Эмили

Страх и отчаяние охватили меня.

— А теперь, Эмили, моя милая, — сказал Popи, — пора домой.

Всю дорогу мы молчали, но, когда впереди замаячил замок и Рори промчался мимо, я сказала:

— Финн говорил, чтобы ты отвез меня в замок.

— Ты поедешь домой, — отрезал Рори. — Там ты будешь у меня под присмотром.

— Ты не можешь силой заставить меня остаться.

— Могу, даже если мне придется привязать тебя к кровати.

Когда мы приехали, я приготовилась увидеть полный хаос. Но дом сверкал чистотой. Кто-то, очевидно, приложил немало усилий. Рори провел меня в студию. Холсты были аккуратно составлены в углу. Камин пылал, и запах дерева причудливо смешивался с ароматом свежих синих гиацинтов, стоявших в низкой вазе на подоконнике.

— Можно подумать, ты кого-то ждал, — удивленно сказала я.

— Ждал, — мрачно ответил Рори. — Тебя. Я приехал сегодня в больницу, чтобы забрать тебя.

— Очень мило! — Я опустилась на диван. Рори налил себе виски красно-бурого цвета.

— Я тоже хочу.

— С тебя хватит.

Он наклонился над камином с длинной палкой в руках, которую он собирался бросить в огонь. Выражение его лица испугало меня. Он был вполне способен меня избить.

— А теперь скажи мне, давно у тебя связь с Маклином?

— Никакой связи не было.

— Не ври, — заорал он.

— Связь начинается ниже талии, — возразила я, — а Финн меня только поцеловал — три раза.

— А ты считала?

— Да, считала! Это было важно для меня.

— Откуда же взялась потом такая сдержанность?

— Финн помог мне, когда я узнала про ваши с Мариной отношения. Но на следующий день, как только я узнала, что я беременна, я перестала с ним встречаться. Сегодня, когда я напилась и начиталась бастеровского романа, я встретила Финна в коридоре и меня ужасно потянуло к нему.

Послышался треск — палка в руках Рори разломилась надвое. С неподвижным лицом он бросил обломки в огонь.

— Ты не лучше какой-нибудь шлюхи, — сказал он.

— А я и не хочу быть лучше шлюхи. Мужчинам шлюхи нравятся.

— Но я положу этому конец.

— У тебя хватает безнастенчивости… — начала я.

— Беззастенчивости, — поправил меня Рори.

— Как хочу, так и говорю. У тебя хватает этой, как ее, ну, наглости путаться за моей спиной с Мариной, и это при том, что она твоя сестра, а потом ты еще злишься как собака на сене, потому что я ищу хоть немного утешения у Финна. Ты бесишься потому, что ненавидишь его, а не потому, что у тебя есть хоть капля чувства ко мне.

— Замолчи, — сказал Рори. — Ты пьяна, тебе лучше отправиться в постель.

— Нет! — взвизгнула я. — Я не могу!

— Чего не можешь?

— Спать в этой постели. После того, как я видела тебя здесь с Мариной. Мне и так кошмары снятся по ночам. Я не могу там спать! Не могу!

Рори схватил меня за руку.

— Хватит, Эм! Довольно ребячиться.

— Пусти! — закричала я. — Я тебя ненавижу! Ненавижу!

Выпалив все гадости, какие только мне пришли на ум, я начала в истерике колотить его кулаками в грудь. Наконец ему пришлось дать мне пощечину, и я, рыдая, повалилась на диван.

Глава 26

Утром я проснулась с ужасной головной болью. Минуту я пролежала с закрытыми глазами. Медленно, с трудом я припоминала события вчерашнего вечера. Морщась, я оглянулась. Я была в студии.

И вдруг я вспомнила, что Рори ударил меня. «Подонок», — пробормотала я, с усилием поднимаясь на ноги. В зеркале над каминной полкой я всмотрелась в свое лицо. Ни царапинки — какая досада! На столе я заметила краски. А почему бы мне самой не вывести себе фонарь под глазом?

Я проворно размазала по лицу синюю и малиновую краску — с примесью желтизны. Рори в этом доме не единственный художник. Через пять минут я в точности походила на Генри Купера после нескольких раундов с Кассиусом Клеем. Услышав шаги, я поспешно прыгнула в постель.

Вошел Рори со стаканом апельсинового сока.

— Проснулась? — спросил он. — Как себя чувствуешь?

— Не очень хорошо, — проговорила я нетвердым голосом.

— Поделом тебе. Не надо было столько пить.

И тут он заметил мой синяк.

— Господи! Откуда это у тебя?

— Наверно, ты меня ударил, — сказала я голосом мученицы. — Я ничего не помню. Но я поверить не могу, чтобы ты мог так со мной обойтись в мой первый вечер дома, когда я еще так слаба. Быть может, я налетела на дверь.

Я еще никогда не видела Рори в таком смущении.

— Ты была в истерике, — сказал он. — Это был единственный способ заставить тебя замолчать. Прости, Эм. Больно?

— Ужасно. — Я закрыла глаза. Чувство удовлетворенной мести согревало мне душу.

— Дай мне взглянуть.

— Не подходи ко мне! — взвизгнула я.

Взяв меня за подбородок, он поднял мне голову.

— Бедняжка, — покачал он головой. — Я просто скотина.

— Впредь будь осторожнее, — сказала я.

— О непременно, — отозвался он, вставая. Он выглядел воплощением раскаяния. — Впредь клади поменьше охры. Синяки обычно желтеют на второй день.

Я раскрыла было рот, снова закрыла и начала потихоньку хихикать. Я смеялась до слез, краска текла у меня по лицу, и Рори тоже засмеялся.

Я проспала почти целый день. Когда я проснулась, Рори рисовал, а за окном было темно.

— Который час?

— Около шести.

Шесть часов — я вдруг вспомнила о Финне.

— Кто-нибудь звонил?

Рори стоял ко мне спиной. После небольшой паузы он ответил зловредным тоном:

— Твой дружок звонил с полчаса назад. Я сказал, что ты спишь. Я сейчас поеду в деревню за сигаретами, — добавил он. — Не вздумай встать или попытаться сбежать. Я тебя мигом поймаю, и если ты причинишь мне такое беспокойство, добра от меня не жди.

Глава 27

Как только он ушел, я выскочила из постели и позвонила в больницу. Финн был рад моему звонку, но явно озабочен другими делами.

— Все в порядке, дорогая?

— Все отлично, — соврала я.

— Рори сказал, что ты спишь.

— Спала, но послушай, Финн, он просто на взводе, ты мне нужен, может быть, заедешь попозже?

— Не могу, детка, кое-кто из этих бедняг с танкера в паршивом состоянии.

— О Господи! — Почему Финн всегда вызывает у меня осознание собственной подлости и никчемности? — Что я за эгоистичная стерва. Я совсем о них забыла.

— Я о тебе не забывал. — Тут кто-то заговорил с ним. — Я должен идти. Постараюсь навестить тебя завтра.

Он повесил трубку. В этот момент вошел Рори и остановился в дверях.

— Ты с ума сошла? — сказал он негромко. — Стоишь на сквозняке, когда тебе следует лежать в постели. С кем ты говорила?

— С Коко. Я сказала ей, что вернулась домой.

— Она, между прочим, в Лондоне, — язвительно заметил он.

Подойдя ко мне, он положил мне руки на плечи и какое-то время смотрел на меня. Ярость в его глазах погасла.

— Послушай, — сказал он, — ты зациклилась на Финне, но он для тебя не выход из положения. Для него не существует ничего, кроме его работы. Он во всем руководствуется здравым смыслом. — Лицо Рори на мгновение смягчилось. — А в тебе его ни на волос. А теперь иди ложись, я тебе принесу что-нибудь поесть.

Я легла и стала думать о Финне, но в голове у меня, как неотвязчивый мотив, звучала одна и та же мысль: если бы он любил меня, он бы не отпустил меня домой. Рори вовсе меня не любит, он любит Марину, но все же он настоял, чтобы я вернулась домой. В голове у меня все перемешалось. Я не могла разобраться в своих чувствах. Мне хотелось домой, к маме.

На следующее утро зазвонил телефон.

— Это твой приятель-доктор, — сказал Рори, кладя трубку. — Он заедет навестить тебя через полчаса. — Он вернулся к мольберту и начал шумно рыться в поисках тюбика с охрой. Потом он эти поиски бросил, налил себе виски и взялся за кисть.

Мне смертельно хотелось встать и привести себя в порядок перед приходом Финна. Украдкой я спустила ноги с кровати.

— Ты куда? — не оборачиваясь спросил Рори.

— В туалет.

— Опять? Ты только что была.

— У меня что-то вроде расстройства желудка, — сказала я, пробираясь потихоньку к двери.

— В таком случае едва ли есть необходимость брать с собой косметичку, — сказал Рори.

— Ах, это, — я покраснела и положила сумку на столик.

В ванной никакой косметики не было. Я умылась, припудрила заблестевший нос тальком Рори и расчесала волосы щеткой Вальтера Скотта. Затем я снова легла. Рори работал с ожесточением. Очень осторожно я дотянулась до сумки и с такой же осторожностью открыла ее. Разумеется, флакончик духов оказался на самом дне. Я выгребла его оттуда, открыла и только что собралась надушить себе кисти рук, как Рори обернулся, и сумка со всем ее содержимым, включая открытый флакон, с грохотом рухнула на пол.

Рори не нашел в этом ничего смешного. Скандал был в разгаре, когда раздался звонок. Рори пошел открывать. Я запихнула сумку с ее содержимым под кровать. В комнате несло духами как в борделе.

Финн вошел с каменным лицом, но, увидев меня, улыбнулся. Рори стоял спиной к камину, не сводя с нас глаз.

— Не беспокойтесь, Рори, я не задержусь, — сказал Финн, взяв меня за руку.

— Я останусь здесь, если вы не возражаете, — сказал Рори.

— Возражаю, — огрызнулась я. — Когда вы тут оба, я чувствую себя подопытным кроликом.

— Я могу отвернуться, если хочешь, но вы рукам воли не давайте, доктор. — Рори повернулся к окну, насвистывая Моцарта.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Финн. — Аппетит есть?

— Волчий, — сказал Рори.

— Ничего подобного. — Я схватила Финна за руку.

— Тебе незачем щупать пульс доктору, Эмили, — сказал Рори.

— Да замолчи ты.

Финн немного походил на солидную рабочую лошадь, под ногами которой, огрызаясь друг на друга, крутится пара дворняжек.

— Это несправедливо, — сказала я потом Рори. — Стоит только посмотреть на вас с Мариной.

— Речь не обо мне и не о Марине. — Глаза Рори раздраженно блеснули. В углу Вальтер Скотт, урча, грыз вешалку.

— Вальтер возмущен твоим поведением, — сказала я. — А уж он-то знает все про собак на сене.

Глава 28

Прошла неделя. Я выправила корректуру каталога выставки Рори. Он работал без отдыха, создавая какие-то буйные, мятущиеся, напряженные образы: безногие младенцы, ищущие пути в мир живых; искаженные родовыми муками лица женщин. Это были безобразные, чудовищные и в то же время неимоверно впечатляющие композиции. Мне впервые пришло в голову, что Рори не остался равнодушным к потере нашего ребенка.

Он был весь как минное поле: стоило сделать один неверный шаг, и он взрывался, и вспыхивающий пожар мог тлеть часами. После посещений Финна все было еще хуже.

С каждым разом Финн казался все более отчужденным. Я не могла с ним даже поговорить, потому что Рори не сводил с нас свирепого взгляда. Выходило ужасно неловко.

Однажды ночью я проснулась и увидела стоявшего около постели Рори. Огонь в камине догорал. За окнами, как гигантский питон, шевелилось море.

— В чем дело? — спросила я встревоженно.

— Я кончил последнюю картину.

Я села, протирая глаза.

— Вот и умница. Ты работал всю ночь?

Он кивнул. Под глазами у него легли огромные тени.

— Ты, наверно, ужасно устал?

— Есть немного. Я думаю, нам нужно это отпраздновать.

Он налил два бокала шампанского.

— Который час? — спросила я.

— Около половины шестого.

Я отпила глоток. Шампанское было ледяное и восхитительное на вкус.

— Нам бы следовало сидеть на скамейке среди роз, — сказала я, смеясь. — Ты в парадной сорочке, перепачканной моей помадой, а я в вечернем туалете с ниткой жемчуга на шее.

Он засмеялся и сел на постель. Внезапно я почувствовала себя как на угольях — как будто я была девственницей, и мы никогда вместе не спали.

Слегка наклонившись, он смахнул со лба прядь моих волос, и тут это случилось. Снова обрело силу былое волшебство, прежние чары завладели мной.

Рори, казалось, не замечал происшедшей со мной перемены.

— Тебе надо было бы поспать, — сказала я.

— Мне надо укладывать холсты. Бастер захватит их в Лондон на своем самолете. — Не глядя на меня, он добавил:

— Он меня подбросит в Эдинбург.

Паника овладела мной. Сегодня четверг. У Марины по четвергам урок пения. О Боже, он летит к ней.

— Зачем тебе в Эдинбург? — спросила я холодно.

— Увидеться с одним американцем по поводу выставки в Нью-Йорке. И двое журналистов хотят поговорить со мной о моей лондонской выставке.

— Когда ты вернешься?

— Вечером. Мать дает вечер в честь моей тетки. Она сегодня приезжает из Парижа. Ты приглашена. Думаю, тебе следует пойти. На них — мою мать и тетку — стоит посмотреть, когда они вместе. И тебе полезно проветриться.

Я откинулась на подушки, стараясь удержаться от слез. Наклонившись, Рори поцеловал меня в лоб.

— Постарайся еще поспать, — сказал он.

Глава 29

Пока его не было, пришла миссис Мэкки, наша уборщица. Ее болтовня довела меня до белого каления. Я вымыла голову и заперлась в студии, чтобы как-то спастись от нее.

Вдруг в дверь постучали.

— К вам пришли, — сказала миссис Мэкки.

Вошла Марина.

У меня было такое чувство, как будто у меня из самого сердца вынули занозу. Значит, Рори поехал в Эдинбург не для того, чтобы с ней встретиться? Мне хотелось броситься ей на шею.

— Привет, — сказала я, улыбаясь во весь рот.

Мой теплый прием, казалось, поразил ее.

— Вы идете сегодня к Коко? Хэмиш хочет пойти, но я не уверена, что меня на это хватит.

— Я пойду, — сказала я, чувствуя, что вот-вот запою от радости. — Это должно быть забавно — если сестра Коко хоть сколько-нибудь на нее похожа.

Марина выглядела ужасно, бледная как мел, в огромных темных очках. У нее был такой вид, словно она только что поднялась после гриппа с желудочными осложнениями.

— Вы здоровы? — спросила я, внезапно проникаясь к ней жалостью.

— Не очень, — отвечала она. — Мое сердце разбито. Вы не дадите мне чего-нибудь выпить?

Я щедро плеснула ей виски. Посмотрев на золотистую жидкость, она сказала:

— Рори говорил что-нибудь обо мне?

Я покачала головой.

— О Боже, — она опустила голову на руки. — Я все жду и жду, пока меня позовут, а меня все не зовут. Видимо, в моих услугах не нуждаются.

— А вы все еще… все еще сходите по нему с ума?

— Ну конечно, — взорвалась она. В лице ее появилось какое-то исступленное выражение. — А он по мне. И ничто этого не изменит.

Я не дрогнула — за последнее время я сделала большие успехи в искусстве владеть собой.

— Он обожает меня до безумия, но он чувствует себя виноватым в гибели вашего ребенка. Он считает, что гнусно обошелся с вами, поэтому он должен стиснуть зубы и попытаться поправить дело.

— Очень мило, — сказала я, проводя расческой по мокрым волосам. Она сняла очки. Глаза ее вдруг злобно вспыхнули.

— Вы же не любите Рори, у вас нет к нему и миллионной доли того, что чувствую я. Иначе вы бы не стали заигрывать с Финном. Финн обожает вас, и он во многом лучше Рори, он честный и надежный. Для Рори вы слишком пресны, ему нужен кто-то более ему под стать. Вы ему на нервы действуете.

— Это абсолютно взаимно, — соврала я.

— Вам лучше уйти к Финну.

— Почему он сам не приедет и не заберет меня? Ведь у него есть машина.

— Потому что ему уже досталось в жизни. Он уже был неудачно женат. А когда он хотел, чтобы вы оставили Рори, вы отказались. Он хочет, чтобы вы сами к нему пришли.

— Скажите, какой идеализм. С его диктаторскими замашками он что-то очень уж застенчив, когда дело доходит до секса.

— Он не хочет снова мучиться, а ему приходится еще и больницей заниматься. Если вы не поторопитесь, доктор Бэррет его сцапает. И потом, неужели вы не понимаете, что, не будь Рори мне брат, он бы вас тут же бросил?

Внезапно лицо ее сморщилось, и она расплакалась.

— Я не могу больше выносить Хэмиша, — рыдала она. — Вы не знаете, что это значит — видеть каждое утро на подушке эту ужасную старую образину.

Я отвернулась с чувством бесконечной усталости. Мне казалось, что я часами карабкалась в гору и вот, только что достигнув вершины, я снова потеряла опору и лечу в пропасть.

Когда она ушла, я отправила миссис Мэкки домой. Я не могла больше выносить ее болтовню.

Через полчаса я увидела в окно, как подъехал Финн. Он вышел и запер машину. И чего он ее запирает, с раздражением подумала я. Здесь некому похищать у него наркотики, кроме разве что овец.

— Уходи, — сказала я ему тоскливо через закрытую дверь.

— Пять минут, — сказал он.

— Зачем?

— Я не люблю оставлять дело неоконченным.

— А разве есть такое дело?

— Хватит пререкаться, открывай.

— Ну ладно, заходи.

Он прошел за мной в гостиную.

— Выпить хочешь?

— Нет, я хочу тебя. — Он взъерошил себе волосы. — Я не мог поговорить с тобой наедине, с тех пор как объявился Рори.

Он выглядел почти так же скверно, как Марина. Морщины залегли у его рта и глаз. Казалось, что за десять дней он постарел на десять лет.

— Не очень-то ты этого добивался.

— У меня минуты свободной не было — прошлой ночью умерли двое парней с танкера, а сегодня утром еще один.

— Ужасно, — содрогнулась я. — Они очень страдали?

— Да. Обстановка в больнице не очень-то приятная — прямо говоря, ад кромешный.

— Тебе помогли с материка?

— Сегодня вечером приезжает еще один врач. Джекки хотя бы будет полегче, она просто изумительна.

— Я в этом не сомневаюсь. На самом деле, она тебе больше подходит, чем я.

— Может быть, и так. Но я люблю тебя. С тобой, конечно, больше хлопот, чем с ней; какого черта ты разгуливаешь босая с мокрой головой? — Он взял полотенце. — Иди сюда, я тебе высушу волосы.

— Не надо, они у меня дыбом встанут.

Он не обратил никакого внимания на мои слова. Ну и сила же у него!

— Ты мне всю кожу сотрешь.

Эта сцена имела естественное завершение. Я очутилась в его объятиях и должна признаться, целоваться с ним мне очень нравилось. Это одна из тех радостей жизни, которые всегда с нами, как копченая семга или Второй концерт для фортепьяно Брамса.

Но я занервничала, опасаясь появления Рори, и высвободилась из его рук.

— Кто тебе сказал, что Рори нет дома? — спросила я.

— Марина.

— Она даром времени не теряла. Она уже побывала у меня и рассказала, как они с Рори любят друг друга и как было благородно со стороны Рори вернуться ко мне.

— Рори, — сказал Финн, кидая в огонь полено, — в жизни не совершил ничего благородного. Это проявление собственничества — чистая зловредность, потому что он не хочет, чтобы ты досталась мне. Он только ко мне и ревнует. Ведь когда Кэлен Макдональд к тебе приставал, он и ухом не повел.

— Это правда, — сказала я, снова погружаясь в глубины отчаяния.

— Почему же ты не уходишь от него? Ты же знаешь, как я этого хочу.

— Дорога под гору легкая, — сказала я, — но назад на ней не повернуть. Когда твоя милая предприимчивая сестрица говорила мне, как Рори ее обожает, я онемела от боли. А когда она стала делать мне намеки насчет тебя и доктора Бэррет, это меня злило, но не мучило. Я люблю Рори, Финн, и не люблю тебя. — У меня вдруг возникло острое чувство потери. — Меня влечет к тебе физически, и так, наверное, будет всегда, но мне никуда не деться от моей любви к Рори.

— Даже если он тебя не любит?

Я кивнула и выложила свою последнюю карту.

— У нас с тобой могло бы что-то получиться, если бы мы уехали отсюда, с этого острова, от Рори и Марины, и всех этих воспоминаний, но тогда ты бы должен был бросить больницу.

— Эмили, дорогая, я не могу сделать это сейчас. Ты же знаешь, что не могу.

В его глазах мелькнула боль. Я подошла к нему, обняла за шею, проникаясь исходившей от него силой.

— О Финн, — прошептала я, — как жаль, что ты не он.

Глава 30

Учитывая все случившееся, настроение у меня было не очень-то праздничное. Скорее всего его можно было определить как тупое отчаяние. Вернувшийся Рори обратил внимание на мои красные глаза и потребовал объяснения. Объяснять я отказалась, и он тоже пришел в отвратительное настроение.

Я надела очень сексуальное красное платье, но во мне было столько же сексуальности, сколько в огнетушителе.

— Во всяком случае, оно гармонирует с твоими глазами, — сказал Рори.

На вечере у Коко было, как всегда, шумно и весело, только мне казалось, что все больше чем когда-либо стремились поскорее напиться.

— Моя сестра приезжает позднее, — сказала мне Коко. — Она говорила, что привезет мне сюрприз. Я уже слишком стара для сюрпризов, но, может быть, это позабавит Бастера.

Марина была в чудесном белом платье: оно все светилось и поблескивало, словно сотканное из лунного света. Но сама она смотрелась в нем как маска смерти. С ней был Хэмиш, на вид еще больше постаревший и больной. Я его не видела с того вечера, когда он сказал мне, что Рори и Марина — брат и сестра.

Рори много пил и разговаривал с Бастером о рыбной ловле. Бастер был в превосходном настроении, поймав накануне огромную семгу.

После ужина, около десяти часов, мы столпились в маленькой гостиной, выходившей в холл, и играли в рулетку. Рори выигрывал, Хэмиш проигрывал. Бастер все еще распространялся о своей семге.

— Удивительная это все-таки рыба, — говорил он. — Живет годами в соленой воде, а на нерест всегда приходит в пресную.

— Ничего удивительного. — Марина, смеясь, взглянула на Рори. — Вы бы это поняли, если бы когда-нибудь попробовали заниматься любовью в соленой воде.

— Я же думал, что она от меня ушла. — Бастер все еще продолжал о своем.

— И ушла бы, — сказал Рори, — если бы увидела, у кого она на крючке.

В игре возникла пауза, Бастер сгребал фишки, Хэмиш не сводил глаз с Рори.

— Надеюсь, вы тщательно следили за своей женой последнее время? — сказал он.

Рука Рори, зажигавшего сигарету, застыла в воздухе.

— Замолчите, Хэмиш, — резко сказала я.

— Тише, тише, дорогая. — Рори дотронулся до моей руки. — Хэмиш объяснит нам, что он имел в виду.

— Все, что я хотел сказать, — вставные зубы Хэмиша зловеще сверкнули, — это что пациентки часто влюбляются в своих докторов и приятно сознавать, что я не единственный рогоносец на Иразе.

За его словами последовало неловкое молчание.

— Заткнись, Хэмиш, — сказал Бастер. — Ты сам не знаешь, что говоришь.

— Еще как знаю, Бастер, старина. Я хочу сказать Рори, что в другой раз как он соберется в Эдинбург, а моя жена составит ему компанию, он должен знать, что в его отсутствие миссис Бэлнил развлекается с доктором Маклином.

— Это ложь, — вскрикнула я.

— Признайтесь, что вы солгали, — процедил Рори сквозь стиснутые зубы.

— И не подумаю. Ваша жена такая же шлюха, как и…

Он не успел докончить. Рори выплеснул ему в лицо содержимое своего стакана.

— Жаль, — сказал он, — хорошее было виски.

Хэмиш с залитым виски лицом кинулся на Рори.

Бастер схватил его.

В этот момент раздался звонок в дверь, всех нас отрезвивший.

— Бастер, Рори, — крикнула из холла Коко, — это, наверно, Марселла.

— Прошу меня извинить. — Бастер поспешил в холл.

В гостиную вплыла Коко с сестрой.

Стараясь держаться естественно и непринужденно, мы все расцеловались с гостьей. Марселла была не так хороша, как Коко, помоложе и погрубее, но с таким же мощным притягательным зарядом.

— Я привезла тебе сюрприз, cherie, — сказала она с чуть заметным оттенком затаенного недоброжелательства. — Он убирает машину, да к тому же он немного застенчив.

— Приведи же его, Бастер, — сказала Коко.

Бастер послушно потрусил к двери.

— Кто бы это мог быть? — говорила возбужденно Коко. — В моем шкафу так много скелетов.

На мою долю тоже пришлось немало сюрпризов. Меня все еще трясло от обвинений Хэмиша. Я опустилась на софу. В это время вошел Бастер. На этот раз его олимпийское спокойствие ему изменило. Он казался потрясенным.

— Дорогая, — прошептал он, подходя к Коко, — боюсь, что это может оказаться для тебя слишком большой неожиданностью.

— Но, надеюсь, приятной. — Коко поправила свою прическу, коснулась глубокого декольте черного платья. За спиной Бастера в дверях возникла высокая худая фигура.

Заметив изумленное выражение на лицах присутствующих, Бастер стремительно повернулся.

— Я же просил вас подождать, — сказал он с раздражением.

Я как зачарованная следила за вошедшим. Это был видный мужчина с буйными темными с проседью волосами, высокими скулами, презрительным взглядом темных глаз и надменным тонкогубым ртом. Одет он был театрально, в черном плаще, с золотой серьгой в ухе. Он медленно оглядел всех нас. Ему было никак не меньше пятидесяти, но он был все еще фантастически хорош собой. Я была уверена, что где-то его уже видела.

Коко побледнела как полотно.

— Алексей, — проговорила она. С чем-то средним между смехом и рыданием она подбежала к нему и обняла за шею.

В комнате стояла мертвая тишина. Все были, казалось, совершенно ошеломлены.

— Ты все еще прекрасна, Коко, — сказал Алексей. — Почему я только позволил тебе уйти?

Коко, видимо, уже совсем пришла в себя.

— Я была недостаточно богата для тебя, — сказала она прозаическим тоном. — Ты еще не познакомился как следует с моим мужем? Алексей был моим близким другом до моего замужества с Гектором, — сказала она.

— Я так и думал, — заметил Бастер.

— Я, очевидно, попал на семейное сборище? — сказал Алексей с насмешливой улыбкой.

Где же я могла видеть эту дерзкую двусмысленную улыбку?

— Познакомься с моим сыном Рори, — сказала Коко.

Рори встал.

Они очень внимательно осмотрели друг друга с головы до ног. Сходство было явное.

— Ты сказала, Алексей был твоим другом до замужества или после? — спросил Рори.

Коко пожала плечами.

— Пожалуй, и до, и после, дорогой.

Алексей повернулся к Рори.

— Ваша мать и я очень любили друг друга, но, увы, у нас не было денег. Поэтому она вышла за Гектора, а я был обречен на муки в объятьях…

— Толстой богатой американки, — закончила Коко.

Рори расхохотался. Он взял бокал и поднял его приветственным жестом перед висевшим над камином портретом Гектора.

— Значит, этот сукин сын мне все-таки не отец, — сказал он и, обернувшись к Алексею, добавил:

— Надеюсь, вы не ожидаете, что я стану называть вас папочкой?

Коко улыбнулась.

— Ты ничего не имеешь против, cheri?

Рори покачал головой.

— Ничего, если он может представить солидные рекомендации.

Алексея все это от души забавляло.

— Очень солидные, мой милый. Я русский, из первой эмиграции, разумеется, и род мой древнее, чем у Петра Великого.

Он посмотрел в мою сторону. У него была такая же манера раздевать взглядом, как у Рори.

— Это жена Рори, — сказала Коко.

Алексей со вздохом склонился над моей рукой.

— Как жаль, — сказал он. — Значит, она вне пределов досягаемости?

— Пусть это вас не смущает, — сказала я дрожащим голосом. — В этой семье еще никто не останавливался перед инцестом.

Мне никогда их не понять, подумала я безнадежно. Оживление проявила только одна Марина. Кинувшись к Рори, она обхватила его за шею.

— Ты понимаешь, милый? — самозабвенно воскликнула она. — Мы свободны, свободны!

Все поплыло у меня перед глазами.

Глава 31

В следующее мгновение я полностью отключилась. Помню, как я пришла в себя, увидела вокруг море лиц и услышала голос Рори, приказывавшего всем отойти, чтобы дать мне больше воздуха.

— У нее ужасный вид, — сказала Коко. — Тебе лучше, дорогая?

— Она слишком рано поднялась с постели, — сказал Бастер.

— Позвать Финна? — спросила Марина.

— Нет, — категорически отрезал Рори. — Уж в нем-то она меньше всего нуждается.

Он взял меня на руки и понес наверх.

— Ты надорвешься, — пробормотала я, когда он споткнулся на верхней ступеньке. Слава Богу, в больнице я порядком похудела.

Рори ногой распахнул дверь парадной спальни. В камине пылал огонь. Пурпурное покрывало на кровати было откинуто. Комнату заполнял аромат фрезий.

— Но эту спальню приготовили для Марселлы, — сказала я.

— Она может спать в другой, — Рори уложил меня на постель и начал расстегивать «молнию» на моем платье.

— Я сама, — проговорила я, запинаясь и отстраняясь от него.

Рори нахмурился.

— Ты меня так ненавидишь, что не терпишь даже моего прикосновения?

— Нет… я хочу сказать…

— Что ты хочешь сказать?

Напряжение становилось невыносимым.

— Я не могу объяснить.

Он пожал плечами.

— Будь по-твоему. Я возьму для тебя у матери пару таблеток снотворного.

Я села в постели, закрыв лицо руками. Мне было дурно. Как я могла объяснить ему, что стоит ему притронуться ко мне — и я пропала. Теряя последний рассудок от вожделения, я скажу ему, что люблю его, что жить без него не могу — все то, чего он на дух не выносит.

Снотворное Коко оказалось очень эффективным. Я проспала до полудня. Солнечные лучи проникали сквозь занавески, стояла тишина, нарушаемая только настойчивым пением дрозда да случайным щелчком клюшки по мячу для гольфа в саду.

В камине горел огонь. Аромат фрезий ощущался еще более явственно. Вальтер Скотт растянулся у меня в ногах. Какая миленькая комната, подумала я. Какое-то мгновение я пребывала в эйфории, порожденной снотворным, но постепенно события вчерашнего вечера просочились в мое сознание. Сначала появилась сестра Коко, а потом этот великолепный русский, оказавшийся отцом Рори, а потом до меня дошло, что Рори вовсе не брат Марины и ничего не может помешать им теперь пожениться и иметь кучу потрясающих детей. О Господи, извивалась я на подушках, плохи мои дела.