- Отлично. Катя пошли.
      - Нет...
      - Чего нет?.
      - На газике мы не поедем. Я чувствую себя в нем отвратительно, все время запах бензина преследует меня. Мы поедем на автобусе.
      - Разве там тоже бензином не воняет?
      - Ну что ты? Конечно нет. Не надо нам газики, поехали лучше так.
      - Как хочешь.
      Мы выходим на площадку и я говорю шоферу газика.
      - Эй, приятель, мы не поедем с тобой, так что... пока.
      Шофер пожал плечами и машина, заурчав двигателем, двинулась к шоссе. Через десять минут подошел переполненный автобус, мы с трудом в него втиснулись и поехали в сторону города. Когда переезжали большую кольцевую, автобус притормозил и медленно пополз в потоке машин.
      - Смотрите, смотрите, - заволновались пассажиры.
      На перекрестке много милиции и столпотворение. Громадный КАМАЗ смял газик, наехав на него. Я присмотрелся к номеру и ахнул, это же наша машина, на нем я был должен ехать с Катей на вокзал.
      - Ты знала об этом? - шепотом спросил я.
      - Да.
      - Мы должны были погибнуть?
      - Мы, нет.
      Однако, где принципы у этих колдуний, то говорят, что не надо вмешиваться в судьбу, то вдруг втихоря изменяют ее. Там, раньше срока познакомилась со мной, там раскрыла тайну крушения поезда, а здесь, спасла от больницы.
      Мама только ахнула, когда увидела Катю и узнала, что она моя невеста. Но они быстро нашли общий язык и я опасался, не колдовские ли чары повлияли на мать. А впрочем, это даже к лучшему. Через неделю я оформился в университет, а Катя действительно быстро устроилась стенографисткой в областной суд.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      Эти пять лет мы прожили быстро, полуголодно, но весело. Катя родила дочь. Я кончил университет и получил направление в Иркутск в Сибирский Институт физики Земли АН СССР. Но здесь, как молодому специалисту, дирекция не могла представить мне жилплощадь. Я подал в суд и после ряда разбирательств, дирекция решила отправить меня подальше, в свой филиал, где нам предоставлялся небольшой домик.
      Так мы очутились на сейсмической станции в предгорьях Алтая, в двух километрах от города Ковыль. Сам город разместился на притоке Черного Иртыша, реке Самгунь, недалеко от границы с Китаем.
      - Ну как? - спросил я Катю, когда она рассматривала наш симпатичный домик.
      - Неплохо. Жаль только, что скоро здесь разразится страшная трагедия.
      - Вот тебе и на. Я то думал, что приехал к спокойной жизни.
      - Увы. В этой трагедии ты сыграешь существенную роль.
      - Что произойдет? Ты можешь сказать?
      - Да. Здесь будет землетрясение.
      Прошло еще два года.
      Прибывший из Иркутска начальник отдела информации института Копылов негодующе смотрел на мою бумагу.
      - Что вы здесь пишите Ковалев?
      - Чего-нибудь не так Виктор Павлович?
      - Все не так. Откуда вы набрали такие дикие сведения.
      - Из научных журналов и архивных данных. Я просмотрел хранящиеся здесь записи за 15 лет и сравнил их показания.
      - Чушь. Нельзя делать нам такие выводы.
      - Но это научные выводы.
      - О какой науке вы говорите. Подумаешь - здесь сравнили, там в журналах, что то уяснили. Уже много лет назад в нашем институте разработаны карты сейсмического районирования нашей страны и область, в которой вы сейчас живете, приравнена к 7-балльной зоне.
      - Это неправильно. Я считаю, что эта зона повышенной опасности. Здесь могут быть землетрясения с интенсивностью 11 и 12 баллов.
      Копылов возмущенно разводит руками.
      - У нас работал целый институт, десятки людей составляли карты, используя научные методы и факты. На основе этих документов были выпущены строительные нормы, запущены комбинаты, заводы, построено жилье. А ты здесь панику устроил. Да знаешь ли, что Ковыль, самый молодой город в России. Здесь сто семьдесят тысяч жителей, огромный комбинат по переработке алюминия и все это предлагаешь псу под хвост.
      - Виктор Павлович, раз неправильно составлены карты, значит неправильно построен город. Но самое смешное, вы ссылаетесь на карты с 7-балльной зоной, а местные хозяйственники построили электростанцию на реке Самгунь, которая выдержать может только 5 баллов. Я смотрел документацию и удивился этому.
      - Кто вас просил это делать? Не суйте нос куда не следует. Придерживаетесь выдержанной концепции, раз документы указывают на 7-балльнуюю зону, значит так оно и есть.
      Похоже Копылов взбесился окончательно. Он рванул шляпу с вешалки и не попрощавшись, хлопнул дверью.
      Катя насмешливо встречает меня у домика, который нам выделили на станции.
      - Ну что там сказала инспекция?
      - Ничего. Он проигнорировал все моим доводы и сослался при этом на соответствующие инструкции.
      - Не беспокойся, он академиком не будет никогда.
      - Одно это утешает, - и тут я спохватываюсь. - Никак в будущее его заглянула?
      - Так, мимоходом прошлась. К тебе пришло письмо и знаешь от кого? От Ярцева. Ты меня извини, я не выдержала, прочитала.
      - Не извиню, читаешь чужие письма...
      - Ладно, ладно, я его не вскрывала, так прочла.
      - Ну вот... От тебя ничего не скрыть, как что, так сразу пользуешься своим преимуществом. Так что там пишет мой бывший сослуживец?
      - Что скоро приедет к нам в гости.
      - Ух, ты. Ай да Ярцев, вот молодец.
      - Он пишет, что кончил геологический институт, его направили во ВНИГРИ и первую свою командировку, выпросился у начальства в геологическую партию на Алтай.
      - Встретим, не ударим лицом в грязь?
      - Не ударим.
      В домике запищала дочка.
      - Чего она?
      - Не может жить без коллектива.
      Мы открываем двери. У косяка стоит двухгодовалое чудо, с полными слез глазами. Я опускаюсь перед ним на колени.
      - Ты чего?
      Она делает уверенный шаг и обхватывает мою голову.
      - Слава богу, нашли друг друга, - слышен сзади насмешливый голос Кати.
      Я сижу за столом и пишу письма. Катя, вымыла посуду и села напротив.
      - Кому пишешь?
      - Академику Легостаев.
      - Думаешь его убедить?
      - Надеюсь. Вот ты, знаешь наше будущее, скажи я правильно действую? У меня на душе очень тревожно, такое предчувствие, что случиться беда.
      Она кивает головой.
      - Ты прав.
      - И когда это случиться?
      - Через два года.
      - Здесь будет сильное землетрясение?
      - Очень.
      - Людей погибнет много?
      - Много. Давай лучше не будем об этом сейчас.
      Вот так всегда. Как только я залезаю в будущее, она сразу закругляет разговор. Кратко скажет главное и все... Хоть и на этом, спасибо.
      - Пожалуйста, - вдруг ответила на мои мысли Катя.
      - Ах ты, вредина.
      Я вскакиваю, хватаю ее в охапку и несу в нашу маленькую спальню.
      - Тише, Машу разбудишь?
      Прошло пол года. К нам на сейсмическую станцию неожиданно пожаловал академик Легостаев. В наш домик ввалился огромный человек в тулупе и барашковой шапке, без стеснения он вытряс на пол снег с одежды.
      - Вы Ковалев?
      - Я.
      - Ага. В принципе я вас таким и предполагал. Я, Легостаев.
      - Тогда я по прежнему Ковалев.
      - Ну-ну, шутник еще к тому же. Дайте чайку, замерз совсем, да покрепче.
      - Катя, - кричу я в дверь, - поставь чайку, к нам гости.
      - Сейчас, - слышится за дверью.
      Академик скидывает тулуп и шапку на стул.
      - Куда можно пройти?
      Я киваю на дверь в нашу гостинную-кабинет. Громадный человек проходит туда и присаживается на табуретку у замерзшего окна.
      - Что у вас такое происходит, маленький паникер? - снисходительно спросил он.
      - Наступают большие неприятности...
      - По службе?
      - По существу.
      - Это как?
      - Сейчас выпьете чайку, я вас на станцию сведу и все покажу.
      - Хорошо. Прежде чем пойти, скажите мне, откуда вы взяли, что возможны 10-12 бальные землетрясения в Саянах с цикличностью 150, плюс - минус пять лет.
      Читал все таки мое письмо к нему и видно встревожился. Ну что же, начнем...
      - Из документов. Вот смотрите.
      Я вытаскиваю из стола кипу бумаг, старых рукописей и свитков.
      - Что это?
      - Я списался с Улан-Баторскими центром изучения земли и Урумчинской сейсмической станцией в Китае. Они прислали мне выписки и некоторые подлинники, изъятые из центральных архивов. Вот некоторые переводы. В 1681 году в районе реки Урунгу произошло землетрясение и по всей видимости колоссальное. Так писали донесение своему императору начальник провинции: "Горе постигло нас. Твои подданные Кир Ан Чи и Чжан Гао погибли со своими народами и городами в долине реки Урунгу от карающей руки богов. Там где были горы, теперь долины, где были поля с урожаем и водой теперь поднялись непреодолимые хребты. Река Урунгу изменила свое направление..." Вот запись 1828 года, это записка сборщика налогов начальнику провинции Урумчи: "... Мой господин ( это я перевел так, эти идиотские китайские иероглифы, они не позволили мне расшифровать письма подробно, поэтому я захватывал, только смысл) не только у вас, в вашем прекрасном городе шаталась земля и рушились дома. Произошло необычное событие между реками Ургнгу и Черный Иртыш (это приток нашего Иртыша в Китае). Земля раскололась и огромное озеро наполнило расщелину. Воинственные племена Чунь, пасшие здесь раньше скот, почти все погибли..." А это я получил из Монголии, они подтверждают эти события и сообщают, что у них есть свитки в западных монастырях, где говориться об землетрясении где-то в районе 1530 годов. Здесь правда сообщается о гибели монастырей, выбитых в скальных породах и росте новых гор.
      - Интересно и кто тебе разрешил заниматься этой историей?
      - А разве надо спрашивать разрешения на переписку?
      - Этим должны заниматься люди, которым платят, чтобы они этим занимались. У меня в институте целый отдел таких. Ты думаешь мои не знают об этих землетрясениях? Наверняка знают.
      - Вы неправильно поставили вопрос. Если ваши люди знают об этом, то какие выводы сделал ваш отдел, которым вы платите зарплату.
      Академик косо смотрит на меня.
      - Ну ты и штучка. Уверен, что они все учли, когда составляли карты сейсмического районирования.
      В это время входит Катя с подносом и подает нам на стол две кружки чая. Легостаев, при виде Кати расплывается в улыбке.
      - Вот и хозяйка. Здравствуйте, - он берет ее руку и целует кисть. - У вас такой занозистый муж, как вы его такого правильного терпите?
      - Привыкла.
      - А я еще нет. Так что вы мне еще скажите, молодой человек.
      - Ваш отдел не все учел и не внес поправки в эти карты, от этого сейсмичность нашего района занижена и строительство города сделано с учетом этих документов.
      - Вы меня достали, Ковалев. Сейчас уже 1985 год и как видите 150 лет прошло и ничего.
      - Это сегодня ничего, а завтра будет хуже. Природа не всегда подчиняется строгим законам, поэтому пусть это будет 155, 160 лет, но землетрясение должно повториться.
      - Хорошо, что у вас еще?
      - Пойдемте на станцию.
      - Сейчас выпью чай. Спасибо вам хозяюшка, очень хорошая заварка.
      Академик неторопливо допивает кружку и мы идем в прихожую одеваться.
      Несмотря на электрические нагреватели в подземелье прохладно. На столах бесчисленные самописцы вычерчивают дрожащие линии. Лаборантка Надя, одетая в ватник, склонилась над журналом и, высунув язык, старательно выводит запись.
      - Все в порядке, Надя?
      - Да, Сергей Михайлович.
      - Что это? - недоумевает академик, вынырнув из-за моего плеча. Он разглядывает ленту.
      - Это... комбинат.
      - Что значит, комбинат?
      - Он работает и все прокатные цеха так трясут землю, что даже через пять километров мы это фиксируем.
      - Что вы мне хотели показать?
      - Вот, смотрите. Это первые записи, когда еще не было комбината и города. Пятнадцать лет назад. Эти записи сделал мой предшественник...
      - Вижу. Здесь все нормально.
      - Это запись через пять лет.
      - Ну и что? Вы же сами только что сказали, что цеха колеблют землю.
      - Эта запись еще через пять лет.
      Теперь Легостаев заинтересовался.
      - Комбинат технологию не изменил?
      - Нет, оборудование осталось старым?
      - Странно, амплитуда колебаний уменьшилась.
      - А вот последние записи.
      - Та...а...к. здесь еще меньше. Если вычесть колебания цехов и сравнить с записью пятнадцатилетней давности, то выходит, что скорость продольных сейсмических волн упала...
      - Да еще как. А это значит, что коэффициенты сравнений скоростей продольных и поперечных волн упали на 11- 13 процентов, зашкалили даже предельные 10 процентные значения.
      Теперь я вижу как поменялось его лицо, скулы сжались и губы посинели.
      - Как затишье перед бурей, - тихо говорит он. - Когда ты считаешь начнется подвижка?
      - В следующем году.
      - Из опыта знаю, эта штука срабатывает раньше. На Камчатке, такое состояние земли пол года, не меньше.
      - Нет, здесь не Камчатка. Здесь другие условия и землетрясение будет выше 10 баллов.
      - Мне бы вашу уверенность, молодой человек.
      - Потом будет поздно, если не принять меры.
      - Что у вас еще?
      - Я там у ворот видел "волгу", она ваша?
      - Да.
      - Тогда поехали?
      - Куда?
      - На электростанцию.
      Он уже не глыба, дышащая иронией, это вдруг похудевший, серьезный, задумчивый человек. Академик поднимается от стола и мы уходим из подземелья.
      Река не вся замерзла. У плотины она дымится на морозе, с другой стороны, где спадает вода, туман над водой расплылся по котловану. Вдали дымят трубы города. Я и академик стоим на плотине и, стараясь заглушить шум воды, я громко рассказываю ему...
      - Эта плотина сделана не по строительным нормам для этого района, здесь использован готовый проект северных рек. Такие плотины рассчитаны на 5 бальные колебания и обрушаться при землетрясении первыми. Но страшное даже не в этом. В 17 километрах от сюда, там в горах, где начинается Самгунь, находится озеро, оно по уровню выше этого места метров на 30 и емкостью... ну чуть поменьше залива Кара-Богаз . Если произойдет трагедия, то воды озера хлынут по Самгуни и сметут не только эту платину, но и пойдут туда, в город.
      - Река идет через город?
      - Нет. Она прижимается к горам и как бы обтекает город, но вырвавшийся вал, не пойдет по своему руслу, ринется прямо и сметет там, на равнине, все. Вернее, после первых толчков город превратится в руины, из разрушенной плотины вода зальет развалины, а поток из озера уничтожит все что осталось.
      - Весьма мрачная картина. Больше ничего?
      - Разве этого мало?
      - Достаточно. Теперь слушайте меня. То что вы мне рассказали, больше никому не говорить. Сейчас это не своевременно. Вы меня убедили и со своей стороны, я постараюсь принять меры...
      - Вы уверены, что вас послушают? Еще ни кто не мог предугадать землетрясения, даже ваш опыт и звания не смогут пробить чиновничьего сознания, они все уверены, что такого не бывает.
      - Хотите откровенно, Сергей Михайлович?
      - Хочу.
      - Я боюсь, что действительно ничего не пробью и знаете почему?
      - Почему?
      - Потому что есть директива партии, есть постановления правительства и ЦК об сейсмической активности районов СССР. Не мы для них расписали предполагаемую активность земли, а они для нас. Какие то советчики рекомендовали дутые цифры и вот как результат, постановление ЦК КПСС о строительстве промышленных объектов в сейсмически активных зонах.
      - Они то здесь причем? Причем здесь постановление ЦК? Это же наша работа.
      - Притом. Это финансы, это внутренние ресурсы страны. Смотрите сами, какая бешеная экономия, если удешевить строительство, чем меньше сейсмоактивность, тем дешевле строительство городов и жилья. Поэтому на наших картах умники сверху, почти на три балла и даже более срезали наши представления, а после этого засекретили все. Представьте, Кавказ и его районы, нас обязали приравнять их к 7-баллной шкале, в то время как активность там может достигнуть 11 баллов. Шли скандалы вокруг строительства армянской атомной станции, мы уперлись и что получилось. Черненко топнул ногой, меня турнули с директора института, а строительство уже начали. И так везде.
      - Так почему вы мне посоветовали молчать?
      - Хочу вас поберечь. Если вы выступите со своими предложениями, вас посчитают ненормальным и посадят в сумасшедший дом. Поэтому надо действовать мне, академиков могут еще и не тронуть.
      Я тоскливо смотрю на поднимающиеся пары воды.
      - Не вешайте носа, Сергей Михайлович, мы еще поборемся. У меня здесь есть один друг, если что...,- он пристально посмотрел мне в глаза, - именно если что, вы обратитесь к нему. Это командующий округом генерал-полковник Сазонов, вот его телефоны, - Легостаев достает из кармана блокнот, выдирает бумажку и пишет на моем плече номера телефонов. - Я его предупрежу. Из местных можно обратится, к... Садгаю, главному инженеру комбината, этот должен понять, технически грамотный мужик. Я сейчас еду в город, давайте вас подвезу к станции.
      - Может зайдете к нам домой?
      - Нет. Мне надо срочно вернуться в Иркутск. Предавайте привет своей очаровательной жене.
      - Хорошо, передам.
      - Поехали, Сергей Михайлович, времени у нас очень мало.
      Катя смотрела на меня своими удивительными глазами и читала меня как книгу.
      - Поговорили?
      - Да.
      - Ты его убедил?
      - По моему он мне поверил. Мало того, академик раскрылся и мы с ним хорошо поговорили. Кое что из его рассказов, меня потрясло.
      - Значит у тебя появился союзник?
      - Это я выяснил только что.
      - Ну вот видишь, ты еще встретишь много сторонников...
      - Но будет много и врагов.
      Через месяц меня неожиданно вызвали в райком партии. В идеологическом отделе за длинным столом сидел худощавый, нервный мужчина с взъерошенными волосами и в очках с выпуклыми линзами.
      - Так это вы заведующий здешней сейсмической станции?
      - Я.
      - Сядьте здесь, - он ткнул пальцем в стенку, где стоял ряд стульев.
      За стол, где мягкие кресла, сесть не предложил. Мужчина перебирает бумаги лежащие перед ним.
      - Так что вы там затеваете? - раздраженно начинает он. - Что за панику устроили в Иркутске и Москве? Какое к черту землетрясение?
      - Это очень много вопросов...
      - Помолчите. Москва прислала запрос и просила нас выяснить, что за панику устраивают местные сейсмологи и институт физики Земли. Я поднял все бумаги, относящиеся к этому вопросу и не вижу здесь ничего. Город и комбинат построены в соответствии со строительными нормами, нормы составлены на основании карт сейсмической активности, составленных к вашему сведению, вашим же институтом.
      - Они ошиблись...
      - Они ошиблись, а тут присылают молодого специалиста и он сразу во всем разобрался... Не много ли на себя берете. Там научные работники, целый институт, имеющий опыт, составили карты, а вы без года неделю работаете и уже во всю орете, что завтра будет землетрясение.
      - Не завтра, уже чуть меньше года.
      Очкарик подпрыгивает и переходит на визг.
      - Я вас выгоню с работы. Что вы себе позволяете?
      - Вы знаете, очень трудно говорить с собеседником, который тебя не слушает и к тому же не специалист в данном вопросе.
      Мужчина делает рот в виде буквы "О" и просто костенеет как столб. Тишина стоит в огромном кабинете. Похоже он пришел в себя и зашевелил бумажками.
      - Вот что, - тихо и спокойно сказал очкарик, - я ваше дело передам в бюро горкома партии... Можете идти.
      Опять месяц тишины. Позвонили с почты и просили подъехать к ним, поступил заказ на разговор по междугороднему телефону. Я быстренько собрался и приехал в город. Со мной говорил академик Легостаев.
      - Как у вас дела, Сергей Михайлович?
      - Скорость сейсмических продольных волн начала нарастать. Это значит, скоро все начнется.
      - Она уже выровнялась?
      - Да.
      - Плохо у нас дело. Я был в Москве, представил в ЦК документы о грозящей катастрофе, говорил с нужными людьми. Позже, со мной беседовал Суслов и мне посоветовали... отдохнуть. Меня уже сняли с заместителя директора института и отправляют в длительную командировку в Индию, помочь местным сейсмологам составить карты северных районов.
      - Отправляют в почетную ссылку.
      - Да это можно так назвать. Сергей Михайлович, я понимаю, как вам будет тяжело одному и больше всего я переживаю за людей, которые могут погибнуть по вине твердолобых деятелей... Я ухожу со сцены и всю тяжесть... вынужден переложить на вас...
      - Я понял.
      - Один совет, с местными властями не боритесь, они быстрей вас сгрызут...
      - Я благодарен вам за то, что меня предупредили. Желаю вам успехов в Индии...
      - Постойте, Сергей Михайлович, вы меня...
      Но я положил трубку. Теперь я один, а Катя говорила, что мы с ним в одной упряжке.
      Старательно, продумывая каждую фразу, пишу письма, пишу в Китай, Монголию, предупреждая их об опасности, как никак они рядом. Пишу в ЦК, Совет министров, отдельно пишу министру энергетики и тяжелого машиностроения, даже обратился в Казахстанский совет министров и теперь жду результатов.
      Наступила весна и тут Катя забеспокоилась.
      - Сережа, ты вроде хотел пройтись по реке Самгунь, изучить ее берега, может тебе завтра и отправиться.
      Я гляжу в ее встревоженные глаза.
      - Плохо дело?
      Она кивает головой.
      - За мной должны прийти?
      Она опять кивает.
      - Хорошо, я недельку поползаю по горам, но как вы здесь?
      - За нас не беспокойся, все будет хорошо. За приборами мы с Надей проследим.
      Я упираюсь лбом в ее лоб.
      - Чтобы я без тебя делал?
      Она улыбается и влага затягивает синь ее глаз.
      Я задержался больше недели, пролазав по Самгуни до самого горного озера и обратно, когда вернулся назад, то узнал, что я больше не начальник сейсмической станции, меня перевели в лаборанты, а новый начальник должен приехать в ближайшее время.
      - Приходили за мной?
      - Да, милиция из города приезжала, показали постановление прокуратуры о твоем аресте. Я сказала, что ты уехал в Москву.
      - Ничего не понимаю, милиция уехала и меня сразу перевели в лаборанты. Что, прокуратура решила отменить постановление об аресте?
      - Надя была в городе. Ее вызывали, как свидетеля по твоему делу. Там в исполкоме на твое имя пришли тревожные запросы и письма из Китая, Монголии и... Казахстана. Похоже в прокуратуре и еще кое где опомнились и дали отбой.
      - Так в чем меня обвиняют?
      - В стремлении нанести ущерб народному хозяйству и угрозе жизни людей.
      - А где письма?
      - Надя привезла их, они в домике. Все конверты вскрыты.
      - Как ты без меня здесь?
      - Мы тебя ждали. Ты знаешь, еще одна новость, Ярцев приехал.
      - Так где же он?
      - Приехал, как метеор, поговорил о том о сем и уехал к себе в геологическую партию.
      - Куда?
      - В горы. Очень сожалел, что тебя не застал.
      Нового начальника уже нет два месяца, пока его обязанности несу я и по прежнему пишу тревожные письма. Меня опять вызывают в горком партии.
      - Со мной ни чего не будет? - спрашиваю у Кати.
      Она колеблется.
      - Пожалуй я поеду с тобой. Попрошу Надю посидеть с Машей.
      - Опять далеко зашло...
      - Выкрутимся.
      Настырная секретарша, не пустила Катю со мной в кабинет и та застряла в приемной. На этот раз, в огромном помещении первого секретаря горкома партии полно народа. Некоторых я знаю, это уже знакомый очкарик, зам по идеологии, начальник милиции - полковник Говорухин, директор комбината - Криволапов, председатель исполкома Салманов. Есть несколько человек мне неизвестных, особенно выделялся коротышка в форме подполковника внутренних войск.
      - Ну вот, знакомьтесь товарищи, - обращается ко всем хозяин кабинета, возмутитель спокойствия Ковалев Сергей Михайлович. Мы его вызвали, чтобы вы, руководители города и района, могли разобраться, почему по городу гуляют тревожные слухи и так как уважаемый Сергей Михайлович является основным источником этих слухов, попросить его объясниться. Прошу, товарищ Ковалев.
      - Приборы нашей сейсмической станции зарегистрировали тревожное состояние тектонических плит под нашим городом. В ближайшее время, по моим расчетам через два месяца, может произойти непоправимое, возможно землетрясение большой мощности. Строения города не выдержат колебания земли. Сначала город разрушиться, потом его снесет большой волной реку Самгунь...
      - Вы слышали, - взвизгивает главный идеолог, - я уже собрал заключение главных специалистов, как в институте Земли, так и в других научных учреждениях. Вот эти документы, то что здесь говорит Сергей Михайлович бред. Еще ни один человек не мог предсказать землетрясение как большой мощности, так и небольшой, да еще чуть ли не по часам...
      - Эти товарищи не были здесь и не разобрались ни в чем...
      - Это вы загибаете. Недавно здесь был сотрудник института Земли, товарищ Копылов, он тоже утверждает, что это чушь.
      - Но здесь же еще был академик Легостаев, который подтвердил мою правоту.
      - У меня письмо из ЦК, из приемной товарища Суслова, здесь сказано, что академик Легостаев недавно выступал по этому вопросу на рабочем заседании правительства, он предполагает, что если что то и возникнет в нашем районе, то это небольшое колебание земли.
      Вот это удар ниже пояса.
      - И все же я утверждаю...
      - А чего вы с ним церемонитесь, - вдруг меня спокойно перебивает подполковник внутренних войск, - вы же видите, он псих. Засуньте его в лечебницу, пусть лечится.
      - Я такого же мнения, - говорит начальник милиции. - Прошу извинить присутствующих, но я уже предпринял кое-какие меры и если уважаемый Максим Леонидович, - он склоняет голову в сторону первого секретаря, - разрешит, то...
      Нависла тишина. Вдруг за окнами раздается глухой удар. Подполковник внутренних войск встает и подходит к окну.
      - О черт. Вы извините, но..., - теперь он срывается и бежит в дверь.
      - Что там? - несколько человек подскакивают к окнам.
      Из кабинета выскакивает начальник милиции и еще кто то.
      - Товарищи, товарищи, - стучит карандашом первый секретарь, - сейчас объявляем перерыв, там внизу произошло ЧП, наши органы разберутся и я надеюсь через два час мы соберемся и докончим этот вопрос...
      В приемной Катя стоит у окна бледная как смерть. Я подхожу к ней и беру за плечи.
      - Ты его видел? - шепотом говорит она.
      - Кого?
      - Этого, в форме, подполковника, кажется.
      - Видел.
      - Это он...
      - Что произошло?
      - Помнишь, крушение поезда. Я говорила о двух людях, которые его подготовили. Так один из них, вот этот офицер.
      - Пошли от сюда, поговорим там.
      Мы выходим из здания горкома партии. Кругом много народа, подъезжают санитарные машины и милиция.
      - Что здесь произошло? - спрашиваю я прохожего.
      - Санитарная машина на полной скорости впилилась в стоянку машин, наших руководителей... Вон там исковеркана машина начальника КГБ, рядом с ним предисполкома.
      - Жертвы есть?
      - Раненые только.
      У искореженной черной "волги" стоял подполковник внутренних войск и крыл матом, бледного как смерть, шофера скорой помощи. Его машина с вмятым боком, уныло перевесилась на одну сторону.
      - Это он, я его узнала.
      - Ты знала, что будет эта авария?
      - Я сама ее сделала.
      - Как... сама?
      - Так. Они хотели тебя спрятать в психушку. Эта машина приехала за тобой. Пришлось ее направить по адресу..., то есть сделать аварию.
      - Но ты же могла убить людей, покалечить их...
      - Я уже все увидела и знаю, что будет с каждым. Все будет хорошо. Сейчас надо отсюда убираться. Поехали домой.
      - Но через два часа здесь в горкоме должно продолжиться заседание по поводу меня.
      - Неужели ты не понял, тебя хотят отправить в психушку. Второй аварии я сделать не смогу. Я уже знаю, что будет если мы смоемся, они поворчат, наговорятся про тебя гадостей и... пока оставят все как есть.
      - Катенька, ты же все знаешь, зачем же ты мне разрешила ехать на это совещание. Если бы я не поехал, может быть все и обошлось, не было бы не аварий и ничего.
      - Ты прав, не было бы. Но в управлении города, и даже среди членов бюро, о тебе почти никто ничего не знает. Для этих людей, будет открытие, то что ты говоришь. Червь сомнения влезет в их души и поверь, кое-кто из них послушает тебя, с оглядкой, на здание горкома, милиции и исполкома, но послушает... Они спасут десятки жизней, выведя их на улицу в час трагедии. Я все взвесила, либо несколько раненых от этой аварии сейчас, либо сотни спасенных во время землетрясения.
      Я поверил ей, как и всему тому что она говорила. Мы поехали домой.
      На следующий день Катя стала собираться.
      - Ты куда?
      - Дай мне немножко денег, поеду к твоей маме, повезу к ней Машу. Мы постараемся обезопасить свою дочь.
      - Хорошо. А я за это время съезжу в центр, поговорю с командующим округа.
      Катя подумала и потом кивнула головой.
      - Правильно сделаешь.
      В Семипалатинске, мне никак не удается попасть на прием к командующему. Тогда через справочное бюро я выяснил его домашний телефон и, набравшись наглости, позвонил домой. Он долго не мог понять зачем нужна встреча, но все же согласился, чтобы я подъехал, но... только сей час же, так как завтра он уезжает в округ.
      - Я вспомнил, мне говорил Легостаев о вас, - гудел крепкий, плотный, рыжеватый мужик, в спортивном трико. - О ваших потугах я уже все знаю. Никто не верит в землетрясение и..., вы не удивляйтесь, я тоже. Легостаев перед отъездом в Индию, все же просил выслушать вас и по возможности помочь.
      В это время дверь открывается и просовывается голова женщины.
      - Папа, ты скоро, мне через пол часа уходить?
      - Оленька, сейчас.
      Я вздрогнул. До чего же похожа. Неужели она... Дверь закрылась.