Как бы нелогичны, пессимистичны, а иногда даже бесчеловечны ни были кармические философии, у них есть один действительно сильный аргумент. «Почему люди разные?» Почему один рождается в благополучной семье, а другой – у людей деградировавших? Почему один уже рождается рабом, а другой – богатым? Почему один ребенок рождается больным, а другой здоровым?

Это вечные вопросы, это серьезные вопросы. Несерьезно только одно: предполагать, будто христиане никогда сами об этом не задумывались1170. Несерьезно предполагать, будто только кармическая философия ставит эти вопросы и что только она предлагает ответы на них.

Прежде чем выдвигать какие-то претензии к Библии или к христианской мысли, надо всерьез осознать одно очевидное обстоятельство: нам, христианам, уже две тысячи лет. В эти две тысячи лет западное человечество (вновь напомню: Запад – это от Персии до Британии) не было бедно талантами, в том числе талантами философскими. Многие из этих философски одаренных людей вполне сознательно были христианами. Две тысячи лет христиане вчитываются в свою Книгу; две тысячи лет лучшие умы человечества думали над ней. Поэтому неумно, случайно набредая в Библии на какое-то неудобовразумительное место, вопиять об обнаруженном «противоречии» или глупости. Христианские богословы наверняка еще в древности обращали внимание на это место и давали ему интерпретацию, соответствующую целостному общебиблейскому контексту. Наивно, например, думать, что никто из православных за полторы тысячи лет так никогда и не задумался над тем, что на прошлой неделе узнали мальчики из «Церкви Христа»: оказывается, в Библии есть заповедь «не сотвори себе кумира», которая, мол, злостно нарушается православными иконописцами.

Христиане знали, пережили всю тяжесть проблемы страданий. Христиане с древних же времен знали и кармическую интерпретацию этой проблемы. Знали – и сознательно не приняли.

Не все то, что происходит в мире, нуждается для своего объяснения в непосредственной религиозной причине. Бог и воля Бога не являются непосредственной действующей причиной всего того, что происходит в мире. Есть множество ситуаций, которые могут быть интерпретированы вне собственно религиозного контекста. Например, для объяснений того, почему закипает чайник на разогретой плите, не обязательно вспоминать Промысл Божий. Есть ситуации, порождаемые непосредственно самими людьми. Есть ситуации, в которых сказываются обычные законы мироздания.

Если я забыл поменять в своем коридоре сгоревшую лампочку и в очередной вечер на что-то наткнулся и набил себе синяк, то это не значит, что у меня именно «карма такая». Из моей забывчивости никак не следует, что у меня на роду было написано обогатиться синяком именно в этот вечер (даже если это была пятница тринадцатого). По законам кармы, однако, следует, что это событие, равно как и любое другое (в том числе вообще вопросы моей жизни и смерти), были определены моими прошлыми поступками в прежних существованиях.

Хорошо, предположим, в прошлой жизни, когда я был мальчишкой, я из хулиганских соображений вывернул лампочки в соседнем подъезде. Предположим, что этот грех запечатлелся на моей судьбе и породил свои последствия: то зло, которое я некогда причинил другим, должно было вернуться ко мне. Но почему же именно в 33 года я набил себе шишку? Почему не в 14 лет? Где и кем хранилась эта моя «карма» так, чтобы проявиться именно в этой ситуации?

Философия кармы несостоятельна по одной принципиальной причине: несостоятельна любая философия, когда она от «вечных вопросов», от рассуждений «peri arhon» пытается непосредственно перейти к объяснению бытовых деталей, к мелочам жизни, к подробностям бытия.

Как философия, идея переселения душ красива и даже логична. Но когда с помощью философии пробуют ремонтировать утюг – ломается любая философия. Так, например, поломалась в руках Аристотеля великая философема Платона. Платон прекрасно говорил о мире идей, о том, что сущность каждой вещи превосходит ее саму, что сущность человека не вмещается в каждого отдельного человека и потому должна существовать как бы автономно от отдельных личностей – в особом, горнем «мире идей». Аристотель же начал ехидно спрашивать: существует ли только «идея человека» или есть еще идея египтянина? идея европейца? идея эллина? идея афинянина? идея философа ? идея Платона? И оказалось, что в платоновском мире идей не может быть никакого вожделенного философам единства. Идей там должно быть никак не меньше, чем самих предметов на земле…

Если христианин, справедливо веруя в Промысл Божий, во Единого Бога Творца и Вседержителя, попробует с помощью этих великих истин готовить завтрак и ремонтировать железные дороги, он окажется в весьма незавидном положении. Христианская традиция вполне мудро оставила за собой право на философствование, уступив изучение деталей мира сонму вполне обычных наук.

Кармическая философия необуддистов все еще носится со своей погремушкой как с универсальной отмычкой ко всем ситуациям, ко всем мирам, эонам, кухням и коридорам. Яичница подгорела? – Карма такая. E = mc2 ? – Такая уж карма у этого Е. Начальник одобрительно похлопал по спине за вовремя представленную полугодовую работу? – По гороскопу именно это должно было случиться с Весами на этой неделе в среду с 13 до 16.

Когда наука вторгается в область философии и полагает, что своими приборами она сможет определить и даже взвесить смысл человеческого странствия, – это называется «сциентизмом». Если же философия пробует стать не просто высшим, но единственным мерилом всего – она становится тоталитарной идеологией.

Если ученый, поняв принцип действия электричества в лампочке, заверяет, что с помощью «электрических токов» он сможет исчерпывающе объяснить работу человеческого сознания, – он действует по сциентистской модели. Если философ, плененный идеей «космического электричества», полагает, что его Фохат равно светит и в человеческой голове, и в электрической лампочке, – он являет пример антисциентизма, крайнего идеологизма.

Наука говорит, как ходят поезда. Расписание движения поездов рассчитано на научной основе. Но из изучения вокзального расписания я никогда не узнаю, куда следует ехать мне самому. Таков предел науки. Но если же я выбрал желанную для меня точку на карте и решил туда отправиться, не сверившись с расписанием, – отсюда никак не следует, что нужный мне поезд будет ждать меня на любом вокзале в любое время, едва я только туда приеду. Таков предел философии.

Признает ли кармическая философия действие в мире каких-то иных законов, кроме своей Кармы? Кроме принципа воздаяния добром за добро и злом за зло, есть ли еще какие-то принципы в мироздании? То, что вода закипает при 100 градусах Цельсия на уровне моря, – это закон Кармы или нечто иное? Можно ли объяснять закипание воды при более низкой температуре в горах Тибета особой кармой этих мест или достаточно сказать, что здесь ниже атмосферное давление?

Меня здесь не очень интересует, что скажут собственно кармисты (их радикально монистическое мировоззрение, скорее всего, понудит их все частные законы объявить частными проявлениями Единого Всемирного закона Кармы). Я лишь хочу сказать, что христиане готовы просто исследовать мир и его законы, пользоваться этими законами, благодаря Творца за то, что в мире есть законы, и за то, что эти законы позволяют человеку жить. Но при этом мы готовы объяснять большинство событий, происходящих в мире, исходя из собственного, внутримирового контекста. Мы не считаем Бога непосредственным виновником движения поршня в цилиндре двигателя внутреннего сгорания.

В мире есть законы, которые не являются нравственными. Они просто есть. И их действие не подлежит нравственной оценке (например, законы биоценоза или принципы гидравлики). Эти законы влияют и на жизнь людей просто потому, что человек в своей телесности есть часть этого мира. Человек не есть просто тело. Но если его тело падает с вершины – оно падает также, как и обычный камень. Если один человек бьет другого по лицу – его рука встречается с лицом противника по всем законам механики (хотя она была приведена в действие не по законам механики).

Есть свои законы и у психики. В человеке есть те слои сознания, которые роднят его с низшим, животным миром. И если человек отказывается от Богообразного достоинства своей свободы, от благородства своего духа, он начинает жить, подчиняясь законам низшего психизма.

Кроме того, человек не есть просто духовная индивидуальность («особь»). По сути своей человек «соборен». Мы связаны друг с другом, мы живем друг в друге, зависим друг от друга. Поэтому и замечает апостол Павел: «Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы» (1 Кор. 15,33).

Это означает, что путь маленького человека в этом мире может определяться вполне земными причинами. Его отец и мать соединились друг с другом. Таков закон нашей природы, что если физически здоровые мужчина и женщина соединяются в известные периоды, в женщине зарождается новая жизнь. И это происходит у всех – не только у праведных, и не только у богатых, и даже у не вполне здоровых. Почему родился малыш в бедной и больной семье? Потому что он грешил в прошлой жизни? А, может, просто потому, что его семья хотела ребенка? (Или ребенка она не хотела, но кто-то из родителей желал плотской утехи?)

Почему ребенок родился больной? Потому ли, что он не ухаживал за больными раньше, в прежних гипотетических жизнях? Или потому, что его мать во время беременности не оставляла спиртное?

Почему ребенок вырос малоразвитым и бездуховным? В наказание за прошлый материализм? Или потому, что родители мало общались с ним и не смогли дать ему чего-то большего?

Я хочу сказать, что разнообразие человеческих судеб может быть объяснено не только кармически-религиозно. У науки найдутся свои ответы. И христианство будет с ними в основном согласно. «Что же касается нас, – говорит Ориген, – то мы знаем, что все разумные души единой природы, и мы учим, что ни одна из них не была злой, когда она вышла из рук Творца всех вещей, но что многие души через воспитание, через примеры, через дурные речи сделались дурными» (Против Цельса. III,69)1171.

Только если признавать предсуществование душ, вопросы о несправедливости встанут вновь. Если исходить из того, что все души пребывают где-то в небесах и после зачатия ребенка посылаются в его тело, встанет вопрос о том, почему эта душа воплощается в таких условиях, а иная – в иных. Но идея предсуществования душ все-таки ясно отвергается церковной традицией. Бог творит новую душу вследствие зачатия ребенка. И этот творческий акт не обязательно должен происходить где-то вне мира людей, «на небесах», с которых новосозданная душа должна спускаться в наш мир.

Люди создали ребенка. Бог его оживил. В мире появился новый человек. Его путь будет зависеть от его желаний и от той среды, в которой он будет расти. Что-то в его жизни будет происходить по прямой воле Бога. Что-то будет лишь попускаться Творцом. Но при чем же здесь кармический миф?

Это миф, который ничего не объясняет. Философия кармы признает, что карма пролагает свой путь через частные обстоятельства. Она признает, что непосредственно многое в нашей жизни зависит от конкретных ситуаций. Но сами эти ситуации кармическая философия считает чем-то производным от Кармы. Но это значит, что знание Кармы является принципиально бесполезным.

Во-первых, потому, что предположение о ней нарушает известный принцип Оккама: «Не следует умножать сущности без необходимости». Если характер ребенка вполне можно объяснить из обстоятельств его воспитания и наследственности (конечно, это объяснение должно быть достаточно корректным, чтобы не растворять в «обстоятельствах» и «причинах» свободу самого ребенка), то зачем же еще к известным и описуемым причинам прибавлять мифическую карму? (Этот принцип, получивший название «лезвие Оккама», как раз и использовался в позднее средневековье для того, чтобы защитить зарождающуюся науку от вторжения в нее оккультизма).

Во-вторых, потому, что кармическая мифология уводит мысль в дурную бесконечность. Я сейчас страдаю от того, что грешил в прошлый раз. А тогда я согрешил, потому что это было предписано мне прежней жизнью, а в той жизни я не мог поступить иначе, потому что должен был исполнить еще более древний кармический долг…

В-третьих, апелляция к Карме бесполезна потому, что знание о ней, даже если оно верно, не принесет пользы. Это знание, которое не может служить основой для деятельности. Это только Лазарев считает, что Карма может быть предметом заурядных человеческих манипуляций, и что почистить ее едва ли не столь же просто, как почистить зубы. Согласно собственно кармической философии, то, что я есмь сейчас, зависит от течения кармы, от былого, а не от того, что я сам творю в эту минуту. И для индийских традиций, и для Блаватской прошлое в принципе неизменяемо… Поэтому знание о карме – это знание о том, что не может быть измененно. Если я считаю, что обстоятельства зависят не от моей сегодняшней деятельности, а от непознаваемой Кармы и от прошлых эпох, – то ничего изменить в моей нынешней жизни я уже не в силах. Но если я считаю, что моя жизнь зависит от жизненных обстоятельств, я могу предпринять усилия для их изменения.

Только один практический, прикладной смысл имеет идея кармы: она примиряет человека с тяжелыми минутами его жизни. Она дает возможность найти смысл в своих страданиях. Если же страдание неосмысленно – оно становится безмерным (ибо не измерено смыслом, превосходящим эту боль). Но разве христианство не способно достичь такого же эффекта? За последние века очень много говорилось о том, что Церковь приучает человека довольствоваться своей участью и тем самым мешает народным массам участвовать в классовой борьбе… Так что, если судить по настойчивости тех обвинений, которые европейские антихристиане выдвигали в адрес Церкви, она также вполне способна приводить своих членов в состояние примиренности со своей жизнью, с Богом и миром.

Итак, в том благом, что может дать человеку кармическая философия, христианская мудрость ей не уступает. Но христианство, которое видит в мире не безликие законы, а действия конкретных воль (Бога, человека, демонов), гораздо успешнее может побудить человека к активному действию, к активной перемене и себя, и внешнего мира. И здесь я даже не буду приводить богословских аргументов. Достаточно посмотреть на исторические пути Востока и христианского мира, чтобы заметить изначальную динамичность именно христиан…

Кроме того, бросается в глаза, что принцип кармы может для верующих в него объяснить все – а потому не объясняет ничего. Хорошо, дети рождаются разными, потому что по-разному прожили прежние жизни. Но ведь разными рождаются и котята. Одни рождаются в породистых семьях, другие нежеланны хозяевам их мамы и на второй же день их топят. Какие грехи были у этих котят в прежней жизни, и каковы были заслуги котят, нашедших своего хозяина?

Ладно, предположим, что закон Кармы и в кошках своих усматривает недостатки. Но вспомним реалии, знакомые нам хотя бы по евангельской притче о сеятеле. Одно семя падает на камень и не всходит; другое падает при дороге и быстро вытаптывается; третье попадает на участок, заросший сорняками, и заглушается ими; четвертое оказывается в пустынном и засушливом месте и не успевает дать плод, потому что гибнет без воды. Наконец, некое зерно упало на добрую почву и дало плод… Откуда эта разница в судьбе разные пшеничных семян? Чем семя, попавшее в тернии, провинилось в своей прошлой жизни? Какой грех прошлым летом совершило семя, брошенное на дорогу?

Итак, к «откровенным нелепостям»1172 приводит не отрицание Церковью кармизма, а панкармическое суеверие оккультистов.

Помимо ссылки на вполне земные причины, поясняющие разность человеческих путей, Церковь дает и богословские ответы на вопросы, задаваемые кармистами. Мы создали такой мир, в котором дурные пути навязываются нам. Из-за нас заболела Вселенная. Мы отравили наш мир грехом до такой степени, что душа, входящая в него, отравляется смертностью еще до того, как будет порвана пуповина младенца.

Что такое грех, что такое «первородный грех», и почему он от Адама царствует над миром, речь пойдет ниже, в специальной главе о грехопадении.

Но надо сказать и еще одно. Земная благополучная жизнь, сытая, богатая и здоровая, не есть то подлинное благо, ради которого человек приходит в мир. Полагаю, что даже Лазарев и рериховцы с этим согласятся (и, кстати, это будет еще одной проверкой на светскость или религиозность их мировоззрения: светская философия не может ставить цели человеческого существования выше чисто земного счастья. И потому, если некое учение говорит о том, что нет пользы человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит (см. Лк. 9,25), – это учение именно религиозное).

Жизненные пути людей надо полагать удачными и неудачными не по их началу (кто сколь здоровым и в какой семье родился), а по их концу.

Это только с точки зрения кармической философии разница в стартовых позициях фатально неустранима. Бог христиан (Тот Самый, Которого пошляк из рериховского журнала пишет с маленькой буквы и Которого он застал «в весьма неприглядном положении») волен оценивать не только итог, но и усилие человека.

В Евангелии есть притча о работниках одиннадцатого часа (Мф.