***

Диана Звенигородская возненавидела его с того самого момента, когда он отсек ее от сильной половины человечества.

— Тут дамочка хочет высказаться, — привлек он внимание президента компании к нетерпеливо ерзающей на своем месте девице.

Его острый взгляд уперся в ее нахмуренный лоб, потом попробовал прозондировать глазное дно, но наткнулся на препятствие — стекляшки в золотой окантовке, зацепленные за, уши. За правое ухо она еще пыталась заправить прядь волос, но та упорно вываливалась обратно и падала на пылающую щеку. У нее был короткий надменный нос, узкий подбородок и большой рот — вызывающе пухлый.

Тогда Шургин еще не знал ни ее имени, ни должности, но, вероятно, она решила, что это его никоим образом не оправдывает. Эту «дамочку» она подхватила на лету, чтобы через несколько секунд швырнуть ему в лицо.

— Прошу вас, Диана Витальевна, — вежливо сказал президент компании Невредимов и повел в сторону девицы рукой, словно та была примой, осчастливившей сцену провинциального театрика.

Перед началом совещания он представил Шургина руководящему составу как своего личного помощника. Да, это была во всех отношениях удобная должность. Она позволяла, новичку повсюду совать свой нос, получать любую информацию и при этомм держаться от остальных сотрудников на расстоянии.

Судя по всему, Диана Звенигородская твердо решила сделать это расстояние максимальным.

— Прежде всего хочу заметить, что дамочки гуляют по бутикам, скупая сумочки из крокодиловой кожи. А я заместитель начальника службы заказчика.

Одним взглядом она сняла с Шургина скальп и с победным видом потрясла им над головой. Кровь весело капала с ее ирокезского ножа.

Позже он узнал, что девица присутствовала на подобном совещании впервые — пришла вместо заболевшей руководительницы. Конечно, она волновалась, потому-то и сжимала так крепко в руках папку с отчетом. Шургин сразу обратил внимание на отчаянно побелевшие костяшки ее пальцев. Это было его работой — замечать всякие мелочи, несоответствия, несостыковки и находить им объяснение.

Дело в том, что Захар Петрович Невредимов считал, будто среди его сотрудников завелся шпион, торгующий секретами компании. Его личные подозрения пали на человека из внутренней службы безопасности, потому-то и пришлось нанимать эксперта со стороны. Он нанял Шургина и не прогадал. К настоящему моменту шпион был обнаружен, ловушка для него подготовлена, оставалось только схватить негодяя за руку. Впрочем, этим займутся другие.

После того знаменательного совещания прошло три недели. Итак, сегодня вечером личный помощник Невредимова исчезнет так же внезапно, как и появился. Вряд ли кто-нибудь удивится или станет сожалеть о нем. Друзей он себе за время пребывания в компании не завел, а вот врагов — сколько угодно. Шургин шел по коридору к кабинету директора для окончательного расчета. Но едва свернул за угол, как она налетела на него — маленькая фурия в очках и со встрепанной макушкой. У нее был красный рот и красные когти, которые она, кажется, собиралась вонзить прямо в его расслабленное тело. Шелковый воротник трепетал на тонкой шее, грудь устрашающе вздымалась.

— Ага! — воскликнула она голосом мятежника, призывающего вздернуть капитана на рее. — Это вы!

— Ну да, — осторожно ответил Шургин, ощупывая ее глазами сверху донизу, вплоть до легкомысленных туфель, которые бесстрашно наступали на его солидные ботинки.

Однажды волоокая весталка проткнула ему руку пилочкой для ногтей, и с тех пор он стал относиться к разъяренным женщинам с не меньшей серьезностью, чем к опытным рецидивистам.

— Это правда, что в понедельник начинают рыть? — спросила она таким тоном, будто уже застала его с лопатой над преступно выкопанной лункой.

— Что рыть? — глупо переспросил Шургин.

Он и в самом деле не понимал, о чем речь. В общем и целом он, конечно, разбирался в процессах строительства, но не настолько, чтобы действительно принимать решения или квалифицированно комментировать их.

— Котлован! — Девица метала слова, словно японский ниндзя смертоносные сюрикены. — Вы сказали Кравцову, что он должен начинать рыть котлован уже в понедельник! Это не лезет ни в какие ворота! То, что отдел капитального строительства технически готов, еще ничего не значит!

— Послушайте, я всего лишь озвучил распоряжение Захара Петровича, — пожал плечами Шургин. Он наслаждался яростью в ее синих застекленных глазах. Маленькие сердитые женщины смешили его, как комнатные собачки, самозабвенно тявкающие с рук пенсионерок. — Идите к нему на прием и…

— Он меня не принял!

— Вот видите.

— Но вы его правая рука, так что вам придется все выслушать и передать по инстанции! Вы не можете поддерживать решения, которые грозят обернуться неприятностями для нашей компании! — Теперь в Шургина, кувыркаясь и повизгивая, летели восклицательные знаки, которые оказались в хвосте возмущенной тирады.

— Почему не могу? Могу.

— Значит, вы просто… Вы просто… — Слово «болван» прыгало у нее на губах, и она с трудом заставила себя его проглотить. — Некомпетентны! И не соответствуете занимаемой должности!

— Ну ладно, — сказал гипотетический болван, опасаясь, что она начнет визжать еще громче. — Что не так с этим котлованом?

— До сих пор нет надлежащих документов, не согласованы проекты в инстанциях! Под вопросом разрешение местной администрации на застройку земельного участка! Какое рытье котлована?! Первая же проверка жилинспекции или милиции — и мы попадем на штрафы!

— А почему же вы так медленно работаете? — с важным видом спросил он. — Ведь это вы должны все согласовать?

— Но я еще не получила бумаги от юристов!

— Вот, — удовлетворенно кивнул он. — Даже от юристов вы не можете ничего добиться.

— Да вы просто не понимаете, о чем говорите! Как я могу все от всех получить за неделю? Есть вещи, которые нельзя ускорить, потому что нельзя!

Однажды он видел фонарный столб, внутри которого произошло короткое замыкание. Со страшным треском из него сыпались искры и прыгали по асфальту. Она напоминала ему этот столб. Пожалуй, придется принимать экстренные меры.

— Вы никогда не станете начальником отдела, — сказал он. — У вас слишком вздорный характер. Простая докладная записка гораздо действеннее и гигиеничнее той порции слюны, которую вы на меня израсходовали.

Ее конница была скошена короткой пулеметной очередью. Она раскрыла рот, сверкнув передними зубами, крупными, как у ребенка, и замерла на полуслове.

В этот самый момент со стороны лифта появился среднего роста брюнет лет тридцати на вид, с круглой красивой мордой и походкой кота, обожаемого местными Мурками.. Тяжелый рельефный верх контрастировал с узким спортивным низом. Самодовольная улыбка венчала это творение природы, облаченное в модные тряпки и мягкие белые ботиночки фирмы «Комфорт джентльмена».

Приблизившись, брюнет мазнул по лицу Шургина делано равнодушным взглядом, потом протянул руку и ущипнул Диану Звенигородскую за мягкое место. Ее лицо мгновенно исказилось и приобрело свекольный цвет. Она вдохнула в грудь много-много воздуха и уже собралась извергнуть из себя все запасы негодования, когда увидела, кто позволил себе подобную наглость.

— Привет, Дианочка! — сказал брюнет, не замедляя хода.

Девица мгновенно сдулась, как проколотый воздушный шарик.

— Привет, Алекс, — выдавила она из себя, кинув на Шургина вороватый взор.

«Ничего себе! — подумал тот. — Выходит, все эти фу-ты ну-ты не более чем поза. На самом деле мы банальная карьеристочка. Интересно, что за мужик? Не сотрудник компании, это точно. Какой-нибудь важный клиент? Соинвестор?»

Пока он соображал, кто это может быть, в конце коридора распахнулась дверь директорской приемной, и сам Невредимов возник на пороге.

— Алекс! — воскликнул он с явным неудовольствием.

— Салют, дядя.

Дядя! Вот оно что. Шургин смерил Диану Звенигородскую насмешливым взглядом и сказал:

— Если ваше красноречие иссякло, я откланиваюсь.

Хотел напоследок похлопать ее по плечу, но не рискнул, решив, что в таком случае она его укусит. Дамочки всегда злятся на тех мужчин, которые видели миг их позора.

— Олег Павлович, заходите, — потребовал тем временем Невредимов, выглянув из-за широкой спины племянника. — Я вас ждал.

Шургин вошел в приемную и наткнулся на секретаршу президента, которая стояла посреди комнаты с вытаращенными глазами. Вероятно, Алекс и ее успел ущипнуть за мягкое место, потому что рожа у него была абсолютно счастливая.

— Если бы я руководил какой-нибудь фирмой, — заявил он, потирая руки, — у меня бы работали только блондинки.

«Клинический случай, — подумал Шургин. — Завышенная самооценка и мозг размером с леденец на палочке».

— Алекс, у меня совершенно нет времени, — раздраженно заявил Невредимов, не препятствуя, однако, проникновению племянника в свой кабинет.

Тот вошел туда, как к себе домой. «Интересно, где он был те три недели, пока я вел расследование? — подумал Шургин. — Это просто счастье, что он не болтался тут, иначе точно сбил бы меня со следа».

— Кстати, познакомься, это Олег Павлович, — буркнул Невредимов. Ему явно не хотелось демонстрировать племянничка кому бы то ни было.

— Рад, очень рад, — откликнулся Алекс, показав тщательно отбеленные зубы с выступающими клыками. — Разрешите представиться: Алекс Душкин. Заменить одну букву— и получится Пушкин. Ха-ха-ха! Я отвлеку дядю всего на минуточку. Дело чрезвычайной важности. — Он повернулся на каблуках и сообщил: — В меня опять стреляли!

— Неужели? — равнодушно спросил Невредимов, усаживаясь за свой стол и закуривая. — И ты снова остался в живых? Какое нечеловеческое везение!

— У меня есть доказательство. — Алекс закатал рукав рубашки и продемонстрировал замазанную йодом свежую царапину довольно устрашающего вида. — Ну, и что ты на это скажешь?

— Тебя наверняка поцарапала какая-нибудь дикая кошка, которую ты подцепил в ночном клубе.

— Это была пуля! — возмутился племянник и, застегнув манжету, резюмировал: — Мне нужна личная охрана.

— Ну да. Сейчас я службу безопасности подниму на уши и брошу на твою защиту.

Алекс сердито засопел и повернулся к Шургину, который слушал разговор с ничего не выражающим видом.

— В меня стреляли трижды! Неизвестный киллер решил оборвать мою жизнь…

— Киллеры убивают с первого раза, — мгновенно возразил Невредимов. — У тебя есть свидетели?

— Да. Одна женщина слышала, как в момент попадания пули я сказал: «Ай!» Она дала мне номер своего телефона.

— Кто бы сомневался.

— Наверное, придется идти в милицию.

— Ну, вот что, — хлопнул ладонью по столу Невредимов. — Будь вечером у матери. Я заеду после девяти, и поговорим обстоятельно, хорошо?

Когда Алекс вышел, с широкой улыбкой помахав рукой сначала дяде, а потом и Шургину, тот спросил:

— Вы не беспокоитесь на его счет?

— Конечно, нет! — воскликнул Захар Петрович. — Это очередная выдумка, новый способ выманить у меня деньги.

Шургин решил, что так оно и есть. Однако когда позже вышел из офиса строительной компании и увидел впереди Алекса, который двигался к стоянке машин, невольно стал оглядываться по сторонам. Кто его знает? Может, этого котяру и в самом деле кто-то решил пристукнуть? Не хотелось бы попасть на линию огня.

Алекс между тем неожиданно изменил направление и свернул в сторону кафе, находившегося на дальнем конце стоянки. Тут только Шургин заметил, что племянничек Невредимова движется по стонам не кого-нибудь, а той самой карьеристочки, которая напала на него в коридоре. Он немедленно позавидовал ее мышечному корсету — она так прямо держала спину, что хотелось подойти и стукнуть ее между лопаток. В правой руке девица несла портфель — не усталый и потрепанный, разбухший от бумаг, а новенький, тощий, голодный до работы. В левой она сжимала маленькую сумочку, которая вряд ли могла иметь утилитарное значение. Это изделие больше напоминало кошелек, и все его содержимое легко могло уместиться в одном кармане.

Покачивая бедрами, карьеристочка поднялась по ступенькам и вошла в кафе. Алекс Душкин последовал за ней. Шургин решил, что, пожалуй, стоит зайти в это заведение и поглядеть, как будут развиваться события. Он ни за что не хотел пропустить представление. Судя по всему, племянник Невредимова положил на, девицу глаз и собирается к ней приставать, Она же, как уже стало ясно, не хочет ссориться с родственником босса. Шургину страстно захотелось стать свидетелем ее унижения.

Женщин время от времени нужно ставить на место. Они уже и так отвоевали у мужчин слишком много прав. Сначала нацепили брюки, потом принялись осваивать мужские профессии, полезли в политику… На дорогах, куда ни глянь, одни бабы. Ездят с наглыми физиономиями, будто так и надо. Недавно одна дура влетела в него на светофоре. Когда он к ней подошел, она красила губы и повернулась к нему вместе с пудреницей. Он даже разговаривать с ней не стал — сел за руль и уехал с помятым бампером.

Однако, очутившись в кафе, Шургин испытал острое разочарование. Девица сидела за одним столиком, а Алекс Душкин — совсем за другим, хотя и пялился на нее весьма откровенно. Развлечение, судя по всему, отменялось. Олег уже хотел развернуться и уйти, но тут в кафе зашел еще один тип. Шургин повернул голову и успел заметить взгляд, который вновь прибывший бросил на карьеристочку — слишком острый, слишком быстрый. Тот, впрочем, сейчас же отвел глаза, протопал мимо стойки и устроился в темном углу, откуда открывался отличный обзор. Шургин сам собирался занять этот столик, и такой выбор неизвестного типа ему не понравился.

Девица держала меню перед глазами и изучала его, сдвинув брови, словно это не меню, а медицинское заключение, сообщающее о состоянии ее печени. Не было никакого смысла делать вид, что они незнакомы, поэтому, проходя мимо, Шургин беспечно сказал:

— Привет.

Вместо ответа она подняла меню повыше и демонстративно загородилась от него. Зато Алекс Душкин весело помахал ему рукой. Шургин поспешно приложил к уху мобильный телефон, демонстрируя чудовищную занятость, чтобы племянничек Невредимова случайно не захотел переселиться к нему за столик.

Он сел наискосок от незнакомца, с целью на всякий случай держать его в поле зрения. Это был полноватый тип с рыхлым мучнистым лицом. Кривой нос хранил следы старой драки, а губы казались блеклыми, как будто стерлись от времени. В набор должны были входить маленькие глазки, однако природа наделила его глазами большими и красивыми, как у какой-нибудь грузинской княжны.

Незнакомец заказал бутылку минеральной воды и, наполнив стакан до краев, стал без удовольствия пить. На девицу он не обращал ровным счетом никакого внимания. И это тоже было подозрительно: она сидела прямо напротив него — свеженькая, словно маргаритка, обрызганная росой, с этим своим красным ртом и круглыми коленками, выглядывавшими из-под юбки. Женщины всегда умеют усесться таким образом, чтобы продемонстрировать все лучшее, что у них имеется.

Алекс Душкин пожирал ее глазами, прихлебывая чай, от которого валил пар. Вероятно, у него были не только оловянные мозги, но и оловянный язык. Шургин заказал себе чашку кофе и, пока расправлялся с ней, ответил на несколько телефонных звонков. Девица тем временем слопала какой-то салатик и, ни на кого не глядя, двинулась к выходу. Надо сказать, что белолицый вышел немного раньше, когда она еще только попросила счет. За свою воду он заплатил сразу, и его ничто не задерживало.

Шургин не собирался нестись за ней сломя голову. Однако кое-что заставило его подняться с места. Он услышал, как снаружи взвизгнули шины — так, как будто некий автомобиль резко тронулся с места. Окно было слишком далеко, кроме того, его завесили веселой шторкой, и рассмотреть, что делается снаружи, не представлялось возможным. Алекс Душкин выскочил на улицу прямо перед его носом. Теперь он стоял на крыльце и растерянно озирался по сторонам. Шургин присоединился к нему и тоже огляделся вокруг. Девицы нигде не было. Хотя стоянка лежала перед ними как на ладони.

— Она уехала? — спросил он Алекса, поглядев на шоссе, по которому весело бежали два встречных потока машин. — Что-то слишком быстро.

— Как будто испарилась, — согласился тот.

— А это что такое? — удивился Шургин и, сбежав по ступенькам, поднял с асфальта маленькую лаковую сумочку.

— Отдай! — сказал Апекс и попытался вырвать сумочку у него из рук. — Это Диана уронила. Я ей верну при личной встрече.

— О встречах нужно договариваться заранее, — Шургин спрятал сумочку за спину и принялся оглядывать окрестности в поисках людей, которые могли что-то видеть;

Двое мужчин неподалеку садились в машину, он успел их остановить и расспросить. Однако они не заметили ничего подозрительного. Охранник тоже оказался никудышным наблюдателем — он сидел в будке на другом конце стоянки и вовсе не интересовался тем, что там происходит возле кафе.

— Чего ты так взволновался? — спросил Алекс, решив, что они с Шургиным уже почти приятели и могут не выкать. — Диана торопилась и обронила сумочку.

— Обронить сумочку, в которой… — тот щелкнул замком и перечислял: — Ключи, мобильный телефон, паспорт, кошелек и губная помада? Маловероятно. Думаю, сумочку она выронила в тот момент; когда на нее напали.

— Напали? На Диану?

— Ты видел того беломордого типа, который вышел за миг до нее? Он тоже испарился. Это неспроста.

Они вдвоем вернулись в офис и рассказали о своих подозрениях Невредимову.

— Полагаю, Захар Петрович, вам следует вызывать начальника службы безопасности, — сказал Шургин. — Учитывая происходящие на фирме события…

— Не думаю, что нужно поднимать панику, — нахмурился тот. — В конце концов, вы только предполагаете, что Диану похитили. Может быть, за ней просто заехал муж.

— Она замужем?! — Шургин так удивился, как будто маленькие вредные женщины по определению не могли иметь мужей. — Что-то я не заметил на ее пальце обручального кольца.

— Они не живут вместе, — самодовольно пояснил Алекс. — Я специально разузнал, потому что решил приударить за Дианой.

— Ты опять о своем! — закричал Невредимов. — Кроме юбок, тебя еще хоть что-то интересует?

— Естественно, — искренне ответил тот. — Зимняя охота.

Дядя кинул на него усталый взгляд и повернулся к Шургину:

— Вечером я позвоню Диане Витальевне домой.

— А если она не ответит?

— Тогда дождемся завтрашнего дня. Утром совещание, на котором она должна присутствовать. В любом случае ваша работа на фирме закончена.

Сомнений не было —ему предлагали убираться. Шургин отсалютовал, пожелав клиенту удачи и процветания. Он думал, что Алекс потащится вслед за ним и будет доставать его разговорами, однако тот предпочел остаться с дядей. Что ж, вот и все. Его миссия в самом деле завершена.

Дел у него на сегодня больше не запланировано — никаких назначенных встреч, отложенных визитов, срочных звонков. Идти было решительно некуда. Разве что отправиться домой и сделать уборку? Он с тоской подумал о том, как там тихо и пусто — только холодильник иногда подает признаки жизни. Возможно, пытается напомнить своим ворчанием, что в его чреве еще с прошлого года лежит замороженная курица, которую Шургин купил во время приступа хозяйственной активности для торжественного случая. Ни одного торжественного случая с тех пор так и не выдалось.

Может быть, ему пора жениться? Он поморщился и даже испытал некое подобие страха. Жена представлялась ему бременем, которое придется нести днем и ночью. Вдруг в один прекрасный момент у него разладятся дела? Она ведь не захочет питаться хлебом и чаем. Женщинам требуется другая пища, человеческая. И ей нужно будет покупать одежду, и косметику, и оплачивать всякие дорогие глупые покупки. И еще она потребует, чтобы он сделал ремонт и поменял машину на более престижную. А потом родится ребенок, которого он, конечно, будет любить. А жену к тому времени уже разлюбит. И ему не захочется возвращаться в дом, где и ремонт, и еда в холодильнике… Нет, жениться не стоит.

Но — ничего страшного, он не один такой. За последние годы жизнь сильно изменилась. Сейчас в моде прочные отношения, расписываться вовсе не обязательно. Шургин решил, что сегодняшний вечер просто предназначен для того, чтобы начать строить эти самые прочные отношения. Ему нужна продвинутая спутница жизни, которая твердо стоит на ногах и не станет готовить для него брачные ловушки. Он принялся перебирать в уме знакомых женщин и пришел к выводу, что все более или менее привлекательные, если даже и зарабатывают себе на жизнь, все равно мечтают найти мужа, который будет о них заботиться. Пожалуй, одна только Наталья Машкова подходит ему по всем параметрам. У нее собственная жилплощадь и неплохая фигура. К фигуре прилагается ученая степень со всеми вытекающими отсюда последствиями. Впрочем, выбирать не приходится.

Шургин купил торт, красивый букет, запакованный в блестящую трескучую бумагу, и отправился к Наталье. Звонить было необязательно. — она наверняка дома и наверняка одна.

— Олег? Какой сюрприз! — сказали его предполагаемые «прочные отношения», широко распахнув дверь навстречу непрошеному гостю. — Это мне? Спасибо, вот уж не ожидала.

Она приняла цветы, поднесла их к носу и вдумчиво понюхала. Одета она была по-деловому, в строгое платье, которое откровенно портили домашние тапочки.

— Ты только что пришла? — спросил Шургин, вручая ей заодно и коробку с тортом.

— Да нет, я уже давно дома. Просто присела на минуточку к компьютеру и заработалась. Хорошо, что ты меня отвлек. Следует хоть иногда расслабляться.

— Вот именно, — охотно подхватил Шургин. Нет, Наталья точно соответствует всем его жизненным запросам: умна, независима, не привязчива. — Ты ведь сегодня свободна? У тебя работа не горит? Можем мы провести хоть немножко времени вдвоем?

— Конечно, Олег, — кивнула Наталья. — Конечно, можем!

У нее была хорошая улыбка. Правда, лицо слегка полноватое, даже щекастое, можно сказать. И с тех пор, как они не виделись, у нее наметился второй подбородок. Лак на ногтях облупленный. Даже странно! Во всех женских журналах пишут, что руки — это визитная карточка женщины. Впрочем, Наталья читает не глянцевые, а научные журналы, и ее за это стоит уважать.

Он прошел в комнату, где работали все имеющиеся в наличии приборы — осветительные в том числе. Круглая люстра обогревала свою маленькую вселенную, в дальнем углу заливался светом торшер. Синий глаз монитора пристально взирал на пришельца, а телевизор разговаривал голосом известной дикторши, комментирующей новости дня.

Наталья отнесла торт на кухню и вернулась с двумя бокалами.

— Выпьем вина? — предложила она, придвинув к дивану маленький столик.

Принесла диковинную узкогорлую бутылку и начала возиться с пробкой. Шургин отобрал у нее штопор, ловко вывинтил пробку и разлил вино по бокалам.

— Криминальная хроника, — тем временем сказала дикторша, на которую Шургин все это время поглядывал краем глаза.

Ему нравилась ее намеренная деловая элегантность, которую только подчеркивал черный жучок микрофона, прикусивший край жакета.

— Чем ты сейчас… — открыла было рот Наталья, но Шургин немедленно прикрикнул на нее: «Ш-ш-ш!»

Потому что дикторша только что произнесла знакомую фамилию.

— Сегодня днем совершено покушение на владельца сети туристических агентств «Легкая поездка» Дениса Звенигородского. В автомобиль бизнесмена, оставленный на стоянке возле центрального офиса, было подложено взрывное устройство. Взрыв раздался, когда за руль сел его личный шофер. Шофер погиб на месте, Звенигородский, находившийся в нескольких метрах от автомобиля, в тяжелом состоянии доставлен в больницу. Начато следствие.

— Понятно, — пробормотал Шургин и поставил свой бокал обратно на столик. Потом потер щеки руками и добавил: — Ситуация проясняется.

С хмурым видом поднялся на ноги и сказал:

— Извини, Наталья, но мне надо идти. Обстоятельства резко изменились.

Вероятно, время для строительства серьезных отношений еще не пришло. Личная жизнь — такая вредная штука, которая либо устраивается сразу и сама собой, либо не устраивается вовсе, сколько бы сочувствующих друзей и родственников ни участвовало в процессе. Количество приложенных усилий тоже не имеет значения.

— Ты, конечно, предупреждал, что мы проведем вместе немножко времени, — растерянно сказала Наталья, семеня за ним в коридор. — Но я не думала, что настолько немножко.

Чтобы хоть как-то ее приободрить, Шургин наклонился и на прощание поцеловал ее в лоб. Секунду помедлил, наклонился еще раз и поцеловал в щеку. Сделал, так сказать, вклад в их общее будущее. Если он решит на ней жениться, она, наверное, согласится. Может быть, поудивляется немножко для приличия, а потом скажет: «Да!» И бросится ему на шею. Все женщины, получив предложение руки и сердца, страшно радуются, независимо от того, собираются они его принимать или нет. Тщеславные создания!

Он ехал на первый этаж и намеренно забивал себе голову всякой чепухой. Потому что в лифте не работал мобильный и не было возможности немедленно начать действовать. Но как только он очутился на улице, сразу же ринулся в бой. Через четверть часа он уже знал, в какую больницу отвезли Дениса Звенигородского, и отправился туда. Если с его женой все в порядке, она сейчас наверняка рядом с мужем — какие бы там отношения у них ни сложились.

Карьеристочки в больнице не было. Он расспросил тут и там, не видел ли кто плачущую молодую женщину с медового цвета волосами до плеч, в очках и, возможно, с портфелем в руках. Результат был отрицательным. Тогда он пококетничал с регистраторшей, заплатил лифтеру и провел короткую операцию по обезвреживанию дежурной медсестры реанимационного, отделения. Медсестра оказалась девушкой бывалой и сдалась только после мощного штурма — потребовались деньги, конфеты, обещания и даже один долгий поцелуй в запястье, пахнущее антисептиками.

— Его жена была здесь, — шепнула она Шургину в ухо, коснувшись его влажными губами. — Но как раз сейчас ее увозят.

— Как это увозят? — опешил тот. — Кто? — Он ничего не понимал. — Она что, обезумела от горя?

— Ну, что вы, в самом деле! Женщина еще не приходила в сознание.

— О чем это вы говорите? Разве с ней… что-то случилось?

— Ну конечно? А вы не знали? Звенигородская поступила к нам уже после того, как привезли ее мужа. Автомобильная авария. Тут у нас и милиция была. Они говорят, женщина не справилась с управлением. Вероятно, ей позвонили и сообщили о том, что муж при смерти, вот она и… вильнула в сторону. Или по радио страшную новость услышала. Если придет в себя, расскажет.

— Что значит — если? — вскинул голову Шургин. — Она так плоха? /

— Говорят, от машины почти ничего не осталось, — снова понизила голос медсестра, которую специально просили не распространяться о состоянии пациентки.

— А куда ее увозят? — заторопился он.

— В частную клинику. У нее медицинская страховка, предполагающая индивидуальный уход. А у нас тут особенно не развернешься, вы же понимаете.

— Как мне ее увидеть? — Он схватил медсестру за локоть и легонько потряс, глядя ей прямо в глаза проникновенным взглядом.

Она громко вздохнула и бросила:

— Идите за мной.

Завела его в какой-то маленький лифт в конце коридора и спустила в холодный кафельный коридор, выходивший прямо к стоянке спецтранспорта. Там, на улице, было светло и ясно. Летнее солнце пробивалось сквозь листву деревьев, складывая на асфальте затейливую мозаику. Со стороны казалось, что все в этом мире прекрасно и радостно.

— Почему ее увозят не из приемного отделения, а из какого-то… подполья?

— Понятия не имею, — пожала плечами медсестра и, погрозив ему пальцем, напомнила: — Вы мой должник!

И исчезла в полумраке коридора. Шургин выскочил на улицу и, сделав страдальческое лицо, бросился к носилкам, которые как раз заталкивали в машину «Скорой помощи». На носилках лежал кокон, на создание которого ушли километры бинтов. Голова тоже была забинтована, и только узкие щели обеспечивали приток воздуха к невидимым рту и носу пациентки.

— Диана! Дианочка!

Санитары отпихнули его, а тощенькая рыжая врачиха, прижимавшая к груди папку с бумагами, замахала руками и затопала:

— Вы что, молодой человек, с ума сошли? Вы ей навредите! Она под капельницей!

— Это ведь Диана Звенигородская? — разбавив голос слезами, уточнил Шургин. — Это ведь моя Диана?

Врачиха оторвала от груди папку и заглянула в нее, как будто сомневалась в том, кого перевозит.

— Да, голубчик, это Звенигородская. А теперь отойдите в сторонку.

— Вы уверены? — еще раз спросил он.

Потому что сам-то он был уверен в обратном. Из двух белых тубусов, ответвлявшихся от забинтованного ствола, выглядывали лишь кончики пальцев, но этого оказалось достаточно, чтобы сообразить, что к чему. Когда карьеристочка сегодня напала на него в коридоре, он обратил внимание на ее ногти — довольно длинные, округлые, покрытые ядовито-красным лаком. И позже, в кафе, она, помнится, держала в руках меню, а эти ногти казались на фоне белой обложки кровавыми отпечатками пальцев.

У той женщины, что скрывалась под бинтами, ногти были короткими, и на них виднелись остатки розового лака. Цвет лака был другим, нежным — никаких следов красного.

Итак, возле кафе на Диану напали. Вероятно, те самые люди, которые взорвали машину ее мужа. По крайней мере, это логичное предположение. Нужно сообщить о своем открытии следователям, которые ведут дело о покушении на Дениса Звенигородского. Милиции следует знать, что жена бизнесмена пропала, и выяснить, кого вместо нее отвезли в частную клинику.

Придется сделать анонимный звонок. Если сейчас появиться в поле зрения правоохранительных органов, они мгновенно навешают на тебя всех собак. Естественно, заподозрят в причастности. Начнут ковыряться в твоем бизнесе и доставать клиентов. И ты вляпаешься в это дерьмо с покушением на убийство по самые уши.

Он нашел подходящий таксофон, обернул руку платком и проинформировал дежурного по городу о своих подозрениях.

— Сегодня… это… взорвали машину Звенигородского. Говорят, что его жена попала в аварию. Так вот, значит, это все враки. Ее стукнули по башке перед кафешкой возле конторы, где она работает. Загрузили в машину и увезли. А в больницу засунули совсем другую бабу. Забинтовали и засунули. Если хотите — проверьте.