Мертвый толстяк походил на огромный воздушный шар, из которого выпустили воздух. Он сидел на вращающемся стуле с поникшей головой и свисающими вниз руками. Стул был наполовину повернут от стола, как будто он пытался встать. Весь его левый бок промок от крови.
      В груди Финнера торчала металлическая рукоятка ножа. Джесси узнала стальной нож для разрезания конвертов, который она видела на его столе в четверг.
      — Оставайтесь на месте, Джесси. — Инспектор Квин закрыл дверь. — И крепко держите сумочку обеими руками — тогда они перестанут дрожать. Старайтесь не смотреть на него.
      — Мне уже пару раз приходилось видеть убитых, — отозвалась Джесси, вцепившись в сумочку.
      Старик обошел стол, заглянул под него, потом выпрямился и посмотрел в окно.
      — Наверняка никто ничего не видел. — Окно выходило на высокую глухую заднюю стену фотоэлектрического завода на соседней улице.
      — Кольцо с ключами лежит на полу у стола — оторвалось от петли на его брюках. Ключ все еще в замке шкафа с картотекой. Кто-то очень спешил, Джесси.
      — Может быть, мы должны...
      — Не двигайтесь с места.
      Двое суток назад толстяк сидел на том же стуле, в том же костюме и такой же пропотевшей рубашке, теперь наполовину окрасившейся его собственной кровью. Он напоминал воздушный шар из тех, которые вешают у входа в универмаг «Мейсис» на День благодарения, по которому растеклась краска и в котором торчал нож. Выходит, больше не будет торговли детьми «из-под прилавка», и незамужним матерям придется искать «рынок сбыта» в другом месте. А сколько довольных клиентов, прочитав о толстяке, посмотрит на своих жен или мужей, прижимая к груди «покупку»? Воздвигнет ли миссис А. Берт Финнер надгробие с надписью «Мужу и отцу» и будет ли оплакивать покойного кормильца? И сколько девиц из ночных клубов прольют почерневшую от туши слезу из-за того, что заработанные на детях пятидолларовые банкноты больше не будут попадать в их чулки?
      Джесси с трудом сдерживала истерический смех.
      Инспектор обернул носовой платок вокруг правой руки, снова подошел к вращающемуся стулу и склонился над Финнером. Когда он выпрямился, в руке у него был бумажник. Он раскрыл его.
      — Набит купюрами, Джесси.
      Старик аккуратно вернул бумажник на прежнее место.
      — Значит, это не ограбление? — Голос Джесси был таким напряженным, как и его.
      — Нет.
      Инспектор окинул взглядом крышку стола. Там находились дневная газета, раскрытая на спортивном разделе, шариковая ручка, телефон с прикрепленным к нему блокнотом, наполовину пустая пачка сигарет с фильтром, карманная зажигалка и дешевая стеклянная пепельница с отбитыми уголками, полная окурков и пепла. Старик присел на корточки, разглядывая верхнюю страницу блокнота, потом повернул ногтем несколько окурков в пепельнице.
      — На оторванной странице блокнота ничего не было написано. Никаких следов помады на окурках. А корзина под столом пуста, за исключением пустой пачки из-под сигарет той же марки, что и эти. Все это принадлежит Финнеру. Убийца не оставил никаких следов. Хладнокровный тип.
      — Как насчет ящиков стола? — Джесси облизнула губы.
      Инспектор усмехнулся:
      — Предоставлю их ребятам из отдела убийств. Финнер наверняка не хранил в столе ничего важного — на ящиках нет замков. — Он посмотрел на нее. — Сколько времени, по-вашему, он мертв? Спрашиваю вас, как медработника.
      — Трудно сказать.
      — Попытайтесь.
      — Сегодня жаркий день. Окно закрыто... По крайней мере, могу я к нему прикоснуться?
      — Нет.
      — Мне уже приходилось иметь дело с трупами, Ричард.
      — Обойдемся без этого.
      Джесси задумалась.
      — Судя по виду крови, он мертв около часа. Но я могу ошибиться.
      Старик легонько коснулся тыльной стороной левой ладони щеки мертвеца и кивнул. Потом он подошел к шкафу для картотеки и потянул за ручку верхний ящик, который выскользнул со скрипом, вызвавшим у Джесси зубную боль.
      Ящик содержал пять конвертов, на которых красными чернилами были написаны фамилии: на первом конверте — «Абрамсон», на последнем — «Даффи». Инспектор закрыл ящик и выдвинул следующий. В ряду конвертов на расстоянии примерно двух третей от начала виднелся промежуток. На конверте перед ним стояла фамилия «Хамберт», а на следующем конверте — «Хьюз».
      — «Хамфри» отсутствует, — негромко заметил Ричард Квин.
      — Возможно, на конвертах фамилии матерей, а не усыновителей, — предположила Джесси.
      Старик посмотрел на нее:
      — Вы толковая женщина, Джесси. — Он проверил содержимое одного из конвертов, используя обмотанную платком руку. — Тем не менее, вы не правы. Здесь фамилии усыновителей.
      Пробежав глазами надписи на конвертах, инспектор задвинул второй ящик и занялся третьим и четвертым. Покончив с нижним ящиком, он поднялся:
      — Сомнений нет, Джесси. Убийство Финнера связано с коннектикутским делом. После нашего визита в четверг Финнер попытался вытянуть информацию о смерти Майкла у одного или обоих настоящих его родителей. Поэтому они заткнули ему рот и забрали все документы об усыновлении. Вероятно, Финнер был единственным посторонним, знавшим, по крайней мере, настоящую мать Майкла, больницу, где он родился, и другие факты, которые могли привести к идентификации.
      — Тот же самый человек убил ребенка, — медленно произнесла Джесси. — Значит, мы идем по правильному следу.
      — Но сели на мель, — мрачно отозвался Ричард Квин. — Так как содержимое конверта уничтожено, мы снова в тупике. Вопрос в том, куда двигаться теперь.
      Он бросил угрюмый взгляд на А. Берта Финнера, но тот был не в состоянии что-либо посоветовать.
      — Думаю, Джесси...
      Зазвонил телефон.
      — Неужели вы собираетесь ответить? — в ужасе прошептала Джесси. — Ради бога, Ричард!..
      — Ш-ш!
      Все еще обмотанной носовым платком правой рукой он снял трубку с рычага и произнес: «Да? », подражая хриплому голосу Финнера.
      Джесси закрыла глаза. Она услышала безошибочный тембр телефонистки. Старик повторил «да?» тем же хриплым голосом, телефонистка что-то ответила, и наступило молчание.
      — Вызывает Нью-Хейвен, — сказал инспектор Джесси.
      — Нью-Хейвен? — Джесси широко открыла глаза.
      — Это может поссорить меня с моими бывшими коллегами, но я здесь, а их нет... Да?
      В трубке послышался отрывистый мужской голос:
      — Говорит доктор Сэмюэл Дуэйн. Мистер Олтон К. Хамфри здесь?
      — Хамфри? — переспросил Ричард Квин голосом Финнера. — Зачем он вам нужен?
      — Это строго конфиденциально. — Голос доктора звучал настойчиво. — Я должен поговорить с мистером Хамфри.
      — Вам придется сообщить мне, в чем дело, мистер Дуэйн. — Старик подмигнул Джесси.
      — Я лечащий врач миссис Хамфри. Она... ей стало хуже, и я должен найти ее мужа. Вы не знаете...
      — Насколько хуже?
      — Слушайте, мистер Хамфри здесь или нет?
      — Нет, доктор, но, может быть, я смогу отыскать его для вас. Вы звонили в его летнюю резиденцию в Коннектикуте?
      — Вы что, приятель, принимаете меня за идиота? Его экономка сказала мне, что он вчера уехал с острова Нер в маленьком автомобиле, который вел сам, и обещал вернуться вечером или завтра.
      — Он сообщил, куда едет?
      — Нет! Она дала мне телефонные номера всех мест, где он мог быть — клубов, квартиры на Парк-авеню, его дома в Конкорде, даже родственников миссис Хамфри в Массачусетсе. Но я не смог его отыскать. У вас есть какая-нибудь идея насчет того, где он может находиться? Насколько я понимаю, вы выполняли для него конфиденциальную юридическую работу.
      — Кто вам это сказал?
      — По-моему, шофер назвал ваше имя. Какая разница? — Казалось, доктор Дуэйн вот-вот взорвется. — Скажете вы мне что-нибудь конкретное или нет? Повторяю, это срочно!
      — Боюсь, я не могу вам помочь, доктор. Но если я получу от него какие-нибудь известия...
      Доктор Дуэйн бросил трубку. Ричард Квин тоже опустил трубку на рычаг и посмотрел на Джесси:
      — Странно...
      — Что он сказал, Ричард?
      Старик передал ей содержание разговора.
      — Но я не вижу в этом ничего странного, кроме того, что он позвонил сюда, как раз когда...
      Инспектор покачал головой и нахмурился, глядя на Финнера.
      — Джесси, — заговорил он наконец, — я хочу, чтобы вы отправились домой.
      — Без вас?
      — Я должен уведомить полицию. Об убийстве следует сообщать немедленно.
      — Тогда почему вы не сняли трубку и не позвонили, как только вошли сюда?
      — Вас не проведешь, Джесси, — вздохнул он. — Возможно, я чувствую, что это мое дело — мое и ваше... Мы с вами знаем, что два убийства связаны друг с другом, но, так как исчез конверт «Хамфри», у полиции нет причин связывать убийство Финнера с удушением ребенка в Коннектикуте, которое назвали несчастным случаем.
      — Не лучше ли попросить, чтобы вас восстановили на службе, Ричард? Если они будут знать, что вы участвовали в этом с самого начала, то, возможно, дадут вам разрешение вести расследование.
      Инспектор печально улыбнулся:
      — Так дела не делаются. В Главном полицейском управлении Нью-Йорка две тысячи детективов, не говоря уже примерно о двадцати тысячах мужчин и женщин на другой полицейской работе. Они не нуждаются в старике Квине. Пошли, Джесси, я провожу вас на улицу. Не хочу, чтобы какой-нибудь сторож заметил вас.
      Джесси оглянулась назад, прежде чем он закрыл дверь.
      Толстяк по-прежнему сидел на стуле, как шар, из которого выпустили воздух.
 

* * *

 
      Телефон зазвонил уже после одиннадцати ночи.
      — Джесси?
      — Ричард, почему вы не звонили раньше?! — воскликнула Джесси. — Где вы? С вами все в порядке?
      — Абсолютно все. Я в Главном управлении, треплюсь с ребятами. Собираетесь ложиться спать?
      Джесси поняла, что он не может ни говорить свободно, ни приехать.
      — Сейчас мы не сможем увидеться, не так ли?
      — Да. Позвоню вам утром.
      — Доброй ночи, Ричард.
      Джесси положила трубку и окинула взглядом накрытый стол. Она купила маленькие стейки, картофель-фри и овощи для салата в магазине деликатесов на Семьдесят второй улице, думая побаловать инспектора домашней готовкой. Значит, вот какова жизнь жен полицейских...
      «О чем я думаю?» — упрекнула себя Джесси и пошла спать.
      В воскресенье утром она еще была в старом халате и папильотках, когда в дверь позвонили. Джесси приоткрыла дверь, не снимая цепочку, чтобы посмотреть, кто пришел.
      — Ричард!
      — Так я и думал, что удивлю вас, — усмехнулся он. — Я принес воскресные газеты, холодный сок, свежие булочки, яйца... У вас найдется ветчина? Я забыл про нее. Где вы, Джесси?
      — Вы не должны были так поступать! — простонала Джесси, прислонившись к двери. — Разве вы не знаете, как женщина выглядит по утрам? Я сниму цепочку, но не смейте входить, пока не досчитаете до десяти!
      — Хорошо, — послушно согласился старик.
      Когда Джесси вышла из маленькой спальни, он сидел на краю стула с бумажной сумкой на коленях.
      — Ричард Квин, я могла бы задушить вас! Есть ли что-нибудь более кошмарное, чем женщина в бигуди? Не сидите, как чурбан. Дайте мне эту сумку.
      — Прошу прощения. — Инспектор выглядел таким удрученным, что Джесси рассмеялась. — Но я думал, что вы выглядите прекрасно. Я уже давным-давно не видел женщину в бигуди.
      — В том-то и дело. — Джесси отнесла сумку в кухонную нишу и начала разбирать ее.
      — Я сказал что-нибудь не то, Джесси? — с беспокойством спросил он.
      — Господи, конечно нет. Займитесь чем-нибудь полезным. Ветчины у меня нет, но в холодильнике вы найдете пару маленьких стейков и коробку картофеля-фри. Как это на ваш вкус?
      — О, превосходно!
      Только наливая гостю вторую чашку кофе, Джесси рискнула спросить:
      — Ну, что происходило вчера?
      — Не так много, — отозвался он беспечным тоном. — Сначала прибыл автомобиль с патрульным и сержантом из 17-го участка — я хорошо знаю обоих. Потом пара детективов оттуда же, а после них куча старых друзей — заместитель старшего инспектора Том Мэки, курирующий Восточный Манхэттен, шеф детективов Брайни Фелан, ребята из убойного отдела. Совсем как в старые времена.
      — А что сказал старый друг, когда они спросили, каким образом он наткнулся на труп? — осведомилась Джесси.
      Инспектор поставил свою чашку.
      — Я солгал. Это звучало не слишком убедительно, но думаю, мне удалось их одурачить. — Он пожал плечами с виноватым видом. — Полагаю, солидный полицейский стаж имеет значение, особенно когда лжешь друзьям.
      — И что же вы им наплели, Ричард? — спокойно спросила Джесси. — Я должна знать на случай, если они станут расспрашивать меня.
      Старик посмотрел на нее с восхищением, потом уставился в пол.
      — Я сказал, что сходил с ума от безделья, поэтому начал вспоминать разных крыс, которых нам не удалось прищучить — в том числе Финнера и его грязный рэкет. Вот я и подумал, что было бы не плохо разузнать что-нибудь о нем — ведь на него у нас даже не было досье. Поэтому я заглянул к Финнеру в четверг, не став его уведомлять, что вышел в отставку, и дал понять, что нам удалось кое-что раскопать о его делишках — согласно теории, что, если пугаешь крысу, она впадает в панику. Финнер якобы намекнул на взятку, если я отзову от него ребят, я притворился, что согласен, и назначил новую встречу на вторую половину субботы, а когда пришел, то обнаружил его мертвым. Вот моя история, Джесси, и да смилуется Господь над моей душой.
      — Но это не совсем ложь, — быстро возразила Джесси. — Она не так уж далека от правды.
      — Всего лишь на миллион миль, — усмехнулся старик. — Это худшая разновидность лжи. Я не сообщил ничего, что могло бы помочь им. Пожалуй, Джесси, я выпью еще чашечку.
      Она молча налила ему кофе.
      — Теперь они сбиты со следа, — продолжал он, помешивая кофе. — Они считают, что Финнера убил тот, кто хотел заглянуть в его картотеку с целью шантажа, но его, вероятно, спугнули. Также они не сбрасывают со счета возможность, что ответ можно отыскать в одном из ночных заведений, которые посещал Финнер, поэтому проверяют всех девочек, с кем он имел дело. Некоторые из них связаны с весьма крутыми ребятами. Короче говоря, полиция занимается всеми версиями, кроме правильной. — Старик ткнул носком ботинка лежащие на полу воскресные газеты. — Можете все об этом прочитать.
      — Не огорчайтесь так, Ричард. — Джесси склонилась над столом и взяла его за руку, которую он крепко сжал.
      Покраснев, она высвободила руку и стала собирать тарелки.
      — Что нам делать теперь?
      Ричард Квин поднялся и начал помогать ей.
      — Ну, проблема по-прежнему в том, кто настоящие родители ребенка.
      — Не вижу, как мы теперь сможем это узнать.
      — Есть способ.
      — В самом деле? Какой?
      — Разве у каждого новорожденного в больнице не снимают отпечаток ручки на случай необходимости опознания?
      — Или ножки. — Джесси кивнула. — Сейчас в большинстве роддомов берут отпечатки ножек.
      — Зная методы Финнера, можно предполагать, что он обеспечил матери роды в больнице. Нам нужно заполучить отпечатки Майкла. Конечно, это означает эксгумацию...
      — А что, если я скажу вам, инспектор, что у меня есть отпечатки его ножек? — осведомилась Джесси, не отворачиваясь от раковины.
      — Что?!
      — Миссис Хамфри купила одну из книг, которые выпускает Чикагский родильный дом — знаете, где записывают питание, рост зубов и так далее. Там есть место для отпечатков ног. Я сама прижала ножки Майкла к этой странице.
      — И у вас есть эта книга? — недоверчиво спросил старик.
      — Да. После похорон я спросила у миссис Хамфри, куда ее положить. Она устроила истерику и велела мне убрать книгу подальше, так как не желает ее больше видеть. Поэтому я присвоила ее. — Джесси с вызовом добавила: — Он был куда в большей степени моим ребенком, чем ее... Подождите, я принесу книгу. Она в одном из моих чемоданов.
      Джесси вышла в спальню и вернулась с большой книгой в ярко-голубой обложке.
      — Конечно, мы не могли указать никаких дат, кроме даты рождения... — Она осеклась. — Дата рождения!
      — Превосходно! — торжествующе воскликнул инспектор. — При наличии отпечатков ножек и даты рождения остается только найти больницу. Финнер передал ребенка Хамфри в Пелеме, поэтому все шансы за то, что он забрал его из нью-йоркского роддома. Завтра я сделаю фотокопии отпечатков, и... Джесси, что с вами?
      Она смотрела затуманившимися глазами на миниатюрные черные отпечатки ножек.
      — Ничего, Ричард. — Отвернувшись, Джесси стала искать носовой платок.
      Старик хотел прикоснуться к ней, но смущенно отдернул руку.
      — Это жестокий бизнес, Джесси...
      — Он был таким маленьким, — всхлипывала она. — Я целовала ему пальчики на ножках один за другим, а он улыбался... — Джесси сердито высморкалась. — Простите. Не знаю, что со мной происходит последние дни.
      — Вы женщина. Возможно, раньше вам не хватало времени осознать это, Джесси.
      Она все еще не смотрела на него.
      — Что я должна делать, Ричард?
      — Прежде всего понять свое положение.
      — Мое положение? — Джесси резко повернулась.
      — Если бы я знал, что у вас есть эта книга, то никогда не позволил бы вам в этом участвовать. Это опасная штука, Джесси. Финнера убили, потому что он был звеном в цепи, ведущей к матери маленького Майкла. Книга с отпечатками его ножек — еще одно такое звено. Кто знает, что она у вас?
      Джесси опустилась на стул.
      — Полагаю, только Сара Хамфри. А может, и она не знает. Она, вероятно, думает, что я ее уничтожила.
      Старик нахмурился:
      — Возможно, убийца считает так же. Или не знает о существовании книги. В любом случае, Джесси, вы должны следить за каждым вашим шагом. Чем больше я об этом думаю, тем меньше мне нравится то, что вы живете в этой квартире одна. Я бы хотел...
      — Да?
      — Ну, в дневное время я могу быть вашим телохранителем. — Он улыбнулся. — Чем бы вы хотели заняться сегодня?
 

* * *

 
      — Работа предстоит долгая, Джесси, — сказал Ричард Квин, прежде чем отправиться во второй половине дня в понедельник в город с фотокопиями отпечатков. — Только в Манхэттене и Бронксе не меньше семидесяти пяти — восьмидесяти больниц, не говоря уже о Бруклине, Квинсе, Стейтен-Айленде, Уэстчестере, Лонг-Айленде и прилегающих районах штата Нью-Джерси.
      — Почему бы не начать с родильных домов? — предложила Джесси. — Это кажется наиболее логичным.
      — Именно поэтому Финнер должен был избегать их. И он, безусловно, не пользовался учреждениями вроде нью-йоркского госпиталя для подкидышей или приюта для матерей-одиночек. Нет, думаю, он предпочитал большую больницу общего профиля, где его племенные кобылы могли легко затеряться в суете. Давайте начнем с них.
      — Тогда составим список и разделим его между нами. Это сэкономит половину времени.
      — Я не могу терять вас из виду, — твердо сказал инспектор. — Кроме того, я сомневаюсь, чтобы вы могли получить доступ к больничным архивам даже в тех местах, где вас знают. А с моим значком доступ мне обеспечен.
      Во второй половине дня в среду, на третий день поисков, когда они выходили из больницы на Восточной Восьмидесятой улице, Джесси спросила:
      — Что-то не так, Ричард? Вы весь день ведете себя странно. Ведь вы сами говорили, что поиски будут долгими.
      Инспектор повел Джесси через улицу к ее автомобилю.
      — Я не думал, что это заметно, — сухо сказал он.
      — Меня вам не обмануть. Когда вы из-за чего-то беспокоитесь, то становитесь напряженным и молчаливым. В чем дело?
      — Следите за зеркалом заднего вида.
      Старик завел «додж», и машина тронулась.
      Джесси скользнула поближе к нему, не сводя глаз с зеркальца. Когда они свернули за угол, черный седан «крайслер», сильно нуждавшийся в мойке, выехал из переулка и последовал за ними. Некоторое время он держался позади них, и Джесси смогла разглядеть лицо водителя — скуластое, угловатое и серое. Больше в машине никого не было.
      Потом «додж» и «крайслер» разделили другие машины, и Джесси потеряла преследователя из виду. Но когда инспектор свернул на запад через несколько кварталов к северу от больницы, Джесси увидела, что мужчина с серым лицом повернул туда же.
      — За нами следуют. — Во рту у нее пересохло.
      — Он весь день висел у нас на хвосте.
      — Полицейский детектив?
      — Полицейские детективы обычно работают парами.
      — Тогда кто он?
      — Второсортный частный детектив по имени Джордж Уирхаузер. У него офис возле Таймс-сквер. В основном добывает доказательства для развода. Репутация у него дурная — за ним порядочно сомнительных дел, — но он всегда умудрялся избегать открытых нарушений закона, боясь потерять лицензию.
      — Но почему он следит за нами?
      — Не знаю. — Ричард Квин выглядел мрачным. — Нет смысла пробовать оторваться от него, учитывая то, что он уже видел сегодня. Хвост может быть палкой о двух концах — он следит за нами, а мы за ним. Может быть, нам удастся им воспользоваться.
      — Выглядит он ужасно крутым.
      — Это один из его приемов, — с презрением отозвался старик. — Сплошная показуха, Джесси. Не тревожьтесь из-за него.
      Уирхаузер следовал за ними до начала одиннадцатого, когда они поставили на ночь машину Джесси в гараж на Семидесятой улице, где она договорилась о месячной парковке. Когда они прошли по Семьдесят первой улице и остановились у дома Глории Сарделлы, «крайслер» проехал мимо, набирая скорость, и больше не появился.
      — Слава богу, — сказала Джесси. — Он действовал мне на нервы. Вы не подниметесь, Ричард? Я приготовлю кофе.
      — Нет, Джесси, ложитесь спать.
      — Я немного устала, — призналась Джесси. — Вы настолько чуткий, что заметили это... Ричард!
      — Да?
      — Там еще один!
      — Еще кто? — Он казался спокойным.
      — Еще один человек следует за нами! Я заметила его у гаража, а теперь он в подъезде напротив!
      — Вы явно выбрали не ту профессию, — усмехнулся инспектор.
      — Ричард, что вы делаете?..
      Он взял ее за локоть и перевел ее через улицу к дому напротив. Мужчина, наблюдавший за ними, отступил в темноту подъезда. К испугу Джесси, Ричард повел ее прямо за ним.
      — Тебе должно быть стыдно, Уэс, — с усмешкой сказал он. — Джесси, это Уэс Полански, отставной детектив первой категории из отдела угона автомобилей, подлогов и карманных краж.
      — Господи! — воскликнула Джесси. — Здравствуйте, мистер Полански.
      — Рад познакомиться, мисс Шервуд. А может, не так уж рад. Я старею. — Это был массивный пожилой мужчина с перебитым носом, седыми волосами и простодушными голубыми глазами. На первый взгляд он казался сильным, но Джесси обратила внимание на впалую грудь и легкую дрожь в руках, когда он зажигал сигарету. — Собираетесь отозвать меня, инспектор? Это мой первый прокол за восемь лет.
      — Не болтай глупостей. У этой женщины глаза на затылке. — В голосе Ричарда Квина слышалась гордость. — Уэс, сегодня за нами следили.
      — Я заметил черный «крайслер», который ехал следом за вами, — отозвался Полански, — но не смог толком разглядеть водителя.
      — Он не околачивался здесь прошлой ночью?
      — Нет. По крайней мере, не в этой машине.
      — Это Джордж Уирхаузер.
      — Тот самый подонок? — с отвращением произнес Полански. — Хотите, чтобы я шуганул его, если он появится снова?
      — Нет. Только не позволяй ему приближаться к мисс Шервуд.
      — О'кей, инспектор.
      — Что все это значит? — осведомилась Джесси. — Я не понимаю, Ричард!
      — Не сердитесь, Джесси. В воскресенье вечером, когда я шел домой от вас, я встретил Уэса, который живет поблизости, и... ну, Уэс сказал, что устал от безделья...
      — Я бы устроился на работу, — виновато сказал Полански, — но в моем возрасте найти ее нелегко.
      — Мы разговорились, и Уэс попросил меня найти для него какое-нибудь занятие.
      — Таким образом мистер Полански стал моим ангелом-хранителем?
      — С воскресного вечера, — подтвердил сияющий экс-детектив.
      — Это только на ночь, Джесси. На то время, когда я не с вами.
      — Очень любезно с вашей стороны, мистер Полански, — сказала Джесси.
      — Для меня это удовольствие, мисс.
      Той ночью Джесси спала крепко.
      На седьмой день поиски увенчались успехом.
 

* * *

 
      Это произошло в одной из больших вестсайдских больниц общего профиля. Старик рылся в картотеке отпечатков детских ножек, когда Джесси увидела, что он внезапно напрягся, а потом несколько минут сравнивал с помощью лупы архивные отпечатки с фотокопией.
      — Мы нашли это, Джесси, — пробормотал Ричард Квин.
      — Быть не может! Вы уверены?
      — Абсолютно.
      Серия отпечатков фигурировала под заголовком. «Младенец Эксетер».
      — Давайте посмотрим, какие сведения у них есть о матери.
      Инспектор вернулся с документами, и они сели на диван в комнате ожиданий.
      — Имя матери — миссис Уиллис П. Эксетер, в девичестве — Лоис Энн Эдуарде. Конечно, имена вымышленные. Адрес тоже фальшивый — в этом доме на Восточной Пятьдесят пятой улице находится маленький отель. Думаю, Финнер держал там комнату под именем Уиллис П. Эксетер. Вероятно, он снимал в городе несколько таких комнат под различными именами и под этими же помещал в больницу тех девушек, с которыми имел дело.
      Согласно регистрационной записи, «миссис Уиллис П. Эксетер» была женщиной двадцати четырех лет, белой, со светлыми волосами и карими глазами. Она поступила в больницу 26 мая в 9. 18 утра, ребенок родился 27 мая в 15. 56, и мать с ребенком были выписаны 3 июня в 10. 15. Женщина занимала палату второй категории в акушерском отделении.
      — Интересно, был ли в этом замешан врач? — со злостью осведомилась Джесси. — Как его имя?
      Старик покачал головой.
      — Финнер действовал через официальных врачей, которые не знали о его существовании. Он просто послал девушку во время ее беременности к этому доктору под именем миссис Уиллис П. Эксетер, снабдив ее фальшивой биографией, и доктор наблюдал за ней, ничего не подозревая. Финнеру требовалось только подыскивать другого врача для каждой девушки. Нет, это ничего нам не говорит. — Он посмотрел на Джесси: — Вы когда-нибудь работали в этой больнице?
      — Да.
      — Тогда вы, вероятно, знаете сестер из акушерского отделения?
      — Знаю некоторых.
      — Почему бы вам не отправиться туда на разведку? Может быть, вы наткнетесь на сестру, которая помнит эту девушку. Ведь прошло только три месяца.
      — Под каким предлогом?
      — Скажем, вы помогаете адвокату искать миссис Эксетер. Она получила наследство, и адвокат не может ее найти. — Он усмехнулся. — Это всегда срабатывает.
      Когда Джесси вернулась, ее глаза возбужденно блестели.
      — Медсестра Женевьева Фуллер встретится с нами в кафе через десять минут.
 

* * *

 
      — Конечно, я помню миссис Эксетер, мистер Квин, — сказала сестра Фуллер. Подруга Джесси была маленькой бойкой женщиной с седеющими волосами и пытливым взглядом. — Она все время выглядела такой печальной — почти не разговаривала. Другая пациентка в ее палате думала, что она просто тупая, но я видела, что с ней что-то не так. Хорошенькая девушка, которой пришлось нелегко. Она родила чудесного мальчика.
      Джесси отхлебнула кофе.
      — Она что-нибудь говорила вам о себе, мисс Фуллер? — спросил Ричард Квин.
      — Нет, и я ее не расспрашивала. Я знала, что в ее жизни произошла какая-то трагедия. Муж ни разу ее не навестил!
      — Неужели?
      — Я подходила к ней, когда у нее начались схватки, и она плакала, держа меня за руку. Ей было легче, когда она видела рядом хоть одно сочувствующее лицо. Никто к ней не приходил — ни родители, ни сестра, ни брат, ни друзья. Представить не могу, что у нее за семья. Должно быть, какие-то звери.
      — Она не упоминала ничего, что могло бы указать нам на ее теперешнее местопребывание, мисс Фуллер?
      — Нет. — Сестра окинула взглядом кафе и понизила голос. — Но я уверена практически на сто процентов, что Эксетер — не настоящая ее фамилия.
      — Вот как? Ну, это многое объясняет. Почему вы так думаете?
      — Потому что я с первого взгляда подумала, что видела ее раньше. Только не могла вспомнить где. Но однажды утром она себя выдала.
      — Как?! — воскликнула Джесси.
      — Я не дала ей это понять — просто заметила, какой у нее приятный голос. Ты ведь понимаешь.
      — Ничего я не понимаю, Джен! При чем тут ее голос?
      — Однажды утром, — Женевьева Фуллер снова огляделась вокруг, — это было за день до ее выписки — я проходила мимо ее палаты и услышала, как кто-то тихо напевает чарующим голосом. Я заглянула туда, и будь я проклята, если это не была эта Эксетер. Возле ее кровати стояла ширма, так как ей принесли ребенка для кормления. Мне нравилось, что девушка ее профессии сама кормит своего ребенка — не то что эти шлюхи-паразитки, которые целыми днями торчат в ресторане Шраффта в норковых манто, пока чужие люди готовят их детям питание. Кажется, они думают, что Бог дал им грудь только для украшения...