Четверг, 26 февраля

20 часов 47 минут

Не заплатив по счетчику, Сьюзен выскочила из такси и по прямой бросилась бежать к главному входу в Мемориал. У нее не было денег, и она не собиралась препираться по этому поводу с таксистом. Шофер такси тоже выскочил из машины, гневно крича ей вслед. Ему удалось привлечь внимание одного из охранников на входе, но Сьюзен уже проскочила в двери.

В главном холле Сьюзен пришлось замедлить шаги. Вдруг с испугом впереди себя она заметила Беллоуза, который шел в том же направлении. Сьюзен пристроилась прямо за ним, споря сама с собой, стоит ли к нему подойти. Она припомнила, как он отвлек ее внимание от тканевого типирования коматозных больных. Таким образом, шанс, что Беллоуз вовлечен в это преступление, оставался. Кроме того, Сьюзен вспомнила предупреждение Старка, чтобы она никому ничего не говорила. Когда они оба подошли к углу, Беллоуз отправился дальше, в отделение скорой помощи, а Сьюзен свернула к лифтовому холлу крыла Беард. Там она подождала лифта, вошла в него и нажала кнопку десятого этажа.

Поле зрения Сьюзен медленно перекрывалось закрывающейся дверью лифта. Вдруг в самый последний момент в щель просунулась рука, схватила край двери и задержала ее. Сьюзен тупо смотрела на происходящее, пока в щели не показалось лицо охранника.

– Мне нужно сказать вам несколько слов, мисс, – произнес охранник, продолжая держать дверь, несмотря на то, что Сьюзен давила на кнопку закрытия дверей, и двери лифта дергались в попытках закрыться.

– Пожалуйста, выйдите из лифта.

– Но я ужасно спешу. Это очень срочно.

– Отделение скорой помощи на этом этаже, мисс.

Сьюзен нехотя вышла из лифта, подчинившись требованию охранника. Двери закрылись позади нее, и пустой лифт отправился на десятый этаж.

– Мне нужно не туда, но все равно очень срочно.

– Что это за срочность такая, что вы не можете заплатить за такси? – в голосе охранника была смесь укоризны и озабоченности. Внешний вид Сьюзен был сильным доводом в подтверждение ее слов о срочности.

– Запишите его имя и таксомоторную компанию, я улажу это дело позднее. Ну посмотрите, я студентка третьего курса медицинской школы, меня зовут Сьюзен Уилер. У меня сейчас нет ни секунды времени.

– А куда вы направляетесь в такое позднее время? – тон охранника стал почти заботливым.

– На Беард-10. Я должна там встретиться с одним врачом. Мне нужно идти, – Сьюзен нажала кнопку вызова лифта.

– С кем?

– С Говардом Старком. Вы можете позвонить ему. Смущенный охранник засомневался.

– Ладно, все нормально. Но зайдите в отдел охраны, когда будете возвращаться.

– Хорошо, – согласилась Сьюзен. А охранник повернулся и ушел.

Почти сразу же приехал еще один лифт, и Сьюзен вошла внутрь, пропустив сначала несколько пассажиров, которые с любопытством посмотрели на ее всклокоченный вид. Пока лифт медленно возносился на десятый этаж, Сьюзен, обессиленная, прислонилась к стенке.

Коридор десятого этажа представлял разительный контраст по сравнению с прошлым визитом Сьюзен в дневное время. Не было слышно стука пишущих машинок. Не было видно ни одного больного. Внутренность коридора пустынностью напоминала морг, Толстый ковер поглощал звук неуверенных шагов Сьюзен, когда она двигалась навстречу своей цели и безопасности. Горела единственная лампочка на журнальном столике посреди холла. Стопка журналов "Нью-Йоркер" была аккуратно выровнена по краю. Лица на портретах знаменитых хирургов Мемориала, развешанных на стенах, были покрыты пятнами фиолетовой тени.

Сьюзен подошла к офису Старка, помедлила минуту, собираясь с силами. Она совсем уже собралась постучать, но, положив ладонь на ручку двери, обнаружила, что та открывается. Приемная, где сидела секретарша Старка, была пустой, но дверь во внутренний кабинет была слегка приоткрыта, в нее пробивался свет. Сьюзен толкнула дверь и вошла.

Дверь закрылась за ней в то же мгновение. В перевозбужденной измученной душе Сьюзен вспыхнула мгновенная паника, она повернулась, чтобы увидеть лицо нападающего. У нее хватило сил, чтобы не закричать.

Старк запирал дверь. Наверно, он зашел сзади.

– Извини за излишний драматизм, но я не думаю, что мы захотим, чтобы кто-нибудь прерывал наш разговор, – вдруг он улыбнулся. – Сьюзен, ты даже представить себе не можешь, как я рад видеть тебя. После всех твоих приключений, о которых ты рассказала, мне нужно было настоять на том, чтобы заехать за тобой. Но это неважно, ты благополучно доехала. За тобой кто-нибудь следил?

Испуг Сьюзен стал уменьшаться, пульс начал успокаиваться. Она сглотнула.

– Я думаю, что нет, но не уверена полностью.

– Проходи и садись. Ты выглядишь так, как будто прошла через Первую Мировую Войну, – Старк дотронулся до руки Сьюзен, подводя ее до кресла перед своим столом. – Я вижу, тебе, мягко говоря, не повредит немного шотландского виски.

Сьюзен чувствовала чудовищное утомление: умственное, физическое и эмоциональное. Она не смогла ничего произнести в ответ. Она просто последовала за Старком, ее грудная клетка тяжело вздымалась. Усевшись в кресло, она плохо соображала, что с ней происходит.

– Ты поразительная девушка, – продолжал Старк, через комнату направляясь к маленькому шкафчику-бару.

– Я не думаю так, – голос Сьюзен отражал степень ее истощения, – Просто я, сама не зная как, влипла в поразительный кошмар.

Старк вытащил бутылку "Чивас Регал". Он аккуратно наполнил два стакана и принес их на стол. Один из них вручил Сьюзен.

– Ты скромничаешь. – Старк обогнул свой стол и сел, не спуская глаз со Сьюзен. – Ты не ранена?

Сьюзен покачала головой; ее рука, держащая стакан с виски, так тряслась, что кусочки льда стукались о стекло стакана. Она попыталась перехватить стакан обеими руками. Сделав большой глоток виски, она почувствовала, как огненная жидкость проскальзывает ей в горло между глубокими вдохами.

– Теперь, Сьюзен, я хочу внести ясность в наши дела. Ты кому-нибудь говорила о том, что мы с тобой обсуждали?

– Нет, – Сьюзен сделала еще один глоток.

– Хорошо, это очень хорошо, – Старк сделал паузу, наблюдая за тем, как Сьюзен глотает виски. – А есть кто-нибудь еще, кто поддерживает эту идею?

– Нет. Никого, – от скотча внутри Сьюзен разливалось очень приятное тепло, она начала ощущать, как ее охватывает спокойствие. Дыхание начало замедляться и стало почти нормальным. Сьюзен посмотрела сквозь стакан на Старка.

– Ладно, Сьюзен, а теперь скажи, почему ты считаешь, что в Институте Джефферсона производятся расчеты за органы для трансплантации?

– Я слышала, как они разговаривают. Я даже видела, как грузят контейнеры с органами.

– Но, Сьюзен, вовсе не удивительно, если такой госпиталь, заполненный коматозными больными, требующими постоянного интенсивного ухода, будет служить источником органов для трансплантации от больных, умерших по совсем другим причинам.

– Да, это похоже на правду. Но проблема состоит в том, что за всем этим стоят люди, которые намеренно делают больных коматозными. Кроме того, они получают плату за их органы. Огромные суммы. – Сьюзен почувствовала, что ее веки закрываются, и с усилием открыла глаза. Она почувствовала, как ею овладевает апатия. Она знала, что переутомлена, но медленно выпрямилась в кресле. Сьюзен глотнула еще виски, стараясь не думать о Д'Амброзио. Но крайней мере, ей было тепло.

– Сьюзен, ты меня поражаешь. Я имею в виду, что ты пробыла там очень недолгое время. Как ты умудрилась узнать так много?

– У меня были планы этажей, я получила их в строительном департаменте. Там были обозначены операционные комнаты, а девушка, которая водила меня по Институту, начала врать, что у них нет операционных. Тогда я проверила это. И все стало ясно. Страшно и ясно.

– Я понимаю. Очень умно, – Старк покивал головой, изумляясь Сьюзен. – И они позволили тебе уйти. Я могу себе представить, что они бы предпочли, чтобы ты осталась, – он улыбнулся.

– Мне повезло. Очень повезло. Я смогла выехать на грузовике вместе с сердцем и почкой, которые везли в аэропорт Логан, – Сьюзен подавила зевок, стараясь не показывать Старку, как ей хочется спать. Она чувствовала себя очень, очень усталой.

– Это все очень интересно, Сьюзен, и я знаю уже почти все, что мне нужно. Но... нужно тебя похвалить. Расследуя это дело последние несколько дней, ты проявила поразительные проницательность и настойчивость. Но разреши задать тебе еще несколько вопросов. Скажи мне... – Старк сложил руки вместе и повернулся вместе со своим креслом так, чтобы видеть черную воду в гавани. – Скажи мне, ты не думала, что могут быть и другие причины для этой фантастической операции, которую ты так блестяще разоблачила?

– Вы имеете в виду другие, помимо денег?

– Да, помимо денег.

– Ну, это хороший способ избавиться от кого-нибудь, кого вы не хотите больше видеть.

Старк вдруг рассмеялся в неподходящем месте, или это показалось Сьюзен.

– Нет, я имею в виду настоящую пользу. Ты можешь представить от этого другую пользу, кроме финансовой?

– Я думаю, что реципиенты, которым пересаживают такие трансплантаты, получают пользу, если не знают, откуда берутся органы.

– Я имею в виду пользу в более широком смысле. Пользу для общества.

Сьюзен постаралась думать, но ее глаза закрывались. Она снова выпрямилась. Польза? Она посмотрела на Старка. Предмет беседы становился таким расплывчатым и странным.

– Доктор Старк, я что-то плохо понимаю...

– Ну же, Сьюзен. Постарайся. Ты проделала такую замечательную работу, чтобы раскрыть механизм этого дела. Подумай. Это важно.

– Не могу. Это все такой кошмар, что я даже не могу употреблять слово "польза", – руки Сьюзен стали наливаться свинцом. Она потрясла головой. Секунду ей казалось, что она сейчас уснет.

– Ладно, ты меня удивляешь, Сьюзен. Последние несколько дней ты выказала такой ум, что я было подумал, что ты сможешь стать одной из немногих, способных увидеть другую сторону этого дела.

– Другую сторону? – Сьюзен плотно сжала глаза, а потом широко открыла их, надеясь, что они останутся открытыми.

– Именно, – Старк повернулся к Сьюзен, наклонился вперед и оперся руками в стол. – Иногда бывают такие ситуации... как бы это сказать... нельзя ожидать, что простые люди смогут принимать решения, которые способны обеспечивать долговременную пользу. Простой человек думает только о своих каждодневных потребностях и нуждах.

Старк встал и направился в угол, рядом с которым находилось огромное окно. Он посмотрел через стекло на медицинский комплекс, значительная часть которого была построена с его помощью. Сьюзен почувствовала, что не может пошевелиться. Ей было трудно даже повернуть голову. Она знала, что утомлена, но никогда не чувствовала себя такой усталой и апатичной. Образ Старка то расплывался, то становился четким у нее в глазах.

– Сьюзен, – внезапно позвал Старк, оборачиваясь и глядя ей в лицо, – ты должна понимать, что медицина сейчас находится на грани, может быть, величайшего прорыва вперед в своей истории. Открытие анестезии, открытие антибиотиков... все эти эпохальные открытия побледнеют перед следующим гигантским шагом вперед. Мы почти проникли в тайну механизма иммунологической толерантности. Скоро мы сможем трансплантировать любые человеческие органы, когда захотим. Это может решить проблему рака, дегенеративных заболеваний, травм... простор для работы бесконечен. Но такие прорывы никогда не совершаются легко, им сопутствуют тяжелая работа и жертвы. Цена таких прорывов велика. Нам нужны такие первоклассные больницы, как Мемориал, и их возможности. Потом, нам нужны такие люди, как я, которые, подобно Леонардо Да Винчи, могут переставить узкие рамки законов, чтобы обеспечить прогресс в исследованиях. Что было бы, если бы Леонардо Да Винчи не выкапывал трупы для анатомирования? Что было бы, если бы Коперник подчинился законам и догмам церкви? Где бы мы все были сейчас? Все, что нужно нам сегодня для такого прорыва, это данные, данные, достающиеся тяжелым трудом. Сьюзен, у тебя хватит ума, чтобы оценить мои слова.

Несмотря на темное облако, застилавшее мысли Сьюзен, она начинала понимать то, о чем говорит Старк. Она попыталась встать, но поняла, что не может даже поднять руку. Она напряглась, но смогла только опрокинуть остатки своего виски на пол. Кубики льда рассыпались по ковру.

– Ты понимаешь, что я говорю, Сьюзен? Думаю, понимаешь. Наша система законов не приспособлена к нашим нуждам. Бог мой, они не могут даже допустить мысль об отключении пациента от аппаратов, даже если точно известно, что его мозги превратились в безжизненный студень. Как может наука развиваться, если социальная политика представляет собой такую помеху? – Теперь, Сьюзен, я хочу, чтобы ты серьезно подумала. Я знаю, тебе сейчас тяжело думать, но постарайся. Я хочу кое-что сказать тебе и хочу получить ответ. Ты очень, очень умная, девочка. Ты одна из тех... как бы выразиться... элита звучит слишком затерто, но ты понимаешь, о чем я говорю. Нам нужны люди, такие люди, как ты. Я хочу сказать тебе, что люди, которые работают в Институте Джефферсона, находятся на нашей стороне. Ты понимаешь, на нашей стороне?

Старк замолчал, глядя на Сьюзен. Она старалась приподнять веки над зрачками. Это отнимало у нее все силы.

– Что ты ответишь на это, Сьюзен? Хочешь ли ты посвятить свои мозги на пользу общества, науки и медицины?

Рот Сьюзен попытался сформировать какие-то слова, но получалось только шипение. Ее лицо напоминало маску. Старк склонился над ней. Он поднес свое ухо к губам Сьюзен.

– Скажи еще раз, Сьюзен. Я услышу, если ты скажешь.

Сьюзен попыталась артикулировать, чтобы выдавить воздух между сжатых губ и произнести первый согласный. Наконец, из ее рта вылетел слабый шепот:

– Пошел на хрен, старый ко... – голова Сьюзен завалилась назад, ее рот раскрылся, дыхание стало глубоким и равномерным.

Старк несколько мгновений смотрел на обмякшее тело Сьюзен. Упорное сопротивление Сьюзен разозлило его. Через несколько мнут его гнев сменился на досаду от обманутых надежд.

– Сьюзен, мы найдем способ утилизировать твои мозги. – Старк медленно покачал головой. – Может, ты еще сгодишься на что-нибудь.

Старк подошел к телефону и позвонил в отделение скорой помощи. И попросил вызвать какого-нибудь ординатора.

Четверг, 26 февраля

23 часа 51 минута

В помещении для дежурных хирургов-ординаторов был минимум удобств. Стояла кровать, обычная больничная функциональная кровать, которую можно было сгибать и раскладывать в разные интересные положения; были маленький стол, телевизор, принимавший два канала, если вы в силах были выносить двоящееся изображение; и целая коллекция помятых и заляпанных журналов "Пентхауз". Беллоуз сидел за столом и пытался читать статью из "Американского журнала хирургии", но никак не мог сосредоточиться. Его разум, да и совесть что-то беспокоило. Он вспоминал, как выглядела Сьюзен несколько часов назад. Беллоуз видел, как она входила в Мемориал. Он знал, что она идет позади него, и думал, что она остановит его. Но, к его изумлению, она этого не сделала.

Беллоуз не смотрел на Сьюзен в упор, но увидел достаточно, чтобы отметить рваную, заляпанную грязью и кровью одежду. Он ощутил беспокойство и озабоченность ее состоянием, но одновременно почувствовал, что не хочет вмешиваться в это дело. Его работа в Мемориале вроде бы наладилась. Если Сьюзен нуждалась в медицинской помощи, то она пришла в самое подходящее место. Если же ей нужна была психологическая поддержка, то ей следовало позвонить ему и встретиться вне стен больницы. Но Сьюзен не остановила его и не позвонила ему.

Потом Беллоуз узнал, что Сьюзен пришла в Мемориал как пациентка, что Старк собственноручно ведет ее случай. Как старший дежурный хирург-ординатор, Беллоуз знал, что Сьюзен будут делать аппендэктомию. Это казалось странным совпадением, но это было так. Старк сам собирался делать операцию. Сначала Беллоуз думал помыться, чтобы ассистировать на операции. Но благоразумие подсказало ему, что в силу своего неформального отношения к Сьюзен он будет в операционной скорее помехой, чем помощью. Поэтому он послал младшего ординатора и принялся ждать.

Беллоуз посмотрел на часы. Почти полночь. Он знал, что Сьюзен взяли на операцию минут десять назад. Он постарался сосредоточиться на журнале, но что-то продолжало беспокоить его. Беллоуз уставился на закопченное окно и принялся размышлять. Потом поднял телефонную трубку, позвонил в оперблок и спросил, в какой операционной будут делать аппендэктомию Сьюзен Уилер.

– В восьмой, доктор Беллоуз, – ответила дежурная операционная сестра.

Беллоуз положил трубку. Забавно. Сьюзен говорила ему, что нашла Т-образный вентиль на кислородной линии, ведущей в эту операционную, в которой случилось так много плохого.

Беллоуз снова посмотрел на часы. Потом внезапно встал. Он уже забыл о том, что хотел зайти в кафетерий. Ему хотелось есть. Он надел свои туфли и отправился туда, по дороге думая о вентиле.

Беллоуз зашел в лифт и нажал кнопку первого этажа, где располагался кафетерий. Но, спускаясь в лифте вниз, он вдруг изменил решение и нажал на второй этаж. Какого черта! Он пойдет и присмотрит за этим дурацким вентилем собственными глазами, пока Сьюзен там оперируют. Это было глупо, ну и пусть. По крайней мере, его совесть будет спокойна.

Фантасмагория геометрических форм, цвета и движения возникла из тьмы и все усиливалась и расширялась. Геометрические фигуры сталкивались, расщеплялись и комбинировались в лишенные смысла образы. После погони ее начал преследовать образ проткнутой ножницами руки. Появился секционный зал здесь в Мемориале, даже звуки и запахи были как наяву. Потом начался подъем по бесконечной спиральной лестнице. Потом вдруг коридор заполнило лицо Д'Амброзио, растянутое в садистской предвкушающей гримасе, оно приближалось. Внезапно лицо Д'Амброзио рассыпалось, и он, вращаясь, упал в пропасть хаоса. Коридор повернул и калейдоскопически заплясал перед ней.

Сознание возвращалось к Сьюзен наплывами. Наконец, она осознала, что смотрит в потолок, потолок длинного коридора, который движется. Нет, это она двигалась. Сьюзен попыталась повернуть голову, но почувствовала, что она весит тысячу килограммов. Потом она попыталась шевельнуть руками. Они тоже были неправдоподобно тяжелые, но, сконцентрировав все свои силы, она смогла приподнять предплечья, упираясь локтями. Сьюзен лежала на спине на каталке, которая ехала по длинному коридору. Звуки стали различимы. Это голоса... говорят что-то невнятное. Она почувствовала, что кто-то схватил ее руки и прижал по бокам к телу. Сьюзен хотела приподняться. Она желала знать, где находится. Что же с ней случилось? Она уснула? Нет, ее отравили. Внезапно Сьюзен поняла, что происходит. Она боролась с действием снотворного, пытаясь вырваться из его цепких объятий. Ее разум начал проясняться. Голоса стали осмысленными.

"Срочная аппендэктомия. Острый аппендицит. А еще студентка медицинской школы! Могло бы хватить мозгов, чтобы явиться пораньше".

Другой голос, более низкий, чем первый: "Я думаю, боли у нее появились сегодня утром, когда она позвонила в деканат и сказала, что не может прийти на занятия. По-видимому, уже тогда она поняла, что с ней что-то не в порядке. Может быть, она думала, что беременна, и это спонтанный аборт?"