И она показала свой высокий класс!
      Карл довез нас до центральной части города, где начиналось царство пешеходов, и фрау Маргарет, отпустив его с машиной до полудня, повела меня и Ингу по узким средневековым улочкам, зажатым между бурной рекой Зальцах и отвесными гигантскими скалами. То и дело поправляя свой рыжий парик, широко расставляя мускулистые длинные ноги с башмаками альпинистского типа сорок второго размера, она вышагивала впереди нас, властно раздвигая плотный поток туристов и пропуская в образовавшийся узкий коридор тоненькую, хрупкую Ингу. Я шел сзади, и за мной снова смыкалось волнующееся туристское море.
      В течение каких-нибудь трех часов фрау Маргарет сумела продемонстрировать нам:
      самый маленький в мире трехэтажный дом с одной дверью и двумя окнами;
      самый большой в мире внутрискальный гараж — в обнаруженных спелеологами и расширенных затем путем взрывов пустотах могло разместиться одновременно свыше полутора тысяч машин;
      единственный в мире концертный зал, сценой которого служило средневековое ристалище, где много веков назад конные рыцари насмерть дрались на турнирах;
      церковные склепы, где в ячейках наподобие пчелиных сот покоились бренные останки десятков поколений монахов;
      храм с чудотворной иконой божьей матери, гарантированно исцелявший больных женщин; мужчинам святая Мария почему-то отказывала в такой милости…
      Через два часа у меня уже стали гудеть ноги. Еще через час они начали подкашиваться, и я взмолился:
      — Фрау Маргарет, а нет ли поблизости какого-нибудь кафе времен древних римлян с прохладительными напитками?
      — Нет, нет, нет, только не здесь! Сейчас по плану экскурсии предстоит подняться в крепость.
      Я, задрав голову, в полном отчаянии посмотрел на отвесную скалу. Неужели нам под предводительством фрау Маргарет придется брать штурмом эту неприступную твердыню, которая не покорилась еще ни одному воинству мира?
      К моему счастью, штурмовать не пришлось. Наверх вела зубчатая железная дорога с двумя вагончиками: один полз по скале вверх, другой в это время опускался.
      В крепости, помимо затхлых казарм, капониров и бастионов, оказался еще и очаровательный летний ресторанчик с террасой. Пока Инга под руководством фрау Маргарет любовалась великолепным видом, который открывался отсюда на город и окружавшие его высоты, я в буквальном смысле слова упивался холодным оранжадом, восстанавливая утерянные организмом запасы влаги.
      — Все, все, все! — захлопала в ладоши фрау Маргарет, прерывая мое наслаждение. — Господин профессор, машина уже ждет нас внизу…
      Карл жалостливо качнул головой, когда я с негромким стоном повалился на пружинистое сиденье его «форда». Я дотащился до машины один. Фрау Маргарет с Ингой забежали по дороге еще в какую-то церковь.
      — Досталось, господин профессор?
      — Ох, не спрашивайте, Карл! Где вы выкопали такое бесценное сокровище?
      — Вот уж не знаю. По-моему, она была гидом, когда я еще не появился на свет божий.
      — И английская королева тоже прошла сквозь все это? Как же Англия не объявила вам войны?
      Появилась фрау Маргарет и сразу приняла на себя верховное главнокомандование:
      — Карл, в Гелльбрунн! Скорей!.. Влево! Вправо!..
      Гелльбрунн, увеселительная летняя резиденция прежних зальцбургских правителей, находится километрах в двадцати от города. Его главная достопримечательность — водяные игры. В гротах, в беседках, возле многочисленных статуй — повсюду скрыты ловушки, откуда на вас в любой момент может брызнуть вовсе не безобидная струя. Это весело — особенно для тех, кого не облило. Но и промокшим тоже не остается ничего другого, как смеяться вместе со всеми.
      Говорят, самое веселье начиналось тогда, когда власть имущий усаживался обедать на вольном воздухе. Он милостиво приглашал за стол своих приближенных, а в самый разгар пира поворачивал потайной рычажок. Сразу же из многочисленных отверстий в сиденьях начинали хлестать сильные холодные струи. Подняться же и отбежать никто не смел. Первым встать из-за стола мог только правитель.
      То-то было весело!..
      — В здешнем ресторане для господ предусмотрен обед! — громогласно объявила фрау Маргарет.
      Для господ…
      У Инги сузились глаза. Это было плохим предзнаменованием, и я уже стал опасаться повторения вчерашнего инцидента из-за Карла.
      Фрау Маргарет отвела меня в сторону:
      — Господин профессор не будет возражать, если я припишу ему в счет лишнюю порцию? — спросила она заговорщицким шепотом.
      — То есть?
      — Ну, как будто вы съели за обедом не один шницель, а два… Все дело в том, — тут же пояснила наш гид, — что в счете мне предоставлено право указать только троих. А Карл…
      — Да ради бога!
      Пусть в муниципальной бухгалтерии позавидуют аппетиту советского профессора истории!
      Во время обеда неутомимая фрау Маргарет объявила дальнейшую программу. Еще с пяток церквей, два музея, три дома, где жили знаменитости, парки, колодцы и кладбища.
      Это уже слишком. Пора просить пощады.
      — К сожалению, я не смогу.
      — Что такое? — Фрау Маргарет вскинула голову наподобие строгой учительницы. — Почему?
      — Мне нужно написать несколько неотложных деловых писем.
      — Ах так!
      Против этого она никак не могла возразить. Дело для каждого человека — главное в жизни.
      Инга смотрела на меня с легкой иронией. Она-то уж кое-что знала про мои деловые письма! Но промолчала, не сказала ничего. И на том, как говорится, спасибо!
      На обратном пути мы сделали небольшой крюк. Фрау Маргарет решила показать нам церковь, построенную в архисовременном стиле. Она, конечно, уловила повышенный интерес Инги к церквам и, истолковав его по-своему, пыталась поддержать этот душеспасительный порыв советской девушки.
      Но ее ждал конфуз.
      На двери странного, построенного в виде шатра здания с непомерно высоким цементным столбом колокольни на отлете висела табличка с надписью: «Ввиду непотребных действий с 11 до 17 церковь закрыта».
      Конечно же, Инга немедленно потребовала объяснений:
      — Что за «непотребные действия»? Фрау Маргарет, я что-то не очень понимаю.
      — Ну… это… как сказать? — мучилась наш бедный гид. — Всякие невоспитанные юноши и девушки…
      — Что? Что? — не унималась безжалостная Инга.
      — Целуются в церкви… Очень редко, разумеется… Но все-таки… Так неприятно…
      Карл усмехнулся:
      — Я бы не сказал!
      Она тотчас же обрушила на него звуковой удар:
      — Карл!
      И весь оставшийся путь ворчала по поводу распоясавшейся молодежи, совершенно забывшей и честь, и стыд, и самого господа бога.
      Мы высадили женщин возле старинного моста через злую, вспененную Зальцах, за которым начиналась пешеходная зона.
      — Вот, господин профессор, теперь вы на своем собственном опыте можете оценить все достоинства нашего славного гида. — Карл смотрел на меня с веселым сочувствием. — Прикажете доставить в гостиницу?
      — Если можно, провезите немного по городу. Скажем, в район новостроек.
      — Как будет угодно, господин профессор. Только, если разрешите, сначала придется заехать на заправку.
      — Горючее кончается?
      — Не то чтобы кончается. Просто я люблю с запасом. А тут провозился на мусорке и не успел.
      — Так вы еще и на другой машине работаете?
      — А как же! Освобождается «форд» — сразу на мусоровоз. Не только я — все шоферы магистрата. Рабочий день должен быть загружен. Ни минуты простоя!
      Заправочных станций, как и в Вене, здесь было множество. На улицах, во дворах, под землей. Карл направил свой «форд» к крохотной бензозаправке неподалеку от дворца Мирабель.
      — Тут совсем рядом терраса со смешными каменными карликами. Может быть, господин профессор посмотрит, пока я буду заправляться?.. Обратите внимание — у них у всех отбиты носы. Во дворце Мирабель в годы оккупации размещался американский штаб, и офицеры во время вечеринок выходили на вольный воздух тренироваться в стрельбе…
      Старинные каменные фигурки действительно были весьма забавными. Они изображали всевозможных уродцев в шутовских костюмах и колпаках. По всей вероятности, прототипами для скульпторов служили вполне реальные люди. В те времена было принято содержать при дворах карликов с физическими изъянами.
      Носы у фигурок были сделаны заново. Даже по цвету они резко отличались от основного камня. До каких же чертиков надо было напиваться, чтобы открывать варварскую пальбу по произведениям искусства!
      Я подошел к месту, где мы условились встретиться с Карлом, и стал спускаться по каменным ступенькам.
      В этот момент яркий луч света из бокового окна проезжавшей внизу, по мостовой, автомашины резко ударил в глаза. Как будто в меня с помощью большого зеркала пустили солнечного зайчика.
      Я посмотрел вслед машине.
      Черный «мерседес» с дизельным двигателем.
      Прежде чем автомобиль завернул за угол, я успел разглядеть номер.
      Тот самый!..
      Подъехал Карл. Выбежал, открыл дверцу.
      — Прошу, господин профессор. Надеюсь, я отсутствовал не слишком долго?.. Думаю, лучше всего нам проехать в район источника… Это, правда, неблизко, но зато вы увидите большой современный комплекс. Кстати сказать, я тоже живу в том микрорайоне.
      — Знаете, Карл, я передумал. — Внезапно возникший здесь, в Зальцбурге, знакомый «мерседес» основательно испортил мне настроение.
      — Все-таки лучше в гостиницу. Отдохну немного, а потом, прежде чем возвращаться за женщинами, вы заедете за мной. Хорошо?
      — Как будет угодно, господин профессор. Если вы чувствуете, что устали, то, разумеется, лучше всего полежать.
      По пути в гостиницу я спросил:
      — Вы говорили, Карл, у вас родственные связи в дорожной полиции?
      — Совершенно верно. Родной брат в управлении в Вене.
      — Не могли бы вы оказать мне одну услугу?
      — Я весь внимание, господин профессор.
      — Можно ли установить личность владельца, если известен номер его машины?
      — Нет ничего проще, господин профессор.
      — Это должно занять много времени?
      — Сущий пустяк! У нас с Веной автоматическая связь. Я позвоню Гюнтеру прямо из магистрата. Не будете ли любезны назвать интересующий вас номер?
      Я чуть помедлил, пока решился.
      — «Мерседес», ве, двадцать три триста двадцать пять.
      Карл кивнул:
      — Спасибо.
      — Вы не запишете?
      — Нет необходимости, господин профессор. У меня отличная память, и особенно на числа. Господин бургомистр говорит, что я ходячий телефонный справочник. Он, конечно, шутит, но я и в самом деле помню уйму телефонов.
      Мы подъехали к серому зданию с широкими проемами окон, на верхнем этаже которого помещалась служебная гостиница магистрата.
      — Господин профессор, разрешите спросить, как вы переносите автомобильную езду? Я имею в виду довольно долгую дорогу. — Карл по-особому, с хитринкой, улыбался. — Нет-нет, это не пустое любопытство, не подумайте!
      — Вполне нормально. Я сам вожу машину.
      — О, тогда у вас будет отличная возможность посидеть за рулем.
      — К сожалению, я не захватил с собой водительские права.
      — Жаль! Очень жаль! Такая прекрасная поездка.
      Интригующая улыбка по-прежнему не сходила с его лица.
      — А что такое? — спросил я. — Вы задаете загадки, Карл. Я сгораю от любопытства.
      — Только не выдавайте меня, это сюрприз. Пока вы маршировали строем по старому городу под командой фрау Маргарет, в магистрате меня предупредили, чтобы я завтра был готов к поездке в Инсбрук.
      — Нет, вы ошибаетесь, это не с нами. Мы с Ингой должны ехать поездом.
      — Я же говорю — сюрприз. Вы очень понравились вице-бургомистру. Это его личное распоряжение. Когда отсутствует бургомистр, «форд» находится в ведении господина Грубера… Ну как? — спросил он, торжествуя.
      — Замечательно! Дорога, очевидно, интересная.
      — Интересная?! Да ничего подобного вы больше нигде не увидите. Эти снежные пики! Эти колоссальные спуски и подъемы! А Целль-ам-Зее! Да уж из-за одного этого можно выбросить в урну поездной билет! Представьте себе: зеркальная гладь горного озера — и в нее смотрится седая вершина со сверкающими на солнце ледниками!
      — Да вы просто поэт!
      Карл сиял.
      — Ах, господин профессор, проедем это местечко — и вы тоже заговорите стихами!.. А что бы вы увидели, прошу прощения, из окна поезда? Кусочек пресной равнины?.. О, простите! — спохватился он. — Вам нужно отдохнуть, а я тут задерживаю со своей пустопорожней болтовней…
      Я поднялся к себе в номер, сел в кресло.
      Нужно было собраться с мыслями.
      Значит, этот «мерседес» не только венский эпизод. И похоже, дело не в Шимонеках, не в наркотиках.
      Следят за мной.
      Почему? С какой целью?
      Тут может быть несколько возможностей.
      Вариант первый. Они — я не знаю еще, кто такие, просто условно называю их «они» — почему-то решили, что я советский разведчик, и прощупывают мои связи.
      В пользу этого варианта, каким бы невероятным он ни казался, говорит ряд обстоятельств. Телекамера в нашей венской квартире. Внешнее наблюдение — правда, слишком уж назойливое, прямолинейное. Аппаратура слежения, установленная в «мерседесе». Луч света, попавший мне в глаза возле парка Мирабель, конечно, не безобидный солнечный зайчик, теперь у меня не было на этот счет никаких сомнений; он исходил, скорее всего, от сложной системы зеркал, установленной на переднем сиденье «мерседеса». Такая аппаратура дает возможность, не поворачиваясь, незаметно, наблюдать за всеми сторонами улицы.
      Вариант второй. Я оказался в поле зрения латышского эмигрантского отребья, имеющего в ряде западных стран, в том числе и в Австрии, филиалы своих организаций под самыми безобидными и неожиданными вывесками: «Союз ветеранов», «Союз латышей-лютеран», «Общество любителей знаков почтовой оплаты Латвийской республики»…
      Что ж, вполне вероятно. Мои научные работы, особенно последних лет, раскрывающие социальный механизм фашистских режимов в Прибалтике, им, конечно, пришлись не по нутру. Тем более, что некоторые из этих работ изданы в переводах на Западе и не остались незамеченными. Во всяком случае, авторитета от них эмигрантским заправилам не прибавилось, и, наверное, они не прочь мне хорошенько насолить.
      Но как? Подглядывать с помощью телекамеры, не приведу ли я к себе на дом веселых венских барышень?
      Ждать, когда во время телефонного разговора у меня вырвется бранное слово, чтобы записать его на магнитофонную ленту и растрезвонить потом всему миру, как непристойно выражается советский профессор?
      А уличная слежка? Что она может им дать?
      Нет, как-то не вяжется все это с эмигрантскими организациями.
      Остается третье…
      Хотя если хорошенько подумать, то и здесь процент вероятности ничтожно мал. Ведь тридцать лет прошло с той поры, больше четверти века! Так что же, все проверяли меня эти долгие годы?
      Нет, если бы они хотели подобраться ко мне, то давно уже нашли бы подходящую возможность.
      Скорее всего, что-то другое. Четвертый вариант. Пятый. Шестой… Кто знает!
      Одно только не подлежит теперь никакому сомнению: следят именно за мной. Полиция давно бы уж выяснила, что мы с Ингой никакого отношения к Шимонекам не имеем. Но почему следят? Кто? И что за игру они затеяли?..
      В дверь осторожно царапнулись.
      — Отец… Ты, надеюсь, не спишь?
      — Заходи, дочка.
      В руке Инга держала большую коробку.
      — Фу! — Она рухнула в кресло. — Кажется, я начинаю понимать некоторых симулянтов.
      — Почему вы не дождались машины?
      — Не бегать же по кладбищам с таким ящиком! Маргоша — прелесть! Эти зимние сапоги повсюду стоят семьсот шиллингов. А она добыла за двести. Я спрашиваю, есть ли между ними различие? Она говорит: «А как же! Все дело в этикетке. Одна — „Мейд ин Итэли“ — для дураков, другая — „Мейд ин Аустриа“ — для умных». У них здесь, оказывается, тоже кидаются на импортное. А сапожки, доложу тебе, весьма и весьма! Хочешь посмотреть? — она взялась за коробку. — Сейчас натяну.
      Я отчаянно замахал руками.
      — Как-нибудь потом!
      — Ну что за невозможный человек! Даже похвастаться не даст… Ох! — вдруг спохватилась Инга. — Я же забыла! Через полчаса Маргоша явится за нами — вице-бургомистр приглашает на ужин в шикарнейшем ресторане. Как ты думаешь, в джинсах туда удобно?
      Я озадаченно посмотрел на нее, ожидая подвоха. Инга не часто советовалась со мной по поводу своего гардероба. Скажу «неудобно», а она возьмет да наденет!
      — По-моему, сейчас носят все, — сказал я дипломатично. — Ты видела на площади — парни в плавках, а девицы в купальниках. Если, конечно, эти жалкие полоски материи можно назвать купальниками.
      — Бикини! — рассмеялась Инга. — Это американцы, хиппи. Они там пытались купаться в фонтане, но полиция прогнала… Хорошо, отец, — вдруг произнесла она с несвойственным ей смирением, — будь по-твоему. Надену-ка я голубое с брошью. Оно тебе, кажется, нравится…
      Инга ушла к себе в комнату переодеваться.
      Снизу позвонил Карл.
      — Разрешите подняться к вам, господин профессор?
      — Конечно, конечно!
      По лицу было видно: у него новости.
      — Рад доложить: разговор с Веной состоялся.
      — Уже?
      — Я вам сказал — это очень быстро. Словом, интересующая вас машина числится за неким господином… Момент! — Он полез во внутренний карман за записной книжкой. — У меня, как я уже говорил, хорошая память, но эти иностранные фамилии… За господином Янисом Берзиньшем. — Непривычную для него труднопроизносимую фамилию Карл прочитал по слогам. — Вена, четырнадцатый район, Герцоггассе…
      Он назвал номер дома, квартиры.
      Берзиньш. Латыш… Все-таки вариант номер два? Эмигранты?
      — Большое спасибо, Карл.
      — Пустяки, господин профессор. А что, этот Бер… Бер… Ну, словом, тот, с «мерседесом», он ваш знакомый?
      — Нет. Просто машина несколько раз попадалась у меня на пути, и я решил поинтересоваться.
      — А не она ли была на заправке, когда я вас оставил у каменных карликов? Двое господ. Один — молодой, рыжий, за рулем, в таких забавных темных очках. А второй — толстый старик. Крепкий еще, коренастый, но старик. Глубокие морщины, потухшие глаза. Лет этак под семьдесят. Или еще больше. Они как раз усаживались в машину, когда я подъехал.
      Вошла Инга.
      — Ну как? — И грациозно повернулась, давая нам возможность оценить ее наряд.
      — Прилично, — сдержанно отозвался я, хотя Инга была прелестна в своем легком воздушном платьице.
      — Прилично… — Она недовольно поморщилась. — А что вы скажете, Карл?
      Он всплеснул руками.
      — Я онемел, фрейлейн Инга!
      — Вот это я понимаю: настоящая мужская оценка! А то у тебя только две градации: прилично и неприлично… Благодарю вас, господин Карл!
      Она присела перед ним в церемонном реверансе.
      Моя очередь онеметь настала, когда внизу перед нами возникла вдруг фрау Маргарет в вечернем туалете. Она, по всей видимости, собиралась вместе с нами на ужин. Свой рыжий парик с локонами она сменила на другой, пепельного цвета, и под замысловато уложенными тяжелыми прядями ее длинное загорелое, кирпичного цвета лицо казалось в индийской чалме. Отдававшее дань моде короткое темное кримпленовое платье открывало спортивные ноги с мощными выпуклостями икр. Туфли на высоком каблуке возносили и без того не обиженную ростом фрау Маргарет на недосягаемую высоту.
      — Ну как, господа? — спросила она, в точности повторяя вопрос Инги и так же кокетливо повернулась, по-видимому чрезвычайно довольная собой и своим нарядом.
      Мы, пораженные, молчали. Первой нашлась Инга:
      — Мужчины онемели от восторга.
      — Благодарю! — Фрау Маргарет сияла. — Это самый приятный из всех возможных комплиментов… Что с ключами? — обратилась она к Карлу. — Вы все-таки сумели их выручить?
      — Нет.
      Его лицо омрачилось.
      — Вот так! — сказала она со строгой укоризной. — Придется теперь ночевать в шоферской на скамейке.
      — Какие ключи? — Инга, учуяв драму, переводила взгляд с Карла на фрау Маргарет. — И почему кому-то нужно будет ночевать на скамейке?
      — Вовсе не кому-то! — рассмеялась фрау Маргарет. — Совершенно конкретному лицу по имени Карл.
      — Что же случилось?
      Был самый час «пик». Мы прочно застряли в длинном ряду машин, выстроившемся в переулке перед светофором. Он пропускал на главную улицу в час по чайной ложке, и Карл, ожидая своей очереди, стал рассказывать.
      Он живет в новом районе, далеко от магистрата. А так как с общественным транспортом в городе туго, то добирается до места работы на собственном «фиате». А вечером, поставив бургомистровский «форд» в гараж, возвращается домой на своей машине. Шоферам строжайше запрещено пользоваться служебными машинами для своих нужд. Даже если требуется за чем-нибудь срочно подъехать домой, поставь магистратскую машину на место, садись на свою и поезжай. Только так — и никак иначе!
      Сегодня утром, когда Карл явился на работу, его сразу же позвали к вице-бургомистру. Он защелкнул предохранитель и захлопнул дверцу машины, не заметив, что ключ от нее на брелоке вместе с несколькими другими ключами остался в замке зажигания.
      Спохватился только, когда собирался ехать домой на обед. Туда-сюда — ничего не получается, ни одной дверцы в «фиате» не открыть. И домой, за запасным ключом, не попадешь: ключ от квартиры тоже остался в машине на брелке. Будь жена в городе, можно было бы хоть ей позвонить. Но она работает далеко, в соседнем поселке.
      А так как наш ужин с вице-бургомистром наверняка затянется, то шагать пешком за пятнадцать с лишком километров, в полночь, после того как он доставит меня с Ингой в гостиницу, не будет уже иметь никакого смысла: в пять утра надо снова быть на работе.
      — Но ведь все очень просто! — воскликнула Инга. — Вы быстренько съездите домой, пока мы будем расправляться в ресторане с форелью по-рыбацки.
      — Нет-нет! — Фрау Маргарет энергично затрясла головой. — Ни в коем случае! На служебной машине ему нельзя. У нас это очень-очень строго. Могут сразу уволить. Где он потом найдет работу?
      Мы уже подъехали к самому светофору и опять остановились. Красный!
      — Карл, — сказал я, — мы же, кажется, собирались с вами осмотреть район новостроек у источника. По-моему, теперь самое время.
      Карл сразу все понял и обрадовался:
      — Как прикажете, господин профессор. Жена наверняка уже дома.
      Фрау Маргарет тотчас же поднялась на дыбы:
      — Что вы! Как можно! Вице-бургомистр с супругой ждут в ресторане!
      Я посмотрел на часы.
      — До назначенного времени осталось ровно тридцать минут.
      — Да, но за тридцать минут мы туда даже еще не доберемся! — загорячилась встревоженная не на шутку фрау Маргарет. — Нет-нет-нет!
      Карл выруливал на магистраль.
      — Это верно. Сейчас самое движение…
      Чтобы выручить Карла, нужно было стоять на своем, сломив сопротивление фрау Маргарет, да и его собственную, ставшую уже чертой характера привычку ни на йоту не отклоняться от распоряжений начальства.
      — Карл, у вас ведь такая мощная рука в дорожной полиции. Надавите чуть сильнее на газ. А насчет господина вице-бургомистра можете быть совершенно спокойны. Он не рассердится ни на вас, ни на фрау Маргарет. Я всю вину возьму на себя. Или мы все вместе дружно взвалим ее на Ингу. Пожалуй, даже еще лучше. Взбалмошная девчонка, какой с нее спрос!
      — Да, я человек молодой, своенравный, упрямый и настырный, — охотно подхватила Инга. — И требую, чтобы меня немедленно повезли к этому ручью!
      — Не к ручью, а к источнику, — поправил я.
      — Тем более! Посетить Зальцбург и не побывать у источника — просто неслыханный скандал!
      Фрау Маргарет беспокойно ерзала на сиденье.
      — А вице-бургомистр с супругой пусть себе изнывают в ожидании, так?
      Кажется, она уже начинает привыкать к мысли, что придется ехать за ключом.
      — Посидят, отдохнут, послушают музыку… Представляю себе, как он устает за день, бедняга! Там ведь, наверное, неплохой оркестр? — невинно поинтересовалась Инга. — Не так ли, фрау Маргарет? Или вы не знаете?
      Она умышленно играла на струнах профессионального самолюбия нашего гида.
      — Как это я не знаю! «Блу Джекс» — лучший поп-ансамбль Зальцбурга.
      — Вот видите… Милая фрау Маргарет, мой отец — гость магистрата, а я его единственная дочь. И вы не можете, ну просто не имеете права отказать нам в этом маленьком удовольствии… Прошу вас, Карл!
      — Слушаюсь, барышня! — Карл наконец решился и резко, на скорости развернул машину. — Попробую верхней дорогой, там намного ближе. Правда, несколько дней назад у церкви чинили мостовую, проезд был закрыт. Но может быть, господь бог придет нам на помощь и все уже сделано.
      «Форд» нырял в узкие извилистые улочки, визжа шинами, срезал повороты, опережая другие машины и проскакивая на свободный путь перед самым носом ошарашенных водителей. Они ударяли по тормозам и грозили нам вслед кулаками.
      Фрау Маргарет окончательно смирилась с неизбежностью. Лишь побуркивала негромко:
      — Источник! Там и источника-то никакого нет! Одно лишь название.
      — Что вы говорите! — Инга усиленно демонстрировала интерес. — Но, видимо, был когда-то?
      — Очень давно. Осталось всего лишь два-три упоминания о якобы благотворном влиянии воды источника на распухшие суставы в хрониках времен первых Бабенсбергов…
      Господь бог был на нашей стороне. Риск оправдал себя полностью. Мостовая на сомнительном участке у церкви оказалась в полном порядке. Минут через десять Карл снова выскочил на забитую машинами магистраль, но уже возле самого микрорайона.
      Он подвел «форд» к типовой пятиэтажке.
      — Фрау Маргарет, развлеките, пожалуйста, наших уважаемых гостей какой-нибудь сказкой из истории города, — весело предложил он, глуша мотор. — Может быть, о нашем микрорайоне уже успели сочинить. Мне потребуется ровно три минуты.
      И понесся в дом.
      — «Успели сочинить»! — оскорбилась фрау Маргарет. — Какой наглец! Я ничего не сочиняю, а излагаю только строгие факты и научно обоснованные гипотезы… А этот их микрорайон! — Она презрительно фыркнула. — Обыкновенная, ничем не примечательная типовая окраинная застройка. Дешевое строительство, дорогие квартиры.
      Мы вышли из машины. Район напоминал обычные наши Черемушки в любом большом советском городе. Вот только новая беленькая церковь с черным крестом на изящной башенке разрушала это впечатление.
      — А почему квартиры дорогие? — неосмотрительно погрузилась Инга в таинственные глубины экономики. — Ведь по логике вещей как раз наоборот. Если строительство обходится дешево, то и квартиры должны стоить дешевле.
      — Ах, я не знаю! — Фрау Маргарет встревоженно поглядывала на наручные часы. — Говорил — три минуты, а уже прошло целых пять… У нас, в Австрии, страшно запутанное жилищное законодательство. Чем позже построен дом, тем дороже в нем квартиры. Говорят, это делается с целью привлечения частных капиталов в строительство. А в итоге какая-то бессмыслица: прекрасные квартиры в центре обходятся жильцам в три-четыре раза дешевле, чем в этих коробочках… Впрочем, — спохватилась она, решив, что наболтала лишнее, — возможно, я что-то напутала. Современные экономические проблемы не по моим старым зубам.
      Вернулся Карл и вместе с ним миловидная, улыбающаяся молодая женщина.
      — Моя дражайшая половина, — с комической церемонностью представил Карл. — Леопольдина-Элизабет.
      — Так меня никто никогда не зовет! — Она, явно смущаясь, протянула руку мне, Инге. — Просто Лиззль…
      — Вот покажи и покажи ей тотчас же советских господ, чтобы она своими глазами могла убедиться в их существовании! Ну как, теперь довольна?
      — Перестань, Карл!.. Я вам так благодарна, господин профессор! Меня всегда охватывает смертельное беспокойство, когда Карл опаздывает домой хотя бы на час. Каждый день только и слышишь: убийство, пьяная драка, террористический акт. А если бы он совсем не явился сегодня? Даже страшно подумать!
      — Лиззль, кончай причитать! — Карл уже сидел за рулем. — Мы очень спешим.
      — Сейчас, сейчас… Господин профессор, у нас завтра небольшое семейное торжество… Ну, словом, уже три года, как мы познакомились с Карлом…
      — Всего-то? — деланно удивился тот. — А мне показалось, прошла целая вечность.
      — Помолчи!.. Словом, я завтра в больнице не работаю, меня отпустили на субботний день… и на обед у нас любимое семейное блюдо — кнедлики со сливами… Знаете, мама у меня чешка, она обучила меня кое-каким секретам, кнедли получаются очень вкусными… И если господин профессор сочтет возможным… И конечно, вы тоже, барышня…
      — она повернулась к Инге. — Мы с Карлом были бы просто счастливы видеть вас у себя.
      — Кнедлики! — радостно воскликнула Инга. — Столько читала о них, но не ела ни разу… Отец! Ну что молчишь! Ты же все-таки глава семьи!
      — Благодарю вас, фрау Лиззль. Вы сами слышите, дочь моя в восторге. Если я откажусь, она меня съест вместо ваших кнедликов.
      — Значит… — Ее голубые глаза счастливо заблестели. — Спасибо! Спасибо!.. Это будет для нас настоящим праздником.
      — Лиззль, ну, Лиззль! — Карл включил передачу. — Наши гости правда очень спешат.
      Машина отъехала, с ревом набирая скорость. Лиззль долго, пока мы не потеряли ее из виду, стоя на краю тротуара, махала нам вслед.
      Мы прибыли в ресторан, где должен был состояться ужин, с опозданием на двенадцать минут. Метрдотель, с застывшей профессиональной улыбкой, непрестанно кланяясь на ходу, провел нас в отдельный, шикарно обставленный кабинет. Увы! Даже здесь на стене красовалось преследовавшее нас повсеместно, как рок, старое тележное колесо.
      Вице-бургомистр был с супругой — невидной серенькой женщиной с птичьим лицом и жидкими седоватыми, гладко зачесанными и собранными на затылке в старомодный узел волосами. Он не высказал ни слова упрека. Но взгляд в сторону фрау Маргарет был достаточно красноречив. Я счел необходимым объяснить:
      — Прошу прощения за опоздание, господин вице-бургомистр! Это исключительно моя вина. Знаете, как бывает. В решающий момент что-то случилось с моей электробритвой. Пока я ее налаживал, ушло время.