Глава 9

Готовясь к этому ужину, я твердо настроилась на успех. Все оставшиеся три дня я полировала мебель, стряпала и то и дело приходила в ужас. Я должна сделать все, чтобы Рори гордился мной. В четверг после полудня стало ясно, что я справилась с делами досрочно. Дом сверкал, как в телевизионной рекламе, еда была готова. Единственное, чего не хватало, это цветов. У нас в саду их не было, но в соседнем я заметила великолепные розы. Я отправилась туда, как была, в прозрачной черной ночной рубашке. Я была так занята, что даже не потрудилась одеться.

День был теплый. Влажная трава ласкала мне ступни босых ног. Миновав старый фруктовый сад и разросшийся кустарник, я начала торопливо рвать розы.

Наклонившись, чтобы откусить стебель огромной алой розы, я услышала у себя за спиной разъяренный голос:

— Что вы здесь, черт подери, делаете?

Вздрогнув, я обернулась с розой в зубах, как Кармен. Надо мной возвышалась мужская фигура. Мужчине было лет тридцать с небольшим. Рыжеволосый, с красноватым веснушчатым лицом, квадратным подбородком и сердитыми карими глазами. Лицо его было изборождено усталыми складками, губы угрожающе поджаты — но это было выдающееся, неотразимое, незабываемое лицо.

— Вам что, неизвестно, что это частная собственность?

И тут до меня дошло. Ведь это Финн Маклин. Я не могла оторвать от него глаз. Не так уж часто случается встретиться лицом к лицу с живой легендой.

— Вы понимаете, что вы браконьерствуете?

— Да, конечно. Извините, ради Бога, но я заметила, что цветы здесь никто не срывает, такая жалость дать им пропасть. Я же не знала, что вы придете.

— Похоже на то, — сказал он, осмотрев мой более чем откровенный наряд. — Кто вы такая? — спросил он.

— Эмили, — пролепетала я. — Эмили Бэлнил.

Какое-то иное чувство на секунду сменило гнев в его глазах. Жалость или презрение?

— Я бы сказал, Рори достаточно богат, чтобы у него хватило денег на цветы. Видимо, вы уже усвоили его привычку делать что хочется и брать что понравится?

— Ничего подобного я не усвоила, и можете забирать ваши паршивые розы, — сказала я, швыряя охапку к его ногам.

Глава 10

Хотя я кипела от злости, Рори я не сказала ни слова; он был в отвратительном настроении. Я начала прибираться в гостиной.

— Что у тебя за манера мурлыкать про себя, когда ты что-нибудь делаешь? — раздраженно бросил он. — И перестань вертеть эти листья, они и так безобразно выглядят.

— Ты их заметил только потому, что ждешь Марину.

Я вышла в кухню, хлопнув дверью. Сначала Финн, теперь Рори. Я чуть было не расплакалась, но вспомнила, что у меня покраснеют глаза, и вместо этого отхлебнула из бутылки вина, которое я добавляла в соус. И тут я вспомнила, что не достала салфетки, и мне пришлось бежать наверх, выуживать их из корзины с бельем и гладить на ковре.

Как назло, Марина и Хэмиш пришли на двадцать минут раньше назначенного времени, и я не успела приодеться и подмазаться. Мне пришло в голову, что Марина так нарочно устроила. Она выглядела потрясающе в синем, под цвет глаз, платье с голой спиной. Но Хэмиш меня поразил. Ему было, наверное, к шестидесяти, с глазами навыкате, хищным ртом и желтыми зубами. Вырядился он как стареющий плейбой: жидкие седые кудельки на лбу, падающие на спину пряди и бачки, украшающие морщинистые щеки. На нем был белый замшевый пиджак, масса цепей на шее и джинсы на несколько размеров меньше, чем следует. Он походил на омерзительного старого козла. Рори, смотревшийся изумительно в серой шелковой рубашке, не мог удержаться от смеха.

— Марина, что ты с ним сделала? — спросил он вполголоса. — Супермен с того света.

— Вдохнула в него жизнь, — хихикнула она. — Нравится тебе его пиджак? Белое к лицу в определенном возрасте.

Она корчилась от смеха. Меня бы шокировало их злорадство, не выгляди Хэмиш таким похотливым и самодовольным.

До ужина мы все порядком выпили.

— Я думаю отрастить бороду, — сказал Хэмиш.

— Ты по-прежнему занимаешься пением? — спросил Рори Марину.

— Я езжу в Эдинбург раз в две недели. Далековато, но стоит труда. Я обычно там ночую. Это дает Хэмишу передышку.

— Для того, чтобы пошалить. — Хэмиш подмигнул мне так, что у него веко чуть не вывернулось наизнанку.

На мои кулинарные изыски никто и внимания не обратил, даже когда у меня упали в суп искусственные ресницы. Марина вообще ничего не ела. Хэмиш явно опасался, как бы у него не лопнули брюки. Рори всегда ел мало. Я подавала и убирала тарелки как какая-нибудь официантка. На кухне пировал Вальтер Скотт, приканчивая недоеденные блюда.

Что-то странное носилось в воздухе. Мне казалось, что я смотрю по телевизору детектив и, пропустив начало, не могу разобраться, что происходит. Хэмиш потер своей костлявой ногой о мою. Еще минута, и я воткну ему вилку в одно место.

После ужина Марина поставила пластинку. Они с Хэмишем танцевали. Хэмиш выглядел нелепо, вихляясь, как огородное пугало на ветру. Марина, с распущенными рыжими волосами и преобразившимися в мягком свете чертами, походила на менаду.

Рори следил за ней с каменным лицом. Он пил, не переставая, весь вечер.

Наконец, закончив танец, она упала рядом с ним на софу.

— Та акварель уже готова?

Он кивнул.

— Она в студии.

— Можно мне взглянуть?

Они вышли.

Бледный как смерть и окончательно выдохнувшийся Хэмиш выглядел ужасно. Он отправился в туалет, а я — в студию посмотреть на акварель, о которой они говорили.

На пороге я застыла от ужаса. Они даже не потрудились включить электричество и стояли совсем близко друг к другу у окна в лунном свете.

Лицо Марины, повернутое к Рори, словно светилось.

— Зачем ты женился на ней? — Голос ее внезапно стал по меньшей мере на октаву ниже.

— Ну что тут спрашивать, ведь тебе же я больше не был нужен.

— Чтобы наказать меня, чтобы меня мучить. Ты не веришь, что я вышла за Хэмиша только ради денег. Но твоя жена — совсем другое дело.

Марина отошла от окна и направилась в мою сторону, но я не могла тронуться с места, словно в каком-то жутком кошмаре.

— Марина, подожди, — услышала я голос Рори.

— Убирайся к дьяволу, — сказала она. Желание и боль отчетливо звучали в ее голосе.

Не замечая меня, она вышла в гостиную.

— Хэмиш, я хочу домой.

Только я одна видела, что лицо ее было залито слезами. Рори даже не вышел попрощаться с ними. На дрожащих ногах я вошла в студию.

— Рори, — сказала я, — нам необходимо объясниться.

— Мне нечего объяснять.

Я сознавала, что опьянение дошло у него до такой стадии, что в любую минуту он мог впасть в бешенство, но мне уже было все равно.

— Что у вас с Мариной? Почему она здесь крутится с самого нашего приезда? Ведь это она прислала венок, да? И это ей ты звонил в нашу первую брачную ночь? Я хочу знать, что происходит.

— Ничего. Мы вместе росли, вот и все. В любом случае, ты сама ее пригласила. А теперь убирайся. — Он оттолкнул меня. — Этой ночью я буду спать один, и не вздумай приползти ко мне в постель.

Глава 11

Я всю ночь не сомкнула глаз. Я лежала, дрожа, обхватив массивную тушу Вальтера Скотта, кидаясь мысленно из одной крайности в другую. На рассвете я решила рассуждать логически. У Рори с Мариной был, вероятно, детский роман, и он был раздосадован, когда она вышла за Хэмиша. Но женился-то все-таки на мне.

Утром я встала, умылась и мужественно старалась бороться с похмельем.

Что могло бы доставить Рори наибольшее удовольствие? Я решила убраться в студии.

Рори появился в полдень. Вид у него был ужасный. Он мучился тяжким похмельем, но в руке у него уже был стакан, он уже начинал приходить в себя. Я стояла на лестнице с тряпкой.

— Привет, милый, — сказала я бодро.

— Что ты делаешь?

— Вытираю пыль.

— Какого черта ты не предоставишь это миссис Мэкки? Ты только свалку устроишь.

— Прошу тебя, не будем ссориться. Прости мне все, что я наговорила вчера. Я этого не хотела. Еще одну такую ночь я не переживу.

— Ты всегда можешь уйти.

— Я не хочу уходить. Я люблю тебя.

Лицо его смягчилось.

— Правда? Тогда слезай с этой дурацкой лестницы. — Он протянул ко мне руки и обхватил за лодыжки.

— Я только вытру эту последнюю папку.

— Положи ее на место. — Голос его внезапно стал ледяным. Ошарашенная, я покачнулась на лестнице.

— Положи, тебе говорят.

От испуга я выпустила папку из рук, и она упала на пол. Я спрыгнула с лестницы и, опустившись на колени, хотела ее поднять.

Рори дотянулся до нее одновременно со мной. Его рука клещами сжала мне кисть.

— Ты что, Рори?! Больно же!

— Брось, — зарычал он, но было уже поздно.

Из папки высыпались изумительные рисунки. Обнаженная натурщица с таинственной, призывной улыбкой — с листов на меня смотрела Марина.

Мы оба уставились на рисунки, разбросанные у наших ног. Марина, с ее яркой красотой, казалось, издевалась надо мной.

— Итак? — сказала я.

— Ты сама виновата. Я говорил тебе — не трогай эту папку.

— Отличные рисунки. Очень похоже, — сказала я медленно, стараясь прийти в себя и скрыть дрожь в голосе. — Уверена, они сделаны с натуры.

— Ну еще бы. Прошлым летом мне была нужна обнаженная натура, а на нашем острове мало найдется людей, готовых раздеться. Едва ли можно было ожидать, что Бастер или Хэмиш стали бы часами сидеть нагишом. Во всяком случае, я тебе уже говорил: все, что было до нашей свадьбы, тебя не касается.

— И то, что будет после, тоже, — сказала я с горечью.

Рори допил свой стакан и налил еще.

— Рори, — начала я осторожно, — это очень важно. Ты любишь меня хоть сколько-нибудь?

У него сделался скучающий вид.

— Все зависит оттого, что ты называешь любовью.

Как я могла объяснить ему, что я никогда не видела мужчины красивее его, что у меня язык прилипал к гортани от одного вида его широких плеч, что весь день я умирала от желания.

— Неужели ты не можешь постараться быть со мной поласковее?

— Зачем? — спросил он вполне серьезно.

— Зачем ты тогда на мне женился?

Он посмотрел на меня задумчиво.

— Я сам себе иногда задаю этот вопрос.

Я ахнула. Боже, как он мог жестоко ранить.

— Что же нам делать? — спросила я.

— Делать? Что делать? — взорвался он. — Дай мне возможность работать, мне этого довольно.

— А мне нет! — заорала я, кидаясь к двери.

— Ты куда? — спросил он.

— Вон отсюда.

— Ради Бога, возвращайся в более мирном настроении.

Наша семейная жизнь катилась под откос. Чему немало способствовал дождь, зарядивший на следующий день. Рори проводил все время в работе, а я в уединении, то пытаясь вернуть его любовь, то впадая в тоску.

Наверно, я сама тоже была не сахар, постоянно жалуясь на погоду и на скуку. Сначала я старалась сдерживаться, потом перестала стараться, потом убедилась, что больше не могу. Вульгарная, сварливая, мелочная личность — это была я — Эмили.

Он меня достал и тем, что от меня мало толку в постели. Я выписала из Лондона невероятно сексуальную черную ночную рубашку и книжку о том, как раздеваться перед собственным мужем. Там говорилось, что нужно размахивать лифчиком и одним движением руки спускать трусики.

Однажды вечером я попробовала эти приемы на Рори, но он только приподнял брови и осведомился, не перебрала ли я джина. Неделя шла за неделей, а он до меня и пальцем не дотрагивался. Я была в отчаянии и все время плакала, когда он уходил. Я твердила себе, что, когда у него наберется достаточно материала для выставки, мы снова станем как пара голубков, но мне самой в это плохо верилось.

За это время я ужасно разбаловала Вальтера Скотта. Рори был убежденным сторонником той точки зрения, что с собаками следует обращаться как с собаками и в дом не пускать. Я его пускала, кормила в неурочные часы и ласкала — я нуждалась в союзниках. Постепенно Вальтер завладел домом. Сначала он спал на кухне, потом передвинулся к подножию лестницы, потом на площадку перед нашей спальней. На рассвете он пробирался в комнату и пытался влезть на кровать. Рори, у которого сон был легкий, просыпался и выбрасывал его.

— Вальтер Скотт переживает, потому что он у нас один, — любил повторять он.

— Он находит утешение в нашем обществе, — сказала я.

— Скорее в обжорстве, — заметил Рори.

Глава 12

В ноябре, позже, чем ожидалось, прибыли наконец Коко и Бастер.

Бастер посадил свой новый самолет с опасностью для жизни на лужайке возле замка, насмерть перепугав местных жителей и овец, чуть не утопив в море себя, трех лабрадоров, ящики с оружием и удочками и несколько тонн чемоданов с вещами.

— Жаль, — сказал Рори. — Ну ничего, впереди еще много возможностей. Раньше он приезжал поездом с Юстонского вокзала и выгуливал собак на платформе, пока поезд бесконечно стоял в Кру.

Коко была в превосходной форме и увлекла нас с Рори в вихрь веселья и встреч с самыми разными людьми на острове и на материке. Мне стоило колоссального напряжения создавать видимость безмятежного счастья.

Через несколько дней Марина и Хэмиш решили отдать долг и, в свою очередь, пригласили нас на ужин. С изумлением и раздражением я обнаружила, что Марина отлично готовит и отделала огромный дом Хэмиша с такой причудливой элегантностью, какая мне и не снилась.

Я уверена, что серый шелк стен в гостиной и бежевого цвета портьеры были специально выбраны, чтобы оттенять ее внешность.

— Какая прелесть, — сказала я с завистью. — Вы прямо-таки профессиональный дизайнер интерьера.

— Не то что некоторые, — добавил Рори.

Пытаясь придать нашей спальне более романтический вид, я начала красить стены, но мне это быстро надоело, и я бросила все на середине. Да и цвет оказался убийственным. Образец выглядел очень привлекательно, но на стенах он приобрел грязно-розовый оттенок.

В этот вечер я еще и разоделась не к месту. Пытаясь соперничать с Мариной, я надела прозрачную блузу и длинную юбку. Марина, разумеется, была в джинсах.

За ужином была еще одна пара — Кэлен и Дэйдре Макдональд. Она — властная, костистая, громогласная. Он с красивым потасканным лицом, с блудливыми серыми глазами, явно женился на ней ради денег. Он оказался приятелем Бастера по охоте и сразу же на меня нацелился.

— Хотя я не претендую на звание джентльмена, но всегда предпочитал блондинок. — Он уселся со мной рядом на софу, как только нас познакомили. — Вы великолепны.

То, как он глазел на мою прозрачную блузу, смутило меня. Я скрестила руки на груди, пытаясь прикрыть что только можно.

— Что… вы работаете где-нибудь? — спросила я, мучительно соображая, о чем бы поговорить.

— Господи, с чего вы взяли?! Нет, конечно. Я очень рано понял, что не способен себя обеспечивать, поэтому и женился на Дэйдре. С ней я занят полностью, но иногда все же урываю свободный вечерок, когда она заседает в благотворительных комитетах. А вы?

— Я только семь недель замужем, — твердо объявила я.

— Значит, разочароваться еще не успели. Рори — крепкий орешек. Делает вам честь, если вы умеете с ним справляться. Он по-прежнему много пьет?

— Почти не пьет, — сказала я, краем глаза увидев, как Рори наливает себе второй стакан виски.

— Восхитительная лояльность, как и подобает новобрачной, — сказал Кэлен. — Должен сказать, вы действительно очень привлекательны. Жаль, что вы скрестили руки как регбист, я бы хотел к вам получше приглядеться. Обещайте мне, что, если вы когда-нибудь решите изменить Рори, первому вы дадите шанс мне.

Я пыталась принять суровый вид, но после нескольких недель полного равнодушия со стороны Рори я впитывала комплименты, как губка. Я была уверена, что Марина специально пригласила Калена. Но, хотя он увивался за мной весь вечер, к моему величайшему огорчению, Рори не выказал никакой ревности.

— Хорошо, что тебе нашлось с кем поиграть, Эмили. У него как раз твой уровень умственного развития. — Это было все, что он сказал мне, когда мы вернулись домой.

Шло время. Мы встречали Марину и Хэмиша в гостях. Марина и Рори так тщательно избегали друг друга, что я подумала, уж не встречаются ли они где-то тайно.

Иногда я видела ее противного братца, Финна Маклина. Он разъезжал по острову, очевидно слишком озабоченный постройкой своей дурацкой больницы, чтобы проводить время впустую на вечеринках.

В декабре Коко оступилась на лестнице после очередной попойки и растянула себе связки. На следующий день она позвонила, пожаловалась на скуку и предложила мне навестить ее. По дороге я заехала в Пенлоррен подыскать ей какой-нибудь развлекательный романчик.

Припарковавшись на главной улице, я принялась рыться в книгах. Господи, до чего же чудесные вещи происходят с героинями. И почему Рори не может ко мне так относиться?

Я вдруг услышала у себя за спиной покашливание. Владелец хотел закрыть магазин.

Я поспешно заплатила за книгу и задумчиво побрела по улице сквозь дождь и туман. У моей машины стоял мужчина. В его позе было что-то героическое. Ширина массивных плеч, завитки волос над воротником потертой дубленки напоминали микеланджеловского Давида.

Я автоматически высвободила из-за уха длинную прядь волос и самым обольстительным образом распустила ее по лицу. И только тогда я поняла, что этот мужчина — Финн Маклин и что он вне себя от бешенства.

— Это ваша машина?

— Да… то есть это машина Рори.

— Вы читать умеете?

Схватив меня за руку, он вынудил меня повернуться, и я увидела надпись на дверях гаража: «Машина врача. Просьба не загораживать проезд».

— Ах это, — сказала я. — В Лондоне люди часто пишут такое на своих гаражах, даже если они и не врачи. Просто, чтобы им не мешали.

— Здесь вам не Лондон.

В самых уничижительных выражениях он сообщил мне, что он думает о лондонцах вообще и обо мне в частности. Шипел, что человек может умереть, пока такие, как я, паркуют свои машины где ни попадя. Наконец мне надоело это слушать.

— Вам не кажется, — сказала я, — что, пока вы болтаете здесь о преступной безответственности, могут умереть еще двадцать человек? Вообще, если сосчитать всех, кто умер, пока вы и вам подобные распускают языки…

— Хватит чушь пороть, — рявкнул Финн. — Вам, очевидно, ничего не вдолбишь. Уберете вы вашу машину или нет?

Разумеется, эта чертова колымага не двинулась с места. Наконец я сообразила отпустить сцепление, и она тронулась рывком.

— Паразит, скотина, чудовище, — бормотала я по дороге в замок, неудивительно, что он и Рори не выносят друг друга.

Глава 13

Коко я застала в постели, прекрасную, как всегда, но несколько утомленную. Кто-то принес ей лилии, в которые она зарылась лицом, отчего нос у нее был ярко-желтый от пыльцы. Нога у нее, видимо, сильно болела, но она приветствовала меня с обычным свойственным ей энтузиазмом.

— Налей себе и мне тоже, cheri. Бастер на охоте. Каждый день он на охоте, пиф-паф. Это так скучно. Я прожила в Шотландии почти тридцать лет и все-таки не нахожу в брюках гольф ничего особенно сексуального. Надо признать, у Бастера ноги очень недурны. Чайка обкакала ему куртку, когда он уходил. Он ужасно разозлился.

Я засмеялась. Коко всегда умела меня развеселить. Мы посплетничали с полчасика, и я снова вернулась к вечной для меня теме, хотя разговоры об этом причиняли мне ужасные страдания.

— Вы видели Марину?

Коко возвела глаза к небу.

— Ну конечно. Они вот-вот разойдутся, она и Хэмиш. Мы у них ужинали на днях, и я прочитала ей лекцию. Я сказала Марине: «Вы не делаете его счастливым, как Эмили моего Рори». — (Меня при этом передернуло.) — Она расхохоталась мне в лицо. Я иногда думаю, что у нее не все дома. Она так не похожа на своего брата. Финн такой добрый, простой и такой чудесный доктор.

В дверь постучала горничная.

— Доктор Маклин, мадам.

— Пригласите его, — оживилась Коко.

— О Господи, когда мы последний раз с ним встретились, он был злой как черт, — сказала я.

Коко не слушала, озабоченно поправляя прическу и прыская на себя духами. Вошел Финн Маклин.

— А вот и он, — возгласила Коко, — легок на помине. Я только что расхваливала вас Эмили, какой вы замечательный доктор — такой добрый и внимательный. Мне кажется, вас ничто не может вывести из себя, правда, Финн?

— Ну еще бы, — съязвила я. — Доктор Маклин скорее сам всех из себя выведет.

Обернувшись, Финн увидел меня. Лицо его посуровело.

— А, это вы, — сказал он.

— Я не знала, что вы знакомы с Эмили. Она очень хорошенькая, верно? И так подходит Рори.

— Не сомневаюсь, что они идеальная пара, — сказал Финн.

Коко не заметила никакого сарказма и одарила нас сияющей улыбкой.

— Давайте посмотрим на вашу лодыжку.

Коко вытянула прекрасную загорелую ногу. Лодыжка почернела и распухла. Хотя Финн дотрагивался до нее с величайшей осторожностью, Коко поморщилась.

— Больно? — мягко спросил он.

Она кивнула, закусив губу.

— Бедняжка. Ничего, у вас есть еще одна отличная лодыжка. — Он встал. — И эта через несколько недель будет в порядке. Но все-таки нужно сделать рентген. Я пришлю попозже санитарную машину. Вас в ней меньше будет трясти.

— Я пошла, — сказала я. — Пора готовить Рори ужин.

— Финн тебя подвезет, — сказала Коко.

— Я на машине.

На улице было холодно, и меня бросило в дрожь: мне так не хотелось покидать теплый уют замка ради мрака, в котором пребывал Рори. Финн Маклин достал что-то из кармана.

— Я сказал бы, для новобрачной еще рановато искать утешения в этой дряни. — Он протянул мне книгу. Это был роман о счастливой любви, купленный мной для Коко.

Глава 14

Лодыжку Коко просветили, перевязали и предписали осторожное с ней обращение. Однако, как раз накануне Рождества, Мэйзи Даунлиш (одна из приятельниц Коко) решила дать бал, чтобы отпраздновать помолвку своей дочери Динни. Мы все были приглашены.

В самой идее бала есть что-то поднимающее настроение, даже самое отвратительное. Наверно, это радостное возбуждение, обычно предшествующее таким событиям: новое платье, новая косметика, долгие часы перед зеркалом в поисках нового имиджа самой обольстительной девушки в зале. В прошлом бал таил в себе прелесть неизвестности, ожидание счастливого случая. На этот раз я надеялась, он даст мне возможность вернуть Рори.

Бал должен был состояться в замке Даунлишей на материке. Коко, Бастер, Рори и я собирались у них остановиться. Утром, переправившись на пароме, я поехала в Эдинбург купить себе платье. Ближе к вечеру я должна была прихватить супружескую пару, направлявшуюся на бал из Лондона, а затем вернуться и встретить у парома Рори, чтобы вместе ехать к Даунлишам.

Я была твердо намерена появиться на балу в таком виде, что все мужчины потеряют от меня голову. Все утро я лихорадочно шарила по магазинам. Наконец на какой-то глухой улочке я напала на потрясающее бледно-розовое платье, туго обтягивающее зад, с разрезом впереди и сильно открытое на груди и на спине.

Оно было уценено из-за крошечного пятнышка на животе и еще потому, что как, презрительно фыркнув, сказала продавщица, в Эдинбурге «такое» не пользуется спросом.

Я его примерила; оно было ошеломляюще сексапильным.

— Немного тесновато сзади, вам не кажется? — сказала продавщица, старавшаяся навязать мне черное бархатное платье в три раза дороже.

— Мне как раз это и нравится, — оборвала ее я.

Оно было еще и длинновато, так что я купила себе туфли на высоких каблуках и в парикмахерской подцветила волосы розовым. Уж если я что начала, то всегда иду до конца. Так что, короче говоря, в аэропорт я опоздала.

Фрейны уже ждали, когда я приехала, — я их за милю узнала. Он — столб столбом, без подбородка, с резким неприятным голосом, в навозного цвета твидовом пиджаке. Она — типичная «девушка из хорошей семьи», с прижатыми от постоянного повязывания головы шарфом ушами и очень длинной правой рукой, развившейся от таскания каждый уик-энд чемоданов на Пэддингтонский вокзал, откуда она отправлялась «навестить мамочку». У нее были голубые глаза, мышиного цвета волосы и бело-розовая кожа, которой не страшны ни ветер, ни пьянки, ни танцы всю ночь напролет. Они были до отвращения влюблены друг в друга. Каждая фраза начиналась «Чарльз считает», «Фиона полагает». И они дико хохотали, когда одному из них случалось пошутить. В ней ощущалось чудовищное самодовольство женщины, подцепившей слепо обожающего ее мужа.

Она очень мило извинила мне мое опоздание, но то и дело повторяла, что нужно остановиться по дороге у автомата ровно в 6.30, чтобы позвонить няне и узнать, как там крошка Каролина, и спрашивала, успеем ли мы переодеться.

— Я впервые оставила Каролину с няней, — сказала она. — Я надеюсь, она справится.

Фиона сидела впереди со мной, Чарльз сзади; они все время держались за руки. Почему бы им обоим было не сесть сзади и обниматься там в свое удовольствие?

День был холодный. На горизонте четко обозначились черные силуэты деревьев. В темном пасмурном небе носились снежинки. Вдоль дороги мелькали косматые головы коров, щипавших скудную траву. Когда мы добрались наконец до парома, где должны были встретить Рори и Вальтера Скотта, поднялась настоящая метель. Я надеялась заключить с Рори перемирие на этот вечер, но я опоздала на целый час, и это не способствовало улучшению его настроения.

Фиона, видимо, знавшая Рори в детстве, щебетала об общих знакомых, с энтузиазмом рассказывала, кто на ком женился.

Рори отвечал односложно. Снег таял у него на волосах, пальцы были в краске.

— Ужас, — трещала она. — Вы слышали, отец Энни Ричмонд бросился под такси в Найтсбридже в час пик?

— Ему крупно повезло, там в это время такси не найти. — Рори мрачно смотрел на снежники, роившиеся у ветрового стекла, как гигантские пчелы.

Я засмеялась. Рори взглянул на меня и тут только заметил мои волосы.

— О Боже, — произнес он негромко.

— Тебе нравится? — спросила я тревожно.

— Нет, — сказал он и, включив на полную мощность приемник, заглушил болтовню Фионы. Вдруг она воскликнула:

— Ой, смотрите, вон автомат. Остановитесь на минуточку, Рори, я позвоню няне.

Рори возвел глаза к небу.

Она выскочила из машины и, взвизгивая, побежала по снегу. Сквозь стекло кабины было видно, как она с идиотской улыбкой запихивала в автомат десятипенсовики. Рори не отвечал на бессвязные вопросы Чарльза об охоте. Ногти у него были обкусаны настолько, что его пальцы барабанили по панели абсолютно беззвучно.

Через четверть часа Фиона вернулась.

— Ну что? — спросил Чарльз.

— Все в порядке, но она ужасно скучает без нас. Ленч она срыгнула, но бутылочку сейчас выпила, так что няня полагает, что все будет в порядке. Жуткая погода, — продолжала она, глядя в окно. — Вам нужно не откладывать с ребенком, Эмили. Он придает жизни новое измерение. Мы обычно такие эгоисты, пока у нас нет детей.

— Родителей, — сказал Рори, — должно быть видно, но не слышно.

Под хихиканье и шепот «О Чарльз!» с заднего сиденья мы наконец добрались до фронтонов и башен огромного, почерневшего от времени замка. Из окон на густо легший на ели и тисы снег лился полосами свет. Навстречу нам выбежала вереница терьеров и лабрадоров. Протестующего Вальтера Скотта лакей утянул в кухню, где его ожидал ужин.

В темном, отделанном деревянными панелями холле, среди рыцарских доспехов, копий и знамен повсюду виднелись ветки остролиста. Прежде чем подняться наверх, мы выпили. Динни, дочь леди Даунлиш, только что официально ставшая невестой, кинулась на шею Фионе, и они тут же завели оживленный разговор о свадьбах и младенцах.

По длинным холодным коридорам, где гуляли сквозняки, нас проводили в нашу спальню, помещавшуюся в Западной башне. Несмотря на горящий камин, там было ужасно холодно.