Для суждения об общем военно-политическом положении Генеральному Штабу было очень важно установить факт, что усиление военной мощи России происходило по соглашению с Францией и отчасти даже по ее настоянию.

Военной конвенцией 1892 г. были предусмотрены имевшие ежегодно место обоюдные визиты высших начальствующих лиц. «Матен» в июле 1912 г. говорит, что русско-французская конвенция определенно устанавливала необходимость присутствия время от времени на маневрах начальника Генерального Штаба и командующего флотом, для того, чтобы обе армии могли хорошо друг друга узнать.

«Эксельсиор» подтверждает наличие подобного соглашения.

Эта мера не была простой формой вежливости или демонстрацией, долженствовавшей показать миру прочность «Антанты». С осени 1911 г., когда в Петербурге находились начальник французского Г.Ш. Дюбай и его предшественник Лафон де Ладеба, эти посещения получили особое значение, благодаря личностям, которые были для этого выбраны.

В 1912 г. Пуанкаре посетил Россию, а в августе того же года начальник русского Г.Ш. ген. Жилинский вместе с начальником Морского Штаба кн. Ливеном ездили во Францию. В том же году вел. князь Николай Николаевич принимал участие во французских маневрах и посетил крепости на французском восточном фронте. Для переговоров ездили в Париж и морской министр Григорович, министр иностранных дел Сазонов и военный министр Сухомлинов.

В номере от 25 сентября 1912 г. «Юманите» дало интересное освещение поездки великого князя Николая Николаевича: «Осушим слезы умиления и прочтем в финансовом отделе газет следующие скромные строки: на октябрь анонсируется русский заем в размере от 1200 до 1500 миллионов. Вот в чем оказывается секрет поездки г. Пуанкаре в Россию, появление великого князя во Франции и паломничество его на Лотарингскую границу. Если прежде нужно было выкачивать французские финансы, то приезжал сам царь Николай, теперь это уже является лишним. Союз сделал такие шаги вперед, что в настоящее время достаточно послать французского министра в Россию или великого князя во Францию. Теперь Франция позволяет себя сосать как угодно. Нам однако кажется в высшей степени опасным, что великие князья и великие княгини приезжают во Францию и разыгрывают представления на германо-французской границе с единственной целью облегчить такого рода сделки».

О том, как судила об этой поездке бельгийская дипломатия, вытекает из найденного во время войны доклада бельгийского посланника в Париже от 1 октября 1912 г.:

В 1913 г. во Францию ездили русский председатель совета министров Коковцев и генерал-квартирмейстер главного управления Г.Ш. ген. Данилов. В том же году отправился в Петербург глава французского адмиралтейства Лебри, а Жофр с блестящей свитой, в которой было 5 генералов и 7 офицеров штаба, принял участие в русских маневрах.

В 1914 г. незадолго до начала войны Пуанкаре посетил Петербург.

Наряду с этими посещениями большую роль играло воздействие французского посла в Петербурге. Громадное напряжение всех сил России следует, по-видимому, приписать в значительной мере длительным стараниям тогдашнего французского посла в Петербурге Делькассе.

«Крейц Цейтунг» в номере от 4 июня 1913 г. приводит сообщение Жиль Блаза, написанное парижским корреспондентом «Манчестер Гардиен», исходившее, по его словам, из вполне достоверного источника. Согласно этого сообщения Пуанкаре передал Клемансо, что требование введения 3-хлетнего срока службы во Франции исходит из России и что в случае неисполнения являлась угроза с ее стороны отказа от союзного договора. «Жиль Блаз» сообщал, что в Петербурге напомнили Пуанкаре о том, что во время заключения франко-русского союза во Франции существовал 3-хлетний срок службы; введенный же позже 2-хлетний срок службы означает якобы ее ослабление. Затем он получил еще сообщение, в котором указывалось, что одно из балканских государств хотело бы присоединиться к франко-русскому союзу, но медлит только потому, что Франция кажется ей недостаточно сильной по сравнению с Германией.

«В этом заключалась причина того», продолжает дальше дословно Жиль Блаз, «что г. Пуанкаре и его правительство решили внести предложение о введении 3-хлетнего срока службы, с целью произвести за границей то впечатление, которое ожидали от этого союзники. Поэтому Делькассе и был послан в Петербург. Нам угрожали разрывом франко-русского союза, так как мы якобы недостаточно сильны или по крайней мере так якобы кажется».

В том же духе писал парижский корреспондент в феврале 1913 г. в «Депеш де Тулуз» («Кельнише Цейтунг» 24/II 1913 г.):. «Проблемы, стоящие в настоящее время перед Европой, таковы, что необходимо елико возможно упрочить союз полным единством взглядов. Россия должна отказаться от авантюр в Азии и научиться видеть грозящую Европе опасность. Ей необходимо предпринять ряд военных мероприятий и создать угрозу германской восточной границе в той же мере, как это делает Германия по отношению французской Вогезской границы. Для достижения европейского равновесия Россия должна определенно и решительно обратиться к выполнению своей прямой задачи в качестве европейской державы. Все указывает на то, что это и является целью и значением назначения Делькассе».

«Речь» 19 июля 1914 г. по поводу посещения Петербурга г. Пуанкаре открыто высказывалась в том смысле, что Россия по понуждению Франции взвалила на себя тяжелую военную ношу.

В связи с этим посланная на русские маневры французская военная миссия с начальником Г. Ш. ген. Жофром во глазе приобрела особо важное значение. Она должна была подтвердить правильность сообщения министра Барту, сделанного 16 июня 1913 г. в палате депутатов: «За ответственностью обоих правительств я заявляю, что наш союзник со своей стороны употребляет все необходимые усилия, чтобы обе армии, французская и русская, были готовы ко всяким неожиданностям». С другой стороны эта миссия должна была оказать давление на ускоренное проведение в жизнь предположенного увеличения численности армии.

Пресса обеих стран работала в том же направлении, как и дипломатия. Достаточно указать на многие статьи «Тан», в которых эта газета выставляла широкие требования в отношении ускорения и увеличения русского вооружения, создания новых корпусов на западной границе и расширения стратегической сети железных дорог. В своей статье «Наши союзники и мы» в июле 1913 г. ген. Лакруа требовал кроме 3-х новых корпусов (два из них для западной границы) значительного усиления артиллерии и кавалерии, железнодорожного строительства и увеличения подвижного состава на случай сосредоточения и развертывания русских вооруженных сил на западной границе. В декабре 1913 г. «Корреспондент» писал: «с момента заключения союза Франция ссудила России свыше 17 миллиардов франков, ожидая, что Россия со своей стороны всей своей военной силой поможет Франции. Франция свое обязательство выполнила, России остается сделать то же самое».

Но и Россия выставила контр-требования для своей военной программы. «Биржевые ведомости» 14 июля 1914 г. говорили: «Россия довела армию до 2.320.000 чел., Германия располагает свыше 880.000 чел., Австрия свыше 500.000 чел., Италия свыше 400.000 ч., поэтому Россия должна ожидать от Франции 770.000 чел., что возможно лишь при 3-хлетнем сроке службы». «Петербургский курьер» от 14 мая 1914 г. также определенно требовал от Франции выполнения союзных обязательств. «Тан» сообщает даже, что тогдашний французский посол в Петрограде Палеолог, преемник Делькассе, во время своего кратковременного пребывания в Париже весной 1914 г. заявил, что если 3-хлетний срок службы будет оставлен под вопросом, то он к своему посту не вернется. Это сообщение в такой форме было впоследствии опровергнуто.

О том, что все военные мероприятия были направлены главным образом против Германии, говорилось прямо в известном и очень распространенном военном органе «Разведчик»: «всем нам хорошо известно, что мы подготовляемся к войне на западном фронте, главным образом против немцев (Австро-Венгрии и Германии). Поэтому наши примерные группировки на маневрах должны иметь ввиду то, что мы ведем войну с немцами; так, например, одна из групп должна называться „немцами“. Но не только армия, весь русский народ должен быть приучен к той мысли, что мы готовимся к решительному бою с немцами и что немецкие государства должны быть уничтожены, если даже для этого мы должны будем потерять сотни тысяч жизней».

При этом нужно принять во внимание, что русская пресса в отношении всякого рода сообщений по военным вопросам была скована строгой цензурой. То, что она говорила, являлось, следовательно, преднамеренным. С другой стороны, «Тан» определенно считался французами органом тогдашнего русского посла в Париже Извольского.

Насколько настроение в России было враждебно по отношению к Германии, ярко показывает возбуждение, вызванное посылкой ген. Лимана фон Сандерса в Турцию. В мае 1913 г. великий кн. Николай Николаевич пробовал ври помощи заявления протеста собрания офицеров Петербургского гарнизона побудить Россию к войне. Но эту опасность удалось во время устранить, К воине не были еще вполне готовы.

На русских морских вооружениях мы здесь подробно останавливаться не будем. Военное соглашение 1892 г. было расширено в 1912 г. заключением морской конвенции. Посещение Франции русским флотом в сентябре 1913 г. вызвало там большой энтузиазм. Гораздо большее значение имело предполагавшееся морское соглашение с Англией, которое также следует рассмотреть, как завершение военных приготовлений России к войне. Наш тогдашний военный атташе в России полк. фон Эггелинг до самого последнего времени держался той точки зрения, что Россия рассчитывает на возникновение войны лишь в будущем, а именно не ранее 1916 г. Он мотивировал это тем, что раньше не могут быть закончены существенные мероприятия по подготовке к войне, как-то: увеличение численности армии, изготовление тяжелой артиллерии, реорганизация кавалерии и полевой артиллерии, а также окончание некоторых железнодорожных сооружений. Вопрос; заключался лишь в том, удастся ли до тех пор сдержать военную партию.

В настоящее время к взглядам, высказанным Б.Г.Ш. относительно начала мировой войны, можно добавить, что все писанные военные приготовления России стояли в тесной связи с таковыми же во Франции и не без ее давления колоссально возросли. Не смотря на то, что предположенное увеличение численности армии могло быть завершено вполне лишь через несколько лет, в июле 1914 г. в России уже царила уверенность в превосходстве сил над Германией и Австрией, вытекавшая в свою очередь из расчетов на помощь Франции и поддержку Англии.

30 июля 1914 г. бельгийский поверенный в делах в Петербурге сообщал в Брюссель: «Сейчас в Петербурге твердо уверены и даже имеют гарантии в том, что Англия поддержит Францию. Эта поддержка играла чрезвычайно большую роль и не мало способствовала перевесу, который возымела военная партия''. (Германская Белая книга). Война могла начаться. „Россия готова, Франция тоже должна быть готова'', писали весной 1914 г. «Биржевые ведомости“ в статье, инспирирован ной и одобренной военным министром. Настроение в военных кругах и в особенности в кругах военной партии было страшно повышено.

Ясно, где нужно искать «милитаризма», у Антанты или у нас. Благодаря военному соглашению 1892—94 г.г. Франция и Россия были тесно связаны против нас. Пункты 2 и 4 этого соглашения гласят: «В случае, если бы вооруженные силы тройственного союза или одной из принадлежащих к нему держав были мобилизованы, Франция и Россия имеют право, при первом же известии об этом и без предварительных между собой переговоров, немедленно и одновременно мобилизовать все свои вооруженные силы и развернуть их как можно ближе к границе. Эти вооруженные силы должны будут немедленно начать решительные сражения с тем, чтобы Германии пришлось одновременно сражаться на востоке и на западе».

Вооруженные силы, расположенные в Европейской России и на Кавказе, которые Россия могла выставить в случае войны, мы в Б.Г.Ш. принимали в 30 арм. корпусов, 35.5 кавал. и казач., 35 резервн. и 40 ополч. дивизий, общей численностью:

Надо было обдумать, как могла Россия употребить эти колоссальные массы войск. Не было сомнения, что, конечно, не для обороны, как можно было судить по первому взгляду о предпринятом в 1910 г. полном изменении дислокация войск.

Суть дела здесь заключалась в другом. Нецелесообразность мирной дислокации войск, имевшая место до того времени, ярко сказалась во время Русско-японской войны. Поэтому часть расположенных до того времени на западной границе войск была перемещена в центр России. Казалось бы, что такой увод войск с границы облегчал положение Германии и во французской прессе часто обращалось на это внимание России, а также напоминалось о союзнических обязательствах. На самом же деле это изменение в дислокации было шагом вперед. После введения незадолго до того во всей империи территориального набора, мобилизация могла совершаться значительно быстрее чем раньше. Благодаря новому размещению войск создавался сильный подвижной резерв, который можно было с помощью хорошо построенной стратегической железнодорожной сети быстро перебрасывать в любом нужном направлении. «Франс милитер» от 15/II 1911 года тоже соглашалось с тем, что это мероприятие являлось плюсом и для Франции: «Мы ожидаем от нашего союзника, что он принудит нашего общего противника разделить свои силы на две по возможности равные части. Это возможно сделать посредством наступления… Теперь эта операция может быть произведена русскими быстрее и большими силами, чем раньше».

Развертывание русских германский Б.Г.Ш. до войны предполагал в следующем виде:

Большую часть сил Россия выставляла против Австрии и меньшую часть сил оставляла против Германии. Образ действий последних зависел от того, насколько энергично стала бы производить развертывание своих сил на восточном берегу Вислы Германия. Быстрое наступление русских в Восточную Пруссию казалось вполне вероятным.

Предполагалось, что Россия использует:

1) Войска Виленского и Варшавского военных округов — против Германии.

2) Войска Киевского военного округа — против Австрии и что войска Одесского военного округа будут прикованы Румынией.

3) Многочисленные войска Петербургского, Московского и Казанского военных округов, в зависимости от обстановки, но предположительно преимущественно против Австрии. Использование сибирских и туркестанских войск для европейского театра войны не предполагалось. Для сформирования кавказской армии имелись в распоряжении расположенные на Кавказе в мирное время войска. С переброской войск с Кавказа — считались. Окончание мобилизации и развертывания по опыту напряженного периода 1912—13 г. должно будет завершиться быстрее чем раньше. Введение подготовительного к войне периода, задержка под знаменами старшего возраста зимой и так называемые пробные мобилизации могут дать русскому военному командованию возможность пополнить войсковые части запасными и лошадьми, а также предпринять ряд других необходимых мер до начала мобилизации в собственном смысле этого слова, в результате чего с момента прибытия в часть последних запасных до момента готовности к выступлению в поход достаточно будет 24-х часов.

Во время политического осложнения 1912—13 г.г. фактически были предприняты постепенно почти все меры для подготовительного к войне периода. Следует рассчитывать, что и в будущем Россия к ним прибегнет. Если же это удастся, то надо признать, что русская мобилизация закончится уже на 1-й или 2-й день после того, как она фактически будет объявлена».

По нашим предположениям против Германии должны были выступить: Виленская армия из войск Виленского военного округа, состоящая из 4.5 арм. корпусов с сильной кавалерией и, по всей вероятности, усиленная двумя арм. корпусами Петербургского военного округа, которая сосредоточилась бы претив восточной границы Восточной Пруссии и могла бы наступать в общем направлении на Ангербург — Бартенштейн.

Варшавская армия из войск Варшавского военного округа, состоящая из 5.5 арм. корпусов с очень сильной кавалерией, которая сосредоточилась бы за линией Бобр — Нарев.

Киевская армия, состоящая из войск Киевского военного округа, которая сосредоточилась бы в районе Владимир-Волынск, Луцк, Каменец Подольск.

Бессарабская армия, состоящая из войск Одесского военного округа.

Войска Петербургского, Московского и Казанского военных округов могли быть использованы, смотря по надобности, для усиления прочих армий и сообразно такой задаче распределены по железнодорожным линиям.

Как в действительности хотели их использовать русские известно не было, но во всяком случае мы предполагали, что главным образом против Австрии. В состав этих войск входили 10 арм. корпусов и 18 резервных дивизии.

Кроме того, принимались во внимание: охрана побережья, гарнизоны крепостей и тыловые войска.

Мы считали, что при благоприятных обстоятельствах Неманская (Виленская) армия будет готова к выступлению в поход в течение 6—8 мобилизационных дней, Наревская же (Варшавская) армия — в течение 3—5 дней.

Посмотрим теперь с современной точки зрения, когда многие факты стали нам точно известны, насколько правильно оценивал Г.Ш. вопросы, касающиеся численности армии, ее мобилизации и развертывания, а также операционных планов России.

Политические и дипломатические условия периода, предшествовавшего войне, я не рассматриваю. Сухомлиновский процесс достаточно ясно показал, как был осуществлен приказ о мобилизации. Я ограничусь военными событиями. («Русская мобилизация для мировой войны». «Новые документы для истории мировой войны». Составлено и издано по распоряжению начальника Генерального Штаба полевых войск. Берлин 1919 г. Миттлер и С-н «Подготовка России к мировой войне», составленное на основании неизданных русских документов. Роберт Генигер. Берлин 1919 г. Миттлер и С-н — ф. Еггелипг).

Из захваченных во время войны русских документов вполне выясняется, что еще до объявления мобилизации Россией в широком масштабе были осуществлены военные мероприятия, как это и полагал Б.Г.Ш.

Правда, приказ о подготовительном к войне периоде 1913 г. попал в наши руки только в выдержках, но и по ним можно судить о его значении в целом. Во время напряженного политического положения 1912—13 г. перед началом мобилизации намеченные к осуществлению мероприятия распадались на такие, для которых кредиты уже имелись, и на такие, для которых требовался отпуск чрезвычайных кредитов. Обе категории мероприятий осуществлялись особыми приказами. В то время, как первой категорией предусматривался ряд подготовительных мероприятий, обычных и для других армий, вторая — шла дальше: резервные и запасные части привлекались к учебным сборам в более широких размерах, чем это было установлено; подвижной состав с пограничных железнодорожных линий отводился в тыл; иностранный подвижной состав задерживался; в пограничной полосе и внутри страны устанавливалась охрана железных дорог; крепости вооружались; запасы продовольствия сосредоточивались в районе развертывания; подготовлялись подрывные команды и т. д.

Официально подготовительный к войне период вошел в силу лишь 26 июля 1.914 г. Но целый ряд предусмотренных им мер, а также и других, вторые должны были подготовить правильное течение мобилизации, осуществлялся уже в период марта — июня. О покупках лошадей, запрещении вывоза их, закупках военных материалов уже упоминалось. Кроме того, пополнялись продовольственные запасы, был запрещен вывоз зерна, железные дороги запасались углем и увеличивали подвижной состав, государственные и частные заводы увеличивали свое производство. Все это делалось в высшей степени секретно; въезд германским и австро-венгерским подданным был чрезвычайно затруднен.

Упомянутый выше труд Б. Г.Ш. («Русская мобилизация» и т. д.) дает сводку сообщений, полученных в Г.Ш. в решающие перед началом войны дни, начиная с 26 июля 1914 г.

Для каждого дня указывается, какие выводы делались из поступавших сообщений и какие соответственно принимались меры с немецкой стороны. Эти данные доказывают, что Германия, стремясь сохранить мир, принимала свои контрмеры на сколько возможно позднее и что дальнейшее промедление в принятии этих контрмер могло тяжело отразиться, на безопасности собственных пограничных районов. В отношении частностей я должен отослать интересующегося к этому труду. Здесь же возьму из него только наиболее важное.

На серьезность положения уже указывали сообщения, полученные 26 июля. С этого дня входил в силу подготовительный к войне период в отношении обеих категорий мероприятий.

27 июля нам стало точно известно, что Россией предприняты чрезвычайные военные меры. Мы же в связи с этим ограничились только усилением охраны железных дорог в пограничной полосе за счет гражданских служащих.

28 июля поступили еще более тревожные сообщения о запрещении вывоза лошадей, подготовке подвижного состава и охране железных дорог. Русский военный министр вечером 26 июля дал честное слово германскому военному атташе, что никакого приказа о мобилизации еще не издавалось, приняты лишь подготовительные меры, запасные еще не призывались и лошади еще не набирались. Наш военный атташе держался того мнения, что хотя мобилизация еще не объявлялась, по зато предприняты уже крупные меры по подготовке к ней.

29 июля днем начальник русского Г.Ш. ген. Янушкевич сообщил германскому военному атташе, что военный министр поручил ему еще раз подтвердить, что все осталось так, как было три дня тому назад. Он дал честное слово, что ни люди, ни лошади не набирались. Военный атташе считал это попыткой ввести его в заблуждение. Другие полученные в этот день сведения позволили заключить, что хотя фактически приказ о мобилизации еще не издавался, тем не менее тайные военные мероприятия по подготовке к мобилизации в России сделали большие шаги вперед. Со стороны Германии в этот день были изданы приказы о возвращении войск с учебных плацев в места стоянок, о возвращении отпускных и об охране угрожаемых железнодорожных участков.

Фактически приказ о призыве в России запасных всех возрастов в Одесском, Киевском, Московском и Казанском военных округах и во флоте был отдан 29 июля. Этим заканчивались в означенных округах последние мероприятия по подготовке к мобилизации.

Из сообщений, полученных у нас по этому поводу 30 июля, приходилось заключить, что 29-го в Одесском, Киевском и Казанском военных округах мобилизация уже началась, в Варшавском округе она, невидимому, предстояла в ближайшие дни, а о Виленском и Петербургском военных округах определенных сведений не имелось. Кроме того, поступали сведения об угрожающей группировке на границе кавалерийских частей и о больших передвижениях из тыла к границе.

Фактически общий приказ о мобилизации в России был отдан днем 30 июля. (Генигер на стр. 123 говорит, что в окончательной форме общая мобилизация, начатая 30-го против воли царя, была санкционирована им только утром 31-го). Приказом о мобилизации призывались под знамена во всех военных округах Европейской и Азиатской России все резервисты и запасные 1-й очереди. 31-е июля было определено первым днем мобилизации. В Германии 30 июля была приведена на боевое положение пограничная охрана и было при-ступлено к работам по вооружению крепостей.

По полученным утром 31 июля сведениям выяснилось, что и в соседних с Германией Варшавском и Виленском военных округах мобилизация объявлена. После того в час дня в Германия было объявлено положение, «угрожающее военной опасностью». 31-е июля фактически было уже первым днем мобилизации.

1-го августа с очевидностью выяснилось, что еще до приказа о мобилизации русская армия тайно выполнила все приготовления к войне. Официальная мобилизация была в ходу с 31 июля. Семь кавалерийских дивизий сгруппировались вблизи границы и были готовы напасть на Германию. Уже в течение нескольких дней многочисленные эшелоны двигались из внутренних областей России к границе. Патрули в четырех местах перешли нашу границу. Только теперь 1 августа в 5 ч. пополудни его величество Кайзер решился отдать приказ о мобилизации.

Мнение, которое мы себе составили о русских подготовительных к мобилизации мероприятиях, вполне подтвердилось.

Призванные на учебные сборы после роспуска старшего возраста весной 1914 г. были задержаны под знаменами. Благодаря предварительным мероприятиям и вошедшему в силу с 26 июля подготовительному к войне периоду, все полевые войска Европейской России были приведены на военное положение. Фактически это являлось общей мобилизацией. Находившиеся в Сибири 5.5 арм. корпусов и без того имели уже приблизительно численность военного времени. Предписанная 29 июля частичная мобилизация в Одесском, Киевском, Московском и Казанском военных округах захватывала 2/3 Европейской России и в связи с готовностью сибирских корпусов никоим образом не являлась, следовательно, направленной только против Австро-Венгрии, а представляла большую угрозу и для Германии. Даже после того, как был объявлен приказ об общей мобилизации, Россия все еще не объявляла войны. Теперь уже мы знаем из захваченных бумаг, что это было сделано преднамеренно: «Может оказаться очень выгодным произвести развертывание, не начиная еще открытых военных действий, чтобы не отнять у противника последней надежды на то, что война еще может быть избегнута. Наши намерения должны маскироваться притворными переговорами, чтобы возможно больше усыпить опасения противника. Подобные меры, если они дадут возможность выиграть несколько дней, должны быть безусловно приняты. Для этой цели установившееся мнение о том, что объявление мобилизации равнозначаще началу войны, должно быть отброшено». Из этого вытекает, что мы, надеясь поддержать мир, задерживали принятие контр — мер до последних пределов, совместимых с безопасностью государства.

В отношении нашего операционного плана мы из-за этих соображений зашли слишком далеко. Потеря каждого дня могла оказаться роковой.

Развертывание русских в 1914 г. совершилось в общем именно так, как мы и предполагали.

В отношении боевой готовности России к войне, как показала действительность, мы ошибались в положительную сторону.

Неманская армия начала переход границы 17 августа. Главные силы Наревской армии перешли границу 21 августа.

Как мы и ожидали, большая часть войск Московского и Казанского военных округов развернулась против Австрии. Сибирские корпуса не были оставлены против Японии, Туркестанские корпуса были также подтянуты, а Кавказские корпуса появились раньше, чем предполагалось.

План войны 1912 г., ставший известным во время мировой войны в 1914 г., сохранял еще силу. Согласно этого плана предполагалось, что главные силы немцев будут прикованы на Западе, но все же допускались, что, несмотря на это, немцы «начнут войну нападением на русские области, так как они превосходят русских в быстроте мобилизации и сосредоточения».

Но вместе с тем был подготовлен и второй план развертывания на тот случай, если бы главные силы немцев были направлены против России. Здесь этот план может быть оставлен без рассмотрения.

Главные силы русских должны были быть направлены против Австрии.