Сергей Ксензов
      Формула смерти
      триллер-боевик-мистика-фантастика-ужасы
      Вступление.
      Тучки набежали с запада, постепенно отвоевывая у Солнца все большую часть небесного свода.
      Усилился ветер, и стая взволнованных птиц унеслась подальше от грядущей непогоды. Поднятые потоками воздуха пожелтевшие листья выписывали в воздухе одним им ведомые пируэты. А тяжелые клоки темной ваты, подобно рыцарской коннице, последовали на подмогу передовому отряду пехотинцев серой дымке в небесах. Несколько набрякших дождевых туч зацепились за пик Машука и теперь всеми силами пытались преодолеть препятствие. По воздуху плыл запах дождя.
      К слову, Машука там не было, но его упоминание необходимо для передачи общей гнетущей картины происходящего. Всг говорило о том, что что-то недоброе должно было случиться сегодня...
      Но не случилось. А произошло шестью годами позднее.
      Глава I
      Там, внизу, меж деревеньками Спа и Франкоршам располагалась одна из самых изящных и одновременно трудных трасс современного автогоночного мира. Деревня Спа получила свое название, судя по легенде, благодаря российскому императору Петру I, пребывавшему в европейском путешествии и сказавшего "спасибо" за поданный ему стакан минеральной воды на очередном привале. Другое поселение было наречено Фракоршамом из-за непонятно откуда взявшихся немцев, с пивом и колбасой в руках, и выкрикивавших разные непонятные слова. Но славное прошлое одного поселка и неприметное другого не помешали вместить им меж собой жемчужину кольцевых трас, нареченной уже в честь этих деревушек Спа-Фракоршамом.
      Сегодня был день состязаний на очередном этапе Гран-При Формулы-1. До старта оставались считанные минуты и неутомимые механики, словно муравьи, облепившие болиды, оканчивали свою работу. Мурлыкание одних двигателей перемежалось с рыком других, рев из-под капотов - с воем выхлопных систем. Возможно, кому-то покажется, что это самый настоящий зоопарк. Но то были голоса железных коней, не знающих устали и непослушания.
      Но вот, постепенно, один за другим гаснут красные огни светофоров. Ритмично и четко, словно отсчитывая чьи-то последние секунды жизни. Нервы всех участников напряжены до предела. Неожиданно на трибуне замертво упал хмельной перевозбужденный старичок. Его сердце не выдержало накала. Право же, самый дурной знак перед столь ответственным мероприятием.
      Огни погасли и машины рванули вперед.
      Вперед и только вперед! Назад дороги - чтобы вернуться и все исправить - нет. (Да и правилами возвращаться было запрещено). Змейка автомобилей несется по извилистой дороге. Первый поворот, второй, десятый, двадцатый (он же первый). Уже несколько пилотов не справились с управлением и теперь вынуждены возвращаться в боксы пешком, бросив перед тем досадливый взгляд на груду металлолома у бетонных отбойников.
      Невероятные дуэли учинялись на трассе.
      Явные аутсайдеры ничем не отличались от лидеров своей решимостью и отвагой. Не меньшим было и рвение, если не победить, то хотя бы добраться до клетчатого флага. Случались и потасовки на трассе.
      Автомобили сближались, сталкивались, разлетались в разные стороны и замирали на гравийной полосе безопасности.
      Первым, в весьма разреженном караване болидов к этому времени, красовался польский гонщик Гржемилик Вахмурка пробившийся на эту позицию с пятнадцатого места. В это трудно было поверить, почти невозможно, но, посмотрите сами, это факт. Изящно атакуя повороты, он отрывается все дальше и дальше от своих ближайших соперников. Но при этом сильно рискует. Что это?
      Только вчера на тренировках он смотрелся весьма посредственно, а сегодня его "Лотус" чуть ли ни на каждом круге показывает лучшее время. Невероятно! Потрясающе! Рискованно! Даже в некоторой степени мистично, как он может...
      Но нет! Ошибка! Поворот был слишком крут, а скорость слишком высока. Покрышки, утратившие способность бороться с инерционными силами потеряли контакт с дорогой. Корму развернуло, и автомобиль перевернулся, и уже охваченный огнями пламени, пролетев еще с сотню метров, протаранил отбойник. Открытия этого Гран-При, появившегося на небосклоне автоспорта, не стало, равно как и внезапно вспыхнувшей и тут же погасшей где-то на горизонте падающей звездочки, земным отражением коей и был несущийся, объятый огнем болид Гржемилика.
      Будь классик рожден в наше время, при виде этих строк он обязательно бы написал в своем бессмертном произведении фразу ни в каком ином виде, как: "Бедный Гржемилик!".
      Глава II
      Ура-а-а! Наконец-то!
      Дождался! Кондратий сделал это и теперь стоял на высшей ступеньке пьедестала. Это был самый трудный этап ралли, и он преодолел его первым (конечно, не без доли вероломства в отношении соперников, но, как говорится, не пойман - не вор). Занявший второе место, японский пилот команды "Мицубиси" озадаченно почесывал затылок: как могло оторваться колесо в самый ответственный момент, из-за чего и потерялось не менее получаса, а вместе с тем и кубок победителя.
      Немецкий гонщик команды "Тойота" плакал. На последнем километре раллийной гонки, на которой, казалось, фортуна наконец-то улыбнулась Фрицу и подарила ему роль лидера на протяжении всего соревнования, почему-то заглох мотор.
      Но Кондратий отнюдь не считал такой путь завоевания титула нечестным, поскольку ощущал себя вполне достойным верхней ступеньки пьедестала уже довольно давно, а осуществить мечту все время мешали эти везучие водилы других команд.
      И вот теперь гимн, звучащий в честь родины победителя, разбудил в мозгу Кондрата явственные представления о своем будущем: море шампанского, острова где-нибудь в Атлантическом океане, девочки... Но даже эйфория победы не могла дать повода, чтобы в разгоряченном мозгу появилась мысль, манящая каждого пилота, хотя для того чтобы узнать о ее осуществлении, ему предстояло всего-навсего вернуться домой...
      Затем следовала нелюбимые части официальных мероприятий пресс-конференция и позирование перед фотокамерами. Первую он ненавидел потому, что, находясь в непримиримых отношениях с другими гонщиками, при ответах корреспондентам, нельзя было употребить фразу типа: "Эта ... подрезала меня, хотя и едет как ...", которую посчитают недопустимой применительно к спортивной этике, а поэтому ответы всегда были наподобие: "Он мастерски умеет управлять своим автомобилем, но на этот раз мне повезло немного больше", что и было причиной однообразности конференций. Вторая часть была еще хуже первой.
      Особенно, когда нужно было сфотографироваться с каким-нибудь сопляком, не престающим плакать после того, как промочит себе штанишки. Однажды, он даже ударил одного, а затем и фотографа и, отняв у того пленку, засветил ее. Поэтому об этой истории мало кто знает.
      Покончив с делами, несовместимыми с душой, Кондрат сел в свой недорогой итальянский автомобиль и отправился домой. Стоп! Стоп! Дом Кондратия находился за тысячу миль от проведения последнего этапа раллийных состязаний. Поэтому, чтобы исправить досадное недоразумение, следует упомянуть, что, доехав до аэропорта, гонщик купил билеты на ближайший рейс до Франции (Кондрат был французом) и уже через полчаса находился на расстоянии шести километров от земли, а спустя еще полтора, совершил мягкую посадку в интернациональном аэропорту близ Парижа. Взяв там такси, чемпион без промедления направился до ближайшей железнодорожной станции, и, едва успев на нужный поезд, около часа мчался на запад в комфортабельном купе элитного вагона. Слава Богу - на вокзале не оказалось проблем со взятием на прокат легкового автомобиля и, гонщик, с виртуозностью расправляясь с педалями, рулем и рычагом коробки передач через двадцать минут оказался у ворот собственного домика.
      Со времени отсутствия пилота домик совсем не изменился. Дряхлый, полуразваленный, обветшалый. Ну ничего - теперь-то у него найдутся деньжата позаботиться об имуществе.
      Повернув ключ в замочной скважине, он распахнул дверь. Внутри было темно, потому что на улице была ночь. Но что это? Словно обрадовавшись появлению хозяина, начал скрипеть факс, вырисовывая что-то на рулоне бумаги.
      Кондрат подошел поближе и пробежал глазами по тому, что только что выползло. На листе было написано:
      "Приглашаем Вас стать пилотом "Лотус", класса Формула-1. Для обсуждения этого вопроса просим прибыть вас в резиденцию компании "Лотус"Спортивный отдел", в эту пятницу, в 12:00. Руководство команды "Лотус Ф-1".
      "От радости Кондратия едва не хватил его же тезка. Но он вовремя опомнился и, немного успокоившись, погладил ладонью этого маленького вестника чудесных новостей, т.е. факс.
      Глава III
      Все бельгийские полицейские достойны подражания: не было случая, что бы кто-нибудь взял взятку, обвинил невиновного, или не откликнулся на мольбу о помощи. Уже из-за внешнего вида они вызывают уважение: всегда опрятные, подтянутые, доброжелательные. И граждане Бельгии знают, что в трудную минуту стражи порядка обязательно окажутся в нужном месте и выполнят все лучшим образом. Но все это не относилось к Жулю, который, хотя и носил жетон полицейского, являл собой исключение, как если бы где-нибудь в России находился на службе бельгийский милиционер.
      Вот и сейчас Жуль, после вчерашней пьянки все еще лежал, уткнувшись лицом в подушку и наполняя комнату зловонием перегара. Разбудить его мог лишь рев сирены или выстрел (направленный, конечно, не в него самого, так как в противном случае задача растолкать Жуля стала бы невыполнимой).
      Зазвонил телефон. Как и говорилось выше, Жуль не стал просыпаться. Но звонки не прекращались и с каждой минутой становились все настойчивее. Жуль пошевелил бровями. Телефон, раззадоренный успехом, не унимался и принялся верещать еще громче.
      Полицейский почесал нос. Комната была залита надрывающемся воплем телефонных звонков.
      - Хорошо, ты победил, маленький негодяй!
      - Жуль потер глаза, потянулся и доковылял до ревущего телефонного аппарата. - Алло?
      Изо рта, поэтически выражаясь, повеяло сном.
      - Извините сэр, я просто засиделся допоздна за бумагами...
      Из трубки вырывалась враждебная тишина.
      Жуль прочистил горло и начал было объяснять:
      - Пока что о чем-либо с уверенностью сказать трудно, но...
      - И? - раздался грозный вопрос.
      - Мсье, я думаю, применяя индуктивный метод, можно придти к тому, что...
      - Ты вряд ли знаешь что это такое!
      - Мсье...
      - Если через двадцать минут ты не будешь на работе, я увольняю тебя! Ты понял?
      - Через тридцать... - вырвалось у Жуля.
      - Через пятнадцать!
      - Хорошо.
      Жуль сразмаху врезался в дверь капитана и влетел к нему в кабинет. Из-за жестких временных рамок, в которые он был поставлен, чтобы добраться на работу, побриться и умыться не представлялось возможным. А посему, запыхавшееся существо, стоящее сейчас перед капитаном мало напоминало даже уборщицу полицейского участка - та хоть штаны надевала не наизнанку.
      - Ты опоздал.
      - Но... - попытался вставить Жуль, ощущая, что это не просто констатация факта, а констатация факта, за которой последует страшный приговор, что само по себе является двумя разными вещами.
      - Ты уволен.
      - Нет!
      - Хочешь поспорить?
      - Нет.
      - Тогда все.
      - Но мсье, я кое-что выяснил. И уже готов сделать некоторые выводы... проговорил Жуль, делая отчаянную попытку спастись, словно тонущий гиппопотам, пытающийся схватиться за соломинку.
      Капитан приподнял левую бровь.
      "Так! Гиппопотам схватился за соломинку, теперь надо, чтобы она не сломалась", - почему-то вдруг пронеслось у Жуля в мозгу.
      - ...Таким образом, уже сейчас можно говорить о том, что до раскрытия дела остались считанные дни, если учитывать мой специфический подход...
      Капитан приподнял правую бровь.
      Гиппопотам, пыхтя и постанывая, выбрался из воды уже по пояс (если у него вообще есть пояс).
      - ...Мало того, уже есть подозреваемые...
      - Ты лжешь! - отрезал начальник.
      Бедное животное плюхнулось в воду, подняв столб воды, и утонуло...
      - Ну ладно, у тебя день, чтобы подать первый отчет по этому делу.
      Глава IV
      Несмотря на то что Кондратий планировал провести у себя не менее недели, предложение от одной из команд Формулы-1 заставило его покинуть свои апартаменты уже в тот же вечер. Кондрат знал, что представительство "Лотус", о котором говорилось в факсе, находится не где-нибудь под боком, а в Великобритании, а точнее в одном из городков графства Норфолк - Хители.
      Жизнь чемпиона не легка! Поездки из одного уголка мира в другой становятся частью образа жизни. Опять Кондрату предстоял длительный путь. Захлопнув за собой дверь, он прошел по лужайке возле дома и сел в автомобиль, взятый напрокат на вокзале. Бросив прощальный взгляд на свой домик, Кондратий тронулся в путь. Немного опоздав на самолет до Норфолка, Кондрат поднял скандал и рейс задержали. Не прошло и четырех часов с момента выхода Кондрата из дома, как он уже бронировал место в гостинице за семьсот миль от дома.
      Это был трудный день. Нужно было поспать. До осуществления мечты оставалось около четырех часов.
      Но до сна ли! В голове роились мысли о жизни гонщика королевских гонок: победы, награды, известность, аварии... Нет, об авариях он старался не думать. Но трудно не думать об автокатастрофах, когда тебя приглашают на место разбившегося гонщика. Ты, вроде как, становишься его приемником.
      Это-то и угнетает. И, наверняка, все первое время будут говорить: "А, это тот парень, что заместо Вахмурки?" Но Кондратий твердо решил заявить себя как личность, как Кондратия, а не Гржемилика номер два.
      Но вот как? На победу нечего было и рассчитывать: Кондрат ни разу не садился за руль болида, а чемпионский титул в ралли, по признанию совести, он выиграл не очень-то честно. Оставалась громкая череда неудач. Тогда все заговорят о нем, мол Кондрат это тот, что сзади! Но ведь выгонят, уволят, надсмеются и дадут пинка под зад! Не пойдет! Остается быть середнячком, добросовестно себе ездить, наматывать круги, набирать по очку, ничем не выделяться. Но тогда все будут говорить: "А, это тот парень, что заместо Вахмурки?" Но Кондратий - не Вахмурка...
      Рассуждения стали путаными и вялыми, как если бы в замедленном темпе проигрывалась пластинка. Зрачки Кондрата затуманились, сползли куда-то вниз и закрылись веками для спячки.
      Кондратий уснул.
      Но только для того, чтобы спустя пятнадцать минут проснуться, вскочить, заметаться по комнате, одеться и отправиться на деловую встречу.
      Прибыв к резиденции спортивного отдела "Лотуса", Кондрат еще раз взглянул на часы и зашагал ко входу, где его встретила секретарша.
      - Кондратий? - спросила она.
      - Да?
      - Вы - Кондратий?
      - О, Безусловно!
      - Лорд Гамильтон ждет вас на нашем автодроме. Вас проводят, секретарша повернулась к телефону и обратилась. - Чип и Дейл, проводите гостя.
      Появились два бугая, одетые во все черное, схватили Кондрата под мышки и потащили куда-то к выходу, располагавшемуся на другой стороне здания. Там их ждал блестящий во всех отношениях "Ролс-Ройс" (имеется в виду, что он был не только великолепен сам по себе, но и усердно отполирован).
      Нельзя сказать, что здоровяков не учили этикету. Их учили. Но мозги охранников не могли выдержать такой поток информации, а посему никакое правило о том, как следует себя вести, не могло задержаться в их стриженых головах в первоначальном целостном варианте. Так, например, когда Чип услужливо открыл заднюю дверцу автомобиля для гостя, Дейл довольно грубо кинул Кондрата на заднее сидение. Или, наоборот, когда автомобиль остановился и Дейл предусмотрительно распахнул дверцу перед чемпионом, последний был выброшен из салона за шкирку, словно проштрафившийся котенок, Чипом.
      До того же момента, как они доехали до цели, Кондратий все время молчал да смотрел куда-то вдаль через тонированное стекло да думал.
      О чем он думал? В том-то и дело, что он и сам не знал о чем думать. Все в мозгу его находилось в беспорядке из-за ожидания встречи, до которой оставалось около минуты времени и двух километров расстояния. Кроме того, ему не нравились два амбала, обходившимися с ним не очень-то учтиво, а порой и вовсе отвратительно. Сначала Кондрат даже подумал, что это чертовски продуманная ловушка, и он, как жадная муха, попался на удочку гениального паука-охотника, который без устали изо дня в день плетет свою паутину, совершенствуя и улучшая ее до тех пор, пока задуманное, а именно, - пожирание давно ожидаемой жертвы, - не осуществится. Но, покопавшись в памяти, наш герой не нашел ни одной персоны, которой бы он насолил до такой степени, что та готова была бы загнать его в липкие сети волосатого паука, так и бродившего в самом центре воображения Кондрата. Хотя... Нет. Нужно было дождаться встречи.
      А что же он видел вокруг себя? Да, собственно, почти что ничего, поскольку гонщик был погружен в размышления и смотрел на мир тем взглядом, каким российский милиционер смотрит на потасовку бродяг или, скажем, водитель-отморозок на красный сигнал светофора. То есть вовсе его не замечал. Но если бы Кондратий рассматривал окружавшие его пейзажи, то он мог бы заметить следующее: там вдали, где речушка, уже давно помелевшая, но сохраняющая прежнюю степенность движения коей она обладала в бытие полноводной могучей рекой, соединялась на самом горизонте с небом, виднелись огромные заводские полосатые трубы, изрыгавшие в атмосферу порядочные клубы какого-то зеленоватого пара; чуть ближе был виден лес с непонятно отчего пожухшими и сморщенными листьями; уходившее совсем недалеко от дороги, но тянувшееся вдоль нее на добрый десяток километров, лежало то вздымающееся, то резко спускающееся с холмов пшеничное поле, на котором прилежно и добросовестно трудились английские крестьяне, знавшие, что именно здешний урожай по некоторым соображениям пойдет на экспорт в одну из стран Восточной Европы.
      Через некоторое время, лимузин мягко клюнул носом и остановился. Они прибыли. Войдя через будку сторожа, троица отправилась к Северным трибунам. Хотя это и было испытательное кольцо завода, здесь нередко устраивались соревнования местного масштаба, что давало возможность детям посоревноваться в картинге, родителям на досуге поболеть за свое чадо, а заводу получить лишний доход, поэтому трибуны здесь были отнюдь не декорацией или показателем самодурства начальства концерна.
      С тех трибун, по которым сейчас шагал Кондрат, на трассе не было видно ни единого движения. Все - начиная от асфальта и заканчивая отбойниками в недвижимом молчании словно оценивали нового соперника. Но вот, постепенно нарастая, вдали зазвучал рев мотора. Из-за поворота зеленой стрелой вылетел, пронесся, блеснув перламутром, и умчался один из тестируемых болидов.
      Кондратий видел красавца всего несколько секунд, но успел рассмотреть его как следует: автомобиль класса Формулы-1 значительно отличался от раллийного.
      - Ребята, а знаете кто был за рулем? - поинтересовался у сопровождавших его громил Кондрат.
      - Кто?
      - Я вас спрашиваю...
      - Зачем?
      - Чтобы выяснить, знаете ли вы кто был за рулем...
      - Ну и кто? - охранники уже начинали злиться, что гость морочит им голову.
      - Я-то не знаю... - попытался замять разговор Кондрат, видя, что один из здоровяков почесывает кулак.
      - А что же ты...- Чип с негодованием взял гостя за грудки и поднял над землей.
      Но, к счастью, они уже пришли, и наш герой был спасен:
      - Отпустите его и проваливайте, олухи! - проговорил сухой, не приемлющий никаких возражений повелевающий голос, который, как сразу понял Кондратий, должен принадлежать лорду Гамильтону.
      Голос принадлежал лорду Гамильтону. Это был типичный английский старичок, одетый в клетчатый пиджак, клетчатую кепку и закутанный во все тот же клетчатый плед. В руках у него была курительная трубка. Единственное, что выделяло лорда из ряда соотечественников, были живые карие глаза выглядывавшие из-под кустистых седых бровей.
      Кондрат поправил пиджак. Он очень нервничал. Он даже пытался поздороваться, но рокот пронесшегося мимо болида перекрыл приветственные слова чемпиона.
      Заговорил Гамильтон:
      - Добрый день, Кондратий, с нетерпением ждал вас.
      - Добрый день, лорд.
      - Я очень рад, что вы смогли приехать.
      - Я тоже очень рад.
      Мимо снова проехал гоночный "Лотус"
      - Таим образом, вы продемонстрировали желание занимать место гонщика в нашей команде.
      - Да, я желаю занимать место гонщика в вашей команде.
      - Да перестаньте же повторять за мной!!
      - вырвалось у старика - Хорошо, я не буду повторять за вами....
      Снова рядом с ними просвистел болид, который уже порядочно надоел Кондрату и отвлекал его от и так не клеящегося разговора. Мысли бешено летали по кругу. Руки то и дело терли затылок, а горло периодически прокашливалось.
      - Лорд, если дело стоит только за моим согласием, то я готов приняться за работу уже хоть сегодня...
      Вдали снова возрастал рев мотора.
      -... а сумму контракта мы могли бы обсудить за обедом...
      Раздался ужасный грохот, сперва скребущегося по песку металла, а затем столкновения его с бетоном.
      Кондрат хорошо видел произошедшее: по какой-то причине тест-пилот слишком слабо сбросил скорость перед поворотом, и, не вписавшись, вылетел на ограждение. Пилот не шевелился. Несколько человек в оранжевых комбинезонах бросились на подмогу. Один из них, подбежав к давешнему автомобилю-ракете, а теперь - помятой консервной банке, ощупал артерию на шее гонщика и скорбно наклонил голову. Со спасением можно было уже не торопиться.
      Кондратий похолодел. Второй гонщик за неделю...
      - Какую сумму, вы сказали, предлагаете за контракт? - обернулся он к Гамильтону.
      Все - начиная от асфальта и заканчивая отбойниками - в недвижимом молчании словно оценивали нового соперника...
      Глава V
      Не то чтобы Жуль не попадал в подобные ситуации и до этого, но сейчас, как он чувствовал все гораздо серьезнее, чем всегда. Один день, чтобы подать отчет! "
      Боже мой! Что делать? Что же делать?" - измеряя шагами взад и вперед свою комнату, паниковал Жуль. Пару раз его взгляд с некой надеждой падал на Библию, но время шло, а раскрытие дела, словно специально, не сдвигалось с места.
      "Боже мой!" - Жуль налил стаканчик водки и опрокинул ее в пересохшую утробу.
      Шквал панического настроения стал постепенно сменяться бессильной злобой и, наконец, перешел в тихое смирение. Инспектор уснул.
      Но собственный храп разбудил его через десять минут. Жуль вернулся в жестокую реальность. Словно девятый вал, на него накатывалась новая волна паники, которая с легкостью могла бы перерасти в истерику, а затем и в буйное помешательство, если бы не воля случая, по которой зазвонил знакомый внимательному читателю телефон.
      - Алло? Да? Да. Да! - не успел Жуль положить трубку, как уже мчался по лестнице вниз, в спешке надевая пиджак на засаленную майку.
      Звонил его старый добрый стукач Рене - подонок, наркоман, да и просто нехороший человек, но именно благодаря нему инспектор раскрыл не менее половины своих дел.
      Жуль прыгнул в свой желтый "Мустанг", выглядевший точно так же, как автомобиль детектива Нэша Бриджеса, и помчался на место встречи. Через двадцать минут он уже с нетерпением ожидал старого знакомого на пересечении двух, богатых зеленью и старинными постройками улочек, находившимися в самом центре города.
      Спустя некоторое время из-за дальнего здания выплыла неприметная фигурка, крадущаяся вдоль деревьев. Это был Рене. Ужасно, когда маленький человек приобретает большую власть.
      У Жуля не было ее слишком много, но все-таки он представлял собой исполнительную власть, пусть даже и на низшей ступени, а поэтому мог позволить себе подняться в глазах самого себя посредством унижения нижестоящего в иерархической лестнице гражданского общества.
      - Пришел, урод! - прорычал инспектор, схватив беднягу Рене за горло, на что тот прохрипел жалобным тоном.
      - Ты знаешь, ..., я могу легко засадить тебя... - говорил Жуль Рене кивнул.
      - Или пристрелить прямо здесь, сославшись на то, что ты покушался на мою жизнь, - продолжал он.
      Глаза его, затуманившись, смотрели сквозь фигурку, болтавшую ногами в воздухе.
      - Да, но ведь это я тебе позвонил, чтобы встретиться, - выдавил Рене. Я ведь могу и молчать...
      - Ах да... - встряхнул головой Жуль и опустил стукача на землю. Извини. Сколько ты просишь за информацию на этот раз?
      - Инспектор, я не прошу, я беру за информацию. Тысяча франков.
      - Эх, плут. - Жуль вытащил свой бумажник и выудил оттуда две бумажки, которые тут же перекочевали в карман Рене.
      - Ладно. Партия наркотиков пришла в страну совсем недавно. Огромная партия. В прошлом году ее завезли где-то в этих же числах. Неизвестно, кто продавец. Знаю лишь, что две недели назад почти такую же партию получили наркодельцы в Венгрии, а через три недели наплыв наркоты ожидается в Италии.
      - Город?
      - Вероятно, в Монце. Это все. Прощай. - Рене рванул с места, и уже через пару секунд он пропала за кустами, где позволил себе радостный вопль, приуроченный к легкой наживе в тысячу франков, которые, как окажется впоследствии, будут всего-навсего дешевой меченой подделкой.
      А Жулю надо было где-нибудь промочить горло и хорошенько подумать.
      Через два часа Жуль уже стоял у двери в кабинет капитана, прижимая к сердцу заветные листки отчета. Их было не так уж и много, ибо объем собранной информации был довольно скуден, а идея придумать что-нибудь лишнее и приукрасить сегодняшние похождения была отложена после второй неудачной попытки: инспектор не мог написать сколько-нибудь реальный сюжет за два часа.
      Так, Жуль пробовал вплести в отчет НЛО, но, зная, что его босс далеко не ребенок и разберется в том, что инопланетяне вряд ли замешаны в торговле наркотиками, принялся за написание второго отчета, где главными подозреваемыми становились наиболее активные фашисты Западной Европы. Но и эта концепция была забракована.
      - Нашел что-нибудь? - спросил капитан, который стоял у окна и смотрел на улицу.
      - Вы забыли, что разговариваете с инспектором Жулем, - победоносно произнес Жуль, протягивая доклад.
      - Именно поэтому я тебя и спрашиваю.
      - Вот собранная информация, мсье, - в доказательство инспектор пошуршал бумагой.
      - Надеюсь, у тебя хватило ума не выдрать опять две страницы из Конан Дойля и притащить сюда под видом отчета о порученном тебе деле...
      - Мсье...
      - Или, может быть, ты опять взялся за старое и притащил дело из архива, предварительно поменяв дату?
      - На этот раз все серьезно, мсье, - сказал Жуль, который был уже разгневан потоками грязи, выливаемыми из уст капитана. Все это было особенно обидно потому, что все сказанное являлось чистой правдой.
      - Так что ты на этот раз придумал? - капитан отошел от окна и внимательно посмотрел на подчиненного.
      - Капитан, я работал целый день. Я устал, как собака. Но все же, я рвусь в бой. Но... Следующая партия поступит в Италию. Это дело Интерпола. Я ничего не могу поделать... - Жуль торжествовал. Вот он - конец едва начавшегося дела. И он, Жуль, не прибегнув ни к каким ухищрениям, достойно завершает вверенное ему задание. А желание раскрыть дело любой ценой, даже если тебя отстраняют от него, инспектор всегда считал глупостью полицейских-фанатиков, встретить которых можно лишь в кино.
      - Болван! Италия не участвует в Интерполе! А знаешь, что это значит?
      - Что?
      - Ты едешь туда сам!
      Глава VI
      В подавленном состоянии от увиденного Кондратий находился недолго. Быстрому восстановлению морального равновесия способствовали крепкие нервы пилота, его отвага и изрядная сумма, предложенная лордом Гамильтоном в качестве оплаты за возможный риск подобного рода.
      Тесты автомобиля, а в большей степени самого гонщика, были назначены уже на завтра, так что времени потрясти кошельком с банкнотами, на каждой из которых было напечатано не менее двух нулей после цифры, оставалось совсем немного. Вообще, по представлению Кондрата, в этих магазинчиках английских провинциалов нельзя было купить чего-либо отличного от черного костюма, шляпы, тросточки и серебряных часов с цепочкой. Поэтому чемпион поехал в гостиницу, где и проспал до следующего утра.
      На место вчерашней встречи Кондратий прибыл за десять минут до назначенного времени. Он хотел с первого же дня показать свое рвение к работе. Ему пришлось ждать ровно десять минут, ибо Гамильтон был англичанином, а англичане, как известно, отличаются своей пунктуальностью.
      - О, вы уже здесь, - заметил лорд - Да, уж как десять минут.
      - С моими часами что-то не так? - старик вытащил часы из кармана (они были серебряные и висели на цепочке) и внимательно на них посмотрел - Да нет, наверное все в порядке, - поспешил успокоить его Кондрат - Так зачем же вы...- начал было лорд, но решил не продолжать - Я... я просто...Кондрат тупо уставился на свои часы, делая вид, что что-то там подкручивает.
      "Глупо как-то получилось. Приезжаешь сюда раньше, чтобы угодить ему, а тебе такой вопрос в лоб! Неужели он не знает ответа: "Что бы тебе угодить, осгл!"
      Лорд как-то странно посмотрел на Кондрата и укоризненно покачал головой. Затем, сохраняя молчание, они подошли к боксам, где уже трудились механики.
      - Кондратий, знаешь, сегодня я разрешил поприсутствовать на наших тестах представителю команды "Ягуар". Так что не ударь в грязь лицом и покажи класс.
      - Класс? Я ведь еще не сидел за рулем болида!
      - Сейчас посидишь. Ступай, надень комбинезон.
      У Кондрата дрожали руки и сводило ноги.
      Нет - не от того, что он боялся ударить в грязь лицом и не показать класса, а от того, что в первый же день потеряет работу.
      В раздевалке на скамейке сидел рыжий парень, который пыхтя надевал правый ботинок, выкрашенный в тот же цвет, что и все облачение перламутровый зеленый.
      - Эй, ты! Это моя униформа! - заревел Кондрат, сжав пальцы в кулаки.
      - Ты так думаешь? Я лично думаю по-другому, - сказал рыжий и показал средний палец правой руки.
      Кондрат бросился на воришку и два раза сильно ударил того в нос и подмял под себя. Рыжий вцепился зубами в ухо Кондрата и стал лупить его по почкам. Оба они с жуткими воплями катались по полу, периодически изловчаясь размахнуться и ударить противника. Наконец, после того, как Кондрат мотонул рыжего головой об стену и тот на минуту потерял сознание, все закончилось.
      Правый глаз чемпиона заплыл, а опухший нос стал сильно походить на негритянский.
      - Кто ты такой и зачем тебе понадобился мой костюм? - прорычал Кондрат - Второй пилот "Лотуса", Юкка Какка, я из Финляндии. Это мой комбинезон, рыжий приподнялся и продемонстрировал свое имя, вышитое на груди. - А ты кто? Только не убивай меня.
      - Кондратий, француз. Первый пилот этого самого "Лотуса". Значит, если ты не врешь, то в том самом шкафу должна быть точно такая же форма, но с моим именем. Ладно, если так, то я попрошу у тебя прощения.
      Кондрат, сощурившись, уставился на Какку, словно ожидая, что тот не выдержит такого пристального взгляда и сознается в том, кто послал его украсть одежду.
      - Валяй, - проверь шкаф.
      Не отворачиваясь от финна, Кондратий медленно подошел к металлическому шкафу, нащупал ручку, открыл дверку и медленно перевел взгляд во внутрь.
      - Извини, - бросил он.
      Оба они рассмеялись. Хотя было понятно, что Юкка смеется потому, что так надо сейчас, а нож в спину можно будет воткнуть потом (а то иначе чего бы ему смеяться).
      - Я одного не понимаю. Почему я тебя, второго пилота, ни разу не видел до этого?
      - Знаешь, я не очень хороший пилот и ни разу не проходил квалификацию, а посему не попадал и на гонку.
      - Зачем же им такие гонщики, как мы.
      Неужели никого больше нет?
      Кондрат надел свою пилотскую форму и теперь, зеленый и блестящий, стал походить на навозную муху, сытую и довольную жизнью.
      - Есть-то - есть. Да только после этих катастроф никакой уважающий себя пилот ни за что не сунется в эту команду. Суеверие, вроде как.
      Кондрат направился к гаражам, откуда доносился рев двигателя. В коридорчике, по которому он шел, было темно, и только где-то в конце сиял ослепительный поток белого света.
      В мозгу гонщика стали всплывать какие-то ассоциации, но, к счастью, были быстро вытеснены картинками наиболее значимых моментов жизни.
      То был момент отчаяния и надежд, страха и решительности. Все органы словно сместились вниз: сердце ушло в пятки, желудок, потяжелев, упал, а мозг отправился ни куда иначе, как в ... Вообще-то - нет: Кондратий размышлял:"
      Это судьба и от нее не уйдешь. Вот я иду по коридору, в конце которого - моя дальнейшая жизнь. Все это было решено задолго до моего рождения, и я не в силах ничего изменить. Но ведь можно остановиться! Не ходить и послать к черту это дело! Но я не могу перечеркнуть карьеру, и не могу не из-за слабости характера или желания получить высокооплачиваемую работу, а из-за того, что жизнь уже давно предрешена. А если я действительно не в силах остановиться из-за желания нажиться или отсутствия воли, то это тем более доказывает правильность моей догадки - эти качества были даны мне ее величеством судьбой".
      Наконец, он пришел в то самое помещение, где горело множество электролюминесцентных ламп - в гараж. Посреди него стоял, режущий глаз чистотой, сверкающий "Лотус", на зеленом металле коего, присмотревшись, можно было увидеть свое отражение. И Кондрат, нагнувшись, стал всматриваться: огромный лоб в две ладони, оттопыренные уши и толстенные губы дополнял расшлепанный нос, а овальные глаза увенчивались волнистыми бровями. (Отражение, конечно, было искажено, как в тех самых зеркалах, что в комнате смеха, ведь сверхсовременное чудо автомобильного производства и не должно отражать, как зеркало.)
      - Ну как тебе ракета? - спросил Гамильтон, стоя за левым плечом пилота.
      - Это потрясающе! Когда начнем?
      - Немедленно!
      С непривычки, залезть в машину было нелегко, но лорд уверил, что позднее механики сделают сидение специально под Кондрата и операция посадки значительно облегчится.
      Механики запустили мотор и выкатили болид на улицу.
      - Ну, привыкай, парень! - кивнул лорд.
      Газ! И вот - машина рванула вперед.
      Невероятное ускорение начало уродовать лицо Кондрата - нижняя губа стала спускаться к подбородку, а верхняя пошла к носу. Невероятно!
      Пробный поворот руля и машина, словно не подчиняясь законам инерции, резко рванула вбок. Обратный поворот - и болид на прежней траектории.
      Теперь дорога уходит в сторону - нужно притормозить. Капельки слез, выжатые перегрузкой из слезных протоков, брызнули на защитное стекло шлема. Поворот направо. Так. Можно пройти и побыстрее. Челюсть поехала налево, а шея, не ожидав такой нагрузки, едва не наклонила всю голову набок. Прямая. Поворот. Еще поворот. Прямая. Первый круг пройден. Время? Слишком велико. Еще раз.
      Круг за кругом. Километр за километром.
      Так, улучшая с каждым разом время, Кондратий проездил уже два часа. В питах, механики, чей скепсис до начала тестов стал постепенно сменяться удовлетворением, хлопали друг друга по спинам и все чаще стали пошучивать, улыбаться или и то, и другое вместе.
      - Мы не ошиблись в нем, - проговорил Гамильтон.
      Кондрат, который к тому времени уже набрался оптимизма и решительности, получил распоряжение проехать еще два круга:"
      Поднажми Кондри!" - сказал по рации Джеймс, американский специалист по компьютерным технологиям в штате спортивного отделения "Лотуса"
      Пилот напрягся. Быстрее! Еще быстрее!
      Поворот. Хлопок. Скрежет металла. Искры. Быстрое замедление. Вылет с трассы.
      Кондратий мог понять лишь то, что мотор его заглох, и он больше никуда не едет. Выбравшись из кокпита, пилот увидел, что левое заднее колесо его болида находилось совсем не там, где ему положено находится, а именно - в трехстах метрах сзади.
      Колесо, оторвавшееся на такой скорости, непременно либо увеличивает число седых волос, либо уменьшает всю жизнь - и никак иначе.
      Кондрат огляделся по сторонам и заметил поспешно удаляющуюся фигуру гостя из "Ягуара" с той самой трибуны, где он провел весь тест.
      "Интересно, чего он так помчался?" - подумал гонщик.
      Подъехал автомобиль с медиками, которые, убедившись, что с их подопечным все в порядке, довезли его до питов.
      Там его, как героя, уже ждал весть коллектив. Никто не мог ожидать, что Кондратий так быстро вживется в роль пилота королевских гонок и было бы очень обидно потерять такого парня в первый же день совместных работ. Все справлялись о самочувствии гонщика и крепко пожимали ему руку, после того как он отвечал, что все окей.
      На этом фоне выделялся Какка, сидевший за мониторами и что-то считавший на калькуляторе, иногда бормоча себе под нос какие-то финские словечки, для занесения в рассказ совершенно не пригодные, даже в том случае, если читатель совершенно не знаком с финским языков (а уж это, поверьте мне, язык самых нецивилизованный из всех варваров - варягов).
      "Авария, гость из "Ягуара"... Как-то странно все это. Можно, конечно, назвать это суеверием, но страшновато угодить в историю с не столь благоприятным окончанием".
      После продолжительной работы с механиками Кондрат встретился с лордом:
      - Ты хорошо поработал сегодня, Кондратий! Я очень рад. Отпускаю тебя сегодня домой пораньше, потому как завтра очень трудный день.
      - А что завтра?
      - Завтра мы едем в Монцу.
      Глава VII
      Жуль прилетел еще вчера вечером, но уже сделал для себя несколько открытий. Во-первых, разглядывая в самолете карту Италии, инспектор заметил, что очертания Апеннинского полуострова здорово напоминают женский сапог. Это одновременно как удивило Жуля, так и насторожило его. Полицейский точно знал, что образование данных очертаний произошло задолго до появления первой обуви на планете. Тогда получалось, что именно природа предопределила форму сапога, появившегося много веков после Апеннин. Ведь человек, изобретя любой новый предмет, мог назвать его сапогом. Но не назвал, потому как никакой из предметов не был похож на сапог (т.е. на тот предмет, который мы в нашем привычном обиходе называем сапогом). А когда данный предмет был произведен, то как раз ему с полным правом и было присвоено это нарицательное, поскольку он формой здорово походил на этот самый полуостров. Все это было очевидно. Но не будь Жуль полицейским, если бы у него была всего одна теория. По другому предположению, очертания свои Апеннины получили благодаря деспоту, который давным-давно приказал обкорнать свои владения по побережью до известной формы, чтобы продемонстрировать свое могущество и тем самым навести ужас на врага.
      Вторым открытием было то, что население страны, где производят "Феррари" было весьма небогатым, а транспортным средством в основном служили маленькие подержанные машинки. Здравое объяснение данному казусу найти было куда более сложно, и Жуль попросту не стал этого делать.
      Вообще, Монца обаяла Жуля своей неразберихой.
      Тесные мощеные улочки, заключенные в двух-трех этажные дома, несмотря на свои размеры, бурлили жизнью более интенсивно, нежели проспекты современных городов Европы.
      Невообразимое число зазывающих лоточников, старающихся перекричать друг друга, добавляло ощущение общей суеты, характерное для южан.
      Кое-где ручейки улиц сменялись запрудами площадок посвободнее, в центре которых, непременно окруженный визжащей детворой, вяло испускал потоки живительной прохлады каменный фонтан. Нигде не найти места, наполненного подобной звуковой какофонией: беспрестанно гудящие клаксоны автомобилей, пытающихся продраться сквозь муравейник пешеходов, смешиваются со смехом и быстрой итальянской речью, воркованием или хлопаньем крыльев стаи голубей, использующих любое свободное на земле место, чтобы отдохнуть от неба и подкрепиться.
      Особенно общая взволнованность чувствовалась сейчас, когда на Аутодромо Национале должно было произойти ежегодное событие, способное всколыхнуть не только провинциальный городок, но и всех настоящих любителей Формулы 1. Трассу в Монце любят все - сюда последить за грандиозным зрелищем спешат и немцы, и французы, и англичане. А в этом сезоне накал страстей подогрела гибель Гржемилика Вахмурки и тест-пилота "Лотуса". Фанаты гадали и делали ставки, кто же заменит безвременно ушедших. Приподнятое же настроение самих местных жителей обуславливалось возможностью нажиться как ни в какое другое время. Цены подлетели до такого уровня, что иногда туристы (в основном русские, венгры, болгары), подходя к прилавкам, удивленно присвистывали и проходили дальше.
      Жулю здесь было весьма недурно:
      командировочных в запасе оставалось еще немало, а временные рамки на проведение задания не были обговорены. Поэтому первые дни инспектор тем только и занимался, что ходил по местным увеселительным заведениям (которые, как признается полицейский позднее, были не так уж и хороши, но, поскольку деньги не были его собственными, упускать и такую возможность было бы грехом). Достаточно тяжело было день ото дня вставать с распухшей головой, а потом снова идти в вышеупомянутые общественные места, но Жуль, будучи человеком волевым знал, что должен идти, дабы не пропустить ни часу. Так, превратившись из ежедневного праздника в серые будни, напоминающие работу любого трудяги, проходила итальянская командировка инспектора. Как же был восторжен Жуль, узнав, что в Монце пройдет очередное Гран-при Формулы-1! Он не был особенным любителем этих соревнований, но возможность хоть как-то разнообразить свое пребывание здесь вполне удовлетворяло его. Кроме того, время шло, а отчет, что, кстати, весьма закономерно, даже не был и начат. Формула-1 давала возможность зафиксировать в докладе: "Формула-1 на предмет вверенного мне дела проверена, нарушения закона не было выявлено".
      И уже в тот самый день, когда инспектор узнал, что соревнования перемещаются как раз в городок, находящийся в пятидесяти километрах от Милана, он отправился за покупкой билета на сидячее место, ибо, как говорилось ранее, инспектор с легкой душой мог себе это позволить.
      Глава VIII
      Уже с самого утра начались проблемы. Один из механиков потерял куда-то запись результатов прошедших тестов. Чувствуя огромную вину, он тут же подписал заявление об уходе, что и послужило предметом толков в команде о продаже, а вовсе не утере информации, одному из соперников. Поскольку в действительности у механика был именно такой план, не отличающийся особым остроумием, а посему и наводившим подозрение на махинатора, документы было решено вернуть для предотвращения косых взглядов сослуживцев.
      Водитель трейлера номер два был в стельку пьян и уже не мог управлять не только грузовиком, но и собой.
      Сперва он зверски избил водителя трейлера номер один, затем оторвал носовой обтекатель у болида Какки и начал размахивать им над головой, потом назвал лорда Гамильтона свиньей и после этого был немедленно уволен.
      Кондрата потрясло увиденное.
      Складывалось такое впечатление, что команда занята всем, чем угодно, кроме своего истинного предназначения. Еще Кондратий был удивлен количеством тяжеловозов для транспортировки командной техники по дорогам государств, принимающих королевские гонки автоспорта. Нельзя было поверить в то, что требовалось шесть грузовиков для незначительного, как казалось ранее пилоту-новичку, скарба. Ну что же? Оставалось поверить.
      И вот караван тронулся. Цель - аэропорт, откуда самолет доставит их прямиком в Милан, а там уж за дело возьмутся трейлеры, которые и довезут свою ношу на Аутодромо Национале.
      Лорд Гамильтон, Кондратий и Юкка ехали на блестящем во всех отношениях "Ролс-Ройсе" по живописной лесной дорожке Норфолка впереди колонны, выкрашенной в фирменные зеленые цвета. Кондратий был обуреваем предчувствиями, очень нехорошими предчувствиями, и сейчас как раз предоставлялась отличная возможность получить ответы на несколько вопросов, вгрызшихся в мозги пилота и не отступающих ни на шаг все утро.
      - Лорд, по-моему, организация команды оставляет желать лучшего...начал он.
      Гамильтон прищурился и улыбнулся.
      - Сколько ты за рулем гоночных автомобилей?
      - Десять.
      - А я у руля компании тридцать пять лет.
      Если бы дела шли так скверно, как ты думаешь, а я знаю, ты думаешь именно так, неужели я бы не стал банкротом? Но нет, посмотри сам: я один из богатейших людей в Великобритании, крупный акционер "Лотуса".
      Мне кажется, эта тема не должна волновать тебя.
      - Но как же у вас получается?...
      - Парень! Я же не спрашиваю у тебя секретов вождения.
      - Ну, например, когда заходишь в поворот с очень большой скоростью и находишься на не совсем верной траектории... - тем самым Кондратий хотел намекнуть, что не чурается поделиться своими умениями профессионального гонщика.
      - Прекрати паясничать! - отрезал лорд - Но...
      Лорд пронзил Кондрата тем самым взглядом, каким пронзают людей из-под кустистых седых бровей манерные люди высших сословий. Разговор не дал Кондрату ровным счетом ничего, за исключением отрицательной заметки, затаившейся где-то в уголке сознания шефа. В салоне было душно и пилот ослабил галстук. Юкка все это время сидел молча и смотрел сквозь тонированные стекла лимузина.
      "Боже! Как это похоже на финнов!", - пролетело в голове у Кондратия, который не совсем представлял, что вообще характерно для финнов.
      А колонна рассекала потоки воздуха, с каждой минутой приближаясь к аэропорту. Трейлеры, словно огромные киты покачивались по шоссе, всем видом своим показывая мощь и решительность. Если взглянуть на это действо с вертолета, то представлялась грандиозная картина, подобная переселению народа. У команды была цель. И она направлялись в Монцу, чтобы добиться ее.
      Один день сменял другой с такой же упорностью и быстротой, как Кондрат осваивал автомобиль и итальянскую трассу Гран-при. Так что пилот не жалел о своем решении, ибо способности его к Формуле-1 проявлялись со всей очевидностью.
      Вдохновляли и поклонники "Лотуса", размахивавшие за отбойниками флагами, выкрашенными в зеленые цвета. Невозможно было поверить в то, что созерцание тренировок вызывало маломальский интерес. Но то были настоящие закоренелые фанаты, не страшившиеся ни дождя, ни жары, ни голода. Они знали, что делают это во благо их команды, и они ее не подведут.
      Вряд ли поклонники команды остались бы в прежнем количестве, если бы узнали, что Гамильтон отзывается о них как о "бездельниках, необходимых для покупок фирменных маек и флажков".
      Пятничные тренировки Кондрат прошел не совсем удачно и занял в общем зачете пятнадцатое место, но связано это было прежде всего со сгоревшим мотором, а не с неприспособленностью самого гонщика, добившегося потрясающего времени прохождения круга, из-за чего, кстати, и погорел двигатель.
      Завтра должна начаться квалификация.
      Народ стягивался к Монце. Все гостиницы были забиты до последней гнилой каморки на чердаке, а близ самого автодрома, куда вели запруженные многокилометровыми пробками дороги, стояли палаточные городки наиболее предприимчивых болельщиков. Они приехали сюда еще три дня назад и теперь не беспокоились о месте проживания, воспринимая свою поездку, как небольшое приключение паломников.
      Даже небо не оставалось не занятым: там то и дело, разрывая воздух винтами пропеллеров, сновали вертолеты всех форм и размеров телевизионные, медицинские, воздушное такси.
      Все происходившее напоминало мобилизационные сборы перед войной. Но нет, чрезвычайным положением здесь и не пахло: все веселились, тратили деньги, судачили по поводу фаворитов гран-при, заключали пари.
      Всеобщее возбуждение охватило и Кондрата. По нескольку раз он заходил в гараж для проверки состояния своего болида. И каждый раз, видя, что мешает механикам, путаясь у них под ногами, уходил нервной поступью только для того, чтобы вернуться опять. Доза адреналина в крови увеличилась еще более, когда, прогуливаясь по поддокам и случайно заглянув в гараж одного из соперников, в котором бригада суетилась над доводкой мотора, Кондрат увидел бегущего на него со стальной трубой служащего, принявшего пилота "Лотуса" за шпиона. Кондрату было велено убраться. Все обошлось, но и этот инцидент усилил напряжение в грозящей лопнуть нервной системе гонщика.
      И вот, когда Кондрат в очередной раз решил наведаться, дабы убедиться в исправности своего "Лотуса", в гараже он увидел знакомую темную фигуру, крутящуюся около болида.
      Кондратий видел этого человека всего один раз, но хорошо запомнил его "гостя из Ягуара". Последний заглянул под машину и только после этого заметил, что за ним наблюдает рослый француз. Надвинув шляпу на глаза, "гость" начал удаляться через противоположный вход, выводящий на парковку грузовых автомобилей команд. Кондратий оцепенел. Нужно было что-то предпринять. "Догнать незнакомца!". Пилот ринулся за исчезнувшей в дверном проеме фигурой. По ту сторону стены не оказалось никого. Только десятки грузовиков вопросительно уставились на выбежавшего растрепанного пилота несколькими десятками огромных фар. Где-то вдалеке хлопнула дверца автомобиля. Не надеясь на особый успех, Кондрат побродил по стоянке, иногда заглядывая в кабины наиболее, по его мнению, подозрительных грузовиков. Но, как и в кабине трейлеров "Ягуара", ни в одном другом тяжеловозе не было ни души, а взломать не менее сорока кузовов и попасть на лавку подсудимого гонщику очень не хотелось.
      "Нужно подъехать ночью, посмотреть повнимательнее..."
      Глава IX
      В едко-красной бейсболке и желтой майке огромного размера по поддокам шагал, для конспирации прихрамывая, никто иной как старина Жуль. На шее, как и у любого уважающего себя туриста висел фотоаппарат, а каждая из ладоней сжимала по флажку с эмблемой "Феррари". Зеленые шорты придавали особый колорит и были очень практичны, потому что в сочетании с вышеперечисленными атрибутами поклонника автогонок усыпляли бдительность потенциального преступника, тогда как под ними находилось полкило стали тридцать восьмого калибра. Да-да: табельное оружие инспектор носил именно там. Кроме того, в шортах было не так жарко.
      Особенно стараться, чтобы попасть в поддоки, Жулю не пришлось. Все, что от него требовалось - немного хитрости, чуть-чуть профессионализма, капельку изобретательности и внушительная сумма денег.
      И вот полицейский окунулся в мир Формулы-1 изнутри. Это был суетный, беспокойный, копошащийся улей, где, на первый взгляд, каждый занят личным, но в действительности, несущим общую пользу, делом. Пилоты - кумиры, едва ли не божества для многих и многих фанатов королевских гонок, представали совершенно обычными людьми: они смеялись, бранились и опять смеялись. Окажись здесь один из приверженцев формулы, он непременно сошел бы с ума от счастья, увидев своих божков собственными глазами: до них можно было дотронуться, понюхать, или даже дать по шее (потенциально, конечно, потому что никому не понравится, если незнакомец ни с того ни с сего начнет тебя нюхать). Жуль, как говорилось выше, не являлся особенным любителем этого вида спорта, поэтому сознание не отказало инспектору, когда он увидел вцепившихся друг в друга двух лидеров соревнований.
      Он помнил, зачем сюда пришел. Он делал свою работу.
      Прежде всего требовалось опросить местных работяг низшего уровня, узнать, не видно ли чего подозрительного. Подходящей кандидатурой оказался азиат, скорее всего японец, тащивший за собой на тележке дюжину огромных колес для болидов. Жуль перегородил ему дорогу и, пытаясь не упустить ни единой детали, используя навыки профессионального сыщика, заговорил:
      - Здравствуйте!
      Японец был невысок, и поэтому ему пришлось поднимать голову лишь для того, чтобы бросить озадаченный взгляд на незнакомца.
      "Что его так озадачило?" - подумал Жуль, а вместо этого произнес:
      - Это ваши колеса?
      Азиат прищурился, превратив свои и без того узкие глаза в крохотные щелки.
      "Такой вопрос тебе не по душе, да?"
      - Зачем тебе столько колес?
      Оцепенение рабочего перерастало в нетерпеливость: незнакомец начинал докучать ему.
      "Чувствую нетерпеливость", - Жуль был уверен в этом - И куда ты все это несешь. Отвечай же!
      - этот парень явно не был чист на руку. Его надо было припугнуть.
      Глаза рассвирепевшего японца стали наливаться кровью, а прокуренные желтые клыки обнажились из-под тонких губ. Казалось, вот-вот из складок широких штанин этот самурай вытащит смертоносный меч и перерубит неприятеля пополам. Жуль был готов.
      - Такаги! Черт побери, где ты там возишься? - к ним ковылял толстяк в желтой спецодежде, на ходу вытирая об нее испачканные руки.
      Жуль не мог как следует рассмотреть его, так как взгляд был прикован к глазам японца, готового в любой момент нанести смертельный удар. Словно два кота перед боем оценивали они друг друга.
      - Ты где болтаешься, бездельник?
      - Я говорил с ним, - произнес Жуль - О, вы говорите по-японски? наивно спросил толстяк.
      - Кто?
      - Вы!
      - Я нет - А он говорит, причем, только по-японски. Боюсь, он не понял ни единого вашего слова. Пошли, Такаги, мы и так задержались!"
      Значит, японец не при чем. Я ошибся. Это бывает с каждым!"
      Прежде всего, Жуль был инспектором полиции. Он не мог отчаиваться. Да и вообще, с чего вдруг ему отчаиваться?
      Беседы Жуль проводил еще с несколькими работниками, но все разговоры почему-то оказывались столь же неудачными, как и первый.
      Без особого энтузиазма инспектор отправился на стоянку трейлеров, где можно было поглазеть на красиво раскрашенные грузовики, а заодно поговорить с водителями.
      Приближалось время квалификационных заездов, нужно было успеть до того момента, как все водители разбегутся по трибунам, чтобы поболеть за своих пилотов. Но, добравшись до парковки, инспектор обнаружил всего пару человек, еще разговаривавших о чем-то, стоя между двумя стройными рядами дорожных громадин. Одни из них был опять-таки японец, который оживленно выкрикивал что-то грозным голосом, но, поскольку собеседник смеялся, Жуль сделал заключение, что это была всего-навсего какая-то безобидная история, может быть, анекдот.
      - Могу я поговорить с вами? - обратился Жуль ко второму мужчине.
      - Валяй, - лениво повернулся тот.
      Вероятно, это был поляк, но завитые кончики длинных черных усов и огромные шаровары выдавали в нем румына.
      - Почему вы еще не пошли на трибуны?
      - А тебе какое дело?
      - Все смотрят на профессионалов, вот я и подумал...
      - Профессионалы? Водить эти коляски? Ха!
      Настоящие профессионалы - это мы. Те, кто водят тридцатитонники. Мало того, что у них сверхсовременные болиды, они еще умудряются бить их чаще, чем я хожу справлять нужду! За все годы моей карьеры... работы я ни разу не попадал в дорожную аварию и горжусь этим. И они считают себя героями только потому, что в любой момент могут превратиться в месиво около отбойника! А знаешь, почему они так считают? Потому что для размышлений у них остался только спинной мозг, а головной вытек от перегрузок! А еще...
      Жуль уже не слушал его. Внимание привлекла странная фигура, одетая в фирменный комбинезон "Лотуса".
      Этот парень крался вдоль грузовиков, заглядывал под них, смотрел, прислонив ладони к стеклу, в кабины оставшихся без присмотра машин. В движениях его усматривалась некоторая опаска и нервозность, словно воришка собирался, отыскав подходящий трейлер, залезть в него и уже через несколько минут выйти не с пустыми руками. "
      Вот она - первая зацепка", - с некоторым удовлетворением подумал инспектор, хотя, где-то в глубине души ютилось очевидное недовольство, связанное с прекращением степенной обыденной жизни.
      Подобно рыси, готовой к длительной слежке лишь для того, чтобы в конечном итоге нанести молниеносный удар и в считанные мгновения разорвать жертву, Жуль мобилизовал все органы чувств. Нельзя было упускать ни единого шага, ни единого вздоха. Инспектор знал, что соперник хитер и коварен, безжалостен и ужасен, бдителен и невидим. Теперь оставалось узнать, кто этот соперник.
      Используя всю свою сноровку, инспектор незаметно приближался к незнакомцу. Шаг за шагом, все ближе и ближе.
      Наконец, Жулю удалось приблизиться ровно настолько, чтобы можно было прочесть надпись на комбинезоне, обозначавшую его принадлежность:"
      Кондрат!" Ну конечно! Как я сразу не догадался, что это он!"
      С самого начала Жуль чувствовал, что с Кондратием не все чисто. Теория "Кондрат", разработанная инспектором подтверждалась: завистливый Кондрат с целью получения места в Формуле-1 убивает Вахмурку, испортив тормозную систему автомобиля, и добивается своего. Но и в команде желчному, агрессивному и сварливому французу не сидится спокойно: он идет на убийство тест-пилота. На тестах Кондрат разбивает свой болид, тем самым показывая своим партнерам по темным делишкам, что принять партию наркотиков готов, и, наконец, здесь он ищет своего покупателя. "
      Чтобы разорить все гнездо, нужно проследить за змеей," - эту поговорку Жуль самостоятельно переводил по словарям с латыни, хотя до сих пор сомневался, что там говорилось именно об этом, поскольку представить, как змея вьет гнездо, было очень трудно.
      Глава Х
      И вот пришло время квалификации. То была одна из сотен квалификаций, которые уже состоялись в истории Формулы 1 и состоятся в будущем. Но говорить о ней, как о заурядной, Кондратий вряд ли решился бы . Это его первое выступление в автогонках такого уровня, его первое серьезное испытание.
      Погасли красные огни светофоров на стартовой прямой. Тысячи поклонников с вожделением уставились на пока еще пустующее дорожное полотно Аутодромо Национале, а миллионы телезрителей прильнули к экранам телевизоров. Были и такие, кто, отрешенно глядя на мир блуждающими глазами, слушали трансляцию по радио. Да, да: в странах с невысоким уровнем развитости до сих пор велико значение радиовещания.
      Ни один из пилотов не торопился покинуть боксы и броситься в бой с тысячными долями секунды, лишь для того, чтобы пройти нулевой вектор перемещения или, проще говоря, круг.
      А к волнению и неуверенности Кондрата теперь примешивалось и чувство опасности: "Что делал незнакомец рядом с болидом? В прошлый раз тренировка в его присутствии едва не стоила мне жизни...
      "На трассу вышли болиды нескольких пилотов. Началось состязание. Круг за кругом, попытка за попыткой.
      Время - вот судья. Известно немало случаев, когда в погоне за мгновением пилоты теряли десятки лет, отпущенных им Господом по первоначальному замыслу.
      Определились лидеры. Определилось лучшее время. Настала очередь выхода Кондрата. Первые минуты, когда машина выезжала из пит-лейна, Кондратий все еще чувствовал тревожные уколы подсознания, но, оказавшись на трассе, превратился, как и положено пилоту, в комок рефлексов. Сосредоточенный спинной мозг, если хотите.
      Сомнения и тревоги остались десятью секундами позади - в боксах.
      Первая попытка: неплохой результат.
      Следующий круг: агрессивная атака бордюров помогает улучшить время.
      Еще попытка: более правильная траектория прохождения поворотов. Круг от круга результат становится все лучше и лучше.
      На трассе показались еще несколько болидов. Движение заметно возросло. Ревут моторы. Вопят комментаторы.
      "Невероятно. Но он улучшил свое время на восемь сотых! Да, что же на это скажут ему соперники? От следующей ступени стартового поля его отделяют всего девятнадцать тысячных!
      Каков накал соревнования!"
      В зеркальце заднего вида Кондрат заметил болид "Ягуара", пилот которого шел на свой быстрый круг.
      "Ягуар. Что же ты делал в боксах, парень?" - внезапная буря эмоций опять обрушилась на гонщика. Сейчас Кондратий пытался вспомнить, какие именно детали рассматривал незнакомец. - "Ладно, еще один быстрый круг".
      Кондрат нажал на педаль газа. Мотор напрягся и понес автомобиль еще быстрее. "
      Пройти еще один круг, а потом можно будет расслабиться", - Кондрат охватил обод руля сильнее и сосредоточился.
      Впереди поворот. Чуть поодаль - стена отбойников, гостеприимно расположившихся за грунтовой полосой безопасности. Огромная скорость в этом вираже должна смениться резким торможением. Найти идеальную траекторию и -удастся вырвать еще несколько сотых.
      Кондрат почувствовал, что болид почему-то не так четко слушается руля, возможно из-за неисправностей в рулевой тяге. Но сейчас нельзя думать об этом. До поворота осталось не более двухсот метров. Ста пятидесяти. Ста...
      - Кондри, сбавь темп, у тебя топлива в баках не осталось. Можешь не стараться. Давай в боксы, - прошипела рация.
      - Понял.
      Двенадцатое место для дебютанта - весьма недурно, в особенности если сравнивать с результатом Какки, который в очередной раз не смог пройти квалификацию и, убитый горем, напившись, избил своего поклонника. (И у Юкки тоже есть поклонники, хотя, возможно, это был единственный фэн, которого он, скорее всего, потерял.)
      Далее были взвешивание, пресс-конференция, поздравления. В гостиницу Кондратий отправился только после семи. Но вернуться вечером в Аутодромо Национале он не забыл. Когда солнце зашло за обветшалые городские постройки и первые звезды продрались сквозь глубину вечернего неба, Кондрат отправился к месту давешней квалификации, дабы приоткрыть занавес над загадкой таинственного гостя.
      Глава XI
      Жуль начинал злиться:
      единственный раз он подошел к делу с полной ответственностью, но вместо вознаграждения должен сидеть несколько часов в полной темноте у парадного входа в гостиницу в надежде, что Кондратий действительно что-то замыслил и выберется на свое грязное дело этой ночью.
      Стал накрапывать дождик. Как же неудобно инспектор поставил свой автомобиль! Не много зная о конспирации, Жуль оставил машину с другой стороны здания гостиницы, почему-то предполагая, что так безопаснее. Теперь же он не мог укрыться от дождя и одновременно наблюдать за выходом. Сходить за автомобилем и перегнать его поближе тоже не представлялось возможным, так как была высока вероятность упустить Кондрата именно в тот момент, когда инспектор на минуту отлучится.
      Так он и стоял под деревом, надвинув шляпу на глаза, вызывая сострадание бродячих котов. Те, проходя мимо, останавливались, смотрели на странную фигуру с полминуты, а потом прыгали в теплые уютные подвальчики.
      Но вот в холле послышались голоса и через некоторое время швейцар открыл дверь, выпуская кого-то. Жуль напрягся. Кондрат! Быстрыми уверенными шагами гонщик отправился к автомобилю. Инспектор трусцой бросился за своим. Намокшие поля шляпы хлопали по ушам, но Жуль не обращал на это никакого внимания:
      представление началось!"
      Ты хоть и гонщик, а я от тебя не отстану!" - не включая фар, инспектор покатил за Кондратием.
      Ночная Монца не была так красива, как дневная, ибо из-за узости улиц не нашлось места для мачт освещения, а те фонарики, что висели на самих зданиях, были скорее похожи на масляные лампы. Все, что могло запомниться в этот вечер: темнота и дождь.
      Слежка продолжалась. Инспектор не был удивлен, что через полчаса она привела к автостоянке близ Аутодромо Национале. Кондрат вышел из машины, отправился ко входу на трассу.
      Жуль - за ним. Кондрат предъявил охранникам пропуск, прошел. Жуль перелез через трехметровое ограждение. Далее Кондратий отправился к стоянке трейлеров. Тут началось самое странное: гонщик забился под кузов грузовика и замер. "
      Ждет кого-то", - заметил инспектор.
      Залезть под трейлер Жуль не мог: гонщик увидит его. Оставалось сидеть здесь - за кустом - и мокнуть.
      Через пятнадцать минут послышались шаги, гулко отдававшиеся меж грузовиками в разреженной дождем атмосфере.
      Этот некто избегал попадания под прямые лучи прожекторного освещения, но инспектор ухитрился рассмотреть незнакомца, когда тот проходил в двадцати метрах от его засады: мужчина, лет тридцати, семидесяти килограммов, метр восемьдесят, на комбинезоне нарисован прыгнувший ягуар. Это был именно ягуар, поскольку внизу было подписано "Ягуар".
      "Почему Кондрат не выходит его встречать?
      Ага, понятно: встречаются в одном из трейлеров. А может, Кондрат хочет убить незнакомца..." - полицейский проводил взглядом тридцатилетнего мужчину с "Ягуаром" на комбинезоне до кузова трейлера "Лотуса".
      Кондратий еще немного посидел. Он напряженно думал. Потом встал, размял ноги и бросился вслед за незнакомцем.
      "Мой выход", - сквозь зубы проговорил Жуль, обнажая "Браунинг". Подойдя бесшумно, словно кот, к трейлеру, инспектор услышал доносящиеся из него приглушенные голоса. Затем какую-то возню. Брань.
      "Пора!"
      Выбив дверь ногой, Жуль завопил:
      "Ни с места! Полиция! Вы окружены...", - только сейчас Жуль увидел лежащего на полу Кондрата. Тот был без сознания.
      - Прошу прощения, значит, вы тоже догадались, кто этот Кондрат. Благодарю вас за содейств... - что-то железное больно обрушилось на шею инспектора и тут же отключило его.
      Глубина небытия стала постепенно сменяться приобретающей все большую резкость реальностью.
      Жуль пришел в себя, открыл тяжелые веки, закрыл рот. Спустя некоторое время инспектор уж было совсем оклемался и собирался уйти, как заметил, что он связан, рядом в таком же положении находится Кондрат, а над ними возвышаются четыре человека. Разглядеть их мешала пелена тумана все еще замутненного сознания и яркий столб света, направленный прямо в лицо откуда-то из-за их спин. В комнате висела тишина. Только где-то слева тикали часы.
      - Я что-то не понимаю... - начал инспектор.
      - Ну ка, ты! - прошипел один из людей и занес кулак.
      - Стойте! Стойте! Я все скажу, только не бейте, - на лице Жуля изобразился неподдельный ужас.
      - Кондрат, Кондрат, зачем же ты сюда сунулся, сынок... - теперь полицейский мог разглядеть лица людей, стоящих перед ним. Сейчас говорил, как показалось Жулю, владелец спортивной команды "Лотуса" лорд Гамильтон.
      Кондрат молчал.
      - Еще и привел с собой полицейского... - продолжал лорд.
      - Я не с ним, - вставил Жуль.
      - Ох, Кондрат, а ты мне понравился, теперь все насмарку. - Гамильтон покачал головой. Кондрат, подумай хорошенько, я приглашаю тебя к себе в команду. Ведь это замечательный бизнес! Иначе откуда, ты думал, у владельца средненькой команды столько денег? Нет, сама команда приносит только убытки: безрукие механики, никудышная техника, а пилоты... Но без Формулы 1 дела бы не пошли. Сейчас я могу сказать тебе обо всем, потому что у тебя только два выхода: либо остаться со мной, либо вообще не остаться... Так что ты думаешь, Кондрат?
      - Расскажите, - проговорил гонщик.
      - Ладно. Наша задача в Формуле 1 - не быть командой-аутсайдером. Так мы имеем хорошие льготы при перевозке оборудования через границу. А самое главное - не льготы. Трейлеры наши практические не досматриваются... Ты понимаешь о чем я, Кондрат?
      Ведь у нас много трейлеров. В части из них действительно оборудование, техника, в других же... И с рынками сбыта проблем нет:
      почти двадцать точек мы объезжаем за год. От Южной Америки до Австралии. От Европы до Малайзии.
      "Так вот оно как получается." - все это время Жуль сидел тихонько и постепенно вникал в суть дела. - "Значит, и в Бельгию они наркоту привозили... А Кондрат? Наверное, он не при чем."
      - Так вот Кондратий, и в Монцу мы не только за соревнованиями приехали. Этот парень из "Ягуара" - наш покупатель. В Норфолк он приезжал договариваться, а здесь мы заключаем контракт. И надо такому случиться: ты вламываешься прямиком на нашу сделку! Ни раньше, ни позже. Что теперь мне прикажешь делать?
      Как я и говорил: или ты с нами Кондрат, или против. И вечно у нас что-нибудь срывается. То этот чумной Вахмурка прибежал и заметил отгрузку. Честный был, не хотел плохими делами заниматься. Пришлось ему тормоза попортить. А тест пилот... Он-то куда полез? Тоже правды искал... Уже есть примеры, Кондрат, так что ты крепко задумайся, прежде чем ответ давать.
      - Босс, а с этим что делать? - один из верзил (Кондрат признал в нем Чипа) ткнул пальцем в Жуля.
      - Что тебе про нас Кондрат рассказывал?
      - спросил Гамильтон.
      - Да не с ним я... - в исступлении закричал Жуль.
      - Ой врет! - прорычал Дейл.
      - А что же ты тогда здесь делаешь, Жуль, так тебя, кажется, зовут?
      - Меня из Бельгии сюда послали по поводу наркотиков.
      - Ой врет!
      - Не обижайся, но придется тебя... - проговорил Гамильтон, пощипывая себя за подбородок.
      - Не убивайте! - простонал Жуль, пытаясь встать на колени, чтобы расцеловать ноги лорда, но капроновые нити не позволили даже пошевелиться.
      - Инспектор Жуль, а если мы заплатим тебе денег и отпустим, ты не проболтаешься?
      - Сколько? То есть, конечно, я согласен!
      Гамильтон, миленький, да я хоть...
      - Ой врет! - крикнул Дейл - Но если ты что-нибудь выкинешь... У тебя есть дети?
      - Нет.
      - Жена?
      - Нет.
      - Мы тебя из-под земли достанем. Понял?
      - Отдайте ему деньги, - приказал Гамильтон.
      Чип подошел к сейфу вытащил чемодан и поставил перед Жулем.
      - Вы бы не могли... - просящим взглядом Инспектор указывал на капрон, не дающий ему оторваться от земли.
      Нож скользнул по веревкам, давая возможность инспектору потереть красные отпечатки на коже, оставленные ими.
      - Убирайся, - велел Гамильтон.
      Жуль взял чемодан, открыл дверь, виновато попрощался и ушел.
      * * *
      Мощный взрыв прогремел сегодня в аэропорту Милана, унеся жизнь одно пассажира. По сообщениям полиции, взрывное устройство было заложено в чемодан погибшего Им оказался житель Бельгии, полицейский инспектор. Сейчас мы имеем только имя пострадавшего - Жуль... Переходим к следующим новостям..." - телевизор уже никто не смотрел. Гамильтон, посасывая трубку, одобрительно покачал головой и посмотрел на сидящего напротив него на кожаном диване Кондратия. Кондратий улыбнулся, медленно закрыл глаза.
      Завтра у них сложный день, ведь после гонки предстоит длительный перелет в Японию...