Заложник вчерашнего дня

      Гарри неожиданно расхохотался.
      - Ты не расскажешь нам, что в этом смешного? - строгим голосом спросил Джек.
      - Вы считаете себя создателями, божествами, - проговорил юноша, оправившись от приступа смеха. - А сами-то верите в какого-нибудь Бога?
      - Конечно, - Глория кивнула. - Вначале была сингулярность.
      - А я здесь при чем?
      Она облизнула губы. Потом закурила.
      - Именно это мы и хотим выяснить.
      - Кого-нибудь волнует, что я один отправляюсь на встречу с Томасом? поинтересовался Гарри чуть позже. - Я хочу сказать, что он уже один раз убил меня.
      - Тебе помогут, - сказал Джек.
      - Кто? Чазм?
      - Нет.
      - Тогда кто же?
      - Мы, - мрачно бросила Глория.
      Корабль был колоссальным. Одна каюта Гарри размерами превосходила небольшой дом, а ее меблировка больше подошла бы к замку.
      До старта не произошло ничего особенного. Гарри заставил себя отдохнуть, пытаясь не думать о Шер. Но мысли то и дело возвращались к ней, особенно к тому моменту, когда она отвергла его. Но почему она так поступила с ним? Может, их отношения были для нее лишь очередным мимолетным увлечением? Он не мог поверить в это. Не хотел верить.
      Юноша лег на большой кожаный диван и закрыл глаза. Наверное, он сам в чем-то виноват. Что-то не то сказал, не так сделал. Почему он не подождал, а сразу ринулся выяснять отношения, устроив неприличную сцену на глазах многотысячной толпы. Зачем поставил себя в такое дурацкое положение?
      Так он промаялся несколько часов, терзая себя вопросами и угрызениями совести. Я всего лишь человек, подумал он, и эта мысль не принесла ему утешения.
      - Трюк с девчонкой получился несколько грубоватым, тебе не кажется?
      Джек с упоением созерцал чашку с дымящимся кофе. При словах Глории он нахмурился.
      - Знаешь, с годами ты становишься все более щепетильной.
      - А ты - все более отвратительным, - не осталась она в долгу. - Он уже и так достаточно натерпелся.
      - Ничего не поделаешь. Мы, в конце концов, даже не знаем, что он такое. Так что мы пытаемся пробудить в нем человека, насколько это возможно. Привязать его, если можно так выразиться. А что более человечно, чем разбитое сердце?
      - Вот и я говорю, - бросила Глория, выпуская облако голубого дыма. Отвратительно.
      - Отнимая что-нибудь, мы делаем это более ценным. Мы погубили его отца, скрыли его мать, позволили похитить друга и, наконец, лишили любимой девушки. Все это для того, чтобы сфокусировать его мысли на Эрле Томасе. Он не представляет, какую огромную работу мы проделали.
      - Моли Бога, чтобы он никогда не узнал об этом. Не думаю, что он будет нам благодарен.
      - Хочешь пива?
      - Что?
      Гарри бросил взгляд через огромную сводчатую комнату. Глория сидела метрах в тридцати от него, окруженная легкой голубой дымкой. Она непрерывно курила, как всегда прикуривая очередную сигарету от окурка предыдущей. Окурки она бросала на пол, и они немедленно, как по волшебству, исчезали.
      - "Будвайзер". Не желаешь?
      Они были одни в огромном помещении.
      - Да, не откажусь.
      - Я не официантка. Хочешь, так подойди сюда.
      У ног ее стояла хрустальная ваза со льдом, размерами с урну для мусора, заполненная жестянками с пивом. Ему показалось, что она выпивала по одной каждые пятнадцать минут.
      Свет в комнате, приглушенный и зловещий, имел янтарный оттенок. Стены были украшены затейливой резьбой, напомнившей Гарри дом Чазма на Ариусе. Но снаружи простиралась беззвездная темнота.
      - Садись, - хлопнула она ладонью по дивану в том месте, которое было еще не полностью усыпано сигаретным пеплом.
      Гарри осторожно сел, подняв маленькое облачко этого пепла, простоявшее секунду в воздухе и унесенное затем невидимыми потоками к скрытой вентиляционной системе.
      - Что-то слишком мрачно ты выглядишь, дружок.
      - А чего ты от меня ждешь? Радостного возбуждения? Выражения счастья на лице оттого, что я удостоен честью находиться в присутствии всемогущих Основателей?
      - М-м-м... У тебя развивается вкус к сарказму и это уже интересно... Ну ладно, не заводись. Выпей пивка, тебе станет лучше.
      Гарри открыл банку и поднес ее к губам. Терпкий солодовый напиток приятно охладил горло. Взглянув вверх через прозрачный купол, он увидел, как в бесконечной черноте клубится и завихряется нечто пустое и такое же бесконечное. Это походило больше на намек, мысль, нежели на визуальный эффект.
      - Не очень-то привлекательно выглядит.
      Глория пожала плечами.
      - Мы совершаем прыжок по трубам. Не совсем обычная процедура, но не такая уж и страшная.
      - Ты не могла бы объяснить?
      Женщина смяла жестянку и отбросила ее прочь.
      - Из одной "норы" в другую, - пояснила она. - Ты заметил, что Лента Времени не используется?
      - Да. Ну и что?
      - Мы идем назад, хотя и недостаточно далеко, не весь путь.
      - Весь путь назад _к_у_д_а_? Боже, Глория, ты временами кажешься необычайно загадочной женщиной.
      - Ты в самом деле так считаешь? - Она широко улыбнулась. - Джек всегда утверждает, что видит меня насквозь. Поверь, он давно меня знает.
      Гарри замотал головой.
      - Проклятье, ответь на мой вопрос, хоть раз.
      Глория протянула руку и мягко пошлепала его по колену. Он сердито посмотрел на ее пальцы и она убрала руку.
      - Эта Вселенная начинается с сингулярности, довольно большой. Фактически, по Хоукингу, сингулярности и не существует вовсе. Он выдвинул идею безграничной Вселенной, а именно с точки зрения так называемого воображаемого времени, в котором пространство и время - одно и то же. Нет ни начала, ни конца, Вселенная просто существует. Конечно, этим не опишешь то, что мы наблюдаем в нашей Вселенной, Вселенной пространства-времени. То, что мы называем реальным, возможно, лишь отражение воображаемого времени, которое является основным, глубинным принципом Вселенной. Улавливаешь?
      - Ты шутишь? - Он допил свое пиво. - Я ни черта не понимаю.
      Глория закурила следующую сигарету. Ее худое лицо было задумчивым.
      - Твоя генетическая структура не совсем человеческая. Ты, наверное, и сам уже догадался.
      - Просто вы постоянно мне об этом напоминаете. - Гарри взял другую банку. - Коды, нацарапанные на нейтринном кубе и все такое... - Он открыл банку и ухмыльнулся. - Послушай, а может, это - воображаемое нейтрино? Из вашего воображаемого времени?
      Ее зеленые глаза сверкнули огоньками раздражения.
      - Гарри, ты в самом деле такой простак или просто морочишь мне голову?
      - Чего вы хотите от меня? - вскинулся он.
      - Мы _н_е _з_н_а_е_м_! - Она злобно отбросила сигарету, которая, пролетев по дуге и отбрасывая искры, упала на пол. - Это нас и бесит. Ты похож на любого семнадцатилетнего парня, а мы ожидаем от тебя спасения человечества. Иногда мне кажется, что мы сошли с ума.
      - Да, - сказал Гарри. - Мне тоже. - Он вдруг заметил морщинки вокруг ее глаз и у него внутри что-то дрогнуло. - Не беспокойся. Все будет в порядке.
      Он не знал, почему так сказал. Но чувствовал, что все будет в порядке.
      Глория ушла, оставив его одного в этой огромной, пустой, наводящей тоску каюте. Гарри сидел и пил пиво, ощущая себя крошечным островком в море тьмы. Время от времени он смотрел вверх, на пространство, свертывающееся и клубящееся вокруг колоссальных защитных экранов корабля. Несмотря на свои огромные размеры, корабль был меньше атома по сравнению с бесконечными просторами Вселенной.
      Они шли назад по времени, прыгая через нескончаемую последовательность "нор". На сколько лет они удалились в прошлое? На миллионы? Нет, скорее на миллиарды. Вселенная теперь, наверное, еще совсем юная. Ей сейчас, вероятно, всего миллиардов пятнадцать. Всего? Невообразимая бездна времени. Но все имеет свое начало и свой конец. Возможно, в воображаемом времени, как сказала Глория, Вселенная просто существует, бескрайняя и безграничная. Но люди не живут в воображаемом времени, и для них начало и конец - одно и то же. Сингулярности. Две черные дыры. Альфа и омега всего сущего. Они сейчас, наверное, так далеко в прошлом, что даже галактики еще не сформировались.
      Гарри взял шестую банку пива и держал ее, не открывая, слегка поглаживая пальцами холодную влажную поверхность. Что он знал из элементарной физики? Юноша порылся в памяти. Все началось после Большого Взрыва, давшего толчок к рождению Вселенной. Свободные электроны начали объединяться с протонами, образуя первые атомы. Несметное количество фотонов, взаимодействующих до этого момента друг с другом, высвободилось. Гарри попытался представить себе это мгновение: сначала Вселенная была необычайно горячая, но темная. Свет - фотоны - не мог перемещаться очень далеко. Вся Вселенная походила на внутренность Солнца. Затем температура упала ниже трех тысяч градусов по Кельвину и Вселенная стала светлой и прозрачной. Это отразилось во многих человеческих легендах, в которых Создатель говорит: "Да будет свет!"
      Грандиозное, должно быть, было зрелище. Да... Гарри вздохнул и глянул вверх. Тьма снаружи уже не казалась такой кромешной. В черноте лениво реяло нечто красноватое, как эфемерные рождественские ленты. Что это? Краснота постепенно становилась ярче, переходя в малиновый цвет. И... разрасталась. Интересно, какая там сейчас температура? Должно быть, очень высокая, решил Гарри, и неуклонно повышается.
      Начало времени приближалось. А вместе с ним и существо, более странное, чем он сам. Эрл Томас ждал его в моменте создания Вселенной.
      Он двумя большими глотками допил пиво и, швырнув банку на пол, рыгнул. Гарри встал с дивана. Основатели где-то здесь, на корабле. Нужно найти их. Они должны знать.
      Он слышал тихий зов своей собственной судьбы.
      Перед наступлением тьмы будет большой свет.
      - Пицца - неплохое блюдо, но вы когда-нибудь слышали о том, что даже очень хорошее быстро приедается, если его слишком много? - кисло спросил Джек.
      - Ты сам составлял меню, - бросила Глория.
      - Чем тебе не нравится пицца? - спросил Чародей. Его молодое лицо светилось от удовольствия; янтарные крапинки мерцали в радужной оболочке глаз.
      - Почаще пользуйся телом, - ответил Джек. - Тогда почувствуешь некоторые неудобства.
      Золотистый молчал, механически пережевывая пищу. Мрачные глаза его поблескивали цветом водянистой крови.
      Громадное сводчатое помещение было реконструировано во время краткого отсутствия Гарри. Пол теперь покрывал мягкий, черный, слегка подающийся под ногами материал. Стены были цвета красного бургундского вина и, казалось, поглощали свет. Только хрустальный купол вверху остался прежним. Он каким-то образом поляризовал невыносимо белое сияние Вселенной снаружи, снижая его интенсивность, иначе люди просто ослепли бы. Теней не было, свет шел отовсюду. Он словно проникал сквозь весь корабль, и Гарри показалось, что он может рассмотреть молекулярную структуру звездолета, различая отдельные атомы.
      - Как вы думаете, что сейчас происходит? - спросил он, взяв себе кусок пиццы.
      - Не знаю, - ответил Джек. - Мы, вероятно, находимся уже за пределами самих "нор". Данная эра слишком далека даже от появления протогалактик. Он взглянул вверх, на белый жар. - Нам неведомо, что тащит нас назад, и когда это прекратится.
      Гарри сглотнул.
      - Я знаю.
      Золотистый показал первый признак интереса к разговору.
      - Что?
      - Эрл Томас. Он завлекает нас на свою игровую площадку.
      - Откуда тебе известно?
      - Вы разве не чувствуете? - спросил Гарри.
      Глория взглянула на Джека. Глаза ее чуть сузились.
      - Чувствуем? Что?
      Гарри попытался найти слова, способные выразить странные ощущения, которые он испытывал на протяжении последнего часа. Медленный, всасывающий зов, словно достигающий каждой молекулы его тела.
      - Он зовет меня. Именно меня. На вас ему наплевать.
      - Ты знаешь, почему? - возбужденно спросил Джек.
      - Артефакт. - Гарри задумался. - Дело в артефакте.
      Джек ждал, приоткрыв рот.
      - Ну, и что тебе еще известно?
      - Не важно. - Юноша покачал головой и взял себе еще пиццы.
      - Почему? - спросила Глория.
      - Скоро мы все выясним. Мы почти прибыли.
      Золотистый поднял голову. В ярком сверкании белого света его бледно-рубиновые глаза стали почти прозрачными. Гарри вздрогнул. Он больше всего на свете боялся Эрла Томаса, и странный вакуум, окружавший Золотистого, внушал похожие опасения. Было что-то нечеловеческое, машинное в обоих этих людях.
      - Он приближается, - предупредил Золотистый.
      Слова его казались сигналом.
      Вселенское сияние вдруг исчезло, и они очутились в кромешной тьме.
      - Что произошло? - испуганно спросил Гарри.
      - Мы прошли световую точку, - донесся до него голос Джека. Пространство вокруг нас стало жарче, температура поднялась выше трех тысяч градусов по Кельвину. Фотоны не могут сюда проникнуть. Фактически, мы вступаем в период Большого Взрыва.
      Глаза Гарри постепенно привыкли к темноте, и он увидел, что каждого Основателя окружает слабое, призрачное свечение. Очертания их фигур мерцали, так что их тела казались дырами в самой темноте.
      - Откуда вам известно, что он приближается? - спросил он Золотистого.
      - Он уже вторгается в мое пространство.
      - Что вы имеете в виду?
      Он услышал, как Глория шумно затянулась. На конце ее сигареты загорелась крошечная красная точка.
      - Мы не полностью существуем в реальном времени.
      Гарри молчал. Опять появились загадки. Голос Глории звучал взволнованно. Неужели Основатели тоже напуганы?
      - Что это означает?
      - То, что ты видишь сейчас. Мы не совсем реальны.
      - Вы также реальны, как и я, - фыркнул юноша.
      - Мы только пользуемся телами, время от времени. Когда нам нужно тело, мы строим его. Но мы сами, наши личности, существуют... в другом месте.
      - Как такое возможно?
      Глория вздохнула.
      - Это произошло очень давно, в древнейшей истории. Мы живем в так называемой Метаматрице, иногда путешествуя в другие места. Мы - люди, но особого рода.
      - Какое-то безумие, - Гарри покачал головой. - Вы все сошли с ума. Эрл Томас приближается! Это что-нибудь для вас значит?
      Голос Золотистого разрезал тишину, как пила, вгрызающаяся в дерево.
      - Это значит для нас все, Гарри. Мы готовились к этому моменту почти триста лет. Ты думаешь, что все это - совпадение? Мы поняли, что представляет из себя Томас в момент его появления. Аномалия, Вселенская аномалия. Его существование невозможно. Артефакт, содержащий его генетический код, тоже невозможен. И ты невозможен. Три невозможности в одной упаковке. Мы должны были что-то предпринять. - Он умолк.
      - Все, что мы сделали, - угрюмо продолжил Джек, - продиктовано деятельностью Томаса. Он атакует нас четверых, и само человечество, которое мы определенным образом представляем. Нападение ящеров - его последняя и наиболее явная попытка уничтожить нас. Но мы давно уже знаем, что он - наш враг.
      Гарри подумал о ресурсах, которыми располагали Основатели. Планеты, высокоразвитые цивилизации прошлого, невероятная компьютерная мощь.
      - Почему же вы не убили его?
      - Потому, - ответила Глория, - что не смогли.
      Снаружи хрустального купола была абсолютная темнота, полное отсутствие какого-либо света, но там угадывалась такая огромная жара, что в ее сторону трудно было смотреть. Джек поляризовал купол и включил внутреннее освещение.
      Золотистый погрузился в нечто вроде сна с широко открытыми глазами. Он, казалось, не замечал остальных, словно находился в трансе. Джек уставился на свои ноги. Чародей смотрел на Глорию, а та наблюдала за Гарри, как будто ожидая от него какого-то чуда.
      - В чем дело? - спросил он.
      Она послала ему воздушный поцелуй.
      - Просто жду, дружочек.
      - Чего? Ты думаешь, я взорвусь или что-то в этом роде?
      - Не знаю. - На лице ее появилось странное выражение.
      Гарри ощутил покалывание в кончиках пальцев. Нервы, сказал он себе.
      Эрл Томас появился в дальнем, затемненном углу огромного помещения. У ног его стоял артефакт.
      Золотистый мигнул.
      - Он здесь.
      В этот момент нечто необычное начало происходить в сплошной черной субстанции, окружающей корабль. Гарри ощутил внезапное сжатие, будто само пространство попало под чудовищное давление и свернулось. Он почувствовал движение, сложное и завершенное. Юноша понял, что они миновали какой-то барьер. Они попали во владения Томаса.
      И мои, вдруг подумалось ему.
      - Болваны, - сказал Томас. - Но, по крайней мере, сообразили доставить его сюда.
      Он шагнул из тени. Эффект был такой, словно видеоэкран вспыхнул и прояснился. Гарри смотрел на него во все глаза. У Томаса был высокий лоб, чистый, без морщин. Глаза сверкали, подобно голубым электрическим разрядам. Зубы казались чрезвычайно большими и белыми за тонкой линией губ. Снова Гарри бросилась в глаза неопределенность его возраста; он выглядел лет на тридцать, но был, конечно, гораздо старше. Короткие светлые волосы, почти серебристые, делали его моложе. Его костюм был безупречен. В руках он ничего не держал.
      Эрл Томас стоял один против всех.
      Тогда почему мой желудок будто наполнился ледяными кубиками, удивился Гарри.
      Томас метнул в его сторону улыбку барракуды и юноша отвел глаза.
      - Ну, Гарри, ты ничего не чувствуешь?
      - Что я должен чувствовать?
      - Свое исцеление. То, что соберет тебя в одно целое.
      Гарри начал было говорить, но его перебил Чародей быстрым и ломким голосом.
      - Не отвечай ему, Гарри.
      Томас медленно перевел взгляд на высокого молодого человека.
      - А, у ангелочка прорезался голосок. Ты говоришь за всех или только за себя? - Он явно издевался.
      Чародей пошевелил губами, но Джек поднял палец и он закрыл рот.
      - Мы создали тебя, - сказал Джек.
      Томас засмеялся. Звук был коротким, лающим - почти кашель.
      - Ты? Ты построил меня, мое тело. Но создать меня? Ты только называешь себя богом. Не будь таким самонадеянным.
      Джек покачал головой.
      - Без того, что мы сделали, ты бы не существовал. Несколько царапин на странном металле, больше ничего.
      - Выходит, я ваш должник. Ты на это намекаешь?
      Он опять засмеялся и двинулся вперед. Мужчина, казалось, нависал над сидящей группой. Взгляд его хлестал людей, словно бичом.
      - Дело не в долге, - сказал Джек, - а в контроле, не так ли?
      Голос его казался хриплым, старым и усталым, но сидел он прямо и выглядел ничуть не испуганным.
      Томас пристально посмотрел на него.
      - Ты знаешь больше, чем я думал. А, может, просто догадываешься?
      - В нашем распоряжении было три сотни лет для догадок, Томас.
      - Этого достаточно? Так о чем же ты догадался, маленький человечек, возомнивший себя богом?
      Джек поморщился. Возможно, он пожалел о том, что однажды полушутливо назвал себя так. Теперь он казался сжавшимся под безжалостным сиянием презрения Томаса. Он облизнул губы, потом взглянул на Гарри. Юноша удивленно моргнул. Какой-то последний секрет прятался в глазах Джека. Но Гарри и представить себе не мог, какой именно.
      - Если бы степень расширения в начале времен отклонилась на одну триллионную долю, - медленно проговорил Джек, - эта Вселенная сейчас не существовала бы. Она бы коллапсировала.
      Гарри приоткрыл рот. Что он такое говорит?
      Эрл Томас отступил назад, недалеко, всего на шаг. Золотистый улыбнулся.
      - В чем дело? - спросил Гарри.
      Томас обернулся и юноша увидел его глаза, пылающие злобой - он был разъярен. Но почему? Гнев его был так силен, так очевиден, что Гарри непроизвольно поднял руки, как бы прикрываясь ими.
      - Не обращай внимания, - сказал Томас. - Старикашка лепечет какую-то чушь. Он же сумасшедший. Ты не знал этого? Подумай, Гарри. Подумай о жизни внутри компьютера на протяжении веков. Послушай, сколько человеческого в нем осталось, насколько все они люди.
      - Я не знаю, - сказал Гарри. - Чего ты от меня хочешь? Кому я должен верить? Тебе? А, может, им? - Он посмотрел на Золотистого.
      Того, казалось, абсолютно не интересовал разговор.
      - Чего ты от меня хочешь? - повторил свой вопрос Гарри.
      - Я? - Томас слегка повернулся и плавным жестом указал на куб, оставшийся в тени, холодный и серебристый. - Не я, и ты знаешь это. Если только вспомнил.
      Череп Гарри словно сдавило. Он закрыл глаза и ему захотелось их открыть тогда, когда все изменится, вернется к прежней жизни, той, в которой он был ребенком, когда он работал в ломбарде и у него был отец по имени Гарт Хамершмидт.
      Но этого никогда не случится. Он уже перешел черту, разделяющую детство и мир взрослых, и он не мог вернуться назад. Когда он откроет глаза, время не потечет вспять, потому что стрела времени направлена только вперед.
      Ему придется иметь дело с Эрлом Томасом, кем бы он ни был, кого бы он ни представлял.
      - Хорошо, - произнес Гарри.
      Он открыл глаза и увидел, что все смотрят на него. Какая-то сила толкнула его, и он шагнул вперед. В глазах Томаса все еще сверкали отблески ярости, но даже он уступил юноше дорогу.
      - Да, - сказал Томас, - иди к нему, к артефакту. Я подожду здесь. Иди к нему.
      Гарри кивнул. С приземистым, тяжелым куском металла было что-то не так. Воздух вокруг него затуманился, потом прояснился, как будто замерцала сама Вселенная.
      Снаружи корабля и в голове юноши начали формироваться какие-то симметричные линии.
      - Иди ко мне, - вкрадчиво произнес Томас.
      - Да, - ответил ему Гарри.
      Корабль, оберегаемый защитными экранами неимоверной сложности, содрогнулся. Но Гарри не заметил этого.
      Они прибыли к самому началу Большого Взрыва, к первым нескольким секундам жизни Вселенной. Они прошли сквозь зону, когда Вселенная сама была водородной бомбой, затем миновали эру лептонов и адронов, наилегчайших элементарных частиц, и вступили во время, когда кубический сантиметр материи Вселенной весил около тысячи тонн.
      Содрогание корабля, которого Гарри не заметил, было обусловлено внезапным сжатием Вселенной, после которого пространство расширилось в миллионы раз за мельчайшие доли секунды. И, наконец, электромагнитные поля объединили материю и энергию в одно целое.
      Внутри маячила сингулярность: бесконечная масса, бесконечное искривление и бесконечная температура.
      Черная дыра.
      Гарри шагнул вперед.
      Они вошли в нее и потерялись навсегда.
      23
      Он парил.
      Он не имел имени. Для него не существовало ни пространства, ни времени. Все было потенциально, возможно.
      Он открыл глаза и, увидев серебряный куб, направился к нему.
      Между ним и кубом появился Эрл Томас. Как бы между. Здесь вряд ли подходили общепринятые понятия о расстоянии.
      Юноша продолжал двигаться.
      - Нет, - произнес Эрл Томас. - Настал конец, предшествующий началу. Я ждал достаточно долго.
      Гарри посмотрел на нож в руке Томаса.
      - Как меня зовут? - спросил он.
      - У тебя нет имени, - мужчина улыбнулся. - Ты - безымянный.
      Куб вдруг засиял всеми своими гранями.
      В_с_п_о_м_н_и_. _Т_ы _м_о_ж_е_ш_ь _в_с_п_о_м_н_и_т_ь_.
      Гарри остановился. Из глубины сознания шла какая-то мысль - послание от самого себя к самому себе.
      - Нет, - повторил Эрл Томас.
      В_с_п_о_м_н_и_.
      Эрл Томас зарычал. Нож его блеснул, как сверхновая звезда. Появился тусклый рассеянный свет, постепенно сгустившийся. Гарри увидел четыре фигуры. Они стояли кругом, лицом друг к другу, держась за руки, и их очертания обозначались огнем.
      Томас поднял руки. Одна сжимала нож. Из другой сверкнула молния, ударив в четверку.
      Гарри застыл на месте.
      Круг фигур колыхнулся, а затем успокоился. Над ними появилось бешено вращающееся яркое голубое свечение. Оно прекратило вращение и стало похожим на звезду. Тогда из центра круга выскочил меч, того же цвета, что и звезда. Медленно, словно большая рыба, меч пронзил звезду.
      Эрл Томас закричал.
      Звук его крика волной прошелся по небытию - конвульсия, сотрясшая несуществующее. Каким-то образом круг имел отношение к памяти Гарри. Группа - узнал ли он их? - была ему сродни, сродни человеческой части его существа. Откуда он знал это, ему было непонятно. Его пронзила острая жалость - круг не мог выстоять здесь перед могуществом Эрла Томаса. Однако круг выполнил свою миссию. Джек назвал себя Ключом, и даже его полное уничтожение помогло открыть тайные замки, сковывающие память.
      Прощайте, друзья, подумал Гарри.
      Круг заколыхался, замерцал, съежился и исчез.
      - Людишки, - Томас засмеялся и обернулся к Гарри. - Пойдем, брат, время пришло.
      Юноша посмотрел на то, что держал в своей руке.
      Это был нож Фрего и на кончике его лезвия осталась крошечная красная точка.
      Кровь. Человеческая кровь.
      Нож замерцал голубым светом.
      В_с_п_о_м_н_и_...
      Артефакт держал их. Здесь они не имели формы, а были просто символами, пляшущими друг перед другом, вращающиеся по орбите вокруг куба, как крошечные луны. Глаза Томаса пылали красным огнем. Он ухмыльнулся.
      - Они думали, что одурачили меня. Считали тебя их ответом, спасением. - Он на секунду умолк. - Идиоты. Ничего не поняли.
      Гарри подумал о Джеке, Глории, Чародее и Золотистом. Непонятные, странные, но все же люди. Он чувствовал себя гораздо ближе к ним, чем к этому ужасному призраку, который называл себя его братом.
      Юноша ощутил тяжесть ножа в своей руке. Медленно завивающиеся полосы голубого света падали с лезвия. Это не просто оружие Фрего, это нечто большее. Каким-то образом меч, созданный четверкой, стал частью этого ножа. Гарри слегка приподнял его и осознал, что это - последний дар ему от человечества.
      - Да, они вооружили тебя, - леденящим голосом сказал Томас. Думаешь, этого достаточно?
      Он сделал ложный выпад своим ножом и Гарри отскочил. Артефакт оставался между ними. Томас осклабился. В глазах его пылала ненависть.
      - Они создали нас обоих. И лишь один из нас может воспользоваться артефактом. Какая глупость, не правда ли?
      - Там было два уравнения, - покачал головой Гарри. - Наверное, так и задумано.
      - Ты ошибаешься. Лишь один из нас останется в живых.
      Холодный насмешливый тон его голоса не оставлял сомнения, кого он имел в виду.
      - Почему ты в этом так уверен? - спросил Гарри.
      - Я уже убил тебя однажды, - Томас хихикнул, - и могу сделать это снова.
      - Нет, не убил. Я жив, я не умер.
      - Это случайность.
      - Вряд ли, - медленно проговорил Гарри. - Не существует никаких случайностей.
      Он положил свободную руку на поверхность артефакта. Металл был на ощупь теплый, скользкий и... еще какой-то.
      Томас кивнул.
      - Ты понимаешь больше, чем я думал. - Он тоже положил руку на светящийся куб. Гарри почувствовал в своей ладони толчок. - Но это не имеет значения. Ты знаешь недостаточно.
      Волны таинственного тока перекатывались между правой и левой руками юноши, между ножом - мечом? - и артефактом. Он задрожал от воздействия сил, выпущенных на волю этими колебаниями и болезненно ощутил, словно двери его хромосом со скрипом приоткрываются.
      Глаза Томаса расширились и превратились в озера огня.
      - Я всегда знал, - сказал Гарри. - Я просто Не помнил.
      Мужчина зашипел. Вокруг них начало каскадами ниспадать белое пламя.
      Рука Томаса метнулась в быстром, неуловимом движении, и его клинок полоснул по горлу юноши. Томас издал низкий, волчий рык, и отвел руку для последнего удара. Гарри смотрел на него сквозь мглу своей собственной крови. Мужчина медлил.
      - Я хочу насладиться этим, - кровожадно сказал он.
      Гарри почувствовал, как сквозь рану в его горле со свистом вырывается воздух. Выдох походил на красный фонтан, словно длинные, холодные пальцы вонзились в грудь и сильно сдавили сердце. Ноги затряслись. Нож в руке стал необычайно тяжелым.
      - Только один из нас. Я.
      Гарри покачал головой. Кровь его капала на артефакт и каждая капля, шипя, пузырилась мгновение, как на раскаленной сковородке, затем исчезала, словно металл всасывал саму сущность Гарри.
      И вдруг артефакт вернул ее назад.
      Волна энергии рванулась из куба в пальцы юноши. Томас, вероятно, что-то почувствовал, так как резко посмотрел вниз. Глаза его утратили зловещий блеск, кожа стала серой и дряблой, внезапно постаревшей.
      - Нет, - сказал он.
      - Да, - ответил Гарри. Их взгляды встретились. - Только один из нас. Но не ты, а я. И артефакт знает это.
      Томас с заметным усилием поднял руку с ножом. С лезвия на куб посыпались раскаленные брызги малинового цвета, но движение было каким-то замедленным, словно смазанным. Мышцы его лица исказились в страшном напряжении, зубы оскалились, как у черепа, лишенного плоти.
      Из глубин подсознания Гарри начали медленно подниматься воспоминания о том, что произошло до его рождения и более поздние события, ставшие частью его существа, частью, на которую не рассчитывал Томас.
      Юноша смотрел на него сквозь кровавый туман. Он держал в руке нож Фрего, а ощущал тонкую нить, тянувшуюся куда-то в невообразимую даль, в места, возможно, никогда не существовавшие во времени и пространстве. Он чувствовал неразрывную связь себя с Гартом, Фрего, со всеми ними. С беднягой Чазмом, Джеком, зеленоглазой Глорией. С триллионами живых мыслящих существ - причудливой комбинацией молекул и нейронов, представляющей из себя бесконечную загадку разума.
      Он вспомнил все: жизнь, смех, любовь.
      Вспомнил Шер.
      Эрл Томас еще раз попытался поразить его своим клинком.
      - Я - человек, - торжествующе произнес Гарри, поднял нож и с силой вонзил сияющую сталь в горло своего брата.
      Артефакт запел.
      Гарри взглянул в лицо Томаса, упавшего на колени. Рука юноши сжимала нож, лезвие которого по самую рукоятку погрузилось в горло мужчины под самым подбородком.
      - Нет, - сказал Томас клокочущим голосом.
      - Я - Человек, - повторил Гарри.
      Глаза Томаса выпучились, губы шевелились, из уголка рта текла тонкая струйка крови.