Брайан привык проникать в подобные опасные районы, рискуя жизнью. Почти любая страна, богатая алмазными месторождениями, так же ревниво охраняет свои сокровища. На этот раз вооруженный патруль заметил его, когда он покидал Южную Африку, унося неплохую добычу. К счастью, конь под ним был резвый, а охранники оказались никудышными стрелками.
      Брайан запустил свои длинные пальцы в бороду – щеки чесались, и это раздражало его. Во время своих странствий он никогда не брился, но, вернувшись в цивилизованный мир, стремился побыстрее побриться, постричься и приодеться. Сегодня же он должен получить такую сумму, что хватит на полгода праздности и развлечений и еще останется достаточно денег на следующую экспедицию.
      Макбрайд усмехнулся, вспомнив о своем отце. В который уже раз он подумал о том, что сказал бы старик об образе жизни старшего сына. Наверное, решил бы, что Брайан превратился в никчемного человека, в бездельника. Дэниел Макбрайд был великим тружеником, он упорно ковырялся в бесплодной ирландской земле, и денег, которые он зарабатывал, едва хватало на полуголодное существование – один неурожай картофеля следовал за другим. Однако, несмотря на бедность, каторжный труд и невзгоды, Дэниел до конца дней своих верил, что тяжкий труд – величайшая из добродетелей.
      В свой семнадцатый день рождения Брайан спросил у отца:
      – Па, почему ты этим занимаешься? Ты гнешь спину, ты голодаешь целый год, на другой год зарабатываешь несколько фунтов, которых хватает только на лишнюю пинту-другую пива и, может быть, на пару новых ботинок. Почему?
      В выцветших карих глазах Дэниела Макбрайда появилось какое-то бессмысленное выражение.
      – Ты задаешь глупые вопросы, малый. У бедного человека жизнь тяжелая. Такова воля Божья.
      – Вряд ли Бог полагает, что человек непременно должен быть бедным, чтобы попасть на небеса. Если ты прожил жизнь в бедности, то это еще ничего не значит. И, видит Бог, я не собираюсь возделывать всю жизнь тощую ирландскую землю. Мне почему-то кажется, что Господь не желает мне такой участи. Ясное дело, от жизни можно получить гораздо больше!
      – Не болтай глупости, парень! И не возводи хулы на Господа нашего! – Отец внезапно поднял руку и так сильно ударил Брайана кулаком по голове, что у того в ушах зазвенело. – Я вырастил троих детей, в том числе и тебя, дерзкий щенок. Я работал не покладая рук, запомни это.
      – Но жили-то мы впроголодь, верно? Сколько раз мы ложились спать с пустыми желудками.
      Никогда еще Брайан не осмеливался так разговаривать с отцом, однако неудовлетворенность своей жизнью заставила его забыть об осторожности.
      Лицо отца побагровело.
      – Я сделал для вас все, что мог.
      – Но этого всего было недостаточно, па. Сжав кулаки, Дэниел Макбрайд сделал шаг к сыну, но на этот раз Брайан успел уклониться от удара. Немного устыдившись своих слов – отец был человек достойный и не заслуживал подобного обращения, – Брайан поднял вверх руки.
      – Прости меня, па, прости, пожалуйста. Я не имел права так с тобой разговаривать.
      Спустя несколько недель Брайан покинул отчий дом и вернулся туда только через пять лет, когда отец его умер от сердечного приступа, работая в поле. Брайан побывал на похоронах и на поминках. Затем, простившись с матерью, с братом и сестрой, снова уехал. И с тех пор ни разу не бывал в Ирландии. Но он переписывался с матерью и иногда посылал ей деньги. Брайан собирался в последний раз навестить родных, когда придется ехать на похороны матери.
      Дверь распахнулась, и, прервав его размышления, в комнату вошел Эндрю Слострум; он был явно не в духе.
      – Итак, Брайан, надеюсь, у вас ко мне действительно важное дело.
      – Ага, важное, – с беспечным видом отозвался Брайан. – Впрочем, сейчас сами увидите.
      Тяжко вздохнув, Слострум уселся за письменный стол.
      – Вы такой… энергичный, Брайан. И неизменно появляетесь в самое неподходящее время.
      – Ясное дело. И вы должны быть польщены, Эндрю, что я всегда прихожу прежде всего к вам. Разве я не приношу вам всякий раз самый лучший товар?
      – Не всегда, – проворчал Слострум. – Один раз вы появились с опалами очень низкого качества. Я много потерял на них, Брайан.
      Ирландец с улыбкой отмахнулся.
      – Приношу свои извинения. Признаться, в те времена я не слишком хорошо разбирался в опалах. А вот это с лихвой возместит вам весь убыток.
      – Вот как?.. Посмотрим. Покажите, что у вас там. И давайте сразу же обо всем договоримся, я очень тороплюсь.
      Взяв сумку, стоявшую у его ног, Брайан раскрыл ее и вывалил содержимое на широкий письменный стол; в сумке было штук пятьдесят алмазов – необработанных, самой разной величины. У Слострума перехватило дыхание.
      – Алмазы! Где вы их?.. Нет!.. – Он вытянул перед собой руки, как бы отстраняя от себя лежавшее на столе богатство. – Нет, я ничего не желаю знать.
      – Я и не думал, что вы захотите что-либо узнать. А товар хороший, сами видите. – Брайан улыбнулся.
      – Знаете, в чем проблема, Брайан. – Слострум указал на алмазы своим длинным пальцем. – «Де Бирс» сохраняет монополию на алмазы. Если откроется, что у меня появились камни неизвестного происхождения, мне несдобровать. Они могут на несколько лет запретить мне участвовать в аукционах – возможно, на много лет. Или навсегда порвут со мной отношения.
      Брайан сидел, откинувшись на спинку стула и закинув ногу за ногу. Он сделал широкий жест, как бы отмахиваясь от слов торговца:
      – Да бросьте, Эндрю. Вы ведете дело с таким размахом, что сможете продавать их понемногу, и «Де Бирс» ничего не заподозрит.
      – Да, конечно. Может, так и получилось бы. А может, и нет.
      Вооружившись щипчиками, Слострум принялся перебирать ими алмазы, внимательно рассматривая каждый камень. Потом вытащил из ящика стола набор резцов для определения твердости. Резцы, сделанные из различных минералов, с одной стороны были заострены, а другой вставлены в маленькие металлические трубочки-держалки. Выбрав один из этих инструментов, Слострум взял алмаз и осторожно провел острым концом по поверхности камня. Потом протер поверхность мягкой тканью и принялся рассматривать в лупу.
      Хотя на лице его ничего не отразилось, Брайан понял, что Слострум удовлетворен.
      Ювелир откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Брайана.
      – Как вы их оцениваете? – спросил он.
      По опыту прошлых лет, а также по тому, как у Слострума сузились глаза, Брайан понял, что торговец готов заключить сделку. Он ответил:
      – Я уверен, мы с вами без труда договоримся о цене, устраивающей нас обоих. Я не раз убеждался, что вы человек справедливый, Эндрю…
 
      Регина стояла перед звездчатым сапфиром, глядя на него горящими глазами. В этот момент к ней подошла Аделаида.
      – Пойдем, Регина. Нам лучше не злоупотреблять любезным приглашением. Не забывай, что мы с тобой не покупатели, мы здесь только по милости мистера Слострума.
      Не поворачиваясь к матери, Регина кивком головы указала на звездчатый сапфир:
      – Какой прекрасный камень, правда, мама?
      – Конечно, прекрасный, так и должно быть, учитывая, сколько он стоит. Ты бы просто в обморок упала, если бы узнала, какой он дорогой. – Она крепко взяла Регину за руку. – А теперь пошли.
      Регина послушно пошла рядом с Аделаидой, все еще ослепленная сиянием драгоценностей, в особенности звездчатым сапфиром. Девушка была переполнена впечатлениями.
      Когда они вышли на улицу и выбрались из толпы, Регина с мечтательным видом проговорила:
      – Когда-нибудь у меня будет такой же драгоценный камень.
      Аделаида резко остановилась.
      – Что?!
      – Я говорю: когда-нибудь у меня будет такой же звездчатый сапфир.
      – Не болтай глупости, детка! – нахмурилась Аделаида. – Разве я тебя не предупреждала? Придется тебе выбросить из головы эти несуразные мысли, Регина. Может быть, тебе не следует идти работать к Слоструму? Ведь там ты будешь каждый день видеть драгоценные камни, которые никогда не сможешь купить…
      Несколько встревожившись, Регина поспешно возразила:
      – Напротив, мама, лучше, если я постоянно буду любоваться ими – тогда мне не захочется о них мечтать.
      – Возможно, ты права, – задумчиво проговорила Аделаида. – Возможно, их красота перестанет так действовать на тебя, если ты будешь иметь с ними дело каждый день. Во всяком случае, я очень надеюсь на это.
      Регина придерживалась другого мнения: девушка знала, что блеск драгоценностей всегда будет завораживать ее, но она промолчала об этом. Улыбнувшись, спросила:
      – Мама, неужели ты никогда ни о чем не мечтала в молодости?
      Аделаида, вздрогнув, ненадолго задумалась. Наконец сказала:
      – Конечно, я мечтала, дитя мое. Ты думаешь, я хотела стать уборщицей? Но тогда я была совсем молоденькой и еще не вышла за Роберта. А когда он умер, я поняла, что мои мечты – пустая трата времени, я только стала несчастнее из-за них. Я должна была устроить свою жизнь, быть практичной. Но все-таки у меня до сих пор есть одна мечта, Регина. – Аделаида улыбнулась и привлекла девушку к себе. – Мечта эта касается тебя. Мне хочется, чтобы у тебя все было хорошо. Я мечтаю о том, чтобы ты вышла замуж за хорошего человека, чтобы у вас родились дети и чтобы ты была счастлива.
      Регина почувствовала, что глаза ей застилают слезы; и еще почувствовала безграничную любовь к этой женщине, положившей всю свою жизнь на то, чтобы вырастить ее, Регину. Девушка порывисто обняла Аделаиду.
      – Благодарю тебя, мама, – прошептала она, – лучшей матери я и пожелать не могла бы. Если я частенько огорчаю тебя, прости меня.
      – Да нет, я… – Аделаида не могла найти подходящих слов, она постаралась овладеть собой. Как любит она эту девочку! Высвободившись из ее объятий и заметив, что прохожие удивленно оглядываются на них, Аделаида отрывисто проговорила:
      – Что подумают о нас люди – обнимаемся прямо на улице! Пойдем же домой, детка.
      И она быстро направилась к дому. Регина шла медленнее, мысли ее путались. Девушка не часто думала о любви и замужестве, хотя и отдавала себе отчет в том, что когда-нибудь ей придется испытать и то, и другое. Но когда-нибудь – не значит теперь: все это ждет ее в будущем. А пока что существовали гораздо более важные вещи, о которых следовало подумать.
      И вдруг она поняла – эта мысль явилась к ней внезапно, как вспышка молнии, – что этот день – поворотный пункт в ее жизни. Что бы там ни говорила Аделаида, Регина была уверена: она никогда не расстанется со своей мечтой, а если это случится, то жизнь ее утратит всякий смысл. И кроме того: несмотря на то, что она сказала Аделаиде, драгоценности всегда будут завораживать ее. Начиная с этого дня они так или иначе станут частью ее жизни.
 
      Утром в понедельник Регина пришла к магазину Слострума на полчаса раньше назначенного времени, и ей пришлось с нетерпением дожидаться, когда появится кто-нибудь и впустит ее в помещение. Первым появился один из клерков.
      – Кто вы такая и что вам здесь нужно? – грубо спросил он.
      Девушка, нисколько не оробев, ответила:
      – Я Регина Пэкстон, меня взяли сюда на работу. Мистер Слострум велел мне прийти к семи часам.
      – Мне об этом ничего не известно, а семи еще нет, – недружелюбно проговорил служащий. – Придется вам подождать, пока не появится мистер Слострум.
      Он отпер дверь, и Регина вошла вслед за ним. Клерк бросил на нее сердитый взгляд.
      – Ждите на улице.
      – Почему? Я же здесь работаю… – сказала девушка.
      Немного подумав, клерк махнул рукой:
      – Ладно, можете подождать здесь, но только не мешайте мне.
      Он принялся готовить магазин к открытию. Регина тем временем бродила у прилавков. К ее великому сожалению, витрина, в которой помещался сапфир, уже исчезла.
      – А где же звездчатый сапфир, который я видела здесь в субботу? – спросила она. – Его продали?
      – Нет, юная леди, эта звезда находится в сейфе, она хранится там постоянно и извлекается оттуда только в тех случаях, когда какой-нибудь покупатель хочет взглянуть на нее, – ответил клерк. – Этот камень слишком ценный, чтобы держать его в магазине.
      Надменность клерка уязвила Регину. Дерзкое замечание уже готово было сорваться у нее с языка, но тут она услышала, что в замке поворачивается ключ. В магазин вошел Эндрю Слострум. Увидев Регину, он широко улыбнулся. Затем, вытащив из кармана часы, поднял крышку и внимательно посмотрел на циферблат.
      – Вы очень точны, молодая леди. Прекрасно. Я требую от моих служащих точности.
      – Для меня это не составляет труда, сэр. Я всегда встаю рано, чтобы приготовить завтрак. Матушка возвращается с работы в пять утра. Ей нужно поесть горячего, а сама она слишком устает, чтобы заниматься стряпней.
      Слострум, похоже, немного смутился.
      – Вот как?.. Что ж, ваша матушка прекрасная женщина. А вам известно, что я предлагал ей другую, лучшую должность, чем уборщица, когда наше дело стало расширяться?
      – Нет, сэр, я этого не знала, – удивилась Регина.
      – В то время я нанимал женщин, которые должны очищать камни и сортировать их. Я предложил эту работу миссис Пэкстон. Но она отказалась, сославшись на то, что привыкла работать уборщицей и не хочет никаких перемен. И, разумеется, ее решение было разумным. С ее точки зрения, – поспешно добавил Слострум. – Когда мы наконец заняли все это здание, мне пришлось нанять еще трех уборщиц, и я назначил вашу матушку их начальницей. Таким образом, она теперь получает больше, чем я в состоянии платить за ту работу, которую будете выполнять вы, милочка.
      – Моя мать относится к вам с величайшим уважением, сэр.
      – А я – к ней. Это действительно так. Я всегда буду ей крайне признателен. Аделаида добилась того, что мое заведение всегда сверкает чистотой, и теперь аристократы, даже члены королевской семьи, не гнушаются посещать мой магазин.
      Услышав голоса, Слострум повернулся к двери и представил Регине вновь прибывших служащих, двух женщин и пятерых мужчин. Из мужчин двое были клерками, двое – огранщиками и один – ювелиром-художником. Обе женщины, Джейн Уортингтон и Элизабет Крэнстон, занимались чисткой и сортировкой камней. Старшая, Джейн, была веселой, и улыбчивой, со щеками, похожими на яблоки. Она сразу же пришлась Регине по душе. Элизабет было под сорок, она казалась необщительной и угрюмой.
      – Джейн будет вашей наставницей, Регина, – сказал Слострум. – Она работает у нас уже шесть лет и знает все, что вам нужно знать о камнях.
      Регина отправилась с обеими женщинами наверх; по дороге Джейн с улыбкой сказала:
      – Особенно-то знать тут нечего, голубушка. Это тяжелая и утомительная работа, иной раз кажется, что ты чистишь огромное зеркало.
      – Иногда мне хочется пойти в уборщицы, – с горечью в голосе заметила Элизабет.
      Джейн засмеялась:
      – Не обращайте на нее внимания, Регина. Элизабет – старая ворчунья, хотя она вовсе не старая.
      – Моя мать работает здесь уборщицей. – Регина решила, что нужно сразу сказать об этом, поскольку знала, что люди, как правило, смотрят на уборщиц свысока.
      Джейн посмотрела на нее.
      – Так вы дочь Аделаиды! То-то мне показалось, что я уже слышала где-то фамилию Пэкстон, но мне не пришло в голову, что вы ее дочь. Аделаида прекрасная женщина. Вы, Регина, должны ею гордиться. – Джейн улыбнулась. – Мы всегда оставляем после себя ужасный беспорядок, а когда приходим наутро, все прибрано, везде чистота.
      – Я и горжусь своей матерью. Мистер Слострум только что сказал мне, что как-то раз он предлагал ей заняться чисткой и сортировкой камней, вместо того чтобы работать уборщицей, но она отказалась.
      – И правильно сделала, если вас интересует мое мнение, – проворчала Элизабет. – Еще несколько лет возни с камнями, и я, кажется, ослепну. Ведь приходится быть очень осторожной, чтобы не поцарапать и не повредить их. Иначе стоимость вычтут из нашего жалованья.
      – Господи, Элизабет, с чего это вы взяли? – воскликнула Джейн. – Мистер Слострум никогда еще не вычитал у нас.
      – Только потому, что мы не повредили ни одного камня, вот и все.
      – А Мэгги повредила, не так давно. Это был неотшлифованный алмаз, и, когда она его чистила, он выскользнул у нее из рук, упал на пол и раскололся надвое. Конечно, он наверняка уже был с трещиной, только этого не заметили. Во всяком случае, ей ничего не пришлось платить.
      – Мы ничего не можем знать наверняка, – возразила Элизабет. – Заметьте, вскоре после этого случая она уволилась.
      – По собственному желанию, чтобы выйти замуж.
      – И этого мы тоже не знаем наверняка. Джейн фыркнула и покачала головой. Женщины между тем уже поднялись наверх и вошли в огромную комнату, похожую на складское помещение. Если не считать нескольких каморок у дальней стены, комната представляла собой огромное открытое пространство, уставленное множеством длинных столов.
      – Это здесь, Регина. В тех вон каморках работают огранщики и ювелиры. – Подойдя к одному из длинных столов, Джейн положила на него свой ридикюль. – А здесь, голубушка, работаем мы. Сейчас я принесу все, что нужно, – добавила она, направляясь в дальний конец комнаты.
      Регина заметила, что во всем помещении имелось всего несколько узких высоких окон. Света через них проникало мало, хотя стекла были вымыты до блеска. Когда же она уселась рядом с Элизабет, к ним подошел какой-то мужчина, зажег газовый светильник, висевший у них над головой, и стало совсем светло.
      – Вроде бы нам хватит света, – обратилась Регина к Элизабет, сидевшей рядом.
      – Не хватит, – проворчала та, – сами увидите. Работа-то у нас ювелирная.
      В этот момент вернулась Джейн с двумя коробками в руках. Она поставила коробки на стол и принялась вынимать из них содержимое: мягкие тряпочки для полировки, маленькие щеточки, два пустых ведерка для воды, длинные полосы потертого войлока.
      – Нужно налить сюда теплой мыльной воды, – пояснила она. – Водой смывают пыль и грязь перед тем, как приступают к сортировке.
      Регина заметила, что в комнату вошел мистер Слострум. В руках у него была старая холщовая сумка, очень похожая на ту, что принес в субботу рыжебородый ирландец. Слострум подошел к их столу и принялся вынимать из сумки камни, которые раскладывал на полосы войлока.
      – Эти алмазы только что поступили, леди, и их нужно приготовить для резки.
      Регина уставилась на лежащие перед ней камни. Неужели это алмазы? Больше всего они походили на обычные камушки, не имеющие никакой цены.
      Слострум помахал им рукой, повернулся и пошел к лестнице.
      Регина наклонилась, чтобы получше рассмотреть камни.
      – Я совсем иначе представляла себе алмазы, – с сомнением в голосе проговорила она.
      Джейн, сидевшая рядом, рассмеялась:
      – Это еще не обработанные алмазы, пока что их называют просто сырье. Мы должны их очистить, а потом рассортировать по размеру, по цвету и прозрачности. Цвет особенно важен. Конечно, пока их не вымоешь и немного не отполируешь, определить окончательно цвет невозможно. Давайте я покажу вам. – И она указательным пальцем отделила от горки камней два камня побольше. – Большинство алмазов белого цвета или бесцветные, но еще они бывают желтоватые и сероватые. Вымойте-ка вот эти два камешка, – обратилась Джейн к Элизабет. – Вымойте в теплой мыльной воде. А я пока все объясню Регине.
      Девушка опять наклонилась, чтобы как следует рассмотреть два алмаза, которые показала ей Джейн. Под слоем глины и прочей грязи, прилипшей к камням, можно было разглядеть белый чистый цвет одного из них; второй был с нежным желтоватым оттенком.
      – Камни с яркой окраской мы называем «фантазийными». Они встречаются очень редко и стоят очень дорого, – рассказывала Джейн. – «Фантазийные» алмазы бывают золотисто-желтые, синие, зеленые, розовые и янтарные. Самые лучшие алмазы желтого цвета называются канареечными. Бывают алмазы и других цветов, но они встречаются еще реже. Среди этих я не вижу цветных. – Проворные пальцы Джейн перебирали камешки, лежащие на столе. – А… вот и парочка синих. Вот, очень хороший цвет.
      Она подала Регине камень, и та, рассмотрев его, увидела, что под слоем глины он желто-зеленого оттенка.
      – Как я уже говорила, в точности цвет можно определить только после очистки. Но размер и форма видны и сейчас. А что касается чистоты, то о ней можно судить только после полной обдирки.
      Регина откинулась на спинку стула.
      – Вы сказали «чистота»… Что это значит?
      Джейн улыбнулась:
      – Вот это мы и должны определить здесь, голубушка. Речь идет о трещинах и вкраплениях в камни. Большая часть драгоценных камней содержит крошечные примеси других минералов, которые, насколько мне известно, формируются во время роста кристалла. Чем больше вкраплений, тем меньше ценится камень. После обдирки можно увидеть вкрапления, если посмотреть через увеличительное стекло. Так называемый чистый алмаз – это такой, который содержит минимум трещин, помутнений, прожилок и вкраплений. Чистые алмазы встречаются очень, очень редко, Регина. За все время, что я здесь работаю, я видела всего лишь с полдюжины таких. Найти подобный алмаз – это, голубка, настоящий праздник. Кстати, сейчас я говорю об алмазах только потому, что мы сегодня будем работать с ними. Но большая часть из того, что я вам рассказала, относится и ко всем другим камням.
      Регина со вздохом сказала:
      – Боже мой, все это куда сложнее, чем я думала! Значит, речь идет не только о чистке камней, не так ли?
      Джейн кивнула:
      – Не только о ней. Самое важное в нашей работе – рассортировать камни. Конечно, потом их будут сортировать еще раз. Они считают, что обыкновенная женщина не способна это сделать как следует. Но все начинается здесь, у нас. У кого-то есть дар к сортировке, у кого-то – нет. Мне это неплохо удается, а вот Элизабет, она… – Джейн усмехнулась при виде Элизабет, которая только что вернулась с ведерком воды. – Она так и не смогла этому научиться. Элизабет не способна отличить прекрасный алмаз от обычного камешка. Что же до вас, голубка, то время покажет, что и как.
      – Кто это хочет научиться отличать один камень от другого? – презрительно усмехнулась Элизабет.
      – Я хочу. А может, и Регина тоже, – ответила Джейн.
      – Я хочу узнать как можно больше, – добавила Регина.
      – Так вот, эта часть нашей работы требует упорства и настойчивости.
      Джейн взяла один из алмазов покрупнее, окунула его в ведерко с водой, ополоснула, а потом принялась чистить камень щеточкой. Грязь, облепившая алмаз, отвалилась. Затем Джейн взяла мягкую тряпицу, обтерла камень и поднесла к глазам, чтобы как следует рассмотреть.
      Регина тоже рассматривала алмаз. Теперь он был чист и уже не так походил на обычный камушек, хотя по-прежнему казался тусклым.
      – Похоже, эту партию очистить очень просто, – сказала Джейн. – Но бывают алмазы, которые трудно, очень трудно очистить. Это во многом зависит от того, где добыты камни. Самые трудные приходится окунать в кислоту, только она растворяет то, чем покрыт алмаз. Впрочем, очищать можно двумя способами. Первый – окунуть камень в кислоту и оставить так на неделю или около того. Второй способ более быстрый, он называется «кислотное кипячение». Но это опасно и для вас, и для камня. Мистер Слострум никогда не разрешает нам прибегать к этому способу, разве что никакой другой не помогает. Но, – добавила Джейн, – кислотная ванна тоже опасна, учтите. И никогда не забывайте об этом. Всегда сперва наливайте воду, а потом уже бросайте в нее кристаллики кислоты. Если же вылить на них хоть немного воды, они могут взорваться и разлететься во все стороны. Думаю, нет нужды объяснять вам, что может сделать кислота с вашей кожей. Так вот, – говорила Джейн, – мы используем для этого, кувшин с широким горлышком, который плотно закрывается крышкой. Нужно наполнить кувшин теплой водой примерно наполовину, потом добавить кислоты и размешать все деревянной палочкой. Мешать нужно до тех пор, пока не растворятся все кристаллики, лежащие на дне. После этого вы опускаете туда камни, накрываете кувшин крышкой и минуту-другую – очень осторожно – встряхиваете. И делаете это один или два раза в день в течение недели. К концу этого срока все наслоения на камне растворятся. Регина, понурившись, покачала головой.
      – Все так сложно…
      – Вовсе нет. Вы кажетесь мне умницей, вы быстро все освоите.
      Регина взяла со стола щеточку. Потом, двумя пальцами, алмаз. После чего окунула камень в мыльную воду и принялась его чистить. Когда наслоения стали понемногу отчищаться, девушка приободрилась – все у нее получалось.
      Услышав тяжелые шаги на лестнице, Регина подняла глаза как раз в тот момент, когда показались голова и плечи какого-то мужчины. Когда же незнакомец появился в дверях, девушка его узнала: это был тот самый рыжебородый великан, которого она видела в субботу на выставке. Однако узнать его было не так-то просто, поскольку борода Макбрайда исчезла, волосы были подстрижены, и одет он был совсем по-другому. Но рост и могучие плечи не позволяли усомниться в том, что это именно тот человек, который приходил в субботу к Слоструму. А гулкий голос, раздавшийся, когда он подошел к столу, за которым сидела Регина, окончательно развеял все сомнения.
      – Эндрю сказал, что мои камни здесь и их сейчас чистят. Хотелось бы посмотреть, как они выглядят теперь, после чистки.
      Брайан наклонился, чтобы рассмотреть алмазы. С минуту он стоял, опершись руками о стол. Регина тотчас же, как это было и в субботу, ощутила необыкновенную жизненную силу, исходившую от рыжеволосого гиганта. Впервые в жизни она призналась себе, что видит очень привлекательного мужчину.
      Но вот он поднял голову и посмотрел на Регину. Девушка смутилась под взглядом его необыкновенных глаз, и ей пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не отвести своих.
      – Послушайте! – Он ткнул пальцем в ее сторону. Регина невольно приподнялась.
      – Да, сэр?
      – Мне кажется, я уже где-то видел вас. Да, точно видел. Вы были на выставке тогда, в субботу.
      – Была, сэр. Тогда мистер Слострум и нанял меня к себе.
      – Значит, вы новенькая? Смотрите будьте осторожны с моими алмазами, милашка.
      Расхрабрившись, Регина проговорила:
      – Если я не ошибаюсь, это уже не ваши алмазы. Вы продали их мистеру Слоструму, разве не так?
      Он на миг помрачнел, потом добродушно рассмеялся:
      – Да, девочка, продал. Но я всегда думаю о них как о своих, раз я их нашел. Конечно, я много раз думал о том, что алмазы, да и другие драгоценные камни не могут принадлежать никому. А вот человек, ставший владельцем камня на какое-то время, – он сам принадлежит этому камню, именно так. – Брайан снова рассмеялся. – Ей-богу, я говорю умные вещи, вы не согласны?
      Регина не смогла не согласиться с этим утверждением, потому что распознала в этом человеке родственную душу, очарованную, как и она сама, сиянием драгоценных камней.
      – Мне кажется, что вы правы, – проговорила она вполголоса и опустила глаза, внезапно устыдившись, что так откровенно беседует с незнакомым мужчиной.
      Макбрайд вмиг стал серьезным; теперь он внимательно смотрел на девушку, словно изучая ее. Наконец усмехнулся, сверкнув ослепительными зубами; в уголках его глаз появились морщинки.
      – Ага, барышня, значит, и вас зацапали драгоценные камни. Я должен был понять это сразу же. Что ж, я думаю, это безнадежно. Совсем безнадежно. Если человека зацапали драгоценные камни, это уже навсегда. Вы можете попробовать поставить свечку деве Марии, она, может быть, и поможет вам. Хотя вряд ли…
      Регина поняла, что это насмешка. Девушка вспыхнула, уязвленная тем, что ее не воспринимают всерьез.
      – А может статься, это благо, – сухо проговорила она. – В конце концов, мистер Слострум, я полагаю, тоже «зацапан драгоценными камнями», как вы выразились, но он кажется вполне благополучным человеком.
      Клерк, поднявшийся по лестнице, не дал Брайану ответить, сообщив, что мистер Слострум ждет его у себя в конторе.
      Прежде чем последовать за клерком, Брайан отвесил Регине низкий поклон.
      – Я не хотел обидеть тебя, девочка, и не собирался ни над кем смеяться. Мне нравятся остроумные женщины. И я думаю, мы еще встретимся.
      Кивнув женщинам, сидевшим рядом с девушкой, Брайан вышел из комнаты. Регина же осталась сидеть – с пылающим лицом и смятением в душе.

Глава 3