Кома

Сьюзен прежде всего интересовало расположение операционной номер восемь. Но определить это оказалось не так легко. Между операционными не было никаких разделителей. Трубы, казалось, отделялись и ныряли в бетонный потолок над операционными в совершенном беспорядке. Сориентироваться помог потолок над коридором. Осторожно приподнимая звукоизолирующие плитки, Сьюзен смогла определить, где находится, и вычислить расположение операционных восемь и десять. Сьюзен удостоверилась, что количество и конфигурация труб, входящих и выходящих из этих двух операционных, одинаковы.

Газовые линии были выкрашены в такие же идентификационные цвета, что и операционные внизу. Над операционной номер восемь Сьюзен увидела покрашенную зеленой краской кислородную трубку, которая сначала шла до края коридора, а потом поворачивала и шла параллельно краю коридора вместе с другими такими же трубками. Чтобы не потерять трубку из операционной номер восемь, Сьюзен вела по ней пальцем до самого места, где она уходила в центральную шахту. Вдруг ее палец обо что-то ударился. В тусклом свете она еще больше согнулась, чтобы рассмотреть свою находку. И увидела коннектор из нержавеющей стали. Прямо на краю шахты, аккумулирующей все трубы, на кислородной линии операционной номер восемь находился Т-образный коннектор, рассчитанный на высокое давление.

Сьюзен уставилась на коннектор. Она осмотрела другие кислородные линии. Ничего подобного на них не было. Она ощупала коннектор пальцем. Было очевидно, что через него можно выпускать кислород из линии. И наоборот, через него подводить другой газ.

По бетонному потолку над операционными Сьюзен вернулась обратно к наборному потолку над главным постом. Оттуда начиналась самая трудная часть пути по незакрепленному потолку. Там она попыталась сориентироваться. Приподняла одну плитку – это был еще холл. Затем подняла другую и обнаружила, что находится над ординаторской. Третья плитка находилась уже над раздевалкой медсестер, но слишком далеко от шкафчиков. Четвертая плитка оказалась там, где надо, и Сьюзен легко спустилась.

Четверг, 26 февраля

1 час 00 минут

Подобно многим другим городам Бостон, никогда полностью не засыпал. Но, как редко бывает с крупными городами, Бостон становился почти безмолвным. Когда Сьюзен откинулась на сиденье такси, едущего по Сторроу Драйв, навстречу ему проехали всего две-три машины, Сьюзен очень устала и страшно хотела спать. У нее позади был невероятно трудный день.

Рассеченная губа и синяк на щеке начинали болеть все сильнее. Она поспешно потрогала щеку, чтобы убедиться, что припухлость не увеличилась. Кажется, нет, Сьюзен посмотрела на Эспланаду и замерзшую Чарльз Ривер, проплывающие справа. Были видны редкие неприветливые огни Кембриджа. Такси круто свернуло налево со Сторроу Драйв на Парк Драйв, заставив Сьюзен рукой искать опоры, чтобы удержать равновесие.

Она пыталась мысленно оценить успехи своего расследования. Они не вдохновляли. Она сознавала, что ей осталось всего часов тридцать шесть для безопасного продолжения поисков, а время поджимало. Существовали определенные препятствия. Когда Сьюзен пыталась представить, как ей нужно действовать дальше, она понимала, что не должна больше появляться в Мемориале днем, чтобы не сталкиваться с Нельсоном, Гаррисом, Мак-Лири и Ореном, выступавшими против нее единым фронтом. В этом случае униформа медсестры могла сослужить ей плохую службу.

Но ей нужны еще данные из компьютера и остальные истории болезни. Как же их достать? Может ли помочь Беллоуз? Сьюзен сомневалась в этом. Она понимала, что он слишком озабочен своим положением в Мемориале. "Настоящее беспозвоночное", – подумала она.

И что за самоубийство Вальтерса? Как могли быть связаны с ним эти лекарства?

Сьюзен заплатила по счетчику и вышла из такси. Идя к входу в общежитие, она решила, что утром должна как можно больше выяснить о Вальтерсе. Это все должно быть как-то связано. Но как?

Сьюзен остановилась у парадного и позвонила, ожидая, что придет дежурный вахтер и впустит ее. Но его не было. Сьюзен выругалась и начала рыться в своем кармане, ища ключи. Это просто сверхъестественно, как дежурные всегда исчезают, когда в них возникает нужда.

Четыре лестничных пролета до ее комнаты показались Сьюзен длиннее чем обычно. Несколько раз физическая усталость и напряженные раздумья заставляли ее останавливаться по дороге.

Сьюзен пыталась вспомнить, был ли сукцинилхолин среди тех найденных в шкафчике в раздевалке для врачей лекарств, которые ей перечислил Беллоуз. Она отчетливо помнила, что Беллоуз говорил о кураре, но насчет сукцинилхолина не была уверена. Наконец, она поднялась на свою лестничную площадку, все еще погруженная в раздумья. Пришлось потратить еще минуту, отыскивая нужный ключ. И, как она делала бессчетное количество раз, Сьюзен вставила ключ в замочную скважину.

Несмотря на задумчивость и физическое истощение, Сьюзен вспомнила про бумажный шарик. Оставив ключ торчать в двери, она нагнулась и посмотрела.

Бумажного шарика не было. Дверь открывали.

Сьюзен повернулась к двери, ожидая, что та внезапно распахнется. Она вспомнила ужасное лицо своего преследователя. Если тот находился в комнате, то, вероятно, уже был готов для броска, ожидая, что она войдет как всегда. Она подумала о ноже, которым он размахивал прошлый раз. И поняла, что у нее очень мало времени. За нее было только то, что если он был в комнате, то не знал, что Сьюзен подозревает о его присутствии. По крайней мере, не будет знать еще короткое время.

Если она вызовет полицию, и мужчину найдут, она окажется в безопасности на несколько часов. Сьюзен вспомнила его угрозы насчет полиции и фотографию своего брата. А может быть, это грабитель или вор? Не похоже. Сьюзен понимала, что человек, напавший на нее, профессионал и смертельно опасен. Или она должна обратиться в полицию в любом случае, как предлагал Старк? Она-то не была профессионалом, это было до боли очевидно.

Но почему они от нее не отстали? Она была уверена, что за ней не следили. Может, бумажный шарик упал сам? Сьюзен снова подошла к двери.

"Черт побери, что с этим замком?" – громко сказала она, чтобы выиграть время, и потрясла ключами. Она вспомнила, что дежурного внизу не было на месте. А может, ей нужно пойти вниз к кому-нибудь и сказать, что ее ключ застрял в двери? Сьюзен отошла от двери и начала спускаться по ступенькам. Она подумала, что это лучше всего. Сьюзен достаточно хорошо знала Марту Файн на третьем этаже, чтобы постучаться к ней в это время. Правда, она не представляла, что скажет Марте. Лучше всего было бы не говорить Марте вообще ничего. Все, что можно сказать, это что Сьюзен не может попасть в свою комнату и хочет переночевать у нее.

Сьюзен на цыпочках пошла по деревянным ступенькам. Под ее весом они немилосердно заскрипели. Звук был громкий, Сьюзен поняла это. Если кто-то притаился за дверью, он, без сомнения, услышал его. И Сьюзен очертя голову кинулась вниз по лестнице. Добежав до третьего этажа, она услышала, как задвижка на ее двери отодвинулась. Она бежала не останавливаясь. А если Марты нет дома или она не ответит? Сьюзен понимала, что больше не может позволить этому человеку поймать себя. Общежитие было погружено в сон, хотя было немногим больше часа ночи.

Сьюзен услышала, как дверь ее комнаты распахнулась и ударилась о стену. Потом раздались шаги, и она представила, как кто-то идет к перилам. Сьюзен не осмеливалась посмотреть вверх. Она приняла решение: ей нужно уйти из общежития. В комплексе медицинской школы было легко потеряться, кто бы ее не преследовал. Сьюзен чувствовала, что может бежать относительно быстро, и она знала каждый сантиметр медицинской школы. Уже будучи на первом этаже, она услышала, что ее преследователь рванулся вниз по лестнице.

Внизу лестницы Сьюзен резко повернула налево и промчалась через маленькую арку. Она быстро открыла дверь во внутренний двор, но сама не вышла. Вместо этого она отпустила дверь, и гидравлический поршень стал медленно закрывать ее. Сьюзен повернулась и побежала в соседнее крыло общежития, дверь во двор позади нее захлопнулась. Шаги ее преследователя были слышны уже на площадке второго этажа.

Стараясь не производить шума, Сьюзен прыжками на вытянутых ногах преодолевала холл соседнего крыла. Быстро и тихо она пробежала студенческую поликлинику, В конце холла она бесшумно открыла и закрыла за собой дверь. Перед ней была лестница в подвал, и она, не задерживаясь ни на мгновение, спустилась по ней.

Д'Амброзио попался на удочку с дверью во двор, но быстро разобрался, в чем дело. Д'Амброзио не был новичком в погонях и знал, насколько Сьюзен опережает его. Как только он выскочил во двор, то сразу понял, что его обманули. Там никого не было, и не было дверей, через которые можно было войти обратно в здание.

Д'Амброзио метнулся обратно через открытую дверь. Оттуда можно было бежать в двух направлениях. Он выбрал ближайшую дверь и выскочил в холл соседнего крыла.

Сьюзен выбежала в тоннель, ведущий из общежития в медицинскую школу. Начало его просматривалось насквозь. Он тянулся прямо метров на двадцать пять, а потом сворачивал налево и терялся из виду. Сьюзен побежала вперед так быстро, как только могла. Тоннель был отлично совещен лампами, забранными в железные сетки.

В конце тоннеля она достигла пожарного выхода и открыла его. Когда она переступала порог, в лицо ей ударил поток воздуха. В животе у нее похолодело, так как она поняла, что это означает только одно – дверь позади нее открыли одновременно! А потом она явственно услышала тяжелые шаги человека, бегущего по тоннелю.

"Господи!" – прошептала она в панике. Как она ошиблась! Она убежала из общежития, наполненного людьми, пусть и спящими, чтобы затеряться в лабиринтах темного пустого здания.

Сьюзен рванулась вверх по ступенькам, чувствуя себя беспомощной перед огромной силой Д'Амброзио. Она лихорадочно пыталась припомнить план здания. Это был анатомический корпус, который насчитывал четыре этажа. На первом находились два больших амфитеатра и несколько вспомогательных комнат. На втором этаже был анатомический зал и большое количество маленьких лабораторных комнат. Третий и четвертый этажи были заняты, в основном, кабинетами, и Сьюзен плохо знала те места.

Сьюзен открыла дверь на первый этаж. В отличие от тоннеля, здание было погружено в темноту, свет от уличных фонарей просачивался через немногочисленные окна. Пол был мраморный, и эхо шагов четко разносилось по холлу, дугообразно окружавшему дно одного из амфитеатров.

Не имея определенного плана действий, Сьюзен вбежала в широкие и низенькие двери, ведущие в первый амфитеатр. Это были двери, через которые ввозили для демонстрации пациентов. Как только Сьюзен закрыла за собой двери, она услышала шаги бегущего по мраморному полу человека. Через дверь она попала на подиум амфитеатра. Ряды сидений поднимались перед ней ровными рядами и терялись высоко в темноте. Она бегом бросилась вверх по проходу между креслами.

Шаги раздавались все ближе, и Сьюзен бежала вверх, боясь оглянуться. Шаги приближались и становились все слышнее. Вдруг они замолкли. Сьюзен бежала выше и выше. Позади нее дно амфитеатра становилось все труднее различимым. Сьюзен достигла последнего ряда кресел и побежала вдоль них. В этот момент она вновь услышала шаги и остановилась на миг, чтобы подумать. Она понимала, что для нее не существовало прямого способа справиться с преследователем. Ей нужно было оторваться от него и спрятаться достаточно надолго, чтобы он ушел. Она подумала о тоннеле в административный корпус. Но была только сотая доля вероятности, что он открыт. Он часто оказывался закрыт, когда она на первых курсах пыталась вернуться таким способом из библиотеки домой.

Кровь у Сьюзен застыла в жилах, когда она услышала, как дверь внизу открывается. Внизу амфитеатра показалась неясная фигура мужчины. Она едва различала его в темноте. Но сама Сьюзен была одета в белую форму медсестры, и рассмотреть ее было гораздо проще. Она медленно прижалась к полу за последним рядом кресел, но спинки кресел возвышались над уровнем пола только сантиметров на двадцать – тридцать. Человек внизу остановился и не двигался. Сьюзен догадалась, что он пытается сориентироваться в комнате. Она легла на пол и следила за ним через щель между спинками двух кресел. Человек ходил по подиуму и, видимо, что-то искал, конечно. Он искал выключатель! Сьюзен почувствовала, как ее снова заполняет безудержный страх. Перед ней, метрах в шести, располагалась дверь в коридор второго этажа. Сьюзен молилась, чтобы эта дверь оказалась незапертой. Если же она была закрыта, ей оставалось надеяться только на такую же дверь на противоположной стороне амфитеатра. А бежать до нее было столько же, сколько преследователю – до Сьюзен. Так что если дверь закрыта – ей конец.

Раздался щелчок выключателя и на подиуме зажглось освещение. Внезапно жуткое лицо Д'Амброзио осветилось светом, идущим снизу и создающим гротескную игру теней. Глаза Д'Амброзио казались темными дырами на ужасной маске. Его руки шарили по стене, и щелчок второго выключателя раздался в ушах Сьюзен. Яркий луч упал на подиум с темного потолка, заливая его невыносимо ярким светом. Теперь Сьюзен отчетливо видела Д'Амброзио.

Она быстро поползла к двери. Щелкнул еще один выключатель и загорелась целая батарея ламп, расположенных над доской позади Д'Амброзио. В этот момент Д'Амброзио заметил ряд выключателей слева от доски. Когда он шел к ним, Сьюзен вскочила и рванулась к двери. Она дернула ручку, когда яркий свет залил всю аудиторию. Закрыто!

Сьюзен уставилась на подиум. Д'Амброзио заметил ее, и предвкушающая улыбка зазмеилась на его тонких, похожих на шрам, губах. Затем он побежал вверх, перепрыгивая через две-три ступеньки.

Сьюзен в отчаянии начала дверь. Вдруг она заметила, что она закрыта на задвижку с ее стороны. Она выдернула засов и дверь открылась. Сьюзен кинулась в открытую дверь и захлопнула ее за собой. За спиной у себя она слышала тяжелое дыхание Д'Амброзио, приближавшегося к последним рядам кресел.

Прямо напротив двери на втором этаже висел углекислотный огнетушитель. Сьюзен сорвала его со стены и перевернула вниз раструбом. Затем резко обернулась, услышав, как металлические подметки на туфлях Д'Амброзио клацают все ближе, и увидела, что ручка двери поворачивается, и дверь открывается.

В этот момент Сьюзен нажала на рычаг огнетушителя. Раздался взрывоподобный шипящий звук, разорвавший тишину пустого здания, и струя сухой углекислоты ударила в лицо Д'Амброзио. Он, шатаясь, отступил к заднему ряду кресел, стукнулся о них, затем его тело закачалось, и он, не удержав равновесия, боком упал на второй и третий ряды. Поднятое сиденье кресла вонзилось в его бок, одиннадцатое ребро хрустнуло. Руки Д'Амброзио взлетели, пытаясь защититься, он схватился за спинку кресла возле своей головы. Потом он, оглушенный, упал лицом вниз между третьим и четвертым рядами.

Сьюзен сама поразилась произведенному огнетушителем эффекту и протиснулась в дверь, наблюдая за падением Д'Амброзио. Там она остановилась, думая, что Д'Амброзио потерял сознание. Но мужчина подогнул колени и стал на четвереньки. Он посмотрел на Сьюзен и выдавил улыбку, невзирая на боль в сломанном ребре.

– Люблю... когда они сопротивляются, – проскрипел он сквозь сжатые зубы.

Сьюзен подняла над головой огнетушитель и изо всех сил бросила его в коленопреклоненную фигуру. Д'Амброзио попытался увернуться, но тяжелый металлический цилиндр ударил его в левое плечо, откинув на кресла и заставив верхнюю часть его тела упасть на спинки четвертого ряда. Огнетушитель отскочил и со страшным грохотом пролетел еще несколько рядов, упав, наконец, в восьмом ряду.

Захлопнув за собой дверь из амфитеатра, Сьюзен остановилась, тяжело дыша. Боже мой, он что, супермен? Ей нужно поймать его в какую-нибудь ловушку. Она знала, что только каким-то чудом ей удалось нанести ему ранение, но он еще не сошел со сцены. Сьюзен подумала о комнате-холодильнике в анатомическом зале.

Коридор второго этажа был темным, слабый свет виднелся только в окне в дальнем его конце. Вход в анатомический зал был рядом с этим окном. Сьюзен побежала к двери. Когда она достигла ее, то услышала, как за спиной открывается дверь из амфитеатра.

Д'Амброзио был ранен, но не очень сильно. Хотя было больно кашлять и глубоко дышать, это было переносимо. На левом плече был ушиб, но рука работала. Но сам Д'Амброзио совершенно обезумел. То, что эта сволочная девка смогла взять над ним верх хотя бы на несколько мгновений, довело его до исступления. Сначала он хотел поиграться с девкой, но сейчас передумал. Сначала он ее убьет, а потом трахнет. Правой рукой он вытащил беретту с глушителем на конце ствола. Когда он выходил из амфитеатра, то краем глаза увидел, как Сьюзен скрывается за дверью в анатомический зал. Он, не целясь, выстрелил, и пуля пролетела в десяти сантиметрах от Сьюзен, вонзившись в край дверного косяка, и отколола от него несколько щепок.

Звук выстрела был глухой, как удар в подушку. Сьюзен и не поняла, что это такое, пока свист пули, попавшей в дерево, не объяснил ей, что это выстрел из пистолета, пистолета с глушителем.

– Все, сука, игра окончена! – заорал Д'Амброзио, подходя к двери. Он знал, что загнал ее в угол, а бежать ему было больно.

Внутри анатомического зала, Сьюзен замерла на секунду, стараясь припомнить в тусклом свете расположение комнат. Потом она заперла дверь за собой. Первый курс медицинской школы в это время года как раз находился на середине своего учебного плана по анатомии. Секционные столы в зале были закрыты большими зелеными пластиковыми полотнищами. В бледном свете они казались светло-зелеными. Сьюзен пробежала между покрытыми саванами столами к двери в комнату-морозильник в дальнем конце зала. В прорези засова на ней торчал большой стальной штырь. Она поспешно его вытащила, штырь повис на цепи, прикрепленной к засову. С усилием приоткрыв тяжелую дверь-термос, Сьюзен проскользнула в щель. Она потянула за собой дверь и услышала тяжелый лязг. Потом нашарила рукой выключатель и включила свет.

Морозильник был площадью как минимум три на девять метров. Сьюзен ясно вспомнила тот день, когда она первый раз попала сюда.

Служитель обожал показывать морозильник студентам поодиночке, особенно студенткам, по какой-то неведомой, но, несомненно, извращенной причине. Он был хранителем трупов, предназначенных для анатомирования. После консервации в формалине трупы подвешивали за крюки, которые зацепляли за ушной канал. Крюки висели на роликовом конвейере, движущемся по рельсу на потолке, чтобы было легче передвигать трупы. Тела были твердые, обнаженные и уродливые, в большинстве своем белые как мрамор. Мужчины были перемешаны с женщинами, католики с евреями, белые с черными – всех объединяла смерть. Замороженные лица застыли в разнообразных гримасах. У большинства глаза были закрыты, но у некоторых открытые глаза пусто таращились в бесконечность. Когда Сьюзен в первый раз увидела четыре ряда замороженных трупов, висящих как ненужная одежда в ледяном шкафу, ей стало плохо. Она поклялась, что больше не зайдет сюда. И до этой ночи она тщательно избегала "ледничка", как любовно называл его служитель. Но сейчас это не имело значения.

Анатомический зал был погружен в темноту. Внутренность морозильника была освещена единственной стоваттной лампочкой в глубине комнаты, которая отбрасывала жуткие тени на пол и потолок. Сьюзен задрожала от холода, судорожно соображая, что ей делать. На это были считанные мгновения. Ее пульс бился как сумасшедший. Она понимала, что ее преследователь будет в морозильнике через минуту. План действий она составила, но времени было мало.

Улыбаясь, Д'Амброзио подошел к двери анатомического зала и стукнул ее кулаком. Дверь держалась. Тогда он разбил матовое стекло, рассыпавшееся на несколько кусков, просунул руку и открыл дверь. В зале он огляделся, не понимая, куда попал.

Закрыв дверь, чтобы добыча не убежала, он пошел к ближайшему столу. Зал был большой, двадцать на тридцать метров, с пятью рядами покрытых пластиком столов, по семь столов в ряду. Д'Амброзио подошел к столу и сдернул с него полотнище.

И задохнулся, даже не чувствуя боли в поломанном ребре. Он уставился на труп. Голова была рассечена, кожа с лица снята, зубы и глаза открыты. Волосы были отделены в виде скальпа и кожный лоскут откинут назад. Передняя брюшная стенка и передняя часть грудной клетки были удалены. Отрезанные внутренние органы были в беспорядке брошены обратно в опустошенное тело.

Д'Амброзио вернулся к двери и хотел включить свет. Потом посмотрел на большие окна зала и решил не включать свет, чтобы не привлекать внимания полиции. Не то чтобы он не был уверен, что не справится с парочкой ничего не подозревающих стражей порядка, просто он хотел без помех добраться до Сьюзен.

Д'Амброзио принялся методично срывать саваны со всех трупов в зале. Он старался не смотреть на разъятые тела. Он только хотел убедиться, что среди них нет Сьюзен.

Д'Амброзио огляделся. Справа в зале висело на цепях несколько скелетов, медленно вращаясь от порывов воздуха, возникших при открывании и закрывании двери. За скелетами стоял огромный шкаф, заполненный бесчисленными банками с препаратами. В конце зала висело три доски и было две двери. Одна дверь вела в морозильник, другая – в туалет. Туалет оказался пуст. Потом Д'Амброзио заметил стальной штырь, свисающий с засова на двери морозильника. Он слабо улыбнулся и переложил пистолет в левую руку. Потом открыл дверь морозильника и снова остолбенел от ужаса. Висящие тела напоминали армию упырей.

Д'Амброзио был потрясен видом трупов, его глаза перебегали с одного на другой. Неохотно он переступил порог двери, чувствуя, как его сотрясает дрожь.

– Я знаю, что ты здесь, сука. Выходи, и мы поговорим по-другому, – голос Д'Амброзио просел.

Тесное соседство с замороженными трупами заставило его нервничать так, как он никогда прежде в жизни не нервничал.

Д'Амброзио посмотрел между двумя первыми рядами замороженных тел, потом сделал два шага вправо и просмотрел третий ряд. Тут он мог видеть лампочку в глубине комнаты. Оглянувшись на дверь, он прошел еще несколько шагов направо и заглянул в последний коридор между телами.

Пальцы Сьюзен устали и стали сползать с рельса, на котором она висела в конце второго ряда тел. Она не представляла, где стоит Д'Амброзио, пока он не позвал ее во второй раз:

– Иди сюда, мое сердечко. Не заставляй меня обыскивать это место.

Сьюзен теперь была уверена, что он стоит в начале последнего ряда. Она поняла, что сейчас или никогда. Собрав все силы, она оттолкнулась ногами от спины высушенного женского трупа, который висел перед ней. Потом, держась руками за рельс сверху, она подтянула ноги и уперлась ими в спину старой мертвой женщины. Ее собственная спина уперлась при этом в камнеподобную тушу последнего трупа в ряду, стокилограммового негра.

Почти неощутимо весь второй ряд замороженных тел пришел в движение. Как только тела приобрели начальную инерцию, Сьюзен смогла делать выпады ногами, толчками придавая дополнительное движение ряду. Вся группа висящих трупов скользнула на шарикоподшипниках вперед, как доминошные кости.

Уши Д'Амброзио уловили начинающееся движение. Он замер на мгновение, пытаясь локализовать непонятный звук. Потом мягко, как кошка, пошел обратно к двери. Но не слишком быстро. Когда он проходил мимо третьего ряда, то заметил движение. Инстинктивно он поднял пистолет и выстрелил. Но атакующий его труп и так был давно мертв.

С удивительной скоростью на Д'Амброзио надвигался похожий на привидение труп белого мужчины, замороженные губы которого были сложены в ужасную улыбку. Сто килограммов замороженного человеческого мяса ударили в убийцу, отшвырнув его к стене морозильника. Остальные тела стали налетать друг на друга, некоторые сорвались с крюков. Образовалась груда тел, из которой торчали замороженные конечности.

Сьюзен отпустила рельс и спрыгнула на пол. Потом она побежала к открытой двери. Д'Амброзио старался спихнуть с себя тела. Но ему было больно, и у него было мало сил. Вонь от формалина почти лишала его сознания. Когда Сьюзен пробегала мимо, он попытался схватить ее. Д'Амброзио старался освободить свой пистолет и прицелился, но попал в искривленную руку трупа.

– Сука! – закричал Д'Амброзио, напрягая все силы, чтобы освободиться от веса мертвого мяса.

Но Сьюзен уже выбежала в дверь. Д'Амброзио был уже на ногах. Расталкивая падающие тела направо и налево, он рванулся к закрывающейся двери. Но Сьюзен уже успела нажать на нее изо всех сил, и инерция закрывающейся тяжелой двери помогла ей. Засов лязгнул. Сьюзен неловко возилась со стальным штырем. Изнутри Д'Амброзио схватился за ручку двери. Сьюзен опередила его на долю секунды, и штырь упал прорезь засова.

Сьюзен прислонилась к стене, ее сердце бешено колотилось. Изнутри слышался приглушенный крик. Затек донеслись приглушенные выстрелы. Это Д'Амброзио стрелял в дверь. Но толщина двери была тридцать сантиметров. Выстрелы были бесполезны.

Сьюзен повернулась и побежала. Только сейчас она поняла, какой опасности подвергалась. Не в силах унять сотрясавшую ее дрожь, она заплакала. Как она нуждалась в помощи, настоящей помощи!

Четверг, 26 февраля

2 часа 11 минут

Бикон Хилл был погружен в сон. Когда такси свернуло с Чарльз стрит на Маунт Вернон и начало двигаться по жилым кварталам, на улицах не было ни людей, ни машин, ни даже собак. По дороге встречалось очень мало окон, в которых горел свет. И только горящие газовые фонари доказывали, что это населенный район, а не пустыня. Сьюзен заплатила таксисту, а потом посмотрела по сторонам, не преследует ли ее кто.

После того, как она ухитрилась запереть Д'Амброзио в морозильнике, Сьюзен была так напугана, что решила не возвращаться в общежитие. Она не знала, работал Д'Амброзио один или в компании, и совершенно не имела настроения выяснять это. Она выбежала из анатомического корпуса, прошла перед административным корпусом и вышла к Гантингтон-авеню, минуя Школу Здравоохранения. Чтобы поймать такси в это время суток, ей понадобилось пятнадцать минут.

Беллоуз. Сьюзен подумала, что это единственный человек, к которому она могла прийти в два часа ночи, и который понял бы ее жуткую ситуацию. Но она продолжала беспокоиться, что за ней могут следить, и не хотела навлекать на Беллоуза неприятности. Поэтому, когда она вошла в фойе дома Беллоуза, то подождала минут пять, прежде чем звонить в дверь, чтобы убедиться, что за ней не следят.

Фойе не отапливалось, и Сьюзен пришлось пять минут прыгать на месте, чтобы не замерзнуть. Вновь обретя способность рассуждать разумно после ужасного происшествия с Д'Амброзио, она попыталась вычислить, почему он вернулся в ее комнату так быстро. Насколько она могла заметить, за ней никто не следил, когда она вернулась в Мемориал, чтобы добыть истории и исследовать операционные. Никто даже не знал, что она была там.

Она прекратила приплясывать и посмотрела на Маунт Вернон стрит через стекло входной двери. Беллоуз! Он видел ее в ординаторской. Он был единственным человеком, который знал, что она продолжает свое расследование. Она показала ему истории болезни. Сьюзен продолжила свои физические упражнения, проклиная в душе свою паранойю. Потом снова замерла, припомнив, что Беллоуз был связан с историей с лекарствами, найденными в шкафчике, и что Беллоуз был тем человеком, который обнаружил Вальтерса после того, как тот покончил жизнь самоубийством.

Сьюзен повернула голову и посмотрела сквозь стекло двери, ведущей на лестницу. Ступеньки поднимались все выше и были покрыты красной ковровой дорожкой. Неужели Беллоуз связан с ее преследователем? Эта мысль завладела измученным мозгом Сьюзен и ее усталым телом. Она начинала подозревать всех вокруг. Сьюзен потрясла головой и засмеялась: бредовость этой идеи была очевидной. Но она начала ее обдумывать, и эти мысли страшно тревожили ее.

На часах Сьюзен было два часа семнадцать минут. Беллоуз должен сильно поразиться, услышав звонок в дверь в такое время. "По меньшей мере, поразиться", – подумала Сьюзен. Особенно если знал, что она должна быть сильно "занята" с Д'Амброзио где-то в другом месте, если конечно, он знал о Д'Амброзио. Сьюзен вдруг подумала, что это все чепуха. Она решительно надавила на звонок. Но ей пришлось надавить его еще раз и держать его, пока Беллоуз не ответил.

Сьюзен начала подниматься по ступенькам. Она была на середине второго лестничного марша, когда Беллоуз появился на пороге в банном халате.

– Я так и знал. Сьюзен, ведь сейчас два часа ночи!

– Ты приглашал меня выпить. Я передумала и согласилась.

– Но это было в одиннадцать, – Беллоуз исчез с порога, оставив дверь открытой.

Сьюзен поднялась на этаж и вошла в его квартиру. Его нигде не было видно. Она закрыла дверь, заперла ее и задвинула оба засова. Она нашла Беллоуза в кровати, одеяло натянуто до подбородка, глаза закрыты.

– Милосердия, – жалобно сказала Сьюзен, садясь на край кровати.

Она посмотрела на Беллоуза. Господи, она была так рада видеть его! Она хотела броситься ему на грудь, почувствовать его объятия. Она хотела рассказать ему об убийце, о морозильнике. Она хотела хохотать, хотела плакать. Но она не сделала ничего. Она только смотрела на Беллоуза и колебалась.

Беллоуз не шевелился. Наконец, открылся его правый глаз, потом – левый. Потом он сел.

– Черт, я не могу спать, когда ты сидишь здесь.

– Как насчет выпить? Мне очень нужно.

Сьюзен изо всех сил старалась быть спокойной и разумной. Но это было трудно. Ее сердце до сих пор билось со скоростью сто пятьдесят ударов в минуту.

Беллоуз посмотрел на Сьюзен.

– Ну, ты даешь! – Встал и снова надел халат. – О'кей. Тебе чего налить?

– Бурбон, если у тебя есть. Бурбон с содовой.

Сьюзен предвкушала, как будет пить огненную жидкость. Ее руки заметно дрожали. Вслед за Беллоузом она прошла на кухню.

– Марк, на меня снова напали, – в голосе Сьюзен звучало искусственное спокойствие.