– Имеют, если они сражаются так, как я, – ответил Хереворд с высокомерием, достойным валлийского короля. Сейчас он действительно походил на предводителя какого-нибудь варварского племени – грива волос насыщенного темно-рыжего цвета, накидка из волчьей шкуры, наброшенная поверх широких плеч. – Мы теперь находимся за стенами замка, леди. Так что твои милые голубые глаза должны смотреть на некоторые вещи по-другому.

Хереворд многозначительно уставился на Ребекку, но она отвернулась и достала из следующего мешка фрукты, хлеб и вяленое мясо.

– Он очень даже привлекательный мужчина, – шепнула ей Танон.

– Тише. Меня совсем не интересует этот сакс.

– Кстати, твои родители тоже были саксами, – напомнила ей Танон, сооружая на траве сиденья вокруг места, которое будет служить им большим столом. – Должна сказать, что он часто на тебя смотрит. – Танон проигнорировала несколько неприличные слова, что сорвались с губ няни, и попросила Клана разложить еду на салфетки. – Если нам придется есть с земли, то мы хотя бы придадим этому приятный вид.

Опустившись на колени, Киан посмотрел на волосы Танон, освещенные огнем костра.

– Да, вид действительно приятный, – проговорил он более низким и немного хрипловатым голосом.

Танон обернулась. Пламя осветило ее лицо, а глаза засияли, словно две зеленые звезды. Киан вздохнул, и вдруг со всего размаха упал на левый бок. Оказалось, что его сильно пихнул подошедший к ним Гарет. Он сел рядом с женой, скрестив ноги, а Мэдок засмеялся.

– Ты очень плохо обошелся с бедным Кианом, – сделала она замечание супругу, а потом повернулась к Мэдоку, который занимал свое место на одеяле. Если что-то и возмущало ее, так это смех над попавшим в неприятное положение человеком. – Я впервые слышу, чтобы вы смеялись, – сказала она валлийцу.

Мэдок взглянул на нее, а потом опустил глаза на лежащую перед ним еду. Хлеб и сыр были аккуратно положены между двумя кусками вяленого мяса. Он посмотрел на остальные салфетки. Там все было сделано таким же образом.

– Я не хочу быть дерзкой, Мэдок, ведь я совсем вас не знаю. – В ее глазах зажегся сердитый огонь, когда он взял кусок мяса и засунул его в рот. – Но не кажется ли вам, что невежливо смеяться над унижением брата?

Мэдок медленно поднял голову и посмотрел на нее. Танон не могла определить, что было мрачнее – его взгляд или выражение лица.

– Не знаю. Меня воспитывали иначе, чем вас.

– О, тогда простите меня, пожалуйста, – ответила Танон, искренне раскаиваясь в своих словах. – Значит, мне не вас следует винить?

Мэдок покачал головой и посмотрел на Гарета, ожидая от него помощи. Но Гарет хмуро рассматривал бабочек на салфетках.

– Тем не менее вам стоит попросить у Киана прощения, – продолжала выговаривать Мэдоку Танон, разумеется, очень мягко. В конце концов, она немного побаивалась этого крепкого воина.

– Танон… – попытался сказать ей что-то Гарет.

Но тут Девушка перевела взгляд еще на одного рыцаря, который топтался в нерешительности, пытаясь найти место. Она улыбнулась ему и спросила:

– А как ваше имя, сэр? – Ее дружелюбная улыбка стала еще шире, на щеках появились ямочки.

Если отныне она будет жить среди этих людей, то следует хотя бы познакомиться с ними.

– Бледдейн, – ответил тот, бросив на Гарета нерешительный взгляд.

– Можешь сесть прямо здесь. – Она указала на свободное пространство рядом с Мэдоком. – И пожалуйста, возьми себе мяса. Ты очень симпатичный, только ужасно худой.

– Танон! – Повелительный окрик Гарета испугал ее.

– Что? – Танон уставилась на него широко открытыми от изумления и гнева глазами.

– Что, черт побери, ты творишь с моими людьми? – Он не кричал, но выглядел настолько пораженным, что Танон не могла не обидеться на него.

– Я пытаюсь быть вежливой! – Она выпрямилась и стряхнула пыль с платья. – На самом деле, Гарет, было бы лучше, если бы ты последовал моему примеру. Ты до смерти испугал меня своим воплем.

– Было бы лучше, если бы я… – Его охватило такое сильное чувство гнева, что он не смог закончить. На щеке от злости забился мускул.

Танон упрямо вздернула подбородок.

– Я буду вести себя так, как сочту нужным, – наконец проговорил Гарет сквозь сжатые губы. – А ты оставишь попытки превратить моих людей в норманнских павлинов с изящными манерами. И больше никогда не смей говорить другому мужчине, что он симпатичный.

Нет, ей… Он был… Да как он смеет… Норманнские павлины? Танон сложила губы в кривую улыбку, но даже это ей удалось сделать с огромным усилием. Она не должна ругаться с ним на виду у его свиты. Но, Боже, как только они останутся наедине, Гарет в подробностях услышит от нее, какой он на самом деле грубиян. А сейчас лучше сосредоточиться на еде.

Гарет увидел, что его жена принялась отщипывать кусочки хлеба и отправлять их в рот. Порадовавшись тому, что все опять вернулось в спокойное русло, он тоже начал есть.

– Если бы я знала, что ты окажешься таким невероятным хамом, – еле слышно пробормотала себе под нос Танон, – то ни за что не вышла бы за тебя замуж.

Ребекка прокашлялась и заявила:

– Сыр очень вкусный. – Так она пыталась выиграть время, чтобы вспышка огня, только что мелькнувшая во взгляде Гарета, погасла сама собой.

– И запятнать безупречную репутацию воспитанной дамы? – спросил он Танон обманчиво спокойным голосом. Его губы изогнулись в ухмылке. – Думаю, что нет.

Танон подняла глаза наверх, как будто заметила среди ветвей деревьев чирикающую птицу.

Гарет не знал, что ему делать, – рассмеяться или потрясти ее за эти прекрасные плечи, – когда Танон притворилась, что не обращает на него внимания. Никогда раньше к нему не относились подобным образом. Никто не смел не замечать его.

С другой стороны, так даже лучше, чем ругаться с Танон на каждом шагу. К тому же ему доставляло удовольствие наблюдать за борьбой, которую жена вела сама с собой, пытаясь и дальше сохранять образ спокойной, благовоспитанной Дамы.

– Да, молчание тебе к лицу.

Танон тут же развернулась и вскочила. Ярость вскипела в ней, но Танон постаралась сдержаться и прикусила язык, чтобы не наговорить лишнего. С тех пор как Гарет вошел в ее Жизнь, ей становилось все труднее держать себя в руках. ЕЕ не должно волновать, что он думает о ней. Но, Господи помоги, ее это волновало. Слова Гарета причиняли ей боль, и она устала от этого.

– Теперь понятно, почему твои люди ведут себя столь невоспитанно. Конечно, ведь ими руководит такой высокомерный, подлый… – Остальные оскорбительные слова застряли в горле у Танон, когда Гарет поднялся и встал перед ней. Его ярко-голубые глаза устремились прямо на нее. Пристальный взгляд как будто спрашивал ее, осмелится ли она продолжить дальше.

Ноги Танон согнулись сами по себе, готовые спасаться бегством. Нет, она ни за что не побежит! Она ни в коем случае не позволит мужу запугать ее. Танон набралась храбрости и посмотрела ему в глаза.

– Очень хорошо, – произнесла она спокойнее, беря себя в руки. – Если тебе нужно, чтобы я молчала… – Ее темные брови взметнулись вверх.

Танон развернулась и пошла прочь, не сказав больше ни слова.

Гарет тут же бросился вслед.

– Тебе не удастся убежать от меня, – предупредил он, хватая ее за запястье и разворачивая к себе лицом.

Танон с вызовом посмотрела на него, дерзко подняв подбородок.

– Отпусти меня.

Боже, но ему вдруг захотелось поцеловать этот упрямый рот.

– Нет. Танон, я не потерплю, чтобы жена оскорбляла меня в присутствии моих вассалов, – сказал Гарет, пытаясь не забывать о главном – о том, что он сердится на Танон.

– А я не потерплю того же от моего мужа.

К такому повороту разговора Гарет оказался не готов. Он мысленно обозвал эту пылкую, бесстрашную воительницу, в которую на мгновение превратилась воспитанная норманнка, маленькой хулиганкой. Во всяком случае, сейчас она очень походила на нечто подобное: ее упругие локоны выбились из-под вуали, а зеленые глаза пылали огнем.

– Ты будешь повиноваться мне. Иначе я не могу… Она притворно зевнула.

– Ты еще долго будешь говорить в таком же духе? Я очень устала, и твои слова вгоняют меня в сон.

Танон услышала, как он прорычал что-то по-валлийски. Потом Гарет отвернулся от нее, и в этот момент из-за деревьев на них вылетели Томас и Олуин.

– Гарет! – Олуин выпрыгнул из седла и побежал к нему. – Меньше чем в двух лигах отсюда мы видели небольшой отряд. Они из Кимра.

– Ты уверен? – спросил Гарет. – Как же им удалось перейти границу?

Олуин покачал головой.

– Не знаю. Нам с Томасом удалось незаметно подобраться к ним на довольно близкое расстояние. Они планируют напасть на Уинчестер.

– Non! – Танон сжала локоть мужа. – Гарет, ты должен сделать что-нибудь!

– Чертовы дураки.

– Ты слышишь меня? – Она опять потянула его за руку. – Нам нужно предупредить короля. Там моя семья.

– Твоей семье ничто не угрожает, – заверил ее Гарет. – Этих глупцов перебьют сразу, как только они выпустят в сторону замка первую стрелу. – Он повернулся и посмотрел на Мэдока, сидевшего по другую сторону костра. – Кто, черт подери, приказал им напасть на Уинчестер? Ведь сейчас там полным-полно рыцарей, приехавших принять участие в турнире.

– Гарет, – позвал его Томас. Принц перевел взгляд на второго разведчика. Тот угрюмо посмотрел на своего повелителя и продолжил: – Они идут под твоим знаменем. И понимают, что у них нет шанса на победу. Их план заключайся в том, чтобы напасть и заставить короля Вильгельма Поверить, что ими командуешь ты.

Лицо Гарета в одно мгновение приняло беспощадное выражение.

– Сколько их?

– По крайней мере полсотни.

Хереворд поднялся на ноги и подошел к Гарету.

– Вильгельм знает, что ты не настолько глуп. Он ни за что не поверит, что это ты отдал приказ атаковать замок.

– А вдруг поверит? Я не хочу полагаться на волю случая. Кому-то не понравилось, что мы заключили мир с норманнами, кто-то хочет устроить так, чтобы Вильгельм увидел во мне врага. – Он перевел взгляд на Мэдока. – Мы нападем на них.

– На рассвете, – одобрительно кивнул Мэдок и посмотрел на Бледдейна.

Гарет тоже слегка кивнул и тоже глянул на этого воина.

– Ты поедешь обратно в Уинчестер, – приказал он Бледдейну, – и доложишь королю, что кто-то хочет поссорить нас. Расскажи ему о том, что мы узнали и что предприняли, чтобы положить этому конец.

Бледдейн без промедления сел на коня и поскакал прочь. Гарет проводил его взглядом.

– Кто хочет возобновления войны между валлийцами и норманнами? – спросил Хереворд, когда Гарет вернулся к огню. – Мы должны найти ответ на этот вопрос.

– Понятия не имею. Может быть, принц Дафидд или любой из его братьев, правителей северных земель… Риддерх, повелитель Пауиса, Кадор из Гливисинга… или даже мой брат. – Гарет невидящим взором уставился во тьму. – Мы скоро об этом узнаем.

Танон не могла заснуть. Почти всю ночь она провела с Ребеккой, а Гарет сидел со своими людьми и Херевордом, обсуждая план нападения на валлийцев.

Когда Ребекка наконец заснула, Танон вернулась к своему одеялу и стала смотреть на Гарета. Ветер шевелил волосы, лежащие на его плечах. Свет от костра скользил по его лицу, и Танон не могла отвести глаз от волевого подбородка Гарета, решительного изгиба его рта.

Танон закусила нижнюю губу. Всего через несколько часов ему придется сразиться с людьми, которые так сильно ненавидели его, что были готовы расстаться с собственными жизнями, только чтобы уничтожить Гарета. Ее охватило чувство страха, и Танон свернулась в клубок, прижав колени к груди. Что, если они убьют Гарета? Она не так сильно злилась на него, чтобы желать ему смерти. От одной только мысли о подобном исходе битвы ее сердце – замирало от боли. Enfer, он нравился ей, особенно когда не вел себя как высокомерный… да, варвар. Танон старалась побороть в себе это чувство, но один взгляд Гарета, такой родной и верный, полностью перечеркивал ее усилия. Танон сразу возвращалась в дни своего детства и думала о том, что Гарет был единственным, кто смог защитить ее от Роджера. Ни отец, ни Вильгельм ей не помогли.

Если Гарета убьют, то она вернется домой. Но нет, упрекнула себя Танон, о таких вещах страшно даже думать. К тому же никто, кроме Господа Бога, не ведал, за кого ее опять принудят выйти замуж. Она не знала никого, кто мог бы сравниться с Гаретом. Хоть ей и придется теперь жить в Уэльсе, все равно Гарет казался ей лучше, чем любой другой возможный кандидат в мужья. Гарет был ей небезразличен. И, Боже помоги, она тоже была небезразлична ему.

Но чем она могла помочь ему? Когда папа уходил на битву, мама всегда молилась за него. Подумав об этом, Танон решила последовать ее примеру – в конце концов, она ведь была женой Гарета. Сложив ладони, Танон прижала их к груди и закрыла глаза.

– Боже всемогущий, – вслух произнесла она, – пожалуйста, защити моего мужа от коварных замыслов и острых клинков его врагов. Я знаю, что совсем недавно просила Тебя сурово наказать его, но я передумала. Я не хочу, чтобы он пострадал. Аминь.

Танон открыла глаза и обнаружила перед собой ноги в кожаных штанах. Запрокинув голову, Танон увидела лицо Гарета. Она не слышала, как он подошел к ней. Гарет опустился перед ней на колени.

– Ты голодна? – участливо спросил он.

Танон отрицательно покачала головой и отвернулась от теплого взгляда Гарета. Ей совсем не хотелось, чтобы чувство привязанности к нему стало еще сильнее.

Гарет дотронулся пальцами до ее щеки и заставил опять посмотреть ему в глаза.

– Не волнуйся обо мне, Танон. Я вернусь к тебе целым и невредимым.

– Ну надо же, какой ты самоуверенный, – заявила она. Уголки его рта сложились в улыбку, которая была такой необычайно нежной, что Танон ужасно захотелось улыбнуться в ответ.

– И очень грубый, – добавила она. – Тебе следует знать, что я чуть не ударила тебя. Я никогда еще никого не била, и думаю, что за такой греховный поступок священник наложил бы на меня суровое наказание. – Она прищурилась и спросила: – Ведь у вас в Уэльсе есть церкви, oui?

– Да. Но ты бы ударила меня по заслугам, так что ни о каком суровом наказании не может быть и речи. – Гарет перестал улыбаться, и его лицо опять приняло серьезное выражение. – Танон, для меня непривычно…

«Делать что? – мысленно спросил он себя. – Унижаться? Беспокоиться за нежные чувства женщины? Ревновать – да, отчаянно ревновать, – услышав, как Танон называет другого мужчину привлекательным?» Проклятие, он был принцем, самым искусным и свирепым воином в Кимре. Он ни перед кем не унижался! Дафидд бросил его в темницу и оставил без еды на целую неделю, но даже это не сломило его дух, не заставило просить пощады. Он командовал четырьмя сотнями людей в Дехубаре, и ни один из них не смел говорить с ним так, как Танон. Но никто и не молился за него.

– Что – непривычно? – с любопытством спросила его Танон.

Гарет в смятении провел рукой по подбородку, продолжая смотреть на нее. Почему он чувствует себя таким слабым и беспомощным, стоит ему заглянуть в эти зеленые глаза? Он с трудом дышал, когда Танон была рядом. Его жена подвергала сомнению каждое его слово, а ему все равно до боли хотелось прикоснуться к ней.

– Непривычно просить прощения.

– Ох! – Выражение ее лица смягчилось, на губах появилась улыбка. Она ободряюще похлопала его по руке. – Не бойся, позже я помогу тебе справиться с этим.

– Не сомневаюсь, – ответил Гарет.

От ее милой непосредственности к нему вновь вернулось хорошее настроение.

– Ведь сегодня тебя волнуют гораздо более серьезные вопросы.

– Да, точно. – Например, как не сжать ее в объятиях и не накрыть ее рот жадным поцелуем.

Когда он сел рядом, Танон вздрогнула и чуть не отвернулась. Гарет обнял ее за талию, Танон не стала сопротивляться, когда он прижал ее к своей груди.

Сняв с головы вуаль, Гарет зарылся лицом в волосы жены, вдыхая аромат лаванды. Он слушал ее нежное дыхание, наслаждался ее близостью и ощущением того, что сейчас она находится под его защитой. Через несколько часов его жизнь вернется к тому, что он умел делать лучше всего, чему его учили с самого раннего возраста. Сражаться. Убивать. Побеждать. Скоро он узнает, предал ли его опять кто-то из своих. Но этой ночью ему просто хотелось держать в своих руках женщину, на которой он женился ради мира Женщину, которая заставила его забыть о войне.