Дункан поморщился, глядя на дождь, затем опустил штору на место, скрутил лист трубочкой, опустил ее в специальный кожаный чехол для переноски пергаментов, просунул его за пояс, затем надел отделанную мехом шапочку, перчатки и набросил на плечи тяжелый черный плащ.
По крайней мере, ему не требуется в дождь идти назад во дворец архиепископа, хотя и добраться до покоев Нигеля, не промокнув до нитки, будет не самой легкой задачей. После отъезда Дугала вместе с королем на прошлой неделе и в свете его собственного предполагаемого плохого самочувствия, Дункан, можно сказать, почти перебрался в покои Дугала в замке. Было только естественным ожидать, что в процессе «выздоровления» он черпает там успокоение. А поскольку Дункан постепенно взял на себя и дополнительную секретарскую работу, оказывалось гораздо удобнее спать в замке, а не ходить туда и обратно в свои старые покои, в особенности в такую ночь, или когда он засиживался за работой в кабинете. Иногда они с Нигелем разговаривали далеко за полночь, что происходило все чаще, так как Дункан стал проводить вечера в компании принца-регента, нередко ужиная вместе с ним и Мерауд. Все они скучали по сыновьям, а после массового ухода практически всех Дерини из Ремута на прошлой неделе, Нигель оставался единственным, кто мог составить Дункану компанию, которая ему так требовалась.
Однако принадлежность к Дерини сегодня ночью не давала никаких особых преимуществ. Переставив несколько предметов на письменном столе, Дункан погасил свечи и на мгновение задумался, не воспользоваться ли ему Порталом в кабинете, чтобы перенестись на расположенный в библиотеке, а оттуда проследовать к Нигелю, но отогнал эту мысль.
Неизвестно, кто может оказаться в библиотеке и стать свидетелем его прибытия. И как можно объяснить, что ты не промок в такую ночь?
Нет, о таком использовании дара Дерини сейчас нельзя и думать. Ведь его положение столь неустойчиво, а будущее в Церкви туманно. Однако, он может воспользоваться тайным ходом, соединяющим покои Дугала со двором базилики, вместо того, чтобы шлепать по лужам через плац и мимо конюшен, чтобы войти через тронный зал. Обычно он избегал пользоваться тайным ходом из-за крутых ступеней и своей нелюбви к закрытым помещениям, где стены давят с двух сторон, но это казалось предпочтительней, чем промокнуть до нитки или спать на стуле у себя в кабинете.
Все равно он достаточно промок, даже когда перебегал небольшой участок двора к входу на потайную лестницу. По пути он поскользнулся и чуть не упал. По лицу струями стекала вода, забираясь под капюшон, и ему пришлось стоять в луже, пока он искал потайной рычаг, открывающий дверь.
Однако внутри было сухо и темно. По привычке и потому что использование магического огня до недавнего времени могло стать фатальным для священника Дерини, Дункан зажег обычную свечу из набора, хранившегося в нише за закрытой дверью. Пламя фактически не грело, но дрожащий желтый огонек казался веселым в мрачной и сырой атмосфере.
И Дункану показалось, что ему стало теплее.
До первой площадки требовалось преодолеть пятьдесят пять ступеней, крутых и разновысотных, и Дункан остановился, чтобы привести дыхание в норму, когда добрался до нее, чтобы с новыми силами преодолевать следующий пролет по закругляющейся лестнице. Он был занят своими мыслями, обдумывая, что сказать Нигелю относительно документа, который ему нес. Но Дункан не прошел и двух или трех ступеней, когда почувствовал слабый, сладковатый запах.
Он остановился и принюхался, затем напрягся и стал использовать свои чувства Дерини. Здесь было нечто мертвое — причем гораздо больших размеров, чем случайно забежавшая крыса или еще кто-то из грызунов, которых ожидаешь встретить в таких местах.
Дункан повернулся и снова принюхался, повыше поднимая свечу, затем быстро вернулся вниз на площадку и осмотрелся по сторонам. Здесь запах был сильнее. Он удивился, как мог не почувствовать его раньше. Ему доводилось и раньше вдыхать этот запах, причем слишком много раз, и он не хотел о них вспоминать, после стольких битв, в которых он участвовал. Он не мог ошибиться.
Дункан создал магический огонь, чтобы получше осветить окружающую территорию, и площадка заполнилась серебристым светом. А затем он увидел то, что лежало у дальней стены: с одной стороны торчал сапог, с другой виднелась вытянутая рука.
***
— Понятия не имею, сколько он здесь пролежал, — сказал Дункан Нигелю полчаса спустя, когда привел принца вниз по крутым ступеням через покои Дугала. — Достаточно, чтобы начать разлагаться. В такую погоду, вероятно, неделю или две. Похоже, он упал с лестницы и сломал себе шею. Но я не могу понять, что делал член Камберианского Совета в этом тайном ходе. Я думал, что они не могут войти в замок, воспользовавшись Порталом в библиотеке.
Нигель только покачал головой, когда они добрались до площадки. Он склонился над трупом, пока Дункан искал объяснения случившегося.
— Я тоже так думал, — сказал Нигель. — По крайней мере, так Келсон сказал мне. Ты говоришь, его звали Тирцель Кларонский?
Дункан кивнул.
— Я видел его лишь дважды, да и начинающееся разложение могло меня обмануть. Но он, в самом деле, очень похож. Только Арилан может сказать точно — по крайней мере никто другой не приходит мне на ум.
— А Арилан находится в Валорете, где следует быть тебе, — ответил Нигель, выпрямляясь и с беспокойством потирая усы. — Боже праведный, если это на самом деле член Совета, то они здорово разозлятся.
— Но не на нас, — прошептал Дункан, снова садясь на корточки перед телом. — Мы его не убивали.
Ты не поможешь мне его перевернуть, чтобы взглянуть, не скинул ли его кто-то с лестницы? Я не хотел ничего трогать, пока ты не увидел все своими глазами. Только повернул голову, чтобы посмотреть на лицо и понять, что у него сломана шея, да запустил ментальный импульс, выясняя, не удастся ли почерпнуть что-то из его памяти. Конечно, ничего не получилось после прошествия такого количества времени. Его мозг сейчас, наверное, напоминает кашу.
Нигель скривился, приподнял полы халата, чтобы не мешали, и наклонился.
— Из меня никогда не получится хирург, — сказал он, когда они вдвоем осторожно перевернули тело на спину. — В свое время я лично довел немало людей до такого состояния, но обычно мне не приходилось иметь с ними дело после того, как они были мертвы так долго. Ты крепче меня, — закончил он, поднимаясь и отступая на пару шагов, когда Дункан приступил к дальнейшему осмотру тела. — Раны?
Дункан покачал головой. Крысы добрались до тела, но не было следов никаких других травм, кроме сломанной шеи и нескольких синяков, чего и следовало ожидать, если Тирцель в самом деле свалился с лестницы и таким образом встретил свою смерть.
— Ничего, что бросилось бы сразу в глаза, хотя мне хочется его еще разок осмотреть, до того, как тело будут готовить к погребению. Как ты думаешь этим заниматься?
Когда Дункан встал, Нигель покачал головой.
— Понятия не имею. Вообще-то, не мы должны его хоронить. У него, наверняка, есть семья или, возможно, члены Совета захотят заняться организацией похорон. Но наша единственная связь с Советом — это Арилан. Поэтому если ты уверен, что он тоже входит в Совет Камбера, тебе, наверное, следует временно выздороветь и отправиться в Валорет, чтобы рассказать обо всем Арилану. Там есть Портал, чтобы облегчить тебе дорогу?
— До меня доходили какие-то слухи, но я не знаю, где он расположен. Да даже если бы и знал, что толку, если я там ни разу не был? — вздохнул Дункан. — Я уеду на рассвете. Тебе, вероятно, следует написать письмо Келсону, которое я смогу отправить из Валорета. К тому времени, как я туда доберусь, он, скорее всего, уже отправится в Кайрори, но ему тоже следует знать о случившемся.
Нигель вздохнул, как и Дункан.
— Хорошо. Есть еще кое-какие письма, которые я также должен отослать. Через несколько дней я в любом случае отправил бы курьера. А пока, как я полагаю, тело следует поместить в гроб. Оно ведь не станет красивее, пока лежит тут в сырости. Как мы вытащим его отсюда?
— Например, на его плаще. Спустим его вниз во двор, — ответил Дункан, тут же начиная действовать.
Нигель с неохотой стал ему помогать. — Положим его на крыльцо базилики, пока я не позову нескольких монахов, чтобы занялись им. Тогда никто не узнает об этом ходе.
— Никто, кроме того, кому мог сказать Тирцель, — пробормотал Нигель. — Ты доверяешь этим своим монахам?
— В том, что они должны будут сделать — да. Я велю своему капеллану отцу Шандону присмотреть за ними в мое отсутствие. Он умеет держать язык за зубами и предан мне, да и я могу сделать так, что он забудет все, чего ему не следует знать. Мне не нравится это делать, но иногда нет выбора. Послать за ним?
— Только после того, как мы доставим нашего друга вниз, — ответил Нигель. Он издал недовольный возглас, когда они поднимали плащ-носилки. — Я постою с ним на крыльце базилики, пока ты ходишь за монахами. Нас с тобой будет достаточно, чтобы пресечь любое излишнее любопытство. Скажем, что нашли его в одном из погребов.
К рассвету Тирцеля должным образом положили в гроб и оставили, готового к погребению, в кабинете Дункана. Там же был оставлен отец Шандон, чтобы молиться у тела и пресекать ненужные вторжения. А Дункан уже скакал по сильному дождю, и его первая из нескольких дюжин лошадей была измотана почти до предела. Дункан попытается как можно быстрее добраться до Валорета.
***
Между тем в Валорете дождь прекратился на рассвете, Келсону тоже стало значительно лучше. Ко второй половине дня король решил, что надо ехать дальше в Долбан. С утра он осмотрел часовню святого Камбера, где люди били поклоны перед его священными останками, пока они не были перевезены в дом его предков в Кайрори для захоронения. Многие из сопровождающих короля в походе пришли в отчаяние, узнав о его планах, потому что с нетерпением ждали очередного ужина в трапезной архиепископа. Несмотря на то, что шел Великий Пост и пища была скоромной и скудной по требованиям двора в Ремуте, они понимали: даже такого ужина в окрестностях Долбана им не получить. Раз они так поздно выйдут из Валорета, им придется провести ночь в кельях, отводимым пилигримам, в аббатстве святого Марка по пути в Долбан.
Но Келсон был тверд в своем решении: они должны трогаться в путь. Выступив перед епископами, он считал, что нужно оставить их спокойно заниматься своими делами, без давящего присутствия короля, которое, вероятно, может вообще застопорить процесс. Без него они смогут быстрее продвинуться вперед. Более того, небо прояснялось на севере и востоке. Если им удастся добраться до Долбана до начала следующей грозы, они смогут отдохнуть там несколько дней, пока Келсон с Дугалом не расспросят монахов о бывшем покровителе их обители. В Долбане, хотя теперь там и давалось пристанище ордену, монахи которого занимались обучением, когда-то размещалась первая Камберианская религиозная община, Слуги святого Камбера. И хотя место поклонения бывшему святому Дерини было разрушено примерно во времена Рамосского Совета, Келсон надеялся найти какие-то следы, которые помогут ему лучше понять Камбера.
Келсон уже давно покинул Валорет к тому времени, когда туда три дня спустя прибыл Дункан. С согласия Нигеля, Дункан решил путешествовать анонимно, используя значок королевского курьера, чтобы обеспечивать быструю смену лошадей на станциях по пути. Его сопровождали двое лучников Нигеля Халдейна, но даже они не знали, кто он на самом деле.
Таким образом Дункан остановил коня перед Собором Всех Святых утром в среду, измотанный и заляпанный грязью. Он оставил усталое животное на попечение своего эскорта, а сам бросился вверх по ступеням, молясь, чтобы епископы пока не удалились на утреннее заседание. К счастью, месса все еще продолжалась, а значок королевского курьера позволял ему проходить без лишних вопросов. Он осторожно пробрался по боковому проходу, чтобы подождать там окончания мессы и подойти к Арилану.
Мессу служил епископ де Торини.
Дункан страстно желал пройти вперед, потому что уже не причащался несколько дней, но было ясно: эта месса — только для епископов и других священнослужителей, собравшихся на заседание синода.
Более того, он не мог рисковать: его не должны были узнать. Дункан оделся в черные кожаные штаны и темный плащ с капюшоном. Он скрывал ментальными щитами все следы своей принадлежности к Дерини, чтобы Арилан каким-то образом не заметил его, находясь в том особом психическом экстазе и напряжении всех чувств, которое Арилан, как и он сам, и каждый другой верующий Дерини испытывает во время кульминационной точки каждой мессы.
Но когда месса закончилась, он стал ждать у южных дверей, чтобы остановить Арилана, когда тот пройдет мимо вместе с другими епископами.
— Королевская курьерская служба, ваше преосвященство, — тихо произнес Дункан, поднося значок Арилану почти к лицу и одновременно опуская на мгновение свои защиты, чтобы идентифицировать себя. Но он скрывал лицо таким образом, чтобы его не узнали остальные. — У меня срочная почта. Могу ли я передать вам ее без свидетелей?
«Дункан! Что случилось?..»
Удивление и напряжение Арилана передалось в мозг Дункана, но внешне другой епископ никак не выдал свою реакцию, вместо этого снова опустив защиты, кивнул и без слов повел Дункана в тень потайной лестницы, чтобы другие священнослужители могли беспрепятственно выходить на залитый солнечным светом двор.
— Что там за «почта», курьер? — спросил он холодным тоном, когда снова повернулся к Дункану. — Я должен понимать это так, что у одного знакомого мне епископа теперь проблемы с памятью? Или с чем-то еще?
— У меня в самом деле имеются письма, которые следует переправить королю, — тихо сказал Дункан. — Но я должен был лично сообщить тебе, что Тирцель Кларонский мертв.
Его передернуло, когда он понял силу реакции Арилана.
— Это невозможно. Кто тебе это сказал?
— Я видел тело, Денис, — прошептал Дункан. — По крайней мере, я почти уверен, что это Тирцель, но ты — единственный из всех, кого я знаю, кто может это точно подтвердить. Надеюсь, ты не очень сердишься, что я без разрешения покинул Ремут, но при сложившихся обстоятельствах больше послать было некого.
— Нет, ты поступил правильно, приехав, — выдохнул Арилан. — Пресвятая Дева Мария, значит, вот почему он не появился на последнем заседании Совета.
Как это случилось?
— Мы думаем, несчастный случай.
— Кто это — мы?
— Нигель и я, — ответил Дункан. — Мне требовалось кому-то сказать. Я нашел тело в тайном проходе, соединяющем покои Дугала со двором базилики.
Похоже, Тирцель упал со ступеней и сломал себе шею. Он уже какое-то время лежал там.
— Ты знаешь сколько?
Дункан покачал головой.
— Трудно сказать. Неделю? Две? Больше?
— Нет, не так долго. Я видел его утром после посвящения Келсона в рыцари. Эта была пепельная среда. Две недели назад? А когда ты нашел тело?
— В воскресенье.
— Но что Тирцель делал в том тайном проходе? — продолжал Арилан. — Я не думал, что он о нем знал.
— А он знал о Портале у меня в кабинете? — спросил Дункан, глядя другому епископу в глаза.
Арилан тут же установил защиты, словно прикидывая, отвечать или нет. Дункану же очень хотелось бы использовать свои возможности, определяя, говорит епископ правду или нет, но он знал: Арилан будет ему сопротивляться. Более того, неподалеку находились другие священнослужители, некоторым из которых становилось любопытно, о чем так долго беседуют епископ Дхасский и королевский курьер.
Дункан не смел подвергать их обоих риску, просто удовлетворяя свое уязвленное самолюбие.
— Да, знал, — осторожно ответил Арилан. — Я поставил Совет в известность прошлой весной — после того, как ты мне его показал. Я считал, им следует о нем знать на тот случай, если кому-то из них когда-то потребуется срочно добраться до кого-то из вас. Твой Портал показался мне гораздо удобнее, чем Порталы в ризнице и библиотеке.
Дункан вздохнул. Он предполагал, что Арилан говорит правду, но теперь это практически не играло роли. Каким-то образом Тирцель узнал про тайный ход и встретил там свою смерть. Скорее всего, он появился через Портал в кабинете, а затем вошел на потайную лестницу из двора базилики, направляясь к какой-то неизвестной цели в замке. Тирцель точно также мог оказаться в проходе, проскользнув через покои Дугала, после того, как каким-то образом преодолел заговоренную дверь библиотеки, оказавшись там через тот Портал. Это беспокоило Дункана, хотя он был уверен: его сын не имеет никакого отношения к смерти Тирцеля, но эта возможность может прийти в голову кому-то другому.
— Конечно, мне нужно немедленно взглянуть на тело, — внезапно сказал Арилан, врываясь в поток мыслей Дункана. — А затем я должен буду созвать Совет. Как ты мог предположить, здесь в Валорете есть Портал. Мы им воспользуемся. Ты один?
— Двое ждут меня во дворе, — тихо ответил Дункан. — Но они знают меня только как курьера по имени Джон. Мне их отпустить?
— Нет, я сам займусь этим. Подожди здесь, — Арилан кивком показал на вход в часовню с южной стороны. — Тебя никто не должен побеспокоить. А если вспомнишь какие-нибудь хорошие молитвы, подходящие к ситуации, сейчас — как раз время их прочитать. Мне придется придумать очень веский повод для объяснения своего отсутствия на следующие несколько часов.
Дункан, не споря, подчинился, и преклонил колена у алтаря в дальней части маленькой часовни. Его лицо оставалось прикрытым капюшоном. Мозг работал слишком напряженно, чтобы он мог молиться. Он в третий раз за три дня использовал заговор, снимающий усталость. Еще никогда он не бывал так истощен физически. Скоро не помогут никакие заговоры, да и в любом случае их нельзя использовать постоянно.
Бедный отец Шандон, подумал Дункан после того, как дважды произнес слова заговора, усиливая его, и сконцентрировал остающуюся энергию. Несомненно, верный священник будет читать молитвы над оставленным на его попечение мертвецом, но неожиданное прибытие Дункана на пару с Ариланом заставит снова поработать с памятью бедняги.
Дункан вздремнул ненадолго за те полчаса, пока Арилан отсутствовал, хотя тут же проснулся, когда старший епископ поманил его от входа в часовню.
Арилан переоделся, сменив пурпурную мантию на черный плащ, в котором Дункан в последний раз видел его в Ремуте. Из-под плаща виднелась простая черная ряса. Они представляли собой две одинаковые черные тени, когда молча шли вдоль южной стены собора к ризнице. Комната была пуста, дверь в нее оставлена открытой, и Арилан тихо прикрыл ее за ними, предварительно оглянувшись. Похоже, никто не заметил, как они сюда входили.
— Немного рискованно пользоваться этим Порталом в дневное время, — сказал Арилан. — Но мы не смеем ждать до вечера. Мне нужно взглянуть на тело, пока не исчезла вся память, если это уже не произошло.
— Произошло, — сказал Дункан, — если только ты не умеешь читать ее лучше меня. Я сделал все возможное, чтобы остановить дальнейшее разложение, но не знаю, как сработает заговор. Гроб тоже заговорен, хотя я и не уверен, что это как-то поможет.
Арилан скорчил гримасу.
— Наверное, это означает, что ты двигал тело.
— Ну, мы же не могли оставить его там! Его бы сожрали крысы.
— Нет-нет, я не критикую. Ты все сделал правильно. Конечно, взглянув на него, я захочу прочитать твою память, чтобы узнать все возможное о фактическом месте смерти и положении тела, но это может немного подождать. А кто сейчас находится на другом конце?
— Только отец Шандон, — ответил Дункан, когда Арилан показал на рисунок на мозаичном полу.
Дункана не радовала мысль о том, что придется открывать память для Арилана, но он не мог отказаться. По крайней мере, не требовалось делать это сейчас. Он закрыл ладонями глаза, усиливая заговор, который недавно произнес, затем сделал глубокий вдох, собрав энергию в комок и стараясь, чтобы он не перешел в зевок.
— Подожди с минуту после меня, — сказал Дункан. — И я усыплю его.
— Похоже, что сон требуется тебе. Ты уверен, что сам в состоянии воспользоваться Порталом? Ты же знаешь, я могу перенести нас обоих.
— Тогда тебя увидит Шандон, — ответил Дункан. — Кроме того, он, возможно, не один. Не беспокойся, я высплюсь после того, как ты отправишься разбираться со своим драгоценным Советом. Встретимся в Ремуте.
Он весело улыбнулся Арилану и встал в круг, не слушая больше никаких возражений. Закрыв глаза, Дункан соединил свою энергию с пульсировавшей у него под ногами. Это был мощный Портал, и требовалось гораздо меньше усилий, чтобы подключить к нему свою энергию. Затем Дункан подключился и к Порталу в своем кабинете и на короткое время задумался, не усиливает ли Порталы активное использование.
Его разум на мгновение закрылся, живот свело судорогой, он оказался в полной темноте в замкнутом пространстве и, наконец, в знакомом кабинете, стоя на нужном квадрате.
Дункан глубоко вдохнул, чтобы удержать равновесие, и протянул руку к тайному рычагу, открывающему дверь. Затем он пустил ментальный импульс в помещение, расположенное за дверью и почувствовал присутствие только одного Шандона, читавшего молитвы над усопшим, как и ожидал Дункан. Священник сидел перед закрытым гробом, повернувшись спиной к Дункану. Когда Шандон в страхе повернул голову, Дункан бросился к нему, обнял одной рукой за плечи, а указательный палец другой приложил к своим губам, призывая к тишине. Его разум уже цеплялся за разум Шандона.
— Расслабься, отче, — прошептал он перед тем, как перейти к невербальным командам. — А выполнив мои указания, забудь их.
К тому времени, как несколько минут спустя появился Арилан, Шандон уже отправился выполнять задание, а Дункан открывал гроб, чтобы показать завернутое до пояса в саван тело Тирцеля, предварительно сняв заговор. Дункан отошел назад, сел у огня и позволил себе вновь задремать, пока другой епископ обследовал усопшего, положив руки ему на лоб.
— Ничего, — наконец объявил Арилан.
Слово резко вернуло Дункана в сознание.
— Как я тебе и говорил.
— Да. Где Шандон? Разве его здесь не оказалось?
Дункан устало прислонил голову к высокой спинке стула и улыбнулся, не сомневаясь: Арилан уловит второе значение за теми словами, которые он намеревался произнести.
— Я отправил его за Нигелем. Кто-то должен знать, что мы оба уже здесь, в особенности, если он думает, что мы еще находимся в Валорете. Он ведь является регентом в отсутствие Келсона.
Усмехнувшись, Арилан сел рядом с Дунканом.
— Ты не полностью доверяешь мне?
— А следует?
— Ну, если бы я на самом деле пытался обмануть тебя, то сказал бы «да», независимо от того, так оно или нет. Так какой смысл в вопросе? Но я даю тебе слово, как Дерини и как священник, что дело, которое занимает нас сейчас, не имеет никакого отношения к нашим прошлым расхождениям в отношении Совета или твоего статуса священнослужителя. Проверь, правду ли я говорю. Давай. Ты потратил много сил, делая мне личное одолжение, и я не буду пользоваться ситуацией. Однако я хотел бы посмотреть, как ты нашел тело Тирцеля.
— Тогда запускай свой импульс, — сказал Дункан, снова улыбаясь и закрывая глаза. — Я помогу тебе. Я так устал, что не уверен, смог бы противостоять, если бы это требовалось, но я рад твоему обещанию. Надеюсь, мне, в самом деле, не потребуется с тобой бороться.
Когда он вошел в транс, разум Арилана следовал за ним, и Дункан уловил ощущение легкого, сочувственного смеха. Все покрывалось теплым серым туманом, усиливавшимся от руки Арилана, лежащей у него на глазах. Дункан отправился в глубины, далекие от сознания, и только смутно понимал, как его память просеивается, причем это просеивание ограничивалось Тирцелем.
Следующим, что Дункан осознал, был стук в дверь. Он вернулся к действительности, странным образом восстановив силы за короткое время, пока находился без сознания. Арилан убрал руку. Дункан открыл глаза и увидел, что над ним стоит Нигель, Арилан отошел чуть в сторону. Отец Шандон закрывал дверь.
— С тобой все в порядке? — спросил Нигель.
— Да. Просто устал. Сколько сейчас времени?
— Только что пробило поддень. Ты здесь давно?
Дункан улыбнулся.
— Столько времени, сколько отцу Шандону понадобилось, чтобы сходить за тобой. Но не прошло и трех часов, как я въезжал в Валорет. По крайней мере, я теперь знаю, где есть еще один Портал.
Нигель мрачно кивнул.
— А Шандону следует все это слушать?
Покачав головой, Арилан взял священника за руку, отвел его к аналою в дальнем углу комнаты, и повернул спиной к ним. Глаза у отца Шандона были стеклянными.
— Помолись немного, отче, — прошептал он, — и забудь все, что ты услышал и увидел.
Когда священник подчинился, Арилан повернулся назад к Дункану и Нигелю.
— Вы очень помогли. А теперь я хотел бы забрать Тирцеля к его братьям. Помогите мне донести его до Портала. Оттуда я уже сам справлюсь. Дункан, наверное, ты не потребуешься мне, как свидетель, но на всякий случай я прошу тебя быть готовым. А пока поспи — если не возражаешь, в этом кабинете.
После того, как Арилан исчез со своей ужасной ношей, Дункан свернулся на груде плащей перед огнем и уснул под наблюдением Нигеля. Отец Шандон продолжал молиться в углу.
Глава одиннадцатая
Мы вернемся и восстановим разрушенное
Малахия 1:4
Вернувшись через несколько часов, Арилан сообщил Дункану, что лично свидетельствовать об обнаружении тела Тирцеля перед Камберианским Советом от него не требуется, но Совет хотел, чтобы Арилан допросил Дугала и выяснил, почему и каким образом Тирцель мог оказаться в тайном проходе, ведущем в его покои.
— Неужели они считают, что Дугал имел какое-то отношение к смерти Тирцеля? — спросил Дункан, потирая глаза: он еще полностью не проснулся.
Арилан в это время присел на корточки перед очагом, согревая руки.
— Конечно, нет. Все указывает на несчастный случай. Но, возможно, Дугал слышал или видел что-то, если находился в своих покоях, когда это произошло — в чем, конечно, нельзя быть уверенным, хотя нам удалось примерно определить время смерти.
— Правда? Вы в состоянии сделать это?
— О, да. По нашим прикидкам, все случилось примерно неделю или дней десять тому назад. Мы основываемся на полном отсутствии каких-либо остатков памяти и разума. Значит, он умер примерно в день отъезда Келсона или чуть раньше.
Дункан привстал на локтях, Нигель склонился вперед на стуле, где дремал, ожидая возвращения Арилана. Теперь Нигель полностью проснулся. Они переместили отца Шандона в тайную часовню, и теперь он спал там.
— Хм-м-м, наверное, Тирцель кричал, когда падал, — согласился Дункан. — Так поступило бы большинство людей. Чего я не могу понять, так это что он там, вообще, делал? И откуда он зашел? Если со двора — одно дело. Но… Боже праведный, неужели он хотел что-то сделать с Дугалом? Или, в самом деле, что-то уже сотворил?
— Что-то сотворил? — Арилан вопросительно посмотрел на Дункана. — Не уверен, понимаю ли тебя.
— Дугал для членов твоего Совета совершенно неизвестен. Никто, кроме тебя, не пробовал заглянуть ему в сознание, и даже ты не пытался читать его мысли с тех пор, как узнал, что он — мой сын. Как ты считаешь, мог Тирцель этим заняться?
— Ты имеешь в виду: прийти к Дугалу в покои, пока он спал, и попробовать проникнуть в его сознание, пока Дугал этого не осознает?
— Ну, да.
Арилан присел на краешек стула, спиной к очагу, и задумался, теребя в руках край плаща. Аметист на его пальце блестел в отсветах пламени.
— Нет, не думаю. Нигель, я могу допустить, что Тирцель заинтересовался тобой, поскольку его очень волновало, обладают ли силой Халдейнов только правитель и его главный наследник, или она передается и другим членам семьи Халдейнов. В связи с этим он мог бы также интересоваться и Коналом, хотя Конал — надменный мерзавец. Поэтому я не думаю, что Тирцель стал бы тратить на него свое время.
Прости, Нигель, но твой старший сын может быть очень своенравен.
Нигель вздохнул.
— Я знаю. Не перестаю надеяться, что с возрастом он изменится в лучшую сторону.
— Хм-м-м, несомненно, — ответил Арилан. — Однако вернемся к Дугалу. Дункан, я ни в коей мере не хочу выразить твоему сыну неуважение или унизить его, но на самом деле в нем нет ничего такого, что могло бы особо заинтересовать Тирцеля. Дугал ведь только наполовину Дерини и практически не прошел никакой подготовки. А Тирцель был докой в этих вопросах, поэтому ему не имело смысла им интересоваться.
Но не имели смысла и другие объяснения, которых набралось с полдюжины, высказанные ими в течение следующего часа, до того, как Арилан с неохотой приготовился совершить прыжок назад в Валорет.
— Есть еще кое-что, что может иметь значение, но в то же время не иметь никакого, — сказал Арилан. — Если Тирцель на самом деле хотел принести зло кому-то в замке — будь то Дугал или кто-то еще — он, вероятно, прихватил бы с собой магические кубики.
А у него их не оказалось, и пока мы не нашли ни одного набора ни в одном из нескольких домов, которые, как нам известно, принадлежали ему. Он мог хранить их в отдельном мешочке или ягдташе, в котором носил травы, используемые Дерини. Он ведь многих обучал по нашему приказу. Но ты не нашел ничего подобного, Дункан?
Дункан не находил ни кубиков, ни трав, но ведь это ничего не доказывало. Нигель написал два письма, ставя Келсона в известность о смерти Тирцеля и задавая вопросы Дугалу. Арилан обещал переправить их отряду короля на следующее утро, вместе с другой, обычной корреспонденцией, которую Дункан привез в Валорет. После того, как епископ исчез, Дункан разбудил отца Шандона и отправил в постель с соответствующими указаниями: забыть все, что он видел и слышал. Затем и Дункан, и Нигель сами наконец отправились спать. После напряжения последних дней хороший крепкий сон требовался им обоим. Они не особо беспокоились о Дугале.