Современная электронная библиотека ModernLib.Net

ИнтерКыся (№2) - Возвращение из рая

ModernLib.Net / Юмористическая проза / Кунин Владимир Владимирович / Возвращение из рая - Чтение (стр. 22)
Автор: Кунин Владимир Владимирович
Жанр: Юмористическая проза
Серия: ИнтерКыся

 

 


– Успокойся. И главное, не обращай на меня никакого внимания. Даже не смотри в мою сторону!

Я прилизался как можно тщательнее. Сейчас очень важно было произвести на Старух хорошее впечатление!

Только после этого я вспрыгнул на подоконник и как можно мелодичнее сказал своим хрипатым отвратительным голосом:

– Мя-а-а!..

Две Старухи в черных одеждах, по брови замотанные в черные платки, колдовали у большой плиты, на которой стояли огромный казан с пловом, какой-то чан с кипящим маслом, в нем Старухи варили рыбу, а на кухонном столе уже стояли противни с уймой готовых, запеченных маленьких фаршированных птичек – потом я выяснил, что птички назывались «перепелки». А еще стояла на столе гигантская кастрюля с примитивной пшенной кашей.

Эту кашу я запомнил еще по нашим голодным с Шурой временам. Ее гнусный запах врезался мне в память, наверное, до конца дней моих. Ее ни одна Шурина поблядушка никогда не ела, сколько он их ни угощал этой кашей. Водку – пили, мой хек – жрали, а вот пшенную кашу – ни в какую!

– Мя-а-а-а!.. – повторил я и постарался придать своей роже максимально приятно-интеллигентное выражение.

По всей вероятности, мне это в какой-то степени удалось, потому что одна из Старух посмотрела на меня и спросила вторую Старуху на ужасающем английском:

– Это твой кошечка? – И добавила на совершенно незнакомом ни мне, ни второй Старухе языке: – Наверное, голодный, бедная…

Тут ко мне повернулась и вторая Старуха – Карагандинка. То, что именно эта Старуха была из России, я понял по тому, что платок у нее был заколот под подбородком базарной расписной брошкой «под Палех».

В отличие от меня Карагандинская Старуха поняла только первую половину фразы, сказанной по-английски.

– Нет, это не мой кошечка… – И озабоченно добавила по-русски: – Может, голодный? Покормить бы… Кысь-Кысь!

Но я не тронулся с места. Я сидел на подоконнике, рядом со мной мерно гудел кондиционер – их здесь в Америке чуть ли не в каждом окне, – И Я СМОТРЕЛ СТАРУХАМ ПРЯМО В ГЛАЗА!..

Тень Кашпировского витала надо мной, и я чувствовал в себе такой прилив Энергетически-Потусторонне-Гипнотических Сил, что с легкостью мог бы сейчас усыпить сто Старух вместе со всеми их родственниками-бандитами!!!

Не двигаясь и не мигая я смотрел им в глаза и посылал волновые импульсы своей несокрушимой воли! Я даже не бросил взгляд в угол, на нашего Тимурчика – я знал, что он там и его освобождение зависит от того, как Старухи отреагируют на мой ВЗГЛЯД! Это было всего лишь первое звено во всей дальнейшей Оперативно-Кугуаро-Котово-Полицейской цепи, и я не имел права на риск и неудачу.

– «СПАТЬ… – голосом Кашпировского, но по-Животному, сказал я Старухам. – СПАТЬ!..»

Мне показалось, что от нервного и невероятного физического напряжения моя голова сейчас разорвется на тысячи кусочков, и, почти теряя сознание, я собрал все оставшиеся силы и повторил:

«СПАТЬ!!!»

Сирийская Старуха рухнула в старое продавленное кресло и тут же захрапела. А много лет пуганная и закаленная Советской властью Старуха из Караганды еще сумела пододвинуть невысокую табуреточку к стене, сесть, прислониться и только потом закрыла глаза…

«СПАТЬ…» – прошелестел я, не прекращая посылать в уже спящих Старух свои Гипно-Энергетико-Внушательные Импульсы. Делал я это для полного закрепления достигнутого результата и для абсолютной свободы наших с Братком дальнейших действий.

Но когда Старухи задрыхли бетонным сном, я вдруг понял, что совершенно обессилел и даже не могу шевельнуть хвостом! Так что если кто-нибудь думает, что Кашпировский даром ест свой хлеб и Гипноз – это плевое дело, тот глубоко ошибается.

– Браток!.. – слабым голосом позвал я. – Сюда!..

И тут же увидел в углу кухни бледного ДРЕМЛЮЩЕГО Тимурчика, действительно пристегнутого наручниками за руку и за ногу к трубе, идущей от пола до потолка.

Бедный Тимурчик тоже стал жертвой метода господина Кашпировского, который я так удачно испытал на Старухах.

Я видел, как в кухню наконец-то впрыгнул зевающий Браток (тоже, видать, и на него распространилось!..), но у меня самого сил хватило только на то, чтобы подползти к Тимуру и попытаться вылизать ему его усталую, бледную мордочку. Именно от моего облизывания он открыл глаза, обнял меня свободной рукой, прижался ко мне лицом и прошептал:

– Кыся… Я знал, что ты придешь за мной.

Вот когда в меня стали возвращаться силы! Вот когда я снова стал обретать ясность мышления и жажду немедленных действий!

– Давай! – крикнул я Братку.

Тот тупо и испуганно вылупился на меня:

– Чего, Шеф?!

– Пакет Слоновий давай!

– Ох, ёбтеньки-мобтеньки… Я ж его на балконе оставил! – охнул Браток и выпрыгнул из кухни через окно на балкон.

Я его даже обложить не успел как следует, а он уже буквально влетел обратно в кухню с пакетом в зубах!

Тут же услышал в своем радиоошейнике встревоженный голос Джека:

– Что случилось, Мартын?

– Ничего не случилось, – говорю. – Старух усыпил, начинаем Операцию.

– Где Тим?

– Рядом, только к трубе прикован.

– Чем?!

– Обычными наручниками.

– Что же вы, два мудака, ключ от наручников у нас не взяли?! – возмутился Джек.

Но возмутился и я. И жутко разозлился!

– А тебе все-таки обязательно нужно затеять перестрелку, да? Ну отстегнули бы мы его сейчас, а внизу охрана, наверху охрана, в квартире их тоже – как Крыс в наших квинсовских подвалах – немерено… Я не дам подвергать Ребенка такому риску! Выработали план Операции – давайте не метаться в разные стороны! И вообще заткнитесь и не мешайте. Нужно будет – позовем. Конец связи!

– Шеф! Я просто торчу от вас! – потрясенно сказал Браток. – Если б вы знали, как я вас, бля, уважаю, Шеф!

Я вспрыгнул на кухонный стол со Слоновьим пакетом в зубах, подошел прямо к казану на плите и приказал Братку:

– Встань на задние лапы! Можешь? Вот так… Молодец! Теперь обопрись одной передней лапой о стол. К плите не прикасайся – раскаленная! О стол, я сказал, мать твою!.. Так. Порядок… Теперь когтем свободной лапы зацепи вот эту скобку на крышке… Зацепил? А теперь тяни за эту скобку наверх – попробуй снять с казана крышку. Наверх тяни, говорю! И отверни морду, а то паром обдаст… Молодец, Браток!.. Можешь подержать крышку над казаном?

– Делать не хера! – хвастливо говорит Браток.

Мне в самый неподходящий момент даже смешно стало. Но не от того, что ответил мне Браток, а от его потрясающе нелепого вида: стоит этакая Громила на задних лапах, одной передней опирается на кухонный стол, а во второй, высоко задрав ее вверх, держит на когте большую крышку от казана. Из казана валит пар, сквозь толстый слой риса все время прорываются со дна маленькие взрывчики кипящего масла. Летят в разные стороны раскаленные брызги, и Браток, стараясь уберечься от ожогов, все время задирает морду вверх и пытается отвернуть ее в сторону!.. Картинка, прямо скажем, не сильно изящная.

Я подцепил маленькую полоску липучки в том месте, где пакет был заботливо и заранее взрезан Бобом, взял зубами толстую стеганую кухонную «прихватку», положил ее на край горячего казана с кипящим пловом, одной передней лапой оперся на эту «прихватку», как Браток о край стола, а второй лапой и зубами поднял полиэтиленовый пакет со Слоновьим слабительным и примерно с треть пакета высыпал в казан.

– Закрывай крышкой! – приказал я Братку. Браток аккуратненько прикрыл казан крышкой, но так и остался стоять на задних лапах. В ожидании следующих указаний.

– Все, – сказал я ему. – Свободен. Иди к Тимуру и встань за дверь. Если войдет тот засранец с автоматом из внутренней охраны – выруби его. Но не до смерти. Понял?

– А вы, Шеф? – спросил Браток и помчался сторожить дверь и облизывать Тимура.

– Ты, главное, стой на шухере, Браток, а я продолжу операцию твоего имени, – сказал я и стал посыпать из Слоновьего пакета всю остальную жратву – перепелок с фисташками и соусы всякие к этой дурацкой пшенной каше, которая у них (это я потом узнал) называется «кус-кус», и саму кашу, и рыбу, сваренную в масле…

И что самое замечательное было – то, что вся эта Слоновья «слабилка» моментально растворялась в любой жрачке, теряла свое первоначальное порошковое состояние и абсолютно переставала быть заметной! Ну и, как справедливо и честно утверждал Слон, не имела ни малейшего запаха. На вкус я, естественно, попробовать не рискнул. Мне нужно было оставаться в форме…

– Ох, боюсь, маловато будет одного пакета! – с сомнением произнес Браток.

– Не думаю, – ответил я ему и отчетливо вспомнил очень выразительные и честные глаза Слона с его гигантскими «одеяльными» ушами и замечательным хоботом. – Слон лично мне говорил, что ему одного такого пакета хватает на пять дней… Одного, заметьте себе, мистер Пум! А теперь – вали на балкон и жди там меня. И никакой самодеятельности!

Смотрю, Тимурчик даже повеселел, малость разрумянился. Они с Братком в последний раз потерлись носами, и Браток выскочил в окно.

Я, не торопясь, взял пустую упаковку из-под Слоновьего слабительного, запихал ее лапой за помойное ведро и вспрыгнул на подоконник.

– Все! – сказал я Тимурчику. – Теперь сиди и не рыпайся. Ничего не вздумай есть, когда будут предлагать! Все отравлено! Сядь на пол, как сидел, и делай вид, что здесь никого никогда не было. Я начинаю поднимать Старух…

И вовремя! Потому что за дверью послышались шаги нескольких человек, явно направлявшихся к кухне…

Я набрал полную грудь воздуха и голосом Кашпировского громко-мысленно сказал:

«ВСЕМ СТАРУХАМ ПРОСНУТЬСЯ И ВСТАТЬ НА НОГИ!!!»

Перевел дух от напряга и снова произнес с еще более сильным Энергетическим посылом:

«ВСТАТЬ!.. ВЫ НИЧЕГО НЕ ПОМНИТЕ, НИ СВОЕГО СНА, НИ КОТА, КОТОРЫЙ ПОЯВЛЯЛСЯ НА КУХНЕ. НИЧЕГО!!!»

Поглядел «жгучим» взглядом на зашевелившихся Старух в черном и для верности добавил на всякий случай:

«ВСЕ, ВСЕ… ПРОСНУЛИСЬ, ПРОСНУЛИСЬ, ДЕВУШКИ!..»

Прикованный к трубе Тимур захихикал, а Старухи и вправду – проснулись! И давай сразу шуровать у плиты – будто и не было никакой Гипнотической паузы!..

Ну а я сиганул с подоконника на балкон, где на старом диване уже нахально развалился Браток.

– Я тоже так могу, – небрежно сказал мне Браток. – Я в долине Сан-Фернандо одному чуваку вот так в глаза посмотрел, он – хуяк, и на землю. И не дышит… Ну я спиздил у него Козу и ушел с ней обедать.

Все остальное мы с Братком видели уже только с балкона, тайно и осторожно заглядывая в окна двух огромных квартир, принадлежащих террористам. Балкон, как я уже говорил, опоясывал почти весь этаж.

Старух было безумно жалко! Неужели Аллах допустит, чтобы Старухи отведали того, что наготовили, а мы потом посыпали Слоновьей «слабилкой»?! Неужели Аллах не оградит Старух от позора? Интересно, как Он относится к пожилым Женщинам? Может, никак не относится?.. Во всяком случае, за празднично накрытыми столами этих гангстеров Женщин мы с Братком не видели. А Старухи на кухне, видать, за Женщин у них не считаются.

И тогда я решил: то, что может прошляпить Аллах, должен сделать Браток! После моего кашпировского сеанса гипноза у меня просто не было мозговых сил. Мышечно-мускулатурных – хоть отбавляй, а с головкой – малость похуже. Браток же сохранил свой гигантский Животно-Энергетический запас в целости. Тем более что он только что поведал, как он загипнотизировал в Сан-Фернандо какого-то хозяина бедной Козы. Важно было только Энергию Братка направить в нужное русло на мирные цели.

– Браток! Пожалуйста, соберись и постарайся внушить Старухам, чтобы с этой секунды они не только ничего не ели, но и не пробовали бы даже! А то сраму не оберутся… Жалко старых Теток.

– Точно, Шеф! Ну и гуманный же вы мой!.. Отпад прямо… – восхитился Браток, но тут же озабоченно спросил: – А вы потом ругаться не будете? У меня чуточку другой метод.

– Наоборот, Браток! О чем ты говоришь?! Я же сам прошу тебя об этом.

– Ну смотрите, Шеф. Вы обещали.

Браток заглянул за оконный косяк на кухню, увидел Старух, провожающих своих Террористов с праздничной жратвой, и впился в Старух своими желтыми глазами. Шерсть у Братка встала дыбом по всей спине, он с размаху шваркнул хвостом по дивану и по-Животному произнес каким-то страшным утробно-желудочным голосом:

«НУ, ВЫ, СТАРЫЕ ЛЯРВЫ!!! ТОЛЬКО ПОПРОБУЙТЕ ОТКУСИТЬ ОТЧЕГО-НИБУДЬ, – ВРАЗ НОГИ ИЗ ЖОПЫ ПОВЫДЕРГАЮ! ЧТОБ НИ К ЧЕМУ НЕ ПРИКАСАЛИСЬ, А ТО С ГОЛОВОЙ ОБСЕРЕТЕСЬ! ЯСНО? О ВАС ЖЕ, СУКИ РВАНЫЕ, ЗАБОТИМСЯ!!! А ТЕПЕРЬ ПОГЛЯДИТЕ ДРУГ НА ДРУЖКУ И САМИ СКАЖИТЕ, ЧТО ЖРАТЬ ВАМ НИ В КАКУЮ НЕ ХОЧЕТСЯ… ВПЕРЕД, БАБКИ! ПОШЕЛ!»

Я чуть в обморок не хлопнулся от всего того, что наговорил Браток Старухам! Но что-либо откручивать назад было уже поздно…

– Слушай, ты кушать хочешь? – спросила Сирийская Старуха Старуху Карагандинскую.

– Что ты?! Какой «кушать»?! Я видеть все это не могу! Целый день у плиты…

– Слава Аллаху! – Сирийская Старуха испуганно понизила голос: – А то мне показалось, что кто-то сказал: «Кушать будешь – ноги из жопы вырву…»

– И мне… – пугливо озираясь, дрожащими губами произнесла Карагандинская Старуха.

Страшно довольный собой Браток – этот Заместитель Аллаха по сохранению Старушечьей чести и достоинства гордо посмотрел на меня:

– То-то же! Перетрухала Старушня – минимум дня на два. Тут и к гадалке не ходи.

Не прошло и десяти минут от начала торжественного застолья, как Босс всей этой мишпухи, держа в одной руке бокал, а в другой полусожранную перепелку, начал пышно и цветисто говорить, что, к сожалению, им всем – верным воинам Аллаха приходится сегодня встречать их священный праздник Ураза-Байрам и Руза-Хаит во враждебном окружении «неверных». Но скоро придет время, когда зеленое знамя Ислама, при помощи одного могучего и секретного оружия, покроет весь этот Штат, всю эту Страну, весь этот Мир, и вот тогда…

И тут Босс неожиданно для самого себя и для всех присутствующих, извините за выражение, – ПЁРНУЛ! Да так, что нас с Братком чуть с балкона не вынесло.

Ни у одного усача (а там их было, как потом выяснилось, больше тридцати) не дрогнул на лице ни один мускул. И только один – молоденький, с еще очень жидковатыми усятами, не удержался и хихикнул.

Босс тут же выхватил пистолет с глушителем, одним выстрелом ухлопал молодого и бестактного коллегу-единоверца и помчался в уборную!

– Что происходит, Мартын? Браток?! – услышал я в ошейнике голоса Боба и Джека.

– Спокойно, ребята! Спокойно!.. – быстренько сказал я. – Их внутренние разборки… Не торопитесь. Все только начинается!..

Дальше стало происходить вообще черт знает что!

Наголодавшиеся за время своего Рамаданского поста Террористы уже успели смести почти половину жратвы! А бедные Старухи готовили ее целый Божий день…

А теперь, пожалуйста, представьте себе картинку маслом: тридцать с лишним вооруженных до зубов Человек, на ходу теряя штаны и оружие, с феерически-моментальным расстройством желудков и кишечников, пытаются овладеть всего двумя туалетными горшками – обгаживаясь и перегрызая друг другу глотки, с жуткими воплями и визгами, падая где попало, теряя сознание от слабости, вызванной бурным и непрекращающимся опорожнением, и так далее…

Нет, это было зрелище не для слабонервных! Да еще и не снабженных противогазами!!! Вот где мы завалили ухо, как последние сявки…

А когда на балкон с уже заранее спущенными штанами влетел к нам обделывающийся «верхний» охранник и, увидев нас с Братком, тут же вскинул свой автомат, Браток так захреначил ему лапой по рылу, что тот замертво брякнулся в собственное же дерьмо!..

– Джекочка! Бобик!.. – закричал я в свой замечательный ошейник. – Браток уже вырубил одного «верхнего» охранника, так что вы можете снимать на хер «нижних», звать команду Пита и минуток через десять спокойно начинать вторжение. Я думаю, что они вот-вот окончательно дозреют… И противогазы! Обязательно три кислородные маски для Тимурчика и Старух!..

– Принято! – услышал я голос Джека. – Боб, берешь того, который стоит у дерева, а я второго у дверей.

– Нет проблем, Джек, – ответил Боб.

Мы с Братком выглянули за перила, посмотреть, как это делается с профессионально-полицейских позиций. Оказалось – ничего особенного. Все, как в обычном среднем кино. Боб и Джек сзади одновременно подошли к двум гигантам-охранникам, и каждый из них похлопал «своего» клиента по плечу. Когда те обернулись, то Джек с ходу врезал своим кулаком величиной со средний школьный глобус по харе «своему», а Боб, ну действительно, абсолютно как Джеки Чан, замечательно ловко подпрыгнул, сделал в воздухе молниеносный пируэт и ногой шарахнул «своего» охранника по челюсти.

Оба громилы рухнули, как срезанные с грядки. Боб и Джек отбросили в стороны их автоматы, надели на них наручники и стали по рациям связываться с командой Пита Морено.

– Эй! Эй!.. – закричал я, задыхаясь от нестерпимой вони. – Вызовите пожарную машину!.. Тут все придется мыть из шланга с большим напором!!!

Потом мы с Братком рванули с балкона на кухню – посмотреть, как там Тимурчик. Вонь по всему дому стояла несусветная!

– А ты еще боялся, что «слабилки» не хватит!.. – упрекнул я Братка.

Бледный Тимурчик задыхался. Увидел нас, замахал руками:

– Ребята! Откройте второе окошко, мне не дотянуться!..

Хорошо сказать – «откройте окошко»! А как?! Коты тоже не все могут…

И тогда Браток, как говорят сейчас в России, «решил этот вопрос» по-своему: он повернулся к окну задницей и резко, словно бейсбольной битой, шарахнул хвостом по стеклу. А там двойная рама! Так должен вам сказать – оба стекла вылетели, словно их гранатой взорвали! И дышать сразу стало легче…

– Ой… – сказала Сирийская Старуха Карагандинской и показала на Братка. – Смотри, какой кошечка вырос!..

И стала терять сознание – то ли от вида Братка, то ли от вони всех своих родственников.

Карагандинская же Старуха оглянулась тогда, когда Браток через это же окно успел сигануть на балкон. Увидела только меня и сказала по-русски, совершенно забыв английский:

– Ничего он не выросла! Какой был кошечка, такой и остался. У нас в Караганде однажды в доме трубы замерзли, фановый труб лопнул и, клянусь Аллахом, говно целых три этажа залило! Тоже пахло… А потом замерзло – и не пахло… Жалко, что в Калифорнии нет морозов. Да?..

– Тимурчик, солнце мое!.. Пострадай еще минутку. Я пробегусь в разведку по комнатам, погляжу – можно ли уже запускать полицию? – сказал я Тимуру и КРИКНУЛ в окно на балкон, где затаился наш великий Кугуар: – Браток! Пум ты мой ненаглядный! Охраняй Тимура, чтобы ни одна сука к нему не приблизилась, кроме наших!..

– Спокуха, Шеф! Не трухайте – бегите. Я в засаде – все вижу, все слышу, а если что – я их всех, козлов, в рот…

– Цыть! – вовремя прервал я Братка, и тот моментально заткнулся.

А я помчался по всему этажу, благо двери двух квартир и всех комнат, занимаемых Террористами, были распахнуты настежь.

Этот свой пробег по загаженным комнатам и коридорам, прыжки через валяющиеся полубессознательные тела обдриставшихся Террористов и прорыв сквозь дикий концентрированный запах свежего Человеческого дерьма я уверенно отношу к разряду собственных Подвигов с большой буквы.

Почему? Охотно отвечаю: когда я через свой радио-ошейник дал «добро» на полицейское вторжение Джеку, Бобу и штурмовой группе Пита Морено, – первые же три «штурмовика», привыкшие в своей жутковатой и страшно опасной работе черт знает к чему, ворвались с крыши дома на наш этаж и… УПАЛИ ЗАМЕРТВО!

Потом их, конечно, откачали, а впоследствии, как говорил Пит Морено, на некоторое время даже перевели на «легкую работу». Такой нюхательный шок они пережили!..

Я же сумел в этой же ситуации не только не потерять сознания, но и продолжал руководить Братком, Тимурчиком и Старухами. Как любят сегодня выражаться в России – «я полностью владел ситуацией и держал всю обстановку под контролем…»

Только у них там – это Вранье, а у меня здесь – Правда.

* * *

Спустя какое-то время тридцать шесть обезоруженных воинов Аллаха, обессиленных нескончаемым поносом, были вынесены из дома и аккуратно разложены на ближайшей лужайке, тщательно огороженной широкой желтой полицейской лентой.

Под светом специальных прожекторов и включенных фар десятка автомобилей одна пожарная машина выдвинула серебристую лестницу с перилами на балкон третьего этажа, и несколько храбрецов-пожарных еле-еле удерживали ствол мощного брандспойта, промывая обе квартиры Террористов, предварительно заботливо обеспечив направленный сток воды в безопасную для живущих в этом доме канализацию.

Вторая пожарная машина из другой «кишки» «готовила» лежащих на земле тридцать шесть Террористов к дальнейшей транспортировке.

Все они, голенькие, лежали на травке лицом вниз, руки за спиной были скованы наручниками, и с лужайки то и дело доносились стоны стыда и страданий, а также запоздалое слабое пуканье…

Тот, который еще во время застольного тоста пернул первым, после чего и началась эта всеобщая желудочно-кишечная вакханалия (Да здравствуют Слоны всего мира!!!) – первым же и очухался под могучей струей холодной воды. И заблажил во весь голос, что без своего адвоката не скажет ни единого слова!..

А я вдруг в крике этого голожопого, мокрого, усатого, с широченной волосатой грудью и, что самое противное, с волосатой спиной, узнал голос, звучавший из «громкой связи» нашего телефона в отеле.

– Прислушайся, – посоветовал я Джеку. – Это не он звонил тебе в машину, когда ты стоял в ожидании Тимура на углу Сансет-бульвара и Ферфакс-авеню?

Джек внимательно вслушался и твердо сказал:

– Он!

– Это расистская акция!!! – орал усатый-волосатый в толпу жителей соседних домов и журналистов, появившихся здесь неизвестно каким образом со своими камерами и микрофонами. – Ни слова без адвокатов!.. Нет – всеамериканскому произволу! Нет – полицейскому государству!!! Мы – мирные люди…

– Но наш бронепоезд стоит на запасном пути… – по-русски сказал Тимурчик и ловко сам перевел для всех эту строчку на английский.

А Боб показал всем на кучу оружия, отобранного у Террористов.

Журналисты заржали и с утроенной силой стали снимать освобожденного Тина Истлейка, Боба и Джека. Естественно, и меня.

Только Пита Морено почему-то здесь не было…

Тимурчик показал мне на вопящего усача и тихо сказал:

– Это он лупил меня и руководил моим похищением в лавке, куда я утром забегал за «Панорамой»…

Вот тут-то я взял и спокойненько, этак даже вразвалочку, не спеша, пошел к Усатому спецу по похищению Детей, к этому Боссу вонючих Террористов, к этому обосравшемуся – поначалу от Слоновьего слабительного, а теперь от страха, усато-волосатому грязному Бандиту, мечтающему уничтожить весь Мир…

Сел перед ним, подождал, когда он кончит орать и переведет дух, и сказал ему на самом примитивном шелдрейсовском языке, понятном даже любому недоумку:

– Мой друг, сержант нью-йоркской полиции Джек Пински, обещал тебе отстрелить твои паршивые яйца. Одно за другим. Помнишь?

Усатый в ужасе смотрел на меня. От страха глаза у него округлились до величины блюдца из-под кофейной чашечки.

– Понял?! Я тебя спрашиваю! – прошипел я, и мой хвост самостоятельно хлестнул меня по бокам.

– Ай-ай-ай-ай-а-а-а-а-ай!.. – завизжал Терро-Босс в панике.

Но я увидел, что он меня ПРЕКРАСНО ПОНЯЛ!

– К сожалению, Джек это сделать сейчас не может, – сказал я. – Слишком много свидетелей. А вот мне на них – наплевать!

И с короткого и стремительного прыжка я вонзил все свои клыки и когти в его мошонку и дряблые яйца и повис всей своей отменной тяжестью у него на этом, как говорит Боб, «Мужчинском хозяйстве».

А вот тут уже вся бывшая территория киностудии «Метро-Голдвин-Мейер» огласилась таким воем и визгом, которого здесь никто никогда не слыхивал! Наверное, даже Тарзан с Читой…

Вой этого усатого «самца-экстремиста» выплеснулся за пределы ограждения бывшей киностудии, заполнил весь Рейнтри-серкл и понесся по всему огромному Калвер-Сити, через весь Лос-Анджелес, сквозь небоскребы даунтауна, через отроги гор Сан-Габриэль и затих, как мне потом говорили, лишь в районе Сиерра-Мадре, что не очень далеко от Пасадины и дома профессора Морта Пински…

* * *

– Кто-нибудь может, мне внятно объяснить, почему с нами нет Пита Морено?! – спросил я довольно склочным голосом по дороге в Беверли-Хиллз. – Он же просто был обязан быть там до самого конца!..

– Пит в клинике – у сына. У парня поднялась температура, и Пит помчался туда, когда с этой грязью почти все было закончено, – ответил мне Джек.

– У Пита есть сын?! – удивился Тимур, лежа в обнимку с Братком на заднем сиденье Наташиного джипа.

– Теперь есть, – сказал Боб.

* * *

Утро следующего дня принесло массу новостей, известий и кое-каких качественных изменений в нашей калифорнийской житухе.

Кое-что началось даже сразу после нашего возвращения в отель из Рейнтри-серкл.

Во-первых, в нашем бунгало, как я и предполагал, нас ждала Наташа Векслер, которая, оказывается, почти все, что происходило с нами в Калвер-Сити на территории бывшей киностудии «МГМ», смотрела в прямом репортаже по какому-то лихому местному телевизионному каналу. А он – этот канал – ловко сумел запродать «нас» чуть ли не всем остальным каналам Соединенных Штатов.

Еще бы!.. Бескровный захват одной из самых фанатичных и жестоких Террористических организаций, на счету у которой несметное количество убийств ни в чем не повинных Людей, взрывы представительств, консулатов и посольств Америки в разных странах света, а также взрывы и теракты в супермаркетах и торговых центрах США в наиболее людные часы работы…

Поэтому, несмотря на достаточно поздний час, телефон в нашем бунгало раскалился от звонков чуть ли не до малинового цвета!

Одними из первых, когда в Нью-Йорке было уже почти утро, к нам прорвались Рут и Шура. И то только лишь на Джековый телефон спутниковой связи. Отельный нам пришлось в конце концов просто отключить…

На фантастической смеси изощренно-интеллигентного старопетербургского мата и не менее сильных чисто английских выражений Рут и Шура высказали мне и Джеку все, что они про нас думают. Самым приличным было то, что, с точки зрения профессионального журналиста А. Плоткина и лейтенанта полиции Р. Истлейк, Джек Пински как «…бодигард, за что он и получает деньги в настоящий момент, – полное говно!!! Уж если он не сумел уберечь Ребенка от похищения…»

Ну и так далее…

А про меня было сказано достаточно простенько:

«…усатый, хвостатый сексуальный маньяк-авантюрист с патологически пониженным ощущением опасности и не менее потрясающе повышенной наглостью!»

После того как Рут и Шура выкупали нас с Джеком в уже нашем собственном дерьме, они потребовали разговора с бедненьким и несчастненьким Ребенком – бывшим заложником у «этих страшных Типов».

«Бедненький» и «несчастненький» обожравшийся Ребенок в это время отмокал в такой мраморно-розовой ванне, какую ни Рут, ни Шура и в жизни не видели – величиной с небольшой стадион. Плюс – зеркально-золотые примочки, аппаратура для массажа, сушки волос, и еще уйма каких-то агрегатов, значение которых мы и по сей день не постигли.

«Бедный» Ребенок, весь в голубоватой пене каких-то специальных шампуней – словно ангел с рождественской открытки, – посасывал через трубочку невероятный многосложно-фруктово-тропический коктейль со взбитыми сливками, который для него заказала Наташа Векслер в отвратительно дорогом отельном кафе «Кабана-клаб».

К чести этого кафе нужно сказать, что бармены тоже смотрели этот прямой репортаж из Рейнтри-серкл и счет за коктейль выписывать отказались, как только узнали, для КОГО сделан этот заказ! Вот такая – уважительная – халява…

Около ванны, в которой парил Тимур с коктейлем в лапе, на розовом мраморе пола возлежал Браток и самозабвенно пожирал огромную свежайшую индюшку, присланную ему в подарок Питом Морено, который обещал подскочить к нам попозже и привезти один очень важный документ. Хотя куда уж «попозже», если на нашем калифорнийском дворе стояла уже глубокая ночь?!

Мы с Джеком вошли в ванную. Браток, как истинно деревенский Жлоб, тут же прикрыл остатки индюшки лапой и тревожно посмотрел на нас – не придется ли делиться?

Джек протянул телефон Тиму и спросил:

– Не хочешь ли сказать пару слов родителям?

* * *

О чем они там разговаривали, мы с Джеком так и не узнали. В это время к нам в бунгало ворвался Пит Морено, с трудом удерживая перевязанными руками бутылку «Джека Дэниельса».

– Как твой парень? – первым делом спросил его наш Джек Пински. – Чем вызвано ухудшение?

– Перевязками, старина. Ожоговые перевязки – процедура мучительная. Вот у Нунга и начался сначала озноб, потом резко подскочила температура… Но сейчас вроде бы получше. Наливай, Джек. Мне можешь не разбавлять. Пару кубиков льда, и все. Наташа! Ты с нами выпьешь?

– С удовольствием.

– А ты, Боб?

– Вы же знаете, Шеф… – улыбнулся Боб.

– А вот Боб алкоголь не приемлет! – чуточку даже хвастливо проговорил Пит. – А что, Тимур и Браток уже спят?

– Нет, – ответил ему Джек. – Тимур лежит в ванне и треплется по телефону с Нью-Йорком. Шура и Рут посмотрели в «Новостях» сообщение о последнем этапе наших сегодняшних приключений и чуть там с ума не сошли…

– И я, как ОТЕЦ, их очень хорошо понимаю! – гордо провозгласил Пит.

Но тут же спохватился, убоявшись пышности заверения, и на тормозах съехал с вершины своего внезапно образовавшегося отцовства:


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30