Пропавшая улика

      — Сэди Смит? — Эйб Перл сдвинул густые брови. — Кто она такая? В доме нет никого с таким именем.
      — Она прачка из Норуока. Приходит дважды в неделю стирать и гладить вручную дорогие вещи. Детские пеленки я стирала сама... — Джесси закрыла глаза. Пятница — один из рабочих дней миссис Смит. Завтра — уже сегодня — она придет стирать и гладить дорогие вещицы Майкла...
      — Тинни, Борчер. — Два детектива подошли к шефу Перлу. — Возьмите еще двух человек, разделитесь и ищите наволочку с кружевной каймой и грязным отпечатком руки. Проверьте прачечную в полуподвале, бельевые корзины и шкафы, камины, мусор — сначала самые вероятные места. Если не найдете там, переройте весь дом.
 

* * *

 
      Люди с расплывчатыми очертаниями и невнятные звуки смешивались в сознании Джесси. Она знала, что должна оставаться в этом странном мире вне времени, иначе произойдет нечто ужасное. Джесси напрягала слух, стараясь услышать голосок Майкла, более чем когда-либо убежденная, что все это происходит во сне или на экране кинотеатра. Рано или поздно раздастся щелчок, пленка порвется, и мир вернется к порядку и разуму.
      Иногда она ощущала прикосновение Ричарда Квина к ее плечу. Один раз он положил ладонь на ее лоб. Его рука была сухой и прохладной, и Джесси посмотрела на него:
      — Пожалуйста, не убирайте руку. Это приятное ощущение.
      Но он смутился и убрал ладонь.
      Один из фрагментов включал Сару Хамфри и попытки расспросить ее. Джесси без особого интереса слушала шум из хозяйской спальни. Обезумевшая женщина продолжала кричать, что это ее вина, что она убила своего дорогого малыша, что она чудовище, преступница и заслуживает смерти. Мужские голоса сопровождали эту арию самобичевания диссонирующим контрапунктом: голос мужа, то успокаивающий, то умоляющий, походил на скрипку, пиликающую гамму; отрывистые замечания доктора Уикса — на гобой; временами вторгающийся в разговор голос Меррика, человека из бриджпортской прокуратуры, — на тромбон; бас шефа Перла — на тубу, дополняющую партитуру этой безумной фуги. Наконец мужчины вышли — шеф и сотрудник прокуратуры штата — рассерженные на доктора Уикса, и Олтон Хамфри — почти женственный в своем горе и раздражении.
      — Она не в себе! — восклицал миллионер возбужденным высоким голосом, странно не похожим на тот голос, который знала Джесси. — Вы должны понять, джентльмены... моя жена никогда не была крепкой эмоционально... она сверхчувствительна... а столь страшное потрясение...
      — Миссис Хамфри находится в угрожающем состоянии предельного эмоционального возбуждения, — заявил доктор Уикс. — Фактически ее расстройство настолько серьезно, что я сомневаюсь, можно ли полагаться на ее суждения. Я говорю это как ее врач, джентльмены. Если вы намерены продолжать в том же духе, вам придется взять на себя всю ответственность.
      — Я не могу этого позволить, мистер Перл. — Олтон Хамфри взмахнул длинными руками. — Не могу и не хочу, слышите?
      Эйб Перл посмотрел на Меррика, и тот пожал плечами.
      — Я знаю, когда должен уступить, — проворчал шеф. — Ладно, доктор, дайте ей снотворное.
      Доктор Уикс сразу исчез.
      Джесси слышала его голос из спальни, звучащий как усыпляющая пластинка, и скрип пружин, когда Сара Хамфри плюхнулась на кровать. Вскоре рыдания и вопли смолкли.
      Позднее они вновь взялись за Джесси. Дом обыскали от полуподвала до чердака, но описанную ею кружевную наволочку с грязным отпечатком руки так и не нашли.
      Да, ночник в детской был тусклым, но она не могла ошибиться. Света было достаточно, чтобы разглядеть отпечаток.
      Нет, она не носит очки — у нее отличное зрение.
      Нет, это не могла быть тень. Это был отпечаток правой руки.
      — Откуда вы знаете, что именно правой?
      — Потому что большой палец был с левой стороны.
      Послышалось нечто среднее между усмешкой и фырканьем, но Джесси это не заботило.
      — Либо ей это привиделось, либо наволочку сожгли или разрезали на куски и спустили в унитаз.
      — Чем они пользуются на этом острове — септическими баками?
      — Нет, обычной городской канализацией. Отходы сбрасываются в залив, как в Тогасе.
      — В таком случае мы никогда ее не найдем.
      — Похоже на то.
      Это были просто голоса. Но один из них показался утешительным. Каждый его звук создавал ощущение безопасности.
      — Это важная деталь, Эйб, — мягко произнес Ричард Квин. — Если ты не возражаешь, что я вмешиваюсь...
      — Не будь ослом, Дик.
      — Это превращает несчастный случай в убийство. На твоем месте я бы не отказывался от поисков наволочки.
      — Мы даже не уверены, что она существует!
      — Мисс Шервуд уверена.
      — Черт возьми, Дик, она могла...
      — Едва ли, Эйб.
      Голоса удалились, перейдя в бормотание. «Он защищает меня!» — радостно подумала Джесси. Раньше никто этого не делал — во всяком случае, очень давно. «Как ты глупа! — упрекнула она себя. — Он знает, что я говорю правду, и всего лишь отстаивает свою версию».
      Радость исчезла, и Джесси овладела дремота.
      Внезапно ее разбудили голоса.
      — Как насчет лестницы, Дик?
      — Она подтверждает теорию убийства.
      — Вовсе нет. Мистер Хамфри сам поставил ее туда. Мистер Хамфри, не расскажете инспектору Квину, каким образом там оказалась лестница?
      — Около десяти вечера я услышал стук из детской, — произнес усталый голос миллионера. — С моря подул ветер и сорвал ставень на окне, выходящем на подъездную аллею. Я испугался, что звук разбудит ребенка, убрал сетку, попытался укрепить ставень, но не смог до него дотянуться. Столлингса и Каллама не было — вечер четверга у них выходной, — поэтому мне пришлось достать из сарая лестницу, взобраться на нее и укрепить ставень самому. Потом ребенок проснулся, моя жена занервничала, и к тому времени, как нам удалось укачать его, я напрочь забыл о лестнице. Не понимаю, какое это имеет значение.
      — Мистер Хамфри прав, Дик. Лестница ровным счетом ничего не значит.
      — Она никоим образом не опровергает убийство, Эйб. Преступник мог просто проходить мимо и воспользоваться обнаруженной лестницей. А мисс Шервуд так уверена насчет наволочки...
      — Ради бога, Дик, что ты хочешь, чтобы я сделал?
      — Искал наволочку, пока не найдешь ее.
      — Мистер Хамфри, вы видели наволочку с отпечатком руки?
      — Нет.
      — А вы, доктор Уикс?
      — Если бы я видел, то сообщил бы об этом.
      — Единственной осмысленной фразой миссис Хамфри была та, что она тоже не видела эту наволочку. А ведь она была в той же комнате, Дик.
      — Миссис Хамфри стояла в дверях, — ответил старик. — Изножье кроватки могло ограничить ее поле зрения. Как насчет слуг, Эйб?
      Шеф с отвращением фыркнул.
      — Садовник и шофер вернулись почти в час ночи. Женщины ничего не знают.
      — Джесси Шервуд — одна против всех.
      Это был ее собственный голос. Какие забавные слова она произнесла! Джесси услышала смех — пронзительный и нервный, совсем не похожий на ее обычный смех.
      После этого наступила тишина.
      Очнувшись, Джесси почувствовала, что лежит на чем-то мягком и доктор Уикс пытается заставить ее проглотить горькое содержимое столовой ложки.
      Затем все исчезло.
 

* * *

 
      Инспектор Квин бродил вдоль берега у самой воды, когда шеф Перл тяжело зашагал по пляжу Хамфри. Небо над морем было перламутровым — рассвет переходил в утро.
      — Я всюду тебя искал, — сказал Перл. — Что ты тут делаешь?
      Старик поднял голову:
      — Ничего особенного, Эйб. Просто проверяю, могла ли лодка пристать здесь прошлой ночью.
      Эйб Перл уставился на него:
      — Почему лодка?
      — Потому что он был бы круглым дураком, дважды пытаясь проехать на автомобиле мимо сторожки.
      — Ты имеешь в виду Фроста? — странным тоном осведомился шеф.
      — Кого же еще? Но никаких следов нет — прилив все смыл. Мне следовало подумать об этом раньше. — Он посмотрел на друга. — Дом обыскивают снова?
      — Да.
      Большой и маленький человек молча шли между деревьями. Когда они пересекли лужайку, шеф Перл обратился к своим людям, все еще обыскивающим территорию:
      — Продолжайте поиски, пока я вас не позову, и передайте то же самое ребятам в доме.
      Они сели в черно-белую полицейскую машину, и Перл включил зажигание.
      — Ты говорил с привратником Питерсоном? — спросил старик.
      — С ним говорили патрульные из полиции штата. Он ничего не видел. С другой стороны, Дик, человек не может видеть то, чего нет.
      Старик не ответил.
      Подъехав к сторожке, шеф Перл поманил пальцем Питерсона. Инспектор Квин слушал молча.
      — Расскажите-ка все еще раз, Питерсон, — сказал Перл.
      Сторож выпятил мясистые губы.
      — Расскажу, шеф, а потом уберусь с этого острова ко всем чертям и больше носа сюда не покажу! Последней машиной, которая проехала через эти ворота прошлой ночью до того, как малыша Хамфри нашли мертвым, как я говорил патрульным, был двухместный «додж» здешней няни, мисс Шервуд, которая прибыла около половины первого. Примерно часом раньше проехал автомобиль одного из слуг старой миссис Дэндридж, вернувшегося из кинотеатра в Тогасе. До того, около одиннадцати, шофер сенатора...
      — После того как вы заступили на дежурство, здесь проезжал хоть один незнакомый вам автомобиль? — перебил его шеф.
      — Нет.
      — А пешком кто-нибудь проходил? — неожиданно спросил Ричард Квин.
      — Нет.
      — Но ведь кто-то мог пройти пешком так, чтобы вы его не заметили, верно?
      — Слушайте, приятель, — огрызнулся Питерсон, — от этих ворот толку чуть. Иногда я должен сбегать в кусты или перекусить. На этот остров можно пробраться незаметно сотней способов. Так что ищите, на кого собак вешать, где-нибудь в другом месте.
      — Знаешь, Эйб, Питерсон прав, — промолвил старик, когда они ехали по дамбе. — Остров Нер доступен для каждого, кто готов приложить немного усилий. Ночью можно подгрести на лодке к одному из частных пляжей, проскользнуть мимо ворот, а молодой парень вроде Рона Фроста мог даже добраться вплавь с одного из пляжей в Тогасе и вернуться тем же путем.
      — Ты твердо уверен, что это убийство, Дик? И что это дело рук молодого Фроста?
      — Я ни в чем не уверен. Но я не сомневаюсь, что Джесси Шервуд что-то видела на этой наволочке. Если там был отпечаток руки, то это указывает на убийство. А если это убийство, то молодой Фрост наиболее вероятный подозреваемый.
      — Ничего подобного. Пока ты шарил на пляже в поисках следов лодки, мне поступил рапорт. Прошлой ночью Фрост никак не мог находиться на острове Нер.
      — Почему?
      — Ребенок умер между половиной одиннадцатого и половиной первого ночи. В течение этих двух часов Роналд Фрост пребывал в Стэмфорде без сознания.
      — Без сознания?
      — «Скорая помощь» доставила его в стэмфордскую больницу из дома друга на Лонг-Ридж-роуд около девяти вечера. В десять ноль семь ему срочно удалили аппендикс, и он пришел в себя после анестезии только в три часа ночи. — Усмехнувшись, Эйб Перл свернул в переулок и поехал мимо прибрежных домиков. — Что ты теперь думаешь о наволочке твоей сестры Шервуд?
      Ричард Квин быстро заморгал.
      Его друг остановил машину, выключил мотор и похлопал старика по спине:
      — Не вешай нос, Дик! Тебе необходимо убийство, чтобы проводить время с этой Шервуд? Просто пригласи ее куда-нибудь, как подобает мужчине! — Он потянул носом. — Чую запах бекона Беки. Пошли, Дик. Позавтракаем и поспим несколько часов...
      — Я не голоден, Эйб, — сказал старик. — Ты иди, а я посижу немного здесь.
      Но он просидел там долгое время.
 

* * *

 
      Джесси Шервуд затормозила у шлагбаума и просигналила Монти Бернсу, дневному сторожу, чтобы он вышел и пропустил ее. Семь дней, прошедшие после трагедии, казались годами. На уик-энд разразился первый в этом сезоне ураган, несколько подвалов на острове затопило, а пятнадцатифутовые волны ослабили дамбу, которую все еще ремонтировали.
      Но требовалось нечто большее, чем ураган, чтобы удержать сестру Шервуд на острове Нер в этот четверг. Неделя была сущим адом. Она горько сожалела о своем согласии на просьбу Олтона Хамфри остаться для ухода за его женой. В большом доме повсюду ощущалось присутствие мертвого ребенка, а капризы Сары Хамфри доводили Джесси до белого каления. Но что еще ей оставалось делать? То, что миссис Хамфри была на грани нервного срыва, профессиональный глаз Джесси видел и без предупреждений доктора Уикса. Mea Culpa... [Моя вина (лат.)] Дознание и похороны могли расшатать нервы даже у здоровой женщины, не говоря уже об истериках, вызванных чувством вины.
      Дознание в основном запомнилось Джесси потными телами, выпученными глазами и собственными гневом и унижением. С ней обращались как со злостной смутьянкой или психопаткой. Зато Сара Хамфри отделалась дешево. Ее муж об этом позаботился, мрачно думала Джесси.
      Вердикт гласил: смерть в результате невнимательности. Иными словами, несчастный случай...
      А похороны...
      Гробик был белым и крошечным. Они старались сохранить в тайне время и место, но, разумеется, произошла утечка. Толпы любопытных... орущие репортеры... жуткая сцена на кладбище Тогаса, когда Сара Хамфри кричала как раненый зверь и пыталась прыгнуть в могилу вслед за покрытым цветами гробом...
      Джесси поежилась и снова нажала на клаксон. Монти Бернс вышел из сторожки, спешно застегивая куртку.
      Наконец она выехала на дамбу, где толпились рабочие, и собиралась нажать на газ, когда знакомая фигура с седыми усами, широко улыбаясь, шагнула из-под клена на дорогу, подняв руку.
      — Доброе утро.
      — Что вы здесь делаете? — ошеломленно спросила Джесси.
      — Вспомнил, что сегодня ваш выходной, и решил сбежать от завтрака Беки Перл в вашем направлении. Я вас ждал. Собираетесь куда-нибудь конкретно?
      — Нет.
      — Как насчет того, чтобы проехаться вместе?
      — С удовольствием.
      У него что-то на уме, подумала Джесси, когда он сел в машину. Она медленно поехала на север, ощущая напряженность, которую скрывала его улыбка.
      Последствия урагана повсюду бросались в глаза. Береговая дорога между Норуоком и Уэстпортом местами была все еще затоплена. Джесси пришлось искать объезд.
      — Парусная лодка подошла бы больше, — сказала она. — Чем вы занимались все это время, инспектор Квин?
      — Тем и этим... Знаете, — неожиданно заметил он, — когда вы позволяете вашему лицу расслабиться, то становитесь хорошенькой, как картинка.
      — В самом деле? — Засмеявшись, Джесси сбросила черную соломенную шляпку и откинула голову. — Приятный ветерок, правда?
      — Чудесный, — согласился инспектор, глядя на нее.
      — Он растреплет волосы, но мне все равно.
      — У вас красивые волосы, Джесси. Хорошо, что они такие длинные.
      — Вам они нравятся?
      — У моей матери были волосы до колен. Конечно, в то время никакие женщины не стриглись коротко, кроме суфражисток [Суфражистки — участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав во второй половине XIX — начале XX в. ] и проституток. Очевидно, я старомоден, так как все еще предпочитаю длинноволосых женщин.
      — Очень рада. — Сегодня ее начинало радовать абсолютно все.
      — Как насчет ленча? Я проголодался.
      — Я тоже! — воскликнула Джесси. — Куда мы поедем?
      Они уютно устроились в небольшой закусочной с видом на залив, где подавали дары моря, и с удовольствием наблюдали, сидя за бокалом вина, как брызги все еще сильного прибоя пытались добраться до них, отлетая от свай и разбиваясь о большое окно, окунали тушеные моллюски в горячее масло, произвели анатомическое исследование жареного омара, и от всего этого Джесси была счастлива.
      Но когда подали черный кофе, старик внезапно сказал:
      — Знаете, Джесси, на этой неделе я провел целый день в Стэмфорде, причем часть его в тамошней больнице.
      — О! — Джесси вздохнула. — Вы видели Роналда Фроста?
      — А также его больничную карту и врача, который его оперировал. Даже говорил с людьми, у которых он был в гостях, когда у него разыгрался приступ аппендицита. Я хотел лично убедиться в алиби Фроста.
      — И конечно, оно оказалось неопровержимым?
      — Да. Ему срочно сделали аппендэктомию, и он физически не мог находиться на острове Нер, когда умер ребенок.
      — Весьма удачно. — Джесси нахмурилась. — Я имею в виду, для него.
      — Пожалуй, — сухо согласился Ричард Квин. — Потому что именно он совершил первую попытку в ночь с 4 на 5 июля.
      — Он признал это? — воскликнула Джесси.
      — Не буквально — зачем ему это? Но по его словам и тону я понял, что это был он. Одному Богу ведомо, что Фрост собирался сделать — едва ли он сам это знал, потому что был пьян как сапожник. Но что касается убийства, Фрост отпадает.
      Джесси взяла кофейную чашку, но тут же поставила ее.
      — Вы хотите сказать, что не считаете это убийством, инспектор Квин?
      Он тщательно помешивал свой кофе.
      — Как насчет того, чтобы прекратить именовать меня «инспектор Квин»? Если мы с вами собираемся часто видеться...
      — Я этого не знала, — пробормотала Джесси. «Мне нужно пойти в дамскую комнату и привести и порядок волосы, — думала она. — Должно быть, Я выгляжу как дикарка с Борнео». — Но если вы хотите... Ричард...
      — Лучше Дик, — улыбнулся старик. — Так меня называют друзья.
      — Но Ричард мне нравится гораздо больше.
      Улыбка исчезла.
      — Очевидно, Дик звучит слишком молодо.
      — Я не это имела в виду. Возраст тут ни при чем. — Джесси пригладила волосы. — Не меняйте тему. Это убийство или нет? И не говорите мне, что коронерское жюри назвало это несчастным случаем.
      — Взгляните на это с их точки зрения, — мягко произнес инспектор. — Вы заявили, что комнату освещал только тусклый ночник, что вы видели отпечаток руки не дольше пары секунд, но при этом подробно его описали. Учитывая отсутствие наволочки, вы должны признать, что этому нелегко поверить.
      Джесси внезапно почувствовала усталость.
      — Я могла только сообщить о том, что видела. Что случилось с этой наволочкой?
      — Вероятно, ее уничтожили или избавились от нее каким-то способом.
      — Кто избавился?
      — Кто-то из обитателей дома.
      — Но это нелепо!
      — Если допустить существование отпечатка, то это логичный вывод.
      — Но кто в доме Хамфри мог сделать такое, Ричард?
      Он пожал плечами:
      — Об этом я знаю не больше вашего.
      — Вы верите мне, не так ли?
      — Конечно, верю, Джесси. От этого я и отталкиваюсь.
      — Что вы имеете в виду?
      — Вчера вечером я говорил с Эйбом Перлом. Эйб хороший коп, но, возможно, не такой хороший знаток человеческих характеров, как я. — Старик усмехнулся. — Во всяком случае, вашего характера.
      Но Джесси не улыбнулась в ответ.
      — Иными словами, шеф Перл решил не верить моей истории.
      — Эйб не готов поднимать суету насчет убийства, не имея никаких конкретных доказательств. К тому же на дознании вынесли вердикт о смерти в результате несчастного случая. Прибавьте к этому алиби Фроста на ночь трагедии, и вы поймете точку зрения Эйба.
      — Вы пытаетесь сказать мне, — с горечью осведомилась Джесси, — что он прекращает расследование?
      — Да. — Ричард Квин потер подбородок. — Вот почему я сообщил Перлам, что вскоре они потеряют своего постояльца.
      — Вы собираетесь уезжать? — Всплески воды о стекло внезапно стали очень громкими, а омар — очень тяжелым. — Куда?
      — Назад в Нью-Йорк.
      — О!.. — Джесси сделала паузу. — Но вы сказали...
      Старик кивнул с хитрым выражением лица.
      — Я много думал об этом деле и решил, что Нью-Йорк — самое подходящее место для начала расследования. Эйб не может, а Хамфри не хотят этим заниматься — кто же остается, кроме меня? К тому же делать мне теперь абсолютно нечего...
      На глазах у Джесси выступили слезы.
      — Я так рада, Ричард!
      — Фактически... — Он смущенно посмотрел на нее через стол. — Я надеялся, что вы поедете со мной.
      — Я?!
      — Вы могли бы помочь мне во многих отношениях. — Старик машинально покручивал пальцами чашку.
      Сердце Джесси забилось быстрее. «Не будь дурой, — говорила она себе. — Он просто добр к тебе. В конце концов, что ты вообще о нем знаешь? Может быть... »
      — Я бы хотела знать, в каких именно отношениях, Ричард, — медленно сказала она. — Прежде всего, я обещала задержаться какое-то время на острове Нер, чтобы присматривать за миссис Хамфри...
      — Пусть Хамфри наймет другую сиделку.
      — Но я дала слово.
      — На какое время вы обещали задержаться?
      — Давайте поговорим об этом в машине, — решительно сказала Джесси. — Если я собираюсь в чем-то участвовать, то хочу знать об этом подробно. У вас есть возражения?
      Инспектор внезапно склонился вперед и взял ее за руку.
      — Вы женщина с головы до пят, Джесси. Кто-нибудь говорил вам это?
      — И перестаньте мне льстить! — Джесси засмеялась, отняла руку и встала. — Встретимся в автомобиле.
      Ричард Квин наблюдал, как она идет среди пустых столиков к комнате отдыха. У нее походка молодой девушки, подумал он.
      Старик подал знак официантке и, поймав себя на том, что разглядывает свою руку, быстро опустил ее.
      В конце концов, Джесси приняла решение благодаря жене Олтона Хамфри. В следующий вторник, 16 августа, Сара выскользнула из своей спальни, пока Джесси в кухне ставила завтрак на поднос, в ночной сорочке побежала на пляж Хамфри, шагнула в залив и попыталась утопиться. И вероятнее всего, ей это удалось бы, но Генри Каллам возился на причале с мотором катера Хамфри. Седовласый шофер прыгнул в воду и вытащил несчастную женщину, истерически кричавшую, что она хочет умереть.
      Доктор Уикс дал ей сильное успокоительное и мрачно заявил ее мужу:
      — Боюсь, мистер Хамфри, вам придется взглянуть фактам в лицо. Ваша жена очень больна, и я не тот врач, который ей поможет. Ей нужна помощь специалистов. Навязчивая идея, что она убила ребенка, истерия, связанная с чувством вины из-за подушки, а теперь попытка самоубийства... Это уже выше моих сил.
      Олтон Хамфри казался обмякшим, как будто переплет, державший его собранным воедино, внезапно рассыпался. Джесси никогда не видела его таким бледным и подавленным.
      — Ваша жена на грани помешательства, — продолжал доктор Уикс, вытирая платком веснушчатую лысину. — При ее нестабильном состоянии, учитывая происшедшее здесь, этот дом — последнее место в мире, где ей следует находиться. Если вы послушаетесь моего совета...
      — Вы пытаетесь сказать мне, что я должен поместить миссис Хамфри в санаторий?
      — Э-э... да. Я знаю очень хороший санаторий в Массачусетсе — в Грейт-Бэррингтоне. У тамошнего главного психиатра отличная репутация...
      — И он умеет держать язык за зубами? — осведомился миллионер. — Если газеты об этом пронюхают...
      Доктор Уикс поджал губы.
      — В противном случае я не стал бы рекомендовать его вам, мистер Хамфри. Я знаю, как вы опасаетесь огласки.
      — Вы сказали, психиатр?
      — Один из лучших.
      — Я должен подумать. — И Олтон Хамфри поднялся, властным жестом давая понять, что разговор окончен.
      Лицо врача было багровым, когда он вошел в соседнюю спальню взглянуть на пациентку. Дав указания Джесси, он удалился.
      Это был последний визит доктора Уикса к Саре Хамфри.
      Во второй половине дня в среду Джесси услышала, как дверь открылась, и, подняв взгляд от кровати пациентки, увидела Олтона Хамфри, подзывающего ее к себе костлявым указательным пальцем.
      — Вы можете оставить Сару на несколько минут, мисс Шервуд?
      — Мне только что пришлось сделать ей еще один укол.
      — Пожалуйста, пройдите в мой кабинет.
      Джесси последовала за ним через коридор к кабинету. Миллионер указал на кресло, и она села. Он направился к окну и остановился спиной к ней.
      — Мисс Шервуд, я закрываю этот дом.
      — Вот как?
      — Я уже некоторое время подумывал о переезде. Столлингс останется за управляющего. Генри и миссис Ленихан поедут со мной в нью-йоркскую квартиру. Миссис Шарбедо и горничных я отправлю назад в дом в Конкорде. В любом случае лучшая часть лета уже позади.
      — Вы намерены проводить большую часть времени в Нью-Йорке?
      — Думаю, всю зиму.
      — Перемена должна пойти миссис Хамфри на пользу.
      — Миссис Хамфри не едет со мной. — Он говорил обычным гнусавым голосом. — Я отправляю ее в санаторий.
      — Я очень рада, — сказала Джесси. — Ей это необходимо. Я слышала, доктор Уикс говорил вам вчера о санатории в Грейт-Бэррингтоне.
      — Уикс... — Узкие плечи дернулись. — В столь важных делах, мисс Шервуд, не стоит полагаться на таких, как Уикс. Нет, Сара не поедет в Грейт-Бэррингтон.
      «Ты боишься психиатрии», — подумала Джесси.
      — Могу я спросить, мистер Хамфри, какой санаторий вы выбрали? — Она старалась говорить обычным тоном.
      Джесси показалось, что ею тощее тело напряглось, но миллионер повернулся с легкой улыбкой, и она решила, что ошиблась.
      — Это дом отдыха для выздоравливающих — я не верю в чепуху, будто она нуждается в психиатрическом лечении. У миссис Хамфри просто нервное перенапряжение — вот и все. Ей нужны только полный покой и уединенное место, а мне сказали, что на Востоке не найти более подходящего места, чем санаторий Дуэйна в Нью-Хейвене.
      Джесси кивнула. Она знала нескольких медсестер, которые там работали, — одна из них, Элизабет Карри, прослужила у доктора Сэмюэла Дуэйна восемь лет. Санаторий был идеальным шкафом для знатных скелетов [Здесь обыгрывается фраза «скелет в шкафу», означающая семейную тайну], принимая избранную клиентуру за очень высокую плату. Его окружала высокая кирпичная стена с остриями наверху и охраняла частная полиция.
      Именно такое место должен был выбрать Олтон Хамфри, думала Джесси. Как только Сара Хамфри окажется в роскошной тюрьме доктора Дуэйна, ее муж сможет расслабиться. Тамошние охранники чуют репортера за несколько миль.
      — Когда уезжает миссис Хамфри? — спросила Джесси.
      — Сегодня вечером. Доктор Дуэйн лично заедет за ней в санаторном лимузине в сопровождении медсестры.
      — А миссис Хамфри уже сообщили?
      Миллионер нахмурился, и Джесси поспешно добавила:
      — Я спрашиваю об этом, мистер Хамфри, потому что должна знать, как мне готовить ее к отъезду.
      — Нет, я ничего ей не сказал. Доктор Дуэйн предпочитает, чтобы я сообщил новость в его присутствии.
      — Вы поедете с ней?
      — Не знаю. Это целиком и полностью зависит от Дуэйна. — Его узкое лицо вытянулось еще сильнее. — Разумеется, мисс Шервуд, этот разговор должен оставаться строго конфиденциальным.
      — Конечно.
      Хамфри подошел к столу, сел и начал выписывать чек. Джесси наблюдала за его длинными белыми пальцами, за согнутым мизинцем, таким же таинственным, как он сам.
      — Полагаю, вы хотите, чтобы я уехала как можно скорее? — осведомилась Джесси.
      — Вовсе нет. Вы можете остаться на несколько дней. Прислуга уедет только на будущей неделе.
      — Это очень любезно с вашей стороны, мистер Хамфри, но думаю, я уеду завтра утром.
      — Как вам угодно.
      Он аккуратно промокнул чек и протянул его ей через стол.
      — Это слишком много, мистер Хамфри, — запротестовала Джесси. — Вы уплатили мне за прошлую неделю...
      — Не вижу причины, по которой вы должны страдать из-за моего внезапного решения насчет миссис Хамфри, — улыбнулся миллионер. — Я плачу вам за полную неделю, добавляя кое-какую мелочь в знак благодарности за то, что вы сделали для моей жены и Майкла.
      Джесси покачала головой. «Мелочь» составляла пятьсот долларов.
      — Вы очень добры, мистер Хамфри, но я не могу это принять.
      — Почему, мисс Шервуд? — Он казался искренне удивленным.
      — Ну... — Ее руки внезапно стали липкими, но она смотрела ему в глаза. — Откровенно говоря, мистер Хамфри, я бы предпочла не быть вам обязанной.
      — Не понимаю. — Теперь его тон был ледяным.
      — Если бы я испытывала иные чувства насчет Майкла, то могла бы взять этот чек. Но при таких обстоятельствах...
      Хамфри облегчил ей задачу:
      — Вы имеете в виду чувства, связанные с причиной его смерти?
      — Да, мистер Хамфри.
      Четыре целых пальца забарабанили по столу, а их увечный компаньон согнулся еще сильнее. Потом миллионер откинулся на спинку кожаного кресла.
      — Вы все еще не согласны, что это был несчастный случай, мисс Шервуд?
      — Это было убийство, — отозвалась Джесси. — Ребенка намеренно и жестоко задушили подушкой в исчезнувшей наволочке.
      — Но никакая наволочка не исчезла.
      — Исчезла. Ее просто не нашли.
      — Моя дорогая мисс Шервуд, — терпеливо произнес Хамфри. — Коронерское жюри и полиция удовлетворены версией о несчастном случае, и я тоже. Как вы можете в одиночку противоречить всем?
      — Я одна видела подушку с отпечатком руки, мистер Хамфри, — спокойно сказала Джесси.
      — Очевидно, вы ошиблись.
      — Я не ошиблась.
      — Но нет ни малейших доказательств, подтверждающих ваше мнение.
      — Это не мнение, а факт, мистер Хамфри. Я знаю, что видела.
      — Покажите мне хоть одно компетентное лицо, которое согласно с вами.
      — Ричард Квин.
      Хамфри изогнул редкие брови.
      — Кто?
      — Друг шефа Перла. Раньше он был инспектором Главного полицейского управления Нью-Йорка. Он верит мне.
      Миллионер пожал плечами:
      — Этим старикам больше нечего делать, как только совать нос в чужие дела. Вероятно, его отправили в отставку по причине старческого слабоумия.
      — Ему всего шестьдесят три года, и он абсолютно в здравом уме, уверяю вас! — При виде усмешки Хамфри Джесси закусила губу. — Как бы то ни было, инспектор Квин согласен со мной в том, что это было убийство, и мы собираемся... — Она оборвала фразу.
      — Да? — Олтон Хамфри больше не усмехался. — Что вы и этот человек собираетесь делать?
      — Ничего. — Джесси нервно поднялась. — Я должна вернуться к миссис Хамфри.
      — Мисс Шервуд. — Миллионер положил ладони на стол, и у Джесси на мгновение возникло странное ощущение, что он вот-вот бросится на нее. Она вспомнила, что однажды уже испытывала подобное чувство в отношении его. — Вы полагаете, что если бы я допускал возможность убийства ребенка, то позволил бы прекратить расследование?