку пиджака и прислонился к капоту.
      — Уж если вы обвиняете меня во всем, что случилось этой ночью, объясните, по крайней мере, что же все-таки произошло?
      И англичанин рассказал ему, как несколько дней назад агенты МИ-5 вышли на след второй организации, тоже ведущей наблюдение за действиями «Данстона». Они зафиксировали три или четыре неопознанных личности. Их сфотографировали, сняли отпечатки пальцев — с ресторанной посуды, сигаретных пачек и так далее, затем пропустили всю информацию через компьютеры Нового Скотланд-Ярда и эмиграционной службы. Они нигде не числились, значит, прибыли в страну нелегально. Тогда и сообщили Холкрофту: связь казалась вполне очевидной. Становилось ясно, что они активно копали под «Данстон»; все сомнения отпали после того, как был убит сыщик «Данстона», севший на хвост одному из них.
      — Тогда мы поняли, — сказал Холкрофт, — что вышли на цель. Оставалось наладить контакт на основе взаимных интересов. Мне даже пришла в голову мысль устроить вам встречу, познакомить... Например, сегодня утром. И как быстро все изменилось...
      Осторожные предварительные беседы были вполне безобидными и многообещающими: им готовы были предложить все, что угодно. Но они все время боялись ловушки.
      Рандеву назначили на половину третьего утра в «Сове Святого Георга». Этот клуб отличается ровным отношением к белым и цветным, поэтому атмосфера должна была благоприятствовать.
      Когда Алекс в панике позвонил по номеру Холкрофта, настаивая на немедленной встрече, тот еще колебался. Но ситуация виделась соблазнительной, и он решился. Почему бы и не в «Сове»? Позвать американца в Сохо, в клуб. Если возникнут проблемы, его можно тормознуть прямо там, а если все пойдет как надо — замечательно, все, кто нужен, под рукой.
      — А как же люди Уорфилда? — поинтересовался Маколиф. — Вы же сказали, он удвоил слежку за мной?
      — Я обманул вас. Мне нужно было, чтобы вы оставались на месте. Уорфилд отрядил за вами всего одного человека. Мы отсекли его. У службы безопасности «Данстона» свои проблемы — одного из них убили. Вы к этому не имеете отношения.
      Поначалу события развивались без осложнений, как и предполагал Холкрофт. Он организовал компанию за столиком — «мы знаем всех ваших лондонских друзей и приятелей, старина!» — и спокойно ждал, когда детали начнут складываться в единое целое.
      И вдруг все посыпалось одно за другим. Сначала Алекс сообщил, что экспедиция отправляется послезавтра, — резидентура МИ-5 в Кингстоне еще не была готова к приему; потом — что Уорфилд упомянул «Халидон». Конечно, этого следовало ожидать, поскольку «Данстон» прилагал огромные усилия, чтобы обнаружить виновников гибели первой экспедиции. Но опять-таки МИ-5 не думала, что они продвинутся так далеко в своих поисках. Последним толчком стало появление агента — танцора, дважды произнесшего «Эдинбург».
      — Каждые сутки, — пояснил Холкрофт, — мы меняем пароль, какое-нибудь слово, упоминание которого означает: «Осторожно, повышенная опасность». Если его повторяют дважды — это тревога: «Провал. Оружие к бою».
      Только тогда Холкрофт понял, какую непростительную ошибку он допустил. Его люди отсекли хвост от Алекса, но не подумали о тех, кто следит за «Данстоном». И Маколифа видели беседующим с Уорфилдом в машине! Потом Маколиф приехал в «Сову», а вслед за ним примчался чернокожий сыщик, чтобы предупредить своих коллег о ловушке.
      Сверкающая сумасшедшими разноцветными огнями и грохочущая музыкой «Сова» стала ареной схватки.
      Холкрофт попытался предотвратить ее финальный этап.
      Он нарушил правила. Хотя назначенное время встречи еще не наступило, он понял, что не имеет права ждать, потому что уже засветился в компании с Маколифом. Ему нужно было срочно наводить мосты, восстанавливать доверие, пока не поздно, успокоить их и все объяснить.
      И ему почти удалось сделать это, когда один из негров — тот самый, чей труп остывал теперь на переднем сиденье, — увидел, как Маколиф сорвался со своего места и кинулся в толпу, расшвыривая людей и явно ища Холкрофта.
      Эта картинка повергла их в панику. Холкрофт получил удар ножом и в качестве живого щита был использован для того, чтобы прикрыть отступление к черному ходу. Причем двое тащили его, а третий помчался вперед, видимо, подогнать машину.
      — Дальше, к сожалению, произошло все так, как и должно было быть. Мой парни не могли допустить, чтобы я оставался в опасности, поэтому, как только похитители вместе со мной оказались на улице, их взяли. Мы усадили их в эту машину и увезли, все еще надеясь восстановить добрые отношения. И специально позволили третьему скрыться, решив, что они смогут оценить этот жест как знак доверия с нашей стороны.
      Команда Холкрофта выбралась на безлюдное место. Вызвали врача. Пока он занимался своим делом, тех двоих — забрав оружие и вынув ключ зажигания — заперли в машине в надежде на то, что они обсудят между собой возникшую ситуацию.
      — Они, конечно, попытались удрать, — закончил Холкрофт, — но, разумеется, не смогли. И тогда покончили с собой, приняв яд. Все-таки они нам не поверили.
      Маколиф молчал, и Холкрофт не мешал ему.
      — А в это время ваш «знак доверия» попытался меня убить, — наконец воскликнул он.
      — Очевидно. Теперь из них остался живым в Англии только один — шофер. И мы обязаны его найти... Но теперь вы понимаете, что мы не виноваты в случившемся? Вы нарушили инструкцию и...
      — Мы к этому еще вернемся, — прервал его Алекс. — Вы сказали, что привезли меня сюда, чтобы объяснить две вещи. Одну я понял: ваши люди действуют быстро, личная безопасность гарантирована, если... не нарушаются инструкции, — язвительно повторил он слова Холкрофта. — Давайте вторую.
      Холкрофт придвинулся к Алексу, и тот в ночном полумраке увидел напряженное выражение его лица.
      — Вторая — это то, что у вас нет иного выбора, кроме как продолжить работу с нами. Слишком многое уже произошло. Вы уже слишком много знаете.
      — То же самое сказал Уорфилд.
      — И он прав.
      — Допустим, я откажусь? Допустим, просто соберу вещички и уеду?
      — Вы окажетесь под подозрением, и не без основания. Вас выследят, и за вашу жизнь никто не даст и цента. Поверьте мне, я все это уже проходил.
      — Замечательное заявление из уст — как вас там? — финансового аналитика.
      — Это все чепуха, Маколиф. Бессмыслица.
      — Но не для вашей жены.
      — Прошу прощения, но... — Холкрофт вдруг осекся, набрал полную грудь воздуха и шумно, медленно выдохнул. А когда продолжил, то это уже был не вопрос, а простая констатация факта. — Она вас за мной послала.
      — Да.
      Теперь настала очередь Холкрофта замолчать. Алекс решил не нарушать тишину. Он просто наблюдал, как этот пятидесятилетний сотрудник службы безопасности пытается взять себя в руки.
      — Факт остается фактом. Вы нарушили мои инструкции.
      — С вами, должно быть, очень приятно общаться.
      — Привыкайте, — холодно ответил Холкрофт. — В следующие несколько месяцев нам придется довольно тесно взаимодействовать. И вы будете делать все так, как я скажу. Иначе вы — покойник.

Часть вторая
Кингстон

Глава 7

      В просвете между темной синевой вечерних облаков ослепительно вспыхнул красно-оранжевый диск солнца. Переливами желтого зажглась кромка нижнего слоя, темн9-пурпурным — верхнего. Скоро этот благословенный уголок Карибского моря мягко накроет ночь. Когда самолет приземлится в Порт-Роял, будет уже темно.
      Сквозь тонированное стекло иллюминатора Маколиф разглядывал линию горизонта. Рядом с ним в кресле спала Элисон Бут.
      Йенсены расположились в том же ряду, через проход. Алекс отметил про себя, что левацкие взгляды отнюдь не помеха для того, чтобы в полной мере насладиться комфортом, полагающимся пассажирам первого класса. Естественно, словно занимались этим всю жизнь, они заказали на ужин лучшее вино, гусиную печенку, утку под апельсиновым соусом, шарлотку... В душе Алекс сомневался в словах Уорфилда. У всех леваков, с которыми встречался Алекс за пределами советского блока, напрочь отсутствовало чувство юмора. Йенсенам юмора было не занимать.
      Юный Джеймс Фергюсон в одиночестве сидел впереди. Поначалу рядом с ним расположился Чарлз Уайтхолл, но как только самолет набрал высоту, он ушел в бар, обнаружил знакомого из Саванна-ля-Мэр и застрял там. На освободившееся место Фергюсон пристроил сумку с фотопринадлежностями. И сейчас он, меняя светофильтры, без устали снимал причудливые картины за бортом.
      Маколиф и Элисон ненадолго присоединились к Уайтхоллу и его приятелю в баре. Белый знакомый Уайтхолла пил не переставая. Он был наследником большого состояния, сколоченного в стародавние времена на юго-западе Ямайки. Алекс никак не мог понять, что заставляло Уайтхолла тратить на него свое время; было жалко смотреть, как он с присущей ему элегантностью отвечает на пьяные, неумные и несмешные сентенции своего собеседника.
      После второй рюмки Элисон слегка коснулась его руки, намекая, что пора вернуться на свои места. Она вообще пила очень мало. Ему тоже было достаточно.
      Элисон.
      Последние дни в Лондоне у него было столько дед, что пообщаться с ней толком не удалось, хотя и очень хотелось. Организационных проблем оставалось выше головы — покупка и аренда оборудования, оформление паспортов, прививки против инфекционных заболеваний (к счастью, обошлось), открытие расчетных счетов в Монтего, Кингстоне и Очо-Риос, составление перечня всего, что могло бы понадобиться в долговременной экспедиции. «Данстон» держался в стороне, хотя помощь оказалась неоценимой. Чиновники компании четко информировали его о том, где и с кем встретиться, на какие кнопки нажать, чтобы запутанные бюрократические коридоры — как государственные, так и частные — не превратились в непроходимый лабиринт.
      Один вечер он посвятил общей встрече. Отсутствовал лишь Сэм Такер, который собирался присоединиться к ним прямо в Кингстоне. Ужин "УСимпсона" прошел в полном согласии. В этой компании истинных профессионалов каждый знал цену себе и другим; были произнесены все полагающиеся комплименты. Рут Йенсен и Элисон, как и предполагал Алекс, с самого начала прониклись взаимной симпатией. Питер Йенсен взял под отеческое покровительство Фергюсона и охотно смеялся, отзываясь на его острые, подчас соленые шутки. Наибольшее признание снискал, разумеется, Чарлз Уайт-холл, который обладал изысканными, немного старомодными манерами и держал себя с большим достоинством подлинно академического ученого.
      Все было бы просто отлично, если бы не Элисон.
      После всех событий сумасшедшей ночи в «Сове» и на пустыре Алекс все-таки не отменил обед, который был назначен на следующий день. Его раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он никак не мог смириться с тем, что Элисон скрывала характер занятий бывшего мужа; с другой — версия Холкрофта о том, что она могла быть подсадной уткой Уорфилда, казалась ему вздорной. Элисон очень высоко ценила свою независимость, не меньше, чем он сам. Согласиться же работать на Уорфилда означало утратить независимость, — это он знал по собственному опыту. Во всяком случае, так хорошо скрывать это ей не под силу.
      Он неоднократно пытался вызвать ее на разговор о бывшем муже, но она со своим мягким юмором не менее настойчиво уходила от темы, отделываясь стандартными клише типа «не сыпь мне соль на рану». Она явно не хотела обсуждать с ним личность Дэвида Бута.
      К делу это отношения не имело.

* * *

      — Леди и джентльмены! — раздался в динамиках уверенный, властный голос. — Говорит капитан Томас. Наш самолет приближается к северо-восточному побережью Ямайки. Через несколько минут мы достигнем Порт-Антонио и начнем снижение для захода на посадку в аэропорту Палисадос, Порт-Роял. Прошу всех пассажиров занять свои места. В районе Голубых гор возможна небольшая болтанка. Расчетное время прибытия — двадцать часов двадцать минут по времени Ямайки. Температура в аэропорту семьдесят восемь градусов , ясно, видимость хорошая...
      Слушая командира корабля, Маколиф подумал о Холкрофте. Ему показалось, что голоса агента и капитана Томаса очень похожи между собой.
      Холкрофт.
      Алекс расстался с ним, как тот выразился, ненадолго. И немного поскандалил при этом. Когда Холкрофт в очередной раз заявил, что Алекс должен беспрекословно выполнять все указания, Маколиф высказался в том духе, что «Данстон лимитед» как-никак собирается заплатить ему кругленькую сумму в размере шестисот шестидесяти шести тысяч долларов, и он намерен ее заполучить несмотря ни на что.
      Холкрофт просто взорвался. Что толку покойнику даже от миллиона? Алексу следовало бы еще самому приплатить за все меры предосторожности и охрану, которую ему обеспечивали. Но в конце концов, взвесив все «за» и «против», Холкрофт признал необходимость дополнительной стимуляции сотрудничества. Гарантия сохранения жизни была в этом смысле слишком абстрактной категорией: ее нельзя было «пощупать».
      Рано утром новый коридорный отеля «Савой», в котором Алекс узнал человека в коричневой куртке с Хай-Холборн, принес ему текст соглашения. Там было сказано, что если в результате выполнения заданий, связанных с условиями настоящего соглашения, он, Маколиф, потеряет вознаграждение, полагающееся ему по другим соглашениям, то ему причитается возмещение убытков в сумме шестисот шестидесяти тысяч долларов США.
      Если он останется жив, — а он очень на это надеялся, — потери могут составить всего шесть тысяч.
      С этим он готов примириться. Алекс подписал бумагу и отправил ее в Нью-Йорк.
      Холкрофт.
      Алекс пытался его оправдать; но чем можно было оправдать этот жуткий страх в голосе его жены? Ему хотелось понять, каков Холкрофт вне службы, в частнойжизни, но было ясно, что ни на один вопрос подобного рода ответа он никогда не получит. В этом был весь Холкрофт. Впрочем, наверное, как и все остальные, занимающиеся тем же, что и Холкрофт. Мужчины в тени; и их жены в вечных тисках страха.
      В капканах страха.
      Кроме того... Халидон.
      Это предмет? Или термин?
      Может, это название движения чернокожих?
      Может, да, а может, и нет, как говорит Холкрофт. По крайней мере, не только. Слишком много источников информации, слишком явное влияние в структурах власти. Слишком много денег.
      Само слово обнаружилось при весьма странных и страшных обстоятельствах. Агент британской разведки, внедренный в состав первой экспедиции, был одним из двух человек, что погибли в лесном пожаре, который начался в бамбуковом лагере на берегу реки Марта-Браэ, в самых дебрях Кок-Пита. По официальной версии, они пытались спасти от огня дорогостоящее оборудование, задохнулись в дыму и сгорели.
      Но кроме этой версии, обнаружились и другие факты — столь ужасающие, что даже Холкрофт говорил о них с трудом. Трупы были найдены около крупных деревьев, рядом с ценными приборами. Пламя поглотило их только потому, что скрыться от него они не могли — оба были привязаны к стволам гибкими ветвями молодого бамбука. Но агент все-таки сумел оставить последнее сообщение, единственное слово, нацарапанное на металлическом кожухе геоскопа.
       Халидон.
      Результаты микроскопического анализа довершили жуткую картину происшедшего: в царапинах обнаружили следы зубной эмали. Агент написал это слово обломками собственных зубов.
       Ха-ли-дон.
      Что же это?
      Никаких ассоциаций. Название? Имя? Сочетание звуков?
      Что же это все-таки значит?
      — Красиво, не правда ли? — прозвучало рядом. Элисон смотрела в иллюминатор.
      — Вы проснулись?
      — Как можно не проснуться, когда на полную громкость включают радио и заводят бесконечную болтовню! — Она улыбнулась и выпрямила свои красивые длинные ноги, сладко зевнув и потянувшись, отчего ее грудь под тонкой шелковой кофточкой соблазнительно напряглась. Алекс смотрел на нее, не скрывая удовольствия. Она заметила его взгляд и опять улыбнулась: — К делу не относится, доктор Маколиф! Помните?
      — Эта фразочка когда-нибудь подведет вас, мисс Бут.
      — Больше не буду. Но надо сказать, что до встречи с вами у меня ее не было.
      — Мне нравится ход ваших мыслей. Продолжайте, пожалуйста!
      Она рассмеялась и протянула руку к сумочке, лежащей на столике между креслами.
      Внезапно самолет несколько раз чувствительно тряхнуло. Болтанка, о которой предупреждал капитан, прекратилась довольно быстро, но раскрытая сумочка опрокинулась, и содержимое — губная помада, пудреница, спички и какой-то короткий металлический цилиндр — высыпалось Алексу на колени. Ничего особенного. Но у дамских сумочек есть один недостаток — вещи, которые в ней находятся, очень личные и порой могут сболтнуть лишнее о своей владелице... Элисон не относилась к тому типу женщин, что способны не моргнув глазом полезть к мужчине между ногами за своими, даже очень личными, вещичками.
      — Чуть не упало, — неловко пошутил Алекс, протягивая Элисон одной рукой пудреницу и помаду, другой — металлический цилиндр, который, как ему сначала показалось, тоже имел какое-то отношение к интимным мелочам. Однако надпись на боку заставила его изменить первоначальное мнение.
      СОДЕРЖИМОЕ: ГАЗ 312 ТОЛЬКО ДЛЯ АРМИИ И/ИЛИ ПОЛИЦИИ РЕГИСТРАЦИОННЫЙ НОМЕР 4316 ДАТА ВЫДАЧИ 1/6
      Номер и дата были вписаны от руки несмываемыми чернилами. Цилиндр оказался оружием, газовым баллончиком. И был выдан всего месяц назад.
      — Спасибо, — коротко сказала Элисон.
      — Планируете угнать самолет? Довольно серьезная штука!
      — В наше время Лондон не самое спокойное место для девушек... и женщин. В моем доме уже было несколько неприятных случаев. Могу ли я попросить сигарету? У меня кончились.
      — Разумеется. — Алекс достал пачку, встряхнул ее, чтобы Элисон было удобнее взять, и чиркнул зажигалкой. Когда она прикурила, он мягко спросил: — Зачем вы меня обманываете?
      — Ничего подобного. Это ваши фантазии.
      — Да бросьте! — Он рассмеялся. — Ни одна полиция, тем более лондонская, не выдаст разрешения на баллон с паралитическим газом «на всякий случай». А вы не похожи на полковника женского вспомогательного батальона. — Внезапно Алекс поймал себя на мысли, что он, может быть, и не так далек от истины. А если она — человек Холкрофта? Не Уорфилда, а британской разведки?
      — Бывают исключения. И это одно из них, — произнесла она, глядя ему прямо в глаза. Алексу показалось, что она не лжет.
      — Могу ли я высказать предположение? Назвать причину?
      — Если угодно.
      — Давид Бут?
      Элисон отвела взгляд и глубоко затянулась сигаретой.
      — Значит, вам все известно. Вот почему вы меня так настойчиво расспрашивали прошлый раз.
      — Да. Неужели вы надеялись, что я не узнаю?
      — Мне все равно... Нет, неправда, я, пожалуй, даже хотела бы, чтобы вы узнали, особенно если это могло помочь мне получить работу. Но — не от меня.
      — Но почему?
      — О Господи, Алекс! Ну вы же сами сказали, что вас интересуют профессиональные качества, а не личные проблемы! Вы бы меня тут же вычеркнули!
      Улыбка сошла с ее лица. Осталась одна тревога.
      — Похоже, этот Бут — законченный тип.
      — Очень больной и очень злобный человек. Но у меня на него есть управа. И всегда была. Он необычайно труслив.
      — Как и большинство таких типов.
      — Боюсь, что вы ошибаетесь. Но дело даже не в Дэвиде. Дело совсем в другом человеке. В том, на кого он работал.
      — Кто же это?
      — Один француз. Маркиз. Его фамилия Шателеро.

* * *

      Почти все члены экспедиции уже укатили на такси в Кингстон. Элисон осталась с Маколифом, который с помощью местных чиновников, присланных министерством образования Ямайки, занимался оформлением отправки экспедиционного оборудования дальше, к месту назначения. Приходилось преодолевать то же глухое и необъяснимое сопротивление, которое Алекс уже испытал в лондонской академической среде, но появился и новый нюанс: расовая проблема. В глазах работников аэропорта легко читался вопрос: а почему это среди вас нет ни одного чернокожего?
      Тот же вопрос явно раздражал и таможенников в отглаженной униформе цвета хаки. Они требовали открыть каждую коробку, каждый ящик, словно рассчитывая обнаружить там какую-то страшную контрабанду. Алекс ничего не мог поделать с их тупым службистским усердием. Самолет уже давно отогнали на стоянку, а он все ждал окончания этой явно демонстративной процедуры. Элисон терпеливо сидела неподалеку.
      Часа через полтора груз наконец был досмотрен и оформлен к отправке местным рейсом в аэропорт Боскобель, Очо-Риос. Алекс, сжав зубы и гоняя желваки, был уже на грани кипения. Он схватил Элисон за локоть и чуть ли не бегом потащил ее в здание вокзала.
      — Ради Бога, Алекс, вы сломаете мне руку, — воскликнула она, задыхаясь от быстрой ходьбы и едва сдерживаемого смеха.
      — Простите... Простите меня, пожалуйста! Эти дьявольские отродья уверены, что они хозяева мира! Ублюдки.
      — Но они действительно совсем недавно стали хозяевами своего острова!
      — Я не настроен сейчас обсуждать антиколониальную тему, — прервал он ее. — Я настроен что-нибудь выпить. Давайте заглянем в бар.
      — А как же багаж?
      — О Господи, совсем забыл... Кажется, это здесь, — произнес он, указывая направо.
      — Ага, — согласилась Элисон. — «Выдача багажа» обычно это и означает.
      — Умоляю, не надо! Мой первый приказ как начальника: ваше следующее слово — только после того, как в моей руке окажется стакан с чем-нибудь покрепче.
      Но столь мудрое распоряжение оказалось невыполнимым по весьма существенной причине. Их багажа не было. И главное — никто не знал, где он мог быть. Пассажиры рейса 640 из Лондона разобрали свои чемоданы час назад.
      — Но мы тоже прилетели этим рейсом, — втолковывал Алекс работнику багажного отделения. — И мы не получали свои вещи. Это какая-то ошибка!
      — Смотрите и ищите, чел, — раздраженно произнес служащий на местном диалекте, решив, что американец обвиняет его в халатности. — Весь багаж взят — ничего нет. Рейс шестьсот сорок весь тут, чел! Больше нигде.
      — Я должен поговорить с представителем авиакомпании. Где он?
      — Кто?
      — Ваш начальник, черт побери!
      — Я начальник, — сердито ответил негр. Алекс взял себя в руки.
      — Но согласитесь, здесь какая-то путаница. Виновата авиакомпания, а не вы, вот что я хочу сказать.
      — Я думаю, нет, чел, — возразил служащий, берясь за телефон. — Я сам звонить.
      — Наверное, наш багаж на пути в Буэнос-Айрес, — повернулся Маколиф к Элисон, ожидая, чем закончится отрывистое выяснение отношений по телефону.
      — Вот, чел. — Негр протянул трубку. — Вы говорить, пожалуйста.
      — Алло?
      — Доктор Маколиф? — Говорил явно англичанин.
      — Да, это я.
      — Мы просто выполнили ваши указания, сэр.
      — Какие, к черту, указания?
      — В соответствии с услугами, предоставляемыми компанией БОАК  пассажирам первого класса, сэр, по вашему указанию ваш багаж вместе с багажом миссис Бут был отправлен в «Кортле-Мэнор». Ведь вы же сами так распорядились, не правда ли? — Голос по телефону звучал мягко, но настойчиво, словно обращался к человеку сильно перебравшему и забывшему все на свете:
      — Понятно... — тихо проговорил Алекс. — Все отлично, спасибо. — Он повесил трубку и повернулся к Элисон. — Наш багаж повезли в отель.
      — Правда? Как здорово!
      — Сомневаюсь, — проворчал он. — Ну, теперь только в бар.

* * *

      Широкие окна бара, расположившегося на верхнем этаже здания аэровокзала, напоминали о смотровой площадке, Они выбрали угловой столик. Официант в красном пиджаке, напевая ритмичную народную мелодию и пританцовывая, принес заказ. Интересно, подумал Алекс, это местная туристическая фирма завела такую моду или он по собственной инициативе? Он хватанул добрую часть своей двойной порции виски и заметил, что Элисон, обычно гораздо более сдержанная, последовала его примеру.
      Алекс допускал, что его чемоданы могли украсть. Но ее-то зачем? А ведь в записке были упомянуты имена их обоих.
      — Надеюсь, больше вы с собой артиллерии не прихватили, — поинтересовался он. — Или есть еще что-нибудь, кроме баллончика?
      — Нет, меня бы не пропустили на контроле. Кстати, сумочку я тоже предъявляла.
      — Да-да, конечно...
      — Должна заметить, вы удивительно хладнокровны. Можно подумать, что вы уже позвонили в отель и убедились, что чемоданы на месте... О своих я не беспокоюсь; я не ношу с собой фамильных драгоценностей.
      — Ради Бога, простите, Элисон! — Он вскочил, отпихнув свой стул. — Я сейчас же позвоню.
      — Прошу вас, не стоит. — Она успокаивающим жестом придержала его за руку. — Не сомневаюсь, что вы поступаете правильно. Не надо поднимать лишний шум. Если они и пропали, то у меня, например, там не было ничего, что я не могла бы купить заново завтра утром.
      — Я рад, что вы меня поняли.
      Она убрала руку и отпила еще глоток. Алекс сел, повернув стул так, чтобы можно было незаметно рассмотреть зал. Со своего места ему были видны почти все столики и входная дверь. Он занимался тем, что пытался угадать, как и пару дней назад на Хай-Холборн, кто может следить за ним.
      В полумраке холла мелькнула какая-то фигура, и Алекс автоматически сфокусировал внимание. Коренастый мужчина в белой рубашке возник в дверях. Он о чем-то спросил администратора, затем отрицательно покачал головой и вошел внутрь.
      Алекс впился в него глазами. Он узнал этого человека.
      В последний раз они виделись в Австралии, на плато Кимберли. Говорили, что он потом вышел на пенсию и обосновался на Ямайке.
      Роберт Хэнли, пилот.
      Хэнли стоял в проходе и явно кого-то высматривал. Что-то подтолкнуло Алекса, встать.
      — Прошу прощения, — обратился он к Элисон. — Я знаю вон того парня. Похоже, он ищет меня. Надо к нему подойти.
      Это не простая случайность, думал Алекс, пробираясь между столиками в полутемном зале, что Роберт Хэнли встретился ему именно сейчас. Хэнли, человек прямой и открытый, на которого можно было смело положиться в самых крутых обстоятельствах. Алекс полностью доверял ему. Он был улыбчивым и в то же время жестким, профессионалом высокого класса, чей опыт намного превосходил потребности тех, на кого он работал. Человеком, чудом перевалившим за шестьдесят, хотя у него было не много шансов дотянуть и до сорока. При этом он выглядел на сорок пять, и в его коротко стриженных рыжеватых волосах не было и намека на седину.
      — Роберт!
      — Александр!
      Мужчины обменялись крепким рукопожатием и обнялись.
      — Я сказал моей спутнице, что ты, наверное, меня ищешь. Честно говоря, хотелось бы ошибиться.
      — Мне бы тоже этого хотелось, старина.
      — Так я и знал. В чем дело? Пойдем, расскажешь.
      — Подожди. Два слова здесь. Не стоит тебе нервничать при даме. — Хэнли отвел Алекса к стене. — Дело в Сэме Такере.
      — Сэм? Что с ним? Где он?
      — В этом-то все и дело, старина. Я не знаю. Сэм прилетел три дня назад в Мо-Бей и позвонил мне в Порт-Антонио. Телефон ему дали ребята в Лос-Анджелесе. Естественно, я примчался, и мы здорово это дело вспрыснули. Ну, к черту подробности. На следующее утро Сэм спустился в холл гостиницы за газетами. И до сих пор не вернулся.

Глава 8

      Роберт Хэнли улетал в Порт-Антонио через час. Они договорились не упоминать имя Такера при Элисон. Хэнли собирался продолжить поиски Сэма и обещал держать Алекса в курсе событий.
      Все трое доехали на такси до отеля, а затем Хэнли на той же машине отправился в маленький аэропорт Тин-сон-Пен, где стоял его самолет.
      У регистрационной стойки Алекс как бы между прочим осведомился:
      — Полагаю, наш багаж уже прибыл?
      — Да, разумеется, мистер Маколиф, — ответил служащий, заполняя регистрационные карточки и жестом подзывая коридорного. — Несколько минут назад. Мы уже подняли его в ваши номера. Они рядом.
      — Очень разумно, — произнес Алекс, соображая, могла ли слышать Элисон слова клерка. Тот говорил негромко, а она была у дальнего конца стойки, листала рекламные проспекты. Она бросила на него беглый взгляд. Значит, слышала, решил Алекс, но виду не подала. Интересно, как это понимать.
      Спустя пять минут она открыла дверь, соединяющую их номера, и вошла к нему. Ну что ж, гадать больше не надо, подумал Алекс.
      — Я все сделала так, как было приказано, — воскликнула Элисон. — Я не прикасалась...
      — Алекс вскинул руку, прижав палец к губам, всем видом умоляя ее замолчать.
      — ...к кровати, любовь моя!
      Теперь удивилась Элисон. Это неприятно. Действительно, неловкий момент. Она застала Алекса врасплох.
      Он не ожидал, что она так вот запросто войдет к нему. Но делать нечего. Не стоять же дураком посреди комнаты.
      Из внутреннего кармана пиджака он вынул металлическую коробочку размером с сигаретную пачку. Это была одна из тех штучек, которыми снабдил его Холкрофт (при посадке агент провел его мимо контроля, чтобы Алексу не пришлось выворачивать карманы), — сканер, работающий от миниатюрной, но очень мощной батарейки, незаменимый, как говорил Холкрофт, во многих случаях жизни. Сканер определял наличие подслушивающих устройств в радиусе девяти футов. Алекс собрался включить его, но почему-то вместо этого направился к балконной двери, открыл ее и некоторое время рассеянно разглядывал величественные отроги Голубых гор на фоне ясного тропического ночного неба.
      Элисон Бут в изумлении перевела взгляд с прибора в его руке на самого Алекса, но удержалась от вопросов. Алекс включил питание и начал плавно водить сканером, как учили, в горизонтальном и вертикальном направлении, обследуя все углы комнаты. Он подумал, что со стороны это могло показаться каким-то дурацким ритуалом. На Элисон он старался не смотреть. Внезапно все мысли о том, как он выглядит, исчезли, потому что маленькая дюймовая стрелка на шкале качнулась вправо. У него перехватило дыхание и заныло под ложечкой. На тренировках с Холкрофтом он неоднократно с интересом наблюдал работу прибора, но сейчас испугался.
      Это уже была не тренировка в спокойной обстановке, когда Холкрофт терпеливо объяснял порядок действий для точного обнаружения источника тревоги. Это уже была реальная ситуация, в возможность которой он, честно говоря, не верил. Все это казалось неправдоподобным, нереальным.
      И тем не менее маленькая стрелка дрожала у него перед глазами, сигнализируя о наличии врага. Где-то неподалеку затаился чужеродный предмет, способный передавать кому-то все, что говорится в этой комнате.
      Он жестом подозвал Элисон. Она подошла молча. Указывая рукой то на стрелку, то на пространство перед собой, то прижимая палец к губам, Алекс не мог отделаться от ощущения, что ведет себя как неумелый участник конкурса пантомимы. Когда она заговорила, он почувствовал себя полным идиотом.
      — Ты обещал, что мы пойдем выпьем в этом замечательном внутреннем дворике. Все остальное вполне может подождать... милый.
      Элисон была совершенно спокойна и абсолютно естественна.
      — Да-да, конечно, — ответил Алекс, чувствуя, что в актеры он не годится. — Я только умоюсь.
      Он быстро прошел в ванную комнату, открутил краны на полную мощность и вернулся на место, оставив дверь полуприкрытой, чтобы доносился шум льющейся воды. Постепенно сокращая диапазон кругообразных движений, как учил Холкрофт, он с удивлением для себя обнаружил, что сканер упорно показывает на полку, где стоял его чемодан. Красный индикатор указал расстояние: двенадцать дюймов.
      Алекс передал сканер Элисон и осторожно открыл чемодан. Он вывалил все содержимое — рубашки, носки, трусы, майки — на кровать и принялся изучать стенки. Маколиф знал, что искать; Холкрофт показал ему, по крайней мере, дюжину миниатюрных подслушивающих устройств разной формы.
      И он нашел.
      «Жучок» был прикреплен к внутренней стенке за подкладкой. Маленькая блямба размером с пуговицу для пальто. Алекс оставил его на месте и, как учил Холкрофт, поинтересовался, где находится вторая часть устройства — усилитель. Все правильно, там, где и положено, — на противоположной стенке чемодана.
      Он снова взял сканер и бегло завершил проверку остальной части комнаты. Прибор больше ничего не показал; Холкрофт говорил, если «жучок» устанавливается на перемещаемом объекте, он, как правило, оказывается единственным. Маколиф на всякий случай проверил еще и ванную — там тоже было спокойно. «Стерильно», как любил говорить Холкрофт.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.