От автора

Сначала я хотел бы обратиться к тем, кому Рерихи не интересны.

Эта книга написана на тему «теософия и христианство». Это означает, что в ней речь идет не только о теософии, но и о христианстве. Из оглавления достаточно ясно видны главы, в которых можно ожидать изложение христианского мировоззрения.

Кроме того, тем людям, у кого нет сомнения в том, что оккультное учение Рерихов носит религиозный характер, я бы советовал пропустить первую часть и начать читать книгу с шестой главы. Именно со второй части начинается собственно философское сопоставление христианства и оккультизма – а, значит, речь уже пойдет не только о Рерихах, но и о том, что бесконечно важнее их «Агни Йоги»: о христианстве и том, чем отличается христианство от язычества.

Мне самому изучение оккультизма помогло лучше понять христианство. Нет, я не шел столь обычным сегодня путем от йоги к Евангелию, от оккультизма к Церкви. Уже будучи священнослужителем Православной Церкви, я впервые раскрыл оккультные книги. И очень многое в Писании и в богословии, в церковной истории и в церковной практике стало для меня яснее.

Вообще многое в самом христианстве становится яснее, если сопоставлять его с оккультизмом. Дело в том, что теософия в некотором смысле – природный враг христианства. Как, например, волк является естественным врагом зайца. Никак не понять смысл неуклюжего черепашьего панциря, если не знать о ее природных врагах. Если у черепах толстый панцирь – значит, у кого-то слишком острые зубки. Если у христианства толстый панцирь догматов – значит, было от чьих зубов защищаться.

Новозаветные книги явно полемичны. И как любые полемические сочинения, их нельзя вполне понять, если не знать, какие идеи и доводы выдвигали оппоненты, на какие положения церковной веры они нападали.

Теософия начала христианской эры носила имя гностицизма. Гностицизм вероятнее всего возник на несколько десятилетий раньше христианства. И он с огромным энтузиазмом отнесся к перспективе поглотить веру апостольской Церкви и по меркам ветхого язычества перетолковать Новый Завет. Именно в полемике с древним оккультизмом гностиков писались апостольские послания и Евангелия. Именно гностицизму противостояли все христианские авторы I-III веков. И в полемике с оккультистами Церковь уясняет свою веру, уясняет служение и учение Христа.

Гностицизм был побежден и исчез с поверхности исторической жизни. И многое в христианстве стало непонятным – ибо трудно уловить логику рассуждения, если не знаешь суждений оппонента. Трудно понять смысл телефонной дискуссии, если слышишь лишь одного собеседника.

Сейчас этот оппонент вновь явлен. И мы по-новому можем оценить христианство…

Почему среди моря оккультных школ были избраны для сопоставления с христианством именно Рерихи? Ведь прямых последователей учения Рерихов не так уж и много в России. К счастью, да. Но оккультизм в целом, в совокупности многих сотен своих школок и секточек, весьма многочисленен и активен. И среди многочисленных российских оккультистов немногочисленная школа рериховцев, пожалуй, самая большая и самая известная. С оккультизмом как таковым, с оккультизмом «вообще» спорить слишком трудно. Покажешь, что некоторое утверждение некоего оккультного автора и ненаучно, и не слишком совершенно с точки зерния нравственности – а остальные оккультисты скажут: «Ну, так это же нас не касается. Для нас критикуемый вами автор никак не авторитетен. Вы бы ознакомились с книгами именно нашей группы!».

Поэтому для постоянного диалога нужно выбрать такую оккультную школу, которая достаточно определенна в своих взглядах, которая не считается периферийной или «еретической» в большинстве других оккультных течений, которая изложила свои взгляды письменно, и в которой завершен процесс формирования канонически значимых вероучительных текстов.

Этим требованиям отвечает учение основательницы теософии Е. П. Блаватской и тесно связанное с нею учение «Живой Этики» Рерихов. Эти фигуры никак не назовешь периферийными в оккультизме. И способ их мышления, и основные черты их мировоззрения являются общими для основного круга современных оккультных течений.

Поэтому через сопоставление учения Блаватской и Рерихов с христианством можно получить выводы, значимые и для анализа большинства других современных оккультно-эзотерических групп.

В предлагаемой книге два тома. Первый больше говорит о теософии, чем о христианстве. Но очевидно, что было бы невозможно ограничиться лишь критикой оккультизма. Необходимо дать хотя бы краткое позитивное изложение православного миропонимания. Поэтому второй том излагает те стороны христианского вероучения, которые более всего искажаются оккультистами.

Предисловие

Большинство людей, почитающих имя Рерихов, совершенно не знают их доктрины. «Да, были такие художники. Они путешествовали в Индию. И там, не то в Тибете, не то в Шамбале, они встречались со святыми отшельниками и мудрецами – махатмами. Они учили духовности, писали о красоте, о том, что культура спасет мир. Они призывали к терпимости и к уважительному отношению ко всем религиям, единство которых Рерихи и проповедовали. И вообще учили жить в гармонии с природой и Космосом».

Это и есть, пожалуй, весь популярный катехизис рериховской пропаганды. Людей, которые сами читали их философские трактаты, то есть трактаты собственно «Живой этики» или «Агни Йоги», не так уж много. Может, многие пробовали читать. Но дочитали явно немногие. Все Рерихов уважают, но весьма мало людей их читали и еще меньше вчитывались.

Понятно смущение людей, когда они вдруг узнали, что эти милые, хотя и чудаковатые путешественники, всем желавшие добра, вдруг оказались отлучены от Церкви.

И в работах Рерихов, и даже в книгах их предшественницы Блаватской можно найти вполне уважительные высказывания в адрес Церкви.

«Вы не найдете в этой книге ни одного слова против Русской Православной Церкви, – говорит Блаватская в одном из своих писем в Россию. – Вы спросите, почему? Потому что Ваша церковь самая чистая и самая истинная, и все уродливые человеческие деяния никогда не смогут повредить ей. В русской Православной Церкви прочно заложено зерно божественной Истины, только оно зарыто у самого ее основания2. Позднее и в письме к своей сестре Н. П. Желиховской она написала: «Что же касается моего противу-христианства, ты его знаешь. Я враг католических и протестантских церковных излишеств, идеал же Христа распятого светлеет для меня с каждым днем яснее и чище, а против православной христианской церкви, пусть повесят меня, – не пойду!»3.

Так зачем же вдруг Церковь сделала столь резкий выпад против людей, настроенных отнюдь не враждебно?

При ближайшем знакомстве с людьми, посещающими рериховские кружки, и с самими текстами, оставленными теософами, оказалось, что миролюбивые декларации – не более чем прикрытие для проповеди вполне антихристианского учения.

В данной книге я буду анализировать прежде всего тексты Рерихов и тех, кого они сами называли своими учителями: Е. Блаватской и «Махатм»4. Это материал и весьма объемный и довольно пестрый. В нем можно найти призывы к миру, добру и любви. В нем встречаются эпизоды с интересными этнографическими и религиеведческими зарисовками. В нем есть суждения, с которыми может согласиться действительно практически любой человек.

Но есть и другое. Есть суждения и советы, оценки и предсказания, ставящие под сомнение просто нравственную вменяемость авторов. Моя задача была, во-первых, обратить внимание людей на теневые стороны теософии. На упаковке продуктов питания, производимых в западных странах, сегодня принято указывать, какие вещества содержатся в приобретаемом товаре. Так защищаются права потребителя (его право на здоровье). В красивой упаковке может находиться вполне ядовитый продукт. Да, в нем есть тот шоколад, что обещан на обложке. Но там же может оказаться еще и некая, вроде бы небольшая, примесь – и отравление произойдет. Но у человека есть еще и право на безопасность души.

Так вот, в «шоколад» рериховских призывов к миру и терпимости вкраплены такие примеси, которые вполне способны смертельно отравить человеческую душу.

Поэтому первая задача этой книги – обратить внимание на те антихристианские, а зачастую и просто безнравственные «примеси», которые есть в рериховской проповеди.

Вторая же задача была сложнее, чем просто чтение рериховских книг с карандашом в руке. Надо было оценить место этих «примесей» во всей системе Агни Йоги и сделать вывод: что, собственно, в ней является примесью, а что основным содержанием. Околохристианское сладкоречие оказалось случайно окроплено оккультным злоречием, или же «общечеловеческие ценности» использовались в качестве внешней присыпки, призванной до времени скрыть подлинный вкус предлагаемого «пиршества духа».

Дело в том, что христианская мораль может вырастать не на всякой философской почве. Не во всякой философии можно так объяснить феномен человека, что присоединенный к метафизическому трактату призыв «возлюбим друг друга» покажется логичным. Подметил же Владимир Соловьев противоречие между метафизикой материалистов и их народническим и жертвенным пафосом: «Человек произошел от обезьяны и потому нет любви больше той, как если кто положит душу свою за ближнего своего».

Так вот и «Живая Этика» пыталась взрастить цветы человеколюбия на почве столь бесчеловечной философии, что доброго плодоношения не получилось.

Собственно, необходимостью достичь этих двух целей и объясняется структура книги: главы преимущественно информационные, излагающие нерекламные, «эзотерические» страницы Агни Йоги, чередуются с главами аналитическими. Аналитика же идет по двум направлениям. Во-первых, доктрины теософии сопоставляются с христианским пониманием мира, человека и Бога. Во-вторых, показывается, что «темные» стороны теософии как раз логично и необходимо связаны с ее фундаментальными предпосылками, в то время как повторение теософскими авторами нравственных прописей требуется отнюдь не внутренней логикой «тайной доктрины», а необходимостью придать «товарное лицо» оккультной продукции.

Поэтому тех людей, которые захотят вступить в полемику с этой книгой, прошу вести дискуссию достойно. Не надо опровергать меня «типографским методом», то есть указанием на то, что в оккультной литературе есть светлые страницы. Я знаю – есть. Но во-первых, моим оппонентам не удастся доказать, что в ней нет техтемных страниц, которые я напомнил. Во-вторых, докажите, что эти светлые страницы не есть «маскировка», о необходимости которой неоднократно писали гранды теософии. В-третьих, попробуйте посмотреть на эти страницы (как темные, так и светлые) из глубин теософской метафизики и сказать – что же все-таки логичнее вырастает оттуда. Мало заявить: «мы считаем, что человек свободен» – надо обосновать, что то видение Вселенной, которое проповедует ваша кармическая философия, разрешает человеку быть свободным. Мало сказать: «мы призываем человека к борьбе со Злом» – надо еще доказать, что с точки зрения вашей же пантеистической философии со злом можно и нужно бороться… Иначе я скажу, что вы просто вырываете мысли из контекста и упрямо хотите мыслить по законам христианской мысли, а отнюдь не теософской.

Пока же рериховцы отвечают православным – «Вы вырываете цитаты из контекста». Обвинения в «выдергивании из контекста» и переиначивании смысла могут быть приняты лишь в том случае, если сам контекст понимается нами одинаково. Мне представляется, что контекст теософии – антихристианский. И некорректно поступают именно проповедники рерихианства, вырывая из этого антихристианского контекста те или иные суждения, декларирующие симпатию к христианству. Рядовым рериховцам, напротив, кажется, что теософия вполне совместима с христианством, и потому именно антихристианские выпады кажутся им выпадающими из контекста. На уровне толкования тех или иных абзацев здесь нам вряд ли удастся прийти к согласию. Поэтому обсуждать надо фундаментальные интуиции, лежащие в основе теософии и в основе христианства. Эти исходные предпосылки весьма различны. Не надо быть конфессиональным писателем, чтобы заметить эту разницу. Различие восточно-пантеистического пути и западно-теистического заметно даже светскому историку религий.

Я не обвиняю современных теософов (за исключением некоторых, вполне доказательных случаев, о которых речь пойдет ниже) в сознательной лжи, состоящей в том, что антихристианское учение они пытаются выдать за вполне евангельское. Я буду с ними спорить, но не буду обзывать безнравственными подлецами. Полагаю, что я вправе ожидать такого же отношения к себе и от них. Я не привожу ни одной придуманной цитаты, ни одного непроверенного факта. Если я толкую их иначе, чем хотелось бы теософам – так это мое право.

Еще один излюбленный контраргумент рериховцев: «а вы умалчиваете»… Вот вам, дескать, книжечка «Знамя преподобного Сергия», и извольте считать, что православию будет очень даже уютно в теософском «синтезе». Точно так же штатный имидж-мэйкер какой-нибудь фирмы, производящей недоброкачественный лимонад, мог бы отвечать на упреки врачей. Медики публикуют заявление о том, что в данном напитке опасно много примесей, а изготовитель этой «взвеси» отвечает: «но почему вы умалчиваете о том, что наш напиток имеет красивый цвет и хорошо упакован?5.

Моя цель и состоит в том, чтобы показать людям реальную разницу между теософским и христианским путем и тем самым напомнить им о неизбежности выбора.

Людям же, твердо решившимся жить по постулатам «Живой Этики», я не рекомендовал бы читать далее этой страницы. Если язычник не знает Евангелия и живет по-язычески – он, как говорит апостол Павел, будет судим лишь по закону своей совести; на Последнем Суде к нему будут приложены те мерки, справедливость которых он сам признавал для себя. Но если язычнику проповедано Евангелие, а он держится за свои прежние предрассудки – его судьба может быть иной. Языческие религии до Христа – это частичный свет, в котором уловим отблеск Логоса. После того, как Слово само пришло к людям – язычество стало уже беспримесным мраком.

Многие приверженцы «Живой этики» искренне думают, что их вера совместима с христианством. Прочитав эту книгу, они уже будут знать, что это не так. И если в них не найдется решимости принять Евангелие, не искаженное теософами, – с этого дня такие люди станут уже не просто «ищущими» или «ошибающимися». Они станут христоборцами…

Но столь решительных приверженцев Рерихов, я полагаю, все же не много. Для большинства людей, издалека симпатизирующих их учению, «Тайная Доктрина» Блаватской осталась тайной. Для них и написана эта книга. Кем в таком случае я считаю своих читателей и оппонентов? – Хорошими людьми, оказавшимися в плену у плохой философии.

Я хотел бы, чтобы было предельно ясно с самого начала: эта книга не анализирует взглядов современных обычных посетителей рериховских собраний и лекториев. Они, скорее всего, не узнаютсвоей веры на этих страницах. Но эта книга излагает и анализирует убеждения тех людей, которые претендуют быть «Учителями», «Посвященными». Изложенные здесь оккультные концепции разделялись Е. Блаватской, Рерихами, А. Клизовским, Р. Штейнером… И вполне возможно, что они не разделяются большинством рядовых участников рериховского движения. Но мне кажется, что и они вправе знать, куда именно пришли их «Махатмы», и в какие поистине сатанинские бездны они зайдут сами, если будут и впредь следовать их «Тайной Доктрине».

Чтобы понять всю неизбежность и серьезность выбора, надо уяснить историческую перспективу противостояния теософии и христианства. Бывают ереси, которые рождаются из не слишком удачной попытки «улучшить» христианство. Такие теории стоят на евангельской основе, их создатели любят Евангелие и Христа, но, как сказал Лев Карсавин об Оригене, оказалось, что «у этого метафизика сердце лучше головы6. Бывают ереси, которые представляют собой просто ошибки. В них есть слишком поспешные выводы и слишком быстрые обобщения…

Но бывает иначе. Бывает, что в мир вторгается идея, которая дышит ненавистью к Евангелию и к Церкви, и которая лишь притворяется в своей симпатии к христианству. Такая доктрина призывает к реформе Церкви и вероучения не для того, чтобы помочь большему числу людей действительно жить по Евангелию, а для того, чтобы сподручнее было в конце концов сломать хребет Церкви, реформированной (точнее – деформированной) по новоявленным проектам.

Теософия с самого начала формировалась в лоне именно таких доктрин. Среди прежних хранителей «древних и тайных знаний», которые наконец приоткрывает теософия, Блаватская и Рерихи называют каббалистов, розенкрейцеров, масонов7 …

Оккультное посвящение Николай Рерих получил от генерального делегата «Великой Ложи Франции» Чеслава фон Чинского, который в 1911 году устраивал спиритические сеансы в доме у художника8. Не Евангельскую традицию продолжает теософия, но сознательно анти-христианскую.

В Заявлении масонского Конгресса в Бельфоре (1911) содержится увещание к собратьям: «Не будем забывать, что мы антицерковь, приложим в наших ложах все усилия, дабы разрушить религиозное влияние во всех формах, в которых оно проявляется».

Конвент Великого Востока в 1903 декларирует: «Триумф Галилеянина длился 20 веков. Иллюзия длилась слишком долго… Он исчезает в своею очередь, Бог лжец. Он присоединяется к другим божествам Индии, Египта, Греции и Рима, которые тоже видели много обманутых ими существ, лежащих ниц перед их алтарями. Братья-масоны, нам должно быть приятно, что мы не чужды этому падению ложных богов!».

Обращение Конвента Великой Ложи Франции (1922) призывает: «Энергично будем поддерживать в каждом свободу совести, но без колебания будем объявлять войну всем религиям, ибо они суть истинные враги человечества. На протяжении всех веков они способствовали лишь разладу между отдельными людьми и народами. Будем работать, будем ткать нашими быстрыми и ловкими пальцами саван, который покроет в один прекрасный день все религии; таким образом мы добьемся во всем мире уничтожения духовенства и предрассудков, внушаемых ими9.

Эти признания взяты не из антимасонской, но именно из промасонской книги, написанной любимым учеником Елены Рерих – А. Клизовским. Апология масонства у Клизовского своеобразна: он не отрицает антицерковных и богоборческих масонских деклараций, приведенных его оппонентом. Он просто пробует сказать, что в хорошей семье масонов, дескать, не без люциферических уродов. Но разве не нечто вполне похожее на только что приведенные масонские декларации встречаем мы у Е. Рерих – «Всякая обособленная, ограниченная и упадочная религия есть, именно, опиум, злейший яд разъединения и разложения10. Итак, христианство без ламаизма и каббалистики есть «злейший яд»…

Полагать, что выношенная в такой среде теософия вдруг станет действительно совмещаемой с христианством без ущерба для совести христианина – значит обманывать себя.

Поскольку теософия рождена масонством, она не может декларативно опираться лишь на свою действительную родословную. Ей нужно было прислониться к какой-то менее одиозной религиозной традиции. Поэтому на протяжении полустолетия происходил дрейф теософии. «Тучка золотая» теософии пробовала переночевать на груди то одного, то другого «утеса-великана».

Первоначально Блаватская была полностью солидарна со спиритистами: «Я спиритка и спиритуалистка в полном значении этих двух названий. Я была матерьялисткой почти до 30 лет, и верила и не верила в спиритизм… Более 10 лет я спиритка и теперь вся моя жизнь принадлежит этому учению11. Спустя год Блаватская начинает ревизовать спиритуализм: «С тех пор, как я в Америке, я посвятила себя всю спиритуализму. Не феноменальной, материальной стороне оного, а спиритуализму духовному, пропаганде святых истин оного. Все старания мои клонятся к одному, очистить новую религию от всех сорных трав ее12.

Как видим, Блаватская здесь прямо говорит о создаваемом ею учении как о религии, но пока она честно заявляет,что это именно новая религия и что именно она стоит у ее истоков. Но вот настала пора создавать «Теософское общество» – и Блаватская бросает первый якорь: «Олкотт теперь устраивает Theosophical Society в Нью-Йорке, которое будет составлено из ученых оккультистов, каббалистов, philosophes Hermetiques XIX века, и вообще страстных антиквариев и египтологов. Мы хотим делать сравнительные опыты между спиритуализмом и магией древних буквально по инструкциям старых каббал – и жидовских, и египетских13.

Итак, первая точка опоры, первая историческая любовь – это каббала. «Я посвятила всю жизнь мою изучению древней каббалы и оккультизма», – пишет теперь Блаватская14 , еще недавно уверявшая, что вся ее жизнь принадлежит спиритизму.

В 1877 году выходит «Разоблаченная Изида», наполненная уверениями в том, что теософия на этот раз происходит из некоего «буддхизма», который гораздо древнее любой другой индийской религии, и из тайной египетской мудрости.

Историко-религиозные построения Блаватской, ставящие буддизм раньше ведических религий, с таким сарказмом были приняты востоковедами, что пришлось искать новую почву для проращивания теософии в глубь столетий. Блаватская нашла замечательный ход: «Тайная Доктрина» пишется как комментарий к некоей «Книге Дзиан», которую не видел никто и никогда, кроме Блаватской, и которая ею провозглашена самой древней книгой человечества. Теперь уже ни Египет, ни буддизм не необходимы для теософии. Теперь можно сказать, что любая религия – отголосок «Книги Дзиан», и что любая религия исказила изначальную религиозную мудрость, ныне известную только Блаватской. При этом исходное лоно теософии – спиритизм – подвергается самому резкому осуждению («Повторяю: спириткой я никогда не была» – заявляет теперь Блаватская)15.

Позднее Рерихи, очевидно, не имевшие вкуса ко столь масштабным историко-религиозным авантюрам, вновь сочли необходимым пропагандировать теософию не как нечто самостоятельное, а как голос собственно восточных традиций, обращенный к западным читателям. Рерихами история теософии возводится к буддизму (Блаватская же никогда всерьез не отличала буддизма от религии Упанишад), и нити «традиции» привели их не в Индию, а в Шамбалу-Тибет. Египетского материала, столь важного для «Разоблаченной Изиды», Рерихи практически нигде не касаются.

Р. Штейнер же пытался гораздо активнее работать с западным, христианским религиозным материалом…

При этом дрейфе только одно оставалось неизменным: и буддистская, и брахманическая, и «христианская», и египетская, и герметическая версии теософии отдавали дань величайшего уважения Каббале…

Кроме того, с течением времени стала очевидной миссионерская неизбежность делать внешний слой теософии менее каббалистическим и более христианским. В первых книгах Блаватской ссылки идут почти исключительно на нехристианские источники, и даже существование Иисуса Христа подвергается сомнению. Затем он был признан «Посвященным», Адептом древней эзотерической школы. Вскоре теософские книги начали признавать в Нем не только ученика, но и Учителя. Наконец, Ему был присвоен титул «Учителя Учителей».

И поныне миссионерская необходимость поиска общего языка с православной культурой толкает многих теософов не только к декларативному, но и к действительному сближению с христианством. И поэтому происходит разделение теософии. В ней выделяются течения, которые становятся открыто антихристианскими, но появились и тенденции к постепенному сближению с христианством. Рерихи гораздо больше заинтересованы Россией и ее церковной культурой, чем Блаватская. Современные оккультные писатели (типа С. Н. Лазарева) пробуют освоить христианскую идею покаяния, к которой чрезвычайно враждебно относились и Блаватская и Рерихи.

И все же – не лучше ли вместо насилия и над теософией и над христианством во имя их «примирения» просто трезво сопоставить их учения, понять их радикальные различия и сделать шаг прямо в православие? Не выдумывая православие по образу и подобию современного стихийного язычества, а приемля его таким, каким оно было для преп. Сергия и для оптинских старцев, для св. Феофана Затворника и бесчисленных мучеников российских…

Я все же надеюсь, что оккультная «эра Водолея» еще отодвинется. Пройдет период религиозного одичания и люди вновь поймут, что баловство с духами добром не кончается. Поймут – и сделают тот же выбор, что сделали русские люди 1000 лет назад.

Но при этом тот неоспоримый и в конце концов радостный факт, что многие люди, начав свой религиозный поиск с теософии, в итоге приходят к православию, не означает, что теософия сама по себе хороша и безопасна. Передо мной, например, религиозные проблемы впервые встали, когда я занялся изучением «научного атеизма» (полностью приемля его) – но это никак не означает, что между атеизмом и христианством нет никакой разницы.

В мои планы вовсе не входило ни близкое знакомство с рериховскими текстами, ни тем более написание столь обширной книги о них. Я предпочел бы заниматься изучением собственно Православия. Совершенно точно могу сказать, что в данном случае все произошло по известному правилу: каждый пишет ту книгу, которую хотел бы прочитать сам. Мне не интересен оккультизм. Мне просто хотелось прочитать книгу, которая сопоставляла бы оккультизм с христианством. Такая книга есть. Это «Мистическая трилогия» М. В. Лодыженского. Но она отвечает не на все вопросы. Во-первых, она сравнивает только аскетическую практику православия и йоги. Во-вторых, она была написана прежде, чем появились книги Рерихов. В-третьих, она просто была написана давно (последнее издание – в 1915 г.) и с тех пор полностью не переиздавалась.

Я надеялся, что найдутся люди, которые лучше меня знают реалии оккультных движений (сегодня среди церковных людей немало таких, кто до прихода в Церковь был практикующим оккультистом). Но пока таких книг не появилось. Возможно, этим людям тяжело и неприятно вновь погружаться в темный мир, из которого с таким трудом они когда-то вырвались… А дискуссия все же завязалась. К сожалению, она оказалась дискуссией между мною одним и всею оккультной церковью.

С моей стороны потерь пока нет. Я не нашел никаких оснований, чтобы хоть в чем-то изменить свое отношение к рерихианству. А вот оппонентам мои выступления явно доставили некоторые неудобства. Рериховская газета «Знамя мира» письмо своего читателя о «гнусной статейке некоего диакона» поместила в рубрике «О наболевшем16. В этом же номере рериховка из Екатеринбурга говорит о реакции ее единоверцев на мои лекции в этом городе: «Пусть знает диакон Андрей, что после его нападок на Учение Живой Этики и убогих измышлений о Рерихах, истинные рериховцы станут сплоченней и бдительней, а шелуха, которая мешается под ногами, отпадет. Ведь так было ясно по лицам в зале – насколько они стали суровыми и настороженными17. А в предыдущем номере агни-йогиня (это термин из «Беспредельного», 69018 ) из Среднеуральска сообщала о моей газетной статье: «В газете „Труд“ прочла статью диакона Андрея Кураева. Прочла, потом еще и еще – и опять ничего не поняла… Эта статья четко рассчитана на то, чтобы посеять сомнение и смущение в душах тех, кто хоть малость знаком с оккультными науками. Конечно, по возможности пытаюсь своим знакомым объяснить весь разрушительный смысл этой статьи, всю лживость постулатов автора. Но мне не хватает знаний. Поэтому прошу редакцию газеты „Знамя мира“ дать разъяснение людям насчет соотношения Агни Йоги и церковной религии19.

Главный редактор этой газеты Г. С. Горчаков говорит и о том, чем хотя бы иногда кончаются сомнения, поселяющиеся в головах рериховцев: «Сейчас церковники проявляют излишнюю активность и вовсю поносят Учение Огня. Многие люди, начитавшись проклятий в адрес Учения Света, впадают в смущение и даже отпадают от него20.

Что ж, если первые опыты полемики с теософией принесли благие плоды освобождения некоторых людей от оккультного учения, надеюсь, что и этот труд также поможет хотя бы некоторым.

А люди очень часто спрашивают о том, правда ли, что оккультизм (Рерихов, Блаватской, Штейнера и т.д.) совместим с христианством. Оказалось, что потребность в выходе книги, показывающей, в каких отношениях находятся «Живая этика» и христианство, весьма велика.

Именно для ответа вопрошающим я взялся за книги «Живой этики». До той поры я слышал о Рерихах только хорошее. Те отрывки, что попадались мне на глаза, не вызывали у меня какой-либо симпатии, но и поводов для отторжения я также в них не находил. Просто чувствовал на уровне вкуса: «не мое». Бывает же «не моя» музыка или «не моя философия»… В общем, я начал читать книги «Агни Йоги» без внутреннего предубеждения.

Первое мое открытие было – кошмарный русский язык. Язык литературно блеклый и страшно неуклюжий, неестественно напыщенный стиль21 , пренебрегающий элементарными нормами русского литературного языка. Немедленно последовало и второе наблюдение: аморфность сюжета, полное отсутствие доказательств и вообще последовательности… Оказалось, что ни к литературе, ни к философии книги «Агни Йоги» не имеют никакого отношения.

По мере чтения в глаза стало бросаться отсутствие некоторых слов, ключевых для любого христианского размышления. Во всем многотомьи книг «Живой этики» не найти таких слов, как грех, покаяние, искупление, благодать, Бог. Значит, это тексты, рожденные нехристианской духовностью.