8 марта 1997 г.
       16.40
       Бата, Экваториальная Гвинея
      Джек чувствовал, как стиснуты у него зубы. Да и руку Лори он сжал куда крепче, чем нужно. Опомнившись, попробовал успокоиться. Перелет из Дуалы, что в Камеруне, в Бату оказался изматывающим. Линию обслуживала не внушавшая доверия компания, пустившая на трассу потрепанные пассажирские самолетики местного сообщения, как раз такие, какие являлись Джеку в его ночных кошмарах о погибшей семье.
      Полет выдался не из легких. Самолетик всю дорогу ускользал от гроз, устрашающие громадины грозовых туч различались по цвету от изжелта-белых до темно-лиловых. Молнии сверкали непрестанно, самолет трясло неимоверно.
      Предыдущая часть путешествия походила на сон. Перелет из Нью-Йорка в Париж прошел плавно и в блаженном спокойствии. Всем удалось поспать хоть по несколько часов.
      В Париж прилетели на десять минут раньше, так что времени пересесть на самолет камерунской авиалинии хватило с избытком. Полет дальше на юг, до Дуалы, все вообще проспали. Зато последний перелет, в Бату, дал сполна почувствовать ужасы, на какие способны воздушные извозчики.
      – Идем на посадку, – сказала Лори Джеку.
      – Надеюсь, посадка у них отработана, – съязвил Джек, глянув в грязный иллюминатор. Как он и ожидал, под крылом расстилался громадный ковер сплошной зелени. Верхушки деревьев стремительно приближались, и Джек уповал на то, что где-то впереди все же отыщется посадочная полоса.
      В конце концов колеса коснулись бетонки, и Джек с Уорреном, как сговорившись, разом облегченно вздохнули.
      Когда утомленные путешественники выбрались из старенького самолетика, взору Джека, глянувшего на плохо ухоженную взлетную дорожку, предстал поразительный вид. На темно-зеленом фоне джунглей ослепительно сиял белизной изящный реактивный лайнер. Самолет окружали четыре поста с солдатами в камуфляже и красных беретах. Судя по их выправке, солдаты пребывали в состоянии вольной расслабленности. С плеч на ремнях небрежно свисали автоматы.
      – Чей это самолет? – спросил Джек у Эстебана. Отсутствие каких бы то ни было опознавательных знаков говорило о том, что самолет частный.
      – Не имею представления, – пожал плечами Эстебан.
      Для всей группы, за исключением Эстебана, полной неожиданностью оказались безалаберность и беспорядок, какими их встретил аэропорт. Всем прибывшим иностранным гражданам следовало пройти таможенный досмотр. Вместе с багажом их направили в неприглядную боковую комнатушку. Шли они туда в сопровождении двух военных в грязной форме, у каждого на поясе в кобуре болтался автоматический пистолет.
      Сначала Эстебана в комнатушку не допустили, потом, после бурных возражений, произнесенных на местном диалекте, позволили войти. Таможенники раскрывали все чемоданы и сумки и выкладывали их содержимое на длинный и узкий стол.
      Эстебан шепнул Джеку, что таможенники ждут взятку. Поначалу Джек из принципа отказался. Но когда стало ясно, что процедура грозит затянуться на многие часы, сдался. Десять французских франков решили дело.
      Когда все вышли в зал ожидания аэропорта, Эстебан пустился в извинения:
      – Понимаете, здесь это беда. Все, кто на службе у правительства, берут взятки.
      Встретил гостей из Нью-Йорка кузен Эстебана, которого звали Артуро. Крепкий телом, со сверкающими глазами и ослепительно белозубой улыбкой, он оказался человеком невероятного дружелюбия, приветствуя, долго тряс руку каждому прибывшему. В аэропорт он приехал облаченный в национальный африканский костюм: свободные одеяния из яркой ткани и круглая шапочка, похожая на феску.
      Выйдя из здания, они окунулись в горячий, влажный воздух экваториальной Африки. Во все стороны открывался широкий простор, поскольку местность была довольно ровная. Прямо над головами в безграничной голубизне сияло послеполуденное солнце, а вдали, по всему горизонту, клубились грозовые тучи.
      – Во дела, поверить не могу! – воскликнул Уоррен, восхищенно озираясь вокруг, как ребенок, попавший в магазин игрушек. – Сколько лет собирался приехать сюда, но в жизни не думал, что выберусь. – Он повернулся к Джеку: – Мужик, спасибо. Дай пять! – Уоррен вытянул руку. Они с Джеком ударили ладонь в ладонь, словно вновь оказались на дворовой баскетбольной площадке.
      У бровки тротуара их ожидал нанятый Артуро фургон. Сунув в руку полицейского пару банкнот, Артуро пригласил всех садиться в машину.
      Эстебан настоял, чтобы Джек ехал впереди, рядом с водителем. Слишком уставший, чтобы спорить, Джек сел. Им досталась старенькая «тойота» с двумя рядами сидений позади передних кресел. Лори с Натали втиснулись на самое заднее, а Уоррен и Эстебан устроились на среднем.
      По выезде из аэропорта они увидели океан. Широкий песчаный пляж. Ласкающие берег волны.
      Немного погодя миновали большое незаконченное строение из бетона, которое ветшало и рушилось. Поверху его, будто шипы морских ежей, торчали ржавые прутья арматуры. Джек спросил, что это такое.
      – Должна была быть гостиница для туристов, – сказал Артуро, – только не оказалось ни денег, ни туристов.
      – Дурное сочетание для бизнеса, – посочувствовал Джек.
      Пока Эстебан, взяв на себя роль гида, указывал на разные достопримечательности, Джек, обратившись к Артуро, спросил, далеко ли им ехать.
      – Нет, – ответил тот, – минут десять.
      – Вы, как я понимаю, в «Генсис» работали?
      – Целых три года, – кивнул Артуро. – Но больше не работаю. Управляющий там плохой человек. В Бате мне больше нравится. И повезло: у меня есть работа.
      – Нам хотелось бы осмотреть владения «Генсис», – сообщил Джек. – Как по-вашему, неприятности нам грозят?
      – В «Генсис» о вашем приезде не знают? – всполошился Артуро.
      – Ни в коем разе, – ответил Джек. – Мы нежданные гости.
      – Тогда у вас могут быть неприятности, – сказал Артуро. – По-моему, они не любят гостей. Когда ремонтировали единственную дорогу на Кого, генсисовцы соорудили блокпост. Там круглые сутки солдаты дежурят.
      – Ого! Звучит нерадостно. – Джек не ожидал никаких ограничений на въезд в город и рассчитывал добраться туда на машине. Это уже в городе он предвидел трудности, чтобы попасть в клинику или лаборатории.
      – Когда Эстебан позвонил, что вы собрались в Кого, я решил, что вы по приглашению, – признался Артуро. – Мне и в голову не пришло про блокпост сказать.
      – Понимаю, – сказал Джек. – Вашей вины тут нет. Скажите, как по-вашему, солдаты возьмут деньги, чтобы пропустить нас?
      Артуро бросил быстрый взгляд на Джека. И пожал плечами:
      – Не знаю. Им платят больше, чем обычным солдатам.
      – Как далеко блокпост от города, – спросил Джек. – Можно пройти по лесу и обойти его?
      Артуро снова глянул на Джека. Разговор приобретал направление, какого он не ожидал.
      – Он довольно далеко, – выговорил Артуро, проявляя признаки волнения. – Может, километрах в пяти. Только идти сквозь джунгли нелегко. Опасно может быть.
      – А дорога всего одна? – выпытывал Джек.
      – Всего одна, – подтвердил Артуро.
      – Я на карте видел, что Кого стоит на воде. А если туда на лодке добраться?
      – Можно, наверное.
      – Где можно достать лодку?
      – В Акалайонге. Там много лодок. На них до Габона добираются.
      – И там можно взять лодку напрокат?
      – Если хватит денег.
      Машина уже ехала по центру Баты, который составляли удивительно широкие, обсаженные деревьями и сильно замусоренные улицы. По ним сновали туда и сюда толпы людей, машин же было немного. Все здания были низкими, сделанными из бетона.
      В южной части города машина свернула с главной улицы и поехала по грунтовой, в ухабах и рытвинах, дороге. От недавнего дождя остались большие лужи.
      Гостиница находилась в невзрачном бетонном двухэтажном здании с ржавыми прутьями арматуры, что торчали поверху, намекая на возможность надстройки. Фасад когда-то выкрасили в синий цвет, но краски вылиняли до пастельного оттенка почти неразличимой голубизны.
      Едва машина остановилась, как из парадной двери высыпала целая армия похожих друг на друга детей и взрослых. Каждый, вплоть до самого младшего застенчивого отпрыска, был представлен гостям. Выяснилось, что на первом этаже здания живут семьи, состоящие из нескольких поколений родичей. На втором этаже располагалась гостиница.
      Номера оказались крохотными, но чистыми. Все они находились на внешней стороне здания, напоминавшего формой перевернутую букву «Р». Попасть в них можно было с веранды, выходившей во двор. В боковых крыльях дома размещалось по туалету с душем.
      Оставив в номере вещи и полюбовавшись на москитную сетку вокруг необычайно узкой кровати, Джек вышел на веранду. Лори тоже вышла из своего номера. Облокотившись о балюстраду, они стали рассматривать двор, где между банановыми деревьями валялись старые автомобильные покрышки, носилась голая малышня и копошились куры с цыплятами.
      – Прямо скажем, не пятизвездочный отель, даже на четыре звезды не тянет, – сказал Джек.
      Лори улыбнулась:
      – Место очаровательное. Я безумно рада. У меня в номере ни одного насекомого. Меня они больше всего беспокоили.
      Хозяева гостиницы, сестра Эстебана Селестина и ее муж Флоренико, устроили настоящий пир. Украшением его стала местная рыба, приготовленная с похожим на репу растением, называвшимся «маланга». На десерт подали своего рода пудинг с экзотическими фруктами. Щедрые запасы холодного как лед камерунского пива помогли справиться со всеми угощениями.
      Обильная еда и пиво быстро сказались на уставших путешественниках: очень скоро им уже с трудом удавалось разлеплять смыкавшиеся веки. Не без труда заставили они себя подняться наверх и разбрелись каждый к себе в номер. Все были полны планов пробудиться с первым лучом солнца и рано поутру отправиться на юг.

* * *

      Бертрам одолел ступеньки, ведшие к кабинету Зигфрида. Сил больше не оставалось: было уже почти половина девятого вечера, а он поднялся в полшестого утра и отправился вместе с укротителями животных на остров Франчески помочь наладить массовый отлов. Весь день на ногах, и всего час назад вернулись в центр животных.
      Аурильо давно ушел домой, и Бертрам прошел прямо в кабинет управляющего. Зигфрид стоял у окна лицом к площади, устремив взгляд на клинику. В руке он держал стакан. Кабинет освещала единственная свеча в черепе – точно так же, как и три ночи назад. Пламя ее колебалось от движения вентилятора, отбрасывая пляшущие тени на охотничьи трофеи.
      – Налейте себе что-нибудь выпить, – произнес Зигфрид, не оборачиваясь. Он знал, что пришел Бертрам: полчаса назад они разговаривали по телефону и договорились о встрече.
      Бертрам предпочитал красное вино всем крепким алкогольным напиткам, но сейчас, угнетенный пережитым, налил себе двойную порцию виски. Отхлебнув огненной жидкости, присоединился к Зигфриду у окна. В сыром мраке тропической ночи уютно светили огни лабораторного комплекса.
      – Вы знали, что прилетает Тейлор Кэбот? – спросил Бертрам.
      – Ни малейшего понятия не имел, – ответил Зигфрид.
      – И куда вы его поместили?
      Зигфрид указал на здание клиники:
      – Он в гостинице. Пришлось попросить главного хирурга освободить президентские покои, как мы их зовем. Тот, конечно, никакой радости не выказал. Вы же знаете, как себялюбивы эти врачи. А мне что прикажете делать? Я тут вроде не гостиницу содержу.
      – Вы знаете, зачем прибыл Кэбот?
      – По словам Раймонда, он приехал специально, чтобы оценить программу с бонобо, – сообщил Зигфрид.
      – Этого я и боялся, – вздохнул Бертрам.
      – Так уж нам повезло, – посетовал Зигфрид. – Программа без сучка и задоринки тикала, как швейцарские часы, не год и не два, а стоило только нам засбоить, как он тут же пожаловал.
      – Куда Раймонда устроили?
      – Он тоже там. – Зигфрид опять кивнул на клинику. – Еще одна заноза в заднице. Хотел быть подальше от Кэбота, а куда мне его селить, к себе домой, что ли? Слуга покорный!
      – Он про Кевина Маршалла спрашивал?
      – Разумеется. Только улучил минутку, отвел меня в сторонку и сразу – первый его вопрос.
      – Что вы сказали?
      – Правду. Сказал, что Кевин уехал с технологом по воспроизводству и медсестрой неотложной помощи и что я понятия не имею, куда он делся.
      – Как он отреагировал?
      – С лица весь красный стал. Хотел знать, не отправился ли Кевин на остров. Я сказал, что мы так не считаем. Тогда приказал мне отыскать его. Представляете? Я не выполняю приказы Раймонда Лайонза.
      – Значит, Кевин с женщинами так и не объявились? – спросил Бертрам.
      – Нет. Ни слуху ни духу.
      – Вы какие-то меры к розыску приняли?
      – Послал Камерона в Акалайонг навести справки в дешевых гостиницах на побережье, но тот ничего не обнаружил. Думаю, они могли укатить в Кокобич, в Габон. Это наиболее вероятно, не пойму только, почему они никому не сказали.
      – Какая-то жуткая неразбериха!
      – Как на острове управились? – задал вопрос Зигфрид.
      – Вполне сносно, если учесть, в какой спешке приходилось лепить всю операцию, – ответил Бертрам. – Доставили туда вездеход с повозкой. Ничего лучше придумать не смогли для доставки такого множества животных к площадке у моста.
      – Сколько обезьян поймали?
      – Двадцать одну, – сообщил Бертрам. – Это делает честь моей команде. И позволяет надеяться, что завтра утром мы все закончим.
      – Как быстро! – воскликнул Зигфрид. – Первая обнадеживающая весточка за целый день.
      – Все оказалось легче, чем ожидалось. Мы обезьян, похоже, очаровали. Настолько доверились, что позволили нам подойти с пневматическим ружьем совсем близко. Напоминало охоту на индеек.
      – Рад, что хоть что-то идет нормально, – сказал Зигфрид.
      – Все обезьяны, взятые сегодня, входили в состав отделившейся группы, поселившейся к северу от Рио-Дивизо. То, как они живут, интересно. Построили себе примитивные домики из жердей, крыши покрыли в несколько слоев листьями лобелии.
      – Плевать мне на то, как живут эти твари, – резко бросил Зигфрид. – Только не говорите, что они и вас разжалобили.
      – Нет, меня не разжалобили, – сказал Бертрам. – Только все равно я считаю, что это интересно. Там были даже следы костров.
      – Значит, хорошо, что мы их сажаем в клетки, – убеждал Зигфрид. – Не будут убивать друг друга и шалить с огнем.
      – С одной стороны, так оно и есть, – согласился Бертрам.
      – Никаких признаков Кевина с бабами на острове?
      – Ни малейших. А я специально приглядывался. Но даже там, где они наверняка оставили бы следы, ничего нет. Часть дня мы потратили, чтобы перекинуть бревенчатый мост через Рио-Дивизо, так что завтра начнем отлов возле известняковой гряды. Буду во все глаза глядеть, выискивая, нет ли где их следов.
      – Сомневаюсь, что вы что-то отыщете, однако до тех пор, пока они не отыщутся, нельзя исключать того, что они отправились на остров. Но даю вам слово: если они так сделали и если они вернутся сюда, я передам их экватогвинейскому министру юстиции с обвинением в нанесении серьезнейшего ущерба деятельности «Генсис». Разумеется, это означает, что они улягутся на футбольном поле под дулами расстрельной команды, не успев понять, что их сразило.
      – Ничего подобного нельзя допустить, пока Кэбот и другие не уедут, – с тревогой всполошился Бертрам.
      – Само собой, – согласился Зигфрид. – Да и футбольное поле я, признаться, упомянул так, иносказательно. Министру я скажу, чтобы их увезли из Зоны и где-нибудь расстреляли.
      – Имеете представление, когда Кэбот и другие намерены увезти пациента обратно в Штаты?
      – Никто ничего не говорил, – признался Зигфрид. – Все, думаю, зависит от Кэбота. Надеюсь, это произойдет завтра, самое позднее – послезавтра.

       9 марта 1997 г.
       4.30
       Бата, Экваториальная Гвинея
      Джек пробудился в половине пятого и больше заснуть не мог. Забавно, но трескучий концерт, который устроили древесные лягушки и сверчки в банановых зарослях под окном, оказался непереносим для человека, совершенно безучастного к завываниям сирен и общему гаму Большого Нью-Йорка.
      С полотенцем на плече и куском мыла в руке Джек вышел на веранду и направился в душ. На полпути столкнулся с возвращавшейся оттуда Лори.
      – Что это ты поднялась в такую рань? – спросил Джек. Кругом стояла непроглядная темень.
      – Мы улеглись где-то в восемь вечера, – пояснила Лори. – Восемь часов сна для меня вполне достаточно.
      – Ты права, – согласился Джек. Он просто забыл, насколько рано все они вчера свалились с ног.
      – Пойду на кухню, – сказала Лори, – посмотрю, нет ли где кофе.
      – Я мигом спущусь, – пообещал Джек.
      Когда Джек спустился в столовую, то с удивлением обнаружил, что все остальные уже завтракали. Джек взял кофе и хлеба и уселся между Уорреном и Эстебаном.
      – Артуро сказал мне, что, как он думает, с вашей стороны было бы безумием ехать в Кого без приглашения, – сказал Эстебан.
      У Джека рот был полон, а потому он только кивнул.
      – Он сказал, что вам туда не попасть.
      – Посмотрим, – выговорил Джек, проглотив хлеб. – Я в такую даль забрался совсем не для того, чтобы возвращаться, даже не попытавшись.
      – По крайней мере дорога хорошая, спасибо «Генсис», – сказал Эстебан.
      – В самом худшем случае просто прокатимся с ветерком и по живописным местам, – подытожил Джек.
      Час спустя все снова встретились в столовой. Джек напомнил остальным, что поездка в Кого – не обязательное мероприятие и предпочитающие остаться в Бате пусть лучше останутся. Сказал, что, как ему стало известно, дорога в один конец занимает часа четыре.
      – Вы полагаете, что сможете сами управиться? – спросил Эстебан.
      – Целиком и полностью, – ответил Джек. – Заблудиться здесь вроде и негде. На карте указано одно-единственное шоссе, идущее на юг. С этим даже я справлюсь.
      – В таком случае я, пожалуй, останусь, – решился Эстебан. – Хотелось бы еще со многими из родни повидаться.
      К тому времени когда они выехали на шоссе (Уоррен сидел рядом с водителем, женщины заняли среднее сиденье), восточную часть неба стало слабо высвечивать первое предрассветное сияние. Катя в машине на юг, они не переставали удивляться тому, как много народу шагало по обочинам в сторону города. Большинство составляли женщины с детьми, и почти все женщины несли на головах внушительных размеров тюки.
      – У них, похоже, почти ничего нет, а выглядят довольными и веселыми, – заметил Уоррен. Многие ребятишки останавливались, чтобы помахать ручонками проезжавшей машине. Уоррен махал им в ответ.
      Мимо замелькали окраины Баты. Постепенно пропали бетонные здания, на смену им пришли простые беленые мазанки с соломенными крышами. Тростниковые рогожи огораживали загоны для коз.
      Когда Бата окончательно осталась позади, взорам путешественников предстали полосы невероятно пышных джунглей.
      Движения на шоссе почти не было, если не считать больших грузовиков, которые время от времени проносились по встречной полосе. Когда грузовики мчались мимо фургона, его прямо-таки сотрясался от вихрящегося ветра.
      – Слушай, эти парни на грузовиках с ветерком гоняют, – заметил Уоррен.
      В пятнадцати милях к югу от Баты Уоррен достал карту. На шоссе имелись одна развилка и один поворот, которые надо было вовремя заметить, иначе терялось бы немало времени. Дорожные знаки практически отсутствовали.
      Когда взошло солнце, все сразу же надели темные очки. Вид по сторонам дороги успел стать однообразным: сплошные джунгли, в которые время от времени вкраплялись крохотные деревушки из крытых соломой хижин. Почти два часа спустя после выезда из Баты они свернули на дорогу, ведущую в Кого.
      – Эта дорога куда лучше, – заметил Уоррен, когда Джек повел машину на крейсерской скорости.
      – Выглядит как новая, – сказал Джек. Дорога, по которой они до того ехали, была вполне ровной, хотя следы от многочисленных мелких асфальтовых латаний придавали ей вид лоскутного одеяла.
      Теперь они двигались на юго-восток, удаляясь от побережья и все больше погружаясь в густые джунгли. К тому же дорога пошла на подъем. В отдалении показались невысокие, покрытые джунглями горы.
      Как бы ниоткуда налетела жестокая гроза. Перед самым ее прибытием небо обратилось в бурлящую массу темных туч. В несколько минут день сменился ночью. Дождь ливанул стеной, и старенькие, стертые «дворники» фургона не в силах были справится с потоками воды. Джеку пришлось сбросить скорость до двадцати миль в час.
      Спустя пятнадцать минут меж обложных туч проглянуло солнце и превратило дорогу в клубящуюся паром ленту. На одном прямом участке дорогу переходила группа бабуинов: обезьянье семейство, казалось, ступало по облаку.
      Горы остались позади, и дорога снова пошла на юго-восток. Уоррен сверился с картой и оповестил остальных, что до места назначения им осталось проехать миль двадцать.
      Машина одолела очередной поворот, и все увидели нечто похожее на белое зданьице посреди шоссе.
      – Это что еще за чертовщина? – удивился Уоррен. – Мы еще не приехали, точно нет.
      – Думаю, это блокпост, – сказал Джек. – Мне о нем только вчера вечером сказали. Держите пальцы на удачу. Возможно, придется перейти к плану Б.
      Подъехав поближе, они увидели, что по обе стороны основного сооружения устроены огромные белые решетчатые заграждения. Снизу у них имелись колесики, так чтобы можно было убирать преграду, пропуская машины.
      Джек затормозил и остановил фургон шагах в двадцати от заграждения. Из двухэтажного сооружения блокпоста вышли три солдата, одетые так же, как и те, что охраняли частный лайнер в аэропорте. Так же, как и солдаты в аэропорте, эти были вооружены автоматами, только несли они их у пояса, нацелив на фургон.
      – Не по нутру мне это, – буркнул Уоррен. – На вид эти вояки совсем дети.
      – Спокойно, – предупредил Джек. И, опустив стекло, произнес: – Привет, парни. Чудесный денек, а?
      Солдаты не шевельнулись. Не изменились и их ничего не выражавшие лица.
      Джек уже собрался любезно попросить их открыть проезд, когда на солнечный свет вышел четвертый страж. Джек поразился: этот вырядился в черный костюм с белой сорочкой и галстуком. Посреди томящихся паром джунглей такой наряд выглядел нелепо. Удивило и другое: страж был не чернокожим, а арабом.
      – Чем могу помочь? – спросил араб. Тон у него был далеко не дружелюбный.
      – Надеюсь, что сможете, – ответил Джек. – Мы хотим побывать в Кого.
      Араб глянул на ветровое стекло машины, вероятно, рассчитывая увидеть там какой-то удостоверяющий документ. Не увидев ничего, спросил Джека, есть ли у того пропуск.
      – Пропуска нет, – признался Джек. – Мы просто врачи, нас интересует работа, какую там проводят.
      – Как ваше имя? – спросил араб.
      – Доктор Джек Стэплтон. Я прибыл сюда из самого Нью-Йорка.
      – Минуточку, – бросил страж и снова исчез в здании блокпоста.
      – Не нравится мне это, – сказал Джек Уоррену, почти не разжимая губ. И широко улыбнулся солдатам. – Сколько ему дать? Я в этих взятках не силен.
      – Деньги, должно быть, здесь значат гораздо больше, чем в Нью-Йорке, – ответил Уоррен. – Может, взять да и оглоушить его целой сотней долларов? Ну если, конечно, по-твоему, дело того стоит.
      Джек мысленно перевел сто долларов во французские франки и извлек несколько купюр из своего денежного пояса. Через несколько минут араб вернулся и уведомил:
      – Управляющий говорит, что он вас не знает и пропускать не велит.
      – Вот бредятина! – ругнулся Джек. Затем вытянул левую руку, в которой меж пальцев небрежно торчали франки. – Мы вам будем очень признательны за помощь.
      Араб секунду-другую рассматривал деньги, потом протянул руку и взял их. В мгновение ока они исчезли у него в кармане.
      Джек некоторое время пристально смотрел на стража, но тот даже не пошевелился. Понять что-нибудь по выражению его лица Джеку было трудно: рот араба скрывали густые усы.
      Джек повернулся к Уоррену:
      – Я что, мало ему дал?
      Уоррен в ответ покачал головой:
      – Я так считаю, что ничего не получится.
      – Ты хочешь сказать, он сграбастал мои деньги – и все?
      – По-моему, так.
      Джек снова посмотрел на стража в черном костюме. Прикинул, что тот весит около ста пятидесяти фунтов: он сам явно пожиже будет. Секунду-другую Джек тешился мыслью выйти из машины и потребовать свои деньги назад, но, бросив взгляд на солдат, решил этого не делать.
      Смиренно вздохнув, он сделал разворот и покатил в сторону, откуда они приехали.
      – Фью! – присвистнула Лори. – Мне это ничуть не понравилось.
      – Тебе не понравилось? – переспросил Джек. – Ну, теперь я завелся всерьез.