Эпиграфы

Парадигма… исходная концептуальная схема, модель постановки проблем и их решения, методов исследования…

1.

Мужчина в прохладном сером плаще, лицом свежий, но взглядом увядший, подошел к метро Лубянка в сопровождении всклокоченного старика, прикрывавшего бойкие глаза пологом кустистых седых бровей, как догорающие угольки слоем золы.

Разница во взглядах проистекала, возможно, от небывалой, как всегда, июльской жары. Из одного она выпила влагу, другой запалила веселыми искрами. Впрочем, причины могли быть другими. В таком большом городе, как Москва, до причин вообще сложно добраться.

Старик сел на пыльный асфальт между арками входа под землю и выхода из-под земли, прислонился к шершавой стене, сладко зажмурился. Мужчина в сером остановился на краю тротуара, запрокинул голову, разглядывая полосатый призыв «Верь в себя», дернул плечами, догнал старика и опустился подле.

– Испачкаться не боитесь? – предостерег старик, копаясь в прорехе свалявшейся телогрейки.

– Если вы о плаще, Сергей Константинович, то бояться нечего. К нему не прилипает ничего, такая уж у меня работа.

Мужчина сел компактно, собранно и погрузился в изучение толпы. Старик достал из прорехи мятую пачку «Примы»; пошарив за берцами зимних, порыжевшей кожи, ботинок, извлек спичечный коробок, засмолил и тоже глянул на людей вокруг, с веселым интересом, сквозь клубы серого дыма.

Люди выскакивали из-под одной арки, суетясь и толкаясь, видимо, в надежде все успеть, и люди уходили под землю через другую арку. Могло показаться, что входят и выходят одни и те же люди, если не всматриваться в лица.

Мимо странной пары, бросая короткие взгляды на седые кудрявые лохмы, на дырявые кальсоны старика и забывая увиденное, не успев рассмотреть, в спешке проносилось нечто нескончаемое, пия, жуя и куря на ходу, пристраивая бутылки из-под дешевого пива вдоль стен, швыряя окурки щелчками пальцев (иногда попадая в урны), плюясь. В сутолоке обреченно бродил милиционер, высматривал приезжих и проверял документы, стараясь не глядеть в настороженные лица. Сновал круглолицый бездомный, руки и ноги его были скрючены болезнью и почти не слушались, рот сочился слюной. Бездомный подбирал жестянки, раздавливал, набивал ими пакет с надписью «Сладкая жизнь». Думал о чем-то, наверное, вспоминал.

– Итак, получили могущество, что с ним делать будете? – спросил старик буднично, и его собеседник легонько вздрогнул.

– Хочу вложиться в… – скрежет заглушил окончание фразы.

Взламывая асфальт, разбрасывая траву и цветы, давно сменившие на посту железного Феликса, посередине площади вырастал многоэтажный дом. Панельный остов стремительно облицовывался, застеклялся, прорастал антеннами. Обзавелся железными дверьми в подъездах и затих наконец.

Прохожие спешили и плевались по-прежнему, не обращая внимания на выросшую новостройку. Автомобили немного посигналили дому, чтобы уступил дорогу, потом стали объезжать.

– …потому что это как никогда актуально, – закончил свою мысль мужчина в сером.

Старик стрельнул в него снопом искр из-под моховитых бровей, затушил бычок об исцарапанный циферблат "Полета" – под стеклом не было стрелок, кроме секундной, да и та шла в обратную сторону – и заметил сухо:

– Сейчас на рынке недвижимости много…

Его слова были поглощены грохотом. Стекла новостройки, блестевшей только что уютом и надежностью, переливисто лопались теперь. В сверкающем облаке махина сначала просела, потом с грохотом рухнула, изрыгнув тучу цементной пыли. Автомобили заорали яростно, но вскоре замолкли, устав от крика. Люди же, кашляя в едкой серой пыли, исполосованные стекольными осколками, зашибленные даже кусками арматуры, продолжали как ни в чем ни бывало свое торопливое движение по делам, только странно стали поглядывать на получивших особенно сильные увечья.

– …кота в мешке, – закончил свою мысль старик. – Могу посоветовать хорошего риэлтера, конечно, хитрюга, но я сильно попрошу, так что не обманет.

– Сергей Константинович, послушать вас, нет ни одного честного человека?

– Нет, конечно! Иначе мы бы до сих пор сидели в пещерах. Честные люди – штука опасная.

Мужчина в сером недоуменно взглянул на старика, потом уставился в асфальт, сдвинув брови, напряженно задумался. Наконец он сказал:

– Я могу попасть к вашему риэлтеру сегодня?

– Воля ваша, – страшновато улыбнулся старик и проворно вскочил.

Его собеседник, поднявшись, снял плащ и долго рассматривал: нет ли следов грязи.

2.

Они поймали такси и ехали больше часа: до коттеджного поселка Вёшки, что почти сразу за МКАДом по Алтуфьевскому шоссе. Потом вышли и ходили между заборами, пока старик не остановился у черных металлических трехметровых ворот. Нажал на кнопку и стал смотреть в видеокамеру. Ворота вскоре открылись, и крепкий черноволосый мужчина в летнем костюме, при синем в полоску галстуке, уважительно кивнув растрепанному старику, сказал: «Следуйте за мной».

Они пошли по мощенной тропинке через приятный сад: в тени вишен и яблонь серебрилась капельками воды нежная трава, алым пламенем горели клумбы маков. Минув фонтан в гранитной чаше – брызги создавали радугу – и ощутив на миг бодрящую прохладу, они поднялись на крыльцо трехэтажного кирпичного особняка.

У крыльца пришедших взял под свое крыло другой крепкий черноволосый мужчина в таком же светлом костюме и полосатом синем галстуке. Лохматому старику он не сказал ни слова, а вот его молодого спутника попросил снять плащ и сменить обувь на «мягкие удобные тапочки». Прошли пару темных прохладных коридоров с гладким блестящим паркетом, стены которых сплошь были увешаны картинами, поднялись по лестнице с бронзовыми перилами, на которой старик, стукая огромными ботинками, оставлял ошметки высохшей грязи, и остановились перед массивной дверью нежных красноватых оттенков.

Крепкий черноволосый мужчина стукнул три раза костяшкой указательного пальца, и сразу же послышался из-за двери энергичный баритон:

– Давай, давай, пускай их, пусть заходят!

Грубо толкнув локтем проводника, старик сам открыл дверь и вошел, на ходу подтягивая свои мешковатые кальсоны. За ним, шурша плюшевыми тапочками, неуверенно последовал молодой покупатель недвижимости.

Им навстречу, мелко переступая, уже шел полноватый человек примерно такого же возраста, что и мужчина, решивший сделать выгодные вложения. Ослепительно блистая великолепным белым галстуком, облаченный в кремовый костюм и персиковую рубашку, источая приятный аромат дорого одеколона и сигар, он подошел к лохматому старику, почтительно протянул руку ладонью вверх и слегка улыбнулся одними лишь пухлыми розовыми щеками.

– Здравствуйте, Сергей Константинович! Я ждал вас. Очень рад вас видеть!

– Здравствуй, здравствуй, дорогой Павел Панфнутьевич, – ответил старик, рассеянно оглядывая кабинет «знакомого риэлтера» и забыв подать ему руку.

Кабинет был чрезвычайно приятен. Из высоких, удивительно прозрачных окон открывался вид на густой сосновый лес. На массивном красноватого цвета деревянном столе серебрилась ручка поверх нескольких листов чистой бумаги, на краю лежали две толстые папки с обложками из черной кожи. Никакой компьютерной техники и даже телефона не было на столе.

На стеклянных полках вдоль одной стены расположились в изобилии книги, все без исключения довольно толстые и в черных переплетах. Около другой красовались шоколадом кожаный диванчик и глубокое кресло, рядом с ними поблескивал стеклянный столик с кофейником. Но самым приятным в кабинете был простор. Здесь можно было бы спокойно, разбежавшись от окна, сделать серию акробатических прыжков и приземлиться на диванчик.

Единственной странностью в кабинете были произведения искусства. Например, в ближайшем углу рядом с дверью стояла мраморная композиция тонкой работы: юноша держал в вытянутой правой руке за шкирку маленькую собачку, а левую руку согнул, глядя на часы; задние лапы собачки опутало щупальцами некое чудовище, напоминавшее осьминога, и готовилось уже запустить изогнутые острые клыки в ее бок. Две огромные картины маслом занимали почти всю правую стену. Одна изображала ночной автомобильный мост, где среди оранжевых огней освещения и плотного потока машин, можно было разглядеть одинокую хрупкую фигурку пешехода. На другой картине был изображен цех, в котором десятка два людей сидели за станками, согнув спины, и что-то мастерили, а кое-где стояли охранники в камуфляже с автоматами. Было в кабинете еще несколько статуэток на полках и маленьких картин, не менее странных

Павел Панфнутьевич, по словам старика, «знавший меру», безмерно долго стоял с протянутой рукой, но так и не дождался ответного жеста. Наконец он опомнился и со словами «Рад приветствовать вас, обращайтесь ко мне просто – Павел» протянул руку мужчине в плюшевых тапочках, держа ладонь вертикально. Мужчина в тапочках не замедлил ответить рукопожатием, про себя восхитившись приятностью мягкой, теплой и сухой ладони Павла Панфнутьевича, и ответил:

– Я монтер путей, спасибо за гостеприимность.

Павел Панфнутьевич помолчал некоторое время, не отпуская руки мужчины в плюшевых тапочках.

– Это непохоже на имя: «монтер путей», – наконец произнес он, отпустил руку собеседника и пристально посмотрел ему в глаза.

– Это не имя, это моя профессия.

– Вы железнодорожник, значит? – Павел Панфнутьевич несколько раз моргнул, потом улыбнулся легонько.

– Не придуривайся, Паш, – продолжая разглядывать картины, бросил старик. – Ты прекрасно знаешь, кто перед тобой.

Повисло молчание, Павел Панфнутьевич раза два переступил с ноги на ногу, потом пригласил гостей, указывая жестом в сторону кофейного столика:

– Присаживайтесь, господа.

Растрепанный старик ответил ему, пристально глядя на две большие картины:

– Нехило ты их отделал.

– Кого? – изумленно обернулся Павел Панфнутьевич.

– Интерьеры свои, – бросил старик, прошел мимо хозяина и плюхнулся на диван.

Павел Панфнутьевич тронул свой ослепительный шелковый белый галстук и сказал негромко:

– Дорогая, будьте добры угощение для нашего самого дорогого гостя.

После чего усадил на диван монтера путей, а сам устроился в кресле по другую сторону кофейного столика.

– Как поживаете, мой дорогой, что у вас нового? – дружелюбно обратился Павел Панфнутьевич к старику.

– Слушай, давай к делу перейдем сразу, ладно? – ответил старик.

– Хорошо… – растерялся Павел Панфнутьевич. – Чем я могу быть полезен? – сказал он после паузы.

– Ничем. Просто привел тебе клиента по недвижимости, но есть нюанс насчет валюты. Монтер путей безмерно могущественный теперь и платить будет соответственно.

– А-ах, – выдохнул Павел Панфнутьевич и кашлянул несколько раз, высоко поднимая при этом брови.

Дверь в кабинет открылась, и, держа двумя руками большой поднос, впорхнула молодая светловолосая женщина невысокого роста. Она принесла с собой сладкий запах духов и крепкий аромат кофе; ловко забрала серебристый кофейник с чашкой и поставила на столик новый, приятно дымящийся. На столике появилось также блюдо с пирожными, тарелка с миниатюрными сандвичами, кувшинчик сливок, корзинка фруктов, плоская серебристая фляга, три белых фарфоровых чашки на блюдцах, серебряные ложечки, хрустальная сахарница.

Павел Панфнутьевич вдруг очнулся от задумчивости, на мгновение чуть-чуть надул щеки, потом обратился к девушке:

– И еще будьте добры мои текущие предложения по недвижимости.

– В Москве? – уточнила девушка.

Павел Панфнутьевич вопросительно посмотрел на старика, а тот, в свою очередь, глянул на монтера путей:

– Ты недвижимость в Москве хочешь приобрести?

– Да.

– Дорогая, да, принесите, пожалуйста, мои предложения по недвижимости Москвы… – Павел Панфнутьевич помолчал немного, держа рот приоткрытым, и добавил задумчиво: – Да-а.

– Сергей Константинович, вы будете кофе с коньяком или со сливками? – поинтересовался он, взявшись за кофейник, как только девушка закрыла за собой дверь.

– Я буду коньяк без кофе, – ответил старик, забрав со стола серебристую флягу. – И еще я буду курить.

Павел Панфнутьевич ловко извлек с нижней полки столика ящик сигар и любезно открыл перед стариком.

– Сами это курите, – ответил старик и задымил «Примой», четко соблюдая методу: запивая каждую тягу коньяком и только потом выпуская через ноздри остатки дыма.

Павел Панфнутьевич слегка огорченно убрал сигары и предложил монтеру путей угощаться. Тот налил себе кофе, разбавив сливками и сахаром,коричневым, с добавлением меда и специй. Еще не сделав ни глотка, с удовольствием съел сандвич и плотно взялся за пирожные.

– Итак, правильно ли понимаю, – выдержав паузу и поставив свою чашку на блюдце, обратился Павел Панфнутьевич к монтеру путей, – что вы хотите обменять определенную часть своего неиссякаемого теперь могущества на недвижимость.

– Да, – прожевав, ответил тот.

– Нам с вами нужно уточнить, какого рода недвижимость вас интересует.

– Двух родов, – сразу ответил монтер путей. – Во-первых, мне нужно несколько десятков гектар в пределах МКАД, на которые в перспективе пяти лет сильно возрастет спрос. Половина – пустыри, половина – под многоэтажной застройкой.

– Несколько десятков гектар – это очень много, учтите, о-очень, – заметил Павел Панфнутьевич и наморщил лоб.

– Ты явно переработал, – бросил старик. – Тебе же говорят, чем он будет платить.

– Я знаю. Во-вторых, мне нужен небольшой участок земли среди леса, где немного людей и тихо, но откуда можно быстро добраться до центра; этот участок должен быть уже с домиком, в котором сразу можно поселиться и уютно жить.

– Заходите, заходите.

В дверном проеме появилась четырехэтажная тележка, уставленная томами в черных переплетах. По мере того, как тележка закатывалась внутрь, судя по выражению лица монтера путей, он все больше поражался ее длине, а хозяина, тоже судя по выражению лица, все больше охватывала тихая эйфория. Через минуту или две показался в проеме крепкий черноволосый мужчина в светлом костюме и синем галстуке в полоску, сосредоточенно толкавший тележку. Оставив огромный шкаф на колесиках в метре от кофейного столика, он молча удалился…

3.

…солнце близилось к закату, кроны сосен за окном окрасились ярко-оранжевым, в кабинете становилось все темнее, пока в какой-то момент весь потолок не засветился теплым матовым светом.

На кофейном столике вновь дымился кофе, а также стояла бутылка ликера и конфеты.

Павел Панфнутьевич дотронулся до своего элегантного, приятно переливающегося серебристыми бликами белого галстука и произнес негромко: «Заберите, пожалуйста, мои предложения по Москве». К этому времени десяток толстых кожаных томов перекочевал с полок четырехэтажной тележки на край просторного красноватого письменного стола.

В следующую секунду после приказа Павла Панфнутьевича в кабинете появился крепкий черноволосый мужчина и потащил тележку. Тележка стала медленно исчезать в проеме двери.

Монтер путей наслаждался сладким густым ликером вишневого цвета, лохматый старик в рваной телогрейке Сергей Константинович с недовольным видом дымил и запивал теперь (извлеченным из какой-то особенно глубокой прорехи в телогрейке) пивом «Окское экстра», о котором монтеру путей было известно только что это главный напиток Нижегородских бомжей благодаря своей демократичной цене. Павел Панфнутьевич молча прихлебывал кофе.

Когда дверь закрылась, он оставил кофе, потер ладони и обратился к монтеру путей:

– Что ж, первую часть можно считать завершенной. Теперь по второму пункту – у меня есть для вас одно чрезвычайно интересное предложение.

С этими словами он поднялся, обошел огромный письменный стол, на котором спокойно мог бы уместиться советский лимузин «Чайка», откатил в сторону кожаное кресло на колесиках и, присев на корточки, возился некоторое время. Он встал, уже держа в руках очередной кожаный том, и вернулся к кофейному столику.

– Есть замечательный участок земли, который, кажется, идеально подходит вам, – с этими словами он протянул монтеру путей томик и принялся рассказывать, поражая клиента цепкостью памяти: – Я купил его у Тимирязевской Академии в пору, когда у них были серьезные финансовые проблемы. Это пятнадцать соток на окраине Тимирязевского парка, рядом с улицей Вучетича. Прямо напротив опытно-научной базы. На этой базе разводят голубей и пчел, иногда появляются аспиранты и что-то пишут в свои блокноты. По весне в парке случается «праздник древонасаждения», приезжают грузовики с молодыми елками, собираются студенты, роют ямы вдоль дорог парка и рассаживают эти елки…

Монтер путей листал, тем временем, книжку в кожаном переплете. Уже привыкший к странной манере делопроизводства в отношении каждого участка земли и каждого объекта недвижимости, принятой у Павла Панфнутьевича, он пропустил обширный список так называемых «ответственных лиц» за этот участок, среди которых значились, например, некто Сиф, Енос и Малелеил. Пропустил он и первые сто страниц, наполненные датами, именами князей и полководцев, пропустил он также описание тектонических и климатических особенностей, благо для томов со всей увезенной тележки они был одинаковы, перебросил полсотни совсем непонятных страниц, испещренных математическими символами и с минуту недоуменно глядел на первую же фотографию. Потом перебил Павла Панфнутьевича:

– Вы предлагаете мне вот этот участок, поросший бурьяном и с торчащими из земли металлическими остовами парников?

– Что вы, что вы! – дружелюбно проворковал Павел Панфнутьевич, удивленно подергивая щеками и бровями, сел рядом с монтером путей на диванчик и перевернул страницу своими плотными короткими пальцами. – Если вы решитесь на покупку, то приехав туда, вы обнаружите совершенно другой вид… Во-от… та-а-ко…ой – протянул он, будто человек, проваливающийся в сон после трех суток не смыкая глаз.

Монтер путей вглядывался в чистый белый разворот книжки. Чем дольше он смотрел, тем больше черных штришков проступало на бумаге. Наметился невысокий заборчик-штакетник, несколько облепиховых и сливовых деревьев, кусты, мощеная дорожка и ровный газон, два домика, один побольше – обычный дачный домик – и другой поменьше, так что лучше назвать его большим элегантным сараем. Черно-белые контуры стали наполняться красками…

Старик неприязненно покосился на Павла Панфнутьевича, водившего пальцем в воздухе над проступающим рисунком, затушил окурок о подлокотник дивана, достал новую сигарету и стал раздраженно мять ее.

Монтер путей со все большим восхищением смотрел на картинку, а Павел Панфнутьевич говорил вкрадчиво:

– Тихо и спокойно, совсем не слышно машин, охрана опытной базы и близко не подпускает шпану, отличный выезд: сто метров по гравийной дорожке, и вы на тихой улице Вучетича, отсюда полторы минуты на машине до метро Тимирязевская, четыре минуты до Динамо или до Савеловской, а оттуда сразу выход на третье кольцо и в центр. Ухоженный газон, приятные облепиховые деревья. Интересная особенность – целых два дачных домика, бок о бок.

– Да, да, – проговорил монтер путей. – Мне очень нравится вот этот маленький коричневый домик с шиферной крышей. Такой уютный. Высокое крыльцо, маленькое окошко на чердаке. Великолепный. Я всегда любил малюсенькие дачные домики.

– Соглашусь, – со снисходительным выражением настоящего знатока ответил Павел Панфнутьевич. – Это настоящий шедевр, уверен, в этом домике вам очень…

– Знай меру, – грубо крикнул на него старик. – Играть надо по правилам. Давай рассказывай все как есть.

– Так… – растерянно поднял глаза Павел Панфнутьевич. – Так там же в приложении все сказано.

– Рассказывай все как есть, – еще более сурово сказал старик. – А мне дай почитать приложение.

– Хорошо… Вот, – Павел Панфнутьевич открыл последнюю страницу и протянул книжку старику. – А может… может… вы… прямо все? совсем все?! – стал мямлить он, то надувая слегка желваки, то подергивая бровями, то прищуриваясь.

Лицо растрепанного старика вспыхнуло бешенством, он швырнул недокуренную сигарету в Павла Панфнутьевича. Та попала бизнесмену по уху и полетела дальше, разбрасывая искры, ударилась о гранитную композицию с юношей, собакой и осьминогом, шлепнулась на пол и потухла.

– Окурок! – яростно крикнул старик. – Я сказал, говори все как есть и только посмей мне тут юлить! И дай мне лупу, я не могу разобрать, что тут написано у тебя в приложении… впрочем, не надо, у меня самого есть, – он залез в телогрейку через прореху на спине в районе поясницы, долго там копался и извлек лупу с деревянным ободком.

Монтер путей все это время удивленно переводил взгляд то на Павла Панфнутьевича, то на взбешенного старика, принявшегося теперь через лупу изучать приложение.

– Хо-хорошо, – заикнулся смущенно Павел Панфнутьевич. – Видите ли, уважаемый монтер путей… – начал он любезно и сделал чудовищную паузу. – В этом домике… в этот домик не стоит…

– Ты что несешь, а? – встрял старик. – Что значит «не стоит»? Я сказал – говори как есть.

– Видите ли, – заговорил он, сделав над собой усилие, – в этот домик вам нельзя заходить ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах. Не заходите на его крыльцо. Не стойте рядом с ним. Даже в другом конце сада опасайтесь поворачиваться к нему спиной. Не стоит смотреть на него дольше нескольких секунд. Лучше вообще не смотрите на него.

– А там что – кто-нибудь живет?

–  Кто-нибудьтам живет, – зловеще произнес «надежный риэлтер».

– Если это можно так назвать, – тихо добавил Сергей Константинович

Стало ясно слышаться тиканье часов над дверью. Сейчас лохматый старик в драной телогрейке и обвисших кальсонах, с табачной крошкой и пивной пеной в бороде, напоминал, покуривая свою сигарету, самого сказочного Гэндальфа в широкополой шляпе, с трубкой в зубах, опирающегося на резной посох и напряженно думающего о судьбах Средиземья.

– Также не советую оставлять ценные вещи в пределах двух-трех метров от него. Иногда на него нападает беспокойство, он ерзает, ползает и подъедает все, что лежит в непосредственной близости.

– А что будет, если… – но монтеру путей не дали договорить.

Павел Панфнутьевич нежно произнес: «Замолчите, замолчите, так будет лучше» и успокоительно похлопал его по ляжке. А Сергей Константинович просто рявкнул: «А ну заткнулся!»

– Но в целом вы будете в безопасности. Кроме оговорки относительно этого коричневого домика, нет никаких ограничений, – поспешил разрядить обстановку Павел Панфнутьевич.

– Ты опять юлишь! – сделал ему замечание старик. – Безопасно там только внутри большого домика, и то если закрыты окна и заперта дверь. И еще, монтер путей, мой совет. Ложась спать, не забирайтесь там под одеяло. Из-под одеяла они еще никого не выпускали.

На лице Павла Панфнутьевича теперь было написано отчаяние, а монтер путей пребывал в совершеннейшей растерянности.

– Впрочем, – безнадежно проговорил риэлтер, – мы можем попробовать подобрать для вас другой участок, без таких… хм… особенностей.

– Нет-нет! – неожиданно воскликнул монтер путей. – Это очень, очень интересно. Это забавно, это игра, испытание, вызов… моему теперешнему безграничному и неиссякаемому могуществу. Знаете, я беру этот участок. Дорого он стоит?

Реакция бизнесмена была неожиданной. Он засмеялся, да так, что папироса в зубах седого кудрявого старика погасла, громадный письменный стол вздрогнул и подпрыгнул, гром раскатился по небу и ветерок причесал вершины сосен за окном, солнце вдруг завалилось за горизонт. Он смеялся долго. Пока он смеялся, кофе в кофейнике остыл, папки на столе покрылись пылью, старик поседел окончательно, и его телогрейка развалилась на отдельные клочки ваты. Смех вмещал в себя целые исторические эпохи, в нем растворилось ветхозаветное Пятикнижие, он прорезал насквозь геологические эоны и витал теперь где-то среди обширной туманности, в центре которой потихоньку разгоралось наше Солнце.

– Ржать, блин, хорош, – остановил его Сергей Константинович, снова прикурил и поправил на себе телогрейку; табачный дымок в красных лучах тлевшего над самым горизонтом солнца волшебно переливался и казался жидким. – Вопрос тебе задали, так отвечай, давай.

– Понимаете, мой дорогой, – утирая слезу белоснежным платочком, однако уступавшим непревзойденному галстуку в белизне, прохрипел Павел Панфнутьевич. – В качестве платы вы отдаете часть своего неиссякаемого и безграничного могущества. Никто не определит, насколько это много. А вы спрашиваете – дорого ли…

Павел Панфнутьевич на этих словах уже кашлянул и рассмеялся бы обязательно, если бы старик не встал и не тряхнул его за плечо:

– Успокойся и давай по делу.

– Да-да, хорошо, – согласился риэлтер, собрал кожу на лбу в три большие складки, побарабанил себя ладонями по коленям и добавил отрешенно: – Да.

– Вы знаете, я профессионал. У меня огромный опыт. Я знаю свой бизнес идеально. У меня все схвачено, поэтому вы уже сегодня можете въезжать на свой участок и проводить операции с той недвижимостью, – он указал пальцем на черные как смоль кожаные папки. – От вас мне нужно только ваше искреннее душевное согласие на проведение сделки.

– А паспорт? – спросил монтер путей без особого удивления. – Даже паспорт не нужен?

– Конечно же, нужен. А также свидетельство о рождении, страховой полис, военный билет, трудовая книжка, ИНН и нотариальная доверенность на ваше неиссякаемое могущество, – бизнесмен в белом галстуке позволил себе слегка засмеяться, потом добавил: – Ничего не нужно. Главное, чтобы вы были искренне убеждены, что совершаете выгодную, нужную вам сделку.

– Я в этом уверен.

– Тогда я вас поздравляю, – Павел Панфнутьевич встал с дивана и протянул монтеру путей руку.

– До свидания, господа. Всегда рад снова встретиться с вами. А сегодня – счастливо и спокойной ночи… да… – слегка растерялся он, – особенно вам… вам… – обратился он к монтеру путей, – спокойной ночи.

Двое – безобразно одетый старик и молодой человек, уже снова в сером плаще, а не в плюшевых тапочках – вышли в вечернюю прохладу.

– Скажите, Сергей Константинович, почему вы так вызывающе вели себя с этим человеком, прожгли ему диван окурками, накричали на него, а он даже не…

– А вы по какому праву тут ко мне обращаетесь? – перебил его старик. – Кто вы такой вообще. Я не знаю, кто вы такой. Отойдите от меня, торгаш.

Он запахнул телогрейку и быстрыми размашистыми шагами направился по тропинке к воротам в сопровождении крепкого черноволосого мужчины.

Другой крепкий мужчина тронул за плечо стоявшего с открытым ртом монтера путей, сказав:

– Господин монтер путей, пойдемте со мной. Павел Панфнутьевич приготовил для вас подарок. Он глубоко уважает вас и ценит возможность сотрудничать с вами.

Мужчина отвел его в подземный гараж. Подарком оказался черный Lincoln Continental Mark VIII. Преисполненный ощущением собственной важности, монтер путей сел за руль и отправился в Тимирязевский парк.

4.

По пути, наслаждаясь мягкими кожаными сиденьями, великолепной акустикой, отзывчивой педалью акселератора, послушным рулем и тихим урчанием двигателя, монтер путей вначале думал о старике.