Глава 9

Гостей повели в пиршественный зал, где их ожидало обильное застолье. Там уже собрались менестрели и арфисты, акробаты и фокусники, которые должны были развлекать публику. Чтобы как следует отпраздновать свадьбу, Вильгельм приказал открыть бочки с лучшим вином, элем и виски. На столах постелили роскошные скатерти из тонкого полотна и поставили сияющие серебряные и золотые кубки. Запеченные целиком лебеди и фазаны покоились на серебряных подносах, усыпанных лепестками цветов. От аромата жареной рыбы и баранины, плавающей в соусе из свежих грибов, рот наполнялся слюной.

Король повел жениха, невесту и родителей Танон к столам на возвышении, украшенным огромным количеством ярких цветов.

Позже, когда гости расселись и чуть притихли, Киан прочел валлийские стихи. Танон с трудом поверила Гарету, когда он сказал ей, что этот юный поэт – брат Мэдока. С огромными глазами в обрамлении сияющих золотистых кудрей, он больше походил на ангела, чем на воина. Танон слушала его баллады о любви и верности, время от времени бросая взгляд на мужа. Она не надеялась, что Гарет полюбит ее, но станет ли он заводить любовниц, если разочаруется в ней? Она бы этого не хотела. Она бы не хотела, чтобы Гарет целовал других женщин так, как целует ее. Боже, он делал это так восхитительно! Интересно, всели мужчины целуются так же хорошо, как он? Танон в этом сомневалась. Она опять обернулась к нему и против своей воли улыбнулась…

– Черт побери, – прорычал вдруг Гарет и нахмурился.

– Гарет, – наклонившись к нему, прошептала Танон, – мне бы очень хотелось, чтобы ты воздержался от…

– Проклятый глупец собирается разжечь еще одну войну. – Он встал со своего места и покинул Танон, не сказав больше ни слова.

Он направился к Олуину, самому крепкому воину из тех четырех, которые постоянно сопровождали его в течение последних двух дней. Сейчас этого могучего валлийца пытался успокоить еще более могучий Хереворд Уэйк.

– Но этот ублюдок обозвал Киана женщиной! – Олуин бросил яростный взгляд через плечо Хереворда и закричал: – Я проломлю его череп кулаком!

– Олуин. – Гарет не кричал, но его ледяной тон охладил все возраставший пыл рыцарей. – Выйди отсюда и глотни свежего воздуха.

Олуин не стал протестовать. Он высвободился из рук Хереворда, сжимавших его, словно тиски, и направился в сторону дверей. Как только любящий пошуметь воин исчез, Гарет посмотрел на того норманнского рыцаря, который оскорбил Киана, и криво ухмыльнулся ему. В глазах принца явно читалось намерение воздать обидчику по заслугам, если тот посмеет открыть рот. И тут на пути Гарета появился Роджер.

Бранд привстал, чтобы вмешаться, но Вильгельм, останавливая, положил руку ему на плечо. Однако никто не остановил Мэдока, который стоял, прислонившись к стене, в нескольких футах от своего повелителя. Увидев Роджера, валлиец выпрямился и, прищурив глаза, внимательно уставился на де Куртене.

– Ты все такой же самовлюбленный мерзавец, – сплюнув, проговорил бывший жених Танон. – Совсем не изменился.

Гарет посмотрел на пустую бутыль в руках Роджера и нетерпеливо вздохнул.

– Ты слишком много пьешь, – сказал он. В голосе Гарета звучали едва заметные угрожающие ноты. – Однажды это может закончиться для тебя смертью.

Де Куртене был слишком пьян, чтобы предупредительный тон соперника мог остановить его, поэтому заявил:

– Мне следовало убить тебя двенадцать лет назад.

– Ты не смог бы этого сделать, – заверил его Гарет и попытался пройти.

Но Роджер опять преградил ему путь.

– Ты ограбил Танон! Лишил ее возможности выйти замуж за меня! – внезапно взревел он, отчего Данте и Бранд вскочили на ноги.

– Нет. Это ты чуть не лишил ее возможности выйти замуж за меня, – спокойно поправил его Гарет. – Но ты не мог знать об этом, поэтому я не стану убивать тебя.

Роджер засмеялся, но через мгновение его лицо исказилось яростью.

– Ее приданое должно было достаться мне. Ты выставил меня дураком на турнире. Я буду…

– Ты и есть дурак, де Куртене. Я понял это в тот момент, когда впервые увидел. – И Гарет принял боевую позицию, готовый в любой момент быстро разрешить спор силой. – Ты проиграл мне, потому что твое мастерство так же худо, как и вкус к женщинам. Ну что, будешь искушать меня нанести рану не только твоей гордости? – Хотя его слова звучали как предупреждение, было понятно, что Гарету очень хотелось вступить в схватку. – Мэдок, – не отводя взгляда от Роджера, позвал Гарет своего друга. Тот подошел поближе. – Убери этого пьяницу с моих глаз. Я не желаю в день собственной свадьбы пачкать руки его кровью.

Танон охнула, Мэдок с такой силой отшвырнул невменяемого Роджера, что тот отлетел к соседнему столу.

Теперь, когда его путь был свободен, Гарет сразу же вернулся к своему месту на возвышении. Он не бросил назад ни единого взгляда.

– Ты неплохо справился с де Куртене, – заметил Вильгельм, прежде чем Гарет опустился в кресло. – Он в последние дни вел себя ужасно – его распирало от гнева.

– Со всем должным почтением к вам, ваше величество, – обратился к нему Гарет с недоуменной усмешкой на губах, – но мне порой кажется, что вы были так же пьяны, как сейчас де Куртене, когда пообещали ему руку Танон. Я же рассказал вам, как отвратительно он повел себя по отношению к ней и ее свинье в тот день много лет назад, но тем не менее вы решили выдать ее за него замуж. Почему?

Некоторое время Вильгельм смотрел на него убийственно-неподвижным взглядом, а потом нагнулся впереди, улыбаясь, обратился к Танон:

– Ma chere, пойди вместе с мамой к Данте и его прелестной жене. Вам есть о чем поговорить.

По голосу короля Танон поняла, что последние слова Гарета рассердили его. Вильгельм отсылал ее затем, чтобы он мог как следует отругать его. Танон тревожно посмотрела на мужа, а потом извинилась и вышла из-за стола.

Как только дамы удалились, Вильгельм проговорил низким голосом:

– Гарет, если ты опять заговоришь со мной в таком тоне, то я отрублю тебе голову и повешу ее на крепостной стене. Ясно?

Валлиец с вызовом посмотрел ему прямо в глаза.

– Да, ясно. – Его взгляд полыхнул ярко-синим пламенем.

Это удивило Вильгельма и вызвало улыбку на его устах. Значит, он выдал свою любимую Танон не за трусливого болвана.

– Я не должен отчитываться перед тобой за принятые мной решения. Но после того, как я собственными глазами увидел истинное лицо де Куртене, то понимаю, что у тебя были основания задать мне подобный вопрос. – Вильгельм откинулся на спинку кресла, взяв со стола бутыль с вином. – Отец де Куртене сражался вместе со мной в битве при Гастингсе – той самой, где мы наголову разбили английское войско. Он был моим другом, и потому я не стал наказывать Роджера, когда узнал от тебя, как плохо он обращался с Танон. Действительно, в детстве он был хулиганом. Я отослал его в Нормандию. Когда он вернулся назад, то мне показалось, что он изменился в лучшую сторону и сможет стать Танон хорошим мужем. Роджер унаследовал много земель, после того как умер его отец. Такой ответ удовлетворяет тебя?

– Да, – ответил Гарет, радуясь, что приехал в Уинчестер как раз вовремя, чтобы во второй раз спасти Танон от де Куртене.

Он осмотрел зал в поисках жены.

Танон сидела за столом Данте и медленно пила из бокала.

– Можешь идти к ней.

Когда Гарет ушел, Вильгельм повернулся к Бранду:

– Он мне нравится.

Бранд рассмеялся, потом встретился взглядом с женой и сделал ей знак вернуться.

– Поэтому ты пригрозил ему отрубить голову?

Вильгельм кивнул и сделал большой глоток вина.

– Я должен был сделать это. Гарет – опасный человек, Бранд. Он меня уважает. Потерять его уважение было бы очень неосмотрительно.

Танон подняла глаза от бокала и увидела Гарета, идущего к ней через толпу гостей. Она почувствовала, как ее лицо озарила невольная улыбка. Он рассказал королю о Роджере и Петунии. Гарет спас ее от де Куртене, освободил ее от него на целых двенадцать лет. Из-за нее Роджера отправили в Нормандию, Танон надеялась, что Гарету не слишком досталось от Вильгельма. У нее кружилась голова, а мысли все перепутались. В этом был виноват Гарет – вернее, ощущения, которые он будил в ней. Впервые в жизни она не могла совладать со своими чувствами. Панический страх опять сжал ей сердце, и Танон сделала еще один глоток из бокала. Да, Гарет опять спас ее от Роджера, и теперь чувство облегчения было еще сильнее, чем в первый раз.

Танон хотела, чтобы он поцеловал ее. Ей нравилось, когда его шершавые пальцы касались ее лица, а твердые мускулы сильного тела нежно прижимались к ней. Она скользнула взглядом по высокой фигуре Гарета. Она росла среди сотен мужчин, и ни один из них не пробуждал в ней таких необузданных желаний. Сегодня ночью ей предстоит исполнить свой супружеский долг, и надо сделать это с ясной головой. Боже, но о какой ясной голове могла идти речь, когда она едва помнила, как ее зовут? И что случится с ней, когда они останутся наедине? Танон вспыхнула. Что, если он окажется таким же свирепым в постели, как и на турнирном поле? Танон посмотрела на окружавших ее людей сквозь опущенные ресницы, молясь, чтобы никто не догадался по лицу о ее непристойных мыслях.

Гарет был рядом. Его пристальный взгляд, направленный на нее, казался осязаемым. Грива длинных золотистых волос развевалась от быстрой ходьбы. Сейчас Гарет походил на льва, гордо идущего к своей львице.

Танон допила виски и нервно закусила губу, когда Гарет подошел к столу. Merde, она вся дрожала от возбуждения.

– Пойдем. – Он протянул руку и поднял Танон с места. – Я хочу остаться с тобой наедине.

Ее глаза широко открылись.

– Но я не знаю, что мне делать, – тихо промолвила Танон, когда они отошли от стола.

Гарет заглянул ей в глаза таким мягким, невероятно нежным взглядом, что у Танон перехватило дыхание.

– Не волнуйся насчет этого. – Его голос был таким же мягким, как и дыхание, что касалось ее губ.

– О, но я не могу не волноваться! – Танон освободилась из его объятий. – Мне нужно обсудить это с мамой. Она утром плохо себя чувствовала, и я не хотела беспокоить ее своими вопросами. – Танон проговорила эти слова быстро, сжимая в кулаке материю своего платья. – Она носит ребенка, а я даже не смогу увидеть его. Может быть, мы когда-нибудь навестим их? Моя двоюродная сестра спрашивала меня сегодня…

– Нет.

– Нет?

– Путешествие через границу между Уэльсом и Англией слишком опасно, Танон.

– Но можно попросить Вильгельма послать гонца.

Она захлопала ресницами, но от яркого света факелов в зале опять закружилась голова. Женские хитрости не помогли ей добиться нужного результата. Танон опустила плечи.

– Давай забудем о возвращении сюда и пойдем…

Губы Танон задрожали, и по щекам покатились слезы.

– Черт! – услышала она, как выругался Гарет. Ее муж выглядел таким растерянным и беспомощным, что Танон рассмеялась бы при виде внезапной неуверенности, охватившей этого необыкновенно искусного воина, если бы не чувствовала себя такой несчастной.

– Прекрати, Танон, – потребовал он.

– Я скучаю по маме. – Она опустила голову и спрятала затуманенные зеленые глаза под пышными ресницами, на которых блестели капли слез.

– Она находится в двух шагах от тебя!

– Но завтра… – Она всхлипнула, на щеки брызнула новая порция слез.

– Ладно, – отрывисто проговорил Гарет, сознавая, что будет потом жалеть об этом. – Я постараюсь. Я найду способ. Перестань плакать.

Танон вытерла нос и посмотрела на него.

– Ты не обманываешь меня?

– Я ведь только что пообещал тебе это. Я отвечаю за свои слова, – нахмурившись, ответил Гарет.

Ее лицо мгновенно озарилось радостью. Она бросилась в его объятия. Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди, Танон обнаружила одну из самых сильных женских хитростей – слезы.

– Ты готова идти в спальню? – шепнул ей на ухо Гарет.

Его голос был низким, убаюкивающим. Он обнял ее за талию, прижимая к мускулистой груди. Но Танон едва заметила это. Внезапно она почувствовала себя настолько изможденной, что даже не смогла улыбнуться в ответ.

– Oui, я готова. Я ужасно хочу спать.

Улыбка исчезла с его лица.

– Спать? – Он нагнулся к ней. – Танон, ты пила виски?

– Совсем немного. – Она склонила голову к нему на плечо и закрыла глаза.

– Сколько именно?

– М-м… Один бокал, я думаю. Сначала у него был мерзкий вкус, но потом оно стало лучше.

– Ты пьяна.

Она в негодовании открыла рот.

– Нет! Воспитанные девушки не могут быть пьяными.

– Черт возьми.

Он наклонился и подхватил ее на руки. Танон прижалась к нему.

– Тебе нужно прекратить ругаться.

Танон ухватилась за шею мужа, и он направился к выходу.

Глава 10

– Ты очень сильный, – пробормотала Танон, спрятав голову у него на груди. Он понес ее вверх по лестнице.

Гарет злился на нее, но она выглядела так чертовски прекрасно, прижимаясь к нему щекой и счастливо улыбаясь, что злость скоро совсем испарилась.

– Ты легкая, – ответил он, чувствуя себя слабым и беспомощным.

Воспоминания о том дне, когда Танон впервые улыбнулась ему, обрушились на Гарета с новой силой. Проклятие, она все еще способна превращать его в беспомощного мальчишку.

Гарет отнес Танон в спальню и усадил на кровать. Затем направился к небольшому столу, что был накрыт в спальне. На нем стояли вазы с фруктами, подносы с хлебом и медовыми пирожными и две бутыли с вином. Гарет взял со стола салфетку, смочил ее водой и вернулся к кровати.

– Это поможет немного прийти в себя. – Он сел рядом и прижал салфетку к ее лбу.

– Но я…

– Тише, – успокоил ее Гарет.

Его прикосновение было мягким, ласковым, и вскоре Танон закрыла глаза и расслабилась. С ее губ сорвался томный вздох.

«Чертово виски», – мрачно выругался про себя Гарет. Он потянул вниз вуаль Танон. Отвратительная вещь! И кто придумал скрывать великолепие женских волос под бесчисленными слоями материи? На щеку Танон упала одна черная прядь. Он откинул локон назад и перевел взгляд сначала на изящный изгиб ее скул, а потом на губы.

– Танон?

Она открыла глаза, посмотрела на него и улыбнулась.

– Гарет, – прошептала Танон, – ты помнишь те чудесные истории, которые рассказывал мне об Уэльсе?

– Да, – проговорил он.

Ему показалось, что они только сейчас по-настоящему обрели друг друга после двенадцати лет разлуки. Гарета вдруг охватила радость, и по лицу Танон он видел, что она разделяет его чувство.

– Ты меня тогда не обманывал? Я слышала так много Ужасных рассказов о твоей родине.

Его жена смотрела на него таким взглядом, как будто могла поверить во все, что он скажет. И Гарет сказал ей правду:

– Нет, я тебя не обманывал. – Он протянул руку, вынул заколки из волос Танон и завороженно проследил, как иссиня-черные кудри упали ей на плечи.

Вот такой он помнил ее.

– Ты злишься на меня.

– Нет, – ответил ей Гарет, лаская глазами ее открытое лицо.

– Но ты хмуришься. – Когда их взгляды встретились, голос Танон стал еще мягче.

– Я хмурюсь, потому что теряю рассудок, и это мне очень не нравится.

– Не нравится? – переспросила она, чувствуя его прикосновение каждой клеточкой тела. Низкий соблазнительный тон его голоса накрыл ее, словно облаком.

– Да. – Гарет кивнул и подарил ей улыбку, в которой было столько тепла, что она не могла не зажечь в сердце Танон ответного пламени. – Я замечаю, что все время хочу целовать тебя.

В ее голове мелькнула какая-то важная мысль насчет того, что он не должен ей нравиться, но сразу же исчезла. Все, о чем Танон могла сейчас думать, были его губы.

– Должна признаться, – сказала она, и румянец слегка окрасил ей щеки, – что я тоже хочу, чтобы ты поцеловал меня.

Гарет удивленно приподнял брови.

– Неужели? – Когда Танон застенчиво кивнула, он улыбнулся ей особенной улыбкой, взгляд Гарета стал горячим, как языки огня. Подавшись вперед, Гарет выпустил из пальцев салфетку. – Иди ко мне, – прошептал он и без усилий приблизил губы Танон к своим, а потом одним движением искусного любовника приподнял ее голову так, чтобы она полностью оказалась во власти его поцелуя.

Он коснулся ее рта нежной лаской, и дыхание Танон прервалось. Гарет не стал целовать с жадностью, от которой напрягалось тело. Он дразнил, гладил ее губы, пробовал их на вкус. В горле Танон родился слабый, хрипловатый вздох.

От этого звука мышцы Гарета напряглись. Он подвинулся и заключил Танон в тепло и сталь своих объятий.

Когда их языки соприкоснулись и заплясали вместе, в такт биению сердца, Танон совсем ослабела в его руках. Гарет зажег в ней дикий огонь страсти. Он заставил ее желать большего, чем поцелуи. Не бояться этого, а трепетать от волнительного предвкушения. Танон слышала, как бешено колотилось в груди сердце, ощущала на спине сильные руки Гарета.

Он посмотрел на нее затуманенным взглядом, в котором Танон прочитала желание и страсть. Ее пульс словно взбесился.

– Не бойся меня. – Танон решила, что приказу, произнесенному таким притягательным хрипловато-низким голосом, нельзя было не повиноваться.

Он обвил вокруг пальца одну из завязок, на которых держался тяжелый лиф ее платья, и слегка дернул. Шнуровка корсажа ослабла. Танон судорожно вдохнула, но не от страха, а от невероятно греховного ощущения, что рождалось в ней, когда на нее смотрели взглядом, полным вожделения. Она была ошеломлена, ее мучил стыд из-за того, что эти безнравственные ощущения доставляли ей удовольствие. Но потом Танон посмотрела в опаленное страстью лицо Гарета, и обнаружила, что ее муж тоже еле дышал, все мысли вылетели у нее из головы. И когда он коснулся ее кожи подушечками пальцев, а затем очертил ими нежные холмы груди, Танон закрыла глаза и выгнула спину.

Он целовал ее шею и грудь, она откинулась на кровать и замерла.

В какой-то момент Гарет вдруг заподозрил неладное и оторвался от нее.

– Танон? – Когда она не ответила, ему пришлось слегка потрясти ее. – Танон. Черт, да очнись ты! – Она не шевелилась. Гарет посмотрел в дальний конец комнаты, где стоял кувшин с водой. Не вылить ли его на голову Танон? – Проклятие! – Он выпрямился на кровати и оглядел неподвижное чело жены. Да, такое случилось с ним в первый раз. Ни одна женщина еще не засыпала от его поцелуев!