— На этот вопрос я не могу ответить, мистер Хамфри. — Осознав, что пятится назад, Джесси остановилась. — Мне нужно идти к миссис Хамфри. Но я хочу, чтобы вы порвали этот чек и выписали другой, на ту сумму, которую должны мне.
      Миллионер смотрел на нее горящими глазами навыкате.
      — Разве вам не известно, что значил для меня нот ребенок, мисс Шервуд?
      — Я уверена, что он значил для вас абсолютно все, — в отчаянии отозвалась Джесси. — Но... вы вынуждаете меня сказать это... теперь, когда маленький Майкл мертв, вы хотите, чтобы вся история была похоронена вместе с ним. Вы предпочитаете видеть дело закрытым на основании вердикта о несчастном случае, чем вовлечь ваше имя в расследование убийства. Я не понимаю таких людей, как вы, мистер Хамфри. В этом мире есть вещи куда хуже, чем слышать, как вашу фамилию треплют жадные до чужих несчастий обыватели. Одна из них — позволить детоубийце выйти сухим из воды.
      — Вы закончили? — осведомился Олтон Хамфри.
      — Да. — Джесси шагнула к двери.
      — Нет, мисс Шервуд, подождите минуту.
      Джесси повернулась у двери, молясь о спасении.
      — Вы в курсе состояния моей жены. — Гнусавый голос исходил ядом. — Не знаю, что замышляете вы и этот Квин, но, если в результате ваших действий миссис Хамфри станет хуже или мое имя подвергнется дополнительному публичному унижению, вы ответите передо мной. Понятно?
      — Вполне. — У Джесси пересохло в горле. — Теперь вы разрешите мне уйти?
      — Охотно.
      Она умчалась от этих выпученных глаз, уставившихся на нее, как на музейный экспонат.
      Спустя десять минут Джесси, плача, говорила в телефонную трубку:
      — Пожалуйста, Ричард, спросите миссис Перл, могу ли я приехать к ней вечером. Мне все равно, где ночевать. Я буду спать в моей машине или на полу — где угодно. Но я не останусь в этом доме еще на одну ночь!
 

* * *

 
      Инспектор Квин ждал ее с другой стороны дамбы в «плимуте» Бек Перл. Когда Джесси подъехала, он быстро вышел.
      — С вами все в порядке, Джесси?
      — О, Ричард, я так рада вас видеть!
      — Но что случилось?
      — Вообще-то ничего страшного. Мистер Хамфри отправляет жену в санаторий и рассчитал меня, но я проговорилась, что мы с вами не собираемся позволить этому делу заглохнуть, и он пригрозил мне...
      — Пригрозил, вот как? — мрачно осведомился старик.
      — Не знаю, что вы обо мне думаете. Я никогда в жизни так себя не вела. Должно быть, миссис Перл воображает меня истеричкой, бьющейся в припадках на ковре...
      — Вы не знаете Бек Перл.
      — Я бы вернулась домой — у меня домик в Роуэйтоне, — но я сдала его на лето до Дня труда. Мне так стыдно, Ричард. Я поеду ночевать в мотель или еще куда-нибудь...
      — Беки заявила, что если я не привезу вас, то могу не возвращаться. Поезжайте за мной, Джесси.
      В маленьком прибрежном коттедже Перлов Джесси впервые за несколько недель почувствовала себя в безопасности. Миссис Перл смотрела на нее, одобрительно улыбаясь, покуда ее муж и Ричард Квин суетились, пытаясь заставить ее чувствовать себя почетной гостьей.
      — Вы совсем не такой уж людоед, мистер Перл, — сказала ему Джесси. — Вам известно, что я вас боялась?
      Эйб бросил виноватый взгляд на жену.
      — Он вас запугивал? — Бек Перл посмотрела на мужа.
      — Я принесу ваш чемодан из автомобиля, мисс Шервуд. — Эйб Перл быстро вышел.
      — Отнеси его в комнату Ричарда, Эйб!
      — Миссис Перл, я не желаю и слышать об этом...
      — Вы займете комнату Ричарда, Эйб и Ричард будут спать в одной комнате, а я пристроюсь здесь на кушетке. Это самое удобное место в доме.
      — О нет...
      — Именно так все и будет, — твердо заявила миссис Перл. — А сейчас я приготовлю ужин вам и Ричарду, а мы с Эйбом пойдем в кино.
      Когда Перлы ушли, Джесси тихо сказала:
      — Вам повезло, что у вас такие друзья, Ричард.
      — Вам они нравятся?
      — Они просто чудо.
      — Очень рад, — просто сказал он. — А теперь принимайтесь за эту запеканку, иначе Беки расстроится. Эйб говорит, что она умеет готовить больше блюд из моллюсков, чем индианка из племени сивашей.
      Потом Джесси мыла тарелки в кухоньке Бек Перл, а Ричард Квин вытирал их и ставил в шкаф, рассказывая ей о лете, проведенном с Перлами, и ни разу не спросил о том, что заставило ее просить убежища. Джесси слушала вполуха. «Я не должна чувствовать себя такой счастливой, — думала она. — Меня ждет очередное разочарование, как с Клемом...» Сравнивать их было нелегко и несправедливо. Клем был гораздо моложе — высокий, уверенный в себе, с быстрыми пальцами хирурга и вечно утомленными глазами. Даже сейчас, спустя много лет после его смерти, при мысли о нем Джесси чувствовала, как участился ее пульс... С Ричардом все было по-другому. Она не могла представить себе, чтобы они вот так просто мыли и вытирали посуду вместе с Клемом. Клем означал для нее жизнь, полную возбуждения, взлетов и падений, долгих периодов одиночества. А с этим спокойным человеком с чеканными чертами лица и седой щеточкой усов, в котором ощущались скрытые запасы сил и глубокое знание людей, она могла бы заниматься любыми повседневными обычными делами. Джесси инстинктивно чувствовала, что гордилась бы им... «Я должна остановиться!» — в отчаянии подумала она.
      — Вы устали, — сказал Ричард Квин, глядя на нее. — Думаю, Джесси, вам лучше лечь спать.
      — О нет! — воскликнула Джесси. — Я хочу рассказать вам обо всем, что произошло за последние дни. Пожалуйста, Ричард!
      — Хорошо. Даю вам несколько минут — потом пойдете в постель.
      Старик повесил сушиться посудное полотенце, и они перешли в маленькую гостиную. Он усадил Джесси на самый удобный стул, поднес огонь к ее сигарою и выслушал рассказ о попытке самоубийства Сары Хамфри и ее разговоре с Олтоном Хамфри.
      — Странный тип, — сделал инспектор единственный комментарий и добавил: — Ваше время истекло, мисс Шервуд.
      — Но разве мы не собирались поговорить о ваших планах?
      — Не сегодня.
      — А как насчет моих?
      Он рассмеялся:
      — В свое время я заставлял дрожать полицейских сержантов ростом шесть футов, но никогда не научусь справляться с женщинами. Ладно, Джесси, выкладывайте.
      — Я поеду с вами.
      — Это я знаю.
      — Откуда? — Джесси была задета.
      — Это не моя заслуга, — сухо произнес инспектор. — Олтон Хамфри заставил вас принять решение.
      — Ну, я действительно не люблю, когда мне угрожают, — сказала Джесси, — но это не единственная причина.
      — Ребенок?
      — И еще кое-что.
      Старик внимательно посмотрел на нее:
      — Это может оказаться отнюдь не пикником, Джесси. — Он поднялся и начал мерить шагами комнату. — Я спрашиваю себя: не подвергаю ли я нас риску из чистого эгоизма? Дело очень странное. Почему убили ребенка? Пока подозреваемым был Фрост с его мотивом в виде наследства, это имело хоть какой-то смысл. Но после исключения Фроста состояние Хамфри уже не выглядит причиной. Мотив нужно искать в другом направлении. Вы видите какую-нибудь нить, Джесси?
      — Я тоже думала об этом. Единственное, что мне пришло в голову, — наличие какой-то связи с усыновлением Майкла.
      — Ага! — Инспектор снова сел и удовлетворенно кивнул. — Значит, это вы поняли. Ну и куда это вас привело, Джесси?
      — Возможно, это имеет отношение к его настоящим родителям. В этой сделке ни одна сторона не контактировала с другой. Процедуру усыновления осуществил юрист, действующий в интересах обеих сторон.
      Старик кивнул.
      — Адвокат по имени А. Берт Финнер. Его так звали, верно?
      — Да. Вы знаете его?
      — Я знаю о нем. Это ловкий стряпчий по темным делам, который специализировался на черном рынке продажи детей тем, кто по какой-то причине не может легально усыновить ребенка. Если Хамфри имел с ним дело, то, вероятно, потому, что Финнер гарантировал ему отсутствие неприятностей и огласки. Важно то, Джесси, что Финнеру известны настоящие родители ребенка. Поэтому мы начнем с него.
      — Но если настоящие родители не знают, кто усыновил Майкла...
      — Не будем торопиться, — сказал Ричард Квин. — Завтра утром мы поедем в Нью-Йорк. А сейчас идите спать.
      Он поднялся и взял ее за руку. Джесси усмехнулась:
      — Вы заставляете меня чувствовать себя маленькой девочкой. Разве я не могу сказать, где собираюсь остановиться в Нью-Йорке?
      — Ни слова, — твердо произнес он. — Вы остановитесь в моей городской квартире.
      — Это невозможно, инспектор Квин!
      Даже его шея покраснела.
      — Я имею в виду, что переберусь куда-нибудь. Эллери еще долго не вернется из-за границы...
      — Не говорите глупостей! Я не в том возрасте, чтобы беспокоиться о своей репутации. — Джесси засмеялась, наслаждаясь его смущением. — Но я не намерена выгонять вас из собственного дома.
      — Я буду приходить каждое утро и завтракать с вами...
      — Нет, Ричард. У меня в Нью-Йорке много подруг-медсестер, которые живут одни в маленькой квартире и не слишком этому рады. Но я вам благодарна...
      Он выглядел таким несчастным, что Джесси импульсивно стиснула его руку и побежала наверх.
      По какой-то причине Ричард Квин внезапно почувствовал себя бодрым. Он расхаживал по коттеджу, улыбаясь собственным мыслям и иногда глядя на потолок, пока Перлы не вернулись домой.
 

* * *

 
      Утром в четверг Джесси целый час звонила по телефону в Нью-Йорк.
      — Мне повезло, — сказала она Ричарду Квину. — Белл Берман — моя знакомая старшая сестра — хочет, чтобы я ехала прямо к ней. А Глория Сарделла — медсестра, у которой я стажировалась, — завтра отправляется в круиз на шесть недель и предлагает мне свою квартиру.
      — Где именно они живут?
      — Белл живет в Гринвич-Виллидж — на Западной Одиннадцатой улице. А Глория — на Семьдесят первой улице, возле Бродвея, в перестроенном доме без лифта.
      — Выбирайте квартиру Сарделлы, — быстро сказал инспектор.
      — Я тоже так подумала, потому что Глория сдаст мне ее в субаренду, а Белл ни за что не согласится, чтобы я делила с ней расходы. — Джесси посмотрела на него. — А какова ваша причина, Ричард?
      — География, — усмехнулся он. — Я живу на Западной Восемьдесят седьмой. Мы будем менее чем в миле друг от друга.
      — Будьте с ним осторожны, Джесси, — сказала Бек Перл. — Он настоящий волк.
      — Как будто я не знаю!
      Инспектор пробормотал, что пойдет собирать вещи, и спешно ретировался.
      Джесси снова позвонила подруге договориться, что остановится в ее квартире на Западной Семьдесят первой улице, оплатила звонки, невзирая на протесты миссис Перл, и наконец они уехали в машине Джесси. Бек Перл махала им, стоя в дверях, как любящая родственница.
      — Она такая славная, — сказала Джесси, свернув на дорогу в Тогасе, ведущую к Мерритт-Паркуэй. — И Эйб Перл тоже. Знаете, что он сказал мне сегодня утром перед уходом?
      — Что?
      — Он сказал, что вы стали другим человеком после... ну, после 4 июля. И он, кажется, безумно этому рад, Ричард. Перлы очень беспокоятся о вас.
      Старик выглядел смущенным.
      — Человеку нужен какой-то интерес в жизни.
      — Да. Это дело...
      — А при чем тут дело?
      — Знаете, я начинаю верить, что вы действительно волк!
      Они весело болтали всю дорогу до Нью-Йорка.
      Джесси решила отвезти свой автомобиль в город, так как у Ричарда Квина не было машины, а автомобиль его сына был оставлен на хранение.
      — Какой толк от ассистента без машины? — сказала она. — Ведь в вашем распоряжении больше нет полицейского водителя, Ричард. Мой драндулет может понадобиться.
      — Хорошо, если вы позволите мне оплатить гараж.
      — Ричард Квин, никто не оплачивает мои счета, кроме меня!
      Они остановились у старого дома на Западной Восемьдесят седьмой улице, чтобы оставить багаж инспектора. Войдя в квартиру Квинов, Джесси потянула носом воздух и сразу же распахнула окна настежь. Потом она проветрила постели, с ужасом обследовала кухню и начала открывать стенные шкафы.
      — Что вы ищете? — спросил старик.
      — Свежее белье, пылесос. Вам же предстоит спать здесь сегодня! Кто присматривает за вашей квартирой?
      — Некая миссис Фабрикант. Она должна приходить раз в неделю...
      — Ручаюсь, что она два месяца носа сюда не совала. Вы занимайтесь своими делами — звоните по телефону и так далее, — а я приберу здесь немного, впервые мне представился шанс сделать уборку в квартире. Только вообразите себе, что ваш сын вернется в такой свинарник!
      Инспектор удалился в кабинет Эллери с теплым чувством. Он даже не думал о пустом пространстве на стене его спальни, где раньше висел телефон прямой связи с Главным полицейским управлением.
      Вернувшись в спальню, он застал Джесси в полном отчаянии.
      — Это безнадежно. Нужно несколько часов, чтобы привести эту комнату в порядок.
      — Но она выглядит чистой, как больничная палата! — воскликнул Ричард Квин. — Как вам удалось добиться этого так быстро?
      — Ну, вы сможете спать здесь, не рискуя заработать холеру, но это все, — проворчала Джесси. — Быстро? Медсестра все делает быстро. А вы смогли связаться с этим Финнером?
      — Да, после дюжины звонков. Он сказал, что будет в офисе всю вторую половину дня. Я не назначил время, Джесси, так как не знал, когда вы устроитесь на новом месте.
      — Обо мне забудьте. Я не смогу въехать в квартиру Глории до половины пятого или без четверти пять. Она на работе с восьми до четырех.
      — Но ведь она завтра уезжает! — удивился инспектор.
      — Медсестры живут не так, как другие люди. Дайте мне умыться, и я отправлюсь с вами к мистеру Финнеру.
      — Сначала мы пойдем на ленч в «Билтмор». С коктейлями.
      — Чудесно! Я голодна, как волк.
      — Я думал, волк — это я, — весело сказал он.
      — Ну, ведь бывают и волчицы, не так ли?
      Инспектор поймал себя на том, что насвистывает, как мальчишка, под уютный плеск воды в ванной.
 

* * *

 
      Старое шестиэтажное здание с дребезжащим лифтом без лифтера находилось на Восточной Сорок девятой улице. На указателе в узком вестибюле фигурировало имя: «Финнер А. Берт. 622».
      — Джесси, говорить позвольте мне.
      — Как будто я знаю, что нужно сказать. Ричард, я кое о чем подумала.
      — О чем? — быстро спросил он.
      — Когда мы приехали на ту встречу около Пелема, чтобы забрать ребенка, Финнер остановил свою машину позади нашей, и я вышла, чтобы взять малыша. Он может узнать меня.
      — Едва ли, но я рад, что вы меня предупредили. — Старик выглядел задумчивым. — Ладно, в случае чего мы этим воспользуемся. И, Джесси...
      — Да? — Ее сердце начало колотиться.
      — Мне будет легче, если Финнер станет думать, что я все еще работаю в управлении. Не удивляйтесь, если я буду вести себя как офицер полиции.
      — Да, сэр, — кротко согласилась Джесси.
      Комната номер 622 находилась на верхнем этаже в дальнем конце коридора с грязными желтовато-коричневыми стенами, где пахло пылью и старой мастикой для пола.
      Старик улыбнулся Джесси и распахнул дверь. В маленьком офисе А. Берт Финнер приподнялся из-за стола, нахмурив брови.
      — Входите, мисс Шервуд, — сказал Ричард Квин. — Не бойтесь — он вас не укусит. В этой игре он старый пес, верно, Финнер?
      Джесси вошла в офис. Ей не пришлось притворяться испуганной — она действительно боялась.
      Толстый мужчина опустился на вращающийся стул. Насколько Джесси помнила, на нем были тот же мятый синий костюм и такая же пропотевшая белая рубашка, что и в то утро возле Пелема. Тусклое помещение пропахло потом. В комнате не было ничего, кроме исцарапанного металлического стола, столь же обшарпанного кресла из искусственной кожи, скособоченной вешалки, на которой висела грязная фетровая шляпа, старого, запертого на замок шкафа для картотеки с четырьмя отделениями и вращающегося стула, жалобно постанывающего под весом Финнера. Стены того же желтовато-коричневого цвета, что и в коридоре, только более грязные, были голыми, если не считать большого календаря с рекламой детского питания, изображавшей розовощекого младенца в пеленках. Штора на единственном окне еле держалась и была вся в грязных пятнах.
      Ричард Квин закрыл дверь, взял Джесси за руку и подвел ее к креслу.
      — Садитесь, мисс, — сказал он и холодно посмотрел на толстяка: — Итак...
      — Погодите. — Светло-голубые глазки Финнера скользнули от Джесси к старику и снова к Джесси. Он выглядел озадаченным. «Мое лицо кажется ему знакомым, — думала Джесси, — но он не может вспомнить, где его видел». Она удивлялась собственной нервозности. Толстяк не производил угрожающего впечатления. — Что это значит? Кто вы такие?
      — Я звонил вам два-три часа тому назад, — сказал старик. — Помните слово ценой в несколько тысяч долларов, которое я упомянул, Финнер?
      — Какое слово?
      — Хамфри.
      Круглое лицо стало еще шире.
      — Ах да. И я сказал вам, что не знаю, о чем вы говорите.
      — Но при этом упомянули, что будете здесь всю вторую половину дня. — Ричард Квин смотрел на него с презрением. — Ну, мы пришли, Финнер. На сей раз вы увязли по уши, не так ли?
      — Кто вы? — снова спросил Финнер.
      — Моя фамилия Квин. — Он достал маленький кожаный футляр и открыл его. Золотой значок блеснул в солнечном свете, пробивающемся сквозь пыльное окно.
      Финнер быстро заморгал. Старик спрятал футляр в карман.
      — Инспекторский значок, — сказал Финнер. — Ну, рад познакомиться, инспектор. А эта леди?..
      Светлые глаза вновь устремились на Джесси. Она постаралась не опустить взгляд.
      — Вы не узнаете ее, Финнер?
      — Нет. — Толстяк улыбнулся, скрывая беспокойство. — А я должен ее узнать?
      — Думаю, да, — сухо отозвался инспектор Квин, — учитывая, что она была няней ребенка, находившегося в тот день в машине Хамфри.
      — Какая машина, какой день, какой ребенок? — запротестовал Финнер. — И кто такой этот Хамфри? Я не знаю никого с таким именем.
      — Думаю, Финнер, мы с вами поладим куда быстрее, если вы начнете припоминать свои грехи. Мисс Шервуд, этот мужчина сидел за рулем «шевроле» утром в пятницу, 3 июня, который остановился позади лимузина Хамфри на пустынной улице возле Пелема, и передал мистеру Олтону К. Хамфри с острова Нер, штат Коннектикут, голубой сверток, в котором находился младенец примерно недельного возраста?
      — Это тот самый человек, инспектор Квин! — дрожащим голосом ответила Джесси. Она думала, должна ли указать пальцем на толстого адвоката, как делают в зале суда в кинофильмах, но решила обойтись без этого.
      — Леди ошибается. — Финнер прочистил горло. — Она не видела меня в указанном месте, в указанное время, совершающим указанный поступок.
      — Как вы можете лгать? — возмутилась Джесси. — Я видела вас собственными глазами, а у вас достаточно приметная внешность.
      — Я сделал на этом карьеру, мисс, — заметил толстяк. — Хотя меня могла подвести память. У вас имеется что-нибудь, способное подстегнуть ее, инспектор? Скажем, подтверждающий свидетель?
      — Целых три, Финнер. Мистер и миссис Хамфри и их седовласый розовощекий шофер.
      — Вы имеете в виду шофера, который в то утро вел автомобиль Хамфри? — задумчиво спросил Финнер.
      — Вот именно.
      — Но откуда вы знаете, инспектор, что он подтвердит заявление этой леди? Я не вижу его здесь?
      — Ну, мы можем скоро это выяснить. Не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?
      — Ладно, избавлю вас от хлопот. — Несколько секунд Финнер молча посасывал нижнюю губу, затем повернулся на вращающемся стуле, заложил руки за жирные складки затылка и уставился в окно. — Предположим, я признаюсь, что был там в тот день, — обратился он к окну. — Ну и что из того?
      Джесси посмотрела на Ричарда Квина, но он покачал головой.
      — Вас интересует, какими сведениями я располагаю?
      — Понимайте как хотите.
      — Ну, слушайте. Вы специализировались на незамужних матерях. Вы находите покупателя, организуете женщине роды в больнице под фальшивым именем, платите ей — деньгами покупателя — и забираете ребенка, когда мать выписывают из больницы. Потом вы передаете ребенка покупателю, вероятно, вместе с поддельным свидетельством о рождении, получаете гонорар и ищете следующего клиента. Самое приятное в этом рэкете, Финнер, что все участники помалкивают о вас из чисто личных интересов. Как видите, мне известно многое.
      — Я ничего не слышал, — сказал Финнер, все еще глядя в окно, хотя слушал в оба розовых уха.
      — Я не собираюсь привлекать вас к суду за грязный способ зарабатывать деньги, которые вы тратите в злачных местах, Финнер. Это вам еще предстоит, когда наши ребята соберут достаточно доказательств. Но если вас беспокоит ответственность за подпольную торговлю детьми, то сейчас она меня не интересует. Я охочусь не за вами.
      — О чем вы? — Финнер повернулся так резко, что пружины стула скрипнули.
      — Вам придется сообщить мне, кто настоящие родители ребенка Хамфри.
      Финнер уставился на него:
      — Вы шутите?
      — И не думаю, Финнер, — сказал старик.
      Джесси затаила дыхание.
      Толстяк рассмеялся:
      — Даже если предположить, что чепуха, которую вы здесь болтали, инспектор, соответствует действительности — а я не собираюсь это признавать, — почему я должен с вами откровенничать? В таком рэкете маклер работает при условии строгой конфиденциальности — так мне говорили. Сболтнешь лишнее — и тут же вылетишь из бизнеса. Вы отлично это знаете.
      — Я знаю, что вы погрязли в этом по самую макушку, Финнер. Конечно, вам известно, что ребенок мертв?
      — Мертв? — Финнер сдул со стола пыль.
      Джесси, словно зачарованная, смотрела, как шевелятся его толстые губы. — Припоминаю, что читал про какого-то младенца по фамилии Хамфри, которого нашли задохнувшимся в кроватке. Это тот ребенок, которого вы пытаетесь на меня повесить, инспектор?
      — Он самый.
      — Круто. Я люблю детишек — у меня самого трое. Но ведь это был несчастный случай, верно?
      — Это было убийство.
      Туша Финнера всколыхнулась, как кит, всплывающий на поверхность.
      — Черта с два. Я тоже почитываю газеты. Коронерское жюри вынесло вердикт о смерти в результате несчастного случая. Дело закрыто. Зачем вы пудрите мне мозги, инспектор?
      — Это было убийство, Финнер.
      Судорожно глотнув, толстяк подобрал со стола стальной ножик для разрезания конвертов, начал чистить им ногти, но тут же положил его на стол.
      — Новые данные?
      Ричард Квин не ответил. Он молча смотрел на пухлые руки Финнера, пока тот не спрятал их под стол.
      — Слушайте, инспектор, — быстро заговорил он. — Вы поставили меня в затруднительное положение. Разумеется, я не признаю себя виновным ни в какой степени, но, возможно, сумею раздобыть для вас кое-какую информацию о настоящих родителях ребенка. Один из моих деловых партнеров...
      — Мне безразлично, как вы себя называете. Я хочу получить эти имена.
      — Какой сегодня день?.. Четверг. Я ничего не обещаю, инспектор, но, быть может, мне удастся сделать большее.
      — Что именно?
      — Возможно, моему партнеру удастся привести их в мой офис для встречи с вами.
      — Это было бы превосходно, Финнер. Когда?
      — Скажем, в эту субботу — 20-го. В четыре часа дня вас устроит?
      — Когда дом опустеет, а? Я всегда говорил, что для маленького сборища нет ничего лучше пустого офисного здания.
      — Не люблю убийств. — Финнер шумно дышал. — Если я сделаю это для вас, инспектор, у меня не будет неприятностей? Даете слово?
      — Никаких обещаний, Финнер. Но сотрудничество еще никому не вредило. — Ричард Квин посмотрел на Джесси Шервуд: — Это все, мисс Шервуд. Спасибо за работу.
      — За работу? — ошеломленно переспросила Джесси.
      — За опознание. — Он помог ей встать. — Свяжетесь со мной в субботу после полудня, Финнер.
      Толстяк печально кивнул.
 

* * *

 
      В пятницу утром Джесси позвонила Ричарду Квину из квартиры Глории Сарделлы и сообщила, что будет занята весь день: она должна проводить подругу в круиз и устраиваться на новом месте. Когда он стал уговаривать ее пообедать с ним, Джесси заколебалась, потом попросила его позвонить позже. Старик позвонил в пять, но она сказала, что очень утомлена и будет скверной компаньонкой, поэтому собирается съесть сандвич и лечь спать.
      — Мне кажется, я не видел вас уже годы, — пожаловался он. — По крайней мере, позвольте мне сводить вас куда-нибудь позавтракать следующим утром.
      — Лучше на ленч. Признаюсь, Ричард, я немного нервничаю из-за завтрашней встречи. Может быть, мне придется пожимать руку, которая прижала подушку к личику Майкла...
      — На это немного шансов.
      — Что вы имеете в виду? Ведь Финнер сказал...
      — Я знаю, что сказал Финнер, — прервал инспектор. — Эта болтовня насчет возможности привести настоящих родителей ребенка к нему в офис была уловкой. Финнеру нужно время, чтобы надавить на них и посмотреть, какую информацию можно из них вытянуть.
      — Но если он не предъявит их завтра...
      — Тогда он предъявит их имена. В конце концов, А. Берт Финнер больше всего заботится об А. Берте Финнере. Так когда мы встретимся завтра, Джесси?
      — Давайте в начале второго.
      — Так поздно? — В его голосе звучало разочарование.
      — Ну, ведь ваша встреча с Финнером состоится не раньше четырех. Сколько времени вы обычно тратите на ленч?
      Старик положил трубку, чувствуя себя покинутым. Большую часть дня он провел на Сентр-стрит, заходя в разные комнаты, листая подшивки недавних приказов, чтобы посмотреть, кого наградили и повысили, болтая со старыми приятелями в основном здании Главного полицейского управления и в филиале на углу Брук-стрит. Они были рады его видеть, но он вышел удрученным. Пятница была для дежурных полицейских самым хлопотным днем недели, и старик чувствовал себя лишним.
      Квартира Квинов не послужила ему достойным убежищем. Она казалась пустой и унылой.
      «Как пенсионеры распоряжаются своим временем? — удивлялся старик. — Сколько газет можно прочитать? Сколько фильмов посмотреть? Сколько часов провести на скамейке Центрального парка, наблюдая за воркующими голубями и влюбленными? Как долго можно болтаться среди коллег, которые заняты работой, прежде чем они дадут тебе понять, что ты путаешься у них под ногами? »
      В пятницу вечером Ричард Квин лег спать в четверть десятого, искренне желая, чтобы сейчас было четыре часа дня субботы.

* * *

 
      — Не знаю, с чем мне предстоит столкнуться, — тихо сказал он. — Помните, что я вам говорил.
      — Но почему я не могу пойти с вами, Ричард? — прошептала Джесси.
      — Это уравнение со многими неизвестными. По всей вероятности, Финнер в офисе один, но жизнь детектива полна сюрпризов.
      — Я ваш ассистент, — напомнила она.
      — Слушайте меня, Джесси. Я войду, а вы подождете в конце коридора. На всякий случай держите дверцу лифта открытой, чтобы кабина не могла спуститься. Если я сочту, что все в порядке, то подам вам сигнал из дверей. Старайтесь не попадаться никому на глаза. Если услышите шум, быстро уходите.
      — Нечего меня караулить!
      — Вы слышали меня, Джесси?
      — Лучше идите.
      — Не забудьте, что я вам сказал. — Инспектор окинул взглядом коридор. — Если с вами что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу.
      — Забавно, — сказала Джесси с нервным смешком. — Я как раз думала о том же.
      Он уставился на нее, потом усмехнулся, сжал ее руку и быстро зашагал по коридору.
      Джесси видела, как старик остановился у комнаты номер 622, приложил ухо к двери, потом выпрямился и постучал. Сразу же после этого он повернул ручку и, когда дверь поддалась, вошел внутрь.
      Через несколько секунд дверь закрылась.
      Здание превратилось в островок тишины среди шумного мира.
      «Не будь дурой, — сказала себе Джесси. — Инспектор занимался такими делами всю жизнь. Он не мог бы стать ветераном полиции, не научившись справляться с насилием. В любом случае бояться нечего. Толстяк явно безвреден — он скорее побежит как кролик, чем станет рисковать своей шкурой. А другой... другие, кем бы они ни были, вероятно, напуганы еще сильнее, чем я».
      Но ее сердце продолжало бешено колотиться.
      Ричард Квин выглядел смущенным, как юноша на первом свидании, когда зашел за ней в квартиру Глории и во время ленча тоже. И таким щеголеватым. Он выгладил костюм, начистил до блеска туфли и преподнес ей букетик резеды.
      — Продавщица думала, что я сошел с ума, — признался он. — Кажется, теперь никто не покупает резеду для букетов. Но я вспомнил, как любила ее моя жена...
      Джесси не хватило духу сказать ему, что зеленоватая резеда не подходит к зеленому льняному костюму, который она надела. Или что женщина не всегда довольна, когда мужчина дарит ей цветы, которые любила его жена, пусть даже умершая тридцать лет назад. Она восторгалась букетом, прикрепляя его к жакету, а потом отправилась в спальню Глории и переодела шляпку, к которой резеда также не подходила.
      «Беда в том, — думала Джесси, — что дело не во мне. Он просто заново открывает для себя мир женщин».
      Когда она вчера сидела в одиночестве в квартире Глории Сарделлы, ей в голову пришла пугающая мысль. Любая другая женщина могла проделать с ним то же самое...
      Что же происходит в офисе?
      Она напрягала слух, но не слышала ничего, кроме транспорта на Сорок девятой улице.
      Джесси днем и ночью размышляла о своем поведении. Как она могла оказаться в чужой квартире в Нью-Йорке, который ненавидела? Как могла пуститься в авантюру вместе с мужчиной, которого едва знала? И этот звонок Белл Берман... «Что это я слышала о тебе и о каком-то мужчине, Джесси?» Конечно, ей проболталась Глория, которая видела его в четверг после их визита в офис Финнера и потом стала ее расспрашивать... Джесси то и дело порывалась позвонить Ричарду и сказать ему, что это было ошибкой, что они оба слишком стары и не годятся для подобных дел. «Давайте расстанемся добрыми друзьями — я вернусь к моим подкладным суднам и катетерам, а вы загорайте на пляже... »