Глава 7

Танон сидела за столом отца и наблюдала за тем, как Гарет пил вместе с Херевордом Уэйком возле огромного очага. Уже подали ужин, а ее нареченный пока так и не подошел к ней.

Ее губы все еще трепетали от поцелуя Гарета. Танон чуть не прикоснулась к ним пальцами, вспоминая, как прекрасно это было. Прекрасно – и в то же время пугающе. Потому что поцелуй сломил ее защитные барьеры, и теперь она ощущала себя покорной игрушкой в руках Гарета.

У Элеоноры Фицдраммонд хватило духу трижды пройтись мимо Гарета, но, к облегчению Танон, он даже не посмотрел в сторону придворной дамы. Неужели Гарет и вправду отказал ей? Было бы ужасно влюбиться в человека, который ценил ее только за то, что с ее помощью он сможет обеспечить спокойное существование своему народу.

Танон очень хотелось бы не смотреть в его сторону так часто. Каждый раз, когда ее глаза устремлялись к Гарету, она замечала в нем что-то новое – например, то, как большой палец его руки гладил полированную поверхность кубка или как мягкая черная ткань рубашки облегала выпуклую мускулистую грудь. После таких волнующих открытий она тут же заставляла себя отвести взгляд. Но он опять возвращался к Гарету. Когда Танон наконец твердо решила направить внимание на что-нибудь более безопасное, их глаза встретились, и Гарет подмигнул ей.

– А что за рыцарь все время следует за принцем? – спросил дядя Данте ее отца. – Я видел на сегодняшнем турнире, как он обращается с мечом. Его приемы немного странные, но весьма впечатляющие.

– Он главный военачальник Гарета, – ответил Бранд, быстро посмотрев на Мэдока. – Его зовут Мэдокап… – Одно мгновение он вращал языком во рту, но быстро сдался: – infer, у них очень сложный язык. Я не могу выговорить его имя. Простое слово вроде «приветствую» превращается у них в «кифаркхион». Попробуй произнести его.

Ребекка, которая всегда сидела за столом семьи Ризанде, подняла салфетку ко рту и закашляла. Танон похлопала ее по плечу и протянула бокал с водой.

– Ну, как бы его ни звали, он уже три раза… – Данте, прищурившись, посмотрел на Мэдока, – поп, четыре раза посмотрел на тебя необыкновенно устрашающим взглядом, брат.

– Я думаю, он оскорбился из-за тех слов, что я сказал его господину вчера вечером.

Танон повернулась к отцу.

– Что ты ему сказал?

– В качестве отца его будущей супруги просто дал ему небольшой совет, – с мягкой улыбкой ответил ей Бранд.

Данте засмеялся, поскольку слышал, какой именно совет брат дал принцу Гарету. Он обернулся к жене, и на его щеках появились веселые ямочки.

– Бранд обзаводится врагами везде, где только появляется. Разве ты не счастлива, что вышла замуж за более добросердечного брата?

– Думаю, что она все же предпочла бы выйти замуж за более красивого. Oui, mabelle-soeur?[12] – И Бранд послал Джианелле завораживающую улыбку.

Вздохнув, Джианелла отправила в рот маленький кусочек жареной цапли.

– Я уже привыкла обходиться тем, что дала мне судьба, mon frere plus beau.[13]

Данте рассмеялся и прижался лицом к шее жены. Он прошептал ей что-то, Джианелла захихикала и шлепнула его салфеткой.

Танон наблюдала за ними взглядом, в котором читалось желание когда-нибудь обрести такое же счастье. Потом она посмотрела на их старшего сына, Роберта, на двух дочерей – Кэтрин и Кассандру и улыбнулась.

– Добрый вечер, милорды. – Голос Гарета прервал размышления Танон. Он стоял у их стола, а Хереворд выдвигал стул напротив Ребекки. – Дамы, – бархатным голосом добавил он, не сводя глаз с Танон.

Она принадлежит ему, и он не трудится скрывать этот факт. Но все же Танон искоса сквозь полуопущенные ресницы посмотрела на отца.

– Гарет, добро пожаловать к нашему столу, – проговорил Бранд с приятной, хоть и немного натянутой улыбкой. Он представил Гарету всех сидящих за столом, а потом откинулся на спинку кресла и подождал, пока Гарет сядет. – Извини, моей жены пока нет с нами. Она все еще наверху, ухаживает за двумя дочками. Они объелись медовыми пирогами.

– И ваша жена сейчас ухаживает за ними? – спросил Гарет, усаживаясь рядом с Танон. В его голосе звучало искреннее удивление.

– Конечно. – Бранд поднес ко рту бутыль с элем. – А что в этом странного?

– Мне рассказывали, – пожав плечами, проговорил Гарет, – что благородные женщины-норманнки не любят нянчиться со своими детьми. Вот почему их сыновья вырастают…

– Тебя ввели в ужасное заблуждение, – прервала его Танон, ее обидело, что он мог так плохо подумать о ее матери.

Гарет повернулся к Танон. Уголки его губ изогнулись.

– Прошу прощения за то, что я так поспешно выношу суждения о народе, которого не знаю.

Танон услышала иронию в его словах и призналась, что он был прав. Гарет как будто почувствовал это и послал ей улыбку – знак того, что не хотел с ней ссориться.

Данте протянул ногу под столом и толкнул ею пустое кресло, что стояло напротив него.

– Присаживайтесь, – предложил он рыцарю, стоявшему позади Гарета. Дружелюбная улыбка Данте стала еще шире, превратившись в провокационную ухмылку. – Вас ведь зовут Мэдок, oui?

– Спасибо, – ответил Мэдок, язвительно улыбнувшись ему в ответ. – Я предпочитаю стоять.

– Понятно. – Данте поднес к губам кубок. – Стоя вы кажетесь больше.

Сидящая рядом с ним Джианелла отвернулась, пряча улыбку.

– Так же поступают маленькие ростом жены, – нанес встречный удар Мэдок и слегка поклонился в сторону Джианеллы.

Данте рассмеялся и одобрительным движением поднял в его сторону кубок.

– Ага, наконец-то появился человек, который способен помериться со мной силой в споре. До вас на такое была способна только моя супруга. Садись и выпей со мной, а утром мы сможем выяснить, равны ли по остроте твой меч и твой язык.

– Мэдок, присоединяйся, – повелительным голосом произнес Гарет. – Здесь мне не нужна твоя защита.

Мэдок сел, и Данте заметил:

– Тебе, валлийский повелитель, вообще нигде не нужна защита. Сегодня я видел, с каким искусством ты дрался на турнире. – Гарет поблагодарил его, и Данте улыбнулся. – Ты научился таким трюкам во время войн с норманнами?

– Нет. Во время драк со старшими братьями. Когда умер отец, мне было всего лишь четыре года, и мать отправила нас к дяде в Дехубар. Нас сразу же начали учить военному делу, и на поле мои братья постоянно побивали меня. – Гарет усмехнулся, вспоминая, каким он был в детстве. Его улыбка сразу же обезоружила двух опытных воинов-норманнов. – Сжалившись надо мной, дядя с помощью танцев научил меня, как избегать их кулаков.

– Каких танцев?! – воскликнул Бранд.

«Которые, вероятно, исполняются обнаженными при свете полной луны», – подумала Танон. И немедленно прогнала эти образы из головы, поспешно глотнув меда из своего бокала.

– Обычных, – объяснил ему Гарет. – Танцы помогают найти центр тяжести и держать тело в равновесии, – добавил он, когда Бранд и Данте недоверчиво посмотрели на него. – Равновесие и скорость – две самые главные составные в нашей технике боя. Потом я обучил этому всех людей в моем селении.

– Биться или танцевать? – спросил Бранд, прищурив глаза.

Ему было интересно узнать о будущем муже дочери как можно больше.

– И тому, и другому.

– Я ненавижу танцы. – Самый младший брат Танон, Оливер, нахмурился и сложил руки на груди.

– Это потому, что ваши танцы очень торжественные. Мы же танцуем, когда празднуем какое-то радостное событие. – И Гарет подмигнул мальчику.

– И что вы празднуете?

– Победу, хороший урожай, рождение ребенка.

Еще один брат Танон, Вильгельм, фыркнул и заявил:

– Если бы мы танцевали всякий раз, когда рождается ребенок, то нам пришлось бы танцевать всю жизнь.

Гарет оглядел стол, над которым возвышалось немало детских головок, и рассмеялся с такой теплотой, что даже Бранд улыбнулся ему.

– Шестеро детей – это хорошее начало, лорд Бранд.

Танон искоса бросила на него перепуганный взгляд. Она надеялась, что Гарет шутит. Она видела, как мама рожала четырех из полудюжины ее братьев и сестер, и была уверена, что не захочет пройти через такое больше шести раз.

– Мы ждем появления на свет еще одного, – гордо сообщил Бранд.

– У моей матери было двенадцать детей, – сказал ему Гарет.

Оказалось, что беседовать с норманнским рыцарем легче, чем неделю назад. После его слов сидящая рядом Танон жалобно застонала. – Четыре сестры умерли при рождении, а все братья, за исключением Седрика, погибли на полях сражения.

Танон вспомнила маленькую армию ребят, которые много лет назад приезжали вместе с Гаретом в Уинчестер, и ее сердце сжалось. Значит, всех их нет в живых. Возможно, все они пали от рук норманнских воинов…

– После такого вообще не захочешь иметь детей, – пробормотала она.

– Ерунда, – строго сказала ей Ребекка. – У тебя будет много детей, я в этом уверена.

Танон пришло на ум, что сейчас самое лучшее время попросить Гарета о разрешении взять Ребекку с собой. Она знала, как надо это сделать, чтобы будущий муж не отказал.

– Если мне придется так много рожать, то я не смогу обойтись без помощи моей дорогой няни. Она – самая лучшая повитуха, которую я когда-либо видела.

Гарет покачал головой и откусил кусок птицы.

– В моем селении много женщин, которые знают, как принимать роды.

Танон раздула ноздри. Святые небеса, как он рассердил ее! Ее отрывали от матери. Но она не позволит, чтобы ее оторвали еще и от самой лучшей подруги.

– Если ты настаиваешь на том, чтобы я носила твоих детей, тогда я настаиваю на том, чтобы во время родов рядом со мной была Ребекка. Иначе я вообще откажусь от материнства.

Гарет бросил косой взгляд в сторону Бранда и улыбнулся.

Конечно, Гарет и раньше догадывался, что Танон обладала довольно смелым характером. И это радовало. Проклятие, ведь ей понадобится смелость в Уэльсе. Но искры упрямства, что загорелись в ее взгляде, пришлись Гарету не по нраву. Он привык, чтобы его слушались. Его воины всегда повиновались его словам, от этого зависели их жизни. И ей тоже нужно слушаться его. Ладно, он объяснит это Танон позже. А теперь удовлетворит ее просьбу в надежде, что знакомый с детства человек поможет ей привыкнуть к новым обстоятельствам.

– Что ж, ладно. Ты можешь взять с собой няню.

Хереворд, сидевший справа от Ребекки, закрыл глаза и заскрипел зубами.

Голос Гарета прозвучал в ушах Танон, словно самая мелодичная музыка. Но тень от длинных ресниц не скрыла его недовольный взгляд. Танон поняла, что сейчас он, наверное, впервые в жизни поступил против своей воли. Гарет позволил ей выиграть в этом столкновении.

– Спасибо, – прошептала она и благодарно улыбнулась ему.

Взгляд Гарета тут же смягчился. Он находился очень близко от нее, и Танон казалось, что ей удалось прочитать мысли, которые жених пытался спрятать под маской спокойной мужественности. Танон нравилась ему. Но Гарету не нравилось, когда над ним брали верх. По словам матери, ни одному мужчине это не нравилось. А Гарет к тому же был принцем и невероятно уверенным в своих силах человеком. Го она подумает об этом позже. В данный момент стоит решить гораздо более неотложные проблемы. Например, как не растечься по столу, словно кусок льда под июльским солнцем, если Гарет и дальше будет смотреть так, как сейчас.

Но только Танон попыталась отвести от него взгляд, Гарет накрыл ее пальцы своей ладонью.

– Танон. – Он еще ближе нагнулся к ней. Его запах и глубокий хрипловатый голос, предназначенный только для ее ушей, совершенно лишили Танон способности рассуждать связно. – Я бы очень хотел, чтобы ты улыбалась чаще.

Он вел себя слишком самоуверенно, но во рту Танон пересохло, а сердце стало биться быстрее. Она слегка нагнула голову, продолжая смотреть на Гарета, и подарила ему еще одну улыбку, при виде которой тот с трудом выдохнул.

«Как же все-таки приятно сознавать, – решила про себя Танон, когда сосредоточила внимание на еде, – что ты производишь на него такое сильное впечатление».

Глава 8

Танон резко поднялась с подушек. Сегодня – день ее свадьбы. Сегодня Гарет увезет ее от семьи, заберет в страну, такую же дикую, как и он сам. Она станет его женой, и ей придется разделить с ним постель.

Но причина паники, которая сейчас росла в ее груди, а потом вырвалась наружу сдавленным стоном, заключалась вовсе не в том, что было горестно покидать семью, и даже не в том, что Танон страшила перспектива оказаться обнаженной в кровати мужа.

Ей нравился Гарет. Всегда нравился. Когда он вернулся, вместе с ним к ней вернулось то, что она растеряла за эти годы, – способность мечтать. Танон уже ощущала, как внутри ее проснулись чувства, которые она подавляла, и начали потихоньку менять ее. От отца она унаследовала пылкий, страстный характер, и теперь при каждой волнующей встрече с Гаретом эти черты начинали все настойчивее прорываться сквозь обычную для нее маску спокойствия. Мысль о том, что ей придется жить в Уэльсе, пугала, но теперь Танон приветствовала страх, заряжаясь от него энергией. Ее сердце начинало биться быстрее, и от этого она чувствовала себя по-настоящему живой. Каждая клеточка ее существа страстно желала ощутить полноту жизни. Но если она поддастся этому желанию, если захочет окунуться в жизнь с головой, то у нее не останется никакой защиты от ожидающей ее впереди катастрофы – брака без любви. Или, что гораздо хуже, брака, где любит только один.

От страха ее тело дрожало. Она обязана выйти замуж за Гарета. Этого ей изменить не дано. Но если бы она разонравилась Гарету, если бы он перестал все время смотреть на нее и начал вести себя примерно так же, как Роджер, – тогда она тоже научилась бы относиться к нему с равнодушием, и жизнь вновь вошла бы в обычное тихое русло.

В дверь постучали.

– Войдите, – сказала Танон.

Решимость успокоила ее нервы. Увидев на пороге тетю Джианеллу и двух младших кузин, которые цеплялись за юбку мамы, Танон улыбнулась и протянула руки для объятия.

Кэтрин и Кассандра забрались к ней на кровать и начали без перерыва болтать.

– Тетю Бринну опять тошнит, – сообщила ей Кэтрин и для пущей верности принялась вращать глазами и высовывать язык, показывая, как сейчас нехорошо маме Танон.

– Раз ты выходишь замуж за принца, то сама станешь принцессой? – спросила Танон младшая девочка, шестилетняя Кассандра, ее золотистые кудри оттенка меда рассыпались по хрупким плечам.

Кэтрин потянула Танон за рубашку.

– А ты вернешься назад? – Она серьезно смотрела на нее большими янтарными глазами, ожидая ответа.

Танон не знала, что ответить. Ей будет крайне сложно вернуться на родину, когда она окажется за ее пределами. Но все же это возможно. Ей нужно просто убедить Гарета в том, чтобы он привозил ее погостить в родные края – хотя бы раз в год.

Что там говорила мама, когда готовила ее к браку с Седриком? Умная женщина никогда не должна управлять своим мужем. Но нежные прикосновения и особые женские хитрости способны помочь ей подчинить мужчину своей воле.

Танон улыбнулась, поцеловала кузину в макушку и ответила:

– Разумеется, я приеду сразу, как у меня появится возможность. А теперь бери Кассандру и ступай с ней вниз. Мне надо поговорить с твоей мамой.

Джианелла посмотрела на дочерей, которые направились к двери.

– Идите и найдите папу, мои милые. Кэтрин, возьми сестру за руку, когда будешь спускаться по лестнице! – крикнула она им вслед, а потом повернулась к Танон. – Тебя что-то беспокоит?

– Oui. Мне нужно задать тебе один очень важный вопрос. Он касается мужчин и семейной жизни.