Пасифик-Гроув
       1881 год
      Сэмюел Перселл так стукнул тяжелым кулаком по столу, что задрожали брезентовые стены палатки. Его дочь невольно съежилась и испуганно заморгала. Но он говорил не повышая голоса, сдерживаясь, как бывало всегда, стоило ему только впасть в ярость.
      – Никуда ты не пойдешь! Ты прекрасно знаешь мое отношение к подобным вещам!
      Он буквально сверлил ее взглядом светло-серых, почти бесцветных глаз, и Лора почувствовала, что он даже готов применить физическую силу, лишь бы настоять на своем.
      У нее самой внутри все кипело от гнева, но она не смела выдать себя ни словом, ни взглядом, потому что это только подлило бы масла в огонь. Она никогда не могла постоять за себя. Единственное, что оставалось, – покориться, но с гордо поднятой головой. Поэтому сейчас она старалась сохранять внешнее спокойствие, зная, что отцу доставит огромное удовольствие довести ее до слез, а еще больше – до настоящей истерики. Но желание хоть как-то противостоять натиску было сильнее. Лора все-таки пыталась объясниться. Она не удержалась и обратилась к нему:
      – Папа, ты можешь выслушать меня? Тот выпрямился и скрестил руки на груди.
      – Я всегда внимательно тебя слушаю, дочка. Ведь все должно быть по справедливости, не так ли?
      Справедливость? Лора чуть было не рассмеялась ему в лицо: ему ли говорить о ней? Но раз так, то она должна попробовать добиться этой пресловутой справедливости. Поэтому девушка продолжала:
      – Я знаю, что ты против развлечений, папа, считаешь их легкомыслием, но это вовсе не развлечение. «Чатакуа» основана методистской церковью. Программа этой труппы скорее просветительская, ее даже используют на занятиях в воскресной школе. Они…
      Отец только махнул рукой.
      – Я прекрасно знаю, чем они занимаются, и все равно считаю всю эту затею пустой и вредной. Я не желаю, чтобы моя жена и моя дочь смотрели на этих актеришек и музыкантов, все они отъявленные шарлатаны. И это мое последнее слово.
      Лора бросила отчаянный взгляд на мать, которая сидела в кресле-качалке неподалеку. Она наверняка все слышала, но отвернулась, сделав вид, что ее это не касается. Разве от нее можно ждать поддержки и помощи?
      – Ты – настоящая эгоистка! – заявил Сэмюел ледяным тоном, не предвещавшим ничего хорошего. – Прекрасно знаешь, что меня не будет несколько дней, и как раз в то время, когда будет проходить это дьявольское шоу. И тебе известно, что мама нуждается в твоей помощи, ты великолепно знаешь, в каком она состоянии. Даже если у тебя не осталось ни капли уважения ко мне, как ты можешь пренебречь родной матерью и рассчитывать на то, что тебе позволят бесстыдным образом развлекаться?
      Лора отвернулась, чтобы скрыть слезы, готовые брызнуть из глаз от злости. Какая ложь! Отец великолепно знает, что ничего серьезного со здоровьем у матери нет, что она сама себе навыдумывала недугов. Так зачем же нужно всегда притворяться и подыгрывать ей?
      За спиной раздались шаги отца. Он куда-то собрался.
      – Мне надо уйти ненадолго, – сказал Сэмюел. – Вернусь к ужину, и учти, что я больше не желаю слышать об этих глупостях.
      Лора дождалась, когда захлопнется дверь, и только тогда повернулась к матери.
      – Мама, почему ты никогда не поможешь мне? Если бы сказала хоть слово в мою защиту, хоть раз в жизни стала на мою сторону! Ты же знаешь, что он не прав!
      Мэри Перселл старалась не смотреть дочери в глаза.
      – Он – хозяин дома, – произнесла она слабым голосом. – Он – мой муж и твой отец, ему лучше знать, что хорошо для нас.
      Услышав ее вечный ответ, Лора, едва сдерживая рыдания, схватила свою шаль, висевшую на спинке стула.
      – Пойду прогуляюсь на мыс, – пробормотала она. – Вернусь, чтобы помочь тебе с ужином. А ты тем временем начни хоть что-нибудь делать.
      Завернувшись в шаль поплотнее, Лора решительно направилась к выходу. Она почти прыгнула вниз через несколько ступенек крылечка, ведущего в их натянутую на каркас палатку, и бросилась бегом прочь от дома. Сердце ее буквально разрывалось на части от негодования, сознание собственной беспомощности угнетало ее. Лора направилась к живописному мысу, находящемуся недалеко от Пасифик-Гроув, – мысу Христовых Невест, который был, пожалуй, самым красивым местом на побережье. Солнце уже начинало клониться к закату, с океана дул прохладный ветер, и Лоре стало легче дышать.
      Достигнув оконечности мыса, Лора взобралась на скалу, на самый верх, откуда открывался чудесный вид на каменистый берег. Она села, обхватив руками колени, и дала волю слезам. Но легче от этого не стало.
      Лора всегда приходила сюда, когда у нее делалось тяжело на душе, – здесь можно было пережить свои несчастья, побыть наедине с собой. Вид безбрежного океана и скал успокаивал ее, она наблюдала за чайками, кружившими над головой, за каланами, неуклюже сновавшими внизу между валунами, и постепенно приходила в себя. Окрестности Пасифик-Гроув поражали своей первозданной красотой – величественные сосны, золотой песок, морской простор, пенящийся прибой и щедрое яркое солнце. Лора очень обрадовалась, когда отец купил здесь маленький участок, на котором воздвигли палатку-шатер. Теперь было где провести целое лето, потому что именно в этой части побережья прохладнее всего. Но, к сожалению, переезд сюда не решил ее главной проблемы: отец и мать оставались теми же, что и всегда, – непримиримыми, упрямыми, вездесущими и непонимающими. И вот это Лора как раз и ощутила в полной мере сейчас, после очередной перепалки с отцом. Сегодня морские красоты не помогли – слишком сильны боль и обида.
      Почему она вынуждена жить вот так – без любви и почти без всякой надежды на лучшее? Иногда у Лоры возникало чувство, что она, словно белка в колесе, бежит, бежит неведомо куда, и конца не видно. Она – пленница собственного отца, и единственный способ добиться свободы – исчезнуть, скрыться. Только тогда у нее все будет по-другому.
      Но перед Лорой всегда возникал вопрос: как это сделать? Многие женщины выходили замуж и таким образом оставляли свои семьи, где были так несчастны. Но отцу непостижимым образом удавалось отвадить всякого мужчину, который проявлял к Лоре хоть малейший интерес. Впрочем, методы его были достаточно просты – он запугивал и травил тех, кто послабее духом, ну а те, кто не сдавался сразу, подвергались такому психологическому давлению, что вскоре исчезали сами. Ясно как день, что Сэмюел не желает отпускать дочь, и самый естественный путь уйти из семьи – замужество – отрезан. И в то же время ему доставляет какое-то особое удовольствие упрекать дочь в том, что она в свои двадцать пять лет еще не обвенчана.
      Лора никогда не понимала отца. Его поступки, поведение в целом не поддавались никакому объяснению. Иногда в его характере проявлялось то, что пугало ее больше всего, – небывалый деспотизм, ничем не сдерживаемое чувство собственности по отношению к родной дочери. Тогда она начинала не то что бояться – ненавидеть отца.
      Девушка отдавала себе отчет в том, что не может просто так взять и уйти из дома. Куда ей деваться и что она будет делать? Конечно, у нее есть кое-какие деньги, которые она собирала тайком от родителей. Но их надолго не хватит, придется работать, но кем? Что она умеет? Неплохо считает, у нее способности к математике, и еще играет на фортепиано. Лора не представляла, как ей быть. Если в ее жизни только и остается, что безропотно подчиниться деспотичному отцу и не видеть поддержки со стороны матери, которая печется только о своем драгоценном здоровье, то такая жизнь ей не нужна. Лучше броситься со скалы в волны океана!
      – Эй, привет!
      Лора вздрогнула и подняла голову. Никого. Обернулась и увидела неподалеку высокого стройного молодого человека. Незнакомец был одет в светлый летний пиджак и темно-коричневые брюки. В руках он держал соломенную шляпу, и ветер трепал его вьющиеся черные волосы. Он стоял и улыбался.
      Поначалу Лора рассердилась, что кто-то попытался нарушить ее уединение. Но затем ее разобрало любопытство. Обитель Пасифик-Гроув – маленькое изолированное поселение религиозной общины, народу не так уж много, и с виду все друг друга знают. Лора провела здесь две недели, и лица ей уже успели примелькаться, но этого человека она еще ни разу не встречала. Во всяком случае, его бы она запомнила – слишком примечательная внешность: приятный молодой мужчина лет двадцати восьми – тридцати.
      Лора привела в порядок растрепавшиеся волосы и, надеясь, что лицо у нее не очень заплаканное, постаралась улыбнуться незнакомцу.
      – Привет, – повторил он. – Надеюсь, вы извините меня за то, что я вот так сразу подошел и заговорил с вами без предварительного знакомства. Но мне необходимо кое-что узнать, а вы, мэм, единственная живая душа на всю округу.
      У него был приятный, глубокий голос, слова он произносил отчетливо и неторопливо. Прямо как учитель, подумала Лора. Манера обращения очень вежливая, даже элегантная. Она сразу поняла, что он не из местных.
      – Что бы вы хотели узнать, сэр? – поинтересовалась она осторожно.
      – Вы не против, если я присяду тут рядом с вами? Мне пришлось идти пешком от самых ворот. Похоже, весь этот лагерь обнесен забором.
      Он уселся, не дожидаясь разрешения, взглянул на нее и снова расплылся в улыбке.
      – А что, все девушки в Пасифик-Гроув такие красивые? – ошеломил он Лору вопросом.
      Она густо покраснела. Этот молодой человек слишком дерзкий. Слышал бы отец, что он говорит! Он разозлился бы еще больше. Подумав так, Лора опустила голову и тихонько усмехнулась. Молодой человек заметил это.
      – О, какая прелестная улыбка! – сказал он. – Я, наверное, смутил вас. У меня такое чувство, будто я вас знаю давно. Поэтому и повел себя так открыто, по-дружески. Может, вам покажется странным, но такое иногда случается при встрече незнакомых людей. – И он сокрушенно покачал головой. – И конечно, не стоило упоминать о том, что другие могут обладать подобными достоинствами. Как опрометчиво с моей стороны! Хотите, я уйду?
      Лора глянула на него. Меньше всего ей хотелось, чтобы этот красавчик сейчас встал и ушел. Конечно же, он немного дерзок, но не нагрубил же и не имел в виду ничего дурного. А его дружелюбие так подкупает! Не так уж часто выпадает возможность поговорить наедине с мужчиной, поэтому Лора решила воспользоваться ею.
      – Вы сказали, что хотите узнать что-то, – напомнила Лора.
      – Ах да! Видите ли, я здесь впервые, утром приехал. Мне сказали, что где-то здесь, в лагере, есть аптека.
      – Да, точно, – подтвердила она, – на Лайтхаусроуд находится пляжная аптека. Это недалеко, можно дойти пешком.
      – Спасибо. Очень любезно с вашей стороны. Только я, пожалуй, передохну немного, а уж потом пойду искать ее. Если вы, конечно, не против. У меня был такой трудный день!
      Он поглядел вниз на берег.
      – Какой замечательный пляж! Представляю, как здорово тут купаться!
      Лора промолчала, а он сверлил ее взглядом своих черных глаз. Но странно, она больше не чувствовала смущения.
      – Представляю, как потрясающе вы выглядите в купальном костюме! – заметил он. – Ой, я опять смутил вас, правда?
      Он говорил весело, даже игриво, ему ни капельки не было стыдно, что он смутил ее. Его настроение передалось Лоре. Ей стало легко, он все больше нравился ей.
      Она рассмеялась, представив себя в своем дурацком купальном костюме, который сидел на ней так нелепо, что хуже не бывает. Конечно, ее смех можно растолковать двояко, но Лоре уже было все равно. Ей хотелось быть раскованной и не выглядеть в глазах этого человека деревенщиной. Сам-то он наверняка живет в городе.
      – Боюсь, на вас не произведет должного впечатления фасон наших купальных костюмов. Это же лагерь религиозной общины, и большинство людей здесь строго соблюдают законы морали.
      Он кивнул.
      – Да, знаю. Я читал «Царство Божие на берегу моря». А вы? – Он наклонился к Лоре и продекламировал:
 
Есть роща дивная над Тихим океаном,
Там методисты пребывают в покаянье.
Возле Дель-Монта слышны их молитвы,
У Сатаны они выигрывают битвы.
Презрев суетность, позабыв про моду,
Чтят Господа, благодарят природу.
 
      В его исполнении эти строки прозвучали так забавно, что Лора не могла сдержать смеха. Ей было удивительно весело с этим незнакомцем, и хотя ей давно пора домой, расставаться с ним не хотелось.
      – Где вы слышали эти стихи? – полюбопытствовала она.
      – Мой друг, который живет в Монтерее, прислал мне. Это целая поэма, написанная майором Беном Труменом, она была опубликована в газете «Дель-Монт Уэйв».
      – А вы жили в Монтерее?
      Он отрицательно покачал головой.
      – Нет, это моя первая поездка в Калифорнию. Сам-то я живу в Буффало, штат Нью-Йорк, конечно, когда не разъезжаю по стране.
      – Вы случайно не торговец? В ответ он весело рассмеялся.
      – Можно сказать и так, только я торгую необычным товаром – развлечениями и лекциями. Я – лектор из труппы «Чатакуа». Извините, но я совсем забыл хорошие манеры и не представился.
      Он встал и грациозно поклонился Лоре.
      – Николас Орландо, лектор «Чатакуа», к вашим услугам. А с кем я имею удовольствие беседовать?
      Лора тоже вскочила на ноги и сделала реверанс, настроение у нее было великолепное.
      – Лора Евангелина Перселл, – представилась она. – Только, боюсь, мне нечего добавить к имени. У меня нет ни титула, ни профессии.
      Николас взял ее руку в свои. Хотя Лора и удивилась этому жесту, но не сопротивлялась. Он медленно поднес ее руку к губам и поцеловал, что вдруг невероятно разволновало Лору.
      – Мне очень приятно познакомиться с вами, – сказал он. – Должен заметить, вам и не надо ничего больше прибавлять к имени. Ваша красота важнее всяких титулов.
      Она вспыхнула и быстро спрятала руку за спину, но комплимент пришелся ей по душе.
      – Вы слишком рано… – сказала она. Николас удивленно взглянул на нее.
      – Что? – спросил он.
      – Рано приехали на постановки «Чатакуа». Они начнутся не раньше следующей недели.
      Он пожал плечами.
      – Что ж, у меня много свободного времени. И знаете, я столько слышал об этом райском уголке, что решил провести здесь несколько дней. Надо же все спокойно посмотреть, правда? Как только откроется «Чатакуа», у меня не будет ни минуты передышки. А здесь так красиво! Вы живете в лагере?
      Лора кивнула.
      – Папа купил тут участок с палаткой, чтобы мы могли отдохнуть. Мы тут всего пару недель.
      – А где ваш дом?
      – В Сакраменто.
      – А, понятно. Я там был один раз с… по делу. Приехал, помнится, в июле. Стояла такая жара, скажу вам, что я едва жив остался, хотя в Нью-Йорке было тоже очень жарко.
      – Вот поэтому мне так нравится бывать летом здесь, – сказала Лора. – Я плохо переношу жару, вернее, зной. Тут гораздо легче дышится – океанский бриз, зелень деревьев, вода.
      Николас слушал и смотрел на нее не отрываясь – вроде бы весь внимание, но что-то в его взгляде вызывало у Лоры волнение, она даже почувствовала, как у нее мурашки побежали по спине.
      – Конечно, у вас такая нежная белая кожа! – воскликнул Николас. – Вам просто вредно палящее солнце. А вы живете в Сакраменто потому, что у вашего отца там свое дело?
      – Да, он продает оборудование для ферм, – сообщила она. – Даже здесь он продолжает заниматься делами, наводит контакты с местными фермерами и разъезжает по всей долине.
      И слава Богу! Хоть какая-то передышка от его бдительного ока.
      Николас рассмеялся.
      – Ну, у него, наверное, дела идут весьма успешно! Такие люди обычно не очень стремятся получить от жизни удовольствия, зато делают хорошие деньги.
      – Да, – Лора криво усмехнулась, – уж в этом папа немало преуспел.
      Николас озадаченно глянул на нее, и она снова покраснела. Зачем только сказала это? Он же не поймет, почему она так отзывается об отце, и подумает Бог знает что. И потом, отношения с родителями – ее сугубо личное дело.
      Лора опустила глаза и, увидев заметно удлинившиеся тени на земле, сообразила, что наступает вечер и ей пора домой. Но прощаться с новым знакомым не хотелось. Она очень давно не разговаривала вот так запросто с мужчиной. Пожалуй, и улыбалась она за время их встречи больше, чем за весь год. Одна мысль о том, что надо возвращаться домой, приводила девушку в отчаяние – ее не ждет там ничего хорошего, только напряженная атмосфера и предчувствие очередной ссоры. Но ничего не поделаешь, придется идти в палатку, иначе будет грандиозный скандал.
      Она постояла в нерешительности еще минуту, потом взглянула на Николаса.
      – Мне пора уходить, – сказала она. – Даже не думала, что уже так поздно. Мама, наверное, хватилась меня и волнуется.
      По выражению лица Николаса было видно, что он по-настоящему огорчился.
      – Но вы не можете вот так взять и уйти! – воскликнул он. – Мы только что познакомились. Я хотел задать вам множество вопросов.
      – Извините, – смущенно проговорила Лора.
      А что еще она может сказать ему? Ее состояние даже не поддается описанию.
      – Ну подождите хотя бы минутку, пожалуйста! Я же вам объяснил, что хочу посмотреть достопримечательности обители в Пасифик-Гроув и вообще погулять по всему полуострову. Здесь столько интересного! Надо бы съездить в Монтерей и в Китайскую деревню, о которой мне рассказывали друзья. А еще я слышал, что через весь лагерь и по побережью проходит живописная дорога. «Семнадцать миль» – так она, кажется, называется. Мисс Перселл, мне просто необходим гид, и я бы просил вас стать им. Вы разрешите заглянуть к вам домой и познакомиться с вашими родителями?
      У Лоры сразу испортилось настроение, все ее веселье улетучилось от одного только упоминания о родителях. Разве можно позволить Николасу появиться перед ними? Отец сразу же поинтересуется, где они познакомились, а потом пустит в ход обычную свою тактику по отваживанию злополучного ухажера.
      И тут неожиданно ее разобрала злость. Ну уж нет! На сей раз она этого не допустит. Этот красивый молодой человек просто подарок судьбы. Если он еще не женат – необходимо поинтересоваться этим, – надо устроить так, чтобы он женился на ней. Довольно смелая мысль! Они только что познакомились, а у нее уже возникают подобные планы… Но Лора помнила свое отчаянное, безнадежное положение и готова была пойти на что угодно, лишь бы освободиться из-под родительской опеки.
      Она стояла опустив голову и смотрела на свои руки, судорожно сжимавшие концы шали. Теперь же, когда решение наконец принято, можно взглянуть на Николаса.
      – Не думаю, что вам следует нанести визит моей семье, сэр. Отец… очень жесткий человек, у него строгие моральные устои. По некоторым причинам он совсем не одобряет таких вещей, как театр, считая его легкомысленным и почти развратным.
      Николаса явно поразили ее слова.
      – Но он не может считать «Чатакуа» театром! Всем известно, что это специальная труппа с просветительской программой…
      – Знаю, это ужасно неразумно с его стороны, – перебила его Лора, – но ничего не могу с этим поделать.
      Он понимающе кивнул.
      – Ясно. Если он не приемлет саму «Чатакуа», то уж лектор из этой труппы ему вовсе не придется по душе.
      – Да, к сожалению, это так. Кроме того, ему наверняка не понравится то, как мы познакомились. Ну, что нас не представили друг другу и все такое.
      – Значит, вы не будете сопровождать меня? И я больше вас не увижу? – расстроился Николас.
      Лора гордо подняла голову.
      – Я этого не говорила.
      Он с надеждой посмотрел на нее.
      – Могу же я хоть раз в жизни не посчитаться с отцом и его мнением! – сказала она запальчиво. – Я уже взрослая и могу обойтись без подсказок, как мне себя вести и что делать. Просто вы должны понять, что я не настолько располагаю временем, как бы того хотелось, и должна буду приходить домой вовремя и, может, иногда не смогу встретиться с вами. – Она немного помедлила, затем добавила: – Да, вам следует знать еще одну вещь.
      – Только не говорите, что вы замужем! – воскликнул Николас.
      – Нет, – засмеялась Лора. – Я бы хотела узнать, женаты ли вы?
      – Нет, я свободен как ветер.
      У Лоры чуть не вырвался вздох облегчения.
      – Так вот что я собиралась сказать. Дело в том, что я в этих местах недавно, а так как мой отец меня почти не отпускает одну, не успела сама все осмотреть. Из всего, что вы перечислили, я видела только «Семнадцать миль». Вы и теперь хотите, чтобы я была вашим гидом?
      Николас улыбнулся.
      – Итак, мы вместе ринемся в манящую неизвестность. Лучшей спутницы мне и не пожелать. Можно начать прямо завтра?
      Лора быстро прикинула свои возможности. Завтра утром отец собирается в поездку по окрестностям дня на два.
      – Отлично. Значит, завтра, – сказала она. – В одиннадцать подойдет?
      Николас так и просиял от восторга.
      – Замечательно! Я закажу экипаж в Монтерее, потом мы там позавтракаем. Встретимся у ворот в лагерь, хорошо?
      Лору охватило странное чувство. Наконец-то она решилась хоть что-то предпринять самостоятельно, и ее это вовсе не пугает, а, наоборот, манит и радует.

      Николас Орландо провожал восхищенным взглядом молодую женщину, которая торопливо шла по направлению к лагерю. Он отметил ее легкую походку, грациозные движения, замечательную фигуру, которую не могла испортить такая невзрачная одежда, как серое глухое платье.
      Несмотря на то что одета немодно, эта Лора – настоящая красавица. У нее такая нежная белая кожа, вы разительные синие глаза и роскошные каштановые волосы. Если ее приодеть да сделать модную прическу, она станет просто неотразима. Как же ему повезло, что в первый же день он встретил здесь такую замечательную девушку!
      Ник улыбнулся своим мыслям, бросив последний взгляд на Лору, исчезнувшую за деревьями. Он был не до конца честен, когда сказал, что приехал сюда заранее только для того, чтобы погулять по полуострову Монтерей, который также называют Магическим кругом.
      Но он не совсем и соврал: его правда интересует это известное место, как, впрочем, всегда влечет ко всякому новому и интригующему. Но есть еще одна причина досрочного прибытия – некая молодая женщина, оставленная им в штате Нью-Йорк, и ее сердитые родственники. Из-за них пришлось исчезнуть из Буффало быстрее, чем он предполагал.
      Ник усмехнулся, надел шляпу и обратил свой взор в сторону города. Монтерей находился в трех милях отсюда и едва был виден. Хорошо, что Ник – сильный и выносливый мужчина и ему ничего не стоило добраться сюда, на этот мыс, пешком. Но его усилия оказались не напрасны – тому подтверждение сегодняшнее знакомство с Лорой.
      Но теперь придется топать обратно до города пешком – по Пасифик-Гроув не ездят ни в экипажах, ни на лошадях, въезд разрешен только служебным грузовым повозкам. Да еще вновь прибывшие могут перевезти свой багаж к палатке или коттеджу. Имеются еще специальные дорожные кареты, которые курсируют от Монтерея до ворот лагеря. Николас и приехал сюда в такой карете, но четкого расписания их движения нет, и дожидаться очередной можно часами.
      Не теряя времени, он не спеша пошел по дороге, и только через полчаса его догнала карета, которой молодой человек не преминул воспользоваться.
      Уже в карете Николас припомнил с улыбкой устав общины, который был вывешен на воротах. Согласно правилам, в Пасифик-Гроув были запрещены продажа и употребление спиртного, любые азартные игры, танцы как общественное развлечение, а также бранные слова и выражения. Места публичных собраний, залы и гостиные для отдыха должны закрываться к десяти часам вечера, а на окнах жилищ надлежит опускать шторы.
      Ник удрученно покачал головой. Надо же придумать такие правила, которые полностью запрещают всяческие удовольствия в жизни! И он с интересом стал смотреть по сторонам. Окрестности удивительно красивы. Вокруг стройные кипарисы и высокие сосны, потрясающий вид на Тихий океан, причудливая линия берега с высокими скалами и пенистый прибой. Обитель в Пасифик-Гроув недаром называли тихой, это живописное место напоминало Эдем. Здесь действительно пробуждалось вдохновение и оживала душа.
      Но, по мнению Ника, у человека существуют не только духовные потребности. Поэтому близлежащий город Монтерей как раз способствует удовлетворению его низменных, но живых интересов. Как раз сейчас наступило время пропустить стаканчик виски и подыскать себе женщину для ночного развлечения. Встреча с очаровательной мисс Лорой Перселл разбудила в нем желания, которые хорошо бы утолить до завтрашнего дня. Правда, у него не было уверенности в том, что можно подыскать себе красавицу, подобную мисс Перселл, но что поделаешь? Лора из тех девушек, за которыми нужно еще как следует поухаживать, прежде чем позволить себе что-либо вольное. Времени у него не так уж много, но в деле флирта он непревзойденный мастер, и, если он не ошибается, мисс Перселл, бдительно охраняемая отцом-собственником, не только готова, но и сама желает быть обольщенной таким видным мужчиной, как он. Ник прекрасно осознавал все свои достоинства, которые так привлекали женщин, и способен был очаровать любую, что он частенько и проделывал в прошлом. Ясное дело, мисс Перселл угнетена собственным отцом и мечтает освободиться, а Ник с его романтической внешностью и интеллектом – как раз то, что ей надо.
      Представив себя таким идеальным мужчиной, Ник не смог сдержать улыбку. Доктор Николас Орландо, может, и не является образцом добродетели, но вполне разумный человек, способный трезво оценить свои достоинства. Его настоящее имя – Уильям Шуг, родился он в Рочестере, штат Нью-Йорк, в 1851 году. Его отец Ричард Шуг – извозчик, а мать Мэйбл – прачка. Еще в детстве Ник решил, что родители его усыновили, потому что казалось невозможным, чтобы в простой семье работяг, умственно ограниченных людей, родился такой способный, если не сказать, талантливый мальчик. Он не был похож ни на мать, ни на отца, отличался внешне и от братьев с сестрами. В семье все были мелкие, невзрачные, с жидкими волосами пепельного цвета, а Ник – высокий, хорошо сложенный, с тонкими чертами лица и большими темно-карими, почти черными глазами. Правда, у него один глаз немного косит, но он успел убедиться на опыте общения с женщинами, что этот недостаток не делает его менее привлекательным, а даже наоборот.
      Однажды маленький Ник отважился задать матери вопрос, действительно ли он ее сын, чем поверг ее в состояние шока. Придя в себя, мать горячо уверяла его, что он – ее дитя, ее плоть и кровь.
      Тогда Ник стал искать другие объяснения своей исключительной внешности. Не мудрствуя лукаво он решил, что мать, очевидно, когда-то соблазнил красивый аристократ и он, Ник, явился плодом грешной любви. Однако ему было трудно представить, как такая простушка и толстушка могла привлечь внимание богатого и знатного мужчины. Но всякое случалось – он слышал истории про горничных и господ, поэтому быстро поверил в собственный вымысел.
      Вплоть до шестнадцати лет он приставал с подобными вопросами, пока мать наконец не смекнула, что все дело в его непохожести на остальных членов семейства, что именно это беспокоит мальчика. Тогда она показала ему портрет его прабабки Евгении Лаваль, на котором Ник увидел и темные волосы, и карие глаза, и тонкие черты умного лица. Оказывается, в нем через несколько поколений проявилась кровь предков, что было, конечно, не так романтично, но все равно привлекательно и ставило его в исключительное положение по сравнению с другими отпрысками. Он утешился тем, что унаследовал от этой экзотичной прабабки более утонченную натуру, чем грубоватые, неотесанные братья и сестры.
      Так и держался он среди родных особняком, затем легко оставил родной дом, где никто не понимал его, где ценились в людях трудолюбие, честность и приверженность семейным традициям. Поэтичность же его натуры, богатое воображение не сочетались с тяжелым физическим трудом. В семнадцать лет, чувствуя себя непонятым, Ник ушел из дома и поступил в труппу странствующих актеров, которой требовался подросток для исполнения разных ролей.
      Нику, не имеющему актерского опыта, все же удалось убедить нанимателей в том, что он именно тот, кто им необходим, что обладает массой нужных в этой профессии достоинств. Уж чего-чего, а умения уговорить кого бы то ни было ему не занимать! Ник был молод, красив, строен и красноречив, чего еще надо? А уж если прима – дамочка, падкая на привлекательных молодых парней…
      Ник проявил себя как способный и одаренный актер, набрался опыта, затем стал наниматься в труппы посолиднее на более значительные роли. Но в театре много денег не заработаешь, и так как Ник понял, что обладает большим даром убеждения и мастерством сыграть кого угодно, он решил попробовать себя на другом поприще, не обременяясь тяжким трудом. Он мог представиться кем угодно: и врачом, и биржевым маклером, и учителем – никто не мог усомниться в правдивости образа. У женщин он пользовался огромным успехом, они верили в любую его байку и с радостью знакомились с ним, а потом с не меньшей готовностью отдавались ему. Ник не особенно гордился своим новым амплуа, но оно помогало ему зарабатывать. Дамы в возрасте ссужали его приличными суммами денег, одаривали дорогими подарками – в общем, щедро оплачивали услуги весьма деликатного характера.
      Ник и так был по натуре весьма любвеобилен, но разве можно устоять, когда они буквально падают к его ногам? С опытными женщинами проблем никогда не возникало. Они, как правило, замужем и заботятся о сохранении своей репутации, поэтому весьма реалистично и здраво относятся к любовной связи. Ник помнил «Советы по выбору любовницы» Бенджамена Франклина, где тот совершенно справедливо заметил: «Молодому человеку следует отдать предпочтение любовнице в возрасте, потому что взрослая женщина опытна и осторожна, с ней не возникнет опасности нежелательного потомства, и, что самое важное, она всегда благодарна».
      Тем не менее молоденькие девушки так очаровательны, и они, кстати, очень часто не прочь вступить в связь с мужчиной, правда, как правило, ожидают незамедлительной свадьбы после первой же ночи любовных утех.
      Ник, конечно же, не был абсолютным противником брака, считал его важным и серьезным шагом в жизни любого мужчины. Но это означало, что придется иметь одну и ту же партнершу в сексе, а также постоянную спутницу жизни, о которой необходимо заботиться. Большинство девушек, с которыми он встречался, не годилось в жены. В постели не важно, глупа женщина или умна, а вот для совместной жизни хочется выбрать такую, с которой можно было бы общаться на равных, ведь не заниматься же любовью двадцать четыре часа в сутки! Та, что подошла бы ему в жены, должна быть умной, внешне приятной, при деньгах, кроме того, хорошей хозяйкой – в общем, это был идеал, который Ник за все годы еще не встретил.
      Он понимал, что его образ жизни – серьезное препятствие для женитьбы: все время в пути, в разъездах. Но разве ему от этого плохо? Деньги у него водятся, он легко их зарабатывает, но так же легко и тратит, как же иначе получишь удовольствие от жизни? Иногда Ник задумывался над тем, что бы он мог поделывать, направь он свой интеллект и энергию в другое русло, то есть если бы он решил вдруг подыскать себе какое-нибудь приличное занятие. Но подобные мысли быстро улетучивались, потому что в глубине души он был уверен, что не выдержит рутины.
      Во всяком случае, в данный момент у него все складывалось отлично: он находился в самом красивом месте страны, познакомился с очаровательной и скорее всего умной девушкой, и впереди у него целый вечер для развлечений в городе. Чего же еще можно желать?
      В Монтерей он добрался, когда лучи заходящего солнца расцветили темнеющее небо волшебными оттенками красного, оранжевого и желтого. Небольшой городок из двух-трех улиц, на которых теснились белоснежные дома с красными черепичными крышами, располагался над широким заливом. Все это напоминало Нику вид старинного испанского городка, тихого и уютного, какие он видел на картинах.
      Теперь оставалось найти подходящее место, где можно бы поужинать. Ник обратился к прохожему, и тот объяснил, что в городе в этом смысле есть два приличных заведения: отель «Дель-Монт» – там дорого и изысканно, и ресторан «Симоно», где подают еду попроще.
      Сначала Ник заглянул в «Симоно», где находилась и парикмахерская, а затем отправился в отель, чтобы отдохнуть, поесть и подыскать приличную женщину, которой он наверняка придется по вкусу. А если повезет и не надо будет тратиться на проститутку, то он прекрасно проведет время с дамой из общества, так спокойнее – не подцепишь никакой болезни.
      Отель «Дель-Монт» находился рядом с вокзалом. Большое, величественное здание, построенное в классическом стиле, никак не вписывалось в скучную картину сонного южного городка. Ник поднялся по ступеням, прошел по веранде и, толкнув массивную дверь, очутился в неожиданно роскошном вестибюле. Вокруг сидели, бродили и стояли богато одетые люди. В глубине зала играл струнный квартет, сновали служащие в ливреях. Нику сразу все очень понравилось, в такой обстановке он всегда чувствовал себя как рыба в воде. Он решил заказать столик в ресторане и снять номер на одну ночь.
      Ему как члену «Чатакуа» положено жилье на территории обители, но он решил воспользоваться случаем и провести одну ночь в свое удовольствие. Кому захочется после ужина с изрядной порцией спиртного да после любовных утех тащиться обратно в лагерь?
      Портье сообщил Нику, что у них как раз имеется свободный одноместный номер, а также обещал заказать столик в ресторане. Отсутствие багажа Ник объяснил просто, впрочем, тут и лгать не пришлось – он приехал в Пасифик-Гроув, но отправился посмотреть Монтерей, где и предпочитает остаться на ночь. Да он и не вызвал никаких подозрений у портье – одет прилично, а уж внешность вполне благообразная.
      Ник заметил множество симпатичных женщин, большинство в сопровождении мужчин, но он не терял надежды. Наконец он обнаружил то, что нужно, – двух дам, сидевших на веранде. Обе весьма привлекательные и, что называется, в самом соку, то есть в тех годах, когда внешность не утратила свежести, а некоторый жизненный опыт обещает не одно сладкое мгновение.
      Поначалу Ник, облокотившись о перила, приглядывался к ним. Он делал вид, что любуется пейзажем, а на самом деле наблюдал, не подойдут ли к ним их кавалеры или мужья. Кроме того, он предоставил дамам возможность рассмотреть его хорошенько. На их столике стояло всего два бокала, и это доказывало, что с ними никого нет. Ник выждал минут пятнадцать, прежде чем решил, что можно действовать.
      Он подошел, одарив женщин чарующей улыбкой.
      – Добрый вечер, милые дамы! Я с удовольствием наблюдал за вами и подумал: вдруг вы разрешите мне присоединиться к вам?
      Одна из них, пышная блондинка с крупным чувственным ртом, уставилась на Ника с интересом, другая скромно улыбнулась ему. Он ждал ответа, хотя был вполне уверен в нем.
      Брюнетка с румяными щеками повернулась к подруге и произнесла бархатистым голосом.
      – Похоже, джентльмену здесь скучновато. – Судя по акценту, она была с запада. – Послушай, Элоиза, как ты думаешь, может быть?..
      Она сделала многозначительную паузу, блондинка поняла ее с полуслова. Не отрывая взора от Ника, она улыбнулась ему, обнажив крупные белые зубы. Скользнув глазами по всей его фигуре, снова приковала свой взгляд к лицу.
      – Хорошо, – прошелестела она наконец вкрадчивым тоном и кокетливо повела плечом. – Конечно, будет жаль, если джентльмен останется один в такой чудесный вечер. Присаживайтесь, мистер…
      Ник поклонился, прижав шляпу к груди.
      – Доктор Николас Орландо к вашим услугам, милые дамы.
      – О, вы доктор! – воскликнула брюнетка и даже захлопала в ладоши.
      – Доктор философии, – объяснил Ник, присаживаясь к столу рядом с блондинкой. – А с кем я имею удовольствие беседовать?
      – Барбара Хадсон, – представилась брюнетка. – А это моя подруга Элоиза Уоррен. Мы с ней вместе путешествуем.
      Ник улыбнулся обеим и помахал рукой проходившему мимо официанту. Судя по всему, его ждет восхитительный вечер и удивительная ночь. В предвкушении удовольствия он даже слегка разволновался.

* * *

      – О! Мальчик мой, как хорошо… Так… Ласкай меня, ласкай… О! Любовь моя! Пожалуйста, возьми меня… нет сил… Боже, как хорошо…
      Ник неистово целовал полные груди Элоизы Уоррен, ласкал ее трепетные бедра и стонал от наслаждения. Но перед тем как перейти к главному, решил секунду передохнуть. Он отстранился и поглядел на распростертое перед ним тело, подрагивавшее от нетерпения.
      Элоиза не обманула его ожиданий. У нее оказались изумительные округлые формы, большие груди, созданные для удовольствия, нежная белая кожа. Она позволяла делать с ней все, что ему было угодно, не стеснялась самых смелых его ласк.
      Она вся сгорает от вожделения, умоляюще смотрит на него в ожидании момента блаженного слияния, и Ник почувствовал всю силу своей власти над ней. Ему удалось разжечь ее, правда, без особого труда – женщина явно изголодалась по сексу и будет принадлежать ему, Нику. В этот момент она забыла обо всем – и о муже, и о детях, и о других своих любовниках, она мучительно желает отдаться только ему.
      – Ну что же ты? – пробормотала Элоиза. – Иди ко мне…
      Не в силах больше сдерживаться, Ник бросился в ее жаркие объятия. Она с радостным криком приняла его в себя…
      Он понимал, что с ней не надо стараться быть нежным и осторожным. Такие, как Элоиза, любят почувствовать в сексе силу, напор, даже жестокость. Их надо любить не жалея, доставляя как можно больше удовольствия.
      Поэтому Ник не стал утруждать себя ухищрениями. Он сразу навязал быстрый ритм движений и упивался собственной силой, слыша, как Элоиза вскрикивает и стонет под ним. Она быстро достигла высшей точки наслаждения, потом еще и еще, и только потом Ник позволил себе удовлетвориться.
      Затем он лежал, обессиленный, тяжело дыша, а Элоиза нежно гладила его по спине.
      – Боже мой, – вздохнула она. – А мы с Барбарой решили было, что вечер у нас будет никудышный. Ты великолепен в любви, знаешь?
      Ник расхохотался.
      – Это все ты, Элоиза! Твое тело вдохновило меня. Ты просто создана для любви.
      Она хмыкнула.
      – Может, оно и создано, да только давненько мне не удавалось испытать наслаждение три раза подряд. Ты всегда способен так долго продержаться?
      – Это один из моих талантов.
      – Останься со мной до утра, а? Мы уезжаем из Монтерея завтра.
      Ник потихоньку подвинулся и скатился с ее размякшего тела.
      – Я бы с удовольствием, дорогая Элоиза, но не могу. Должен завтра встать пораньше и ехать в Пасифик-Гроув. Но я всегда буду вспоминать эту дивную ночь с тобой.
      В свете луны, проникавшем через окно, он видел, как она улыбнулась.
      – Я тоже, это уж точно.
      Одеваясь, Ник с удовольствием вспоминал все события этого замечательного вечера. Ужин, за который заплатила Элоиза, был великолепен, а она сама доставила ему такое наслаждение, о котором он и не мечтал. Будет о чем вспомнить.
      На прощание он горячо расцеловал неподражаемую Элоизу, вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, и зашагал по коридору.
      Несколько минут спустя Ник тихонько постучал в другую дверь, которую отворила Барбара Хадсон. На ней была соблазнительная полупрозрачная ночная рубашка, и он залюбовался ее изящной фигуркой.
      – Ах, я уже просто потеряла всякое терпение, ожидая тебя, – сказала она, завлекая его в спальню.

      Палатка семьи Перселл ничем не отличалась от других в общине: большой шатер площадью тридцать на шестьдесят футов – на деревянном каркасе натянут тент в синюю и белую полоску специально для того, чтобы ночью, когда в шатре горит свет, на стенах не были заметны отраженные тени; внутри стены обтянуты белым полотном, пол представлял собой деревянный настил, и к двери вело небольшое крылечко.
      Напротив входа большой стол и несколько стульев являли собой импровизированный холл и столовую. Спальные помещения отгорожены длинной цветной занавеской из мягкой ткани. Спальня мистера и миссис Перселл и комнатка Лоры разделены между собой также занавеской. Обстановка тоже не отличалась изысканностью: у родителей – простая деревянная кровать, у Лоры – раскладушка да еще небольшие комоды и вешалки для одежды. В глубине палатки расположена кухня, в которой имелись печка, буфет, стол со стульями и огромная ванна для купания и стирки.
      В данный момент Лора находилась в своей спальне, в задумчивости перебирая платья. Все они простенькие, немодные – их же выбирал отец, а у него довольно жесткие требования к одежде дочери. Тут ей припомнилось платье, которое она видела на картинке в журнале мод у соседки, миссис Томпсон – отец считал ее безбожницей, но на самом деле она была очень приятной женщиной, весьма набожной, правда, не настолько фанатичной, как Сэмюел Перселл.
      Что за чудо это платье! Золотисто-желтый кружевной лиф на основе из голубого шелка, юбка также кружевная на небесно-голубом шелке, а сзади очаровательный турнюр из атласа золотистого цвета в виде банта. Пышные рукава отделаны двойными рюшами, по низу – волан. На такое платье потребовалось бы двенадцать ярдов шелка и ярда два кружев да еще атлас для турнюра и рукавов… Отец никогда не купил бы ей так много дорогой материи.
      Лора тяжело вздохнула и в который раз перебрала свой скудный гардероб. Самый модный ее наряд – голубая облегающая блузка и белая юбка. В нем ей не будет жарко, хотя блузка с рукавами и закрытым воротом, но материал довольно легкий. Что ж, симпатично и удобно!
      Солнце уже припекает, а днем будет еще жарче. Странно, но здесь, в Пасифик-Гроув, летом гораздо прохладнее. В глубине долины, за полуостровом, воздух раскаляется, и там стоит настоящий зной, а здесь дует приятный ветерок с моря и дышится легче. Те, кто приехал сюда из долины – а таких большинство, – хорошо переносят жару.
      Лора разложила выбранные вещи на кровати, приготовила матросскую шляпку, чтобы дополнить наряд чем-нибудь изящным. Когда-то на шляпке красовались ленты и несколько цветочков, но отец велел снять украшения. Лора окинула все критическим взором, подошла к комоду и достала оттуда припрятанные аксессуары. Схватив корзинку с принадлежностями для шитья, она за несколько минут прикрепила украшения на место. А одну ленточку и цветок пришила на блузку. Получился веселенький ансамбль. В довершение ко всему она достала свой любимый летний зонтик. Теперь все, можно собираться.
      Отец уехал рано утром, пока еще было прохладно. Лора выждала некоторое время и только потом сообщила матери, что собирается прогуляться по лагерю и навестить друзей. Мать, как Лора и ожидала, сразу же стала сетовать на то, что остается одна, но не предложила сопровождать дочку. Она вообще почти не выходила, разве что на богослужение.
      Подумав о матери, Лора нахмурилась. Она убеждена, что с ней все не так плохо, как та утверждает, по крайней мере доктора ничего не могут найти. В глубине души Лора считала, что причина болезни матери – отец, но чем можно помочь ей в этом случае? Да Лоре и не до этого.
      Этот человек, Николас Орландо, – ее единственный шанс. Он красив, не женат и, кажется, заинтересовался ею. Теперь только остается сделать так, чтобы он влюбился в нее и захотел на ней жениться, и как можно скорее.
      Лора улыбнулась своим мыслям. Конечно, она ни в чем не может быть уверена до конца, но такого случая упустить нельзя.
 
      Ровно в одиннадцать Лора подошла к воротам, надеясь, что Ник Орландо уже появился. Но нет, у ворот было много людей, а Ника там не оказалось.
      Лора боялась встретить кого-то из знакомых до того, как приедет доктор Орландо. А приедет ли он вообще? Не забыл ли он случайно о свидании? Или у него появились более важные дела?
      Понемногу ее начала одолевать жгучая досада, она даже стала глубоко дышать, пытаясь сдержать слезы. Потом, почувствовав, что начинает сердиться, круто развернулась и зашагала вдоль забора – только бы не стоять в нетерпении на месте.
      Сзади раздался какой-то звук, заставивший Лору обернуться. Девушка не сразу поняла, в чем дело. Она подняла голову и увидела маленького мальчика, который, вытянув руки в стороны, осторожно двигался по наклонной доске к вершине забора. Он улыбался, радуясь своей храбрости.
      – Генри! А ну, слезай оттуда сию же секунду, пока не свалился и не свернул себе шею! Сколько я должна повторять тебе?
      Рассерженная молодая мать подбежала к забору и, глянув на Лору, сняла упирающееся чадо с доски. В другом случае Лора бы только посмеялась над этой семейной сценкой, но сейчас это ее расстроило. Будут ли у нее когда-нибудь семья, муж и дети?
      Женщина, отчитывая хныкающего ребенка, потащила его прочь, и голоса их вскоре стихли.
      Лора опять пошла к воротам и там увидела Ника, управляющего стареньким, но довольно приличным на вид кабриолетом, в который была впряжена резвая лошадка. Ее лицо озарилось счастливой улыбкой – все-таки приехал!
      Ловко спрыгнув на землю, Ник весело обратился к ней:
      – Лора! Вы, слава Богу, здесь. Извините за опоздание, но я старался найти экипаж. О, я так боялся, что вы передумаете, или забудете о нашем уговоре, или вдруг отец запретит вам прийти!
      Он подошел к ней совсем близко, так и сияя от счастья. Лора и сама просто светилась от восторга.
      Ночью ей не спалось, она все думала: действительно ли Ник такой красивый, каким она его запомнила? Лора не раз замечала, что при первой встрече многие мужчины могут произвести приятное впечатление, но потом оказываются совсем неинтересными. То есть первое впечатление часто бывает обманчиво.
      Но Ник Орландо оправдал ее ожидания. Сегодня он еще более красив, просто обворожителен. Волнистые черные волосы обрамляют лицо с тонкими чертами, глаза сверкают, от него невозможно отвести взгляд. Правда, он выглядит немного усталым. Может быть, у него были дела, которыми пришлось заниматься допоздна? Наверное, что-нибудь связанное с «Чатакуа».
      Ник взял Лору за руки и подвел к кабриолету.
      – Вот только такую повозку и смог достать, – сказал он. – Ничего лучше не оказалось. Ну, она не очень красивая, зато крепкая, ездить можно.
      – Прекрасно. Похоже, с лошадью вам явно повезло. Ник потрепал лошадь по холке.
      – Да, хорошая и выносливая. В отеле я взял корзинку с завтраком для нас. Там прекрасно готовят.
      Он помог Лоре подняться в кабриолет, потом сел рядом с ней.
      – В отеле? – переспросила она удивленно.
      Ей казалось, что Ник остановился в Пасифик-Гроув, где для персонала «Чатакуа» были отведены специальные спальные помещения.
      – Да, – улыбнулся он. – Я решил немного отдохнуть вчера и провести ночку в Монтерее. Отель «Дель-Монт» просто великолепен. Вы были там?
      – Нет еще, – ответила Лора, поразившись тому, как просто он сказал об этом. – Я слышала об отеле «Дель-Монт», конечно. Здесь все говорят о нем, а некоторые успели и побывать там. Но мой отец…
      Ник кивнул и натянул вожжи.
      – Понимаю, ваш отец вряд ли одобрит такое место, как «Дель-Монт». Жаль, потому что там есть на что посмотреть. Он такой большой и шикарно обставлен. Я вчера отлично поужинал в ресторане, потом прогулялся, посмотрел интерьер и лег спать.
      Лошадь затрусила по дороге. Ворота остались позади.
      – А теперь, – сказал Ник, – расскажите мне о себе.
      Лора улыбнулась и покачала головой.
      – Сначала скажите, куда мы направляемся. Вчера вы назвали несколько мест, которые хотите посетить.
      Ник подстегнул лошадь. Лора невольно обратила внимание на его руки: пальцы длинные, ладонь узкая – настоящие руки художника или врача.
      – Думаю, мы сегодня посмотрим Китайскую деревню, – ответил он. – Судя по тому, что рассказывал мой друг, это очень увлекательное зрелище. Кусочек настоящего Китая. А теперь выполните мою просьбу, расскажите о себе.
      Лора вздохнула.
      – Зачем вам нужно это знать? Честное слово, нечего рассказывать. Я никогда ничем особенно интересным не занималась, нигде не была. Боюсь показаться вам скучной.
      Ник расхохотался.
      – Давайте я сам решу, скучно это или нет. – При этом он хитро взглянул на нее. – Вы красивая и удивительно умная девушка, мисс Перселл. Мне бы очень хотелось узнать вас получше.
      Она только пожала плечами, чувствуя себя польщенной и в то же время немного сбитой с толку – ее раньше никто никогда не просил рассказать о себе.
      – Так вот, родилась я в Сакраменто в 1857 году. Единственный ребенок в семье. Об отце я уже вам кое-что говорила. Он религиозный человек и придерживается крайне строгих правил. А мать… Ну ее можно назвать настоящим инвалидом, хотя я не верю в то, что она действительно больна. – Девушка замялась и взглянула на Ника.
      – Продолжайте, у вас так хорошо получается, – подбодрил он ее с улыбкой.
      – Детство мое счастливым не назовешь. Отцу не нравилось, когда я играла с соседскими детьми, поэтому я была очень одинока. Мне оставалось только мечтать о том, чтобы у меня появились братья и сестры и я могла бы играть с ними. Думаю, если бы в семье были другие дети, внимание моего отца не было бы так сосредоточено на мне. От одиночества я стала много читать, мечтать… Да, и еще мои занятия музыкой. Вот что мне помогало. Я была хорошей ученицей, послушной дочерью. – Тут Лора вдруг рассмеялась. – Боже, просто образец для подражания! На самом деле я старалась быть хорошей, потому что так мне было легче и отец не наказывал меня. А вовсе не потому, что мне этого сильно хотелось. Скорее всего трусила, вот и все.
      Ник серьезно посмотрел на нее.
      – Для того чтобы примириться с таким образом жизни, как вы описали, нужно быть очень храброй. Хотя я и знаю вас недавно, но могу утверждать – у вас большая сила духа. И никакая вы не трусиха.
      Лоре понравилась такая похвала. Гордо вскинув голову, она заявила:
      – О, я собираюсь стать еще более храброй! Я приняла решение оставить родителей, уйти из дома и начать жить самостоятельно. Не знаю, правда, как мне это удастся, но я найду какой-нибудь выход.
      Выпалив все это, Лора вдруг смутилась: как это у нее вырвалось? Она покраснела и отвернулась от Ника.
      – Ой, не знаю, почему я вдруг вам говорю такие вещи. Обычно я так не поступаю, держу все мысли при себе.
      Ник ласково потрепал ее по руке.
      – Я необычайно польщен тем, что вы относитесь ко мне как к другу и доверяете мне. А решение ваше уважаю и поддерживаю. Нельзя же провести всю жизнь в клетке! Вы должны быть свободны.
      Несмотря на смущение, Лоре было приятно осознавать, что Ник сочувствует ей. Для начала это хорошо. Но тут она покраснела еще больше, вспомнив о той ловушке, которую ему мысленно уготовила. Но ведь это ее единственный и, быть может, последний шанс! Кроме того, она чувствовала, что начинает влюбляться в него. Эта мысль окончательно успокоила ее совесть. Лора повернулась к Нику и улыбнулась ему.
 
      Китайская деревня, расположенная всего в миле от обители в Пасифик-Гроув, на берегу небольшого залива, была почти точной копией маленькой рыбацкой деревушки, каких полно на реке Янцзы в Китае. В ней довольно беспорядочно располагалось около сотни экзотического вида домиков на тонких сваях, между которыми причудливо вились пешеходные тропы. Все бы ничего, если бы не неприятный запах, витавший над поселением. Но Лора все равно была потрясена – она ничего подобного в жизни не видела.
      – Нам лучше пройтись пешком по улочкам, – сказал Ник, привязав лошадь к столбу на стоянке для экипажей на краю деревни. – Надо бы все хорошенько рассмотреть. Надеюсь, на вас крепкая обувь?
      – При моем отце у меня другой и быть не может, – усмехнулась Лора.
      Ник взял ее за руку, и они смеясь побрели по пыльной дороге в глубь деревни.
      Да, здесь было на что посмотреть! Лора во все глаза глядела по сторонам. Двери большинства жилых домов и лавок были открыты, и Лора могла заглянуть внутрь, чтобы рассмотреть обстановку. Она с восторгом взирала на китаянок, одетых в яркие одежды, которые занимались хозяйством, готовили что-то или играли в карты.
      Мимо проходили взрослые женщины, походка у них была очень странная – они семенили мелкими шажками. Лору это озадачило, но она вспомнила, что китайцы по традиции связывают ноги девочкам, чтобы они ходили именно так. Она сокрушенно покачала головой, проводив их взглядом.
      – Что такое? – спросил Ник, заметив это.
      – Я вспомнила, что женщинам тут связывают ноги. Ужас! Хорошо, что мой отец не китаец…
      – Этот обычай отмирает. Его уже не придерживаются в большинстве мест. Никогда не мог понять, зачем люди нарочно уродуют себя, а потом еще это называют эталоном красоты.
      Лора кивнула, согласившись с ним.
      – Да, а я недавно читала о вреде корсетов. Автор утверждает, что они деформируют грудную клетку.
      Господи, опять она сболтнула такое, чем можно поделиться только с подругами! По неведомой причине с этим человеком она чувствовала себя так раскованно, что могла говорить все, что приходило на ум. А вдруг она производит на него неблагоприятное впечатление своей болтливостью? Но сомнения ее тут же рассеялись – Ник так громко расхохотался, что два китайца-рыбака, проходивших мимо, остановились и в недоумении уставились на него.
      Лора успокоилась, и они продолжили экскурсию. В этой незнакомой обстановке ее интересовало все. Она примечала малейшие детали: одежду пестрой расцветки, развешанную для просушки на веревках, волосы, заплетенные в косички у мужчин, странные, легкие с виду рыбацкие лодки на берегу, пагоду в центре поселения, украшенную флажками и китайскими фонариками, игорные залы, где мужчины, женщины и даже дети играли в домино и карты. Вот это последнее шокировало Лору, но она быстро поняла: просто это другая культура и другие законы.
      Жители деревни впечатлили ее своей внешностью – желтая кожа, раскосые глаза и экзотическая одежда. Они весьма трудолюбивы и живут неплохо, хотя их жилища богатыми не назовешь. Лоре здесь все очень понравилось.
      Они и одной трети деревни не обошли, как Ник объявил, что голоден.
      – Где же можно сесть и позавтракать? – спросил он. – Я умираю с голоду.
      Лора призадумалась. Больше всего она любила бывать на главном пляже и на мысе Христовых Невест. Но там определенно можно встретить знакомых. Тут она вспомнила о пляже Мосс-Бич.
      – Я знаю отличное место, вернее, пляж.
      – Надеюсь, оно не в Гроув? Я бы хотел побыть с вами наедине, – сказал Ник, глядя ей в глаза.
      Его слова взволновали Лору.
      – Нет, совсем не там. Я выбрала такое место, где наверняка не встречу никого, кто бы мог доложить об этом папе, – ответила она.
      – А далеко ваш пляж?
      – Вовсе нет. Доедем быстро.
      – Ну хорошо, – улыбнулся Ник. – Показывайте дорогу. Я в вашем распоряжении.
      Она зарделась и опустила глаза. Они пришли к кабриолету, и Ник помог ей взобраться на сиденье. Лоре подумалось, что если доктор Николас Орландо проявляет готовность быть в ее распоряжении, то очень скоро может оказаться ее мужем.
 
      Мосс-Бич оказался идеальным местом для пикника: белый песчаный широкий пляж, огороженный высокими дюнами. Здесь во время отлива хорошо собирать ракушки – можно пройти целую милю в море.
      – Здесь самая голубая вода, какую я когда-либо видел, – заметил Ник задумчиво.
      Они сидели на стареньком одеяле, взятом из кабриолета, и отдыхали после сытного завтрака.
      Лора не могла не согласиться с ним и кивнула.
      – Да, но посмотрите! Вода разноцветная – сапфир, изумруд, опал словно растворились в ней!
      Ник осторожно взял ее ладонь в свои руки.
      – Какое поэтическое сравнение, Лора! Вы случайно не пишете стихи?
      Лора, чувствуя тепло его рук, покачала головой.
      – У меня нет такого таланта. Единственный вид искусства, доступный мне, – музыка. Я играю на фортепиано.
      Ник сильнее сжал ее руку и поднес к губам.
      – О, я уверен, вы изумительно играете! – восторженно воскликнул он.
      Она едва поняла, что он сказал, потому что прикосновение его губ привело ее в необычайный трепет. Надо что-то сказать, ответить, чтобы не выглядеть дурочкой!
      Стараясь держаться непосредственно, Лора произнесла как можно спокойнее:
      – Да, я играю хорошо. Это одна из немногих вещей, что у меня действительно получается.
      – Я думаю, у вас все получается.
      При этом Ник придвинулся к ней и обнял за талию.
      Волнуясь и в то же время смущаясь, Лора глянула вокруг – нет ли поблизости кого-либо? Но только вдалеке виднелись фигурки рыбаков, собирающих дары моря.
      Ник прижал ее к себе крепче, его лицо было так близко.
      – Не бойтесь, Лора, – прошептал он. – Я не собираюсь обижать вас. Вы мне дороги, знайте об этом.
      От волнения ее сердце бешено колотилось в груди, даже дышать стало трудно. Ник осторожно взял ладонями ее лицо и поцеловал в губы. Какое приятное, замечательное ощущение!
      Инстинктивно ей хотелось продлить это мгновение. Ничего больше в жизни не надо! Но голос разума подсказывал иное – надо остановиться. Если она хочет, чтобы Ник полюбил ее, дорожил ею настолько, чтобы сделать ей предложение, нельзя ни в коем случае торопить события. У Лоры не было достаточного опыта в сердечных делах, но она помнила, как однажды, когда впервые у нее появился воздыхатель, мать сказала довольно грубо:
      – Мужчина не станет покупать корову, если молоко ему достается бесплатно!
      Лора тогда была потрясена этим откровением, ну и растерялась, конечно. С чего бы это матери вздумалось беспокоиться о добродетели дочери, когда отец делал все, чтобы она не имела возможности поцеловаться даже украдкой?
      Но теперь, припомнив эти слова да еще добавив кое-какие факты, которые она почерпнула из романов, прочитанных тайком, и из журнальных статей о любви и браке, Лора поняла: в этом что-то есть! Она должна заставить Ника желать ее, но нельзя при этом позволять ему всякие вольности, пока они не станут мужем и женой.
      Кроме того, Лору испугало новое, достаточно сильное чувство, зародившееся в ней сейчас. А тем временем поцелуй стал более требовательным, и Лора отстранилась от Ника.
      Он не сразу выпустил ее из объятий, и Лора чувствовала, как сильно бьется его сердце. Подняв глаза, она увидела, что Ник покраснел от возбуждения. Он смотрел на нее умоляющим взглядом.
      – Лора, дорогая моя! Вы даже не представляете, как обворожительны! – простонал он. – Желания переполняют меня.
      От этих страстных речей у Лоры перехватило дыхание. Что она должна сказать сейчас? Что делать? Она была не уверена в себе и ужасно испугана.
      Дрожа и задыхаясь, она опустила глаза и пробормотала:
      – Думаю, нам пора ехать…
      Ник, словно не слыша ничего, наклонился. Не успела она и ахнуть, как он снова впился в ее губы жадным поцелуем. Лора почувствовала, что теряет силы, голова пошла кругом, но она из последних сил вырвалась из его объятий.
      – Извините, Николас… Я не могу… – Она запиналась, как школьница.
      Ник замер и смотрел на нее некоторое время не отрываясь. Потом словно очнулся и тяжело вздохнул.
      – Конечно. Простите меня, Лора, дорогая! Мы знаем друг друга всего один день, а я… Ради Бога, простите! Я не хотел вас обидеть.
      Она избегала смотреть на него.
      – Я не обижена. Просто я…
      – Ничего, я все понимаю.
      Она бросила на него благодарный взгляд. Ник действительно понимает, ведь он удивительно чувствительный мужчина, другого такого она не знает.
      – Вы… мне небезразличны, Николас, – призналась Лора.
      – Пожалуйста, называйте меня Ником, и будем на ты, ладно? – попросил он с улыбкой.
      Она кивнула.
      – Ты очень нравишься мне, Лора. У нас с тобой такое редкое взаимопонимание! Я сразу понял, с первой встречи, что мы созданы друг для друга, но я не должен был торопиться. Только у меня совсем мало времени…
      Лора тяжело вздохнула. Да, это проблема – времени и правда мало. Только бы его хватило для исполнения ее замысла!
 
      На обратном пути в Пасифик-Гроув Ник не мог усидеть на месте. Он чувствовал невероятно сильное сексуальное возбуждение. Давно его не мучили подобные страсти! От одного взгляда на Лору его бросало в жар, вид ее руки, локона, носка туфельки приводил в трепет, он отчаянно желал ее, но пока безответно.
      Хотя, надо сказать, не так уж все безнадежно. Будучи большим знатоком тонкостей женской натуры, он по многим признакам понял, что очаровательная мисс Перселл испытывает к нему влечение, не меньшее, чем он к ней.
      Конечно же, ее воспитание и положение не позволяют ей преступить запретную черту, она вынуждена сдерживать себя. По опыту Ник знал, что женщины такого типа редко уступают с легкостью. И не важно, какие сильные страсти бушуют в их груди при этом. Но можно быть уверенным в том, что Лоре он небезразличен. С какой неожиданной готовностью она отвечала на его поцелуй, как трепетала в его объятиях! Да, Лора возбуждает его, как ни одна женщина. В этой девушке дремлют такие глубинные страсти! И как будет увлекательно разбудить их в ней…

      Представления «Чатакуа» начинаются послезавтра. Эта мысль приводила Лору в отчаяние. Она должна пойти туда! Но каким образом можно улизнуть из дома? Два дня, что отца не было дома, прошли чудесно. Они с Ником прогулялись по красивейшей дороге «Семнадцать миль», съездили в Монтерей специально для того, чтобы Лора смогла увидеть знаменитый отель «Дель-Монт». Конечно, он произвел на нее незабываемое впечатление. Глядя на всю эту роскошь, она думала, что когда-нибудь обязательно будет останавливаться в таких отелях и чувствовать в них себя как дома.
      После возвращения отца Лоре удалось уйти только раз. Она сказала, что пойдет с подругой на Мосс-Бич собирать ракушки. К счастью, уставший с дороги отец не стал расспрашивать ее подробно.
      Но теперь у нее не было в запасе удобного предлога. Как ни старалась, ничего не могла придумать. Нельзя сказать, что она идет к подруге в гости или на прогулку, потому что все они будут в «Чатакуа». Да и отец, который прекрасно знает, как Лоре хочется пойти на представление, будет зорко следить за ней.
      По ночам, ворочаясь на своей неудобной кровати, Лора разрабатывала всевозможные планы действий, но думать об этом долго не могла – мысли ее занимал Ник. Она вспоминала, как он целовал ее, как приятно было чувствовать его губы, отвечать на поцелуй… А прикосновение его ладони к груди – он все-таки осмелился сделать это – стало самым незабываемым ощущением! Они как раз бродили в одном уединенном месте на берегу океана, и Ник стал страстно целовать ее, ласкать грудь… Боже, да она в тот момент чуть голову не потеряла!
      Лора снова и снова перебирала в памяти волнующие моменты встреч с Ником. И все больше мечтала о том, чтобы он женился на ней. Мечты мечтами, но как избавиться от желаний плоти, которые неожиданно пробудились в ней? Что, если Ник не сделает ей предложение и оставит ее? Как быть тогда? Страдать в одиночестве, так и не познав мужчину? Эта мысль ужасала ее, потому что ей так хотелось любви, что она и думать ни о чем другом не могла. Раньше, слыша разговоры о женщинах, которые без разбора предаются плотским утехам, Лора не понимала, как можно так низко пасть, поставив себя в зависимость от инстинктов. Теперь же для нее многое прояснилось. В эти бессонные, беспокойные ночи Лора поняла, что женское тело предназначено для любви. Господи, ей уже двадцать четыре года, а она еще не ведала этой радости!

* * *

      На следующий день ее проблема, как пойти на представление, решилась сама собой. Выяснилось, что отцу необходимо срочно уехать в Сакраменто. Там что-то произошло в его магазине, без него работники не могут справиться, поэтому Сэмюел Перселл вынужден срочно направиться туда и уладить все дела.
      Перед отъездом он ходил злой и угрюмый. Лоре пришлось выдержать долгую, нудную нотацию, снабженную страшными угрозами, о том, как надо себя вести в его отсутствие. Ей надлежало быть при матери, не отходить далеко от палатки, особенно когда эта мерзкая «Чатакуа» начнет свои развратные представления, она не должна общаться ни с кем, кто работает в труппе, не смеет даже обсуждать программу с теми друзьями, кто ходил в этот вертеп.
      Лора усмехнулась украдкой от мысли о том, что бы сказал отец, узнай он о ее встречах с Ником, но она решила проявить послушание и безропотно выслушала всю речь. При этом она хорошо знала, что ее видимая покорность для отца неубедительна, ему всегда хотелось унизить ее как можно больше.
      Даже если она молчала и не отвечала на его оскорбления, даже если спокойно соглашалась с его указаниями, он не бывал этим удовлетворен. Лоре часто казалось, что он нарочно старается вывести ее из себя, вызвать на пререкания, спровоцировав тем самым новый скандал.
      Она даже покраснела, вспомнив все унизительные наказания, которые ей пришлось вынести. Сперва он только щелкал розгой над ее ухом, когда она была совсем маленькой, потом заставлял задирать юбку и подставлять под розгу ягодицы да еще смотрел на нее странным взглядом.
      Теперь она слишком взрослая для телесного наказания. Вместо этого отец сечет ее злыми словами. Но Лора решила, что на слова можно не реагировать, и старалась не слушать их. И сейчас она думала о Нике, о «Чатакуа», мечтала о том, что ждет их с Ником… Отцу вскоре надоело, и он оставил ее в покое.
 
      «Чатакуа»! Лора чувствовала, что буквально сгорает от нетерпения, чуть не задыхается от волнения. Она надела свое лучшее платье темно-серого цвета с белым кружевным воротником, одолженным у подружки Молли Хардинг, на корсаже красовался букетик полевых цветов. Они с Молли направляются в Чатакуа-Холл, здание которого было возведено в этом году на территории обители вместо большого шатра. Оно выглядит таким привлекательным!
      Лора и Молли идут в нескончаемой толпе прямо к парадному входу, приближаются, и с каждым шагом волнение Лоры нарастает. Не в силах сдержать эмоции, она повернулась к подруге и спросила с улыбкой:
      – А что, правда будет здорово? Мои предчувствия оправдаются?
      Молли взглянула на нее и ответила с видом знатока:
      – О, тебе наверняка понравится, Лора. Я просто уверена. Каждый год программа меняется, но всегда она очень интересна и познавательна. Так жаль, что твои родители не смогли пойти.
      – Да, конечно. Им будет очень обидно, что они не попали на представление, но я им все расскажу, – соврала Лора, подивившись тому, как легко у нее это получилось.
      В здании пахло свежеструганым деревом. Зал был уже наполовину заполнен, когда Лора и Молли вошли и стали искать свои места. Крепко сжимая в руках программку, Лора села в откидное кресло. Она была в восторге, но старалась скрыть от подруги свое волнение. В утренней программе значилась лекция Ника, и она с нетерпением ждала этого момента. Уверенная в том, что он будет великолепен, Лора заранее готовилась увлеченно слушать его. А как будет приятно сознавать при этом, что они с ним тайно знакомы!
      Ее мысли были так заняты Ником, что она едва слушала первого лектора. Когда же доктор Николас Орландо вышел на сцену, Лора инстинктивно подалась вперед. Молли заметила и рассмеялась.
      – Какой красивый, правда? – сказала она Лоре. – Интересно, он женат?
      Лора сообразила, как необдуманно поступает, откинулась назад с беспечным видом.
      – Да, симпатичный, – согласилась она. – Но я не на него смотрела. Мне показалось, что я внизу вижу маму, и подумала: вдруг ей стало лучше и она пришла на представление? Но ошиблась, там просто очень похожая на нее женщина.
      Лгать становится все легче и легче. О, она превращается в бессовестную врушку. И все из-за Ника Орландо…
      Ник поднял руку, привлекая внимание зрителей, представился и начал выступление.
      – Дамы и господа, сегодня наша тема – Авраам Линкольн…
      Лора вздохнула. Она оказалась права – у Ника все отлично получалось. Во время первой лекции публика вела себя довольно шумно – люди кашляли, двигались, шуршали бумагой. Когда же заговорил Ник, в зале установилась мертвая тишина.
      «У него настоящий талант, – с гордостью думала Лора, вслушиваясь в рассказ Ника и не спуская с него глаз. – Он прекрасно владеет речью и голосом, отлично двигается, вовремя и к месту жестикулирует, меняет выражение лица в зависимости от того, о чем рассказывает».
      Когда он сделал паузу, Лора еще была занята своими мыслями. Потом увидела, что он смотрит на нее. Неужели он заметил ее среди сотен людей? Он улыбнулся уголками рта и снова заговорил. Лоре показалось, что он обращается к ней.
      – Друзья мои, я рассказал вам о юности Линкольна, представил его как инспектора, адвоката, политика и так далее. А сейчас – один случай из жизни этого замечательного человека. Вы увидите, каким он обладал остроумием и как умел посмеяться даже над самим собой.
      Когда-то Линкольн, его друзья и знакомые любили собираться в отеле «Америкэн» в Спрингфилде, штат Иллинойс. С ним бывали там Стивен Дуглас, Джон Калхаун, генерал Шилдс и другие известные люди. Они приходили туда пропустить по стаканчику и расслабиться. Однажды вечером произошло нечто из ряда вон выходящее. В помещение бара влетела разъяренная горничная и сообщила хозяину следующее. Она и другая горничная раздевались в своей комнате, как вдруг обнаружили у себя под кроватью мужчину. Хозяин кинул клич, и все посетители пожелали отправиться туда и схватить негодяя. Этот парень находился все еще в комнате горничных, его немедленно притащили в бар. Возник вопрос: что с ним делать? Было решено судить его тут же на месте, организовав импровизированный суд, что частенько случалось в этом заведении в то время. Но так как провинность парня не была серьезной, все смотрели на это как на развлечение, правда, обвиняемый так не считал. В тот момент в баре находился судья Томас Браун, которому и было предложено возглавить заседание. Джошуа Лэмборн, главный прокурор Иллинойса, стал обвинителем, а Авраам Линкольн и Стивен Дуглас – защитниками. Все остальные считались присяжными в этом шутливом судебном процессе. Необходимо отметить, что обвиняемый был внешне невероятно уродливым человеком. Лэмборн предпочел обратиться к аудитории с высокопарной речью, которая была в моде среди ораторов. Он начал свое обвинение так: «Ваша честь и господа присяжные! Разрешите заметить одну немаловажную деталь по поводу несовершенства нашего законодательства – хотя законодательные учреждения штата Иллинойс издали законы по каждому мыслимому случаю, но упустили такой важный, с моей точки зрения, момент, как человеческое уродство. Ни одного акта против рожденных уродами! Если такая мысль и приходила на ум моему другу Линкольну, когда он занимался законодательством, смею утверждать, он тут же отбрасывал ее, считая слишком деликатной. Лично мне уродливые люди нравятся. У них есть свои достоинства. Природа обделила урода, и он чувствует, что надо постараться восполнить этот недостаток дружелюбным отношением и примерным поведением. Любой урод в этом зале согласится со мной. Нет, господа, само уродство ничего не значит. Самый ужасный внешне человек на свете никогда не напугает женщину нарочно. Нет! Но этот негодяй, очевидно, решил, что он красавец. И чем он отплатил обществу за терпение? Тем, что залез под кровать, перед которой две дамы собирались открыть свои прелести…»
      Ник откашлялся и заговорил снова:
      – Мистер Лэмборн продолжал некоторое время в том же духе. Когда он закончил свою речь, поднялся мистер Линкольн и обратился к присутствующим: «Ваша честь! Господа заседатели! Все, что мой друг Лэмборн сказал об уродах, согревает мне душу. Это замечательная речь в защиту целого необоснованно забытого класса нашего общества. Я благодарю его за все замечания. Я хочу сказать несколько слов в защиту моего клиента, хотя необходимо заметить, что он явно преступил границы дозволенного. Но я не считаю, что в него надо бросать камень, потому что он мог оказаться жертвой обстоятельств. Посмотрите, каким растерянным он выглядит сейчас! Вполне возможно, что дамы напугали его, кто знает? По крайней мере давайте сомневаться. Господа, многие из нас попадали в неприятные истории по случайному стечению обстоятельств, сходных с теми, жертвой которых является мой клиент. Позволю себе сослаться на одно происшествие лично со мной. Когда мы с моим другом Картрайтом собирали секретные сведения по стране, нам пришлось остановиться на ночлег в одном крестьянском доме. Надо отметить, что внутри дом не делился на комнаты – холл, столовая, кухня, спальня представляли одно большое помещение. На ночь между кроватями вешали одеяла, словно примитивные ширмы. Хозяин отнесся к нам с большим уважением и поместил нас отдельно от остальных, уступив одну кровать, а их и было-то две на весь дом. Ночью я проснулся от того, что на меня легла чья-то нога. Я решил, что это нога Картрайта, взял ее и пощупал. Нет, не похоже. Я продолжил изучение ноги, как вдруг раздался страшный крик и ногу отдернули. Поверите ли мне, господа, что это оказалась нога хозяйской дочки! Представляете, в какое я попал положение! Пока я соображал, что сказать в свое оправдание, зажегся свет, одеяло было резко поднято и полногрудую девицу стащили с постели. Я прикинулся спящим, но одним глазом наблюдал, что же произойдет дальше. Одеяло опустили, и секунду спустя я услышал, как девица объясняла матери, что она перепутала постели из-за того, что съела за ужином что-то несъедобное. Наутро хозяин был приветлив и любезен, мне не надо было извиняться. Но, господа, представьте мое состояние и проявите милосердие к моему клиенту».
      Ник снова сделал паузу и оглядел публику. Он находился довольно далеко от Лоры, но она заметила игривый блеск в его глазах. Во время рассказа в особо рискованных местах зал словно замирал. Лора сама была слегка шокирована этой историей. Не сделал ли это Ник нарочно? И тут она подумала об отце. Если бы он услышал рассказ Ника, то утвердился бы в своем мнении – это действительно дьявольские штучки!
      – О да, я чуть не забыл! – сказал Ник. – Заседатели вынесли приговор: виновен в том, что напугал девушек. Судья приговорил виновного к наказанию розгами во дворе отеля. Решение суда должны были исполнить сами напуганные девушки.
      Зал снова замер, а потом то там, то здесь стал раздаваться смех, пока наконец все не покатились со смеху.
      Во время перерыва Лоре пришлось опять прибегнуть ко лжи, чтобы иметь возможность встретиться с Ником. Он еще вчера сказал ей, что будет свободен после первого отделения, и попросил Лору подождать его у ворот.
      Она быстро сообразила, как поступить. Когда они с Молли вышли на улицу, она сказала, что ей придется пойти домой посмотреть, как там мать, и приготовить ей обед. Молли собиралась поесть в одном из маленьких кафе, но не стала задерживать подругу. Они попрощались, и Лора поспешила на свидание с Ником.

* * *

      В последующие несколько дней Лора буквально летала на крыльях блаженства. Каждый день она посещала несколько представлений «Чатакуа», особенно ей нравились музыкальные программы и лекции Ника, остальное время она проводила с Ником.
      Полная картина счастья нарушалась одной существенной деталью – ей становилось все труднее сдерживать Ника, который проявлял теперь куда большую настойчивость. В связи с этим ее беспокоило и то обстоятельство, что он, возможно, и не станет просить ее руки. А о том, что будет, когда отец вернется из Сакраменто, она вообще думать не хотела. Мать, казалось, довольно спокойно переносила постоянное отсутствие дочери, хотя и ворчала время от времени. Все же Лора надеялась, что она не станет жаловаться во избежание скандала.
      Прошло четыре дня, а на пятый разразилась настоящая буря. Отец, который должен был еще пробыть в Сакраменто до понедельника, неожиданно вернулся в пятницу и обнаружил мать дома одну.
      Когда Лора пришла домой, а это произошло довольно поздно вечером, она застала отца сидящим прямо перед дверью. Вид его не предвещал ничего хорошего – попросту говоря, он был вне себя.
      Состояние безмятежного счастья, в котором Лора пребывала все эти дни, мгновенно улетучилось. Ее охватил ужас при виде свирепого выражения лица жестокого родителя. Но через секунду она почувствовала, как ее тоже переполняет гнев.
      Почему он заявился так рано? Неужели ей больше не дано и дня для счастья? И что теперь будет?
      Она стояла перед ним, гордо подняв голову и глядя отцу прямо в глаза, полная решимости бороться за себя и свои права.
      Сэмюел Перселл встал и подошел к дочери подбоченившись и грозно посмотрел на нее с высоты своего огромного роста.
      – Ну так что, дочка? – спросил он вроде бы спокойно, но явно готовый взорваться в любой момент. – Мэри сказала, что ты прогуливаешься вечерами. Она также созналась, что тебя все это время почти и дома-то не было. Что ты можешь сказать в свое оправдание?
      Сердце ее бешено колотилось. Лора глубоко вздохнула, чтобы сохранить спокойствие.
      – Я ходила в «Чатакуа», отец. Я взрослая и имею право ходить, куда мне нравится, и делать то, что хочу, потому что я ничего предосудительного не совершаю.
      Лицо Сэмюела Перселла побагровело, глаза сверкнули и рот скривился.
      – Как ты смеешь говорить так со мной? Ты – моя дочь, и до тех пор пока ты живешь в моем доме и за мой счет, ты будешь делать то, что я повелеваю!
      Лора буквально впилась в него взглядом.
      – Нет, отец, не буду! – выпалила она. – Больше не буду. Ты разве не видишь, что я не могу так жить? Я словно пленница в родном доме. Мне нужна свобода, или я просто умру.
      Отец сжал кулаки, он едва сдерживался, чтобы не ударить ее. Несмотря на свою решимость, Лора дрогнула. Она часто видела отца в гневе, но таким – никогда.
      – И ты смеешь говорить это мне? – взревел он. – Отцу, который воспитал тебя! Заботился о тебе! Ты, жалкая потаскуха, смеешь разговаривать так со мной? О, это дьявол вселился в тебя, не иначе! Я знал, что так и будет. Чувствовал еще в Сакраменто – что-то здесь неладно! Тебя развратили эти сатанинские представления, и ты с кем-то встречаешься, чует мое сердце.
      Лора покраснела, и он воскликнул торжествующе:
      – Вот! Я все знаю! Все вижу и всегда прав!
      Он повернулся к жене, которая сидела поодаль в кресле-качалке посреди их спальни.
      – Мэри! Принеси мне кнут! – закричал он. – Я изгоню дьявола из этой девчонки! Ты слышишь меня, жена? Принеси мне кнут!
      Лора услышала, как мать встала с кресла, и ее охватили ужас и ярость.
      – Я не позволю тебе пороть меня, отец! Это было ужасно, когда я была маленькой, но сейчас я взрослая, и такое наказание просто непристойно…
      Отец истерически расхохотался.
      – Непристойно? Непристойно для отца, который наказывает собственную дочь, не важно, сколько ей лет, за дело? Ты попробуешь кнута, доченька! Я проучу тебя как следует, пуще прежнего, потому что ты погрязла в грехе! Снимай платье!
      Лора прижала руки к груди. В ее глазах сверкали злые огоньки.
      – Нет!
      – Я сказал, снимай платье! – орал отец. – Ты получишь свое наказание в нижнем белье, чтобы неповадно было в следующий раз! Получишь по заслугам!
      Лора попятилась к двери.
      – Нет, я больше не желаю терпеть такое унижение! – проговорила она.
      – Раздевайся!
      В мгновение ока он очутился рядом с ней, и Лора охнуть не успела, как он грубо рванул ее платье от горла вниз. Материя затрещала. У Лоры подкосились ноги – такой выходки она не ожидала. Девушка вскрикнула и отскочила в сторону. В руках отца оказался огромный лоскут материи.
      Лора в испуге опустила глаза, потом подняла их на отца и замерла – он не отрываясь смотрел на ее обнаженные плечи, на полуприкрытую грудь, во взгляде его было что-то дикое и мерзкое. Лора почувствовала, как мороз пробежал по коже. Она поняла этот жуткий взгляд.
      За спиной отца она увидела мать. Та стояла бледная как смерть, судорожно сжимая край занавески, глаза ее ничего не выражали, словно смотрели в пустоту. Мать все это знает! Вот от чего она прячется всю жизнь за немощью и припадками!
      Лора бросилась к креслу и схватила шаль, висевшую на спинке. Завернувшись в нее, она обернулась к отцу:
      – Это ты грешен, отец! Вместо того чтобы наказывать меня, загляни в свою собственную душу. Спроси себя, по какой такой причине мужчина заставляет взрослую дочь раздеваться перед ним, почему он получает удовольствие, когда порет ее. Спроси себя об этом, отец. Это все противоестественно, неужели ты не понимаешь?
      Пятясь к двери, Лора смотрела ему в глаза и впервые в жизни заметила в них растерянность. Воспользовавшись минутным замешательством, она выскочила за дверь. Ее сознание сверлила единственная мысль: вон отсюда! Но она плохо представляла, что ей теперь делать и куда идти. Но главное – уйти, потому что так жить больше невозможно.
      Она бежала без оглядки через темный ночной лагерь, пока не очутилась на берегу океана. Стояла там некоторое время, глядя на пенящиеся волны, на луну, пробиравшуюся сквозь облака…
      Прохладный ветер остудил ее разгоряченное лицо, но внутри все болело и ныло от обиды, несправедливости. Однако она все-таки одержала победу, и это немного утешало. Только что делать теперь? С родителями оставаться нельзя, это ясно. Нужно уйти навсегда. Но прежде всего следует найти Ника!
 
      Ник Орландо валялся на узкой раскладушке с сигарой в зубах. Он развлекался тем, что выпускал изо рта кольца дыма и наблюдал, как они причудливо растягиваются и поднимаются к верху палатки, которая служила спальней для мужской части труппы. При этом мысли его были сосредоточены только на одном – на Лоре Перселл.
      Лора, конечно, самая необычная девушка, какую он когда-либо встречал. Но она ввергает его в отчаяние – они встречаются уже порядочно, а он ни на йоту не приблизился к своей цели. Хотя нет, ему кое-чего удалось добиться, но она никак не уступает. И что удивительно – Ник в этом абсолютно уверен, – Лора желает его так же страстно, как и он ее. Ему непонятно ее упорство: если чего-нибудь так сильно хочется, зачем же отказывать себе в удовольствии? Может, она боится, что он сделает ей ребенка? Но он не раз убеждал ее в том, что знает способы избежать этого, и она может на него положиться. Из объяснений Лоры следует, что все дело в моральных принципах – приличная женщина не ляжет в постель с мужчиной до женитьбы. Неужели ради этого стоит мучиться и мучить его? Ник считал, что не стоит.
      Каждый раз, когда он прикасался к Лоре, его страсть разгоралась с новой силой. Каждое его прикосновение, каждая ласка приводила Лору в трепет, возбуждала, он чувствовал это весьма явственно, но в то же время она не позволяла ему пойти дальше поцелуев и объятий. Да и он тоже был ограничен ее стыдливостью… А не оставить ли всю эту затею?
      Но такое решение его не удовлетворило – Лора слишком хороша, чтобы просто бросить ее. В последние дни он даже стал подумывать о том, что раньше ему и в голову не приходило, – о женитьбе! По тому как он себе это представлял, Лора явно подходит ему. Вот только денег у нее нет. У ее папочки они есть наверняка, но, судя по рассказам Лоры об отце, этот человек вряд ли примет такого зятя с распростертыми объятиями. Но если они поженятся, разве старику захочется видеть свою дочь бедной? Протянет он ей руку помощи? Скорее всего – нет. Лора очень красочно описала крутой нрав папаши, так что тут надежды никакой.
      Ник почувствовал, как кто-то присел на край его раскладушки. Он приподнял голову и увидел Лестера Оуэна, одного из музыкантов.
      – Привет, Лестер! Как дела?
      Лестер, маленький полноватый мужчина с рыжими волосами, тяжело вздохнул.
      – Паршиво, Ник. Женевьева слегла. У нее какая-то болезнь легких, и доктор говорит, что она еще не скоро встанет, а значит, долго не сможет играть. У тебя не найдется еще одной сигары?
      Ник полез в карман и достал оттуда сигару для друга. Он понимал, что тот расстроен: Женевьева – пианистка, которая аккомпанирует и в утренних, и в вечерних представлениях.
      – Очень жаль. Просто не везет, – только и сказал Ник.
      Лестер с удовольствием затянулся.
      – Еще бы! У нас некому заменить ее. Жена Боба Хупера только что родила.
      – Может, наймете кого-нибудь?
      – Может быть. Но сначала надо как минимум найти музыканта да еще посмотреть, знает ли он нашу программу. О, кстати, Ник, – он снова затянулся и глянул на друга, – там тебя кто-то спрашивал минуту назад. Молодая женщина. Говорит, что ей нужно срочно тебя повидать, и не объясняет зачем. Ник так и подскочил.
      – Молодая женщина? Почему ты сразу не сказал?
      – Я не думал, что это так важно, – пожал плечами Лестер. – И потом, ты же сам спросил про мои дела. Ладно, она ждет на улице.
      Это может быть только Лора! Но почему она пришла сюда, в палатку для мужчин, да еще так поздно? Определенно что-то случилось.
      Схватив пиджак, Ник понесся к выходу. Было темно, и он сперва не увидел никого.
      – Кто здесь? – крикнул он. – Отзовитесь!
      – Это я.
      Он едва услышал тихий голосок, и в ту же секунду белая фигурка появилась из-за палатки. Ник шагнул вперед.
      – Лора, это ты?
      – Да, – произнесла она слабым голосом.
      Он бросился к ней и при тусклом свете, просачивающемся из двери палатки, увидел, что волосы ее растрепаны, а сама Лора кутается в большую шаль.
      – Иди сюда, – сказал он, взяв ее под руку. – Давай зайдем за угол.
      За палаткой Лора прислонилась спиной к сосне, она едва держалась на ногах. Ник прижал ее к себе и почувствовал, что она дрожит всем телом. Девушка дышала тяжело, с надрывом, то ли плакала, то ли вот-вот заплачет. Ник ощутил прилив нежности. Господи, как она дорога ему!
      – Лора, дорогая, что тебя так беспокоит? Что случилось?
      Она молча распахнула шаль, и Ник увидел под ней корсет, бледную кожу и свисающие лохмотья материи.
      – Это он сделал, – сказала она. – Хотел избить меня.
      Ника охватил праведный гнев, в ярости он сжал кулаки.
      – Кто? Кто посмел поступить так с тобой? Лора опять завернулась в шаль.
      – Мой отец. Он приехал домой раньше, чем я думала. И он… О, это было…
      Она не смогла больше говорить, рыдания вырвались из груди. Ник рассвирепел: как мог этот негодяй так поступить с собственной дочерью! Он прижал Лору к груди и стал гладить ее по голове.
      – Его надо самого высечь, я бы с удовольствием это сделал.
      Лора подняла к нему заплаканное лицо.
      – Это не поможет. И не изменит ничего. Что случилось, то случилось. Я больше не могу оставаться в Пасифик-Гроув, Ник. Мне надо уехать. Но что я буду делать? У меня почти нет денег. Мне стыдно говорить тебе об этом, но у меня больше никого нет. Возьми меня с собой, когда вы поедете. Я найду какую-нибудь работу, буду прислуживать, если надо, но я должна уехать отсюда. Ты возьмешь меня с собой?
      В это время луна вышла из-за облака и осветила ее лицо. Сколько отчаяния было в ее глазах! У Ника сжалось сердце. Он понимал, что не отпустит ее ни за что на свете. Он стал судорожно соображать, что можно сделать.
      – Ты говорила, что умеешь играть на фортепиано. Так? – спросил он.
      – Да, действительно, – растерянно пробормотала Лора.
      Он улыбнулся и нежно поцеловал ее.
      – Тогда, думаю, твоя проблема решена. И прислуживать тебе не придется.
      – Решена? Каким образом?
      – Я только что узнал, что оркестру в «Чатакуа» требуется пианистка, причем срочно. Что скажешь?
      Лора не смела и надеяться. Она улыбнулась.
      – А ты думаешь, меня возьмут?
      – А почему бы и нет? Я пойду и скажу Лестеру об этом прямо сейчас. Тогда он не станет подыскивать другого человека на это место. А тебя я отведу в женскую спальню, там наверняка найдется место. Утром ты поиграешь профессору Лоутону, дирижеру, а после того как тебе дадут работу, отправишься домой и заберешь вещи.
      Лора широко раскрыла глаза, и он легонько потрепал ее по плечу, успокаивая.
      – Можешь подождать, пока отец уйдет куда-нибудь. Он же выходит по делам, правда?
      Она кивнула.
      – Тогда решено. Ты поедешь в составе труппы «Чатакуа», и мы будем вместе. Видишь, как все удачно получается.
      – Пусть дирижер сперва даст мне эту работу, – усмехнулась она.
      – Если ты хорошо играешь, – рассмеялся Ник, – а ты утверждала, что это так, то он обязательно согласится взять тебя. Как же он устоит против такой красивой и талантливой девушки? Я не смог. Ник снова заключил Лору в свои объятия. Он был очень доволен собой. Преисполненный нежности к девушке, он гладил ее по волосам. Да, он готов на что угодно ради нее, все сделает, чтобы она была счастлива.
      Неожиданно раздался звук торопливых шагов, шуршание листвы, и чья-то крепкая рука схватила Ника за плечо и развернула его. Ник отпустил Лору, которая вскрикнула и прижалась в испуге к дереву. Прямо перед ними стоял широкоплечий мужчина высокого роста и с ненавистью смотрел на обоих. Ясно, это отец Лоры.
      – Дьявольское отродье! – прохрипел он, сверкая очами. – Соблазнитель невинных девушек!
      Ник вырвался из его рук, одернул сюртук и высокомерно поглядел на Перселла. Он тоже рассердился и приготовился вступить с ним в схватку. Меньше всего ему хотелось встречаться и ругаться с Перселлом, но, похоже, выбора нет. Этот человек решил настоять на своем, он не остановится ни перед чем, чтобы проучить дочку. Что ж, пора дать ему достойный отпор. Если не сделать этого немедленно, потом будет поздно. Сейчас главное – не показать виду, что он его боится.
      – Если вы обращаетесь ко мне, сэр, – сказал Ник, – то я бы посоветовал вам воздержаться от подобных слов.
      Сэмюел Перселл, злобно прищурив глаза, посмотрел на Ника, который в этом взгляде ощутил всю силу его гнева.
      – А вы знаете, кто я, молодой человек?
      – Полагаю, вы – отец Лоры. Она рассказывала мне о вас, – сказал Ник, в его голосе звучали металлические нотки.
      – И вы все-таки смеете смотреть мне в глаза, после того как я застал свою дочь в ваших объятиях здесь, в укромном месте? И вам совсем не стыдно?
      Ник выпрямился и гордо поднял голову. Правда, этот верзила немного напугал его сначала, но боязнь оказаться трусом в глазах Лоры была сильнее мимолетного испуга. Да и наглость этого человека выводила Ника из себя.
      – Мне бывает стыдно за свои некоторые поступки, но сейчас отвечу прямо – мне нечего стыдиться, потому что я не сделал ничего дурного.
      – Вы считаете, что, соблазнив невинную девушку и заставив ее пойти против любящей семьи, вы не совершили ничего дурного? Да что же вы за человек?
      Ник и бровью не повел. Он чувствовал себя на редкость уверенно.
      – Что я за человек? Да уж, во всяком случае, не из тех, кто срывает одежду с собственной дочери и угрожает избить ее только за то, что она посетила невинное и познавательное представление.
      Перселл сделал шаг вперед. Ник чуть было не попятился, но сдержался и продолжал стоять, готовый в любой момент оказать сопротивление.
      – Я имею право обращаться с ней, как мне вздумается. Я – ее отец, сэр, и ответственность за нее лежит на мне!
      Позже Ник не мог понять, почему он ответил именно так, а не иначе. Он был настолько захвачен драматизмом ситуации, так серьезно принял свою роль в этом чудовищном конфликте, что слова сами сорвались с его губ:
      – Больше нет, сэр. В настоящий момент эта привилегия принадлежит мне.
      Сэмюел Перселл даже вскинул брови в изумлении и отступил назад. Он был так поражен, что с трудом соображал, что сказать. Повернувшись к Лоре, стоявшей у дерева, он прохрипел:
      – Это что еще за безумие?
      – Вовсе не безумие, сэр, уверяю вас, – ответил Ник. – Мы с вашей дочерью решили пожениться и сделаем это довольно скоро, может, даже и завтра. А став ее мужем, я посчитаю своим долгом позаботиться о том, чтобы вы с вашими порочными методами воспитания держались от нее подальше.
      Лора вскрикнула от неожиданности. Потом на минуту воцарилась мертвая тишина. Только деревья шумели над головой. Сэмюел Перселл первым нарушил молчание:
      – Это правда, дочка?
      Голос Лоры дрожал, но она произнесла слова очень отчетливо, с восторгом и облегчением, что польстило Нику:
      – Да! Да, это все правда!
      – Тогда ты мне больше не дочь, – объявил Сэмюел Перселл. – Я отказываюсь от тебя. С этого момента ты для нас с матерью мертва.
      Лора решила высказаться до конца и больше не волновалась.
      – Если ты думаешь, что твои слова задели меня, отец, ты глубоко ошибаешься. Пока я считалась твоей дочерью, я страдала, была несчастной и одинокой, подвергалась оскорблениям и унижениям. Да, я мечтаю стать свободной!
      Ник поразился тому, как Лора смело все высказала отцу, и в то же время гордился ею. У этой девушки сильный характер!
      Но тут он вспомнил свои собственные слова. Господи, да он же объявил о своей готовности жениться. Да еще и при свидетелях!

      – Лора, дорогая моя! Любовь моя! Как от тебя чудесно пахнет фиалками!
      Ник ласково поглаживал ее обнаженную спину, и Лора с удовольствием потянулась, наслаждаясь этим нежным прикосновением его руки и теплом его крепкого тела.
      Они лежали обнаженные лицом друг к другу на огромной кровати в своем номере. Окно было открыто, и легкий прохладный ветерок обдувал их.
      Лора потянулась к Нику губами и получила поцелуй, горячий и страстный, от которого волна блаженства вновь захлестнула ее. Она трепетно прижалась к нему еще сильнее, чувствуя непреодолимое желание снова заняться любовью.
      Ник откинул голову и весело рассмеялся.
      – О да! Я был прав насчет тебя, любовь моя! Я знал с самого начала, что за всей этой внешней неприступностью скрывается настоящий вулкан страстей, который надо только разбудить.
      Лоре понравилось сравнение, но она сделала вид, что ошарашена.
      – Ник, ну что ты такое говоришь? Какой ужас! Ты всегда меня смущаешь!
      – Неужели?
      Ник хитро посмотрел на нее и стал ласкать ее грудь.
      – В этом нет ничего ужасного, детка, – сказал он. – Любовь – самое прекрасное, что есть на этом свете. Нет ничего более увлекательного и замечательного, чем страстные объятия мужчины с женщиной, когда их тела слиты воедино в любовном порыве. Разве ты не согласна со мной?
      Лора просто таяла от счастья, переполнявшего ее.
      – Ну, я не могу не согласиться, – проговорила она. – Это довольно приятно.
      – Довольно приятно? И все?
      Он повалил ее на спину, потом, взяв обеими руками ее полные груди, стал легкими дразнящими касаниями целовать каждый сосок, пока Лора не застонала от возбуждения. Его губы скользнули вниз к животу и затем медленно все ниже и ниже… Сладкое, мучительное наслаждение охватило Лору, бедра вздрагивали от каждого поцелуя. Не в силах больше сдерживаться, она почти кричала:
      – Все! Хватит… Пожалуйста, Ник! Возьми меня, дорогой! Скорее!
      – Так, значит, тебе довольно приятно? А?
      – Да… О да, любимый! Это великолепно… потрясающе, Ник! Я хочу тебя, Ник! Пожалуйста…
      Он не заставил долго себя упрашивать, сам сгорая от желания. Лора обхватила его ногами, чтобы ощутить всю полноту их любовного слияния.
      Как чудесно заниматься любовью! Она никогда раньше не знала подобных ощущений, все ее тело оживало в эти моменты, и Лора была благодарна Нику за то, что стала настоящей женщиной.
      Они оба были так возбуждены, что очень скоро наступил сладостный, блаженный момент, к которому так стремились. Потом они лежали обессиленные в объятиях друг друга и старались отдышаться.
      Лора прикрыла глаза, и мысли ее унеслись в недавнее прошлое. Неужели всего месяц назад она была так несчастна и так безумно страдала? Казалось, что все это происходило давным-давно, словно она жила с родителями в другом, чужом мире и в другие времена. Теперь у нее новая жизнь, и началась она в ту ночь, как раз месяц назад, возле спальной палатки Ника в Пасифик-Гроув. Тогда она будто заново родилась.
      Лора с удовольствием вспомнила тот момент, когда Ник объявил отцу об их намерении пожениться. Это заявление потрясло отца и удивило ее саму, но она быстренько сообразила: надо сразу соглашаться, а то Ник может и передумать.
      На следующий день они с Ником поженились. Тогда же она играла перед профессором Лоутоном и понравилась ему. Он предложил Лоре работать в оркестре. Они с Ником переехали в отдельную палатку и прожили в ней до тех пор, пока «Чатакуа» оставалась в Пасифик-Гроув. Сэмюел Перселл больше не показывался.
      Теперь они гастролировали, переезжая с места на место, с благородной просветительской и культурной миссией. Они доставляли людям, живущим в маленьких городках, радость познания и отчасти развлекали их, что Лоре безумно нравилось. Впервые в жизни она вела жизнь взрослой самостоятельной женщины: она была замужем, работала, и работа была ей по душе.
      Но больше всего – и это ее маленький секрет – ей доставляла удовольствие интимная сторона супружеской жизни. Она открыла для себя целый мир наслаждений. Откуда ей было знать раньше, как все это бывает у супругов? Она видела только своих родителей, брак которых едва ли можно назвать образцовым. Наблюдая за ними, она решила, что удовольствия – это отчасти сделка. Насколько она могла заметить, о любви тут и речи быть не могло. Мать, если она вообще касалась темы интимных отношений между мужем и женой, давала недвусмысленно понять, что они являются неприятной обязанностью для женщины, которые она должна покорно выполнять, чтобы ублажать мужа. Как печально, что она так и не узнала в жизни другого!
      Тем не менее поначалу Лора не получила никакого удовольствия. В первую брачную ночь она так разволновалась и напугалась, что не испытала ничего, кроме небольшой боли и разочарования. К тому же она вообще ничего толком не знала, но Ник старался быть очень деликатным и терпеливым.
      Наутро они опять занимались любовью, и на этот раз все получилось значительно лучше. С каждым днем, с каждой ночью становилось все приятнее, интереснее и увлекательнее. Теперь же она чувствовала себя легко и уверенно, предаваясь новым ощущениям, которые Ник пробудил в ней. Она стала настоящей женщиной и изменилась даже внешне, так ей по крайней мере казалось. У нее и цвет лица, и выражение глаз стали другими, словно любовь и ласки придали особый шарм чертам и блеск – глазам. Она стала двигаться и вести себя по-другому, более раскованно, сознавая всю прелесть своей женственности.
      Единственное, что иногда не давало Лоре покоя, это надвигающийся конец сезона гастролей «Чатакуа». Она пробовала обсудить этот вопрос с Ником, но он не желал ничего загадывать наперед и заверял, что как-нибудь все образуется. Лору же беспокоила такая неопределенность – по своей натуре она была человеком, который старается все спланировать. И хотя ей очень хотелось не думать о будущем и отдать эти заботы на откуп Нику, ничего с собой поделать не могла. Но что можно придумать самой?
      Она уже поняла, что, если Ник не желает чего-либо обсуждать, его никакими силами не заставишь сделать это – настойчивость могла вызвать только противодействие. Лоре меньше всего хотелось сердить мужа, поэтому лучшее, что можно предпринять в этой ситуации, – это действительно довериться ему. В конце концов, он же мужчина и как-то устраивал свои дела раньше. Значит, он знает, что делать и когда. Вмешиваться она не станет.
      Ник зевнул и сел на край кровати.
      – Это было просто великолепно, детка! – сказал он бодрым голосом, погладил ее по плечу и встал.
      Потом он пошел умываться, и Лора с обожанием во взгляде наблюдала за ним. Она смотрела на его стройное мускулистое тело и восхищалась осанкой и ловкостью движений.
      Когда Ник стал одеваться, она поинтересовалась:
      – Ник, ты куда-то собрался? Он улыбнулся ей.
      – У меня в этом городе есть парочка друзей. Я обещал с ними повидаться, как только снова приеду сюда. Раз мы не заняты сегодня вечером, пожалуй, пройдусь и выполню свое обещание.
      Такое Лора услышала впервые. Она села и слегка нахмурилась.
      – Тогда я тоже оденусь быстренько. Почему же ты мне раньше не сказал об этом? Что это за люди? А что мне надеть туда?
      – Эй, девочка, ты меня не поняла! – рассмеялся Ник. – Эти мои друзья все до одного мужчины, и мы собираемся посидеть и поиграть в карты. Без женщин, понятно?
      От этих слов у Лоры почему-то защемило сердце. Она откинулась на подушки.
      – О, значит, поиграть в карты? – переспросила она. Ник завязал галстук, осмотрел себя в зеркале и остался крайне доволен своим видом. Потом он повернулся к Лоре.
      – Не надо так удивляться, дорогая, – сказал он. – Я знаю, многие из нашей труппы не одобряют подобных мероприятий, но я же не всегда был членом «Чатакуа», поэтому время от времени мои маленькие пороки дают о себе знать и мне хочется поразвлечься, как бывало раньше. Знаешь, что я сделаю? Если мне сегодня повезет и я выиграю, то куплю тебе платье, которое так тебе приглянулось в магазинчике на Мэйн-стрит. Ну что скажешь?
      Он умоляюще посмотрел на нее – мол, не дуйся и не осуждай меня. Для него это все так просто, и Лора решила не выказывать своей обиды. Но как он может оставить ее одну сейчас, когда они только что так упоенно занимались любовью? Минуту назад они были одним целым, а теперь он уходит на весь вечер развлекаться с друзьями, и его не заботит, что она будет делать все это время, пока его не будет рядом с ней.
      Когда Ник наклонился над ней, она скрыла обиду и разочарование и чмокнула его в щеку на прощание.
      – Не жди меня, ложись спать. Я могу прийти поздно. Поужинаю с друзьями.
      А ей придется ужинать одной, появиться перед труппой без него, чтобы все сразу поняли, что Ник оставил ее одну на целый вечер! Лора тупо уставилась на закрытую дверь, чувствуя, будто ее предали. Господи, у нее впереди скучный вечер, который придется провести в полном одиночестве!
      Тут Лора вспомнила о Констанс Доуз, музыкантше из оркестра, с которой она подружилась. Констанс была довольно простоватой молодой женщиной, выглядевшей старше своего возраста. Острая на язык и немного циничная, она обладала на редкость живым умом, и с ней приятно было общаться.
      Констанс не раз приглашала Лору заглянуть к ней как-нибудь вечерком, если, конечно, будет время. Она обещала показать Лоре фотографии, которые купила во время поездки по Европе. Констанс ездила туда в прошлом году со своей теткой и рассказывала Лоре об этой поездке много интересного.
      До сих пор Лоре было абсолютно недосуг даже подумать о каких бы то ни было визитах, она упивалась своим семейным счастьем, поэтому всегда отделывалась вежливым обещанием. Сейчас ей подумалось, не поужинать ли им с Констанс.
      Эта свежая мысль подбодрила ее, и Лора начала собираться. Она надела симпатичное легкое платье голубого цвета, которое купила себе не так давно. Стояла теплая летняя погода, даже вечерами бывало жарко, поэтому больше надевать ничего не надо. Она бросила печальный взгляд на разобранную постель – ей даже не хотелось приводить ее в порядок! – и вышла из комнаты. Через несколько минут она поднялась на другой этаж, где находилась комната Констанс.
      Лора тихонько постучала в дверь, но никто не ответил. Лора решила было повернуться и уйти, но передумала. Надо бы постучать еще раз да погромче, что она и сделала. Через несколько секунд за дверью раздались шаги. Странно, но от этого на душе Лоры стало легче – она немного нервничала.
      Из открытой двери показалась растрепанная голова Констанс.
      – о, это ты, Лора! А я-то думала, кто бы это мог быть? Входи и извини за беспорядок. Да и сама я в неглиже, прости. Одевалась к ужину, но вовсе не спешу.
      Лора прошлась по комнате, в которой действительно все было разбросано – кругом одежда, книги, ноты. На Констанс оказались только панталоны, корсет и чулки. Лора поразилась тому, какая у подруги хорошая фигура. Но она всегда так нелепо одевается, что и не подумаешь. Как важно все-таки следить за собой…
      Копаясь в платяном шкафу, Констанс повернулась к Лоре.
      – Какими судьбами, Лора? – спросила она с улыбкой. – Надеюсь, ты не по поводу дополнительной репетиции?
      Лора отрицательно покачала головой:
      – Нет, совсем не поэтому. Просто у меня неожиданно освободился целый вечер, и я вспомнила, как ты мне говорила про те фотографии… Я понимаю, надо было предупредить тебя, ты сейчас занята…
      Констанс рассмеялась.
      – Да ну, вовсе я не занята! Так что сегодня мы сможем с тобой посидеть и поболтать. А где Ник?
      Лора отвела взгляд.
      – Он встречается сегодня в городе со своими друзьями. Какие-то дела, которыми он интересуется.
      Она повернулась к Констанс, которая внимательно смотрела на нее. Лора поняла, что выглядит весьма расстроенной по поводу отсутствия Ника, потому что подруга подошла и обняла ее за плечи, стараясь тем самым подбодрить ее.
      – Вот они, мужчины! – презрительно усмехнулась Констанс. – У них всегда маленькие встречи с друзьями, а потом полночи их нет. Пусть тебя это не волнует, дорогая. Это обычное дело. Кажется, он впервые оставил тебя вечером одну?
      Лора кивнула и покраснела. Видно, Констанс и говорить ничего не надо, она все понимает.
      Констанс тем временем стала одеваться.
      – Ты скоро привыкнешь, дорогая, – сказала она. – Что поделать, таковы все мужчины. Похоже, им никогда не сидится на одном месте, в уютном гнездышке. Им надо время от времени расправить свои крылья, они без этого не могут. Поверь мне, ты привыкнешь. Знаю по собственному опыту.
      Лора удивленно вскинула брови – Констанс неожиданно предстала перед ней в ином свете.
      – Так ты что, была замужем? – спросила она.
      – Не надо так поражаться этому, Лора, – ответила Констанс с усмешкой, застегивая блузку. – Может, я и не такая красивая, как ты, но у меня были свои воздыхатели, ну и муж, разумеется, только не очень долго.
      Лора покраснела.
      – Я совсем не это имела в виду, Констанс. Просто ты никогда не упоминала о муже и не называешь себя миссис.
      – Я не очень люблю вспоминать об этом, в моей прошлой жизни мало приятного.
      Констанс придирчиво осмотрела себя в большом зеркале, поправила воланчик на блузке.
      – Понимаешь, – продолжала она, – я не думаю о себе как о замужней женщине. Мы были женаты всего несколько недель, а потом он сбежал от меня с танцовщицей. Берти всегда поглядывал на девочек из кордебалета.
      Лора открыла было рот, чтобы выразить свое сочувствие, но Констанс продолжала:
      – Он был трубачом в оркестре, в котором я впервые начала выступать как профессиональный музыкант. Берти считали настоящим ветреником и трепачом, мне бы сразу догадаться, да куда там. Это теперь мне кажется, что могла тогда понять его, но я была так молода, а он просто красавчик. В общем, что и говорить, ошибка молодости. Поэтому мне хочется забыть об этом, и не будем больше говорить о моем так называемом браке. Ты уже ужинала?
      – Нет еще.
      – Тогда поужинаем вместе. Уверена, мы отлично проведем время вдвоем. Давай-ка сходим в этот маленький ресторанчик за углом. Я вчера была там, и мне понравилось. Цены, кстати, вполне приемлемые.
 
      Ресторан оказался очень уютным и чистым. Приветливый официант проводил их к столику у окна. Лора взяла меню и заказала жареного цыпленка, напитки и десерт. Она очень проголодалась.
      Констанс тоже сделала заказ и улыбнулась Лоре.
      – Слушай, я тебя сильно удивила, а? Я имею в виду мою историю с замужеством.
      Лора смутилась.
      – Нет, не особенно, Констанс, правда. Ну что такого в том, что ты была замужем? Просто я думаю, как ужасно, что муж тебя бросил таким бесстыдным образом. Тебя это, должно быть, очень сильно задело. Констанс опустила глаза.
      – Да, действительно, я ужасно переживала, но потом все-таки пришла в себя. Как там говорится в песнях? Разбитое сердце – это еще не смертельно… Поверь, Лора, я очень скоро оправилась от удара, а потом у меня было еще немало мужчин, намного лучше Берти.
      – Но ты больше не вышла замуж? Она покачала головой.
      – Видишь ли, по закону я еще считаюсь замужем за этим негодяем. Берти с тех пор не появлялся, и я, как ни старалась, не могла его найти, чтобы получить развод.
      Лора, не переставая дивиться неожиданным подробностям чужой жизни, решила все-таки задать мучивший ее вопрос:
      – А такое часто случается в жизни? Ну чтобы мужья бросали своих жен?
      – Довольно часто, – вздохнула Констанс. – Или лучше сказать – к сожалению, часто. Дело в том, что мужчины по своей натуре не однолюбы, им мало бывает одной женщины. А для нас все по-другому. Но я не собираюсь с тобой говорить сейчас об этом. Ты – новобрачная, для тебя сейчас все в розовом свете. Не придавай значения моим словам, Лора, я могу быть очень субъективна. Бывают и очень счастливые браки, и многие мужчины верны своим женам и обожают их. Всех же нельзя осудить огульно, правда? Поэтому давай переменим тему и побеседуем о чем-нибудь веселом.
      Лора и сама была готова поговорить о другом. Откровения Констанс поразили и взволновали ее, потому что, слушая опытную подругу, она не переставала думать о Нике. Он такой красивый, возле него часто вертятся женщины из труппы, кокетничают с ним и строят глазки.
      Тут появился официант и стал расставлять аппетитные блюда. Лора любила поесть в ресторанах. Столько лет она готовила дома скучную, простую пищу, которая составляла требуемый отцом рацион, что теперь разнообразие блюд, предлагаемых в меню каждого ресторана, увлекало ее, хотелось попробовать все. Но самое главное – сознавать, что ничего не надо готовить самой.
      Некоторое время они ели молча, потом Констанс взглянула вопросительно на Лору.
      – А что вы решили с Ником? – спросила она. – Что будете делать по окончании сезона в «Чатакуа»?
      – Честное слово, не знаю, – хмуро призналась Лора. – Когда я задаю этот вопрос Нику, он отмахивается от меня и говорит, чтобы я не торопила события, что все решится как-нибудь.
      – Да, похоже на Ника, – улыбнулась Констанс. – Насколько я его знаю, он не из тех, кто очень сильно беспокоится о том, что будет завтра. Но не волнуйся, я часто слышала, как он говорит, что родился под счастливой звездой, и должна признать – у него все получается и ему действительно везет. По-моему, больше всего ему повезло с тобой. Найти такую жену – это настоящая удача.
      Лора немного покраснела и от комплимента, и от того, что Констанс знает о Нике больше, чем она сама.
      Ей стало стыдно, что многие стороны жизни и характера мужа ей неведомы.
      – Ты хорошо знаешь Ника? – спросила она подругу осторожно. – Мы не так уж давно знакомы, и он ничего не говорит о своем прошлом.
      Констанс отпила глоток кофе и только потом ответила, при этом Лора заметила, что она насторожилась.
      – Нет, я не могу сказать, что хорошо его знаю. В основном по работе. Мы же пришли в «Чатакуа» примерно в одно и то же время – это наш второй сезон вместе. Я знаю, что он всем нравится, особенно по вкусу его способности чтеца и лектора. Он замечательно владеет аудиторией.
      Лора опустила взгляд и, рассматривая собственные руки, решила спросить:
      – А он когда-нибудь… Ты не знаешь случайно, были у него подружки?
      Взгляд Констанс стал серьезным и проницательным.
      – Лора, – начала она, – могу сказать тебе одно – я никогда не видела его с какой-нибудь женщиной. Но ты достаточно умна, чтобы сообразить, что это ничего еще не значит. Это было бы противоестественно. Ник – очень привлекательный мужчина и до встречи с тобой не был женат.
      Тут Констанс придвинулась к подруге ближе и продолжила доверительным тоном:
      – Позволю себе дать пару хороших советов. Ты не против? Никогда не интересуйся женщинами, которые были у твоего мужа до тебя, точно так же, как и он не должен интересоваться твоими прошлыми увлечениями. Все, что было до вашей встречи, совершенно не важно, раз вы полюбили друг друга. Я насмотрелась на стольких людей, которые изводят себя, мучительно ревнуя к прошлому своих любимых! Какой смысл думать о том, что было давным-давно? Помни одно: он же выбрал именно тебя, а не какую-то другую и любит тебя. Только это имеет значение.
      – Да, это весьма разумный совет, – улыбнулась Лора.
      – Вот что я умею, так это давать советы, – заметила Констанс с усмешкой. – Хорошо бы самой им следовать. Ну так что? Пойдем в отель и посмотрим мои фотографии?
 
      Лора, удобно устроившись на диване в неприбранной комнате Констанс, листала альбом, рассматривала виды Лондона и Парижа и тяжело вздыхала.
      – Я тебе завидую, – сказала она подруге. – Представляешь, кроме Сакраменто и Гроув, я нигде не была. Каждый наш приезд в новый город для меня целое событие.
      Констанс сокрушенно покачала головой и перевернула страницу альбома.
      – Да если бы не тетя Милдред, я бы не смогла нигде побывать. У нее и денег полно, и свободного времени, но она не любит путешествовать одна. Мне крупно повезло, что она выбрала меня в свои компаньонки. Такая чудесная поездка!
      Отвлекшись на секунду от фотографий, Лора глянула на часы – десять вечера. Может быть, Ник уже пришел?
      – Как я замечательно провела время с тобой, Констанс! Спасибо за поддержку и совет. Мне пора идти, может, Ник уже вернулся.
      Констанс удивленно взглянула на нее.
      – Сомневаюсь, чтобы он явился так рано, Лора. Когда мужчины играют в карты, они забывают о времени. Не удивлюсь, если он появится где-то за полночь.
      Это замечание обескуражило Лору, она выглядела растерянной.
      – Я так неопытна, Констанс, – сказала она с горькой усмешкой. – Сколько же должно пройти времени, пока привыкнешь ко всем нюансам супружеской жизни?
      – Не спрашивай меня об этом, – рассмеялась Констанс. – Я была замужем весьма недолго, припоминаешь? Хотя, судя по моим наблюдениям, обычно проходит год, а то и два.
      – Ладно, хоть и рано ждать его домой, я лучше пойду и лягу спать. У нас завтра репетиция с самого утра. Ты не забыла?
      – Как можно забыть! Лора протянула ей руку.
      – Спасибо за компанию, Констанс! Было очень приятно.
      Констанс обняла ее и поцеловала в щеку.
      – Мне тоже. Приходи еще как-нибудь вечером, когда Ник будет занят.
      Направляясь в свой номер, Лора подумала: как это могло получиться, что Констанс упомянула игру в карты, говоря о Нике, когда Лора сказала ей перед этим, что у него просто какие-то дела?

      Было уже за полночь, а Лора никак не могла заснуть. Она ворочалась с боку на бок, стараясь устроиться поудобней, но все зря, потому что дело было вовсе не в этом, а в ее беспокойных мыслях. Где Ник? Почему он еще не пришел?
      Каждый раз, когда в коридоре раздавались шаги, она садилась и ждала, что вот-вот откроется дверь… Но шаги удалялись, и она бросалась на подушки, чувствуя себя несчастной. Потом она не на шутку разволновалась – вдруг что-то случилось?
      Наконец в половине второго, как только она задремала, дверь тихонько открылась, но затем довольно громко захлопнулась. С облегчением она спросила:
      – Ник, это ты?
      В ответ раздался сдавленный смешок, и Ник ответил из темноты:
      – Кто же еще это может быть, любовь моя?
      Она услышала, как он, спотыкаясь, прошел по комнате, с размаху сел на кровать, да так, что матрас затрясся. Он нащупал ее лицо и взял рукой за подбородок.
      – Ты соскучилась по мне, женушка?
      Ник наклонился, чтобы поцеловать ее. Губы его были неприятно влажными, и от него несло перегаром.
      – Ник! – воскликнула Лора в ужасе. – Ты выпил? Он рассмеялся, и смех его был каким-то глуповатым.
      – Надо же! Как ты догадалась?
      Он повалился на подушки и через секунду захрапел. Оторопев, Лора смотрела на мужа – при свете, проникавшем из окна в комнату, она увидела совсем чужое лицо.
      Она разозлилась ужасно. Вот он, ее любимый, валяется на кровати одетый, даже в ботинках, и храпит как свинья! Ни за что не станет раздевать его, пусть проснется утром и увидит, до чего он дошел!
      Она сердито отодвинулась на край кровати и расплакалась.
 
      Ник с трудом проснулся от того, что утреннее солнце светило ему прямо в глаза. «Где это я?» – первое, что он подумал. Потом сообразил, что ему-таки удалось вчера добраться до своего номера в отеле.
      Он опустил глаза и увидел, что лежит одетый на постели. Да, его хватило только на то, чтобы благополучно добраться! Во рту стоял неприятный привкус перегара. Ник повернулся – рядом никого. Перевел взгляд и заметил Лору, стоявшую у умывальника.
      Некоторое время он наблюдал за ней. Замечательное зрелище – она стояла в нижнем белье, но даже без корсета талия у нее такая тонкая и бедра округлые, что он залюбовался ею. Но по всему видно, она сердится. Вся напряжена, и движения резковаты. Только это вовсе его не волнует, потому что ее легко развеселить и успокоить. У него есть приятный сюрприз для нее – он выиграл вчера приличную сумму и сможет купить ей желанное платье.
      Ник сел и вытер ладонями лицо. Голова не кружится, все нормально. У него никогда не бывает тяжелого похмелья, независимо от того, сколько он выпьет. В этом ему тоже везет.
      Он тихонько, на цыпочках подкрался к Лоре. Обнял ее так, чтобы положить руки на ее полные груди. Почувствовал, как она вздрогнула, и проговорил на ухо:
      – Ты сердишься на меня, родная? Наверное, правильно, я понимаю тебя. Знаю, знаю, пришел очень поздно и в неприличном состоянии, так? Но я не мог уйти раньше, понимаешь. Игра была в разгаре, и мне ужасно везло. Нельзя же уйти, когда все время выигрываешь! Я ради тебя старался, между прочим. Обещал купить платье, которое так тебе понравилось. Слышишь, дорогая? Ну не сердись на меня, пожалуйста!
      Лора как-то ослабела в его руках, и Ник украдкой улыбнулся. Значит, все образуется.
      Вообще семейная жизнь вопреки опасениям Ника оказалась приятной штукой. У него под боком всегда есть красивая женщина, с которой можно заняться любовью, когда он того пожелает. Но она не только привлекательна внешне, но и невероятно умна и образованна. Правда, с другой стороны, трудновато привыкнуть к ограничениям в свободе. Он же никогда раньше ни о ком не заботился, только о себе, поэтому давать отчет обо всех своих действиях ему не очень по душе. Но тем не менее все получалось неплохо. Лора стирает и чинит его одежду, убирает комнату, может приготовить что-нибудь на скорую руку, если нужно. У нее все получается ловко и без напряжения. И характер покладистый. Правда, ей охота все время быть с ним… Ну ничего, она скоро поймет, что его нельзя держать пришитым к подолу. Молодых жен надо воспитывать и потихоньку сбивать с них спесь. Как с необъезженными лошадьми – обуздай, и все пойдет как по маслу. Так и Лора. Со временем поймет, что у него могут быть свои чисто мужские дела. А пока, для того чтобы она угомонилась, необходимо решить вопрос о будущей работе. «Чатакуа» скоро закроет сезон, и Лора, естественно, волнуется. Да, он не очень серьезно отнесся к этому, а времени мало. Но у него есть кое-что на примете – один его старый друг предложил нечто такое, что можно просто считать выигрышным билетом.
      В целом жизнь складывается удачно, женитьба – замечательная штука, и все хорошо. Ему же всегда везет!

* * *

      В течение последующих нескольких недель Лора пыталась привыкнуть к тому, что один или два раза в неделю Ник уходил куда-то один. Ей не нравилось это, и она вовсе не скрывала своего отношения к его отлучкам. Но Ник не обращал на ее замечания никакого внимания и делал то, что ему нравилось, поэтому Лора решила принять все как должное и больше не вступать с ним в спор по этому поводу.
      Иногда он оправдывался тем, что сама Лора бывала часто занята в представлениях по вечерам. Так и было на самом деле – Лора играла в оркестре и приходила не раньше девяти часов вечера. Поэтому она и смирилась.
      Но чего она совсем не выносила, это когда Ник приходил домой пьяным. Ее раздражал запах алкоголя, виски или еще какой-то гадости, противно было смотреть, как глупо он ведет себя, слышать его сбивчивую, а иногда и бессвязную речь. Пытаться говорить с пьяным – все равно что с идиотом, ничего не понимает. Это Лора быстро сообразила и не затевала никаких разговоров с ним.
      Иногда, притащившись ночью домой, Ник падал на кровать без чувств и засыпал, но бывало, он появлялся в довольно игривом настроении и лез к ней с объятиями. Вот это тоже становилось неприятным. Заниматься любовью с пьяным – никакая это не любовь. Ник, всегда такой нежный, заботливый и искусный, становился грубым и примитивным, спешил получить удовольствие, а потом сразу засыпал. Лора же долго не смыкала глаз, лежала опустошенная и разочарованная. Но так, к счастью, случалось не часто, а в остальное время Ник был очарователен и заботлив, как всегда. Возможно, все так и должно быть в семейной жизни.
      Оставалось всего несколько дней до конца сезона, когда Ник сказал ей, что нашел работу на зимний период, фактически работу для них двоих.
      Счастливая и благодарная, Лора бросилась к нему на шею и расцеловала его. Все ее сомнения были напрасны. Как он и обещал, все само собой образовалось.
      – Ну так скажи, что это за работа. Хорошая? – нетерпеливо спросила она.
      Ник улыбнулся и обнял ее за талию.
      – Тут все зависит от нас, дорогая, – сказал он. – Перед нами открываются большие возможности.
      – Ну не мучай меня, Ник! Объясни скорее, что это?
      – Так вот, у меня есть знакомый, Альфред Хэйз, владелец целой сети маленьких театров. Когда-то он предлагал мне возглавить один из них, но в то время у меня были более интересные предложения. Теперь же я с ним связался, объяснил, что женат, и попросил подыскать для меня что-нибудь. И вот пришел его ответ. Он собирается открыть новый театр водевилей в одном маленьком городе недалеко от Нью-Йорка и подыскивает для него директора. Как тебе? Правда, удачно?
      Лора постаралась скрыть свое разочарование. Когда Ник впервые упомянул о театре, она подумала, что это настоящий театр. Но водевиль…
      – Похоже, это хорошее место, дорогой. Но ты сказал, что для меня тоже что-то есть.
      Ник весело подмигнул ей.
      – Это самое главное! Театр маленький, и оркестра там нет, только фортепиано и ударник. Ты будешь играть на фортепиано, конечно. Таким образом, эти деньги пойдут нам. Нам надо оплачивать только кассира, ударника и рабочих сцены, двоих достаточно, думаю. Припоминаю, как ты мне призналась однажды, что хорошо соображаешь в математике. Правда? Если это так, мы еще сэкономим деньги.
      Энтузиазм Ника передался ей, но Лору мучили сомнения.
      – Только одно меня смущает, дорогой, – сказала она. – Разве водевиль – это не рискованное дело? Немного вульгарно, правда? Не знаю, как мне быть…
      Ник расхохотался.
      – Ты хоть когда-нибудь видела водевиль?
      – Нет. Папа никогда бы не позволил мне пойти посмотреть.
      – О, моя дорогая пуританочка! – Ник поцеловал ее в лоб. – В водевиле бывают всякие шалости, это правда, но Альфред хочет, чтобы мы сделали программу, которую можно смотреть всей семьей. Понимаешь? Он считает, что водевиль сам по себе – вещь преходящая. Ты слыхала о таком певце – Тони Пасторе? Он только что открыл подобный театр в Нью-Йорке. Организует представления для семей. Вот где денежки, чувствуешь? Поэтому тебе нечего беспокоиться. Твои моральные устои не пострадают.
      Лора покраснела.
      – Нечего из меня делать синий чулок!
      Ник весело подмигнул ей и погладил по груди.
      – Вот это точно, любовь моя! Ты далеко не синий чулок в этом деле. Слыхала одну поговорку про то, что должна представлять из себя идеальная жена? Она должна быть благородной леди в гостиной, хорошей кухаркой на кухне и распутницей в постели, но главное – никогда не путать эти роли. Ты, моя радость, идеальная жена!