Понял? - Да, мэм. - Прекрасно. В твои обязанности будут входить: убирать мою комнату, стирать мое белье и гладить его, приносить с кухни пищу и охранять меня от всяких Борь и другой швали. В нашем обществе всех называют нормальными именами, так как ты от туда.... Тебя как звать? - Сашей. - Сашей или Александром я тебя назвать не могу, всех зэков, обслуживающих нас, называют по кличке. Какая у тебя была кличка там, в тюрьме? - Смертник. - Смертник? Забавно. Мне нравиться. Там чего майор спотыкался на твоем деле. Это
      правда, что ты насильник и убийца? - Так написано в моем деле. - Я тебя перевоспитаю. Ты будешь убивать только моих врагов. Есть еще вопросы? - Где я буду спать? - Для зэков, есть общие камеры. Это в коридоре, я тебе потом покажу. - Что мне сейчас делать? - Во первых, я тебя не могу видеть в этой идиотской форме. Мы сейчас вызовем мастера, пусть тебе сошьет костюм... Во вторых, пока мастер идет, вымой ванну и наполни ее теплой водой. Я хочу сегодня подготовится к вечеру. - Разве сегодня будет вечер, мэм. - У нас по субботам всегда вечера... Я и забыл, что сегодня суббота... Моя хозяйка сдергивает со стола выпирающую бугром салфетку, под ней телефон. Она набирает номер. - Машенька, привет... Видела, видела. Постой, сейчас скажу, закачаешься. Ко мне Димочка приходил и подарил того зэка, которого купил... за десять тысяч долларов. Он у меня в комнате... Да, да... Но я хочу его приодеть, пришли своего... этого мастера... Конечно нет... Хорошо... Я сейчас закажу... Приходи потом... Пока. Хозяйка набирает новый номер и долго ждет гудков. - Мама, это я... Все в порядке... Хочу тебя попросить сделать одно дело. Здесь я
      приобрела слугу, мне его подарил Дмитрий Иванович, но нужно, чтобы он был не замухрышка, а нормально выглядел... Конечно, нужно утереть нос этой суке. Достань мне пожалуйста мужскую рубашку... э..., - она глядиит на меня критическим взглядом, - 45 размера и галстук... Это как хочешь... Да... да... Пока. Ты чего стоишь? - обрушивается моя хозяйка на меня, когда положила трубку на место. - Марш в ванну, вымой ее до блеска и наполни теплой водой. Ванна здесь же в прихожей. Пока я ее приводил в порядок, в дверь постучали. Не дожидаясь, пока я открою дверь, хозяйка пошла открывать сама. - Галочка, - слышен женский голос, - слава богу, что все обошлось. - Ты мастера привела? - Конечно, он за дверью. Эй ты, засранец, входи. Глухо стучит дверь. - А где твой...? - Моет ванну. Сейчас освободится и пусть его измерят. Проходи сюда. Я доканчиваю мытье и, включив теплую воду, вышел за дверь. Унылый худой парнишка
      в джинсовых штанах и курточке стоял в прихожей. Я вошел в комнату. Моя хозяйка полулежала на кровати. У стола сидела та самая Мари Ивановна, которая первая торговала себе парня, она критически оглядывала меня. - Хороший мужик попался. Я бы с ним даже переспала. - Тебе своих охламонов не хватает? - Ой, уж этого добра сколько хочешь. Я здесь со многими встречалась. А в последнее время прилип этот слизняк, Колька - Ключ, все руки домогается, свадьбу
      предлагает сыграть... - Ну и что? - Но я то знаю, выйдет он на свободу и все..., я уже не нужна. - Ты воды наполнил? - это уже вопрос хозяйки ко мне. - Наливается, мэм. - Прекрасно. Где там твой мастер? Эй... входи. Забитый парнишка входит в комнату. - Сними с него размеры, - палец Галины бродит по мне, - сошьешь хороший костюм. Машенька, с деньгами я с тобой рассчитаюсь. - Да уж ладно тебе. - Машенька, ты не уйдешь от сюда, пока я сполоснусь? Мне же еще надо одеваться к
      вечеру, ты помоги потом. - Нет, нет, не уйду. - Очень хорошо, последи за этими... Хозяйка идет в ванну, Мария Ивановна поудобней усаживается и рассматривает нас, как скаковых лошадей. Парнишка измеряет мои параметры тела и заносит в книжечку. - Это правда, что тебе светила вышка? - вдруг задает мне вопрос она. - Да. - За что? - В деле занесено, как изнасилование и убийство. - Господи, неужто баб не мог найти. Без изнасилования, многие отдадутся, кто за деньги, кто за так. - Наверно не мог. Она встала подошла ко мне и стала руками щупать тело. - Худоват, но крепкий. Образованный небось? - Кончил институт. - А дети, жена? - Нет. - Ну и хорошо, переживать некому. Марина Ивановна возвращается на свой стул. Ее раб сделал замеры и теперь послушно ждет. - У тебя все? - спрашивает она его. - Да. - Тогда катись. Делай свое дело. Мы с ней остаемся вдвоем. - Честно говоря, я бы с тобой трахнулась, но Гальку мне не хочется заводить. - У вас что, можно здесь так свободно... - Конечно. Здесь спец зона. Старик купил всю охрану, все начальство, поэтому нам
      и делают большие поблажки. Здесь 27 одиночных камер, как квартир, сидят только богатые люди, которые не могли отмазаться там в миру. Нас обслуживают около сорока заключенных, это и повара, слуги, портные, любовники наконец... - Сколько же здесь женщин? - 16. Это заслуга Старика, он сумел пробить здесь место для женщин. Из женских колоний перевели некоторых сюда, другие попали прямо с заседаний суда. - Можно вас спросить? А вас за что посадили? - Можно. Я не скрываю за что села. Для своего любовника подыскала мальчонкукиллера. Шлепнуть то он его шлепнул, но сам засыпался, меня, гад, и выдал. - Не смогли дать взятку? - Толку никакого. Против моих денег у родственников любовника их оказалось больше. Это они меня сюда и затолкали. - Но вы же сможете еще выкрутится. - Конечно, жду амнистии, а там Старик обещал протолкнуть мое дело. - А у Галины Александровны есть возможность отмазаться? - Думаю, здесь все сложнее. Ее один здесь, хмырь, добивается, вес в обществе имеет, гад, большой. Старик хоть и хорохорится, однако с ним справиться не может. Вот эта, скотина, Борек, и держит ее судьбу в своих руках. Самому лет пять сидеть, хочет, чтобы Галка также с ним сидела. Этот, Борек, под себя затянул все суды северного региона, его слушаются как бога. - Слушаются, слушаются, однако он здесь сидит. - Не всегда деньги - сила. Борека поймали там, за границей, в капиталистическом раю, и соответственно припаяли за денежные махинации и организацию преступных групп, десять лет, а потом вдруг отсиживаться послали сюда в Россию. Его пока не
      могут помиловать, это же международный скандал. - Неужели моя хозяйка не может отдаться ему и получить, свободу. - Не может, - раздался голос сзади меня. Галина Александровна, закрученная в полотенце выше груди, появилась в комнате. - Смертник, иди-ка ты пока к себе, устраивайся на новом месте. Твоя камера 105. Я хотела тебе показать ее, но мне некогда. Через час приходи сюда... - Хорошо, мэм. В 105 камере дым коромыслом. Несколько заключенных на гладильных досках парят одежду или разглаживают разноцветные платья. Некоторые сидят или лежат на койках. Никто на меня не обратил внимание. - Здесь есть свободное место? - спросил я близ лежащего на койке паренька. - Ты новенький? - Да. - Лопата, ты все беспокоился, - кричит в комнату парень, - пришел... наверно тот, кто тебе нужен. - Давай его сюда. У окна на табуретке сидит щеголь, одетый в костюм слишком хорошего покроя. Я подошел к нему поближе. - Ты сейчас у кого находишься, у Старика? - Нет, он подарил меня Галине Александровне. - Вот так дела. Мой хозяин узнает, взбесится. - Пусть не бесится. Я на доследовании и возможно меня скоро опять попрут в камеру смертников. - Ого. Постой, постой, так ты не тот ли, хмырь, что насиловал девочек и убивал их? - Наверно тот. - Ха. Как же ты сюда попал? - Сходка, решила продать меня. - Вон оно как получилось, видно кто то тянет тебя за уши от смерти, можешь дальше не продолжать, остальное я уже знаю. Тебя купили за 10 тысяч долларов, самая высокая цена... - Где моя койка? - Вон она, третья по ряду. Та, что с пятном на одеяле. Ты устраивайся, а я пока побегу к своему хозяину, надо ему новости сообщить. Как тебя кличут или зовут? - Сашка - Смертник. - Сильная кликуха. Час я продремал на койке и опять вернулся к хозяйке. В комнате бедлам. Несколько платьев валяются на кровати и столе. Сама Галина Александровна в одних белых трусиках мечется по свободному пространству. - Где тебя черти носили? - вопит она, воинственно подбегая ко мне. Я не могу сказать ни слова, ее молодые груди завораживают меня и оторваться от них невозможно. Она догадалась о моем смятении и прикрыла грудь руками. - Вы мне сказали... час. А разве Мария Ивановна... - Эта, кукла бросила меня, убежала к себе готовится на вечер. Все меня бросили... - Давайте лучше без паники одеваться. Хотите я вам выберу платье и помогу его одеть? Она с интересом смотрит на меня. - Вы в этом что-нибудь понимаете? - Абсолютно ничего, но то что мне нравится, я на вас и натяну. - Одевайте. Я стараюсь на нее не смотреть, осматриваю платья и наконец останавливаюсь на нежно голубом. - Давайте это... - Но я... Впрочем, одевайте. Осторожно натягиваю на нее платье. Плотная ткань, неплохо выделила все выступающие части тела. Небольшое декольте подчеркнуло красоту груди. - Ну все, теперь можете идти. Она вертится перед зеркалом. - А как у меня прическа? - Никак. - Тебе не нравиться ? - Нет. - Что ты посоветуешь? - Собери волосы назад в виде кички. Она собирает волосы в пучок и натягивает на них черную резинку. - Действительно, вроде ничего. Ты пойдешь со мной и будешь меня охранять. - От кого? - От Борека и его компании. - Хорошо. Пошли. В небольшом зале магнитофон наяривает ритмичную музыку. Несколько богатых старух
      и стариков чинно сидят на стульях вдоль стен. Среди трех или четырех пар, которые танцуют на центре площадки, там же мелькают несколько надзирательниц, приглашенных на танцы элитными заключенными. Их сразу отличишь по прекрасным костюмам или платьям. Когда мы вошли в зал, тот самый хлюст, в хорошем костюмчике, по кличке Лопата остановил меня. - Тебе сюда нельзя. - Пусть он постоит там, - капризно сказала Галина Александровна, указывая в дальний угол. - Хорошо, мэм. Иди туда, болван. Галину Александровну сразу же окружило несколько мужчин. Особенно выделялся тот парень с мощным затылком, который торговался за меня с женщинами. - Галочка, - услышал я его слова, - с чего бы это так Старик расщедрился, подарив тебе слугу. - Это охранник, Старик мне специально его выделил, чтобы грязные руки некоторых прилипал не касались меня... - Я сам, тому кто коснется тебя, руки, ноги повыдергиваю. Они удаляются, а я иду в указанный мне угол. Моя хозяйка обворожила всех. Ее без конца приглашают на танцы и, не успев побывать в одних руках, как тут же она попадает в другие. - Ты кто? Рядом со мной стоит надзирательница. Чуть полноватая, женщина лет 25-30 с усталым, но красивым лицом. - Заключенный. - Это я вижу. К кому приписан? - Вон к той, Галине Александровне. - Классная бабенка. Мужики на нее как мед липнут. - По моему все женщины здесь как мед. - Мед то мед, да видно он по вкусу разный бывает, один очень сладкий, а другой с
      горчинкой. - Я бы вас отнес к сладкому меду. - Льстишь, стервец. Как звать то? - Александр, здесь еще известен как Сашка-Смертник. - Смертник..., - она оглядывает меня, - слыхала... Столько детей, ирод, загубил.
      Так вот ты какой?... Не люблю таких. Почему здесь стоишь? - Охраняю свою хозяйку. Должен оторвать голову тому, кто ее захочет обидеть. - Если захотят, тебя не спросят... - Мне терять нечего... - Так, это уже интересно. Посмотрим, на что ты способен, Сашка- Смертник. Если посмотреть на то, как ведет себя твоя хозяйка и вон тот жирный боров, то чует мое сердце сегодня, тебя удавят. - А если нет. Она снисходительно оглядывает меня. - На нет и суда нет. Надзирательница отходит и вскоре, ближайший блистательно одетый зэк, пригласил ее на танец. Прошло больше часа. Неожиданно передо мной оказалась Галина. - Смертник, проводи меня в туалет. Что то мне сегодня Борек не нравится, как бы не затеял что... Я пробиваюсь с ней через зал и выхожу в почти пустой коридор. В конце его, перед
      одиночным туалетом останавливаемся, на всякий случай открываю дверь и заглядываю
      внутрь... никого. - Жди меня здесь, - говорит Галина. Она скрывается за дверью. Через минуту в коридоре появляются три человека. Одного из них узнаю, толстомордый Борек во главе шпаны шел ко мне. - Она там? - спрашивает он, кивая на дверь. - Там. - Отлично, выбейте дверь, ребята, - командует он своим засранцам. - Отставить, - это уже говорю я. - Катитесь-ка, говнюки, от сюда по добру - по здорову. Отчаяние придало мне храбрости. Все равно побьют или хлопнут, была не была. Борек усмехнулся. - Сделайте его, ребята. Один из ребят достает ножик и махнул его передо мной. Я отскочил почти к стенке.
      Еще один замах, успеваю присесть и нож со свистом рассек воздух над головой. Тут
      же выпрямляюсь и не глядя взмахиваю ногой. Попал во что то твердое. - Ой... парень согнулся от боли. Я рванул его за ворот и головой вогнал в косяк туалета. Нож вывалился, лицо сразу залила кровь. Отшвыриваю парня назад, на руки нападавших. Неторопливо подбираю нож. - Все, вам конец. Борек побледнел, второй парень, придерживающий изуродованного товарища, бросил его и попятился. Я сделал два шага к ним и вдруг этот парень побежал, Борек поспешно стал отходить за ним. - Мать вашу, вот вам. Я метнул нож, Борек ахнул и неуклюже развернувшись побежал в коридор. Вернулся к
      туалету. На полу перед дверью хрюкал окровавленный бандит. Для верности два раза
      врезал ему ногой в лицо, отдышался и постучал в дверь. - Галина Александровна, можете выходить. Дверь чуть приоткрылась. - Что тут было? - спросила она испуганным голосом. - Проба сил. Пытались меня пощупать. Она выходит и с уже не с ужасом, а любопытством смотрит на неподвижное тело под ногами. - Это же телохранитель Борека, Самсон. Господи, как ты его отделал. Он был один? - Нет. Борек был еще с кем то. Они убежали. - Вот это, да. Так их, Смертник. Пошли в зал. В зале музыки нет. Все присутствующие замолчали при виде нас. К хозяйке подошел Старик. - Галочка, с тобой все в порядке? - Да, Дмитрий Иванович. А чего так тихо, разве танцев не будет? - Твой охранник порезал Борека, он вон там в углу... Теперь и я обратил внимание на лежащего на полу человека, рядом несколько фигур хлопотали над ним. - Вызовите врача. - Уже послали. К нам подошла надзирательница, с которой я недавно разговаривал. - Дмитрий Иванович, вечер я должна закрыть. Всем внимание, - кричит она присутствующим, - разойтись по своим местам, сейчас будет перекличка. В зал вбегает надзиратель. - Вера, - обращается он к надзирательше, - там у туалета лежит изуродованный заключенный Самсонов, его срочно надо в больничку... Гул прошел среди находившихся в зале. Надзирательница поворачивается ко мне. - Ты оказался прав, тебе действительно терять нечего. Отведите его в карцер, кивает она на меня. - А ты, цыпочка, - это уже к моей хозяйке, - будешь сидеть в
      своей комнате, пока я тебе не разрешу выходить. Вон отсюда. Все вон. Надзиратель хлопнул меня по плечу. - Пошли. Ну вот, опять карцер... Просидел я недолго, всего два дня. Галина Александровна в своей комнате встретила, как хорошо знакомого родственника. - Здравствуй, Смертник. Она обняла меня и тут же отстранилась. - Здравствуйте, мэм. - Садись, у меня чай остался, я тебя с печеньем угощу. Галина Александровна по хозяйски наливает мне стакан чая и подвигает сахар и печенье. - Что нового, мэм, я в карцере, ничего не слышал... - Борек и Самсон в больнице. У Самсона сотрясение мозга и выбита челюсть, Борека
      выходили после операции... - Куда он был ранен? - Разве ты не видел, куда саданул его ножом? - В пылу драки не заметил. - Прямо в грудь, в правую часть, нож меж ребер прошел. - Что теперь со мной будет? - Ничего. Старик опять потратился, тебя выпустили из карцера, а мне разрешили выходить из комнаты. Знаешь, теперь я как королева. Ко мне вся шушера стала уважительно относится. Все как то поменяли отношение сразу. Даже Мария и та чуть
      в ноги не кланяется. - Я рад за вас. - Да это все благодаря тебе. - Здесь надзирательница такая Вера..., она старшая над этим блоком? - Старшая, ее все боятся. Но Старика она уважает и в основном слушается его. А чего ты вдруг спросил? - Когда ты танцевала, Вера имела со мной беседу... - Ну и что? - Ничего. Поговорили обо мне и разошлись. Галина задумалась. - Странно, здесь ко мне приходил воспитатель блока, майор Колышкин и интересовался той дракой. Все пытался узнать, с кем ты до этой потасовки разговаривал. Я то не видела, что ты говорил с ней... - Ладно, черт с ними. - Тебе приготовили костюм, а мама прислала рубашку с галстуком. Посмотри. Она из под подушки достает пакет и протягивает мне. Разворачиваю ее и вижу синюю
      рубашку и черный галстук. - Очень красиво, так и передай маме, что подошло. - Нет, ты одень. Снимаю куртку, майку и тут Галина подходит и прикасается ладошкой до груди. - Надо же какие густые волосы. - Полуобезьяна... - Я как то после того, как ты меня одел в платье, стала к тебе относится по другому. Мучительно хотелось иметь верного мужчину, за которого можно было спрятаться в этом ужасном мире. После того, как ты поколотил Борека и его компанию, поняла, что что-то нашла... - Тебя не пугает мое прошлое... - Не знаю, с одной стороны это страшно и в то же самое время, не верится. Страшно, что ты оказался садистом, насилующий детей, а с другой стороны не верится, что ты такой, нутром чувствую, что здесь что-то не так... - Правильно чувствуешь. Я на доследовании... - А потом... Все же расстреляют. - Может быть, а может быть и нет. И тут Галина обхватывает мою шею руками, прижимается и кладет голову на плечо. - Если с тобой будет все в порядке, побереги меня. В двери постучали. - Ой, - она отпрянула, - оденься. Я накинул свою куртку, так рубаху и не успел померить. Хозяйка пошла открывать двери. В комнату ворвалась Мария Ивановна. - Галка... А... Да здесь твой хранитель... Привет, Смертник. Она храбро протягивает ладошку. Я осторожно ее пожимаю. - Мой портной сшил тебе костюм... - Спасибо, мне только что подарили рубашку. Вот она. - Класс. Галка, мне надо с тобой поговорить... - Саша, - вдруг так непривычно назвала меня Галина Александровна, - иди к себе отдохни. Если надо я тебя позову. В 105 комнате все по прежнему, кто парит, кто отдыхает, пахнет паленым и еще какими то выделениями... Я подхожу к своей койке и вижу на подушке разложенный костюм. Сбрасываю его на тумбочку и заваливаюсь на одеяло. Кто то садится на соседнюю кровать - Смертник, привет. Это лощеный хлюст Борека - Лопата. - Привет. - Борис Петрович просил тебе передать, что он не имеет на тебя зла, считает себя
      виноватым в этой истории. - Я принимаю его извинения. - И еще..., - хлюст мнется, - он хочет тебе ежемесячно вручать вознаграждения за
      то, что ты обслуживаешь свою хозяйку. Я насторожился. - Теперь переведи точнее, что же все таки хочет твой хозяин? - Он хочет тебе платить... как бы, за информацию о Галине Александровне: с кем встречается, что говорит. - Передай Борису Петровичу, что возможно меня скоро отправят в камеру смертников, а теми деньгами, которые он мне предлагает, к сожалению, суд и прокуратуру не купить... - Значит отказываешься? - Неужели ты ничего не понял? - Хорошо, я передам ему твой ответ. Хлюст убирается. Меня трясет какой то паренек. - Это ты Смертник? - Я. - Старик просит зайти к нему. Желательно сейчас. - В каком он номере? - 88. - Иду. Старик не один, недалеко в кресле развалилась надзирательница Вера. - Охладился, забияка? - говорит Старик. - Мне кажется, я уже привык к этим приемам. Там, в камере смертников, почти каждый день сидел в карцере. - А тебе повезло, - это вступила в разговор Вера, - в тюрьме со вчерашнего дня начала работу расстрельная команда. Она в течении недели всех прикончит и опять исчезнет на год, так что у тебя теперь год в запасе. Я сразу же вспомнил дока, жаль, такой мужик... Южанина не жалко... омерзительный
      тип. - Я не очень расстраиваюсь от этого сообщения. - Харахоришься, - ядовито говорит надзирательница, - а зря. Ладно, мне некогда ,
      я пойду. Еще зайду к вам сегодня, Дмитрий Иванович. Вера лениво поднялась с кресла и пошла к двери. Мы дождались ее ухода. - Хочешь, я тебе помогу, - это обращается Старик, - я постараюсь похлопотать тебе не вышку, а пожизненное заключение. - В замен чего? - За жизнь Борека... - Нет. Такое условие меня не удовлетворит. За жизнь Борека, я хочу узнать, кто меня загнал в тюрьму, кому я переехал дорогу. - То есть, ты не хочешь пожизненного заключения, а хочешь узнать почему тебя затолкали в тюрьму? Но это же всем ясно... За дело, за маленьких девочек... - Может быть всем ясно, а мне - нет. - Постой. Не хочешь ли ты сказать, что тебя подставили? - Это я и хочу сказать. Почему думаете идет пересмотр дела? Потому что все оно написано вилами на воде. Последний свидетель отказался от своих показаний. Верховный суд уже не даст такому липовому делу ход. Старик задумчиво смотрит в окно. - Конечно, если это правда, то все может быть изменится и в лучшую сторону. Я приму твое условие. Борек мне поперек горла, а с молодыми всегда трудно ладить или тягаться. Взять хотя бы дело Галины, его недавно пересматривали. Борек опять
      сунул свой нос и все застопорилось. Он мне пакостит во всем, за что я и хочу его
      убрать... - Как вы будете решать мое дело? - Это просто. Найму хороших детективов, пусть покопаются. - А вы сумеете меня вытащить здесь..., если расправлюсь с Бореком. - Сумею. Не первый раз такие дела делает тюрьма. - Ну, я пойду. Сейчас обед. Надо Галине принести поесть. - Береги ее. Я привез на небольшой каталочке обед из кухни. Галина кивнула на стол. - Положи туда. - Кто то тебя расстроил? - Да эта, подруга..., сучка, а не подруга. Предложила мне за тебя 20 тысяч долларов. Ей видите ли надо убрать несколько неугодных человек. - Что, прямо здесь в блоке? - Прямо здесь. - А ты что? - Послала ее подальше, мы и разругались. - Ко мне приходил Лопата. - Это кто? - Слуга Борека. - А... Помню. Ну и что? - Предложил мир и деньги. - Ха... Это почему же так? - Он сообщил, его хозяин прощает мне удар ножом, говорит, что сам виноват, а деньги дает за то, чтобы я был его информатором. Передавал ему о тебе все. - Что же ты ответил? - Что деньги мне в камере смертников не потребуются. - И все? - Разве я сказал что то не так? - Ты правильно ответил. Только я не знаю, как он отреагирует на твой отказ. Борек, это скотина, верить ему нельзя. - Мы ему верить и не будем. - Ты еще не ел? - Нет. - Сейчас иди поешь, а в следующий раз, приноси сюда пищу не только мне, но и для
      себя. - Хорошо. Две недели пролетели незаметно. Я втянулся в жизнь спец блока и думал, что обо мне забыли. Однако... За мной пришла надзирательница Вера, как раз в тот момент, когда мы с Галиной смотрели телевизор. - Смертник, собирайся. К тебе пришел адвокат. - Погодите, я переоденусь. - Зачем это вызывают? - встревожилась Галя. - Наверно, что-нибудь сообщит важное. Спешно бегу в 105 камеру, где переодеваю на себя зэковскую форму. Надзирательница ждет меня перед дверью. - Если твое дело, хана, - говорит она, - иди сразу к старику, может он тебя все же вытянет. - Хорошо. - Привет, Саша. - Здравствуйте, Григорий Иванович - Мне передали, что тебя перевели в новый блок. - Да, там жить намного легче, чем в камере смертников или общей тюрьме. Честно говоря, я вас заждался, прошло несколько недель, а от вас ни слуху, ни духу... Есть ли какие-нибудь новости? - Есть. Я за этим и пришел. Во первых, тебе надо подписать некоторые бумаги, я приготовил заявления... Во вторых, я добился, что твое дело все же пойдет в верховный суд и через две недели его будут пересматривать. - А как же прокуратура? Они же хотели провести доследование? - Милый мой, ты уже пересидел все нормы времени, я добился того, что больше продлять сроки твоей отсидки не будут. У следователей нет новых фактов, остались
      только старые предположения... - Но меня следователи даже ни разу не вызывали... - Так и должно быть. Прицепится не к чему. Я думаю, что здесь получилось не так,
      как им хотелось. Кто то очень желал, чтобы ты попал в тюрьму. Запугали свидетельницу, она дала против тебя показания и... тебя приговорили к смертной казни. Вторая инстанция тебе отказала, а эти, кто тебя загнал сюда, успокоились и видно, подумав, что с тобой уже разделались, забыли... Когда свидетельница отказалась от своих показаний и появился в районах нашего города опять все тот же маньяк, ты стал для всех милицейских и прокуратуры неудобен... - Значит меня могут освободить? - Могут. - Ура... - Не радуйся раньше времени. В любом случае надо хорошо подготовиться. Подписывай бумаги... И никому, о том, что слышал от меня, не говори. Я боюсь, что кто то из тюрьмы, может поспешить и разнести слух, о том что ты будешь жив и
      тебя могут выпустить на волю. Тогда твой невидимый, но всесильный противник вдруг среагирует и... тебя кто-нибудь зарежет в тюрьме... - Но информация о том, что меня могут освободить, может выйти не из тюрьмы, а из
      той же прокуратуры или органов МВД. Они могут предупредить того, кто меня загнал
      сюда. - Могут, а могут и не предупредить. Суда то еще не было, они похоже сами еще на что то надеются. Я понимаю, все это очень слабые аргументы, но нам нужно выиграть во времени, в любом случае, нам все равно надо быть очень осторожными, даже незначительный выход информации наружу, может быть использован не в нашу пользу. - Ну что? - сразу же спросила меня Вера, когда вела обратно в блок. - Через две недели Верховный Суд. - Так... Есть на что надеяться? - Не знаю. Адвокат бьется за пожизненное... - Естественно... Топай, бедолага. Галя сразу бросилась ко мне. - Саша, что сказал адвокат? - Через две недели, меня вызывают в суд. Последняя инстанция. - Значит через две недели, тебя может здесь и не быть. - Может. - А как же я? Они же растерзают меня без тебя. - Старик тебя защитит. - Нет, он боится Борека, а того уже сегодня перевели из больнички сюда. Борек меня, после того случая, сомнет. - Не посмеет, я с ним поговорю. Она качает головой. - Это меня не спасет. - Я постараюсь тебе помочь. Лопата лежал на койке, когда я подсел к нему. - Чего тебе, Смертник? - Ты мне не можешь незаметно устроить встречу с Бореком. С глазу на глаз, так сказать, да так, чтобы ни одна муха не пронюхала. - Это нужно так срочно? - Да. Парень нехотя поднимается. - Ладно, сиди здесь, я схожу к шефу. Борек сидел в кресле, в махровом халате и курил сигарету. - Здорово, Смертник. - Привет, Борек. - Мне передали, что ты хочешь меня видеть и причем весьма срочно. С чего бы это?
      Мое последнее предложение о деньгах, ты то ли отвалил, то ли согласился, я тогда
      этот туманный ответ, так и не разобрал. Ясно одно, если ты получишь на всю катушку пожизненное, то по идее можешь остаться здесь и согласишься на меня работать, а если нет..., то и суда нет. Ты сейчас пришел по поводу этого? - Нет. Об этом мы еще с тобой поговорим. Через две недели Верховный Суд наконец то решит, что со мной делать, тогда и может состоятся разговор. А сейчас есть более серьезные вещи. Я хочу тебе предложить сделку. Из централки, мне переслали
      весточку, что на тебя поступил заказ... - Врешь. - Нет. Одна женщина заказала тебя за свою дочь. - Вот, сучка. Я знаю, кто это. Действительно, это она может сделать, но я же ее в порошок сотру. - Не успеешь. Просто на тебя прут единым фронтом несколько фигур, весьма недовольные твоим поведением. Борек задумался. - А ты вообще то, от кого пришел? - Разве сейчас тебе обязательно знать, кто это? Меня просили переговорить с тобой и передать следующее. Ты по своим каналам добиваешься освобождение Гали и не только не тронешь ее пальцем, но и будешь оберегать. В замен, с тебя снимут заказ. Борек даже подпрыгнул на месте. - Кто это там такой умный? Не старый пень, случайно? - Я тебе уже сказал, таких умников несколько человек. Только фамилий, пожалуйста
      от меня не жди. - Кто должен убить меня? Ты? - Нет. - Так. Раз должны убить меня, я должен догадаться, кто заказчик и это я уже вычислил. Ну и гадина. Честно говоря, я не пронял, на кого он ругнулся, но понял другое, что попал в струю. Внутренние интриги тюрьмы точно попали в колею моей лжи. - Так что ты решил? - Здесь все ясно. Хлопну я тебя, найдется другой, который уже договариваться со мной не будет. Придавили, сволочи. Даже если убрать эту мымру, то уже вся тюрьма
      навалится и это конец. Я понял, что мымра это не мать Гали, а кто то другой... - Ладно, передай своим, я согласен, - расстроился Борек, - но... тебе я сейчас не доверяю, и знаешь почему, в этих засраных дебрях, тот кто убьет первым, тот останется жив. Я пожал плечами. - Когда ты освободишь Галю? - Через две недели. - У тебя две недели отсрочки. Если не сделаешь, первым покойником будешь ты. - Надо же, не хочет двоевластия, стерва. Смертник, я все понял. - Тогда, пока. Неделя прошла спокойно. Борек подчеркнуто вежливо обращается с Галей. Та даже удивляется. - Раньше он, шутку бросит или приставать начнет, а теперь как будь то после ранения сдвинулся по фазе, даже шарахается от меня, - жалуется она мне. - Так это хорошо или плохо? - Страшно. - А за что ты села в тюрьму? - За глупость. Села за руль с пьяной компанией и выехала на тротуар, как раз на автобусную остановку. Двоих на смерть, а еще двое в тяжелом состоянии оказались в больнице. - Взятку дать не могла? - Могла, а мама даже и давала, это и позволило уменьшить мне срок. Но... вспомню
      заплаканные глаза родственников погибших, пустоту в глазах матерей и знаешь совесть мучила, по ночам не спала. Если бы меня оправдали, не могла бы я там... жить с таким грузом. - Но это же... страшно... Это идиотизм, со своей совестью или честью, попасть сюда, а здесь могут изнасиловать и убить... - Могут. Меня чуть не растерзали в женской тюрьме, но мамины деньги все же вытащили меня от туда. - А какой дали срок? - Семь лет. - Сколько отсидела? - Три года. - Что то изменилось, теперь то я вижу, как ты хочешь вырваться от сюда. - Ту идиллию о совести, съела тюрьма. Эти страдания, не для меня. Хоть я и сгубила людей, но видно так было уготовано судьбой. - Что то похожее я слышал от одного смертника, его звали Коля. Он все сваливал на своего ангела. - Его... расстреляли? - Нет, он повесился. - Садитесь, молодой человек. Старик вежливо показал мне рукой на стул. - Я думал вы забыли меня. - Нет, не забыл. Мало того, я сдержал свое обещание и самые лучшие детективы за две недели сумели мне найти того человека, который вас засадил в тюрьму. - Кто же это? - Прежде всего, наш уговор остался в силе? - Будет выполнен. - Хорошо. Это человек..., Коняев, заместитель губернатора вашего города, ему помогал ... полковник ФСБ Моисеев. - Коняев, заместитель губернатора? - Да, чему удивляетесь, молодой человек. Вы еще хорошо отделались, вас должны были прибить еще несколько лет назад, причем по моим данным, это пытались сделать два раза и оба неудачно.