Выйдя из здания «Лос-Анджелес индепендент», Вэл зашла в магазин, провела там несколько минут и быстро направилась к городской тюрьме.
      Ее имя вызвало у тамошних официальных лиц вполне понятные, не слишком скрываемые эмоции. Вэл, осторожно держа пакет с покупками, притворилась, будто не замечает их.
      Это оказалось хуже, чем она себе представляла, но сегодня утром все выглядело по-другому. В голове у нее мелькали строки Лавласа , которые фанатичная мисс Прентисс заставляла ее заучивать в детские годы. «Ум простодушный примет это за хижину отшельника...» Поистине тюрьму создают не только каменные стены, а клетку не только железные прутья.
      — Вы должны вынуть все из карманов и сумки, мисс, — наставлял ее человек в униформе.
      Вэл повиновалась, слегка приподняв брови. Мужчина казался разочарованным, не обнаружив под пудреницей револьвер.
      — Что в этом пакете? — с подозрением осведомился он.
      — Бомбы, — ответила Вэл.
      Сердито посмотрев на нее, дежурный открыл пакет и буркнул:
      — Все в порядке.
      Вэл собрала покупки и заметила с любезной улыбкой:
      — Вам приходится соблюдать осторожность, имея дело с отчаянными преступниками, не так ли?
      Другой мужчина в мятом костюме проводил ее в дальнее крыло, где находились камеры. Брови Вэл вновь приподнялись.
      Рис сидел на нарах, раскладывая на грязном столе пасьянс картами, которые выглядели так, будто ими пользовались четыре поколения заключенных. Он не сразу заметил приближение Вэл, и она несколько секунд разглядывала его профиль, стараясь придать своему лицу спокойное выражение. Ее отец казался беспечным, словно проводил время в своем клубе.
      — Пришла ваша дочь, — сообщил надзиратель, открывая решетчатую дверь.
      Рис вздрогнул и обернулся, затем встал и протянул руки к Вэл.
      Надзиратель вновь запер дверь и сказал человеку в мятом костюме, сопровождавшему Вэл:
      — Пошли, Джо, оставим их вдвоем. У человека есть право на личный разговор, верно?
      — Конечно, Грейди, — дружелюбно согласился Джо.
      Вэл показалось, что оба говорят преувеличенно громкими голосами. Она посмотрела на отца, и он усмехнулся в ответ. Надзиратель и мужчина в мятом костюме демонстративно отошли в сторону.
      — Ты не думаешь, — начала Вэл, — что они...
      Рис подвел дочь к нарам, усадил ее и небрежно смахнул со стола грязные карты, чтобы она могла положить пакет.
      — Как поживает мой котенок?
      — Как ты поживаешь, папа? Тебе здесь нравится? — улыбаясь, спросила Вэл.
      — Не знаю, почему заключенные с литературными склонностями пишут такие сердитые мемуары. Это идеальное место для отдыха усталого делового человека.
      — Я подумала, что эти двое... — снова начала Вэл.
      — Правда, мне недостает приличных карт, — прервал Рис. — Эти, должно быть, прибыли в Калифорнию вместе с Порчункулой .
      — Я купила тебе новую колоду, — сказала Вэл, снова разворачивая пакет. Она внезапно поняла, что он не хочет обсуждать что-либо, могущее представлять интерес для чужих ушей. Вэл посмотрела на отца, и он многозначительно указал на стену за нарами. Значит, кого-то специально подсадили в соседнюю камеру. А может, там поместили диктограф.
      — Спасибо, дорогая, — поблагодарил Рис, когда она протянула ему новую колоду карт с глянцевыми голубыми рубашками, на которых была изображена шхуна под парусами. — Раскладывать пасьянс пятьюдесятью двумя тряпками — одно мучение. А это что? О, сигары!
      — Я купила тебе самые большие, которые курятся дольше.
      — Ты просто чудо. — Рис собрал старые карты и начал складывать их в аккуратную стопку. — А я уже стал думать, что ты про меня забыла. Торчу здесь тридцать шесть часов, а о тебе ни слуху ни духу!
      — Я пыталась позвонить вчера вечером, но они не захотели принимать телефонное сообщение.
      — Весьма невежливо с их стороны. Ну, забери эту гадость и сожги ее. — Он протянул ей старую колоду, и Вэл быстро спрятала ее в сумку.
      Рис со вздохом откинулся назад. Валери защелкнула сумочку.
      — Они что-нибудь сказали тебе насчет...
      Он махнул рукой.
      — Сейчас они составляют обвинительный акт, или как у них это называется, который мне, очевидно, придется выслушать. Конечно, было множество допросов.
      — Допросов? — с тревогой переспросила Вэл.
      — Уверяю тебя, в этом нет ничего страшного. Тебе стоит познакомиться с Ван Эври — симпатичный парень, не то что этот людоед Глюке.
      Беспечная болтовня, несомненно, преследовала цель обмануть человека, слушающего их в соседней камере. А может быть, обмануть и ее тоже? Вэл внезапно наклонилась и поцеловала отца. Некоторое время оба молчали.
      — Я должна кое-что тебе сказать, — заговорила наконец Вэл.
      Рис предупреждающе покачал головой. Но Вэл успокоила его взглядом и добавила:
      — Я взяла работу у Фица.
      — Работу?
      Она рассказала ему о беседе с Фицджералдом.
      — Это деньги, папа, а они нам понадобятся. Кроме того, тебе не кажется, что нам следует вернуть... те деньги, которые мы должны?
      — Да, конечно. — Рис знал, какие деньги она имеет в виду, но, казалось, никто из них не хочет упоминать имя Уолтера. — Только не сейчас. Это может подождать. Естественно, я к ним не прикоснусь.
      Вэл поняла его. Вернуть деньги Уолтеру сейчас означало бы вызвать шквал вопросов. Симпатию Уолтера к Жарденам лучше хранить в тайне — ради самого Уолтера. Все только ради него!..
      — Тебе принести что-нибудь еще? — спросила Вэл.
      — Нет. Мне здесь вполне удобно.
      Они посмотрели друг другу в глаза. Вэл снова поцеловала отца, затем поднялась и быстро сказала:
      — Скоро увидимся. — Подбежав к двери, она начала трясти решетки, как обезьяна в клетке.
      — Надзиратель! — позвал Рис и улыбнулся. — Странное ощущение, верно?
      — До свидания, папа, — не оборачиваясь, попрощалась Вэл и последовала за надзирателем с высоко поднятой головой, стараясь, однако, не смотреть на решетки и массивные каменные стены.
 

* * *

 
      Сделав не более двадцати шагов по Первой улице, Вэл поняла, что за ней следят.
      Желая убедиться в этом, она направилась к стоянке, где оставила машину. Пока дежурный рыскал среди рядов автомобилей, Вэл смотрелась в зеркальце, краем глаза наблюдая за улицей. Сомнений не было. Длинный черный седан с двумя мужчинами отъехал от тротуара напротив тюрьмы и следовал за ней со скоростью пять миль в час. Теперь он ожидал перед стоянкой, словно попав в пробку. Однако транспорта на улице почти не было.
      Дежурный привел ее машину, и Вэл села за руль, чувствуя, как колотится ее сердце. Не выпуская из одной руки сумочку, а другой держа руль, она выехала со стоянки.
      Черный седан вновь тронулся с места.
      Вэл положила сумочку и начала вилять среди автомобилей.
      Через десять минут кружного пути она очутилась на бульваре Уилшир возле парка Лафайета, а большой седан по-прежнему находился тридцатью футами позади.
      Оставалось только одно, и Вэл сделала это. Она быстро поехала по бульвару в сторону отеля. К северу на Хайленд, мимо Третьей улицы, Беверли, Мелроуз-стрит, бульваров Санта-Моника и Сансет... Седан упорно следовал за ней, сохраняя дистанцию.
      Подъехав к «Ла Салль», Вэл припарковала машину, схватила с сиденья сумочку, скользнула через боковой вход в вестибюль и поднялась к апартаментам 3С. Дрожащими пальцами она заперла за собой дверь.
      Сбросив шляпку, Вэл села, стараясь перевести дыхание. В апартаментах царила тишина, жалюзи были опущены. Подойдя к кухонному окну, она выглянула наружу. В переулке стоял седан, в котором сидели и курили двое мужчин.
      Вэл вернулась в гостиную и открыла сумочку. От резкого движения карты высыпались на пол. Она опустилась на корточки, собрала их и начала быстро раскладывать по мастям — трефы, бубны, черви, пики... Когда все трефы оказались в одной стопке, Вэл разложила их в нисходящем порядке — сверху туз, затем король, дама, валет и так далее вплоть до двойки. Ту же странную процедуру она проделала с тремя остальными мастями, а закончив ее, подобрала тринадцать пик, затем червей, бубен и наконец треф.
      Нахмурившись, Вэл вертела в руках сложенную таким образом колоду. Что-то было не так. На обеих сторонах появились карандашные пометки — точки, тире, — но в некоторых местах не было ничего. Это выглядело как телеграфный код, но такого быть не могло.
      О, какая же она глупая! Ведь карты повернуты в разные стороны. Их следует разложить так, чтобы помеченный край одной карты совпадал с помеченными краями соседних. Так она поступала в детстве, когда Рис развлекал ее, обучая способу тайной переписки.
      Вот! Дело сделано. Все помеченные края находились с одной стороны, а точки и тире стали элементами сообщения, написанного сбоку плотно спрессованной колоды простыми печатными буквами.
      На полу было недостаточно света. Вэл поднялась и снопа подошла к кухонному окну, стараясь оставаться невидимой для наблюдателей внизу.
      Читая маленькие аккуратные буковки, она дышала все чаще. Сообщение гласило:
 
      «СС ЗВОНИЛ АР ПОН УТ ПРИЙТИ ПО СРОЧ 5–5.30 ВЕЧ. ».
 
      Вэл внимательно разглядывала надпись. СС означает Соломон Спет. АР — Анатоль Руиг. Соломон Спет звонил Анатолю Руигу в понедельник утром, вызывая его к себе домой по срочному делу между пятью и половиной шестого вечера.
      Так вот что это был за след! В понедельник утром Рис заходил к Спету домой; они спорили в кабинете. Должно быть, во время этого визита Спет звонил своему адвокату, и Рис слышал разговор.
      В понедельник между пятью и половиной шестого вечера... Но Спет был убит в половине шестого!
      Вэл подперла подбородок стиснутыми кулаками. Что Руиг говорил Глюке? Что он в понедельник прибыл в Сан-Суси в самом начале седьмого. Но это должно быть правдой, иначе Валевский уличил бы его во лжи. Если только Валевский...
      Девушка нахмурилась. Спет велел адвокату явиться между пятью и половиной шестого, а Руиг, возможно, просто опоздал на полчаса. Это выглядело разумным объяснением. Кроме того, если бы Руиг пришел вовремя, то дежуривший у ворот Фрэнк увидел бы его и доложил об этом инспектору Глюке. Разве только Фрэнк...
      Вэл была так разочарована, что сбросила карты на кухонный пол и сердито уставилась на них, едва не плача от досады.
      Опустившись на четвереньки, она собрала карты одну за другой, порвав при этом чулок, потом встала, пошла в спальню и спрятала их в ящике бюро под бельем.
      Затем Вэл разделась, вымыла лицо и руки, переменила чулки, подкрасилась, надела черное шелковое платье с рисунком в виде лепестков магнолии и последнюю купленную ею дорогую шляпу, похожую на тарелку для супа, переложила пудреницу, связку ключей и деньги в сумочку из крокодиловой кожи и удалилась с видом деловой женщины.
      Единственным имеющимся у нее следом была информация об Анатоле Руиге, и, хорошо это или плохо, нужно было идти по этому следу до конца.
 

* * *

 
      Ровно в два часа дверь кабинета Фицджералда открылась, и на пороге появилось видение, заставившее Фица подавиться восемнадцатилетним виски, которое он в данный момент глотал.
      — Привет, шеф, — поздоровалось видение, входя в комнату.
      — Кого вы, по-вашему, изображаете? — фыркнул Фиц. — Комика из бурлеска?
      Видение представляло собой высокого, гладко выбритого молодого человека, черты лица которого лишь некоторая резкость мешала назвать красивыми. Однако Фицджералд смотрел не на лицо, а на одежду. Молодой человек был облачен в бесформенные широкие брюки грязно-серого цвета и самую безвкусную спортивную куртку, какую Фиц когда-либо видел (а он видел практически все). Коричневые клетки беспорядочно пересекали широкие полосы кобальтового оттенка. На ногах были грубые желтые башмаки; носки в красно-синюю клетку болтались вокруг лодыжек. Поля коричневой фетровой шляпы спереди торчали вверх. Глаза скрывали солнечные очки с синими стеклами.
      — Хилари Кинг — демон редакции, — усмехаясь, представилось видение. — Как вам мой облик, Фиц?
      — О боже! — простонал Фицджералд, поспешно закрывая дверь.
      — В чем дело? Разве я не выгляжу соответственно своей роли?
      — Вы выглядите как порождение бреда курильщика гашиша! — закричал Фиц. — Эта куртка... ну и цвет!
      — Защитная окраска, — оправдывался Эллери.
      — В таком наряде вас не узнал бы и родной отец. А без бороды ваше лицо полностью изменилось. Только, ради бога, не говорите никому, что вы здесь работаете. Надо мной будет смеяться весь pueblo .
      Дверь приоткрылась, и Вэл робко спросила:
      — Можно мне войти?
      — Конечно, — дружелюбно отозвался Фиц. Он грозно взглянул на Эллери, и тот быстро отошел от стола.
      Вэл шагнула в комнату, и Фиц закрыл за ней дверь.
      — Пусть его наряд не пугает тебя, Вэл. Это Хилари Кинг — человек, о котором я тебе говорил. Он недавно в Лос-Анджелесе и думает, что местные жители одеваются в стиле представления продавщиц о Кларке Гейбле на отдыхе. Кинг, это мисс Валери Жарден.
      — Здравствуйте, — поприветствовала Вэл, едва сдерживая смех.
      — Привет, — ответил Эллери, снимая шляпу, однако, вспомнив, что актеры в кинофильмах никогда этого не делают, надел ее снова.
      — Подумав, я решил не использовать местного жителя, Вэл, — продолжал Фиц, — потому что ребята могут узнать его и пронюхать обо всем. Кинг только что из... э-э... Эвансвилла — там его считают отличным специалистом, особенно по полицейским делам.
      Он поспешил к своему столу, а Вэл краем глаза взглянула на будущего коллегу. Выглядел этот человек круглым идиотом. Однако Фиц знал толк в людях, а внешности не всегда следовало доверять. Вроде бы она уже видела это нелепое существо, но не могла вспомнить, где и когда.
      — Вот твое удостоверение, — сказал ей Фиц, — и ваше, Кинг.
      — А джентльмен из Эвансвилла знает, в чем состоит его работа? — спросила Вэл.
      — О, разумеется, — ответил Эллери. — Фиц рассказал мне. Не спускать с вас глаз и давать вам отеческие советы. Насчет меня можете не беспокоиться, беби.
      — А как у джентльмена обстоят дела с моралью? — осведомилась Вэл.
      — У меня? Да я практически бесполый!
      — Если бы вы таковым не были, из этого все равно ничего бы не вышло, — заметила Вэл. — Я просто хотела избежать возможных неприятностей.
      — Ну, желаю успеха, ребята, — улыбнулся Фиц.
      — Первая моя статья будет готова к вечеру, Фиц, — пообещала Вэл.
      — В нашем бизнесе так не делается, — усмехнулся Фиц. — У нас ежедневная газета. Кроме того, статья уже написана.
      — Что?!
      — Не суетись, — успокоил ее Фиц. — Тебе незачем заниматься рутинной поденщиной. У меня есть сотрудники, которые состряпают более интересную историю из головы, чем ты — из фактов. А ты получишь свою подпись и свою тысячу.
      — Но я не понимаю...
      — Ведь ценность для меня представляет уже одно твое имя, к тому же я рассчитываю на след, о котором ты говорила. Не беспокойся о статьях, Вэл. Иди по своему следу, и если найдешь что-нибудь интересное, сообщи мне по телефону, а я позабочусь об остальном.
      — Мистер Кинг, — спросила Вэл, разглядывая видение, — на кого вы работаете — на Фица или на меня?
      — Даме всегда следует отвечать «да», — промолвил мистер Кинг.
      — Эй! — негодующе воскликнул Фиц.
      — Теперь, когда вы выучили ваш катехизис, — улыбнулась Вэл, — пойдемте, мистер Кинг, и поучим что-нибудь еще.

      — Прежде всего я хочу заняться ленчем, — заявил Хилари Кинг — демон редакции, когда они остановились на тротуаре перед зданием «Индепендент». — Вы уже ели?
      — Нет, но мы должны нанести важный визит...
      — Это может подождать, как и почти все в нашем мире. Что вы предлагаете?
      Вэл пожала плечами:
      — Если вы здесь новичок, то вам может понравиться кафе в Эль-Пасео.
      — Звучит так, будто это находится в ста милях к югу.
      — Это находится в центре города, — рассмеялась Вэл. — Туда можно добраться пешком.
      Эллери вежливо согласился, отметив, что черный седан медленно следует за ними. Валери повела его по Мейн-стрит Через старую Плазу, показывая по пути достопримечательности — Пико-Хаус , особняк Луго , увешанный плакатами с красными китайскими иероглифами, Ниггер-аллею, Маршессо-стрит...
      Когда они пришли в Эль-Пасео, то, словно свернув за угол, очутились в старой Мексике. Прямо посреди улицы стояли палатки, где торговали cigarillos из черной бумаги, глиняными игрушками, изображениями святых, причудливыми кактусами, свечами. Даже камни под ногами выглядели необычно. По обеим сторонам узкой дороги виднелись ramadas — печи из кирпича и деревянные столы, где толстые мексиканки готовили бесконечные порции tortillas . В конце улицы находилась кузница, где крепкий мужчина превращал куски раскаленного металла в мексиканские безделушки.
      Эллери был очарован. Валери показала их место назначения — кафе «Ла Голондрина» с нависающим резным балконом.
      — Что за красные и желтые блюда разносят эти сеньориты?
      Они сели за один из столиков на тротуаре, и Вэл сделала заказ. Усмехаясь про себя, она наблюдала, как Эллери простодушно впился зубами в enchilada.
      — Muy caliente! — выдохнул он, протягивая руку к кувшину с водой.
      Вэл рассмеялась и сразу почувствовала себя лучше. Мистер Кинг начинал ей нравится. А когда они по-настоящему приступили к еде, он стал болтать с бойкостью отставного дипломата и понравился ей еще больше.
      Сама того не замечая, Вэл заговорила о себе, Рисе, Пинке, Винни Мун, Уолтере и Солли Спете. Мистер Кинг задавал наивные вопросы, однако, по какой-то причуде диалектики, получал на них весьма содержательные ответы, так что вскоре Вэл рассказала ему почти все, что знала об этом деле.
      Она умолчала только о некоторых важных событиях понедельника — об алиби отца, о том, что Уолтер взял пальто Риса и был в доме Солли Спета во время убийства. Таким образом, в повествовании возникали пробелы, о смысле которых ее компаньон случайно оказывался осведомленным. «Слишком случайно», — подумала Вэл. Поднявшись, она сказала, что им пора идти.
      Эллери оплатил счет, и они покинули Эль-Пасео.
      — Куда теперь? — спросил он.
      — Повидать Руига.
      — О, адвоката Спета! А зачем?
      — У меня есть причина считать, что у Руига была встреча со Спетом в понедельник между пятью и половиной шестого, хотя Руиг сказал Глюке, что пришел в Сан-Суси после шести. Только не надо об этом болтать.
      — Пусть я умру автором статеек для бульварных журналов, если проболтаюсь, — поклялся Эллери. — Но предположим, это правда? Он ведь мог просто опоздать.
      — Будем надеяться, что нет, — мрачно отозвалась Вэл. — Пошли — отсюда недалеко до его офиса.
      Они направились по окраине Чайнатауна в деловой район. Вскоре Эллери любезно сообщил:
      — Не волнуйтесь, но за нами следуют.
      — А-а, — протянула Вэл. — Большой черный седан?
      Эллери поднял брови:
      — Не думал, что вы его заметили. Кажется, у него все признаки полицейской машины.
      — Это и есть полиция. Они следуют за мной с утра.
      — Хм! И это не все.
      — Что вы имеете в виду?
      — Нет-нет, не оборачивайтесь. За нами следит кое-кто еще. Какой-то мужчина — я видел его мельком и не смог узнать.
      — Что же нам делать? — испуганно спросила Вэл.
      — Идти дальше как ни в чем не бывало, — улыбаясь, ответил Эллери. — Едва ли он решится на нападение при наличии кучи потенциальных свидетелей вокруг.
      Вэл двинулась вперед, радуясь, что согласилась с Фицджералдом и что Хилари Кинг — выдающийся обитатель Эвансвилла — шагает рядом с ней. Когда они добрались до нома, где размещались адвокатские конторы, она вошла в вестибюль со вздохом облегчения. Но мистер Кинг задержался и окинул взглядом улицу. Черный седан фыркал, как дрессированный тюлень, у противоположного тротуара, но пешего преследователя нигде не было видно. Он либо спрятался в каком-то подъезде, либо прекратил охоту.
 

* * *

 
      Офис мистера Руига походил на него самого — маленький, аккуратный и отличающийся обманчивой простотой. Было очевидно, что в привычки адвоката не входило ошеломлять клиентов атмосферой роскоши. У телефонного коммутатора сидела худая, усталая на вид девушка; у клерков и курьеров были неподвижные, бесстрастные лица; на полках стояли книги по юриспруденции, которыми, судя по всему, часто пользовались.
      Добиться аудиенции у великого человека не составило труда. Он сам выбежал им навстречу.
      — Какой приятный сюрприз! — воскликнул Руиг. — Ужасная история с вашим отцом, мисс Жарден. Что я могу для вас сделать? Если вам нужен совет, я весь к вашим услугам, хотя уголовные дела не по моей части. Разумеется, бесплатно. Я ощущаю себя старым другом семьи.
      Все это время он с интересом разглядывал Эллери.
      — Мистер Руиг — мистер Кинг, — представила Вэл, опускаясь на стул. — Надеюсь, вы не станете возражать против присутствия мистера Кинга, мистер Руиг? Он мой старый приятель по колледжу, предложивший свою помощь.
      — Ну конечно! Для чего же существуют друзья? — заулыбался мистер Руиг. Очевидно, куртка Эллери успокоила его, так как больше он не обращал внимания на мистера Кинга.
      — Перейду прямо к делу, — сказала Вэл, в действительности не собиравшаяся поступать подобным образом. — Я здесь не как дочь Риса Жардена, а как сотрудник «Лос-Анджелес индепендент».
      — Да ну? С каких пор, мисс Жарден? Должен признаться, для меня это неожиданность.
      — С самого утра. Мой отец и я нуждаемся в деньгах, а это единственный способ, которым я могу быстро заработать порядочную сумму.
      — Фицджералд — отличный парень, — одобрительно кивнул Руиг. — Сердце у него такое же большое, как живот. Он уже десять лет борется за освобождение Муни.
      — Теперь, когда я поступила на службу, мне приходится отрабатывать свои деньги. По вашей линии, мистер Руиг, нет ничего, что можно было бы назвать новостями?
      — По моей линии? — улыбнулся адвокат. — Сказано профессионально. Но что собой представляет моя линия? О, вы имеете в виду завещание! Ну, я подал его на официальное утверждение. Предстоит несколько неизбежных юридических процедур, прежде чем завещание утвердят окончательно...
      — Полагаю, — сухо заметила Валери, — Винни Мун вне себя от горя из-за необходимости получить пятьдесят миллионов долларов.
      Руиг усмехнулся:
      — Мне следовало бы возмутиться вашим замечанием мисс Жарден.
      — Почему?
      — Я имею в виду... э-э... пренебрежительным отзывом о мисс Мун. — Он сложил руки на маленьком брюшке и внезапно улыбнулся. — Предположим, я помогу вам начать блестящую репортерскую карьеру. Тогда вы станете чуть более милосердны к Анатолю Руигу, а?
      Развалившийся на стуле мистер Кинг внимательно изучал мистера Руига. Вежливые манеры адвоката казались ему средством надувательства. Нет, мистер Руиг ничего не делает по доброте душевной.
      — Я собирался, — благожелательным тоном продолжал адвокат, — сегодня собрать журналистов и сделать важное заявление, но коль скоро вы здесь, я даю вам эксклюзивный материал. Это поднимет ваши акции у Фицджералда. Как вам известно, — он кашлянул и сделал паузу, чтобы выпить воды из бронзового графина на столе, — мисс Мун со смертью Солли Спета лишилась близкого друга — одного из немногих друзей, которые у нее были.
      — Это еще мягко сказано, — промолвила Вэл.
      — Ну, я всегда восхищался мисс Мун издалека — так сказать, сухой законник, обожающий неприступную красавицу, ха-ха! Но после смерти Спета неприступность исчезла. Боюсь, что я воспользовался состоянием убитой горем Винни... — Он снова кашлянул. — Короче говоря, мисс Мун согласилась стать моей женой.
      Вэл сидела молча, разрываемая удивлением и отвращением. Спет еще не похоронен, а этот мерзкий субъект уже занимает его место!
      — Я бы тебе посоветовал, дорогая Вэл, — произнес мистер Кинг тоном, приличествующим образу старого приятеля, — прямо отсюда позвонить твоему редактору и сообщить ему важную информацию.
      — Разве я не говорил вам, что это важная новость? — просиял мистер Руиг.
      — Да-да, — поспешно согласилась Вэл. — Могу я воспользоваться вашим телефоном? Когда вы собираетесь пожениться? Я имею в виду...
      По румяной физиономии адвоката пробежала легкая тень.
      — Очевидно, следует соблюсти определенные приличия. Мы не думали о... о дате. Ведь состоялась даже не официальная помолвка, а всего лишь, так сказать, взаимопонимание... Разумеется, звоните.
      Покуда Вэл возилась с телефоном, мистер Кинг напряженно думал. Подобное публичное заявление едва ли внушит любовь к и без того не пользующемуся особой популярностью мистеру Руигу со стороны граждан, на чьих деньгах он вознамерился жениться. По-видимому, у мистера Руига есть в запасе веский аргумент. Но какой?
      — Фица нет на месте? Проклятье!.. — говорила Вэл в телефонную трубку. — Тогда дайте мне... — Она закусила губу. — Дайте мне Уолтера Спета!.. Уолтер? Это Вэл... Нет... Я звонила Фицу, но его нет, поэтому могу передать новости только тебе... Анатоль Руиг сейчас сказал мне, что он и Винни Мун собираются пожениться, хотя дата еще не назначена... Уолтер! — Но он уже положил трубку.
      Мистер Руиг подышал на свои ногти.
      — А теперь... — произнес он тоном человека, желающего продолжить очаровательную беседу, но вынужденного с сожалением прекратить ее.
      Вэл снова села.
      — Есть кое-что еще.
      — Что именно?
      — Я в некотором роде проверяю происшедшее в день убийства.
      — В понедельник?
      — Вы сказали, — продолжала Вэл, склонившись вперед, — что пришли в Сан-Суси в начале седьмого вечера?
      Мистер Руиг казался удивленным.
      — Ну разумеется, дитя мое!
      Адвокат явно намеревался отрицать, что пришел раньше. Впрочем, иного ему и не оставалось. А может, он в самом деле явился в начале седьмого? Вэл набрала воздуха в легкие, словно собираясь нырнуть, и решительно осведомилась:
      — На какое время Спет назначил вам встречу?
      — Между пятью и половиной шестого, — сразу же ответил Руиг.
      Наблюдавший за ним Эллери ощутил приступ восхищения. Ни малейшего колебания!
      — Но вы только что сказали, что пришли в начале седьмого.
      — Так оно и было.
      — Значит, вы опоздали? Вы не приехали в Сан-Суси между пятью и половиной шестого?
      Мистер Руиг улыбнулся:
      — Вовсе нет, именно тогда я и приехал... А откуда вы знаете? — внезапно спросил он.
      Вэл вцепилась в свою сумочку, стараясь сохранить спокойствие. Что касается мистера Хилари Кинга, то он понял, в чем дело. Мистер Руиг знал толк в вопросах и ответах. Если его спрашивали о точном времени прибытия, у Вэл была причина задавать этот вопрос. Если у нее имелась причина, то она могла быть основана на доказательстве. А если существовало доказательство, то правда безопаснее лжи. Восхищение, испытываемое мистером Кингом в отношении мистера Руига, усилилось.
      — Скажите прямо, — настаивала Вэл, — когда вы прибыли в Сан-Суси?
      — Чтобы быть точным, в пять пятнадцать, — ответил адвокат.
      — Тогда почему вы не сказали инспектору Глюке...
      — Он не спрашивал меня, на когда была назначена встреча. Я всего лишь заявил, что подъехал к воротам в начале седьмого. Только тогда я подъехал во второй раз.
      — Незначительная деталь, — заметил мистер Кинг.
      — Я ведь опытный юрист. — Мистер Руиг скромно опустил взгляд. — Отвечаю на заданный вопрос, не сообщая лишней информации.
      — Значит, вы были в доме во время преступления, — воскликнула Вэл, — а Этертон Фрэнк солгал, утверждая, что никто не входил...
      — Мое дорогое дитя, с возрастом вы научитесь избегать скоропалительных выводов. Я действительно в первый раз подъехал к воротам после пяти, но это не значит, что я входил внутрь.
      — О! — произнесла Вэл.
      — А! — произнес мистер Кинг.
      — Фрэнка поблизости не было, — спокойно продолжал адвокат. — Однорукий джентльмен заявлял, что находился на дежурстве весь день, но когда я приехал в четверть шестого, ворота были заперты, а Фрэнка в будке не оказалось, поэтому я уехал и вернулся после шести, когда на дежурство заступил Валевский. Вот и все.
      — В самом деле? — пробормотала Вэл.
      — Фактически, — промолвил Руиг, — я долго думал, сообщать инспектору об отсутствии Фрэнка или нет. Это ставило меня в весьма затруднительное положение. Я забыл упомянуть об этом в понедельник вечером, а когда вспомнил, то мне пришло в голову, что Глюке способен... э-э... стать излишне назойливым по поводу моего провала памяти. Как бы то ни было, теперь я считаю, что лучше все рассказать.