Эта книга посвящена толтекскому сновидению и видению — уникальным методам развития восприятия, которые позволяют невообразимо расширить способности человека к познанию Реального Мира и действию в нем. Именно эти методы в значительной мере определяют успешность толтекской магии и являются ключевым инструментом тотальной трансформации человеческой природы. Основы данной дисциплины изложены в книгах великого мистика и антрополога конца ХХ века Карлоса Кастанеды. Здесь же предлагаются детализированные инструкции и технические приемы, разработанные и на практике проверенные автором, а также подробные описания измененных режимов восприятия ("миры второго внимания"), с которыми имеет дело идущий по пути Трансформации.
      Методология дисциплины и ее теоретические предпосылки изложены в книгах "Тайна Карлоса Кастанеды" (1995) и "После Кастанеды: дальнейшее исследование" (2001).
      Данная работа является составной частью общей технологии Трансформации Энергетического Тела (ТЭТ). Другие важнейшие методы нагуализма — безупречность, сталкинг и намерение — станут предметом отдельных исследований.
      P.S. Название книги не следует понимать буквально. Разумеется. увидеть нагуаль невозможно — ни обычными способами, ни с помощью толтекского видения. Всегда и везде мы можем говорить лишь о максимально возможном приближении нашего восприятия к подлинной Реальности нагуаля. Однако в случае толтекского пути знания «прорыв» к нагуалю настолько значителен, что, давая название книге, автор решил позволить себе некоторую поэтическую вольность.
      Алексей Ксендзюк
 

1. Нагуализм и Трансформация: Вызов

2. Практическое открытие Трансформации: мировоззрение и методология

3. Новые «толтеки» и новые мифы

 
      То, что мы живем в мире ограниченного и искаженного восприятия, сегодня знают не только сторонники толтекских идей и магической дисциплины дона Хуана. Об этом на протяжении последних веков вещали философы, а затем — психологи. Более того, можно, видимо, утверждать, что бессознательно человек всегда был в курсе реальной ситуации своего бытия и познания. Это положение настолько бросается в глаза при внимательном отношении к духовному и мыслительному поиску человечества, что подкармливает скептицизм интеллектуалов в отношении работ Кастанеды. Фундаментальная диада толтекского учения "тональ — нагуаль" у знакомых с историей европейской философии сразу же вызывает ассоциации, скажем, с идеями Канта о «вещи-в-себе». (Я не стану подробно рассматривать философское и психологическое содержание диады, поскольку слишком много внимания уделил этому в своих предыдущих книгах. Если вам интересно, читайте их. — А. К.) Говорят, будто Кастанеда не сообщил нам ничего нового — оппозиция «мира-вне-человека» (нагуаля) и «мира-для-человека» (тоналя) — известная мыслительная установка, сегодня уже ставшая банальной. Эти торопливые критики почему-то не хотят вспоминать, что в некотором смысле сам Кант бесконечно вторичен, ибо уже три тысячи лет назад индийские философы знали о том же. Творцы Упанишад и их последователи, основатели знаменитых философских школ древнего Индостана, говорили о Брахмане (Реальности), существующей в двух ипостасях — «проявленной» (вьяктам) и «непроявленной» (авьяктам). Они настойчиво утверждали, что воспринимаемая нами Вселенная есть майя (иллюзия), плод авидьи (неведения). Более того, индийские мудрецы подробно перечисляли совокупность иллюзорных характеристик, которые восприниматель навязывает Реальности. И в этот список иллюзий входило почти все, что мы теперь называем воспринимаемой картиной (описанием) мира: отдельность объектов, их многочисленные качества, по сути, «сотворенные» нашими же органами чувств, даже пространство и время. К схожим идеям рано или поздно приходили все последовательные мыслители — в Индии, в Китае, в Японии и в Европе. Каждая культура оформляла эти открытия на собственном языке, в рамках собственных понятий. Каждая приходила к этому откровению собственным, во многом неповторимым путем. Имеем ли мы право называть их плагиаторами? И разве странно, что древнеамериканская цивилизация обнаружила те же самые истины?
      Напротив, на мой взгляд, такое единообразие идей свидетельствует о том, что духовный поиск человека — не столь уж безнадежное занятие. Человеческое осознание, сосредоточившись на важнейших вопросах собственного существования и Бытия, всякий раз приходит к Единому, разделенному надвое самим фактом существования нашей психики. Здесь нет никакого парадокса, ибо мы восприниматели и располагаем лишь продуктом собственного восприятия. Толтеки назвали это тоналем (т. е. в вольном переводе с языка нагуа — "дневным миром" или "миром человеческого удела"). А мир-вне-человека, ту самую Реальность, что возбуждает наше ограниченное восприятие и заставляет строить иллюзорное здание из представлений, они поименовали нагуалем (т. е. «вторым», «ночным» и т. п.).
      Антропологи и этнографы, изучавшие культуру доколумбовой Америки, столкнулись с гораздо более примитивным, более ранним пониманием слова «нагуаль». Ибо изначально у древнеамериканских шаманов нагуаль обозначал некое "второе Я", Силу-вне-нас, отвечающую странное и — для европейца — непозволительно аморфное.
      Антропологи, будучи носителями христианского сознания и христианской культуры (даже в том случае, если искренне полагали себя атеистами), автоматически ассоциировали нагуаль с языческим прототипом ангела-хранителя и были вполне этим удовлетворены. Сам термин «нагуализм», который они уже много лет используют, при таком подходе обозначает всего лишь разновидность язычества, в котором личному духу-покровителю отводится исключительная роль. Они не заметили здесь самого важного — нагуаль содержит в себе элемент Непостижимого. "Непостижимое второе", которое содержится в человеке, будучи его связующим звеном с Миром-вовне, берущее верх в ситуациях неопределенности, когда рационализм беспомощен (а такое случалось часто в древние времена шаманизма), оказалось выхолощенным в антропологических исследованиях и лишенным присущих этой идее философских потенций.
      Нагуализм, описанный Кастанедой, — это масштабная реализация примитивной шаманской мысли (даже не мысли — образа, явившегося предощущением мысли), возмутившая антропологов, привыкших наслаждаться экзотизмами древних племен, "не испорченных цивилизацией". То, что мыслительная культура древних индейцев могла прийти к философской категории Непостижимого, некоторых ученых даже шокировало, поскольку поднимало мыслительную традицию «туземцев» до уровня просвещенной и циничной Европы. Таких антропологов часто очаровывают сказки и легенды, несущие на себе печать палеолита, и жутко расстраивают подлинные достижения исследуемых цивилизаций, ставящие под сомнение превосходство и уникальность европейского пути.
      Но Кастанеда поведал не только о нагуале как о подлинной Реальности. Он рассказал куда более важные вещи. Нам открылась энергетическая сущность явлений, о которых до него речь шла только в рамках теории восприятия и абстрактной метафизики. Он показал, что делать с этими идеальными, умозрительными вещами на практике.
      Я назвал эту книгу "Видение нагуаля" вовсе не потому, что нагуаль действительно можно увидеть. Знание дона Хуана "исправляет путь", и это самое важное. До сих пор мы лишь мечтали и фантазировали. На протяжении тысячелетий мы знали, что есть подлинная Реальность, лежащая где-то снаружи, но никогда не устремляли на нее свой взгляд. Люди религиозного склада полагались на то, что Бог (Высшая Сила, Вселенский Разум) откроет человеческому сознанию эту Реальность — скорее всего, после смерти физического тела. Атеисты и агностики просто игнорировали ее: первые отрицали, вторые — называли Запредельным, тем, что никогда и никому не будет дано в опыте. Все они в своих размышлениях отражали лишь часть Истины. Сегодня, благодаря книгам Кастанеды, ситуация изменилась.
      Ситуация наконец-то стала по-настоящему диалектической. Мы знаем, что человек может бесконечно раздвигать границы своего восприятия. Это положение качественно отличается от того, что проповедовали сторонники диалектического материализма. Они полагали, что человек может вечно приближаться к Истине в рамках той Вселенной, что дана ему в нынешнем режиме восприятия, — и это единственная Вселенная. Реальность-вне-нас (нагуаль), таким образом, либо не существовала, либо всегда была недостижимой. (Любопытно, что именно материалисты более всех других заинтересованы в сохранении данного положения дел. Они удивительно консервативны — призывая к познанию, всеми возможными способами игнорируют любые возможности радикальным образом изменить познавательные способности человека. Они замкнуты на себе уже много веков и видят только один путь, отметая все прочее, поскольку иные пути познания могут «размыть» их любимые категории, их критерии подлинности/не подлинности, их смутно осознаваемые, но тем не менее жесткие аксиомы. Материалистам нравится упрощать — всякое усложнение выводит их из равновесия.)
      В известном смысле нагуаль — это и есть предмет "непостижимого знания", которое во всех религиях и мистических системах занимал главное место и считался чуть ли не ключом к Спасению, знаком подлинного Откровения и т. д. и т. п. Однако и здесь толтекская дисциплина вносит свои акценты и дает возможность взглянуть на предмет по-настоящему трезво, без предрассудков и беспочвенных надежд.
      Ибо традиционная мистика и, тем более, религия полагали от века, что само "непостижимое знание" есть доподлинный знак Высшей Милости — то, что, с одной стороны, свидетельствует о приближении к божественным (трансцендентальным) сферам, с другой — гарантирует Трансформацию в том или ином виде (например, как "спасение"), ведь доступ к Непостижимому и есть своего рода свидетельство избранности. Иными словами, откровение — это всегда результат "обоюдного соглашения" Ищущего и Искомого, Души и Бога, Субъекта и Реальности. И мистик, получивший некоторую толику откровения, удовлетворяется данным ему. Априори подразумевается, что откровение радикально изменит природу духовного практика — милосердные махатмы (ангелы, силы) начнут принимать участие в его судьбе и проложат тропку в Высшее Бытие (Царство Небесное, Нирвану, Самадхи и т. п.).
      Глядя сегодня с вершин толтекского учения, мы можем сказать, что все это — всего лишь изощренный инфантилизм, и не ошибемся. Но не следует забывать, что на протяжении тысячелетий у человека просто не было иной альтернативы, иного мыслительного подхода — традиция предлагала ему единственный путь духовного праксиса, в котором он не переставал чувствовать себя младенцем, целиком зависимым от могущественных Сил, производящих впечатление разумных и наделенных собственной волей. Человек воспринимал (и продолжает воспринимать) Непостижимое как совокупность сверхчеловеческих влияний, которых можно просить, которым можно молиться, славить их, и этим зарабатывать к себе усиленное внимание.
      Даже в самых нигилистических системах не удавалось избавиться от отношений "Отец — Сын", "Сильный — Слабый", "Ведущий — Ведомый". Именно потому считалось, что "непостижимое знание" само по себе обладает трансформационным потенциалом. Ведь это знание всегда воспринималось как передача откровения от Великого Малому, от Универсального Отдельному.
      Ничего подобного не происходит. Толтекское знание обнажает эту великую путаницу. Оно показывает, что Реальность просто больше человека, но не выше его. Никто ничего не передает, никто ничего не дарит. А потому непостижимое знание не является само по себе Трансформацией или спасением.
      Ибо речь идет не о «знании» (это слово не соответствует сути вещей), а только о ВОСПРИЯТИИ. Беда в том, что духовные поиски во всех цивилизациях (кроме толтекской) очень часто отождествляли ЗНАНИЕ и ВОСПРИЯТИЕ. Это весьма древняя идея. Для первобытного человека знать и воспринимать значило одно и то же. Об этом хорошо знают лингвисты. В санскрите, например, корень «вед» (знать) есть не что иное, как измененный корень «вид» (видеть). Впоследствии язык увел человека в сторону, или, выражаясь терминами дона Хуана, описание мира замкнулось на самом себе. Если в мыслительных изысках дисциплинированной философии и психологии термины развели, то в широком потоке "духовного саморазвития" любой акт необычного восприятия всегда отождествлялся с актом познания различных "планов бытия".
      Тем не менее исторический опыт, судя по всему, демонстрирует, что обладание непостижимым знанием (восприятием) — это лишь предпосылка трансформации. Человек, обладающим им, остается человеком. Он не превращается в нечто Божественное, лишь получив доступ к этому Божественному. "Слияние с Реальностью" (самадхи, нирвана, сатори) само по себе ничего не меняет. Потому мистики и не добивались впечатляющих результатов.
      Толтекское знание, описанное Кастанедой, впервые отчетливо показало, что Трансформация заключается не в самом восприятии, а в УПРАВЛЕНИИ восприятием. И эта истина, как нам кажется, должна остудить разгоряченные умы, призывающие в рамках разных духовных и религиозных традиций полностью освободиться от рефлексирующего сознания, от эгоистического механизма, гарантирующего структурированность воспринимаемого.
      Полное избавление от интеллекта (а это значит, практически от всего тоналя) лишает человека возможности управлять. В конечном итоге, пребывание в чистом нагуале так же бесперспективно, как и пребывание в чистом тонале. Толтекский путь — единственная альтернатива, исходящая из верного понимания человека как дуального существа. Необходимость сохранить эту дуальность (тональ и нагуаль) — условие бесконечного развития и движения, т. е. трансформации.
      Человек нуждается в качественно структурированном тонале как в инструменте, с помощью которого ему открывается нагуаль как Истинная Реальность.
      И все же Мир слишком часто демонстрирует исследователю некое своеволие. Нагуаль сопротивляется человеку — так мы воспринимаем ситуацию. На самом деле все происходит наоборот. Именно человек сопротивляется Реальности, именно он создает преграды на пути познания и самопознания, преграды на пути Трансформации. Мы желаем бесконечной экспансии привычного способа воспринимать, познавать и интерпретировать — но Реальность не может соответствовать нашим желаниям, ибо человек — лишь ничтожная часть того, что существует. Отсюда рождается иллюзия, которую можно сформулировать следующим образом: Единая Сила, которая неустанно и непрерывно творит Мир, которой (называя и толкуя Ее по-разному) поклоняются все религии человечества, покровительствует тем разумным существам, что стремятся удерживать психику в резонансе с Ее Универсальным Намерением.
      Сила не нуждается в культах, она равнодушна к этике и социальным ценностям; только развитие и культивация структурированного, упорядоченного осознания и расширение перцептивных возможностей делают представителя человеческого вида сопричастным грандиозной мощи творящих эманаций, и тогда адепт погружается в благоприятный поток, движется стремительно вместе с ним, одновременно пребывая в глубоком покое.
      Такое существо зеркально отражает в себе основные качества самого Бытия, самой Реальности — непрерывное развитие и гармония противоположных качеств, адекватное реагирование на сиюминутные, частные ситуации и ощущение, осознание окончательной Реальности (нагуаля) — без пространства и времени, без качеств, границ и отдельных объектов.
      И здесь приходит некая амбивалентность в восприятии мира. Отдельность и слитность, универсальность и частность — любому духовному искателю на уровне эмпирического опыта открывается их относительность, взаимообусловленность, сущностное единство.
      Например, когда толтек или любой мистик, постигший подлинное переживание Реальности, говорит о "вещах мира", он ни на мгновение не забывает о том, что погружается в условное пространство вербализуемых представлений. Мистик помнит, что в Реальности «вещей» нет и быть не может; энергетические поля, размытые вечностью и бесконечностью, никак не дробятся — пространство и время имеют психическое происхождение, так что сам принцип отдельности оказывается игрой определенным образом наученного ума. С другой стороны, безоглядно погрузиться в "брахманический океан" Абсолюта — значит, потерять из виду ту лестницу, по которой нам суждено взбираться. Одновременное удерживание в сознании условного "мира вещей" и необусловленного "мира Реальности" достигается при помощи особого искусства перцептивно-психического равновесия. "Воин верит не веря" — так сформулировал этот баланс дон Хуан Матус в книгах Кастанеды.
      В том или ином виде подобное откровение приходило к практикующим мистикам всех школ и во все времена, однако слишком часто оно оставалось молчаливо подразумеваемым фактом личного мировоззрения; если же этот концепт включался в мистическую доктрину или магическую теорию, он все равно словно бы оставался в тени, даже в тех случаях, когда превращался в мистико-философскую декларацию (например, постулат о тождественности нирваны и сансары у поздних буддистов).
      В чем же причина такого положения? На мой взгляд, второстепенность этой ключевой идеи связана с тем, что она не вытекала логически и внятно из принимаемых во внимание моделей трансцендентного мира и его познания. Ведь только толтекские маги (из всех известных нам школ) не принимали иерархического подхода; они не считали нагуаль Высшей Реальностью, Абсолютом, превосходящим всякий перцептивный опыт, — напротив, толтеки подчеркивали равноценность всех видов восприятия и осознания, а потому не видели причин пренебрегать «профаническим» осознанием "мира вещей", более того, находили в нем необходимый и ценный аспект того же нагуаля. То, что нужно научиться прагматически использовать оба модуса осознания, понимать их как взаимодополняющие компоненты опыта, ведущего к тотальной трансформации, — напрашивающийся вывод, логически вытекающий из толтекского понимания окружающего нас мира. Непрерывное практическое использования тоналя и нагуаля в их экзистенциальном взаимодействии настойчиво напоминало толтекам о фиктивности "мира вещей".
      Безусловно, проницательные умы, ставящие перед собой проблему познания Реальности, должны приходить к схожим идеям и установкам. И непостижимость, неинтерпретируемость Бытия, Реальности, Бога то и дело провозглашается в различных духовных и мистических учениях, в развитых религиях. Казалось бы, что принципиально нового дает толтекский подход к Реальности (нагуалю)? И почему он, как я постоянно подчеркиваю, принципиально отличается от религиозного или традиционного оккультно-мистического?
      Существующая здесь тонкость касается отдельных моментов психологии восприятия. К сожалению, большинство последователей Кастанеды не вполне ее осознают, поскольку работа здесь пребывает в эмбриональном состоянии.
      С одной стороны, человеческое восприятие очень сильно обусловлено установкой, которая часто бывает совершенно бессознательной. Ожидание восприятия определенной Реальности (даже в самых общих ее чертах) создает контуры перцептивной картины и «окрашивает» ее, содержание. С другой стороны, фундаментальные идеи нашего описания мира очень чутки к принимаемому нами мировоззрению и опять же бессознательно «выстраивают» иерархию различных способов восприятия, а это сильно влияет на интенсивность восприятия отдельных, сигналов и характер селективности.
      Явления эти практически неизбежны при работе над расширением перцепции. До сих пор предполагалось, что их принципиально невозможно избежать, а потому любое изменение типа восприятия будет лишь «реглоссировкой», переименованием, конструированием нового описания мира.
      Осознание принципиальной непознаваемости природы, стоящей за поступаемым сенсорным сигналом, — очень важный шаг, позволяющий (при практическом применении такого осознания) уменьшить число воспринимаемых глосс за счет перестройки работы внимания. И эта идея часто присутствует в различных мистических и религиозных учениях. Судя по всему, толтекское «видение», с точки зрения теории восприятия, — это как раз следствие значительного сокращения числа используемых глосс, что позволяет включить в осознаваемую перцепцию ранее недоступные области воспринимаемой Реальности и в конечном результате произвести на свет интерпретационную схему, в которую входят «эманации», «коконы» и т. п.
      Научная методология нагуализма (которую мы только сейчас начинаем переводить на операциональный язык, в книгах Кастанеды еще не оформленная как концепция и, соответственно, не имеющая упорядоченных и ясных дефиниций) сосредоточена на самом механизме перцепции, а не на перцептивных феноменах, данных в том или ином режиме восприятия. Это, наверное, связано с прагматической направленностью толтекской мыслительной культуры. Отсюда такое пристальное внимание к перцептивным механизмам — ведь восприятие здесь все время используется как энергообмен и, соответственно, возможность действия. Благодаря такому прагматическому вниманию видящие смогли наконец-то зафиксировать существенные элементы нового необходимого описания — "точку сборки", все, что связано с особенностями ее движения, самого процесса «сборки» и проч. Религиозные, мистические, оккультные дисциплины именно в силу присущего им идеалистического, непрагматического мировоззрения просто никогда не сосредоточивали на этом своего внимания.
      Пока происходит «сборка», имеет место и «глоссировка». А «сборка» — неотъемлемое качество упорядоченного индивидуального осознания вообще. В этом смысле любые способы видения остаются производными тоналя. Единственный подход, который можно называть «научным» при познании Реальности, должен вести к тонкому равновесию — 1) использованию всех возможных типов восприятия с присущими им тональными продуктами, 2) постепенной интеграции получаемого материала (через перцептивный анализ и синтез в том числе), который всякий раз будет вести к возникновению новой системы глосс, и 3) неприятие этой получаемой системы как окончательной Реальности. Каждая новая система глосс сохраняется как полезная лишь в том случае, если она дает новые возможности действия — действия прагматического, влияющего на внешнюю и внутреннюю природу. Таким образом достигается максимальная перцептивная свобода, доступная индивидуальному осознанию, и вырисовывается, очевидно, бесконечная перспектива для самоизменений субъекта.
      Такое позиционирование субъекта и поля перцепции, которое ведет к свободной (т. е. ничем не связанной) и функциональной реглоссировке, с точки зрения познания Реальности является «деглоссировкой», поскольку подвижность глосс делает их эфемерными, возвращает им чисто утилитарную, инструментальную функцию, т. е. лишает глоссы консервирующей функции в процессе восприятия. Это единственная возможность для субъекта восприятия иметь дело с Реальностью-как-она-есть максимально свободно (а значит, максимально полно) как с гносеологической, так и с эмпирической точки зрения.
      Отсюда понятно, насколько это сложная, тонкая и специфическая работа для человеческого сознания, его внимания и восприятия. До сих пор (т. е. до «открытия» толтеков Кастанедой) этим никто серьезно не занимался, поскольку существовавшая мыслительная парадигма не давала возможности так расставить акценты. (Да и сейчас это еще очень трудно и медленно доходит.) «Тонкость» работы требует максимально возможной чистоты и остроты восприятия.
      Отсюда — чрезвычайная важность дисциплины безупречности, "очистка тоналя", которая включает в себя устранение всех идей и теорий, касающихся природы и устройства Реальности.
      Религия не может пойти на такой шаг. Религия не может воспринимать собственные идеи и представления о Реальности как инструменты, т. е. прагматично и операционально, не может бесстрастно модифицировать их, отказываться от них, иметь с ними дело как с бесконечной условностью. Если религия встанет на такие позиции, она тут же перестанет быть религией — как это возможно?
      На такое может пойти только безбожная и бесстрастная наука. Вот почему я называю нагуализм «наукой» по своей сути, в самом ядре его, методологии, — дисциплиной, которая не может и не должна быть связана с верой в той ее классической форме, которая защищает и отстаивают некую сумму априорных знаний и представлений о Мире-вне-нас, продуцирует оценки, придавая им (пусть даже бессознательно) метафизический характер. Такая вера хороша ля того, чтобы дать человеку ту или иную разновидность психологического «убежища», но неуместна при попытках реально познавать и реально меняться.
      Вот почему религиозный трепет и набожное благоговение не прижились в толтекском праксисе. Доминирующее настроение видящих, которым стало доступно подлинное соотношение различных режимов восприятия и осознания — уважение и осторожность. Изначально месоамериканским магам в этом помогли "растения силы" — для духовного искателя важно знать, что высшие откровения доступны ему непосредственно, т. е. без участия особого гида-посвященного (шамана или гуру) и, тем более, без участия религиозных институций с их мифологией и обрядностью.
      Благочестие, добродетельность толтека в данном случае — просто оптимальный способ развивать осознание и не имеет ничего общего с исполнением заповедей, значение которых в конечном счете оправдывается либо легендой, либо богословской метафизикой (например, иудейские Заветы, скорее напоминающие контракт между деловыми партнерами — Единым Богом и Его избранным народом; христианские заповеди Нового Завета, продолжающие ту же традицию, «облагороженную» обещанием нисхождения на праведных Духа Святого; ритуализм индусов и буддистов Махаяны с их вегетарианством и принципом ахимсы (непричинения вреда живому); усложненная регламентация конфуцианства и синтоизма и т. д. и т. п.).
      Всюду мы видим, как человеческие ценности и идеи провозглашаются космическими; всюду социальные предпочтения и одобряемые обществом стили поведения освящаются Словом и Законом Всевышнего для людей, пребывающих в духовном младенчестве, это необходимо и неизбежно. Но некоторые из нас взрослеют и желают понять, наконец, подлинное устройство Реальности — им и оставили толтекские маги свое учение, пронизанное беспристрастием, равнодушием ко всему «человеческому» и наполненное терпеливым намерением познать Истину, а точнее, научиться неустанно приближаться к ней, не отвлекаясь на присущие человечеству иллюзии.
      Если идеалисты и религиозные деятели склонны отождествлять с нагуалем Непостижимый Дух или, как говорят буддисты, дхармакайю ("тело закона", "тело Будды" — правда, не приписывая Запредельности божественной природы в европейском смысле), если неогегельянцы ничтоже сумняшеся ставят знак равенства между нагуалем и Абсолютным Духом (Идеей), а индуисты приравнивают его к Брахману (само разнообразие интерпретаций должно вызывать у нас подозрения), то наши «родные» материалисты — со всеми их «диалектическими» претензиями, которые даже Карл Маркс, будучи автором этой одиозной доктрины, так до конца и не понял, — автоматически и без особых рассуждений на этот счет (чтобы не опускаться до уровня "оккультной паранауки"), говорят, что нагуаль — это первобытно-шаманистическое представление о материи.
      Только специалисты по истории науки знают, сколько копий было сломано в ходе почти трехвековой полемики по простому вопросу — а ЧТО же такое «материя»? Сам Карл Маркс (никогда не славившийся философской интуицией) возлагал, судя по всему, большие надежды на сочиненное им в содружестве с Энгельсом бессмысленное заклинание "материя — это объективная реальность, данная нам в ощущениях". Нетрудно догадаться, что подобной формулой были возмущены все серьезные мыслители — как идеалисты, так и агностики, даже сами материалисты недоуменно пожимали плечами. Ибо что кроется за этой фразой? Какое она имеет отношение к Реальности окружающего нас Мира?
      Очевидно, основатели марксизма просто хотели подчеркнуть, что Реальность воздействует на наши органы чувств — так ведь в этом с ними согласится любой, даже самый «махровый» идеалист.
      Я бы не стал останавливаться на замшелых и беспомощных рассуждениях диалектических материалистов конца ХIХ века, но они по сей день поднимают на свое знамя все, что преподносит история науки — в данном случае, история человеческого самопознания. Они могут запросто объявить нагуаль материей — то есть непостижимой во всем объеме материальной Вселенной, и даже заявить, что первобытный шаманизм был "стихийно-материалистическим", и вот теперь, с помощью полинявших знамен Маркса-Энгельса-Ленина они могут его «чуть-чуть» подправить и опять превратить всю мировую историю мышления в единственную «прогрессивную» линию — от суеверий и заблуждений, из которого вырастали классовые общества, к светлому коммунистическому будущему.
      Ничего подобного. Чтобы пояснить, почему это не так, придется повторить вещи, для многих вполне очевидные. Постараюсь быть краток.
      Марксистско-материалистическое определение «материи» безграмотно как с философской, так и с психологической точек зрения. С философской точки зрения мыслителю непонятно: если реальность не дана нам в ощущениях, перестает ли она быть материей? Если да, то как же быть с невоспринимаемыми частицами, излучениями и т. п.? Рассмотрим проблему шире: допустим, речь шла о любом опосредованном восприятии реальности (например, через приборы). Тогда как быть с теми видами объективной реальности, для которых человек не смог создать фиксирующие приборы и, возможно, никогда не сможет создать? Всякий философ должен учитывать такую вероятность.
      С психологической точки зрения дело обстоит еще хуже. Материя дана в ощущениях — о каких именно ощущениях идет речь? Только об осознаваемых или о бессознательных тоже? Если же речь идет также о бессознательных ощущениях, то надо учитывать простой факт — никто до сих пор не может сказать, какой именно объем ощущений не достигает осознания.
      Как видите, психологическое содержание марксисткой дефиниции материи превращается в бессмыслицу.
      Нагуаль как концепция подлинной Реальности неудобен ни идеалистам, ни материалистам. Даже агностики, давно махнувшие на Реальный Мир-Снаружи, должны быть недовольны, поскольку их фундаментальный принцип непознаваемости «размывается», подвергается сомнению и становится поистине призрачным. Ибо роль Человека в нагуалистском представлении не имеет очерченных границ — вполне возможно, что нам дано участвовать в игре Запредельных Сил и влиять на них, быть может, наше осознание способно охватить такие области Мироздания, в которых нет и никогда не было ничего человеческого.
      Толтекское знание — это распахнутая Дверь. Ignoramus et ignorabimus — концепция, казавшаяся агностикам всех времен незыблемой, в свете дон-хуановского учения стала еще одной относительностью, условностью с целым рядом оговорок. Ветер Нагуаля надувает наши паруса — если мы наконец «отвяжемся» от надоедливой пристани, кто может предсказать, где предел нашим странствиям, нашему познанию, развитию и изменению?
      Попробуйте, однако, «отвязаться»! Железные цепи обусловленности (биологической, генетической, социальной, рефлексивной) превращают тональ в единственную "маленькую, но зато ярко освещенную площадку" (как я уже написал когда-то), за пределами которой нет ничего. Каждый день мы видим один и тот же мир, последовательный, самодостаточный, замкнутый на себе. Здесь все бесконечно повторяется, здесь все монотонно, и даже самые революционные прорывы в познании приводят нас к той же картинке — всего лишь с другой стороны.
      Поразительно, но уже сегодня никакие "летающие тарелки", продукты генетических экспериментов и даже обнаружение гиперпространственного перехода не изменят ситуации дел. Так или иначе, мы наполняем разным содержанием один и тот же объем, данный нам собственной ограниченной и однообразной природой. Бессмертие физического тела способно пробудить лишь кратковременное любопытство, потому что за этим бессмертием не стоит ничего, кроме репродукции генетической цепи (а вместе с ней опыта, памяти, ощущений, эмоций…). Желания умирают быстрее, чем совершенствуются процессоры для ЭВМ. Ведь осуществление желаний сначала всегда происходит в человеческом воображении, и лишь потом воплощается в железе, пластике, силиконе и генетически модифицированных клетках.
      Здесь все обстоит так же, как с антропным принципом (о котором я сейчас скажу): если уж мы есть, то получим свои маленькие капризы. Забавно, что абсолютное большинство людей даже не догадается, что возможно Иное.
      И это уже — забота тоналя.
      Картина воспринимаемого мира, которую предлагает нашему осознанию тональ, отличается совершенством и самодостаточностью. Мы получаем крайне мало свидетельств того, что воспринимаемое сильно отличается от Реальности-вне-интерпретации, что мы живем в непостижимом океане энергий, законы движения которого не укладываются ни в какое человеческое представление, в Мире, где никогда не прекращает рваться во все просторы странный ветер Нагуаля — чарующий и изменчивый блеск подлинной Реальности.
      Законы тоналя так обусловливают диапазон восприятия, внутри которого мы создаем описание мира, что возникает безусловная иллюзия такого порядка, где Мир и Человек гармонично дополняют друг друга, функционируют в иллюзорном согласии. Здесь нет и не может быть места чужеродным человеку структурам и объектам, здесь все законы и физические константы беспрекословно утверждают целесообразность Вселенной с человеческой точки зрения.
      В прошлом столетии этот странный и, казалось бы, необъяснимый без привлечения антропоморфных и религиозных идей феномен был экспериментально зафиксирован физиками. Он получил название антропный принцип и до сих пор остается предметом научного недоумения и полемики.
      С одной стороны, это действительно странная штука, с другой — вполне закономерная и даже тривиальная. С нашей точки зрения, антропный принцип относится к разряду неминуемо возникающих на определенном этапе познания парадоксов. О нем до сих пор много говорят. Я же решил коротко высказаться по этому поводу в связи с тем, что нахожу в кастанедовской парадигме удовлетворительное разрешение как этого парадокса, так и ряда других.
      Нагуалистский подход к Реальности подразумевает, что восприятие является фактом энергетическим, а не информационным. Непроизвольное восприятие отражает тип энергообмена между существом и внешним полем. Произвольное восприятие, соответственно, может менять характер энергообмена, и на это предположение опирается идея самотрансформации человеческой природы.
      Обратите внимание, как эта позиция расставляет по своим местам представления вроде антропного принципа. Начиная с квантовых парадоксов, как, например (цитирую научно-популярную статью "Вселенная для человека", опубликованную совсем недавно):
      "Выяснилось, что многие качества, считавшиеся "объективно существующими", представляют собою результат взаимодействия наблюдателя с исследуемой реальностью".
      А как же может быть иначе? Если все, нами воспринимаемое, есть результат энергообмена, то вообще нет и не может быть никаких «качеств», существующих в тонале (т. е. "пузыре восприятия"), которые не были бы результатом такого взаимодействия. Воспринимаемая нами область Реальности именно такова, какова должна быть для нашего в ней существования. В иных областях мы не существуем и не воспринимаем. Как вы понимаете, это вовсе не значит, что воспринимаемая нами Вселенная была СОЗДАНА специально для нас. Скорее, это та область Реальности, где мы и Мир существуем друг для друга. Любые характеристики Мира, который мы воспринимаем, точно соответствуют нам, а мы — им. Таким образом, антропный принцип — это еще одно выражение работы тоналя. Однако без верного понимания концепции тональ-нагуаль (т. е. понимания не только в рамках определенной теории механизма восприятия, но и как соотношения онтологического, Реального) оно вводит в недоумение и порождает мыслительные спекуляции.
      Например, такого рода:
      "Таким образом, наблюдатель, по мысли Уилера, в определенном смысле участвует в творении Вселенной, оказывается со-творцом Творца, со-работником Божиим" (там же. — А. К.).
      Тональ, как справедливо отмечено у Кастанеды, ничего не творит. Однако производит такое впечатление, что творит все, поскольку творит законы, по которым воспринимает Реальность. Наблюдатель ничего не творит, он просто часть гармоничной энергообменной системы "субъект — объект".
      Реальность не ограничивается данной системой координат. Если мы кардинально меняем режим восприятия, то, соответственно, меняем тип энергообмена с внешним полем (нагуалем) и тип собственной энергетической конституции. В этом случае мы начинаем воспринимать как бы «иную» Вселенную, но в ней мы сами трансформируемся так, что опять же гармонично соответствуем диапазону воспринимаемого. И вновь «открываем» антропный принцип, только сам «антропос» при этом изменился.
      Чтобы получить хотя бы некоторое представление о том, откуда берутся подобные сбивающие с толку парадоксы, надо четко понимать фундаментальные принципы работы тоналя. Каким образом Мир, в котором так мало собственно человеческого, предстает перед нами в виде грандиозной, но в конечном итоге постигаемой структуры, где главной точкой отсчета удивительным образом оказывается сам Человек (воспринимающее существо, Наблюдатель)
      Тональ держится на трех важнейших "опорах":
      1. Сенсориум (совокупный объем сенсорных сигналов, достигающих осознания).
      2. Схема распределения внимания.
      3. Способ интерпретации воспринимаемого.
      1. Пункт первый — наиважнейший. Он задает диапазон перцептивному аппарату и обусловливает степень свободы для осуществления второго и третьего пунктов. Он связан с процессами, никогда не являвшимися предметом произвольного выбора или сознательных манипуляций. Лишь толтекская дисциплина посягнула на незыблемую и неприкосновенную почву самого описания мира.
      Сенсориум обусловлен позицией точки сборки, а позиция точки сборки обусловлена, в первую очередь, энергетической конституцией самого воспринимающего существа. Все вышесказанное определяет доминирующий тип энергообмена с внешним полем — тип, очевидно, выработанный эволюционным механизмом с целью обеспечить максимальную выживаемость вида. Этот гомеостазис, в основном, сформировался еще до того, как человек стал существом рефлексирующим и социальным. Поначалу он давал возможность воспринимать больший объем (точка сборки колебалась, отбирая сенсорные пучки в зависимости от степени неопределенности самой ситуации реагирования), но всегда — в некотором диапазоне, свойственном конституции человека., Даже тогда, пребывая в полуживотном состоянии, наше восприятие было сковано биологией, необходимостью эффективного энергетического резонанса с окружающей средой.
      В этом смысле, путь толтеков — это даже не возвращение к некогда утраченной свободе. Это революционный путь такого изменения собственной природы, какого человек вообще никогда не знал.
      Рефлексия и социальность закрепили точку сборки в единственной позиции и этим сделали доступный сенсориум жестким, однозначным, практически исключающим любое более широкое видение. Даже в зоне биологически доступного (т. е. обусловленного конституцией) восприятия энергообмен сосредоточился на нескольких "магистральных линиях", резко сузив объем осознания. И сегодня этот объем незаметно продолжает сокращаться пропорционально совершенствованию рефлексии и детализации описания мира.
      2. Внутри данного тоналем воспринимаемого поля действует мощный ограничивающий фактор, уже в большей степени имеющий отношение к истории формирования рефлексирующего понимания, — это схема распределения внимания. Она является итогом совместной работы внимания произвольного и непроизвольного.
      Любопытно, что подлинно непроизвольное (бессознательное) внимание принимает не столь уж значительное участие в реализации этой схемы. Есть лишь несколько паттернов бессознательного внимания, которые уцелели в изначальном виде и не были модифицированы развитым внутренним диалогом. Это — привлечение внимания к самым сильным сенсорным сигналам, ориентировочный рефлекс и исследовательский рефлекс.
      Данные паттерны внимания ярко выражены у всех высших млекопитающих. Но даже здесь, на уровне ориентации и исследования, то и дело сказывается произвольность сосредоточения, обусловленная подспудным участием в работе внимания инвентаризационного списка (результата способа интерпретации, о чем ниже).
      Значительную роль в работе схемы внимания принимает тот тип сосредоточения, который только кажется бессознательным, а на деле является послепроизвольным. Понятно, что этот тип внимания является результатом социального научения и принятия определенной картины мира. Как только работа внимания, обусловленная описанием, превращается в автоматизм (основные автоматизмы такого рода формируются еще в раннем детстве), это внимание выходит из области сознательного контроля и становится послепроизвольным. Именно оно непрерывно генерирует в воспринимаемом поле выученную сетку координат (например, "верх — низ", чем мешает распознаванию объектов в перевернутом виде и т. п.), влияет на силу впечатления от сенсорного пучка в зависимости от придаваемой воспринимаемому объекту значимости и регулирует множество других параметров, неминуемо искажая перцептивную картину.
      Наиболее явная, осознаваемая нами работа (своеобразная вершина перцептивного айсберга") здесь принадлежит вниманию произвольному. Это самое непосредственное влияние описания мира на восприятие. Идеи, ценности, интересы, содержания эго — вот главные рычаги произвольного внимания. Это динамическая область, где в первую очередь происходит сужение воспринимаемого и осознаваемого поля. Если же не забывать о том, что значительная часть произвольного внимания на протяжении жизни автоматизируется и становится послепроизвольным, то становится понятным, что именно здесь мы строим клетку для самих себя — клетку, из которой потом так трудно выбраться.
      3. Способ интерпретации воспринимаемого — это тот слой тоналя, где царствуют значения и смыслы. Объект отделяется от фона, деталь от целого, тени, блики и отражения уходят на второй план.
      В информационном отношении это наиболее динамичная область. Она же обусловливает тип реагирования (поведенческого, эмоционального и т. п.) и этим делает наш мир окончательно "человеческим".
      Приведенное здесь описание тоналя имеет не только теоретическое, но и практическое значение. Движение к нагуалю как истинной Реальности есть не что иное, как движение вспять по тем же ступеням. Толтекская дисциплина руководствуется этим алгоритмом, не прибегая к специальным концептуализациям.
      Фундамент нагуализма — безупречность и, следом за ней, сталкинг — это работа по дезавтоматизации и восстановлению гибкости интерпретации воспринимаемого ("очистка тоналя").
      Не-делание, созерцание, делание (вплоть до остановки внутреннего диалога) — следующий этап, связанный с изменением схемы распределения внимания.
      И наконец, сновидение (ведущее на практике к включению второго внимания и видения) — изменение и расширение самого сенсориума.
      Именно второе внимание и видение, с одной стороны, позволяют накопить достаточно различных взглядов на нагуаль (Реальность-вне-интерпретации), чем положить начало бесконечному приближению к Непостижимому.
      Всюду в толтекской магии так или иначе, явно или подспудно указывается на наличие пропасти между тоналем (перцептивной картиной мира, обработанной воспринимающим аппаратом человека) и нагуалем — подлинной Реальностью, недоступной привычному способу осознавания. На этой идее базируется мировоззрение безупречности в целом и фундаментальный дон-хуановский принцип "воин верит не веря". Скептики (в особенности, стихийные материалисты) полагают, что здесь имеет место по меньшей мере изрядное преувеличение. Они никак не могут согласиться с тем, что словно бы противоречит всему многотысячелетнему опыту человеческого вида. И действительно, как мир, с которым мы непрерывно имеем дело, на который вроде бы влияем, переделываем по своему усмотрению, мир, в целом ряде областей почти полностью подчиненный хитроумными орудиями нашего интеллекта, может быть непостижимым и бесконечно далеким от наших представлений полем энергетических потоков, где даже пространство и время отсутствуют, где любые взаимодействия невообразимым образом выходят за рамки фундаментальных законов, приписываемых нами окружающему бытию?
      На самом деле такое «безумное» положение вещей во многих своих аспектах подтверждается вполне ортодоксальными, академическими исследованиями в области психологии восприятия — исследованиями, ставшими уже классическими и ни у кого в научном мире не вызывающими серьезных сомнений. Современной науке, возможно, не хватает смелости сделать из этих исследований окончательные выводы, несмотря на то, что все предпосылки к принятию толтекского видения Реальности давно признаны и утверждены.
      Стоит внимательно ознакомиться с трудами Джерома Брунера — подлинно выдающегося американского психолога середины ХХ века, посвятившего много лет изучению механизмов человеческого восприятия, а также с целым рядом трудов его коллег во всем мире. Думаю, несколько красноречивых цитат заставят призадуматься наших рационалистов. Например:
      "Прежде всего существуют факты "сенсорного обусловливания" — термин, впервые использованный Кейзоном. Начиная с работы Перки 1910 г. (!) было неоднократно показано Брауном, Эллсоном, Коффином и другими, что испытуемого можно заставить видеть какой-то объект и слышать какой-то звук в точности так же, как можно вызвать у него коленный рефлекс, мигание или слюноотделение. Предъявите испытуемому достаточное число раз определенный звук в паре с некоторым зрительным изображением, затем прекратите предъявление изображения всякий раз, когда он услышит данный звук. Каждый специалист по внушению независимо от того, изучил ли он исчерпывающую библиографию вопроса, составленную Бердом, или нет, знает это. Мне скажут, что это не восприятие. А почему бы и нет? Испытуемый видит то, о чем он сообщает, так же отчетливо, как он воспринимает «фи-феномен», феномен кажущегося движения (Дж. Брунер. Психология познания) (курсив мой. — А. К.).
      Иными словами, воспринимаемая нами картина мира вовсе не является отражением внешней Реальности, а обусловлена рефлексами, выработанными в процессе научения. Это и есть то, что превращает нагуаль — подлинный Мир-снаружи — в нечто нам совершенно неведомое. Поскольку "сенсорное обусловливание" распространяется абсолютно на все факты перцепции. Любой образ вычленяется и узнается, наделяется смыслом и оценивается лишь благодаря выработанной системе перцептивных рефлексов, сложившейся в период первичной адаптации субъекта к среде по принятым в социуме законам.
      Воспринимающий аппарат при любом контакте с внешней средой производит собственную продукцию, а не автоматическое отражение поступающих сигналов. Это положение настолько универсально, что легло в основу нейрофизиологической концепции восприятия вообще. Брунер в уже цитируемой книге писал об этом следующим образом:
      "В работе нейрофизиологов содержались, по существу, две главные идеи. Первая состоит в том, что существуют кортикофугальные импульсы, идущие от коры головного мозга через ретикулярную формацию и программирующие избирательность перцептивной информации через посредство органов сенсорной системы — действуя каждый раз через периферические элементы, такие, как соединительные волокна сетчатки или кортиев орган слуха. Другая идея состоит в том, что центростремительные импульсы неспецифического типа поступают в соответствующие зоны коры головного мозга через восходящую ретикулярную систему и вызывают усиление или ослабление сенсорных сообщений… Восходящая система и ее сигналы усиления, по-видимому, программируются в отношении избирательности в соответствии с общей активностью или деятельностью организма, которая имеет место в момент прихода специфических сигналов" (там же) (курсив вновь мой. — А. К.).
      Если выразиться проще и не вдаваться в анатомические тонкости, речь идет о том, что наш мозг (психика, осознание) заранее программирует, что именно из внешнего мира будет воспринято, а что нет, что из воспринятого будет интерпретироваться как сильный сигнал и что — как слабый. Вдумайтесь в сказанное. Ведь в данном случае речь идет ни много ни мало как об основных параметрах той картины мира, что оказывается доступна нашему сознанию. Области мира, нами не воспринимаемые, для нас не существуют. Сильный сигнал привлекает к себе большее внимание и имеет большее значение для воспринимающего, чем слабый. На этом строится мир, "данный нам в ощущениях". Когда мы полагаем, что восприятие адекватно Реальности, мы игнорируем сам принцип работы нашей психики. Что же в таком случае остается незыблемым? Наука либо хранит по этому поводу многозначительное молчание, либо рассуждает весьма туманно и неубедительно, пытаясь сохранить привычную концепцию мира, несмотря на ею же самой обнаруженные явления.
      Ибо открыто признать наличие пропасти между Реальностью и ее восприятием — значит посягнуть на сам фундамент нашей познавательной парадигмы, загнать себя в гносеологический тупик, из которого рационалистское мышление не способно найти выход. А вот толтекская мыслительная парадигма, опирающаяся на практику целенаправленного управления восприятием, никакого тупика здесь не находит. Человек, принявший "истинную пару" нагуализма — тональ и нагуаль, даже в этой сложной ситуации сохраняет потенциальную возможность бесконечно познавать подлинную Реальность, приближаться к истине и расширять свои возможности восприятия и действия.
      Можно ли называть опыт, получаемый таким образом, «мистическим»? Сохраняет ли здесь свою актуальность привычное разделение на научное и оккультное знание? Не думаю. Поскольку вся разница здесь заключена лишь в неспособности человеческого разума традиционным образом формально описывать получаемую благодаря толтекской практике информацию, а это, разумеется, не имеет никакого отношения к вопросу о реальности или нереальности сенсорных впечатлений.
      Последним и единственно решающим критерием здесь оказывается практический эффект. Только так возможно подходить к любой работе с нагуалем. До Кастанеды европейское мышление никогда не связывало тесно прагматизм и мистическое учение. Эти понятия, скорее, являлись антонимами, чем-то полностью противоположными друг другу. Мистики витали в облаках, а прагматики, как им казалось, занимались реальными вещами. Теперь ситуация изменилась окончательно, и мы вполне можем предположить, что именно «мистический» путь познания обеспечит человеку подлинный прогресс и бесценные, вполне осязаемые перспективы.
      Если нагуаль — это истинная Реальность, полноту которой мы никогда не в состоянии воспринять по причине своей ограниченной природы, то тональ — это наша упорядочивающая часть, это мир нашего восприятия и действия, это та область, где мы можем оставаться ограниченными существами с бесконечной перспективой развития, где мир не только познается и принимается нами, но и используется. Тональ — это место нашей вечной эволюции, нашего вечного изменения, и в то же время — наш неизменный фундамент.
      Это "место Человека" перед лицом Бесконечной и Непостижимой Реальности. Сохранить это плодотворное равновесие так, чтобы здесь больше не было препятствий и клеток, — задача нового Человека, поставившего все силы своего осознания на достижение реализаций всех способностей своей (я верю!) неисчерпаемой природы. С тоналя (его упорядочивания, трансформации, "чистки") начинается путь "человека знания" к нагуалю. Это наша опора, стартовая площадка — недопустимо относиться к тоналю пренебрежительно. "Земля — Его опора", — сказано в одной из древних Упанишад о свободно трансформирующемся духе (осознании). Так что мы просто обязаны хотя бы вкратце рассмотреть те аспекты функционирования тоналя, что еще не были освещены нами в предыдущих книгах.
      Заметьте, мы получаем исчерпывающую сенсорную информацию только из очень ограниченной области перцептивного поля — из центра, где сосредоточено произвольное внимание. (Тут и происходит самый плотный и эффективный энергообмен.) Периферийная область «достраивается» галлюцинаторным аппаратом — тем интенсивнее, чем дальше находится источник сигнала от фокуса внимания. Даже такие, казалось бы, фундаментальные феномены, как пространство и время, по большей части не воспринимаются нами, а именно галлюцинируются. Это невозможно эмпирически испытать без многократных смещений точки сборки, так как не с чем сравнивать. Иллюзии, в которых мы: живем, не мешают эффективно действовать в этом мире и потому никогда не осознаются.
      Примеров здесь слишком много — от самого простого до очень сложного. В самом простом случае, например, восприятие уровня освещенности объекта в большинстве случаев не соответствует реальному — на периферии мир темнее, чем в центре. (Но кто из нас на это обращает внимание? Дело не в сниженной чувствительности периферии сетчатки, как считают некоторые. Мы просто следуем привычной схеме распределения интенсивности сенсорных сигналов и «гасим», окраины зрительного поля, что, в свою очередь, вызывает снижение: чувствительности соответствующих тканей.) То же касается формы, цвета, размеров, расстояния — всего. На самом деле мы всегда галлюцинируем до тех пор, пока не займемся специальным осознанным исследованием и измерением.
      Почему я называю это галлюцинацией, а не искажением? Потому что наше восприятие бессознательно репродуцирует некоторую модель (шаблон), имеющую внутреннее происхождение.
      Хочу подчеркнуть: Реальность не имеет ничего общего с тем "пузырем восприятия", который мы бессознательно построили вокруг себя. «Пузырь» имеет центр и периферию, он имеет законы группирования и рассеивания сенсорных сигналов (о чем ниже). И главное — он во всем следует законам работы нашего внимания. Можно даже сказать, что воспринимаемое поле — это в первую очередь результат работы нашего личного внимания (его манифестация). Отдельно надо рассматривать другой важный вопрос — почему и как сформировался именно этот способ реализации внимания, но это тема для целой монографии, которую еще напишут, возможно.
      А в основе этой огромной массы мелких и как бы безобидных галлюцинаций внимания лежит самая фундаментальная — то, что центр нашего осознания находится в голове (где и помещается бессознательная точка отсчета для всякого восприятия), в то время как на самом деле восприятие собирается за спиной.
      О том, как мы галлюцинируем пространство, нас окружающее, можно было бы написать целую монографию (кстати, это особенно интересно в связи с построением пространства в сновидении, и я еще коснусь этой темы в соответствующей главе).
      Обращали ли вы внимание, что мы не способны увидеть темноту как таковую? (Я, например, впервые понял, что такое «реальная» темнота, только после пары сеансов видения.) Мы всегда видим некое темное пространство, которого на самом деле нет. Полежите в темноте с закрытыми глазами хотя бы десять минут и обратите на это внимание. Это галлюцинация, которая всегда с нами, а мы о ней и не подозреваем. В сновидении она и порождает чаще всего пейзажи. Она строит линию горизонта, небо, горы, леса, моря и т. д. и т. п. Это своего рода шаблон, который нуждается в иллюзорном наполнении, когда внешних сигналов критически мало.
      Существует целая система паттернов, конфигурирующих и группирующих зрительное поле. Одна из этих систем контролирует центр зрительного поля, другая — "ориентировочную ось" (когда мы стоим, она пролегает от пространства перед ступнями ног до горизонта и чуть выше — я говорю здесь об «оси» визуального поля, хотя такую же «ось» имеют все сенсорные каналы человека), третья — "исследуемое пространство", четвертая — "периферию".
      Это очень интересно для психологов, занимающихся теорией восприятия и, казалось бы, совершенно бесполезно для толтеков — практиков исследования иных режимов восприятия. Но это впечатление ошибочно.
      Каждый из четырех паттернов по-своему транслирует осознанию, содержание нового режима восприятия (а в конечном итоге, нагуаля). Их взаимодействия иногда определяет возникновение трансперцептивных феноменов, отражающих либо сигнал принципиально иного содержания, либо сигнал нулевой, т. е. его отсутствие.
      Конечно, все эти тонкости открываются лишь при восприятии в ситуациях, когда диапазон доступных сигналов значительно смещен (это может быть сновидение, второе внимание, сновидение-наяву или видение).
      Например, работа в толтекском сновидении на ранних этапах часто сопровождается так называемым "туннельным зрением". Это и есть манифестация "ориентировочной оси" — паттерна, определяющего степень интенсивности и организованности зрительных впечатлений. (Об этом см. ниже в главе "Сновидение".) Мы можем отталкиваться от "ориентировочной оси" и использовать часть упорядоченного внимания, присутствующего здесь, в своих исследовательских интересах.
      Не стоит, однако, думать, будто "ориентировочная ось" имеет отношение только к визуальности. На самом деле паттерн в не меньшей мере относится к слуху и даже к осязанию. Проблема заключена в том, что мы как в сновидении, так и наяву не уделяем достаточного внимания этим сенсорным каналам.
      "Туннельный слух", например, распространяется на область между ушами за затылком. Разумеется, это атавизм, доставшийся нам от первобытных предков. Именно позади таилась опасность, именно со спины на них нападали многочисленные хищники и собственные собрать с каменными топорами в руках.
      То же самое можно обнаружить, пристально исследуя осязание. Если мы попробуем описать "туннельное осязание" (термин, конечно, неуклюжий, но вполне адекватный), то выяснится, что автоматическая концентрация осязания почти всегда распределена между конечностями, причем львиная доля внимания уделяется рукам, и особенно — кистям рук. Следом за ними идут ноги, а потом — нет, не туловище и не голова. Третья по важности система в "туннельном осязании" — это вестибулярная система, определяющая положение тела в пространстве относительно главных осей координат, которые, в свою очередь, детерминированы гравитационным полем планеты. Все остальные сенсорные данные, получаемые от перечисленных органов чувств, второстепенны. Они относятся либо к "исследуемому пространству", либо к "периферии".
      Именно на базе "ориентировочной оси" тонального внимания строится основная масса галлюцинаций нашего тоналя, которые мы привыкли считать отражением Внешнего (Большого) Мира, действительно существующего вокруг нас. Более того, не следует забывать, что "ориентировочная ось" — это интегральное образование, отвечающее за наше выживание, и потому крайне ригидно. Сенсорные данные, из которых состоит «ось», должны согласовываться друг с другом, хотя и здесь допустимы конвенциональности (условности), особенно между зрением и слухом. (Кстати, именно поэтому "голос эмиссара" в сновидении проникает в наше осознание через слух, как через наиболее «соглашающийся» канал, а психиатры вам подтвердят, что слуховые галлюцинации статистически встречаются чаще, чем зрительные.)
      Слух занимает несколько обособленное положение и легче других сенсорных каналов допускает конвенциональности (т. е. условные сигналы, реальность которых принимается по договоренности с другими членами социума). Это связано с самой природой аудиального канала — мы не так уж редко слышим звуки, удаленные от нас и не способные причинить нам вред. Включая любимую музыкальную запись и надевая наушники, вы сталкиваетесь с настолько мимолетным сопротивлением тоналя, что никогда не замечаете его. Мы привыкли слышать то, что не имеет для нас жизненного значения.
      Совсем другое дело, если вы беретесь за целенаправленное разрушение самой "ориентировочной оси" слуха, то есть направляете внимание на те области, которые для описания мира не существуют — скажем, область внутри собственной головы. Техника "слушания внутреннего звука" (известная многим медитативным и йогическим школам) заставляет тональ цепенеть. По этой причине данный прием вполне можно назвать «не-деланием» слуха.
      Дон Хуан использовал еще один экзотический способ работы со слухом, и вы наверняка его помните. Он заставлял Карлоса, накурившегося псилоцибиновых грибов, искать «провалы» среди звуков. Суть этого метода ничем, кроме внешней «зацепки», не отличается от "слушания внутреннего звука". Цель у них одна — услышать то, чего нет и быть не может.
      С точки зрения основополагающих структур внимания, с помощью которых тональ «закрывает» себя от Реальности (нагуаля), смысл техник сводится к одному — к разрушению "ориентировочной оси". На это же, по сути, нацелены все известные методы сенсорной депривации.
      Различным школам медитативно-йогического просветления хорошо известны способы разрушения "ориентировочной оси" тоналя в отношении тактильного канала (осязания). Любая техника сосредоточения на какой-либо точке туловища (а особенно — головы) неплохо справляется с этой задачей. Проблема лишь в том, что медитаторы обычно не знают, зачем они это делают и что делать потом с обретенными достижениями.
      Концентрация на чакре — это всегда галлюцинаторная осязательная конструкция. Лишь впоследствии эта конструкция получает дополнение в виде визуальных (порой — даже слуховых) сигналов. Согласно принятой терминологии, мы называем подобные техники "перцептивным деланием".
      Как я уже сказал, "ориентировочная ось" тоналя — одна из самых ригидных его структур. Если «ось» разрушена, тональ приостанавливает свое функционирование. И тогда сквозь «пузырь» описания начинает просачиваться нагуал ь. Что может быть бессмысленней, с точки зрения тоналя, чем длительная фиксация произвольного внимания на макушке головы, межбровье или солнечном сплетении? Оттуда не поступает, никаких сигналов, они удалены от "ориентировочной оси" и не имеют отношения к выживанию субъекта в динамичной среде. Тональ в недоумении. Его автоматизмы дезориентированы и, вместе с практикой, замирают один за другим. Еще бы! Тактильность должна быть сфокусирована на конечностях и на вестибулярном аппарате — мы ходим, бегаем, ползаем, определяем свое положение в пространстве по отношению к поверхности Земли, чтобы уберечься от всевозможных опасностей. Разве может тональ — наш вечный, неусыпный страж — исполнять, свои функции при таком бессмысленном и нарушающем все законы его же собственного порядка произволе?
      Чем более размытой, неопределенной становится "ориентировочная ось" (которая в обычном режиме тональной перцепции поглощает до 90 процентов внимания), тем шире раскрывается "щель между мирами", тем ощутимее и ярче блеск нагуаля, не имеющего отношения к нынешнему человеку. Тем чаще останавливается внутренний диалог — опора и движитель тоналя.
      Зона "исследуемого пространства" может на некоторое время вернуть тоналю утраченную почву. Это часто бывает в сновидении, а также — при галлюцинаторных расстройствах наяву. Здесь описание мира ослаблено. Оно допускает большую неопределенность. Именно здесь возникают иллюзии в то время, когда внимание приковано к "ориентировочной оси". Если мы говорим о зрении, то исследуемое пространство внимания лежит по сторонам от «оси» и постепенно сходит на нет, приближаясь к периферии.
      Нормальная работа тоналя заключается в том, чтобы периодически контролировать с помощью как произвольного, так и непроизвольного внимания "исследуемое пространство", покидая на время "ориентировочную ось". Здесь находятся объекты и явления, которые, по мнению тоналя, могут иногда представлять интерес или угрожать воспринимающему субъекту. Пока это «пространство» не попало в фокус исследующего внимания, здесь царствует достройка (об этом механизме см. "Тайна Карлоса Кастанеды"). Все попавшие сюда феномены лишь частично отражают внешнюю Реальность, в остальном — представляют собой совокупность общепринятых галлюцинаций, рассчитанных на то, чтобы неизменно подтверждать описание мира, избранное нашим тоналем для полноценного оформления "пузыря восприятия". Здесь нам обычно кажется, что, например, по улице прошел знакомый, а пробежавшая тень — это мышь и т. д. и т. п.
      "Ориентирующая ось" обеспечивает нас набором стабильных и равномерно ярких галлюцинаций, помогающих нам выживать и действовать. "Исследуемое пространство" еще только ждет, выполняя роль резерва. Оно сконцентрировано по углам визуального поля, когда мы говорим о зрении. Толтеки используют "ходьбу Силы" с расширением внимания на периферию, чтобы нарушить этот центральный автоматизм чтобы показать тоналю, что исследуемое пространство и "ориентировочная ось" равнозначны. Таким образом, фундамент тоналя оказывается поколеблен. При известной настойчивости, «описание» просто останавливается, и, как вы знаете, толтеки называли такой феномен "остановкой мира". Конечно, тональ никогда не «останавливается» надолго, но бывает достаточно минутной передышки, и работа «описания» никогда более не будет столь автоматической и однозначной.
      Что же касается «периферии», то там, как правило, вообще нет ни одного реального сигнала извне. Это область «тумана», насылаемого на, нас тоналем, чтобы "пузырь восприятия" всегда казался прочно захлопнутым. Почти никто из людей за всю свою жизнь ни разу не переместил свое произвольное внимание на периферию тоналя. Зачем? Сейчас там пусто, но стоит сделать это, как периферия превратится в исследуемое; пространство, а при насущной необходимости — вольется в "ориентирующую ось", подчинившись главным законам описания, т. е. став такой же галлюцинацией, как и все остальные объекты, попадающие в поле нашей перцепции.
      Но что же скрывается за границами «пузыря»? В конце концов, мы намеревались говорить о Подлинной Реальности нагуаля, те или иные аспекты которого мы можем воспринять с помощью толтекской дисциплины.
      Конечно, проще всего воспоследовать за буддистами и заявить, что нагуаль — это "беспредельная пустота и ничего святого". Тем более что сам Кастанеда назвал его "темным морем осознания" — согласитесь, что-то общее и мрачноватое есть в таких определениях. С другой стороны, наших материалистов-естествоиспытателей нимало не смущает то, что большой космос по большей части состоит из тьмы и безжизненной пустоты, а редко встречающиеся (по земным меркам) светила раскалены до миллионов градусов и сулят смерть белковым формам жизни, если те к ним по неосторожности приблизятся. Почему же мистикам и оккультистам так желанны иные просторы, где будут ни с того ни с сего блуждать миллиарды осчастливленных душ, регулярно беседуя невыразимым образом с «божественным» Источником Всего Сущего? Не потому ли, что человек всегда полуосознанно верил, будто мир сотворен исключительно ради него? Пусть Вселенная «грубых» материй, будет пустынной и бесчеловечной, но астральные Небеса, эта «прародина» всех человеческих душ, может иметь смысл и предназначена только. для него.
      Толтекское знание и здесь продемонстрировало свою последовательность. Мир "не благ и не милостив". Энергия нашего осознания в результате специальной самоорганизации обретает «нишу» в Большом Мире нагуаля. Оказавшись в нем, мы побеждаем великую биологическую несправедливость — свою смертность и ограниченность своего восприятия. Разве этого мало? Мы не обретаем никаких «божественных» качеств — абсолютная истина по-прежнему скрыта — но мы получаем возможность бесконечно познавать ее без оглядки на немощность тела и замутненность рассудка.
      Нам больше не нужны приборы, ибо наилучший прибор — наше внимание и осознание — всегда при нас. Мы в состоянии даже отказаться от пространства и времени, тогда энергетическая ткань Бытия откроет нам. новые пути и новые измерения для дальнейшего странствия, — измерения, невообразимые сегодня для человека. Движение в этих непостижимых планах не прекращается никогда, и пока живет наше отдельное осознание, наш неповторимый, уникальный субъект — мы будем воспринимать Ветер Нагуаля.
      Я знаю, что это не метафора, но я не знаю, что именно это такое. Намерение мироздания, команда Орла, его непостижимый Гнев, направленный на существо, проскользнувшее мимо Него и сохранившее свою отдельность?
      Возможно, третье внимание откроет эти тайны. Мы знаем очень мало.
      В сновидении видящий открывает зманации — линии, которые можно назвать квантами Бесконечности. Он открывает, что у этих эманаций есть Источник, и этот Источник безразличен к человеку. (Здесь рушится последний бастион всякого религиозного сознания.) Мы ему настолько неинтересны, что он даже не играет с нами. Наше крохотное осознание — всего лишь капля в его невообразимых тайфунах. Человеческое осознание — неотъемлемая часть его, и мы вправе рассчитывать, что какая-то (наверное, бесконечно малая часть) Большого Мира соответствует нам. (А потому здесь нет места ортодоксальному материализму.)
      Параллельно он строит миры. Даже не строит — просто для всякого типа организованной капли энергии присущей этой капле точке сборки всегда найдется, что собрать. Нам кажется, что это — много. Для нагуаля — это неизмеримо крошечный срез его активности.
      И он никуда не эволюционирует, не развивается, не совершенствуется. Кстати, это как раз и подтверждает ту простую и грустную мысль, что нагуаль — неразумен. Мы говорим о намерении — но намерение свойственно системе. А всякая система (даже Вселенная) — только ничтожная часть его Целостности.
      Энергоструктуры (животные, люди, союзники, лазутчики, даже планеты) имеют собственное намерение. А "темное море осознания" просто бушует у них под ногами. И это важно помнить и понимать, чтобы не испытывать глупых разочарований, не воображать себе этакого «Орла», который сотворил для себя кормушку и ждет, когда вылупится еще один «воин». Дескать, дам ему свой Дар — отпущу на волю, а остальных сожру.
      Мы сами творим собственные миры, мы сами даем себе свободу или, приковываем себя к клетке. Выработанный нами тип энергообмена находит для себя "полосу эманаций" — мир, где имеет, чем поживиться (воспринять, познать и т. п.). Самые хитрые (типа толтекских магов) «вычисляют» сам принцип и находят лазейку к бесконечному числу разных полос, а потому обретают бессмертие и массу неожиданных источников энергии для себя (впечатлений, знаний).
      А что еще нам остается делать перед лицом Истинной Реальности? "Прожить свою жизнь", и только.
      У толтека, достигшего своей цели, жизнь становится бесконечной. Он уподобляется Миру, из которого возник. Его Сила так же не имеет конца. Да, он видит перед собой «пустоту» — пустое место там, где раньше произрастали зловонные плоды его человеческих ценностей, стереотипов, архетипов, мелочных забот и целей. По той же причине он не, видит "ничего святого" — поскольку «святое» — всего лишь обратная сторона его ничтожества.
      "Человек знания" просто изменяется. Он изменяется так, чтобы большие "полосы эманаций" перестали казаться ему бесконечно чуждыми и пугающими. Он не желает быть ограниченным провинциалом, пренебрегающим возможностями своей природы. Религиозные сказки о Всемилостивом Боге и сотворении мира за шесть дней хороши ночью, у костра, когда весь окружающий мир — ближайший лесок, два ручья, три лося и десяток пугливых зайцев.
      Нам приятно мечтать, что ничего не изменилось и количество никогда не перейдет в качество. Любители таких фантазий продолжают проталкивать свои религиозные верования, чтобы законсервировать наше мировоззрение на уровне двухтысячелетней давности. Иные хитрецы взывают к наукообразным иллюзиям — это ведь тоже уютно, знать, что Мир описуем и познаваем в пределах самоосуществляющегося Интеллекта.
      Но Истинная Реальность остается нерушимой и невозмутимой. Нагуаль может все дать и все отнять. "Человек знания" всю жизнь учится тому, как жить в нем. Для этого он должен изучить как контролировать свой энергообмен и свою энергетическую форму. Ключ к этому он находит в управляемом восприятии и реагировании. Этой теме посвящены следующие главы
 

Идеи экзистенциального уровня

Идеи функционального уровня

Источники энергии. Методы накопления энергии

 
      Отталкиваясь от толтекского знания, мы приходим к выводу, особенно близкому и понятному тем психологам, что занимаются восприятием. Мы узнаем, что воспринимаем не реальный, а определенным образом "сделанный мир". Собственно, для того, чтобы подчеркнуть этот тезис, и преподносится знаменитая истинная пара — тональ и нагуаль. Причем, как ни странно, именно концепция тоналя должна интересовать практика в гораздо большей степени.
      Тональ — это наш главный строитель мира, тот, кто возводит стены и изолирует нас от нагуаля, так как печется о нашей безопасности. Он, определяет, сколько нам нужно энергии и на что ее необходимо потратить. Его «щиты» — самая надежная консервная банка на свете.
      Поскольку тональ владеет всеми нашими психическими процессами, мы всегда в его власти. Он распоряжается не только выбором диапазона восприятия и интерпретацией воспринимаемого, он заведует нашей памятью (вытесняя из нее «ненужное» или продуцируя "ложные воспоминания", если это необходимо для поддержания гомеостазиса), он руководит нашим вниманием, поскольку поставляет ему мотивы и ценности. Иными словами, тональ непрерывно занимается деланием. Можно вслед за Кришнамурти сказать: "Он тот, кто создает усилия". Причем не только явные усилия, которые мы традиционно связываем с "силой воли", но и усилия бессознательные, неприметные, однако существующие каждое мгновение. Тональ прилагает усилие, чтобы адаптировать внешнюю Реальность к совокупности перцептивных шаблонов (паттернов), удерживающих нашу точку сборки в привычном человеческом состоянии.
      Я не стану разбирать все механизмы тонального делания, с которым мы сталкиваемся ежеминутно. В конце концов, это ведь не монография по психологии восприятия. Однако важно понять главные моменты в этой громоздкой психической машине. Что превращает делание в непрерывный и неконтролируемый процесс, намертво фиксирующий точку сборки?
      1) импринты как нейрофизиологического, так и психологического характера;
      2) инстинкты и рефлексы; мгновенно срабатывающие автоматизмы, осознание которых всегда запаздывает, а потому может лишь пассивно наблюдать за их активностью;
      3) привычки;
      4) внутренний диалог.
      Последний пункт особенно интересен. Он возник относительно недавно вместе с появлением речи и мышления и ведет себя как привычка, т. е. поддается модификации, коррекции, иным видам произвольного воздействия. При этом внутренний диалог — безусловная опора нашего разума, нашей речи и фундамент всей воспринимаемой картины мира. В момент полной остановки внутреннего диалога лишь инерция психического аппарата (она длится всего несколько секунд) заставляет нас воспринимать то же, что и всегда. После чего рамки воспринимаемого непредсказуемым образом расширяются в результате 1) сильного расширения светимости вокруг точки сборки, 2) перемещений точки сборки в области, ранее не доступные осознанию.
      Но не будем забегать вперед. Обратимся к тому положению, которое уже повторялось неоднократно (его можно найти и в книгах Кастанеды), — "большая часть толтекских психотехник является видами неделания". А поскольку внутренний диалог обеспечивает основную массу тональных функций, остановка внутреннего диалога становится важнейшим, почти универсальным инструментом «приручения» тоналя.
      Не-делая избранную перцептивную область, вы получаете шанс сместить точку сборки и «собрать» мир в новой позиции. Начиная с самого простого и легкого. Например, глубокая релаксация с полной потерей ощущения собственного тела есть не-делание тела.
      Подобные не-делания часто встречаются в различных оккультно-мистических дисциплинах — просто их адептам никогда не приходило в голову, что они именно «не-делают». В йоге, скажем, самая банальная тратака (пристальное созерцание точки) может рассматриваться как не-делание зрения. Поскольку в нормальном состоянии человек никогда не разглядывает полчаса неподвижную точку не отрывая от нее глаз. Это — нарушение стереотипа как для внимания, так и для восприятия. Игры с размерами объектов и тенями — это уже чисто толтекские приемы.
      Однако ни один из методов не-делания не работает на фоне активного внутреннего диалога. Он всегда имеет возможность компенсировать необычные ситуации восприятия, либо предложив иллюзорное «узнавание», либо занимаясь ментальным комментированием. Поэтому основное внимание в этой главе мы уделим именно остановке внутреннего диалога (ОВД).
      Прежде чем погрузиться в изучение этого феномена и практических способов работы с ним, коротко рассмотрим предыдущие пункты: импринты, инстинкты и рефлексы.
      Наиболее сложная тема — импринты. Это те психические «следы», имеющие психофизиологическую основу, которые присущи человеку с момента рождения. Они могут быть наследственными, а могут быть совокупностью впечатлений от пребывания в лоне матери и от родовой травмы. Проблема заключается в том, что импринты связаны с настолько глубинными слоями бессознательной психической активности, что произвольное внимание не может их не то что контролировать, оно не в состоянии их даже зафиксировать. Можно сказать, что это фундамент "человеческой формы".
      Если верить толтекской дисциплине, то нет таких фактов осознания, которые не были бы извлечены на поверхность в процессе трансформации энергетического тела. Но это, я думаю, последний рубеж.
      Что же касается инстинктов и рефлексов, то все они в значительной мере утрачивают свою императивность и автоматичность благодаря сталкингу и перепросмотру. И тут часто встречается весьма любопытный феномен — пробуждение более древних инстинктов, не имеющих никакого отношения к тоналю. Ваше тело словно приобретает самостоятельность. С ним не нужно бороться. Тело «вспоминает», как наши предки обходились без тоналя, и реагирует на внешнюю энергетическую обстановку или на изменение условий энергообмена наиболее эффективным образом. Звериная интуиция и чувствительность, которую мы почти полностью утратили, вдруг проявляет себя и поначалу может даже испугать. Ведь мы настолько привыкли отождествлять себя с собственным тоналем, что любая самостоятельность «тела» воспринимается чуть ли не как вторжение чуждой воли. Я знаю это по собственному опыту и до сих пор помню, как я был поражен тем, что во время очередной прогулки мое тело без всякого участия со стороны моего осознания развернулось и поспешно отправилось в противоположную сторону.
      А рефлексы, которые являются результатом научения в мире тоналя, просто постепенно «растворяются». Здесь медленным, но идеальным «растворителем» является безупречность, основа которой отрицает социальность вообще и постепенно освобождает от всех видов социального гипноза.
      Что же такое внутренний диалог? Придется напомнить, что здесь не имеется в виду "внутренняя речь", или "внутренняя болтовня" (это лишь продукты внутреннего диалога). Мы говорим о коммуникации двух неосознанно противопоставленных в психическом пространстве объектов: чистого сенсорного сигнала (внешнего или внутреннего) и перцептивного механизма с его смыслопорождением и оценочностью.
      Внутренний диалог порождает довольно громоздкое здание ментальной активности, состоящее из нескольких этажей или уровней. Все эти уровни тесно связаны с самим внутренним диалогом, совмещены с ним, поддерживаемы им и, в свою очередь, поддерживают его — вот почему порой так трудно разобраться, что же такое подлинное "безмолвие ума" или полноценная остановка внутреннего диалога.
      Различные духовные искатели понимали это явление по-разному. Более того, исходя из своих представлений они делали различные выводы о цели подобной практики и ее длительности.
      Скажем, широко распространено заблуждение, будто «безмолвие» может быть достигнуто навсегда. Мирра Ришар ("Мать"), сподвижница Шри Ауробиндо, например, писала:
      "Разум должен научиться безмолвию — как оставаться спокойным, внимательным, молчаливым. Если вы попытаетесь просто заставить замолчать ваш ум, это окажется трудным делом, почти невозможным, так как материальный компонент разума никогда не прекращает своей деятельности. Он работает безостановочно, как магнитофон, который повторяет запись, пока его не выключат. С другой стороны, если вы научились переключать свое сознание в высшие сферы, подниматься над повседневным разумом, то засиявший Свет успокоит разум, он перестанет возбуждаться, и достигнутое таким образом безмолвие ментала будет постоянным. Раз войдя в эти сферы, вы можете оставаться там всегда — внешний разум будет постоянно спокоен". (Мать, т. 4. Вопросы и ответы, 1950 — 1 гг., с. 182.)
      Конечно, то, о чем здесь написано, не является остановкой внутреннего диалога. Это лишь остановка ментального комментирования. Такое «комментирование» закрепляет результаты внутреннего диалога его постоянное разделение воспринимаемого поля на «я» и «не-я», на объекты, качества. Кроме того, «комментирование» создает дополнительные трудности тем, что занимается пространственным, а еще чаще — временным моделированием. «Комментатор» думает о прошлом, и о будущем, о близком и далеком, то сливаясь с внутренним диалогом, то «отстраняясь» от него.
      Обратите внимание на то, каким образом Мирра Ришар советует своим ученикам заставить «комментатора» умолкнуть. Я назвал бы это методом "третьей точки" — по сути, модификация метода "свидетель".
      Дело в том, что болтовня «комментатора» не может расти из самой, себя. Комментатор постоянно нуждается в опоре, в материале (сенсорном или интеллектуальном, неважно), идущем от «Я» или от внешнего поля. Рекомендуемый Миррой Ришар метод сводится к проецированию себя в некую "третью точку", равноудаленную как от привычного «Я», так и от импульсов внешней среды. Традиция Интегральной Йоги" размещает эту точку над макушкой головы, другие школы могут «отправлять» внимание, например, в область затылка или за спину — суть, метода не меняется.
      Необходимо заметить, что разрушение целостного ментального здания с помощью устранения «комментатора», безусловно, затрудняет внутренний диалог, как и всякое устранение психического автоматизма. Тональ находит это положение неудовлетворительным и вынуждает точку сборки перейти в «плавающий» режим. Таким образом, и здесь мы имеем дело со снижением фиксации точки сборки, стремящейся восстановить привычную целостность тонального восприятия.
      Побочным эффектом этого состояния, как уже многократно говорилось, становится расширение свечения осознания вокруг точки сборки. В зону возбужденных внутренних эманаций попадает больше материала извне, что может привести к вспышкам экстрасенсорных восприятий, необычным видениям, расширению способности к энергообмену, повышению чувствительности. Все эти феномены как бы подтверждают ценность данной йогической школы или оккультной дисциплины и внушают искателю надежды на достижение окончательной Реализации.
      Особенно тщательно разрабатывали технику достижения "внутреннего безмолвия" дзэн-буддисты. При этом они последовательно и упорно изучали психофизиологию внимания и сделали ряд важных открытий, которые могут быть использованы и в толтекской дисциплине.
      Скажем, известное с древнейших времен положение в йоге, будто остановка дыхания способствует остановке мышления. С дутой стороны, даосские способы "успокоить ум" при помощи концентрации внимания на даньтяне, некой области в брюшной полости (ниже пупка), мысленный "перенос центра тяжести" в эту область. Та и другая техника активно использовалась в дзэн-буддизме. Вот, например, описание "одноминутного дзадзэна" у Сэкида Кацуки:
      "Широко раскрыв глаза, посмотрите, скажем на угол здания за окном или на какую-нибудь точку на холме, или даже на картинку на стене. Смотрите на одну часть предмета, не позволяйте глазам двигаться. В это же самое время остановите или почти остановите дыхание и, сосредоточив внимание на одном этом пункте, постарайтесь помешать мыслям всплывать в уме. Вы сможете почувствовать начало некоторого мыслеподобного действия, которое как бы шевелится в вашем уме, но и его также можно взять под контроль. Повторная практика даст вам способность помешать появлению даже самой незначительной тени мысли. Это подавление мыслительной деятельности можно поддерживать столько времени, сколько будет остановлено или почти остановлено дыхание. Верно, что ваши глаза при этом отражают образы внешних объектов, однако «восприятия» не произойдет. Не появится никаких мыслей о холме, никаких идей о здании или картине, никакого умственного процесса, связанного с предметами внутри или вне вас и вашего Ума. Глаза будут просто отражать образы внешних предметов, объектов, как их отражает зеркало" (С. Кацуки. Практика Дзен).
      Эта техника уже на целый шаг приближает нас к остановке внутреннего диалога, хотя все еще ею не является. С помощью этого метода мы можем заставить отключиться ощутимую часть тоналя. В чем секрет?
      Задержка дыхания автоматически вызывает фиксацию внимая на диафрагме и прилегающих к ней областях, а фиксация взгляда нарушает работу центра, ищущего визуальную информацию. Казалось бы ну и что? Однако это не что иное, как имитация того типа перцептивного поведения и распределения внимания, что характерен для рептилий — существ, вообще не имеющих тоналя.
      Точка сборки у рептилий расположена ниже, чем у человека и высших млекопитающих. Она гораздо ближе к брюшной полости, и это естественно — нервная система рептилий не настолько развита, чтоб проецировать сборку восприятия в район черепа. Только человек близкие к нему по организации ЦНС существа обладают высоко «поднятой» точкой сборки, поскольку их внимание то и дело привлекает повышенной активностью головного мозга.
      Концентрируя внимание на области диафрагмы и манипулируя собственным дыханием, мы заставляем точку сборки немного «опуститься» по той траектории, что соединяет ее с «просветом» в центре пупа. При этом эффективной может оказаться не только задержка дыхания, но и просто поддерживание стабильного ритма дыхательных циклов, поскольку ритмическое дыхание — характерная особенно существ с низким уровнем нервной и перцептивной организации,
      Если метод "третьей точки" заставляет умолкнуть лишь «комментатора» (а это самый верхний уровень ментального здания, выросшего внутреннего диалога), то данный метод (условно назовем его "низкий") снимает еще и всю область референции (оценочности), кроме того, основательно затрудняя смыслопорождение (т. е. обращение тона к собственному инвентаризационному списку). На этом уровне час возникают перцептивные иллюзии, ложные узнавания, мир то и де демонстрирует, с одной стороны, высокую «яркость» впечатлений, другой — столь же высокую степень условности истолкования этих впечатлений.
      Таким образом мы достигаем "стартовой площадки" для подлинной остановки внутреннего диалога. Собственно «остановку» осуществляет намерение, описанное упражнение создает лишь благоприятные условия для его реализации. Формирование намерения остановить внутренний диалог осуществляется заблаговременно и в процессе непосредственного выполнения техники. Собственно говоря, это намерение должно сопровождать толтека непрерывно, и в первую очередь тех, кто относит себя к сновидящим.
      Полная остановка внутреннего диалога длится недолго — от нескольких секунд до одной-двух минут. Чтобы прийти к этому состоянию, иногда надо готовить себя с помощью той или иной техники часами. В этот момент точка сборки полностью теряет фиксацию и может сместиться почти что в любое положение.
      Я не зря сделал оговорку "почти что", так как специфика используемой для достижения остановки внутреннего диалога техники оказывает определенное влияние на траекторию смещения ТС.
      Так, описанный «нижний» способ, безусловно, будет способствовать новой фиксации в той зоне, где собирается восприятие животных и некоторых неорганических существ. Здесь легче формируется тело сновидения, чаще происходит сновидение-наяву и близко расположены некоторые миры второго внимания. Но у этого положения есть и серьезные недостатки — плотная энергия и низкий контроль. Несмотря на мощные энергопотоки, участвующие во втором внимании, вы довольно уязвимы, поскольку активно пользуетесь запасами тела через увеличенный и слишком активный "просвет".
      Поэтому, на мой взгляд, дон Хуан предложил Кастанеде иной способ достичь остановки внутреннего диалога — знаменитую "ходьбу Силы". Условно назовем этот метод "верхним".
      Если «нижний» метод имитировал психоэнергетическое состояние рептилии или земноводного, то «верхний», судя по всему, имитирует «союзника». Ибо те неорганические существа, что производят впечатление разумных и обладающих осознанным намерением, как правило, имеют точку сборки в районе вершины кокона (подробнее см. гл. 8.).
      Уверен, все помнят суть техники. Расфокусированное визуальное внимание, равномерно распространенное на все зрительное поле непривычным образом сложенные пальцы рук — и вы гуляете таким образом, пока не надоест. То есть пока ваш тональ не прекратит интерпретировать воспринимаемое и внутренний диалог не утихнет.
      Этот, «верхний» способ важен тем, что, привязывая ваше произвольное внимание к глазам, которые все видят и одновременно толком не видят ничего, вынуждает точку сборку слегка «подниматься» вверх по той траектории, которая характерна для выхода "дубля".
      Странно, но руки (особенно пальцы) — в смысле внимания также ближе всего расположены к голове. Ниже я еще скажу об особой рол этого треугольника, оформленного произвольным вниманием, — "глаза — правая ладонь — левая ладонь". Пока же достаточно напомнить, что в процессе биологической эволюции энергетическая форма человека приобрела такой вид (с точкой сборки, расположенной за правой лопаткой) в результате непрерывного взаимодействия глаз (головы) и рук.
      Если вы практикуете ходьбу Силы, ваша точка сборки медленно но неуклонно ползет вверх. Поскольку "верхний способ" имитирует организацию «союзника», имеющего упорядоченное осознание, но при этом полностью контролирующего внутренний диалог, имеет смысл также активизировать область, которую можно назвать "лоно внимания".
      "Лоно внимания" расположено в голове, чуть ближе к затылку" Фиксация на этой области способствует остановке ВД, так как разрушает привычную схему распределения внимания при обработке зрительной информации. Но главное — это та самая область, где часто фиксируется точка сборки разумных «союзников», использующих "темное море осознания" как транспортное средство.
      По мере практики вы скорее всего, обратите внимание на то, что центр вашего восприятия поднимается еще выше и зависает чуть ли ни над головой. Это, разумеется, вовсе не означает, что ваша точка сборки находится на вершине кокона. Это свидетельствует о расширении свечения осознания вверх.
      "Ходьба Силы" создает предпосылки для выхода точки сборки за пределы кокона через область над макушкой головы. Здесь плотность энергообмена невысока, зато свое состояние намного легче контролировать. Это — область тренировки и постепенного, гармоничного наращивания плотности для тела сновидения.
      Как видите, техники остановки внутреннего диалога, устранив фиксацию точки сборки, могут подталкивать ее к смещению по двум основным траекториям. Сновидящий, в соответствии со своей конституции и личным опытом, предпочитает либо одну, либо другую траекторию Об этом еще будет сказано в главе, посвященной сновидению.
      Разумеется, «верхний» способ ОВД, так же как и «нижний», может иметь варианты. Если вы достигаете успеха без ходьбы (что на первых порах довольно сложно), то любая концентрация в области глаз, затылка ("лона внимания"), на макушке головы или над ней будет приводить к схожим результатам. Следует лишь помнить, что статичное положение тела требует дополнительных условий для остановки внутреннего диалога — например, вам придется больше внимания уделить ритмическому дыханию и "слушанию внутреннего звука". Хорошо, если у вас есть возможность пристально разглядывать плавно меняющиеся узоры, геометрические структуры. Если же вы созерцаете статичный объект, то он должен быть многоэлементным и сложным (вспомните, как дон Хуан заставлял своих учеников созерцать ворох сухих листьев!).
      И все же первое, что необходимо освоить, если вы намерены добиться остановки внутреннего диалога, — это "ходьба Силы". Я рекомендую практиковать это следующим образом.
      На первых порах, если прежде вы никогда не испытывали полноценной остановки внутреннего диалога, ежедневные и длительные усилия имеют решающее значение. Надо сбить точку сборки с места привычной фиксации, после чего, как правило, добиться ОВД легче. Ходьбой Силы, на мой взгляд, стоит заниматься минимум 1 час ежедневно в течение 2–4 недель.
      Линия горизонта может быть воображаемой, дома и ландшафт здесь не помеха. Вы же всегда приблизительно представляете себе, где этот самый горизонт находится?
      Движение вокруг (суета и пр.) помогает, а не мешает. Ваша задача — активизировать периферическое зрение, чтобы перегрузить тональ. Если картинка стабильна и на периферии зрительного поля ничего не происходит, добиться этого эффекта намного сложнее. Лучшее время для ходьбы Силы — сумерки, но не полная темнота. Сумерки сами по себе создают ситуацию некой перцептивной неопределенности — узнавание некоторых объектов затруднено, это помогает сбить с толку тональ. Конечно, лучше выбирать улицы, где вас не толкают толпы прохожих, иначе вы просто не сможете сосредоточиться. Смотреть следует перед собой так, чтобы область четкого зрительного восприятия охватывала приличную часть лежащей перед вами дороги, чтобы не упасть в канаву (и такие случаи бывают). Очень помогает ритмическое, в такт ходьбе, дыхание по причинам, описанным выше.
      Конечно, городской ландшафт — не лучшее место для "ходьбы Силы". На первых порах, наверное, стоит поискать такой маршрут, где отвлекающих препятствий поменьше. Если нет относительно малолюдных улиц с небольшим числом светофоров и машин, быть может, есть, какой-нибудь достаточно большой сквер или парк.
      Первое время необходимость ориентироваться и, значит, хоть изредка смещать взгляд (который, в соответствии с техникой, должен быть направлен строго перед собой) кажется значительным препятствием. Но со временем вы убедитесь, что немногочисленные взгляды по сторонам не рассеивают состояние. То есть когда тело по-настоящему «узнает» состояние ОВД, обретет устойчивый навык, его перестают выбивать из колеи рефлекторные движения глаз, связанные с ориентацией. Кроме того, в любом случае увеличение воспринимаемого объема, позволяет сильно уменьшить количество вынужденных отвлечений — т. е. лужи, ямы, машины и светофоры воспринимаются с тем минимальным отождествлением, которое необходимо для того, чтобы перемещаться без проблем.
      Первые этапы этой практики необходимы, чтобы найти соответствующее ОВД "ощущение тела". Потом, опираясь на «ощущение», можно постепенно позволить себе необходимые ориентационные перемещения внимания — они, как я уже сказал, в таком состоянии естественным образом становятся минимальными. «Ощущение», о котором я говорю, может локализоваться в голове или в груди, даже в нижней части живота (последнее бывает, как правило, только у женщин). Его ни в коем случае не надо подгонять, оно должно возникнуть само. Тогда оно возникнет именно там, где по вашей энергетической конституции ему положено быть. Отчетливость этого ощущения будет прочно связана с «безмолвием», и тогда никакие движения глаз не будут ему помехой.
      Своеобразными «якорями», позволяющими каждый раз повторят опыт ОВД с меньшими усилиями, являются следующие моменты (следует иметь в виду):
      а) определенное положение головы. Лучше всего здесь подходит то же положение, которое используют йоги во время сосредоточения, так как эта строгая позиция более всего связана с бессознательным ("телесным") представлением об алертности, о бдительном спокойствии;
      б) определенная осанка (положение туловища). По тем же причинам, что и в пункте а) не следует сутулиться или подгибать ноги. При этом обратите внимание на то, чтобы мышцы спины и поясницы не были чрезмерно напряжены — через некоторое время это начнет вас утомлять и отвлекать;
      в) ритмическое дыхание (о нем уже было сказано);
      г) концентрация тактильного (осязательного внимания) в затылке, на макушке или над ней.
      Перечисленных «якорей» более чем достаточно, чтобы нейтрализовать неминуемые отвлечения визуального внимания от воображаемой точки над горизонтом.
      Надо иметь в виду, что идеальной, абсолютной остановки внутреннего диалога в таком режиме почти никогда не бывает. Но нас устроит и просто его ощутимое, значительное замедление. Эффект будет накапливаться так или иначе. Когда эти накопления переходят некий критический барьер, полная остановка внутреннего диалога может случиться в тот момент, когда тело почувствует себя в полной безопасности, — здесь ему надо просто довериться. Чаще всего это происходит все же в безлюдном месте и длится от 10 секунд до минуты (больше — очень редко). Тогда случается «парение», полная дезориентация и отсутствие структурированного восприятия.
      Для толтекской практики таких эпизодов вполне хватает, если они происходят с определенной регулярностью: скажем, 2 — раза в неделю уже достаточно, чтобы сделать сновидение частым, стабильным и эффективным, а также заметно улучшить качество сталкинга.
      Следует помнить, что ОВД — это только инструмент для сдвига ТС. Полная остановка внутреннего диалога всегда остается импульсом (кратковременным состоянием), позволяющим сдвинуть ТС и перейти в другой диапазон восприятия. Я говорю об этом, потому что здесь заключено важное отличие толтекской практики от применяемых повсеместно медитаций. Не стоит тратить силы на достижение идеальных целей, как в некоторых йогических школах, нацеленных на "абсолютное и непрерывное безмолвие ума". Когда у них это получается, возникает иное состояние, в нашей практике неэффективное, — адаптация тоналя к максимальному оскудению мыслительного потока. Здесь открывается новый тип равновесия, и медитатор перестает получать от него энергетический толчок, все заново «костенеет» в немного сдвинутой позиции точки сборки.
      Нам же нужен лишь навык «остановки» и тот уровень энергии, который позволит совершать ее в нужный момент.
      Цель практики — научиться качественно и быстро ОТКЛЮЧАТЬ внутренний диалог, а потом таким же образом ВКЛЮЧАТЬ его. Практически полная остановка нужна нам только в момент сдвига (движения) точки сборки, т. е. в течение нескольких секунд (но уж в это время остановка внутреннего диалога должна быть действительно ПОЛНОЙ)
      Затем внутренний диалог снова включается, но уже во втором внимании или во внимании сновидения. Это навык ПРАВИЛЬНОГО И БЫСТРОГО ПЕРЕКЛЮЧЕНИЯ ВНИМАНИЯ. Здесь параллельно необходимо использовать сталкинг и неделание, которые делают внимание гибче. Любопытно, что качество остановки внутреннего диалога значительно повышается, если вы до этого 3–4 часа занимаетесь интенсивным интеллектуальным трудом (Так, 4 часа вы — мыслитель с активным внутренним диалогом, потом в течение часа пытаетесь войти «безмолвие». Одно время я лично пользовался приблизительно таким графиком. За несколько лет внимание выучивается переходить туда — сюда быстро и без проблем. Никакого отупления и вялости мысли.)
      У некоторых начинающих практиков порой возникают опасения как раз связанные с возможностью ухудшения общих интеллектуальных способностей. Поскольку многие занимаются остановкой внутреннего диалога неправильно, их опасения имеют под собой почву.
      Мы легко и быстро забываем, что любое искусство управления вниманием (а остановка внутреннего диалога относится к наивысшим достижениям в этой области) возможно лишь при развитой способности сосредоточению. Те, кто думают, что, перестав читать, писать, заниматься любым умственным трудом, они быстрее добьются ОВД, — глубоко заблуждаются. Сосредоточение и релаксация должны последовательно сменять друг друга. Если человек пренебрегает интеллектуальной деятельностью или избегает ее, внутренний диалог у него становится более беспорядочным, аморфным, а главное — почти бесконтрольным. Таким же становится и весь его тональ. Описание мира постепенно «размывается», старые привычки и стереотипы прячутся в массе неопределенных мнений и простых (но по-прежнему истощающих) эмоций. Подчинить внимание, привыкшее к безвольному блужданию в этом стихийном пространстве, неимоверно трудно.
      Вспомните, как дон Хуан говорил Кастанеде, что воин в первую очередь имеет "хороший тональ" — то есть гармоничный, чистый, имеющий ясную структуру. Такой, чтобы с ним было легко работать. Ради хорошего тоналя стоит потрудиться. Он должен освободиться от заблуждений, предрассудков, любого рода предвзятостей, освободить от эмоций, порожденных неугомонным эго (для чего и существует практика безупречности), но с другой стороны — он должен быть сильным, то есть владеть той ясностью, проницательностью и способностью рассуждать, что позволит сфокусировать все описание мира на "стороне разума".
      Тональ в правильно упорядоченном виде обязательно должен быть сохранен.
      Иногда у сновидящих наблюдаются странные изменения в работе памяти. На мой взгляд, этого не стоит пугаться. Пока сновидящий не освоил одну-две фиксированные позиции во втором внимании, он будет то и дело входить в «плавающее» состояние. Разумеется, это не должно отражаться на социальном поведении (для этого практикуют сталкинг). Спонтанные смещения точки сборки в этом случае весьма незначительны и даже не всегда фиксируются. Единственный эффект, который практик отмечает задним числом, — "повышенная забывчивость". Сталкеры, в отличие от сновидящих, этим почти не страдают, а если и страдают, то искусно скрывают этот факт от окружающих.
      В общем, методы остановки внутреннего диалога могут быть весьма разнообразны. Например, довольно любопытный прием описал В. Титов ("Новое тысячелетие"). Правда, начинает он с довольно сомнительного утверждения:
      "При остановке внутреннего диалога и дальнейшего удержания этого состояния происходит смещение управления сознанием на уровень подсознания. Или, если выражаться точнее, — на другой уровень, более глубокий. Таким образом, достигается развитие управления подсознанием".
      Активность «подсознания» вообще не имеет никакого отношения к остановке внутреннего диалога. Любые подсознательные (бессознательные) движения психики выражают себя в эмоциях, установках, галлюцинаторных образах. ОВД как состояние неинтерпретируемого восприятия «гасит» деятельность подсознательного. Психофизиологически это состояние обширного неструктурированного возбуждения коры и целого ряда других областей головного мозга. Ключевое слово в данном случае — «неструктурированное». То есть в момент ОВД никакого «управления» вообще не происходит. Имеет место лишь слепой поиск нового режима восприятия, где структурность будет восстановлена и, значит, вновь будет возможно управление. И уже там, в найденном режиме с возобновленным внутренним диалогом, подсознательное может выдать довольно объемную продукцию, тем самым сильно повлиять на то, как будет интерпретировано новое перцептивное содержание.
      Но дальше автор предлагает кое-что, заслуживающее внимания:
      "Что же тогда делать неудержимым болтунам? Есть выход. И как всегда, он просто парадоксальный. Если нельзя заткнуть внутренний диалог, то его нужно довести до абсурда. Объясню на примере…
      Полностью расслабившись, лежу на кровати и спокойно, с достаточно длинными паузами думаю "ни о чем". Пытаюсь перевести процесс мышления на уровень более мягкий, поверхностный. Решил проверить метод загрузки мышления пустой болтовней. И вместо того чтоб погрузиться в полное безмолвие, как собирался вначале, стал усиленно думать, четко произнося мысли в голове. Причем не просто занялся пустым размышлением, а попытался загрузить сознание по полной программе. Не так, как обычно происходит процесс последовательного мышления. А говорить, говорить, говорить, с такой скоростью, чтоб мысли не успевали произноситься, в то время как уже приходит новая мысль.
      Когда в голове появляется мысль, мы ее начинаем произносить. Это происходит именно в такой последовательности: сначала — полноценная мысль, не воплощенная в слова, а затем ее перевод в словесную форму.
      Но представим такую ситуацию, когда мысли специально ускоряют. И этот процесс выглядит немного не так. Приходит мысль, она начинает произноситься в форме слов в голове, но еще до окончания ее произношения поступает новая. Обрываем старую мысль, не договаривая ее, и начинаем произносить новую. И так далее, главное набрать темп повыше. Не стоит сожалеть об утерянных мыслях, не успевших произнестись в голове, они приходящие и уходящие. Здесь интересен тот факт, что в этом случае, мы становимся выше внутреннего диалога…"
      Я привел этот пример, чтобы показать, какие уловки придумывает практик, пытаясь остановить внутренний диалог, будучи неподвижным и страдая от недостатка внешнего сенсорного материала.
      Отсутствие потока визуальных впечатлений, которые, собственно, и вызывают упомянутое "неструктурированное возбуждение", автоматически приводит к переключению внимания вовнутрь. А наше внутреннее пространство, как мы прекрасно знаем, — то место, где внутренний диалог перерастает в ментальное самокомментирование, где возникает внутренняя болтовня вплоть до непроизвольной артикуляции.
      В данном случае намеренно вызванный и предельно ускоренный ментальный поток, содержащий не слишком много полезной информации, — довольно прозрачная аналогия с тем множеством нечетко видимых периферическим зрением объектов, которые сбивают настройку тоналя во время "ходьбы Силы".
      Подобно тому как существует четыре наиболее общих уровня тоналя (в отношении перцептивного "описания"), можно выделить четыре вида остановки внутреннего диалога. Конечно, это надо понимать условно — подлинная остановка внутреннего диалога охватывает активность тоналя целиком и происходит на самом глубоком — четвертом уровне.
      И все же, с прагматической точки зрения, есть смысл выделить данные типы или уровни, поскольку каждый из них (кроме самого глубокого) представляет некое состояние равновесия, которое может замыкаться на себе и представать перед нами как окончательное достижение. Если мы не знаем о существовании этих «промежуточных» типов (или уровней), то каждый из них может стать периодом застоя, поначалу внушающим иллюзии, а потом порождающим недоумение.
      Действительно, время от времени мы встречаемся со странным феноменом. Нам кажется, что мы вполне освоили остановку внутреннего диалога, но она по неведомым причинам не приводит ни к "остановке мира", ни ко второму вниманию, и даже не слишком влияет на качество сновидения. Как правило, это и есть ситуации «застревания» на одном из промежуточных уровней.
      Вот эти уровни.
       Уровни остановки внутреннего диалога
       Уровень:I
       Трансформируемая область описания мира:Отношение субъект-объект: идеи об организации себя и мира; структуры, связи; их ценности; паттерны реагирования
       Связанные с включением данного типа ОВД точки и области ЭТ:Горловой центр (ЦПШ); солнечное сплетение, фронтальная пластина
       Предпочтительные методы достижения:Медитативаная техника «свидетель», или «третья точка»
 
       Уровень:II
       Трансформируемая область описания мира:Базисные детерминанты: пространство-время, линейность, смыслы и цели (жизнь и смерть)
       Связанные с включением данного типа ОВД точки и области ЭТ:Центр межбровья, центр пупа, даньтянь, «корень» ЭТ ("Корень" ЭТ, «стержень», фронтальная пластина и проч. — термины, введенные мною для обозначения определенных частей человеческого кокона. Его строение подробно рассмотрено в книге "После Кастанеды: дальнейшее исследование". «Корень» — нижняя часть ЭТ находится основной канал энергообмена с планетарным полем, «стержень» — накопительная структура в центре ЭТ, по своему расположению почти совпадающая с позвоночником.)
       Предпочтительные методы достижения:Активизация периферического зрения, ритмическое дыхание, релаксация, коцентрация внимания на внешних слоях ЭТ
 
       Уровень:III
       Трансформируемая область описания мира:Схема тела, различение сна и яви, пассивных и активных типов психической деятельности
       Связанные с включением данного типа ОВД точки и области ЭТ:Центр головы, поле внимания «голова-руки» «стержень» ЭТ
       Предпочтительные методы достижения:Концентрация на внутреннем звуке, интенсивное, ритмическое дыхание, ходьба Силы
 
       Уровень:IV
       Трансформируемая область описания мира:Перцептивные гештальты, развал сенсориума, остановка интерпретационных механизмов
       Связанные с включением данного типа ОВД точки и области ЭТ:Центр макушки головы, центр над макушкой головы, область перед лицом, «лоно внимания» (затылок)
       Предпочтительные методы достижения:Концентрация внимания над макушкой головы и методы из пункта III
 
      Энергетическое тело человека реагирует на различную глубину остановки внутреннего диалога таким образом, что возникает впечатление своеобразной, распространяющейся по фронтальной пластине кокона «волны», которая последовательно меняет состояние полевых структур.
      Не задумываясь, мы часто воспринимаем термин «тональ», или "описание мира", как некую абстракцию, но видение тех процессов, что протекают в коконе человека во время остановки внутреннего диалога, обнажает энергетическую сущность этого, казалось бы, сугубо информационного явления.
      Собственно говоря, это простое открытие можно сделать, наблюдая за практикой безупречности. Каждый факт психоэмоциональной трансформации (например, ослабление или исчезновение страха смерти, чувства собственной важности и пр.) непосредственно демонстрирует себя в изменении характера светимости определенных полей кокона. А поскольку каждое из этих полей оказывает давление на точку сборки и интенсивность свечения «гало», окружающего ее, то мы можем достаточно ясно наблюдать, как манифестации эмоциональной жизни человека определяют позицию восприятия и все вытекающие из новой позиции эффекты (реагирование, тип энергообмена, степень полевого влияния ЭТ субъекта на внешние объекты, а также многое другое вплоть до способности к Трансформации как таковой).
      Мы знаем, что внутренний диалог (его характер и интенсивность) тесно связан с эмоциональной жизнью субъекта. Можно условно говорить о том, что тип внутреннего диалога и есть определенное проявление психоэмоционального статуса. Ибо чем ближе мы к полной остановке ВД, тем меньше склонны испытывать страх смерти, чувство собственной важности, жалость к себе. Будучи элементами описания мира, эти эмоции следуют за внутренним диалогом, поддерживающим и обеспечивающим их энергией. Остановив некий тип «движений» внутреннего диалога, мы автоматически лишаемся возможности переживать тот или иной эмоциональный феномен.
      Например, легко заметить, что характер эмоционального реагирования по мере остановки внутреннего диалога качественно меняется. Уже начиная со второго уровня ОВД, эмоциональные проявления почти полностью утрачивают свой собственно «ментальный» характер, восприятие эмоциональных движений становится преимущественно телесным. Рефлексия исчезает, и проявляется первичная соматическая реакция на внешнюю среду.
      Любопытно заметить, что это можно рассматривать как характерный симптом остановки внутреннего диалога. С другой стороны, телесными реакциями управлять куда сложнее, чем реакциями рефлексивными. Уже на первом уровне ОВД телесность эмоций становится довольно заметной. Выражаясь простым языком, вы не способны толком испугаться, но ваше тело непроизвольно дергается — причем порой так, что вы чувствуете импульс возбуждения, проходящий через всю нервную систему, начиная с периферии почти до корня головного мозга.
      Более глубокие уровни (второй и третий) сопровождаются отчетливым ощущением, что ваше тело вообще живет собственной жизнью. И это совершенно нормально, поскольку энергетическое тело возвращается к тому состоянию без рефлексии, когда любое высшее млекопитающее просто бежит от опасности, забирается в убежище или впадает в ступор — не испытывая страха в человеческом понимании. Если же речь заходит о чувстве собственной важности, то он трансформируется в специфический инстинкт "хозяина территории" (если можно так выразиться). Область описания мира, отвечающая за социальное значение (из осознания которого и возникает чувство собственной важности), перестает функционировать уже на втором уровне остановки внутреннего диалога. В этом состоянии ваше тело может напасть на конкурента, оттолкнуть противника. (Интересно, что такое состояние нередко возникает в результате психологического шока и становится фоновым состоянием для, например, убийств, совершенных в "состоянии аффекта"). Тело действует самостоятельно — оно пользуется теми поведенческими моделями, которые достались ему генетически от более примитивных предков. Большая часть значений и смыслов. утрачивает свою силу, но реактивные паттерны (способы реагировать: на окружающее, доставшиеся нам по наследству и превратившиеся в, бессознательные штампы) сохраняются. Что же касается жалости к себе, то она на этом уровне может выразить себя приступом кататонии.
      Таким образом, на промежуточных уровнях остановки внутреннего, диалога диссоциация тела и осознания может проявить себя достаточно драматично. Как правило, спасает ситуацию то, что пребывание в этих состояниях длится недолго (минуты, редко — десятки минут). Традиционные йоги и оккультисты к этим уровням просто не стремятся, так как их вполне удовлетворяет самое поверхностное состояние, достигаемое при помощи метода "третьей точки", или техники «свидетель». На этом уровне рефлексия просто замедляется и в первую очередь устраняет свойственное человеку антагонистическое отношение "субъект — объект", "Я — Мир". Здесь возможен покой и наблюдение как бы со стороны за спектаклем, который разворачивается силой космической иллюзии — майи. Тело «знает» о том, что рефлексия может включится в любой момент, а потому не особенно демонстрирует свою самостоятельность. Это удобная позиция, но, к сожалению, она никуда не ведет.
      Толтекская техника, будучи более эффективной, одновременно опаснее и драматичнее в своих проявлениях. Нечто подобное нам известно из дзэнских техник, которые вполне могли нарушить естественное равновесие между сознанием и телом, что так и называлось "дзэнской болезнью". Неспособность целостного организма уладить свои отношения с социумом без участия рефлексии и есть главная причина душевных расстройств такого типа. Поскольку ученики дзэн стремились к "абсолютному безмолвию", т. е. к полной остановке внутреннего диалога, не на определенное время, необходимое для смещения точки сборки (они просто не знали о ее существовании), а навсегда (что невозможно, так как это разрушает сам субъект восприятия), они при помощи своих эффективных технологий оказывались на втором, а иногда и на третьем уровне ОВД, пытаясь изо всех сил зафиксировать это состояние. Эти усилия оказывались гибельными. Тело, освобожденное от рефлексии и практически полностью свободное от контроля тоналя, вело себя не просто асоциально, а именно безумно. Всякое эмоциональное движение демонстрировало себя наиболее простым способом — в виде энергетического факта (а не факта осознания). Всякое напряжение разряжалось так, как оно должно разряжаться без учета тональных условностей. И этот разлад фиксировался самой дзэнской практикой все больше и больше. Дон Хуан сказал бы, что дзэнские монахи потакали себе в этом разладе — просто потому, что никто не пояснил им, куда, собственно, ведет такое индульгирование.
      Итак, мы должны усвоить три простых факта:
      — длительным и устойчивым состоянием остановки внутреннего диалога может быть только первый его уровень, на котором рефлексия еще не настолько подавлена, чтобы устранить саму возможность любого самоконтроля и сталкинга;
      — четвертый уровень ОВД (полная остановка) не является тем состоянием, в котором практик должен пребывать длительно (т. е. часами). Это пиковое состояние, задача которого ограничивается лишь снижением до нуля фиксации точки сборки и ее естественным смещением;
      — промежуточные уровни ОВД (второй и третий) не могут быть местом специальной и длительной фиксации. Задача практика — преодолеть их быстро и решительно, опираясь на свое несгибаемое намерение.
      Первый уровень остановки внутреннего диалога. Медитативная техника «свидетель», или "третья точка". Этот уровень связан с центром говорения и солнечным сплетением (диафрагмой), хотя в той или иной мере охватывает всю фронтальную пластину кокона. Достичь его сравнительно просто, но внутренний диалог вовсе не затихает (как принято полагать), он по-прежнему активен в центральных зонах (центр пупа — «просвет», нижний даньтянь и центр головы), которые оказывают основное давление на точку сборки.
      В результате концентрация на первом уровне ОВД ведет лишь к некоторому углублению точки сборки и соответствующему расширению области свечения осознания. Главные механизмы, удерживающие позицию точки сборки, сохраняют свою активность. Отсюда — легкое возвращение в состояние привычной рефлексии. Состояние ограничивается лишь чувством общего ослабления рефлексивных механизмов и повышения независимой чувствительности тела. Само по себе данное состояние не влечет за собой никаких трансформационных эффектов. По сути, это просто более гармоничная позиция, допустимая внутри "человеческой формы". Она может быть сколь угодно длительной или даже постоянной. Радует практика периодическими «всплесками» экстрасенсорного восприятия в некотором (довольно узком) диапазоне — например, видение «ауры», предчувствия, вещие сны и т. п. Будучи вполне органичным, легко убеждает практика, что это состояние — именно то, к чему он стремился. В течение нескольких лет становится новой областью стагнации, мало чем отличающейся от изначального положения точки сборки.
      Второй уровень остановки внутреннего диалога. Здесь начинается тот процесс перефокусировки внимания, который вкратце был описан, когда мы говорили о дзэнских психотехниках. Отправляя внимание «вниз», в область диафрагмы, мы не только реанимируем в себе "комплекс рептилии" (как было сказано выше). Здесь открываются куда более широкие возможности — с одной стороны, большая часть смыслов и значений описания мира теряет свою актуальность, с другой — начинается «отключение» важнейших социально выученных координат самого нашего существования — например, пространство и время, линейность.
      Таким образом, на этом уровне тело возвращается в среду, лишенную координат. Для него существует лишь настоящее, основные ограничения пространства — времени (из которых происходят страх смерти, чувство собственной важности, жалость к себе) исчезают. Здесь тело проявляет свою самостоятельность и в определенных ситуациях ведет себя неадекватно. Надо учесть, что это состояние в определенном смысле парадоксально. Например, угроза смерти не ведет к немедленному бегству или активной обороне — с одной стороны, страх смерти здесь не существует, с другой — тело все еще не обрело энергетической самостоятельности, оно как бы «замерло» в настоящем и, как правило, пассивно. Тело открыло для себя лишь одну истину — время условно. Ему все еще не дано знать, что активность и пассивность энергетического состояния — это модусы энергетического кокона, решающие его дальнейшую судьбу. Здесь, как ни странно, открывается простота и легкость самоубийства (возможно, средневековые самураи находили выход из любой ситуации в харакири, добравшись именно до этого промежуточного уровня). Здесь начинается безумие "дзэнской болезни", ибо социальные ограничения выглядят чужеродными и бессмысленными.
      На этом уровне остановки внутреннего диалога резко снижается интенсивность полей, связывающих точку сборки с центром межбровья, центром пупа ("просветом") и нижним даньтянем. Слабеет также связь ТС с могучим жгутом эманаций, находящимся в «корне» энергетического тела. Таким образом, точка сборки погружается еще дальше — в те области ЭТ, где чувствительность по-настоящему выходит за пределы человеческого кокона. Это — тот промежуточный уровень, где легко и просто сосредоточить произвольное внимание на внешних, поверхностных слоях энергетического поля, где физическое тело перестает быть однозначным и не вызывающим сомнения разграничителем внешнего и внутреннего пространства. Если вы ощутили эту характерную неопределенность границы тела, если почувствовали обилие аморфных, но сильных сигналов из пространства, окружающего физическое тело, оттуда, где, по мнению тоналя, есть лишь воздух и нет никаких нервных окончаний, это значит, что вы достигли второго уровня остановки внутреннего диалога. Помните, что этот уровень не должен стать объектом фиксации. Он — промежуточный, и надо приложить усилие, чтобы сделать еще один шаг. Здесь помогает ритмическое дыхание, концентрация на внешних слоях ЭТ, но главным движителем всегда остается намерение. Оно не даст вам остановиться.
      Третий уровень остановки внутреннего диалога. Этот уровень весьма динамичен, а потому легко ускользает от внимания практика. Дело в том, что здесь тональ становится настолько пассивным, что практически перестает различать бодрствование и сон, а равно пассивность и активность собственной психической деятельности.
      Тело полностью берет власть в свои руки. Диссоциация осознания и тела может граничить с патологией в том случае, если вы задержитесь на этом уровне остановки внутреннего диалога. Примером такого состояния может служить непроизвольное вращение туловища, когда
      Кастанеда пытался найти нужную сторону света, неуправляемое бегство из угрожающей ситуации (вспомните известный сюжет с "горными льдами" и т. п.). Последующие воспоминания об этом состоянии, как правило, «сноподобны». Вы не уверены в реальности происходящего до такой степени, что спрашиваете у себя и у очевидцев: "Неужели я это сделал?" Тональ занимает здесь самую крайнюю позицию — ни во что не вмешивающегося наблюдателя. Он не переживает эмоций, так что тело как будто оказывается "на воле" — оно движется помимо осознания, оно переполнено тактильными ощущениями, природа которых неясна. Все реакции и эмоции концентрируются в центре физического тела и конечностях — спазмы, дрожь, порывистые движения, мгновенные и совершенно необдуманные реакции на все окружающее.
      Обычно на такой глубокий уровень ОВД приводит "ходьба Силы". Иные техники тоже могут завести так далеко, но это, скорее, случайность.
      Ослабление полей, привязывающих точку сборки к определенной позиции, здесь охватывает центральный (базисный) компонент тонального внимания, а именно треугольник "глаза (голова) — руки". Второй сдерживающий пояс полевых структур идет к основанию «стержня». Его ослабление уже вторично, и по сути есть следствие отстранения перцептивного центра от всякого собственного описания, включая важнейший базисный элемент — основополагающую диаду "бодрствование — сон". Это эмпирическое наблюдение явственно демонстрирует нам, что является фундаментом человеческого описания мира, что важнее даже пространства и времени. Это — режим восприятия, а именно те его варианты, что даны человеческому существу изначально — явь и сновидение.
      Фиксация на этом уровне неминуемо порождает полную социальную дезадаптацию, т. е. душевную болезнь. Поэтому толтек стремится проскочить этот опасный уровень максимально быстро. Здесь можно также найти вдохновляющие эпизоды вроде сновидения-наяву или выхода тела сновидения на фоне непрерывной работы первого внимания. Все это — флуктуации, которые ни в коем случае не должны вас остановить.
      Четвертый (последний) уровень остановки внутреннего диалога. Как мы уже отмечали, на этом уровне заканчивается сам факт "описания мира". Последние полевые сегменты, сохраняющие свою притягательную для точки сборки силу, окончательно деформируются и перестают поставлять сенсорную информацию, доступную интерпретации. Это — область перед лицом, "лоно внимания" (затылок), макушка головы и зона кокона, расположенная над ней. Отпустив собственное внимание на волю через зону диафрагмы и брюшной полости, мы в единый миг открываем, что освобожденная область концентрированного осознания словно «всплывает» в верхнюю часть энергетического тела. Это уже не поиск "третьей точки", который характерен для первого уровня ОВД, это даже не медитация на сахасрара-чакре. Переживание, сопровождающее описанные выше техники, всегда определенно и позиционирует восприятие внутри пространственно-временного континуума. Оно отстраняет мир, но не убирает его осмысление.
      Движение, которое имеет место на четвертом уровне ОВД, почти инстинктивно и по сути представляет собой «разрядку» последней энергетической области кокона, удерживающей фиксацию точку сборки. Это своего рода «взрыв», не подчиняющийся контролю произвольного внимания.
      Если этот процесс растягивается на несколько десятков секунд, то мы оказываемся в состоянии "остановки мира". (Подробнее об этом см. главу "Видение".) Так или иначе, мир прекращает свое существование. Точка сборки выталкивается возбужденными полями в необычную позицию, которую невозможно предугадать. Поскольку эта позиция, как правило, не освоена нашим произвольным вниманием, мы сталкиваемся с "развалом сенсориума" в большей или меньшей степени. Узнавание здесь невозможно, "схема тела" отсутствует. Восприятие демонстрирует невообразимый хаос из обрывков тональных конструкций и непосредственного видения.
      Энергообмен на несколько секунд становится во много раз плотнее, в результате чего гомеостазис нарушается и полевые сегменты начинают приобретать новые формы. «Просвет» увеличивается и сильно «толкает» точку сборки — то вверх, то вниз, в соответствии с присущими этому каналу ритмами поглощения-выделения энергии.
      Как правило, защитные механизмы энергетического тела срабатывают достаточно быстро, и хаотическое движение полей внутри кокона останавливается. Здесь и заключен шанс, предоставляемый толтекской дисциплиной. Если точка сборки остановилась в необычной позиции, то практик всегда имеет возможность с помощью произвольного внимания (своеобразного сталкинга восприятия) удержать ее от возвращения. Полноценная сборка восприятия в новой позиции (имеющая не только информационный, но и энергетический смысл) — и есть достижение второго внимания наяву. Если же вам удастся сохранить «плавающее» состояние ТС, то это будет "сновидение-наяву".
      Так остановка внутреннего диалога делает доступными два наиболее экзотических и таинственных состояния, упоминаемых в книгах Кастанеды.
      То же самое достигается при помощи техники неделания. Это — непосредственный метод, который касается лишь управления вниманием и восприятием. По своей природе он близок сновидящим, ибо так или иначе имитирует сновидение. Не всем он дается легко, хотя в случае удачи неделание заменяет остановку внутреннего диалога, минуя описанные выше "промежуточные уровни". Метод перцептивного неделания направлен на непосредственную остановку всех интерпретаций воспринимаемого. Иными словами, что бы вы ни воспринимали (визуально, аудиально, кинестетически), вы отказываетесь это узнавать и оценивать. Одним лишь своим намерением вы превращаете воспринимаемый мир в хаос.
      Этот метод прост в описании (обратитесь к книгам Кастанеды!), но сложен в исполнении. Одна из главных проблем заключается в том, что тональ обманывает сам себя, следовательно, знает, что он делает и для чего. Можно ли обмануть тональ, если именно он принимает решение заняться неделанием? Казалось бы, мы сталкиваемся с неразрешимым противоречием.
      Дон Хуан бы сказал Кастанеде: "Не делай, и все". И был бы прав, потому что здесь любые хитрости уводят от цели. Секрет неделания — в, предельной простоте, с которой тональ не может смириться. У всего, должна быть цель, может, даже схемы, планы и алгоритмы. Когда мы, засыпаем или просыпаемся, наше «эго» почему-то не задает себе вопрос: с какой целью я закрываю/открываю глаза? Или, например, эго не задает себе идиотского вопроса: с какой целью я в данный момент сижу на унитазе? Можно, конечно, и до этого дойти, если много думать о жизни, во всех ее проявлениях — но это уже, согласитесь, некоторая патология.
      Неделание — естественное состояние осознания, не занимающегося саморефлексией. Оно подобно дыханию, чиханию, жеванию, испусканию газов и пр. куче действий, которые происходят с нами регулярно и составляют жизнь организма, до которой тональ не удосужился добраться. Конечно, когда мы ПРИНИМАЕМ РЕШЕНИЕ заняться неделанием, это — работа тоналя. А что еще может принимать решение? Дело в том, чтобы, приняв решение (и даже сформулировав для себя некую цель), тональ по-настоящему качественно СОСРЕДОТОЧИЛСЯ НА ПРОЦЕССЕ — тогда неделание «обманет» и отключит его.
      Иными словами, В СОСТОЯНИИ НЕДЕЛАНИЯ ТОНАЛЬ ЗАБЫВАЕТ О ЦЕЛИ, ПОТОМУ ЧТО ЗАБЫВАЕТ О САМОМ СЕБЕ.
      Как только вы забудете, зачем созерцаете тень от куста, и перестанете понимать вообще — тень это или еще какая штука, вы ОКАЖЕТЕСЬ В СОСТОЯНИИ НЕДЕЛАНИЯ. Чем чаще вы будете погружаться в подобное «забытье», тем легче. Но начинается все с нескольких секунд.
      Что же касается общего "ожидания результата" от подобной практики (и не только неделания, но и любой иной), которое, как правило, тут же «просыпается», стоит нам выйти из состояния, то это уже относится к безупречности. Ибо все эти «ожидания» так или иначе, происходят от главной заботы тоналя, которую дон Хуан называл " ОЗАБОЧЕННОСТЬ СОБСТВЕННОЙ СУДЬБОЙ".
      Рассмотрев вопрос под этим углом, вы непременно заметите, что «озабоченность» растет из все того же страха смерти, чувства собственной важности, жалости к себе. Стану ли я видящим? Обрету ли я магическую силу? Познаю ли я Реальность, если буду заниматься неделанием? — спрашивает наше чувство собственной важности (а страх смерти поддакивает — мол, умрешь зря, жизнь на глупости растратишь; жалость к себе горько твердит — бедный я, глупый, напрасными делами занимаюсь, мог бы большего в жизни достичь…)
      ПОЛНОЕ И БЕЗОГОВОРОЧНОЕ ПРИНЯТИЕ БЕЗУПРЕЧНОСТИ — единственное, что избавит нас от подобных глупостей. Так мы в очередной раз приходим к практической целостности толтекского знания.
      Безупречность, неделание, остановка внутреннего диалога — то, что естественным образом приводит нас к сновидению, — парадоксальному состоянию осознания, которому посвящены следующие главы этой книги.
 

Методы "предварительной раскачки точки сборки"

Процедура "вхождения в сновидение"

Тело сновидения. На грани второго внимания

Дополнение. Опыт сталкера в сновидении

 
      Как ни странно, эта фраза из святого Марка действительно может быть понята как своеобразная аллегория в отношении второго внимания. Поскольку второе внимание (в той же мере, что и первое) — поистине снисхождение. Если хоть на мгновение придать Реальности черты личности (скажем, персонального Божества), то мы можем понимать акт доступности Непостижимого в тех масштабах, которые способен усвоить перцептивный аппарат человека, как своеобразное сочувствие Личности-Силы к нашей «немощи». Иными словами, второе внимание — это Реальность, сочувственно склонившаяся к пытающемуся ее познать человеку.
      Стоит сместить акценты и понять Реальность как активное Существо, а человека как пассивного воспринимателя — и вот перед нами подлинное "Божественное снисхождение". Любой мистик, питающий склонность к религиозному чувству и религиозному типу осмысления мира, приходит к подобным идеям. Шри Ауробиндо — один из наиболее тонко мыслящих индийских философов ХХ века — говорил о "нисхождении Божественной Силы", которая открывает нам новый опыт и трансформирует наше существо. Древняя мифологема о познании как «откровении», "снятии покровов" Божеством перед лицом достойного представителя человеческого рода — все это проявления одной и той же установки человека по отношению к Бытию.
      Почему я упомянул об этом именно в этом разделе? На мой взгляд, самостоятельное достижение второго внимания при помощи технологий толтекской дисциплины полностью развенчивает этот вековечный предрассудок, этот миф, доставшийся нам в наследство от самых древних времен, практически превратившийся в один из властных архетипов бессознательного.
      Путаные представления о способностях человеческого восприятия, непонимание самой сути процесса познания, неуловимые для примитивного осознания связи между управлением произвольным вниманием и обусловленностями грузом замкнутых на себе, исключительно человеческих ограничений (биологических и социальных, врожденных и воспитанных) породили идею пассивности познающего существа и активности скрытой за "потусторонней завесой" Реальности. Реальность снисходит, поднимает «завесу», мы же лишь благодарно внимаем чуду, которым нас одарили Высшие Силы, Божества-Прародители и т. п.
      Даже воинствующие атеисты, бунтари и богоборцы не смогли избежать общей участи. Они проповедовали человеческую активность в познании, настаивали на ней, но на деле превращали познание в абстракцию — с помощью приборов и вычислений. Сама марксистская формулировка "данное нам в ощущениях " — не молчаливое ли признание фундаментальной человеческой пассивности? Сам язык с помощью пассивного залога протестует против всех деклараций материалистического и атеистического толка. Ибо — КТО дал нам эту реальность в ощущениях? И чего ОН (ОНО, ОНА) нам НЕ ДАЛ?
      До сих пор мы говорили о внимании сновидения, и это ни в коей мере не должно возмущать ни материалистов, ни клерикалов. Поскольку внимание сновидения есть просто структурирование и прояснение по "дневному типу" иллюзорных впечатлений, которые мы получаем в сновидениях. Впрочем, как я недавно узнал, православные христиане протестуют даже против занятий аутотренингом. "Как можно посягать на независимую жизнь души? Только Господь вправе решать, что дано нам в управляемом осознании и что не дано — такова точка зрения православных христиан, напутанных медленным, но неотвратимым наступлением сознательного контроля на психику. Странно, что они до сих пор не устраивают пикетов перед зданиями психиатрических клиник и кабинетами психотерапии — ведь в этих местах уже многие десятилетия ведется планомерное наступление на неосвоенные (неосознаваемые) области человеческой души. Даже психотропные химические средства (например, антипсихотики) уже полвека как превратились в обычное и иногда эффективное спасение человеческой жизни от разрушительных недугов. Что уж говорить о психоанализе, гипнозе, сутгестивной психотерапии — человек только и делает, что покушается на абсолютную Власть Господа нашего! Да и сам призыв "познай самого себя", которому уже две с половиной тысячи лет, — не вызов ли это абсолютной подчиненности человека Богом (Силой, Великой Матерью и пр.)?
      Что же касается второго внимания, то это вызов вдвойне.
      В отличие от внимания сновидения, второе внимание — это не произвольный и контролируемый пересмотр собственных иллюзий, это — полноценное и вполне прагматическое (в идеале — целостное) вторжение человека в те области Реальности, где он никогда не существовал и, более того, по молчаливому допущению о данности, — не должен и не может существовать!
      Второе внимание — это возможность действовать в той перцептивной области, которая от рождения (согласно "команде Орла", если выражаться мифологическим языком) человеку недоступна. Более того, это — возможность целостного в нее перемещения и целостного в ней пребывания. Сновидение — лишь транспортное средство, доставляющее нас туда. Таким же транспортным средством в определенных обстоятельствах может быть сталкинг.
      Время от времени некоторые ситуации осознанного сновидения провоцируют наш переход из сновидения во второе внимание. Чаще всего эти ситуации связаны с появлением в нашем перцептивном поле «союзника» или иного неорганического существа.
      Мифологическая часть нашего разума тут же готова приписать этим сущностям определенную метафизическую функцию. Даже сам Кастанеда пал жертвой этого всеобщего человеческого заблуждения.
      "Лазутчик" — это транспортное средство, «союзник» — существо, готовое помочь в ситуации перцептивной неопределенности и проникнуть в нужный мир второго внимания!
      Рискуя навлечь на себя гнев догматических приверженцев кастанедовских текстов, могу сказать, что это не так. Ни «союзники», ни «лазутчики» сами по себе не способны "приоткрыть завесу" и перенести нас из внимания сновидения в мир второго внимания. Насколько мне известна природа неорганических существ, им глубоко безразличны наши перемещения туда-сюда, наши цели и стремления.
      Лично у меня переход из внимания сновидения во второе внимание произошел без помощи неорганических существ вообще. Все эти попытки застращать практиков идеей, что "без помощи союзника ничего не добьешься", следует приписать либо очередному поучительному «надувательству» со стороны дона Хуана, либо — чрезмерно пылкому писательскому воображению Кастанеды. Та и другая причины (если они имели место) вполне согласуются с человеческой психологией.
      Нет ничего более чарующе-притягательного и одновременно путающего для человека, чем участие в его судьбе "потусторонних существ". С одной стороны, он чувствует себя значительным, с другой — объектом агрессивных устремлений. По сути, это лишь перенесенная в "потусторонние миры" ситуация с Ла Каталиной, которая так запугала бедного Карлоса, что ему пришлось заниматься практикой, невзирая на свою лень и мысли о том, что он тратит время «зря». Это — так называемый "стоящий противник".
      Абсолютное большинство практиков, мечтающих чего-то достичь на поприще толтекского знания, нуждается в таком воображаемом «противнике». Но проблема заключается в том, что у нас нет Нагваля, который бы поддерживал атмосферу страха и той самой "прижатости к стенке". Мы вынуждены все делать самостоятельно и с полным осознанием происходящего. Вот почему я не вижу причин для устрашения "новых толтеков" неорганическими существами.
      Реальный «союзник» может вас убить. Он же способен вам помочь в определенной ситуации. Но не он является ключом ко второму вниманию. На самом деле из него нельзя даже сделать своего рода "домашнее животное".
      Когда мы пользуемся его энергией, он всегда отдает ее неохотно. «Лазутчики» примитивны и глупы, «союзники» умны, сильны и подвижны. Ни в первом, ни во втором случае вы не получите от них ничего даром. Разумными «союзниками» движет не столько потребность в энергии, сколько интерес (см. следующую главу). Неразумными «лазутчиками» движет инстинкт — они порхают из одной перцептивной зоны в другую, и если перетащат вместе с собой ваше тело сновидения, то, скорее всего, этого не заметят.
      Как бы там ни было, «союзники» (несмотря на присвоенное им название) — нам вовсе не союзники. Они сильнее нас, умнее нас, и если участвуют в наших действиях, то обычно просто забавляются. Рассчитывать на их помощь — нелепо. Они подобны "зеленому ангелу" из известного романа Майринка — всю жизнь могут обещать, что сделают это «послезавтра». (Майринк. Ангел Западного Окна.)
      Даже в том случае, если вы впервые перешли из внимания сновидения во второе внимание с помощью «союзника», — не доверяйте ему. Впрочем, степень их влияния на вас, как и степень участия в вашей "потусторонней жизни", полностью обусловлена состоянием тела сновидения. В том числе именно по этой причине я уделил столько внимания этому процессу в главах, посвященных сновидческой практике.
      Плотное тело сновидения — это, с одной стороны, гарантия, что вы войдете во второе внимание самостоятельно, с другой — что неорганические существа не будут вас особенно донимать. (Любопытство оставьте на потом — всякому интересно поближе познакомиться с «союзником», но сначала вы должны убедиться, что не слабее его.) Человеческое тело сновидения на должном уровне плотности в состоянии противостоять любым силовым атакам со стороны неорганических существ.
      Я встретился со своим настоящим «противником» через шесть лет после начала практики толтекских сновидений. Теперь, задним числом, я понимаю, что он был своего рода «стражем», поскольку находился как раз на уровне перехода из внимания сновидения во второе внимание. В ту самую ночь я понял, что только развитое тело сновидения может удержать меня "на месте" и заставить «потустороннюю» скотину отступить. Пересказывать саму историю не имеет смысла. Иллюзии тоналя то и дело навязывали моему противнику разные образы, среда менялась (Но что любопытно: тело при это чувствовало, что это лишь декорации и никакого реального движения не происходит!). Моя неопытность дала противнику лишний шанс, а мои «щиты», рассчитанные только на оборону, но не на нападение, слишком чутко реагировали на эмоциональные волны, исходящие от неорганического существа.
      Этот эпизод еще раз убедил меня в жизненной необходимости безупречности. Восстановив тело, следуя алгоритму "стержень — руки — голова", я неожиданно понял, что полностью проснулся. Ни место, ни время (я видел солнечный закат) не давали мне никаких оснований предполагать, что я действительно вернулся в мир первого внимания. И все же — тело знало.
      Второе внимание — это состояние полностью пробудившегося аппарата тоналя в ином режиме восприятия. Лишь одно чувство смущает сновидца, когда он попадает во второе внимание, — то, что там он находится не полностью. Отсюда ощущение, словно что-то забыл, какая-то иррациональная растерянность. И это естественно — тело помнит, что буквально несколько секунд назад оно видело яркие, осознанные сны, но теперь — перед ним реальность, не имеющая никакого рационального соответствия тому миру, что остался в состоянии бодрствования.
      Сталкеры воспринимают этот процесс иначе (здесь я могу опираться на опыт собственной жены) — во-первых, они не встречают неорганических существ, исполняющих роль «стража» второго внимания, во-вторых, они почему-то пугаются самого момента засыпания (если предчувствуют вхождение во второе внимание) и сразу попадают в состояние «сновидения-наяву». Все было бы хорошо, но дело в том, что именно здесь накопившиеся проблемы проявляют себя ярко и всесторонне. В самых худших случаях сталкеры оказываются в натуральном фильме ужасов, который даже за кошмар выдать невозможно (они-то помнят, что не засыпали!).
      Но наша книга не о сталкерах, а о сновидящих. У сновидящих другие проблемы — им труднее вычленить состояние второго внимания из потока сновидческих галлюцинаций. Бывают забавные случаи — сновидец пребывает во втором внимании, но при этом продолжает действовать по сценарию осознанного сновидения.
      С одной стороны, это забавно. С другой — рискованно и опасно. Именно нечеткость грани между вниманием сновидения и вторым вниманием, как мне кажется, заставила дона Хуана назвать сновидение "смертельной игрой". Если вы — сновидящий, вам неплохо было бы усвоить простое правило: все, что вам снится, может оказаться реальностью. Оно может быть искажено неверной интерпретацией, оно может оказаться продуктом собственного воображения — но не стоит на это рассчитывать. Среди сновидящих уже есть жертвы — имейте это в виду! Их не слишком много, но достаточно, чтобы остальные усвоили правила безопасности.
      Первое правило: плотность тела сновидения.
      Второе правило: не вступать в контакт с неорганическими существами вплоть до полного освоения второго внимания.
      Третье правило: безупречность и отстраненность от всего наблюдаемого.
      Подобных правил можно сочинить бесчисленное множество. Беда в том, что те, кому эти правила предназначены, не обращают на них никакого внимания. Легкомысленные сновидящие могут закончить свою жизнь в психиатрической клинике. Самые удачливые из них — просто теряют способность к сновидению на всю оставшуюся жизнь.
      Попробуйте осознать это, ибо второе внимание отличается от внимания сновидения тем, что оно является полем реальных энергетических воздействий. Осознанное сновидение — только подступ к Трансформации, сама же Трансформация осуществляется в пробуждении ото сна.
      Очень многие полагают, что просто осознанное сновидение или сновидение толтекское — необходимое и достаточное условие для тех «сверхъестественных» способностей, что описывал в своих книгах Карлос Кастанеда. Конечно, это не так, и потому методики Толи и Лабержа всегда останутся внутри "данного нам" мира — это детские игры для любознательных, это показательная демонстрация способностей человеческого осознания упорядочить само себя.
      Человек устроен и проще, и сложнее одновременно. Проще — потому что его способности управлять собственным осознанием всегда находятся на "кончиках пальцев", сложнее — потому что мир требует от человека намного большего. Перцептивная среда не удовлетворится простым проникновением ("мистическим совокуплением"), она жаждет участия и жизни, сопричастности — вот суть иных перцептивных миров. А мы, сновидящие, принимаем их в качестве «призраков», не в состоянии отличить реальность от иллюзий. Мы ищем свидетельств, которых нет и быть не может. Мы ищем подтверждений там, где мы воспринимаем все окружающее как подлинный источник всякого существования.
      В момент перехода от внимания сновидения ко второму вниманию мы сильно меняемся. Мы переживаем процесс трансформации энергообмена. Тело сновидения, которое должно быть к этому моменту достаточно развито, берет на себя основной удар.
      Поскольку тело сновидения тесно связано с телом первого внимания (физическим), сновидцы часто получают удар по всей своей психофизиологической конституции. История знает множество случаев, когда после яркого и убедительного сновидения человек пробуждался с синяками, царапинами и даже более серьезными травмами — что полностью соответствовало содержанию сновидения.
      Феномен «стигматов» с самого начала сбивал ученых с толку. Поскольку человек может получить необъяснимые физические травмы, это, по их мнению, свидетельствует лишь о чрезмерно развитой способности к внушаемости, а также к самопроизвольному управлению функциями организма — на уровне гормонов, иной секреторной активности и др.
      Подобные явления, хоть и фиксировались документально, всегда оставались где-то за границей академической науки. "Ученая трусость" и "ученый скептицизм" — вот два зверя, от века и по сегодняшний день охраняющие науку от целого ряда фактов, не получающих рационального объяснения.
      Никто не может позволить себе предположить, что некое существо из "параллельного мира" (хотя он вовсе не параллельный!) причинило физический вред человеку, которому это существо «приснилось». Это — последняя граница нашего "описания мира", за ней начинается безумие, хаос и утрата собственной личности. Здравомыслящий человек никогда на это не решится.
      Но толтеки не были "здравомыслящими людьми" в нашем понимании. В каком-то смысле они были «безумцами», ибо не знали ни нашего страха, ни нашей осторожности, ни нашего стремления оставить все как есть.
      По этой самой причине, думается мне, толтеки без труда перешли из внимания сновидения во второе внимание. Просто в их тонале (вспомним, что они жили три-четыре, может, и больше тысяч лет назад) еще не существовало тонкой границы между сном и явью. Они бродили по иному пространству, не задумываясь, где — иллюзии, а где — настоящие звери из иных миров.
      Они жили во "времени сновидений" (как назвали эту эпоху австралийские туземцы). И, как всегда в таких случаях, они обрели невообразимые преимущества перед нами, одновременно утратив способность контроля. Мне кажется, они так и не поняли, где кончается сон и начинается Реальность. Они ушли в "щель между мирами" — ибо, с одной стороны, были слишком сильны, чтобы остаться здесь, с другой — слишком слабы, чтобы обрести новую жизнь в открытых ими мирах.
      Это и есть путь древних видящих. Та ловушка, о которой предупреждал дон Хуан Кастанеду. Он вновь обретает силу, поскольку никогда не исчезал. Это путь СИЛЫ И ГИБЕЛИ — путь заманчивый, романтичный, сулящий выгоды уже в мире первого внимания, но иллюзорный, ибо не дает ни силы, ни свободы, ни бессмертия. Он только обещает плоды, но не имеет их.
      Я знаю лишь один способ двигаться в мирах второго внимания, и не зависеть при этом от чужеродной энергии. Это путь уплотнения тела сновидения. Сосредоточение на теле спасает от множества неприятностей.
      1. Второе внимание включает ВСЕ основные структуры тела сновидения. Поэтому переход во второе внимание сопровождается мощными телесными переживаниями (если у вас склонность к гипертонии, имейте это в виду, так как проникновение во второе внимание сопровождается резким повышением артериального давления. Прежде всего добейтесь, чтобы ваше кровяное давление не превышало норму.).
      2. Структуры тела сновидения тесно связаны с телом первого внимания (физическим) и неравномерно транслируют сигналы из непривычной перцептивной среды. Есть лишь один универсальный канал энергообмена, который работает всегда и в любой перцептивной среде. Это — канал «просвета», или область пупка. Именно поэтому любой выход во второе внимание чаще всего сопровождается серией спазм и судорог в области брюшной полости.
      Этот эффект невозможно предотвратить полностью. Его можно лишь ослабить. Но мы можем быть вполне уверены, что, если после яркого сновидения страдаем мышечными спазмами в области живота, это было не просто сновидение, а проникновение во второе внимание.
      То же касается артериального давления — кровотечение из коса обычно, если вы попадаете во второе внимание первый или второй раз. (Здесь я, конечно, опираюсь на собственный опыт, но абсолютно уверен, что эти явления носят общий характер.)
      3. Предвестником перехода во второе внимание является синестезия. Спутанность сенсорных каналов в состоянии сновидения имеет место лишь в двух случаях: 1) когда точка сборки все еще не покинула материнский кокон (кокон "физического тела") и пытается «собрать» некую мешанину из внешних и внутренних сигналов — чаще всего этот эффект ограничивается объединением кинестетики и аудиальности, реже — аудиальности с визуальностью; 2) когда точка сборки нашла реальный сигнал снаружи и пытается объединить его в непротиворечивое «описание» с разнородными и принадлежащими обыденному тоналю сенсорными сигналами. В результате вы можете почувствовать себя "специфическим монстром" либо чем-то неопределенным, но «связанным». (Дело в том, что синестезия на грани второго внимания ограничивает ваши возможности. Она, по сути, является психическим «представлением» органического единства и взаимозависимости вашего физического тела и тела сновидения.)
      На этом этапе важно понять, что каждая зона вашего тела сновидения «резонирует» с определенной областью воспринимаемого мира второго внимания. Законы, действующие в обычном сновидении, — недействительны.
      Любой измененный режим восприятия (ИРВ) влияет на качество, структуру и интенсивность энергообмена между телом сновидения и миром второго внимания. Важно понять, что этот энергообмен нисколько не зависит от вашего субъективного отношения к данному полю восприятия. Вот почему я так настойчиво предлагал обратить внимание на состояние тела сновидения и ничего не рассказал о возможных путешествиях и приключениях.
      Каждая зона тела сновидения контролирует ваше состояние во втором внимании. Поэтому пребывание в толтекском сновидении и пребывание во втором внимании обладает трансформационным эффектом. Не всегда этот эффект положителен, поскольку мы можем столкнуться с перцептивными областями, которые нас истощают или так меняют качество нашего внимания, что тело сновидения словно «исчезает». Этих областей ("миров") следует избегать, хотя без знакомства с ними, очевидно, обойтись невозможно. Кастанеда выразился весьма точно, когда написал, что "цель людей знания заключалась в том, чтобы «выковать» энергетическое тело и превратить его в копию «себя», и наоборот — выковать свое «я» так, чтобы превратить его в точную копию энергетического тела". Если второе внимание препятствует практику «выковывать» энергетическое тело, значит, эта перцептивная среда не предназначена для длительного в ней пребывания.
      Смещенная точка сборки, очевидно, сама ищет пространства, структуры, среды, которые можно оформить целостно и ощутить свое существование полноценно. Каждая такая позиция интерпретируется нами как «мир» и воздействует на нас с такой же интенсивностью. Ограничения здесь связаны лишь с объемом сновидческого тела, вовлеченного в восприятие и энергообмен. Если же учесть, что этот объем при правильной практике постепенно, но неуклонно возрастает, то обязательно наступает момент, когда события второго внимания начинают представлять угрозу для физического организма в целом.
      Переход ко второму вниманию не всегда связан со сновидением. Он может осуществляться и с помощью методов, применяемых в сталкинге. Дело в том, что основной психоэнергетический каркас, который заставляет точку сборки занять свою обычную позицию, удерживается в состоянии сновидения автоматизмами восприятия. Иными словами, тот сталкинг, что мы производим наяву, пытаясь добиться окончательной реализации, должен так или иначе осуществиться во сне.
      Проникновение во второе внимание наяву — высшее достижение сталкера. Вряд ли оно доступно сновидящим. То, что объединяет практику сталкеров и сновидящих, — это состояние "сновидения наяву". Интеграция первого и второго внимания для сновидящих — это освоение второго внимания в сновидении, а затем постепенное усиление осознания до такой степени, что пробуждение сновидящего сохраняет его в особом состоянии, объединяющем элементы первого и второго внимания. "Сновидение наяву" для сновидящего — предвестник самой возможности этого достижения.
      Для сталкера, напротив, "сновидение наяву" — состояние, достигаемое относительно легко. Ему приходится искать свой путь к полноценному функционированию во втором внимании через него, без полноценного засыпания. Совместная работа со сновидящим дает возможность сталкеру освоить многие навыки самого процесса «перехода», но на высших этапах сталкинга он все чаще прибегает к собственному способу сдвига точки сборки. Эти процессы и явления до сих пор не описаны, как не описана и сама технология сталкинга. Лишь по-настоящему тонкое знание всей совокупности приемов и хитростей сталкинга может привести к проникновению во второе внимание наяву, а сталкеры в силу своих психологических и энергетических особенностей редко пишут книги и вообще не склонны систематизировать собственные находки. Сталкинг — тема для отдельной книги, которую только предстоит написать.
      Пока можно лишь заметить, что высшие достижения на этом пути приходят благодаря использованию глубокой безупречности и специфического «выслеживания» восприятия и реагирования.
      Постепенное накопление опыта остановки внутреннего диалога и личной силы, которые сопровождают практику безупречности и сталкинга, у сталкера дает о себе знать необычным и трудноописуемым образом.
      Своими занятиями сталкер на протяжении многих лет создает собственную "щель между мирами". Ее можно назвать "точкой ноль" — паузой между автоматизмами восприятия и реагирования. По сути, это особое сочетание мастерского владения вниманием и ситуацией и мощного несгибаемого намерения.
      Известно, что глубокая безупречность неминуемо сопровождается спонтанной остановкой внутреннего диалога. Но у сновидящего ОВД — символ пассивности. Это, прежде всего, накопление энергии и подготовка к последующему засыпанию с целью перейти в иной режим восприятия. Ситуация сталкинга заставляет энергетическое тело сталкера оставаться активным даже на фоне полной остановки внутреннего диалога, то есть остановки четвертого уровня (см. выше).
      Это — парадоксальное состояние. Оно невозможно, поскольку внутри себя содержит ту динамику, которая его прерывает. Мастерство сталкера заключается в том, что энергетическая активность вынуждает «прервать» остановку внутреннего диалога не с помощью возобновления обычного описания мира, а с помощью намеренного сдвига точки сборки в ближайшее смещенное состояние, где она может полноценно собрать мир. Как правило, это "первый мир" второго внимания, о котором будет сказано ниже.
      В течение первых минут, пока восприятие сталкера не стабилизировалось окончательно, его ощущения ничем не отличаются от "сновидения наяву", которое могут испытать и сновидящие. Но сталкер идет дальше и приходит к прочной фиксации новой позиции точки сборки. Недаром дон Хуан называл сталкинг "искусством фиксации". Это и есть проникновение во второе внимание.
      Здесь сталкеры имеют значительные преимущества перед сновидящими. Они могут пребывать во втором внимании намного дольше, а при полном освоении новой позиции способны остаться в мире второго внимания навсегда, если этого пожелают. Как рассказывал Кастанеда, донья Соледад жила во втором внимании большую часть времени, и лишь по необходимости возвращалась в мир нашего обычного восприятия. Таким путем сталкеры достигают целостности на ином энергетическом уровне, но для достижения "третьего внимания" часто нуждаются в движущем импульсе сновидящих. В частности, по этой причине сталкеры и сновидящие часто образуют "магические пары".
      Длительное пребывание во втором внимании открывает большие возможности для магического «делания». Измененный режим энергообмена тела с внешним полем вовлекает в область осознания те пучки эманаций, которые в обычном режиме восприятия недостижимы.
      Если в первом внимании «делание» является, в первую очередь, инверсией практики не-делания, то во втором оно становится подлинным «строительством» новых связей и совокупностей полей. «Делание» обеспечивает здесь любой магический акт, любое энергетическое влияние и воздействие, любые виды манипуляций как с собственным энергетическим телом, так и с внешней средой.
      Здесь создаются и получают подлинную эффективность "магические пассы". Движение, слово, поступок — все приобретает энергетический смысл. Если речь идет о "первом мире", который в значительной степени совмещен с нашим повседневным миром явлений, процессов и объектов, то внешнее поле становится объектом магии конкретного — то, что так манило к себе древних видящих.
      Жить на перекрестке «этого» и «другого» мира — глубинная суть любой магии, занятой достижением власти и силы. Для толтеков, научившихся делать это с максимальной эффективностью, тупик данного пути стал очевиден далеко не сразу.
      Законы такого существования ведут к тому, что, во-первых, используются только те перцептивные пространства ("миры"), которые дают силу, способную оказать влияние на человеческий мир первого внимания. Это ведет к недостижимости окончательной свободы. Во-вторых, такое изменение энергетики совершенно автоматически делает тело «союзникоподобным», что влечет за собой не только характерное и ограниченное изменение осознания, но и нечеловеческое понимание всех целей и смыслов предпринимаемой практики.
      Сила и власть теряют свою ценность, человеческий мир в целом оказывается лишенным смысла, а свобода "третьего внимания" при этом недостижима. Единственное место, которое может стать обиталищем древнего видящего, — один из миров второго внимания. Тот мир, что наиболее гармонично соответствует его изменившейся конституции.
      Скорее всего, многие из древних толтеков так и поступали. В результате они не обретали ни свободы, ни бессмертия, а просто меняли место жительства. Там их сила имела ценность, но трансформация прекращалась. Вряд ли такой выбор можно считать удачным.
      Второе внимание не может быть целью. Оно — лишь инструмент для освобождения от привязанности к определенному пучку эманаций, к определенному диапазону энергетической Реальности. А потому ни один мир второго внимания не должен оказаться ловушкой для нашего внимания.
      Некоторые перцептивные пространства завораживают и кажутся весьма соблазнительным местом. Можно даже испытать желание «эмигрировать» туда навеки. Так что даже во втором внимании сталкинг остается важнейшей задачей, постоянным режимом, ибо только с его помощью можно заметить в себе неправильные фиксации и предотвратить их. Чувство чужеродности многих «миров» помогает вовремя остановиться и вспомнить о своем изначальном намерении.
      Даже прекрасный и уютный мир второго внимания при внимательном наблюдении оставляет в нас чувство какой-то незавершенности, неполноценности. И это верное чувство, потому что в мирах второго внимания всегда отсутствует некоторый энергетический компонент, который делает нас по-настоящему целостными. Так как задачей толтека является не простое перемещение осознания, а его радикальное расширение — обогащение новыми полями силы и опыта без потери уже имеющихся в распоряжении, этому чувству следует доверять. Магия конкретного не сделает нас свободными, зато вполне способна поработить окончательно.
       Миры второго внимания
      Миры сновидения представляют собой во многом произвольно выбранные вниманием совокупности тональных иллюзий и определенных сочетаний энергетических объектов. Можно сказать, что они существуют только в голове сновидца, ибо за ними не стоит реальная полевая структура. Эти «миры» неустойчивы, они «плывут», меняя свою представленность в восприятии субъекта по причудливым законам личного и коллективного бессознательного. Конечно, миры сновидения связаны с определенной позицией точки сборки, и по мере того, как возрастает самоконтроль тоналя, внешние сигналы транслируются все более схожим образом. Сновидящий все чаще «узнает» положение точки сборки, несмотря на кажущееся разнообразие интерпретаций. Большую помощь оказывает запоминание атмосферы и настроения сновидения, но это лишь первый шаг.
      Уплотнение тела сновидения, о котором уже достаточно сказано, влияет и на однородность, повторяемость интерпретационных схем, к которым прибегает тональ в ситуации получения неопределенных сигналов. В общих чертах этот процесс подобен становлению тоналя первого внимания у детей, когда описание начинает приобретать жесткость. Разница лишь в том, что тональ первого внимания с легкостью развивается «проторенным» путем, опираясь на заготовленные инвентаризационные списки зрелых тоналей окружающих ребенка людей. В этом смысле первое внимание во многом занимается простой репродукцией. Оно должно лишь усвоить шаблоны, составляющие перцептивную матрицу человечества, адаптировать их к собственным психологическим и психоэнергетическим особенностям. Это тональ времени, общее описание мира, держащееся на прочном фундаменте перцептивного опыта и обучения сотен поколений.
      Тем не менее даже в первом внимании "описание мира" строится от тела, ибо оно служит пересечением всех перцептивных координат. Стабильность восприятия не может существовать без стабильного ощущения "схемы тела". Это положение убедительно подтверждается результатами исследования сенсорной депривации. Достаточно воспринимателя лишить телесных ощущений, как описание его мира начинает все более размываться. Сначала он утрачивает ориентацию в пространстве и времени, потом начинает переживать разнообразные иллюзии и, наконец, активно галлюцинировать.
      Соответственно, мир сновидения упорядочивается при помощи обратного процесса. Тело сновидения «делает» пространство сновидения, активизирует присущие тоналю способности к структурированию всего на свете, а главное — к повторяемости выученных структур.
      Так "мир сновидения" становится узнаваемым. Даже на фоне большого количества тональных галлюцинаций начинают формироваться устойчивые интерпретации тех немногих внешних сигналов, что достигают осознания, а также интерпретации, касающиеся самой позиции точки сборки. Возникают специфические отличия — скажем, "мир сновидения" с желтым небом (одна позиция точки сборки), "мир сновидения", где все окрашено только черным и багровым (другая позиция точки сборки), "мир сновидения", в котором всегда присутствуют бесчисленные и причудливые горные вершины (третья позиция точки сборки), и т. д.
      Наличие устойчивого элемента в картине восприятия, конечно, еще не говорит о том, что сновидец перешел из внимания сновидения во второе внимание. Это только своеобразные «зацепки», свидетельствующие о том, что тональ доносит до осознания информацию о позиции точки сборки. На этой фазе сновидческой практики можно оставаться довольно долго.
      Здесь вы находитесь в довольно-таки уязвимом положении. Большая часть реальных энергетических влияний по-прежнему не достигает осознания. Внимание сновидения отмечает свою пассивность и неспособность справиться с флуктуациями воспринимаемой среды. За этими неожиданными флуктуациями могут стоять невоспринимаемые здесь неорганические существа, колебания полей и энергетических потоков, вызывающих неустойчивость фиксации точки сборки в достигнутом ею положении.
      В какие-то моменты вы просто чувствуете себя игрушкой в руках непостижимых стихий. Разверзается пропасть, приходит тьма, беспричинно и резко меняется пейзаж. Все это может казаться пугающим и таинственным, все это свидетельства того, что сновидящий по-прежнему «слеп» и его тональ блокирует значительную часть реальных сенсорных сигналов снаружи. Если наяву не достигнута достаточная степень безупречности, то здесь вновь дает о себе знать интенсивный страх смерти. Эта эмоция не только ведет к значительной потере энергии, но и способна совершенно остановить дальнейший прогресс в сновидении. Испуганный тональ не желает открываться реальным сигналам, наоборот — он строит все больше защитных механизмов, в которых устрашающие и утешающие иллюзии занимают приблизительно одинаковое положение.
      На этом этапе лучше на время прекратить сновидческую практику и прибегнуть к тщательному перепросмотру. Иногда на это требуется потратить всего две-три недели. И это может привести к своеобразному «прорыву». Возрастающий объем внешних сигналов в сновидении, прежде до неузнаваемости искажаемых тоналем, переходит в новое качество — и стабильность восприятия перестает опираться только на произвольное усилие внимания, она обретает опору в полосе (или "пучке") внешних эманаций. Фрагменты впечатлений в какое-то мгновение
      складываются воедино, и возникает "пузырь восприятия", так же прочно привязанный к некоторому диапазону Реальности, как и тональ первого внимания — нашего "обыденного мира".
      Это новое целостное восприятие становится "миром второго внимания". Он стабилен и целостен. Все существенные для человека энергетические факты в данном пучке эманаций достигают осознания сновидца в определенном виде. Интерпретации одних и тех же фактов Реальности всегда схожи, а значит — всегда «узнаваемы». Конечно, если мы не владеем видением, то никогда не узнаем, что в Реальности соответствует, скажем, воспринимаемой в мире второго внимания горе, башне, пещере или лесу. Но ведь то же самое можно сказать и про наше привычное восприятие. Мы не узнаем природу вещей, но научаемся пользоваться своим восприятием прагматически. Иными словами, в мире второго внимания можно быть уверенным, что если сегодня ты увидел гору, то через неделю ЭТО все равно будет горой, а не превратится в какой-нибудь средневековый замок. Вот главное функциональное отличие мира второго внимания от мира сновидения.
      Чем на самом деле является ЭТО? Чем дальше от привычной позиции точки сборки расположен "мир второго внимания", тем больше «странности», «причудливости» в тональных интерпретациях его энергетической среды. Но такая «странность» и «причудливость» стабильна, то есть с ней можно иметь дело, когда вы ориентируетесь и перемещаетесь в новом перцептивном поле.
      Потом, если вы откроете для себя режим видения, несоответствие Реальности и интерпретаций вас наверняка поразит. В некоторых случаях мы можем даже воспринимать живое как неживое (это касается неорганических существ определенного типа — см. следующую главу), слабое как сильное — и наоборот.
      Особенно своеобразно воспринимаются движущиеся в "пузыре восприятия" энергетические структуры. Условность скорости порождается условностью самого пространства (расстояний), восприятие массы обусловлено только силой импульса воздействующей на нас структуры или существа. Непривычные для интерпретационного механизма первого внимания связи между эманациями и пучками эманаций часто воспринимаются как сложная организация вещественной среды — например, лабиринт или что-то, напоминающее множество ячеек, подобных пчелиным сотам, слепленных из непонятного материала «пузырей», и т. п. (Таков, например, по описаниям Кастанеды, "мир неорганических существ".)
      Значительным метаморфозам подвергаются сами пространственные координаты — воспринимаемые поля стремятся к сферичности. Небо и земля часто выпуклы или вогнуты в большей степени, чем это видится нам в первом внимании. Да и сама организация среды кажется более стройной (изобилие концентрических окружностей, спиралевидных конструкций и ландшафтов, наличие ритмически повторяющихся сегментов и др.).
      На мой взгляд, это еще одно следствие активной адаптации тоналя к сверхсложной перцептивной среде, в которой он оказался. Там, где интерпретационные механизмы пребывают на грани перегрузки, тональ переходит к щадящему режиму. Иначе говоря, он начинает упрощать.
      В «близких» мирах второго внимания это явление почти незаметно. Зато в «далеких» мирах фундаментальные шаблоны восприятия (круги, сферы, лабиринты, концентрические круги) начинают активно проявлять себя. Матрица тонального восприятия демонстрирует простоту везде, где сталкивается со слишком высокой сложностью. Доминирование указанных форм может служить сигналом об опасности. Вы можете оказаться в своего рода "паутине".
      То непонятное, что на самом деле кроется за гипнотизирующей простотой структур, обладает способностью с особой силой притягивать наше внимание. Кроме того, если исходить из моего опыта, эти же формы часто свидетельствуют о высокой энергетической плотности "мира второго внимания". Пытаясь сохранить свое тело сновидения от высокого давления эманаций, вы тратите слишком много сил. С другой стороны, полностью избегать таких миров мы также не должны. Ситуация парадоксальна: с одной стороны, подобные «миры» высасывают нашу энергию, с другой — наделяют нас способностью поглощать ее с большой интенсивностью. Эта нагрузка «выковывает» тело сновидения и обеспечивает его более мощными "щитами".
      Я коротко опишу семь пучков эманаций, которые воспринимаются человеком как целостные миры второго внимания. Не думаю, что кто-то знает наверняка, сколько таких миров вообще существует в энергетической Реальности. Возможно, число их бесконечно.
      Я буду опираться на собственный сновидческий опыт, который отличается от того, что описан в книгах Кастанеды, хотя порой мне кажется, что некоторые общие черты здесь все-таки можно обнаружить.
      "Миры второго внимания" будут описаны в порядке их удаления от позиции первого внимания. Надо учитывать, что такая «удаленность» переживается иногда довольно субъективно. Только в отношении первых трех «миров» я могу с уверенностью говорить: они расположены один за другим, все более отдаляясь от первого внимания. Расположение остальных четырех может оказаться неточным. В любом случае, не надо воспринимать все нижеописанное как "карту".
      То же самое касается частных подробностей их устройства в качестве «описания». Ключевые моменты должны быть общими, поскольку опираются на интерпретационные схемы, присущие общечеловеческому тоналю. Но детали «мира» каждый «строит» и видит по-своему, и только в совместном сновидении может обнаружить, что его субъективные интерпретации не абсолютны.
      1. "Первый мир". Значительная часть образующих его эманаций совпадает с миром первого внимания. В большинстве случаев сновидец принимает его за наш обыденный мир, куда он угодил в результате экстериоризации, "выхода астрального тела". И с этим заблуждением некоторые не расстаются всю жизнь.
      Понять, что перед нами все-таки иной мир, в данной ситуации действительно сложно. Во-первых, он практически неотличим внешне от мира наяву. Во-вторых, в энергетическом (силовом) отношении он прочно к нему привязан. Из "первого мира" осуществляются магические влияния и воздействия, передается информация и еще многое другое. Когда Кастанеда оказался на базаре в Мехико после того, как пролетел через зал, где продавались авиабилеты, дон Хуан с большой настойчивостью требовал, чтобы он запомнил все, что видит вокруг. Связано это было не только с тем, что Нагваль хотел стабилизировать и усилить восприятие у своего ученика. Как вы помните, пытливый Карлос позже Удостоверился, что увиденное им в целом ряде деталей не совпадало с Реальностью первого внимания. Дон Хуан же загадочно пояснил: "Ты находился во времени нагуаля". Это и есть пример посещения "первого мира". То же самое Кастанеда проделывал еще несколько раз (например, когда в сновидении пришел в свою любимую кофейню, а потом зашел туда наяву и по непонятным причинам напутал посетителя, заметившего Карлоса в его сновидческих странствиях).
      Можно было бы действительно полагать "первый мир" тем самым, что дан нам в обычном восприятии, но это несколько искажает и упрощает ситуацию.
      "Первый мир" совмещен с миром первого внимания (если говорить об объеме эманаций, то более чем наполовину), но живет по иным законам и в некоторых аспектах принципиально от него отличается.
      Прежде всего это касается эманаций, отвечающих за наше переживание времени. Недаром дон Хуан сказал о "времени нагуаля". Мы не можем сказать, что "первый мир" находится по отношению к нашей яви в будущем или прошлом — это слишком просто. В "первом мире" временной поток иначе организован. Его сложная неоднородность сбивает с толку и порой мешает, если мы хотим действительно через него оказать влияние на мир первого внимания.
      Эта неопределенность первое время вызывает даже раздражение. Нам кажется, что тональ вместо реальности опять подсовывает нам совокупность самодельных галлюцинаций. Но это не так. Искажения временного потока не являются результатом наших воспоминаний или нашего воображения хотя бы потому, что часто никак не связаны с нашим индивидуальным опытом. Когда Кастанеда видел, что на базаре продают монеты, он, очевидно, еще не знал, ЧТО там вообще продают, — и лишь позже выяснил, что лотки с монетами выставляют по воскресеньям.
      Не так часто, но все же регулярно в "первом мире" мы находим изменения не только временной, но и пространственной ткани. Некоторые участки словно «сшиты» друг с другом, другие — полностью отсутствуют. И это опять-таки связано не с прерывистостью тонального восприятия, а с характером движения самой реальности, то есть потока эманаций, составляющих "первый мир".
      Таким образом, "первый мир" далеко не всегда совпадает с миром яви. Там отсутствуют иногда целые «области». Исследователи внетелесного опыта, часто имеющие дело с "первым миром", порой открывают, что в отдельные места никаким образом невозможно попасть. Их просто «нет». Иногда на их месте обнаруживается то, чего наяву не существует.
      Энергетические взаимодействия здесь протекают иначе. На этих отличиях и строятся некоторые виды "магических атак" или «исцелений». Легкое прикосновение может сильно повредить, а иногда даже убить. Другие действия (поглаживание по голове, прикладывание «предметов» и пр.) — исцеляют.
      Большинство людей, живущих в нашем мире, доступны для контакта в этом "первом мире второго внимания". Конечно, их тональ блокирует восприятие, в результате чего, как правило, они не помнят о своей встрече с вами. Это общеизвестный факт. Почти каждый практик, достигший успеха в "астральной проекции", рассказывает о встречах и даже беседах со своими знакомыми, детально описывает реальные, подтверждаемые позже обстоятельства (место, обстановку), узнает от своих собеседников то, что соответствует действительности и известно только им, а те упорно ничего не помнят, несказанно удивляются и продолжают не верить.
      Таковы последствия контактов в "первом мире" с реальными людьми. Поскольку их внимание полностью погружено в энергетические взаимодействия с избранной тоналем средой, иные воздействия они не фиксируют и не могут на них осознанно реагировать.
      Это опасное положение, поскольку в результате обычный человек оказывается совершенно беззащитным перед воздействиями из "первого мира". Некоторые "черные маги" от века злонамеренно использовали сложившуюся ситуацию.
      Особый интерес для исследователя в "первом мире" представляют те области и объекты, которых в мире яви не существует. Очень часто именно они оказываются "зонами перехода" в следующий мир. Кроме того, сами по себе они представляют собой странные и поражающие воображение места. (Самым поразительным из того, что мне довелось видеть в "первом мире", был огромный индийский храм, вырезанный из цельной скалы, — гигантское пустое сооружение, оформленное грубо и просто. Невозможно передать впечатление, которое он произвел на меня, если учесть, что я видел его ночью при свете яркой и полной луны. Он казался земным и одновременно чужеродным. На самой его вершине оказался выход в следующий мир второго внимания.) Некоторый налет «чужеродности» места, строения часто указывают на то, что в данной области "первого мира" интенсивны те эманации, что способны переместить наше внимание и тело сновидения дальше.
      2. " Черный мир". В первый раз он оглушает и подавляет. Этот мир производит впечатление далекого, холодного и непостижимого. Безусловно, в нем нет ничего человеческого. Судя по всему, в нем вообще нет ничего живого. Тем не менее этот мир следует сразу за «первым», следовательно, находится ближе всего к человеческой позиции точки сборки. Некоторых сновидящих он настолько путает, что, побывав в нем лишь однажды, они всеми силами стремятся избежать этой зоны восприятия в дальнейшем. Хотя "черный мир" совершенно нейтрален по отношению к человеку. Мне трудно судить, его ли описывал Кастанеда. Во всяком случае, я не заметил, чтобы пребывание в этом пространстве как-то отражалось на теле или на течении биологического времени.
      Эта совокупность перцептивных полей, несмотря на ее плотность, не затягивает внимание сновидящего. Иными словами, отсюда легко сбежать — назад, в "первый мир", или вперед. По этой самой причине испуганные сновидцы легко его проскакивают.
      Кроме того, на первый взгляд "черный мир" кажется скучным и однообразным. В нем ничего не происходит. Низкое «небо», имеющее как бы волокнистую структуру, состоящую из полос разной степени черноты. Темный равнинный ландшафт, где лишь изредка встречаются невысокие и пологие холмы.
      Тем не менее это пространство восприятия дает уникальный опыт телу сновидения. Именно здесь оно оформляется качественно и правильно. Эманации, составляющие этот «мир», не оказывают на тело давления, но в то же время не дают ему, например, «летать», как в "первом мире". Сновидящий чувствует себя "во плоти", ощущает все свои движения, в результате чего довольно быстро обретает полную свободу управления телом. В "первом мире" нам бывает трудно «обернуться» или совершить множество точных и мелких движений. Здесь, в холодном сумраке черного пространства, все это достигается удивительно легко.
      Длительное пребывание в "черном мире" открывает, что он не столь монотонен. Скорее, он слишком масштабен для нашего восприятия. Здесь есть странные «низины» и не менее странные «возвышенности», однако перспектива восприятия изменена настолько, что обнаруживаешь эти особенности рельефа, только очутившись в самом центре — на вершине или в самой низкой точке "долины".
      Здесь можно ощущать непрерывное медленное течение энергии, пронизывающей все. Возможно, именно эта энергия помогает столь точно оформить тело сновидения. Кажется, что пребываешь в упругой и тем не менее не оказывающей сопротивления среде. Время от времени здесь появляются неорганические существа. В здешнем «сумраке» они всегда предстают "светящимися сущностями". Чаще всего это «лазутчики» или те плотные структуры, что производят впечатление «разумных». Они всегда движутся куда-то по своим непонятным делам и редко обращают внимание на сновидящего. Возникает отчетливое впечатление, что они — такие же чужаки в "черном мире", как и мы. Словом, прохожие.
      И наконец, необходимо отметить, что в "черном мире" особенную силу приобретает намерение. Требуется, правда, специальное усилие, чтобы «вспомнить» о самой возможности намеревания. Результат проявляет себя незамедлительно.
      Благодаря такой активности намерения сновидящий может перейти из "черного мира" в любой иной из ему известных. Для этого он не нуждается ни в каких особых «местах». "Черный мир" никого не удерживает. В настоящий момент я продолжаю его исследовать и работать здесь с телом сновидения.
      3. "Желтый мир". Или "мир сокрушительного давления". Название "желтый мир" — в большой степени условно. На самом деле он просто имеет странную структуру. Он состоит из эманаций, плотность которых возрастает как бы в определенном направлении.
      Сновидящий проникает в этот мир через ту небольшую область, где плотность эманаций минимальна. Именно эта зона воспринимается как пустыня, над которой поднимается желтоватое небо. Любое перемещение в этом мире приводит к тому, что все вокруг погружается в сгущающийся желтый туман, а под ногами возникает что-то вроде вязкого песка. Это очень похоже на кастанедовское описание того мира, в который он попадал, пересекая "стену тумана". Правда, в моем восприятии "стена тумана" отсутствовала.
      Этот мир второго внимания оставляет неприятное впечатление. Любопытно, что, несмотря на столь странную и невыносимую среду, он обитаем. Если отказаться от перемещения тела сновидения в этом пространстве, то можно через некоторое время различить где-то «вдали» (даже не на горизонте, поскольку там перцептивная среда организована так, что линии горизонта вообще нет) неясное движение вокруг серых куполообразных строений. В этом «далеке» доминируют бурые, темно-коричневые и другие темные тона. Вот почему я называю данный мир «желтым» лишь условно. Весьма вероятно, что мистики и визионеры религиозного толка в своих потусторонних поисках и видениях ненадолго попадали сюда. Например, сравните это с описанием «ада», сделанным одним христианином, некогда увлекавшимся оккультными техниками: "<…> По поводу ада — это не "только огонь". Это — место. С поверхностью, рельефом местности, некоторыми постройками, ущельями, мостами, без неба, звезд, солнца и луны, крайне неприятное, высасывающее, с разными степенями «темности» и со многими уголками, где огонь если и занимает процент какой-то, то не такой большой.
      К сожалению, в его реальность мало кто верит…
      Если выражаться вашим языком, уровень плотности материи в аду куда выше, чем даже на земле (для душ наших, не тел, конечно), и потому обычный человек там как бы даже светится относительно окружающего. (Пока туда не попал, а живет на Земле.)
      Выдержать там больше минут пятнадцати тяжело, противно и невыносимо, а поскольку многие там находятся (после смерти тела, конечно) тысячелетиями, невозможно и представить их состояние… (…) И еще — там цвета не такие, как наши, материальные. Они намного насыщеннее, и все пять чувств перетекают друг в друга…" (Из "Православного форума диакона Андрея Кураева").
      Описанный опыт, как видите, во многом совпадает. Отсутствие «неба» (даже "линии горизонта"), высокая плотность, давление и невозможность долго находиться в данном пространстве. Даже "насыщенность цвета" там действительно имеет место.
      Говорят, некоторые сновидящие могут свободно странствовать даже здесь. Я не смог. Кроме того, я не нашел здесь источников энергии. Пребывание в "желтом мире" крайне утомительно. Тело сновидения может быстро покинуть его, если не станет тратить силы, а направит внимание «вверх» или «вниз». Остановка внутреннего диалога почти мгновенно выносит воспринимателя из этой неприятной области.
      Как я уже писал, положение остальных миров второго внимания относительно человеческой позиции точки сборки мне неясно. Я не могу утверждать, что они лежат дальше "желтого мира", поскольку по описанным причинам полноценно пересечь его не удалось. Какой-либо ясной последовательности мне не удалось обнаружить, и даже всплески видения здесь не помогают. Так что дальнейший порядок не опирается ни на что, кроме интуиции.
      4. "Второй мир". Достичь его трудно, хотя он производит впечатление чего-то вполне человеческого. Довольно точно его описал Роберт Монро. Этот «мир» производит впечатление старого, медленного и уставшего. Здесь живут люди или существа, которых мы воспринимаем как людей. Здесь есть города со странной, приземистой архитектурой, ландшафты и растительность также мало отличаются от тех, которые мы видим в первом внимании. Общая черта — приземистость, сглаженность и неторопливость.
      Этот мир опасен тем, что способен затягивать внимание и погружать в себя. Я назвал его "миром истощенного времени", поскольку энергетическое тело воспринимает данное пространство как место, где время движется слишком медленно, в результате чего динамика и энергетика всех процессов довольно низкая.
      Здесь ослабевает намерение, а вслед за ним осознание постепенно становится пассивным, созерцательным и «прилипчивым». Местные «жители» неторопливо занимаются какой-то «тусклой» жизнью. Их окружает часто довольно примитивный и страшноватый быт — без привычной нам технологии, электричества и быстрых средств передвижения. Сфокусируясь на этом мире, тело сновидения слабеет. Возможно, именно о нем писал Кастанеда, когда рассказал о том, как чуть не застрял навсегда в какой-то примитивной хижине, поскольку начал терять волю и память.
      Мне кажется, этого мира следует избегать. Он привлекает исследователей со своеобразным этнографическим любопытством. Странные предметы культуры, странные орудия труда и не менее странные ремесла, причудливая архитектура и непонятный образ жизни — все это даже может «очаровать». Возможно, для исследований в этом пространстве надо обладать исключительным запасом энергии, чтобы не поддаваться сонливости и безразличию, царящим во "втором мире".
      5. "Мир союзников — 1". Сложное место, густо населенное сразу несколькими видами неорганических существ. Поражает обилием циклопических многоярусных сооружений. Общее ощущение легкости. Чрезвычайно яркое небо — голубое, переходящее в густую синеву, из-за чего кажется, что попал в высокогорье.
      Пространство, насыщенное интенсивными и разнообразными энергиями. Именно здесь тело сновидения может активно проявлять свою склонность к трансформациям и «оборотничеству». Несмотря на общую легкость и относительную неплотность тела сновидения, оно тем не менее насыщается бурными энергетическими потоками и стремится проявить свою новую силу самыми разнообразными способами.
      Можно сказать, что этот «мир» переполнен магией. Телепортации, превращения, изменения в режиме восприятия — все это достигается легко и вызывает восторг.
      Вершины циклопических сооружений представляют собой изумительное зрелище. «Союзники» здесь непрерывно контактируют со стихиями своего пространства, исторгая и поглощая колоссальные массы энергии.
      Этот мир кажется дружелюбным и комфортным для исследователя, но быстро выясняется, что это не вполне соответствует действительности. Пока вы занимаете позицию наблюдателя и просто пользуетесь удобными условиями силовых полей, все прекрасно. Но возникает сильное искушение поближе познакомиться с обитателями мира. Они, безусловно, разумны и активно общаются друг с другом. Здесь нет ни угнетающего давления среды, ни видимой агрессивности. Царит атмосфера, которая может показаться чуть ли не праздничной. Высокие скорости и познавательная активность «союзников» заставляют думать, что их «цивилизация» намного опередила человеческую. То и дело можно наблюдать, как эти существа покидают свой мир и вновь возвращаются в него. Возможно, они с легкостью пользуются "темным морем осознания" как идеальным транспортным средством (правда, я ни разу не решился последовать за ними — кто знает, как далеко могут унести эти сильные и торопливые существа).
      Стоит, однако, попытаться вступить с ними в контакт, как мир «ощетинивается» и стремится отторгнуть проникшего чужака. Люди их явно не интересуют, а проявление человеческой активности воспринимается как посягательство на неприкосновенную территорию.
      Обычно жители быстро «отталкивают» вас, нанося иногда довольно болезненные удары. Запрещенной областью также являются их «научные» (назовем это так) интересы. Чересчур пристальное наблюдение за таинственными манипуляциями энергетическими потоками, которыми «союзники» занимаются на вершинах своих невообразимых «башен», также ведет к отбрасыванию визитера на значительное расстояние или даже «изгнанию» из их мира вообще.
      После двух таких неприятных «контактов», я пришел к выводу, что лучше ограничиться использованием самого пространства, насыщенного энергией, и предпочитаю области, где никто не реагирует на меня столь «эмоционально». Такие области есть, и их немало. В "мире союзников" можно найти пустынные ландшафты с очень сложным рельефом, множеством острых вершин и глубоких ущелий — они сверкают и серебрятся под невидимым солнцем. Вообще, этот мир поразительно красив и влечет к себе. Для него характерны яркость и контрастность восприятия, изобилие необычной жизни, которые каким-то образом связаны с «уровнями». Эти «уровни» кажутся уступами, горными террасами, этажами в огромных сооружениях и т. д.
      К сожалению, попасть в этот «мир» сложно. По неизвестным причинам он довольно капризен. Бывает, что сновидца выбрасывает из этого пространства через несколько мгновений после того, как он туда попал, — словно "сдувает ветром". После чего, как правило, не возвращаешься в мир первого внимания, а попадаешь во тьму "черного мира" либо долго блуждаешь по закоулкам "первого мира", где-то в далеких краях, чужих городах, среди гор, пустынь или лесов.
      Возможно, способность пребывать в этом "мире союзников" зависит исключительно от сиюминутного состояния нашей энергетики. Поэтому, несмотря на всю привлекательность данного пространства, меня заносило туда только шесть раз за два последних года практики.
      6. "Мир союзников — 2". Скорее всего, это тот самый мир, что описал Кастанеда. Он, безусловно, враждебен и имеет крайне сложную структуру. Первый раз мой тональ идентифицировал его как огромное количество неправильных по форме "пчелиных сотов", состоящих из призрачного зеленовато-коричневого материала.
      Первый эффект этого «мира» — «оглушение». В нем присутствует такой тип давления или движения эманаций, который нашим тоналем воспринимается как беззвучный гул. Первые минуты кажется, будто просто "заложило уши", а в голове начинается сумятица и чехарда.
      Безусловно, с опытом многие из этих эффектов преодолеваются и вы обретаете возможность довольно свободно там функционировать. Однако чувство фундаментальной чужеродности всего пространства и его неприязненного отношения к вам сохраняется.
      Этот "мир союзников" заставляет сновидца постоянно быть настороже. Он буквально излучает угрозу. Пока не пройдет «оглушение», он вас парализует и на несколько минут делает совершенно беспомощным. За это недолгое время потоки эманаций могут перенести вас помимо воли в любую из призрачных полостей. Интересно, что, тем не менее, данный мир не оставляет впечатления лабиринта. Скорее, он подобен неисчислимому множеству туннелей, в конце которых не наблюдается ничего, кроме того же зеленоватого излучения.
      Здесь можно найти только два вида неорганических существ. Одни ползают и напоминают причудливых насекомых, другие — имеют сферическую форму и летают с большой скоростью. «Насекомые» имеют не одну, а несколько точек высокой светимости. Их форма и структура непрерывно меняется, количество светящихся точек сокращается до одной, когда они замирают.
      Я не отметил никакой характерной склонности данных неорганических существ брать в плен непрошеных визитеров. Правда, мой опыт ограничен лишь четырьмя кратковременными посещениями.
      Несомненно негативной чертой этого перцептивного поля является то, что вы полностью теряете ощущение своего тела сновидения. Сколь плотным оно ни было в любом из иных миров второго внимания, здесь его восприятие либо невозможно, либо блокируется какими-то внешними воздействиями.
      Сферические «союзники» кажутся совершенно однородными. Они подобны зеленоватым шаровым молниям, ритмично пульсирующим по краям. От них исходит ощущение очень высокой плотности и концентрированного намерения. Если бы не это чувство, их вполне можно было бы считать неживыми энергетическими объектами. У меня ни разу не возникло желания хотя бы приблизиться к ним — их сила отталкивает, а не притягивает к себе, как у «союзников» из первого мира.
      "Отсутствие" тела, кроме того, ведет к неопределенности интерпретаций. Всякий раз, когда попадаешь в это пространство, оно видится иначе. Общими чертами остается налет зеленоватого свечения на окружающем и обилие «полостей», которые кажутся пещерами, туннелями, шахтами и т. п.
      Этот «мир» полон энергией, но ее качество (если можно так выразиться) делает сновидящего угрюмым и даже злобным. Даже кратковременное пребывание в "зеленоватых туннелях" оставляет специфическое настроение на несколько дней.
      Восстановление безупречности требует особых усилий, так как окружающее кажется чужим, холодным и враждебным. Друзья и близкие своими расспросами вызывают лишь подозрительность. Избыток энергии в данном случае лучше всего направить на перепросмотр, так как он сочетает в себе успокоение, разрядку и уединенность. Это мир "мрачной силы". Я не нашел пользы от пребывания в нем, но, кажется, полностью избавиться от его посещений невозможно. Если хоть раз ваше тело сновидения оказалось в зеленоватом пространстве угрюмых насекомых-"союзников", время от времени вы будете попадать туда снова и снова.
      Я стремлюсь «сбегать» оттуда как можно быстрее.
      7. "Плотный мир". Безусловно, самый далекий и труднодоступный. В нем нет ничего живого. Сильное давление эманаций «вжимает» тело сновидения в землю этого мира. Там особенно не разгуляешься, так что приходится получать удовольствие от монументальности окружающего.
      А этот мир действительно монументален. Вас окружают немыслимые по высоте горные пики, а в небе висит огромное светило, которое кажется раз в десять большим, чем Солнце. (Это единственный мир второго внимания, если не считать "первого мира", где мне довелось наблюдать "солнце".) Возможно, это не солнце вообще — оно слишком велико, видно, как по поверхности этой странной «звезды» перекатываются волны оранжево-красного свечения. Кроме того, «светило» движется по небу слишком быстро. При этом вы, будучи совершенно неподвижны, словно следуете за ним, потому что, несмотря на ощутимую скорость его перемещения, никогда не теряете «солнце» из виду.
      Тело сновидения здесь ощущается отчетливо, но почти беспомощно. Оно кажется налитым свинцом и пригвожденным к определенной точке гористого ландшафта.
      Вполне характерно измененное переживание времени. Посещение этого мира длится иногда часами, хотя в первом внимании может пройти всего десять-пятнадцать минут.
      Напрямую в этот мир (если исходить из доступного мне опыта) попасть невозможно. Чаще всего он требует посещения последовательно «первого», «черного» и «желтого» миров.
      Несмотря на общее чувство невыносимого давления, "плотный мир" чем-то привлекает. Он, безусловно, производит незабываемое впечатление и доставляет эстетическое удовольствие. Находясь в этом пространстве, вы ярче всего переживаете две вещи — Вечность и Красоту. Рационально объяснить причину такого чувства я не могу. Оно приходит из глубины тела, вы словно чувствуете его через «просвет», а визуальные впечатления просто иллюстрируют возникающие там ощущения. Возможно, так оно и есть.
      Этот «мир» кажется мне своеобразной сердцевиной потока больших эманаций. Воспринимая его, приобщаешься к фундаментальной энергии Реальности, к ее «почве». Кажется, что пересечение этого «мира» может привести к видению Орла. Если это так, то подобное видение должно быть поистине невыносимым.
      Я описал семь перцептивных пространств, для которых характерна высокая стабильность и повторяемость восприятий. Именно по этой причине я именую их "мирами второго внимания".
      О реальном статусе этих «миров» мы, разумеется, ничего не знаем. Трудно говорить, в какой мере они соотносятся с потоками и пучками эманаций, стабильность их восприятия также может оказаться субъективной, несмотря на то что внутреннее чувство категорично протестует против подобного допущения.
      Я могу лишь сказать, что тело сновидения упорно желает считать это "мирами второго внимания". Это те позиции, где точка сборки находит достаточное количество комплексно воздействующих на нее внешних сигналов и способна фиксировать восприятие.
      Открытие этих «миров» или пространств помогает практике сновидения. В любом случае посещение миров второго внимания делает нас более алертными и приносит особое чувство целостности, завершенности тела сновидения, чего почти никогда не бывает в обычных осознанных снах. Использование этих пространств как тренировочных площадок и источников энергии делает их полезными для толтекской дисциплины. Кроме того, всегда есть достаточно твердая уверенность в том, что, посещая миры второго внимания, мы реально познаем Большой Мир, недоступный нам в обычном режиме восприятия.
      Обрывочные и кратковременные переживания вызывают у меня сильное подозрение, что человеку доступны еще многие «миры». Разнообразие Реальности не исчерпывается тем, что здесь описано. Каждый следующий уровень трансформации энергетического тела открывает осознающему существу новые области для восприятия, изучения и дальнейшего использования. Я уверен — это лишь начало.
 

 
      Встречи с неорганическими существами в сновидении неизбежны. В то же время представления о них до сих пор настолько противоречивы, вызывают столько споров, что писать о них многим просто не хочется. Особенно если учесть, что именно тема неорганических существ позволяет христианам говорить о толтекском знании как о разновидности «сатанизма», «бесообщения», а рационалистам материалистического толка — о том, что занятия по Кастанеде приводят к галлюцинациям и даже к паранойе.
      В первую очередь, следует отметить, что встречи с неорганическими существами не так распространены, как об этом полагают энтузиасты с пылким воображением. Природа неорганических существ (как я ее понимаю) во многом напоминает нашу собственную. Мы не любим, когда нас не любят, — разве не так? Мы не особенно навязываемся типам, которые откровенно нас избегают. Так же поступают и «союзники» приблизительно нашего уровня развития. Исключения составляют примитивные структуры и существа с непостижимым для нас намерением. О них мы скажем несколько слов отдельно.
      Как правило, сновидец поначалу стремится к контактам с неорганическими существами, что легко понять. Во-первых, им движет простое любопытство, во-вторых, надежда обрести с их помощью знание или силу. Любопытство быстро исчерпывается, а второй пункт оказывается часто настолько сложным в практическом аспекте, что не вызывает ничего, кроме разочарования.
      Кроме того, если практик активно занимается уплотнением "тела сновидения", это, очевидно, отпугивает неорганических существ. «Плотное» тело — само по себе щит и может во втором внимании выглядеть устрашающе. Его «плотность» — показатель самоконтроля сновидящего, а это, в свою очередь, означает, что его энергией трудно незаметно "подкормиться".
      Учитывая все вышеперечисленное, вполне естественно, что неорганические существа навещают чаще неопытных сновидцев или сновидцев, не уделяющих внимания телу сновидения, зато активно интересующихся экзотическими приключениями в измененных режимах восприятия. Поэтому «союзники» в опыте сновидящих часто окружены ореолом загадочности и непостижимого могущества.
      Поскольку тональ начинающего сновидящего плохо справляется со сновидческим галлюцинированием, неорганические существа воспринимаются им довольно разнообразно:
      1) как родители или родственники (со странным поведением или со странными элементами во внешности);
      2) как животные;
      3) как инопланетяне, склонные к поучениям или к медицинским экспериментам;
      4) как сгустки ("формы") тьмы или света, ведущие себя как разумные, но непостижимые существа;
      5) как незнакомцы со "светящимися глазами" (их роль — «провокаторы» или "учителя").
      Безусловно, мы не исчерпали всех манифестаций неорганических существ в человеческом тонале. Однако даже перечисленного достаточно, чтобы понять, насколько трудно уразуметь, с чем имеешь дело и как именно правильно себя вести.
      Прежде всего, следует помнить, что для большинства неорганических существ мы — пища. Лишь немногие пытаются завязать с нами отношения на уровне информационного взаимообмена. Поэтому средства предосторожности здесь никому не повредят.
      Безусловно, природа этих существ далека от идеи абсолютного зла, которую им навязывают христиане и последователи других религий, в которых все инородное и непонятное чаще всего приравнивается к проискам Сатаны. Я ни в коем случае не собираюсь преуменьшать возможную степень риска от общения с недружелюбными «союзниками» (а они по большей части недружелюбны). Утверждать что-либо иное — все равно что заявлять об абсолютной безопасности игр с гремучими змеями. Однако также нелепо думать, будто эти сущности посягают на нашу бессмертную душу, искушают нас всевозможными грехами и т. д. и т. п. Разумные «неорганы» хитры и активно пользуются нашими слабостями, которые для них — просто «прорехи» в защитном экране тела сновидения.
      Однако на религиозно настроенных сновидящих их «хитрости» производят неизгладимое впечатление, ибо им кажется, что «союзники» читают в их душах и создают ловушки. Таким образом, ассоциации с нечистой силой легко понять.
      Универсальный инструмент воздействия неорганических существ на сновидца — страх. Как мы уже говорили, зона страха тесно связана с «просветом» энергетического тела, потому эту эмоцию легче всего спровоцировать.
      Гораздо реже (обычно при высоком уровне контроля сновидящего) «союзники» полагают, что ЭТ человека уязвимее всего в центре говорения, который одновременно является центром поверхностного интеллекта (вербально-логических манипуляций), а значит, легкомысленного любопытства. Здесь же, как я уже писал, находится тот "крепящий ремень" точки сборки, что генерирует чувство собственной важности. В этом случае «союзники» привлекают нас, взяв на себя роль своеобразного «учителя» в сновидении.
      Я лично полагаю, что знаменитый "эмиссар сновидения" — неорганическое существо, специализирующееся на этом виде влияния и на истощающем сновидца энергообмене. На примере его речей можно легко составить представление о том, какого рода «знанием» обладают все сновидческие учителя неорганической природы.
      Во-первых, они пользуются языковой составляющей нашего собственного тоналя. Они описывают мир исходя из тех терминов и, соответственно, представлений, которыми мы сами обладаем. Они пользуются нашей логикой. И все было бы ничего, но, кажется, они не могут предложить нам новых содержаний, тем более новых идей. Их интересует только одно — удержать наше внимание (то есть энергообмен) на удобной им точке или области и воспользоваться им в своих целях.
      Если "учителя"-"союзники" демонстрируют своим избранникам примитивные навыки перемещений или воздействий, то, скорее всего, эти способности изначально содержались в теле сновидения субъекта. По сути, их позитивное влияние заключается в том, что своим энергетическим притяжением они помогают лучше зафиксировать точку сборки в конкретной позиции, благодаря чему вы сохраняете память об этих незамысловатых уроках после пробуждения.
      Если же «союзники» (в первую очередь, "эмиссар") берутся рассказывать истории и просвещать, то все зависит от бессознательных устремлений и интеллектуальной развитости самих сновидцев. Тех, что попроще, кто любит различные пророчества и "великие миссии", они пичкают историями о грядущем вторжении инопланетного разума, велеречиво предупреждают об опасности загрязнения окружающей среды, о том, что человечество пошло по неверному пути развития, и т. д. и т. п. — вплоть до посланий, обращенных из глубин Вселенной к роду людскому. Тех же, кто считает себя самостоятельным исследователем новых полей, миров, нового опыта и пр., скептиков и нигилистов, они «соблазняют» весьма путаными лекциями о природе человеческого осознания, о трюках "великих и древних", о каких-то экзотических и малопонятных способах самосовершенствования, о природе мистического Пути.
      Однако чем более высокие требования вы предъявляете к «эмиссару», чем лучше вы контролируете свое намерение узнать что-то реальное, тем явственнее проступает беспомощность неорганических существ. Их логика начинает ломаться, их слова наполняются абстрактной лексикой, не имеющей никакого содержания, высказывания замыкаются на себе. То и дело проскальзывают глубокомысленные «идеи», повторяющие знаменитое "веревка есть вервие простое". Изматывающий, надоедливый поток тавтологий, намеков, недосказанностей становится почти непрерывным. Возникает четкое ощущение, что «эмиссар» рассчитывает на то, что вы будете вечно слушать его, питая надежду, что когда-нибудь он наконец раскроет великую тайну и прояснит смысл своих лекций. Идут месяцы, иногда — годы, и ничего не меняется, пока вы не поймете наконец, что вас поймали на "пустышку".
      "Эмиссар" — этот "информационный паразит", если можно так выразиться, — не выносит реальных действий, поступков, перемещений, исследований, которые вы пытаетесь предпринять по своей воле, без его многословных и бессодержательных подсказок. Игнорируя его и действуя по собственному разумению, вы преодолеваете свою пагубную фиксацию и уходите на свободу. Это — самый простой и действенный способ. Когда-то я освободился от эмиссара именно так.
      Последний всплеск его активности — это обещания научить вас чему-нибудь невероятному и раскрыть все тайны мироздания. Тут важно не поддаться этим посулам — он все равно обманет. Просто потому, что не знает ничего, кроме содержимого нашего тоналя. Если же и знает, то не умеет перевести это знание на наш язык, потому что пользуется запасами нашего мыслительного аппарата пассивно, просто комбинируя уже существующие идеи и концепции.
      В целом же, для любого вида неорганических существ наиболее уязвимыми являются те зоны человеческого кокона, где стыкуются описанные в предыдущей книге ("После Кастанеды") фрагменты энергетического тела. Но — не все в одинаковой мере.
      Чаще всего объектом повышенного внимания неорганических существ являются зоны, расположенные ниже пояса, — «промежность», «пупок» ("просвет") и район поясницы. Горловой центр и межбровье интересуют «союзников» (или любых иных неорганических "паразитов") значительно меньше (за исключением вышеописанного "эмиссара"). Во-первых, вершина кокона содержит менее плотные потоки энергии. Во-вторых, здесь ярче всего представлены ментальные структуры, "слишком человеческие" и слишком непонятные для других существ. Высокая активность, сравнительно высокий контроль и чуждое содержание — все это делает верхнюю часть человеческого кокона малопривлекательной.
      Но здесь есть интересный парадокс, связанный с центром межбровья. Медитация на этой «чакре» уплотняет энергопоток и одновременно делает его значительно более однородным, менее подвижным. Это необычная ситуация и потому привлекает неорганических существ. Поскольку даже самые разумные из них (которых мы, собственно, и называем "союзниками") не понимают специфики этой искусственной ситуации восприятия и ее возможных последствий, они стремятся попасть в центр спровоцированного энергообмена и проверить, возможно ли подчинить существо своим стратегиям и целям. Конечно, если тональ человека здоров, то из этого ничего не выходит — остается лишь впечатление контакта с чем-то ужасным, агрессивным, насилующим. Их пространство, подчиненное намерению «питаться» нами, кажется человеку ужасным. Это почти ад. Отсюда распространенный миф насчет общения с бесами.
      Горловой центр вызывает у «союзников» что-то вроде любопытства. Именно непривычная активность горлового центра привлекает разумных «союзников», способных к информационному обмену. Поскольку контроль здесь, как правило, несколько ниже, то «союзники» пытаются имитировать "внутреннюю болтовню" человека и забирать у него специфическую энергию. Они оставляют взамен странные идеи или еще более странные истории, они невольно «расщепляют» личность сновидящего и провоцируют его на шизофрению в том случае, если у него изначально была склонность к этому заболеванию. (С особенной легкостью таким влияниям поддаются женщины-сновидящие, так что им надо быть особо осторожными.)
      В общем, каждый сновидящий при встрече с неорганическим существом должен помнить о защите трех энергетических центров — пупка, промежности и горлового центра.
      Тема неорганических существ, сколь бы привлекательна она ни была, оставляет неприятное чувство. С одной стороны, слишком много людей считает контакты с ними совершенно необходимыми, поскольку Кастанеда оставил неосторожное сообщение о том, будто без энергии неорганических существ высшие реализации толтекского знания вообще невозможны. С другой стороны, природа этих существ (от самых сложных до самых простых) остается непостижимой, а все неведомое одновременно привлекает, путает и отталкивает. С третьей стороны, почти все мы так или иначе подчинены христианской мифологии и бессознательно ассоциируем неорганических существ с "врагами рода людского", бесами, носителями запредельного Зла.
      Самыми распространенными в мирах второго внимания и в сновидении с высокой осознанностью являются мелкие и неразумные сущности — простейшие паразиты, которые не в состоянии даже имитировать общение, завлекающее сновидящих.
      В режиме видения они напоминают полоски, иногда нечто спиралевидное, но чаще — сильно расплющенные сфероиды, напоминающие чересчур толстые «блины». Изучить детали их структуры очень сложно, и они производят впечатление почти однородных объектов. У многих точка сборки расположена в нижней части «кокона» или «полосы», что заставляет подозревать в них какую-то разновидность неорганической растительности.
      Наиболее крупные и энергетичные в полуосознанном сновидении человека, пребывающего где-то на самой «поверхности» измененного режима восприятия, где все изобилует иллюзиями, «имитируют» родственников и друзей. Они навязчивы и пытаются подавить волю слабого сновидца. Удобнее всего для этой цели использовать образ матери или отца, иногда — жены или агрессивного приятеля. Судя по всему, эти существа не знают никаких иных средств воздействия, кроме страха и принуждения. Если они говорят (то есть заставляют нас думать, будто говорят), то это либо злобные ругательства, либо категорические приказы.
      Поскольку эти сущности настолько примитивны, что не способны на оригинальные выходки, они пользуются нашими непересмотренными страхами или тем, что больше всего раздражало нас в детстве. Это, разумеется, не означает, что всякий раз, когда вы увидите в осознанном сновидении ругающегося с вами отца (или мать), имела место встреча с мелким неорганическим паразитом. Проблема в том, что на уровне недостаточной осознанности тональ собственными силами может создать такой же образ и загнать вас в бессознательное состояние, исчерпав на это энергию. Поэтому на ранних этапах занятий сновидением не стоит даже ставить перед собой задачу выяснить, что есть что на самом деле. Какая разница? Все равно они ведут себя одинаково. Перепросмотр и безупречность с успехом избавят вас как от мелких неорганических паразитов, так и от проекций собственного тоналя. Паразиты уйдут, поскольку вы закроете «прореху» в энергетическом теле, а проекции тоналя исчезнут, поскольку вы перестанете их генерировать.
      Мелкие и слабые существа из этой же категории представляются детьми — капризными, приставучими созданиями. Они стремятся вас оседлать, любым способом прицепиться к вашему телу сновидения, поскольку даже не умеют поглощать энергию дистанционно. Таким образом, их главный отличительный признак — страсть к плотному телесному контакту. Они хватают вас за руку, забираются на шею, на спину и т. п. Реже они имитируют небольших животных — кошек или собак. Но и в этом случае их поведение остается прежним. Они пытаются тереться об ноги, забираться на колени. Они не опасны, но утомительны. Их манеры раздражают, что лишний раз доказывает: их умение маскироваться оставляет желать лучшего.
      Более интересными, хотя и столь же примитивными, неорганическими существами являются «лазутчики». (Я не стану рассуждать здесь о знаменитом "голубом лазутчике", превратившемся в маленькую девочку, поскольку ничего подобного в сновидении не встречал, и называю «лазутчиками» те энергетические структуры, что обладают минимальным осознанием, способны брать в плен внимание сновидящего, а также переносить тело сновидения исследователя из одной области (мира) сновидения в другую.)
      Те «лазутчики», о которых я говорю, никогда и ни при каких обстоятельствах не могут казаться людьми. С точки зрения видящего, они напоминают пылинки, споры, мошкару, которую ветер нагуаля то и дело переносит с места на место. Если у описанного выше типа "мелких паразитов" точка сборки не всегда находится внизу, то здесь исключений не бывает.
      Энергообмен «лазутчиков» примитивен. Когда энергетический тонус «лазутчика» близок к нулю (а это бывает довольно часто), он впадает в некий своеобразный анабиоз. Видящие могут наблюдать застывшего «лазутчика» как светящийся «росток», торчащий из небольшой «луковицы», в основании которой и расположена точка сборки.
      Я недаром уточнил — именно застывшего «лазутчика». Перемещаясь, он может сильно меняться и увеличиваться в объеме, исторгая пучки эманаций из раздувшейся «луковицы» во все стороны.
      Когда сновидящий сталкивается с неподвижным «лазутчиком», он часто воспринимает его в качестве неживого объекта. Чаще всего это странный, привлекающий к себе внимание предмет стержневидной формы. Если вы увидели лазутчика таким образом, это свидетельствует об относительной чистоте вашего тоналя, поскольку по сути своей он и есть — "светящийся прутик". В других случаях это может быть что угодно. Например, необычный цветок, светящийся кристалл, статуэтка (я однажды воспринял «лазутчика» в качестве оловянной ложки, которую кто-то воткнул в рыхлую землю, — даже такое бывает).
      Эти сущности реагируют на сосредоточенное внимание и на контакт с телом сновидения. Пристально разглядывая объект или прикасаясь к нему, вы словно пробуждаете «лазутчика» к жизни. Он мгновенно «прыгает», как кузнечик, и, как правило, тащит вас за собой. После перемещения (если вы не потеряли «лазутчика» из виду), он превращается во что-нибудь иное.
      Сама по себе, эта разновидность неорганических существ — пожалуй, самая безопасная. Она не навязывается, она просто ждет, когда ее кто-нибудь заметит. Проблема в ином. Часто «лазутчики» затягивают сновидящего довольно далеко, особенно в том случае, если он прибегает к их помощи неоднократно в течение одного и того же сновидения. Законы перемещения «лазутчиков», как легко догадаться, не имеют никакого отношения к человеческой конституции и не учитывают особенности его осознания и личной силы. И вот тут перед сновидящим встает проблема возвращения "домой".
      Конечно, большая часть областей, по которым носит этих "потусторонних кузнечиков", расположена не настолько далеко, чтобы точка сборки «позабыла» свою изначальную фиксацию в первом внимании. И все же такие области есть. Причем, как я понял, проблема может заключаться даже не в наличии необходимой для возвращения энергии, а именно в силе новой фиксации. Если уж вам довелось столкнуться с «лазутчиком», то имейте в виду, что они — своеобразные "мастера фиксаций". В то мгновение, когда они вас переносят, вы практически становитесь одним целым, из чего следует, что ваша точка сборки стремится занять ту позицию, в которой сейчас пребывает ваше "транспортное средство". А он никуда не собирается. Образовавшийся между вами тандем для него — идеальное состояние. Вы — двигатель с запасом топлива, он — пилот. Чем дольше вы пребываете в энергетическом союзе с «лазутчиком», тем труднее разорвать новую фиксацию и вернуться в первое внимание по собственной воле. Ибо «лазутчика» мир первого внимания не только не интересует, он его, очевидно, отталкивает. В привычной зоне восприятия вы защищены от полей этих призрачных «скакунов», значит, там он вас утратит и уже не сможет использовать в качестве источника энергии.
      Я понял этот фокус после того, как трижды за одно сновидение воспользовался «лазутчиком» (подозреваю, что это был один и тот же). Последняя область восприятия была настолько чужеродна всему человеческому, что я ощутил непередаваемый холод. Сама картинка выглядела вполне невинно — что-то напоминающее кавказское высокогорье. Мне понадобилось, возможно, несколько минут, чтобы понять — таких гор не бывает, и неба такого не бывает в нашем мире первого внимания. (Горы напоминали пластины панциря какого-то неведомого животного, а небо — сияющее, ослепительно голубое — нависало перевернутым куполом.) Стабильность воспринимаемого подавляла, и это пугало больше всего. То ли это был один из миров второго внимания, то ли я настолько слился с «лазутчиком», что начал просто воспринимать окружающее его «глазами». Так или иначе, все это мне не понравилось. Было вполне отчетливое ощущение, что через какое-то время я сам превращусь в одну из этих каменных (каменных ли?) плит и буду вечно глядеть в перевернутый купол неподвижного неба. Этот опыт привел меня к неожиданному заключению — то, что на первый взгляд выглядит привлекательно (как этот горный пейзаж), может завести в тупик, а то, что с первого взгляда кажется пугающим, может спасти. Меня пугал вход в темноту — словно я видел какую-то непривлекательную затененную щель недалеко, под чем-то вроде валуна. Я сосредоточился на этой тени и, дернувшись изо всех сил, вернулся в наш скучный, но пока необходимый мир первого внимания.
      Описанный способ — вовсе не рецепт. Возможно, подобные вещи имеют значение только для меня и никому другому не помогают. Однако после этого случая я больше ни разу не позволял себе воспользоваться транспортом «лазутчика» больше, чем два раза в одном сновидении. Возможно, и здесь все решает уровень личной силы или накопленной энергии. Пока же приходится доверять неясным предчувствиям, исходящим из собственного тела. То есть быть осторожным и не переоценивать свои возможности.
      Есть еще одна разновидность относительно безопасных неорганических существ. Я назвал их «молниеносцами». Это весьма суетливые создания, которые редко обращают внимание на человека. О степени их разумности судить трудно по двум причинам: 1) они слишком быстро перемещаются, 2) цель их перемещения непостижима.
      "Молниеносцы" получили такое название потому, что в режиме видения выглядят как потоки (струи, полосы) организованной энергии, по которым то и дело пробегают волны повышенной светимости, напоминающие молнии. Их точка сборки находится в передней части структуры (спереди или вверху — в зависимости от того, куда они движутся).
      Вполне возможно, что эти загадочные существа даже обладают упорядоченным осознанием, т. е. разумом. Однако человек их явно не интересует. В крайне редких случаях они застывают на мгновение перед вашим телом сновидения, после чего наносят неприятный "холодный укол" в область солнечного сплетения и уносятся прочь. Возможно, таким способом они проверяют, можно ли вступить со встреченным существом в энергообмен, но всякий раз разочаровываются.
      Конечно, я просто описываю свои субъективные ощущения. Единственное, что можно сказать почти наверняка, — скорость их существования намного выше, чем скорость любого вида органической жизни. «Молниеносцы» могут быть опасны лишь в первые секунды погружения в сновидение или в момент выхода из него. Тогда их "холодный укол" переходит на соматику, т. е. на лежащее в постели физическое тело, и может вызвать даже сердечный приступ, а по меньшей мере — неприятную, хоть и недолгую боль в грудине.
      Лишь однажды «молниеносец» пребывал в поле моего внимания дольше нескольких секунд. Надо сказать, что наш тональ всегда воспринимает их в сновидении как что-то светящееся и подвижное. На этот раз мне привиделась порхающая бабочка, которая то падала на пол в увиденной в сновидении комнате, то стремительно поднималась под самый потолок. Я тут же вспомнил про кастанедовскую "бабочку знания" и захотел, чтобы она села мне на ладонь. Но «бабочка» только сильно ткнулась мне в грудь, и по "холодному уколу" я догадался, что имею дело с «молниеноснем». "Пузырь восприятия" исчез в тот же миг, но бабочка, ставшая ярким светляком, моталась возле меня еще около минуты. Каждое ее резкое движение сопровождалось массой воспоминаний о том, что имело место в моей личной истории много лет назад и, казалось, навсегда позабылось. При этом я чувствовал себя так, словно меня бьют электрическим током. С тех пор и по сей день меня не оставляет смутное ощущение, будто все эти «молниеносцы» каким-то (непостижимым для меня) образом связаны с перепросмотром. Возможно, это лишь фантазия.
      Впрочем, поскольку большинство неорганических существ, вступая даже в кратковременный контакт, заставляют нашу точку сборки смещаться теми способами, которые мы сами редко используем, «молниеносец» может оказаться энергетическим катализатором глубокого перепросмотра.
      Есть особая разновидность неорганических существ, очевидно, обладающих весьма значительной полевой массой и крайне незначительной подвижностью. О структурированности их осознания также трудно судить. Они выглядят однородными, имеют белое, голубое или сероватое свечение. Их можно долго наблюдать, и в этом случае обнаружить медленное движение их внутренних эманаций, которые то собирают светящееся «гало» вокруг точки сборки, расположенной всегда наверху, то, наоборот, рассеивают свечение по всему их энергетическому полю неторопливыми волнами.
      Сила этих существ очень велика, но не терпит контактов с человеческой энергией. Их существование связано с эманациями, отвечающими за скорость временного потока. Их можно встретить в "первом мире" второго внимания — в тех самых областях, которые не дублируют пространство первого внимания.
      Ощущение угрозы, которое излучают эти более чем странные существа, заставляет избегать близких контактов с ними. В мирах сновидения они могут выглядеть по-разному, поскольку человеческий тональ бурно фантазирует при встрече со столь непостижимой и массивной природой. Чаще всего они предстают в образе башен, яйцевидных холмов, пирамид и т. п. Поскольку их вершина всегда исторгает мощное свечение, тональ может воспринимать это как огонь или своеобразный прожектор маяка, жертвенный костер на вершине причудливого храма или пирамиды.
      Во втором внимании их восприятие бывает более адекватным. Для них характерно белое или голубоватое сияние, а подвижность этих структур сводится к ритмичному колебанию или покачиванию.
      В любом случае тональ отмечает атмосферу угрозы или опасности, исходящей от данного образа. Приближение к ним может вызвать ощущение ударной волны неясной природы, приступ обморочной дурноты, который выбрасывает сновидца в первое внимание и оставляет его с колотящимся сердцем и часто ноющей болью в области живота.
      Другая реакция этих неподвижных гигантов наблюдается в том случае, если мы застали их в состоянии особой активности. Тогда они вызывают характерную дрожь и пытаются поглотить наше внимание, направив его в какую-то мрачную и тоскливую бездну. Впрочем, это случается редко, так что этих существ вряд ли можно назвать "охотниками за человеческими душами". Если они и обладают разумом, то его природу нам не понять.
      Возможно, «гиганты» способны перемещаться из одного мира второго внимания в другой. Я видел их и в "черном мире", и во "втором мире" ("мире истощенного времени"), и даже в "мире союзников — 1". Этому может быть и иное объяснение — например, эти неорганические существа охватывают такой объем эманаций, что существуют сразу в нескольких «мирах». Так или иначе, я не нашел до сих пор, каким образом можно использовать эти колоссальные резервуары энергии.
      Собственно «союзниками» я называю только одну разновидность неорганических существ. Это тяжелые и плотные образования, совершающие, как кажется, осознанные действия и наделенные разумом. Когда они странствуют среди миров второго внимания, то могут проявлять любопытство по отношению к встреченным человеческим экземплярам.
      В том случае, если они заняты целенаправленным перемещением, то кажутся быстрыми и яркими. «Союзники», насколько мне известно, никогда не отвлекаются от своих непостижимых дел и могут бесцеремонно «оттолкнуть» своим тяжелым полем любого встречного. Но иногда они спокойно и важно разгуливают по пространству. В этом случае «союзники» внимательно и спокойно относятся к тем, кто пытается наладить с ними контакт. В мире сновидения они довольно часто воспринимаются тоналем как немного странные люди с ярко светящимися глазами. Их катализирующее воздействие часто проявляется во включении архетипа "учителей".
      Во внимании сновидения типичная встреча с «союзником» может выглядеть так. По равнине (улице, большому дому) вам навстречу не спеша идет человек, которого ваш тональ сразу же идентифицирует как «мага». (Срабатывает стереотип "необычности".) Ваше внимание привлекают его ярко сияющие или просто очень странные глаза. Дальше он может, например, улыбнуться и сказать: "Я научу тебя одной штуке". В отдельных случаях «маг» выражает доброжелательное изумление и говорит: "Как ты здесь оказался?" Если «союзник» не в настроении заниматься вами, он может недовольно отмахнуться и пробурчать что-нибудь неприятное. Может молча посмотреть на вас своими загадочными глазами так, что вам тут же захочется оказаться где-нибудь в другом месте или проснуться.
      Все это — примитивные интерпретации нашего человеческого тоналя. Во втором внимании, где количество иллюзий резко сокращается, «союзник» никогда не является в виде человека. Он может быть привлекательным "светящимся существом" (если настроен на общение) или сгустком мрака, пугающим и отталкивающим (если хочет от вас избавиться).
      "Союзники" часто посещают "первый мир" второго внимания и, поскольку он в значительной степени совмещен с нашим обыденным миром, могут быть доступны измененному или расширенному восприятию в состоянии сновидения-наяву. Некоторые любопытные «союзники» могут даже сами провоцировать сновидение-наяву у человека, занимающегося дисциплиной, повышающей его энергетический потенциал. Как и все существа, обитающие во вселенной осознания, они склонны эксплуатировать ближнего и подпитываться его энергией. Но их способности в этом отношении сильно ограничены состоянием тела сновидения того, с кем они вступают в контакт. Беззащитных сновидящих «союзники» могут завести в удобную для них область второго внимания и подпитаться ими без зазрения совести. Но плотное тело сновидения то ли вызывает у них уважение (что сомнительно), то ли дает им понять, что паразитировать на таком сновидце трудно, так что игра не стоит свеч. Именно в такой ситуации они завлекают людей своими «учительскими» способностями. Если сновидящий увлекается и искренне верит, что получит от «союзника» ценную информацию или силу, он «открывается». Во время подобных «уроков» неорганическое существо получает от «ученика» какую-то часть его энергии. Хитрость заключается в том, что для «поглощения» энергии опытного сновидящего «союзник» просто вынужден делиться с ним собственной энергией.
      Как вы знаете, этим законом активно пользовались древние толтекские маги. Все эти "общие занятия" с союзниками в сновидении и во втором внимании отнимают у вас немного «человеческого» и добавляют кое-что "неорганическое".
      Первым же эффектом подобного энергообмена становится учащение сновидений-наяву. Очевидно, «союзников» прежде всего интересует наша «плотность», так что они стремятся вовлечь нас в это промежуточное состояние, где не только тело сновидения, но и вся целостность начинает принимать активное участие в контакте с ними.
      И все же «союзники» совсем не назойливы. Избавиться от них несложно. Лично я не испытываю к ним симпатии и заметил, что они быстро улавливают ваше настроение и удаляются прочь. «Союзники» любят, чтобы их любили, ими интересовались, у них учились — словом, проявляли к ним пристальное внимание. Если этого нет, «союзник» быстро удаляется в свою неизвестность.
      Мне рассказывали о «союзниках», которые обожают пугать и, видимо, извлекают из этого энергию. Лично я с такими не встречался — возможно, просто потому, что мне эти существа не кажутся страшными. Я никогда не чувствовал серьезной опасности, исходящей от обычного «союзника». Возможно, потому, что я убедился: любое действие по укреплению тела сновидения заставляет этих существ отступить.
      Таким образом, если вы правильно занимаетесь толтекским сновидением, обычный «союзник» не сможет причинить вам вред. Вы сами решаете, вступать ли с ним в контакт и насколько «приближать» к себе. Лично я не ищу подобных встреч, так как считаю неорганическую энергию малопредсказуемым явлением и не уверен в том, что она действительно пойдет мне на пользу.
      "Мелкие паразиты" чаще всего проявляют свою активность в "первом мире" второго внимания. Их природа, очевидно, часто требует контактов с более плотными энергетическими структурами. Их можно заметить также в "мире союзников — 1", где они, однако, находятся в угнетенном состоянии и выполняют функцию примитивных организмов, питающихся отходами более сложных видов неорганической жизни.
      Что касается" лазутчиков",то их можно встретить везде. В " черном мире" они иногда проносятся стайками «светлячков», в "первом мире" приобретают образы необычных предметов, растений и мелких существ, в унылом "втором мире" я воспринимал их исключительно в роли растений, привлекавших внимание своей необычной расцветкой. Они в большом количестве носятся по "миру союзников — 1" и даже встречаются в пугающем "зеленоватом мире" — там они блуждают в виде одиноких «огоньков», часто оседающих на стены туннелей и призрачных пещер.
      "Молниеносцы" фиксировались мной только в "первом мире" и в "черном мире". Кажется, их родина расположена в тех мирах второго внимания, что находятся где-то "с другой стороны", во всяком случае, мне эти миры пока недоступны.
      Про специфику мест обитания «гигантов» я уже сказал. Что же касается разумных «союзников», то больше всего их можно наблюдать в "мире союзников — 1". Кажется, что там они являются доминирующей формой жизни. Именно в этом захватывающем мире «союзники» занимаются непонятными манипуляциями с энергией на вершинах своих циклопических сооружений. И там им явно не до людей. Что ж, нам ведь тоже нет дела до «союзников» в нашем собственном мире первого внимания.
      От многих неорганических существ можно получить пользу. Исключение составляют лишь «гиганты» и, отчасти, «молниеносцы». Даже "мелкие паразиты" могут быть применены в качестве дополнительных средств по фиксации точки сборки и уплотнению тела сновидения.
      Например, «паразиты», специализирующиеся на негативных эмоциях, всякий раз демонстрируют нам те моменты личной истории, которые следует с особой тщательностью перепросмотреть. Они же указывают нам на наши недочеты и промахи в практике безупречности. Ведь эти существа пользуются материалом, взятым из нашего тоналя, и этим невольно демонстрируют нашему осознанию самые слабые стороны и темные уголки бессознательного.
      "Паразиты", жаждущие телесного контакта, своим поведением указывают сновидящему на самые слабые зоны тела сновидения, а также на те области энергетического тела, где сохранились блоки, комплексы и дисгармония. Если в сновидении «паразит» забирается вам на шею, это четко указывает на то, что горловой центр плохо защищен — как во внимании сновидения, так и наяву. Если забирается на спину, значит, вы непроизвольно теряете энергию из поясничной зоны. И так далее.
      Сама форма телесного контакта демонстрирует, какие психоэмоциональные движения связаны с неправильным функционированием данной области энергетического тела. Вы должны просто обратить внимание на то, что именно чувствуете в этот момент — злость, раздражение, страх, отвращение. Сущность испытываемых эмоций указывает путь трансформации конкретных полевых зон, стороны необходимого перепросмотра, сталкинга и безупречности. Комплексно преодолевая замеченные дисгармоничные энергетические движения, вы можете усилить "слабые места" кокона. Иногда это влияет даже на здоровье физического организма и помогает избавиться от болячек, связанных с неправильным распределением энергии и проблемами тоналя.
      "Молниеносцы" тоже могут указывать на состояние вашего тела сновидения. Стремление «уколоть» не только обусловлено импульсами их собственной природы, но и теми «прорехами» в энергетическом теле, которые привлекают этих существ в качестве самых «прозрачных», то есть уязвимых участков.
      Надо лишь учитывать, что «молниеносцы» прежде всего реагируют на защитный экран, создаваемый внутренним диалогом и качеством безупречности. Пока мы так или иначе страдаем от чувства собственной важности, наиболее уязвимыми остаются области горлового центра и солнечного сплетения. Энергетическое тело здорового человека должно отталкивать этих существ от зоны «просвета» и области головы. Стремление «молниеносцев» поразить эти места говорит об ослабленности нашего энергетического тонуса и заставляет подумать о восстановлении физических и психических сил. То же самое можно сказать о частоте наносимых «молниеносцами» ударов. Если они пробивают вашу защиту слишком часто, это может указывать на уже существующую угрозу для вашего здоровья.
      "Союзников" гораздо больше интересует чистота нашего тоналя в целом. Поскольку во внимании сновидения они пользуются податливыми на ложные интерпретации объектами «описания», мы можем получить важный урок, связанный со вскрытием полуосознаваемых или бессознательных содержаний, так или иначе влияющих на наши реакции и поступки в дневной жизни.
      Как видите, все подобные события в сновидении или во втором внимании поставляют полезную информацию для дневного сталкинга и работы с тоналем. Конечно, неорганические существа не желают подчиняться законам, открытым психоаналитиками, но так или иначе могут выполнять некоторые "психолитические функции" — функции прояснения и «растворения» деструктивного материала нашей психики.
      Но для того, чтобы выбрать правильную стратегию поведения в мире сновидения, прежде всего надо выяснить, с чем мы столкнулись — с галлюцинацией тоналя или неорганическим существом.
      Безусловных критериев не может быть до тех пор, пока мы не научились хорошо управлять собственным восприятием в сновидении. В случае низкого контроля и неполноценной осознанности, галлюцинации и неорганические существа ведут себя практически одинаково. Разумные «союзники», которые могли бы легко продемонстрировать свои отличия от иллюзий, обычно не приближаются к такому неопытному сновидцу — он их просто не интересует. Что же касается примитивных существ, то их повадки ограничиваются покушениями на области тоналя, которые могут продуцировать те же образы и без участия агентов извне.
      Единственный фактор, который иногда бывает существенным в ситуации невысокой осознанности сновидения, — это тактильные впечатления. Осязательные переживания часто отражают реальные энергетические воздействия, и в первую очередь это касается мелких неорганических паразитов. Если вы явственно ощущаете в сновидении, как кто-то притрагивается к руке или ноге, хватает за нее и держит, — в большинстве случаев это свидетельство встречи с подобной сущностью.
      Тональные галлюцинации предпочитают визуальное оформление, звук и осязание обычно требуют какой-то реальной энергетической основы. Конечно, это могут быть случайные и искаженные сигналы, дошедшие до осознания из первого внимания (неудобная поза во время сна, звуки из соседней комнаты или с улицы, даже ползающая по руке муха). Но если, пробудившись, вы можете с уверенностью сказать, что внешний сигнал из первого внимания отсутствовал (к сожалению, такая уверенность бывает не так уж часто), значит, вы столкнулись с прикосновением неорганической природы.
      Высокая осознанность и плотное тело сновидения обеспечивают вас большими возможностями для различения галлюцинаций и реальности. На этом уровне, например, неорганические существа редко меняют свой внешний вид. Поскольку их воздействие на тональ стабильно и направлено на одни и те же зоны воспринимающего тела, мы отличаем их от галлюцинаций по следующим признакам:
      а) разумные неорганические существа, как правило, не меняют своего вида. К метаморфозам склонны только «лазутчики» и мелкие паразиты;
      б) они не исчезают мгновенно;
      в) они не меняют мгновенно своего положения относительно центра восприятия сновидящего.
      Галлюцинации так или иначе подчиняются течению нашего внутреннего диалога. Если образ объекта исчезает вместе с мыслью о нем, то это, скорее всего, галлюцинация. Если объект является неотделимой частью сновидческих декораций и пропадает вместе со сменой декораций, это — иллюзия.
      Неорганические структуры, как правило, пребывают в нашем перцептивном поле независимо от смены декораций. «Лазутчики» остаются на месте и лишь меняют свой внешний вид, "мелкие паразиты" фиксируют свой энергообмен с нами либо фиксацией четко выделенной эмоции, либо также четко воспринимаемым телесным контактом.
      Разумные «союзники» часто вообще игнорируют наши попытки перенастроить внимание — в том случае, если настроились на общение. Они не только стабильны сами, но и стабилизируют перцептивную среду сновидения все то время, что пребывают в контакте со сновидящим. Все эти проблемы различения галлюцинаций и неорганических существ исчезают, когда достигается полноценное второе внимание. Как правило, оно вместе со стабильностью приносит волну "безмолвного знания", проясняющего ситуацию относительно реального источника впечатлений.
      К числу особых перцептивных эффектов, которые можно вызвать при встрече с разумным «союзником», можно отнести так называемое "видение его глазами".
      "Видение глазами союзника" — редкий подарок Силы. С энергетической точки зрения, это смещение точки сборки в ту особую позицию, которую использует неорганическое существо для «видения» окружающей Реальности и самого человека.
      Оно значительно отличается от того видения, которому обучаются толтеки. Здесь нет эманаций, нет коконов, пульсирующих и дрожащих структур, сплетений их сияющих «нитей» или чего-то подобного. Возможно, вы помните, как дон Хуан однажды показывал Кастанеде то, как видят мир вороны. Наверно, здесь имеет место схожий эффект.
      Этот фокус нельзя воспроизвести по собственному желанию, а только при согласии и особом энергетическом участии «союзника». Чаще всего неорганические существа осуществляют этот перцептивный маневр по собственной инициативе в момент какого-нибудь «урока». 06 этом можно их "попросить".
      В момент "видения глазами союзника" сновидящий полностью понимает сущность сиюминутного намерения неорганического существа. Возможно, при этом сильно меняется конфигурация тела сновидения, поскольку сновидец ощущает себя «вытянутым» в определенном направлении, лишенным рук и ног существом. Само внимание воспринимается чем-то вроде прозрачного «щупальца», благодаря чему вы не только «видите», но и как бы «ощупываете» объекты открывшегося пространства.
      Запомнить «увиденное» таким образом крайне сложно. Фрагментарные и аморфные впечатления указывают на какие-то желтовато-коричневые поля, плавно изогнутые, наполненные разнородными вкраплениями, которые могут напоминать торчащие из «полей» шипы или неправильные шары.
      Тональ не может найти никакого смысла в запомнившихся картинах и отчаянно цепляется хоть за что-то, имеющее значение. Думаю, что урок "видения глазами союзника" заключен не в картинах, а в непередаваемом ощущении, которое одновременно является психическим и телесным.
      Безусловно, это очень специфический сдвиг точки сборки, который собственными силами не может осуществить никто. Ибо в открывшемся здесь перцептивном поле нет вообще ничего «человеческого». Зато здесь находится совершенно особое настроение, которое впоследствии может очень помочь в достижении безупречности и в сталкинге.
      Я бы назвал это состояние "абсолютной и безусловной паузой" в человеческом описании мира. Оно интересно тем, что не сопровождается глубокой остановкой внутреннего диалога. Более того, по сути своей это состояние активности и действия. Мы можем интуитивно чувствовать, что здесь даже есть свои смыслы и цели, но поскольку их природа нам принципиально неясна, мы не в состоянии испытывать какие бы то ни было эмоции по их поводу.
      Иными словами, это отличный образец подлинно отрешенного действия — то, что так нужно всем сталкерам. "Видение глазами союзника" наполнено целенаправленностью и при этом полной для человека абстрактностью содержания. Воспроизводя этот психоэмоциональный опыт наяву хотя бы частично, любой практик сразу же чувствует значительное расширение и усиление осознания.
      Кроме того, это особое состояние обнажает нашу связь с намерением. Данный опыт дает неисчерпаемый ресурс для того, чтобы быстро и эффективно отстраняться от любой ситуации давления, а затем — если получится продлить эффект — влиять на нее, управлять ею.
      Единственное предостережение касается самостоятельных попыток впоследствии воспроизвести "видение глазами союзника" в сновидении. Такие эксперименты уводят точку сборки слишком далеко, в ту позицию, которая, кажется, обладает слишком мощной фиксацией. По крайней мере мне однажды пришлось бороться с «видением» этих неописуемых желто-коричневых полей в течение четверти часа после пробуждения.
      Полностью проснувшееся тело не желало расставаться с "глазами союзника". В какой-то момент мне показалось, что я навсегда останусь среди этих картин, которые невозможно описать, картин, проникающих не только в мое осознание, но и во все тело. Это довольно неприятное ощущение.
      Трансформирующее воздействие подобных встреч в сновидении и во втором внимании несомненно. Но стремиться к приобретению тех качеств осознания, что свойственны разумным неорганическим существам, мне кажется неверным и даже опасным.
      Во-первых, следует учесть, что неорганические существа пребывают в состоянии внутреннего равновесия. Они либо никогда не развивались и не стремились к трансформации, либо закончили возможные для себя трансформации давным-давно.
      Во-вторых, эти существа замкнуты на довольно ограниченном числе объектов, как это ни странно. Их энергетические потребности удовлетворяются узким диапазоном эманаций, а потому их пространство, кажется, имеет иную мерность, чем наше. Они имеют возможность бесконечно поглощать силу из некоего «среза» Реальности, который лишь частично открывается сновидящим в процессе освоения второго внимания. Поскольку даже на относительно невысоком уровне практики сновидящие открывают миры второго внимания, где «союзников» нет и никогда не бывает, можно предположить, что эти существа не стремятся осваивать вселенную осознания, либо она не открывается им в должном объеме, несмотря на поразительную подвижность их точки сборки.
      Конечно, можно допустить, что люди с точки зрения «союзников» выглядят еще более замкнутыми и бесперспективными существами. В любом случае наши структуры осознания слишком различаются. Уподобление «союзнику» вряд ли может принести радость толтеку. Приобретение «союзникоподобных» форм гасит человеческое намерение и направляет нас в какие-то смутные бездны, лишенные целого ряда свойств, интересующих трансформирующегося человека.
      Это субъективное впечатление, но во втором внимании мы в основном только и делаем, что опираемся на субъективные впечатления. И чаще всего они нас не подводят.
      Особо следует сказать о памяти и об опасностях, связанных со встречами или общением с неорганическими существами.
      Активное привлечение неорганических существ в практику сновидения сулит много неожиданностей как в отношении вашего энергетического уровня, так и в отношении работы вашего осознания. Те, кто с большим интересом относится к «союзникам» и часто вступает с ними в контакт, может в значительной мере потерять контроль над перемещениями точки сборки и тем самым провоцирует у себя своего рода "расщепление личности".
      Это, конечно, не болезнь и даже не дисфункция. Проблема в другом. Любители контактов с неорганическими «союзниками» часто не полностью помнят о своих взаимодействиях с ними. Более того, порой они могут не помнить о контакте, имевшем место в сновидении, вообще.
      Сновидящие, часто встречающие «союзников», знают, что порой в памяти фиксируется лишь сам момент встречи, а порой — некоторые детали, которые заставляют подозревать, что в сновидении имел место активный энергообмен с чужеродными структурами. Если такие контакты вошли в привычку, то бывают еще более неприятные ситуации — например, сновидящий просыпается и вообще не помнит содержания своего сновидения, но зато явно ощущает, что уровень его энергии, настроение и самочувствие за ночь резко изменились.
      Почему так происходит и чем это чревато?
      С одной стороны, «союзники» своим активным энергетическим вмешательством способны сдвигать точку сборки человека в те позиции, которые он просто не готов запомнить. Они не учитывают уровень развития практика, и их не интересуют последствия произведенных манипуляций. С другой стороны, «союзники» могут быть даже заинтересованы в таком «беспамятстве» сновидящего, чтобы без помех осуществлять свои операции и пользоваться энергией безвольного «донора», сколько им заблагорассудится.
      Обычно такая эксплуатация происходит на уровне внимания сновидения. Более того, хитрый «союзник» может быть совершенно не заинтересован в том, чтобы данный сновидец перешел из внимания сновидения во второе внимание. Поэтому я считаю важнейшим правилом безопасности — всеми способами избегать встреч с «союзниками» до того момента, пока вы не войдете во второе внимание.
      Иногда сновидящие, не достигшие второго внимания, жалуются на необъяснимые колебания энергетического тонуса. Случаются и вовсе тяжелые ситуации — сновидящий может считать, что вовсе не входит в сновидение, а уровень его энергии необъяснимым образом падает день ото дня. Как правило, это сопровождается иррациональной тревожностью, часто — покалыванием в руках и ногах, слезливостью и даже размышлениями о самоубийстве. Если внешних причин для подобного энергетического спада не обнаруживается, то тут нередко оказывается виной паразитирование неорганических существ в сновидении.
      Интересно, что сталкеры лучше защищены от подобных воздействий. Их склонность запоминать среду и объекты воздействия не дает забыть контакт с неорганическим существом. Более того, эта же склонность часто защищает их от бесконтрольных воздействий. Что же касается сновидящих (а эта книга по большей части предназначена им), то колебания энергетического тонуса после пробуждения — типичная, распространенная картина. Мы можем предупредить опасные воздействия неорганических существ на свое энергетическое тело, если направим свое намерение на перепросмотр последних запомнившихся сновидений.
      В том случае, если мы имеем дело с обнаглевшим «союзником», то обязательно вспомним факт хотя бы самого первого контакта. Наше тело всегда знает, кто именно из привидевшихся образов — самый подозрительный. Это воспоминание приведет нас к неорганическому существу — в каком бы «облачении» он ни явился.
      Сам факт «обнаружения» контакта с союзником в ясном осознании часто ведет к формированию бессознательного намерения в дальнейшем игнорировать его попытки вступить в энергообмен. Часто подобный перепросмотр вычленяет также ряд энергетических эманаций (воспринимаемых тоналем как настроения или чувства), влияющих на наше существо наяву и одновременно не принадлежащих нашей природе. Последовательный сталкинг самого себя в этой ситуации затруднен, но сновидящий, если он хочет избавиться от непрошеного «гостя», обязан направить всю свою оставшуюся силу на постепенное «выталкивание» из своих внутренних полей чужеродной энергии.
      Чаще всего, такая энергия неорганических вампиров воспринимается как холод, печаль, уныние, обладающие качеством сковывания, паралича сновидческого тела. Мы должны «выследить» в себе все подобные проявления и каждый раз, открывая подобное негативное и иррациональное ощущение, отделять его от себя как "чужеродное вкрапление".
      Другой эффект внедрения в нас энергии неорганических существ — неправильный тип безупречности. Если практика безупречности приносит не облегчение и особое настроение свободы, легкости, признательности Большому Миру за возможность осознания и движения, а мрачный холод, чувство невозможности жить среди этих тупых и поверхностных существ, именующих себя людьми, — это не наша безупречность, это влияние неорганической энергии. Ее использовали древние видящие, которые не могли сравнить собственную безупречность с холодом «союзников» и отделить одно от другого. Пользуясь чужим настроением и чужой силой, они уходили далеко, но, как вы знаете, не достигали свободы.
      Таким образом, сталкинг нужен сновидящим не только для достижения самого сновидения, но и для того, чтобы впоследствии отличить себя самих от влияния "чужих".
      Сновидящие и сталкеры могут время от времени контактировать с неорганическими существами только во втором внимании. Здесь они запоминают важнейшие процессы энергообмена, часть содержательных образов, вызванных влиянием «союзника» на наше восприятие. Если во втором внимании «союзник» пытается воспользоваться нашей энергией, то мы чаще всего отдаем себе в этом отчет. Если мы сами пользуемся энергией «союзника», то также помним об этом. Последующая работа наяву легко устраняет нежелательные эффекты подобных встреч и общений.
      Память — один из важнейших регуляторов нашего гомеостазиса при участии измененных режимов восприятия. По сути, это обратная сторона осознанности, ибо осознанность апеллирует к механизмам памяти, поскольку всегда использует все доступные механизмы для интерпретации воспринимаемого, для выбора стратегии поведения и реагирования. «Союзники» эксплуатируют дисбаланс, возникший между функциональным вниманием и памятью. В этом смысле исследователи осознанных сновидений, пренебрегающие толтекской дисциплиной в ее целостности, подвергают себя большому риску. Собственно говоря, именно такие представители человеческого вида — наилучшие «доноры» энергии для неорганических существ.
      Отсутствие развитого тела сновидения и ежедневной практики безупречности — вот причина необъяснимых неприятностей и болезней, которые иногда буквально преследуют практиков люцидного сна в стиле Лабержа, Толи и т. п. Полагая все увиденное во сне иллюзией, подлежащей психоаналитическому разбору, такие исследователи каждую ночь подвергают себя риску привлечь неорганическую природу и превратиться в беспомощных поставщиков даровой энергии паразитам всех видов — от самых примитивных до самых разумных.
      Надо отметить, что намерение само по себе способно предотвратить подобные явления. Достаточно помнить о нем и формулировать его правильно перед каждым сновидением.
      Если вы не уверены в качестве осознанности во сне (а это характерно для всех сновидцев в первые годы практики), настраивайте свое энергетическое тело на отторжение любых неорганических существ. Они нам не друзья. Иметь с ними дело может только по-настоящему сильный и опытный сновидящий — никогда не забывая об осторожности.
      Дон Хуан назвал отношения толтека с неорганическими существами "окончательным сталкингом". Особое искусство энергетического равновесия, которое позволяет время от времени пользоваться услугами неорганического существа и, тем не менее, не приобретать зависимость от него, — тонкая и хитрая дисциплина.
      Я не уверен, что в ней есть настоящая необходимость. Мы способны на многое без помощи неорганических существ. Их области мира, их энергетические предпочтения, их способ обращения с другими живыми существами — все это кажется чуждым и, вызывая любопытство, не вызывает желания становиться подобными им.
      Думаю, суть окончательного сталкинга заключается в том, чтобы использовать «союзников» для посещения некоторых особо удаленных миров второго внимания, но при этом ни в коем случае не пользоваться их силой для энергетической трансформации собственного тела.
      Осознанность, понимание того, что с вами происходит, помогает выбрать необходимый тип со-общения с этими странными и чужими созданиями. Не торопитесь в их объятия, будьте внимательны и осторожны — думаю, в любом случае это правило следует иметь в виду любому толтеку. Даже тому, кто решил сознательно стать другом неорганических существ и «эмигрировать» в их мир (вы удивитесь, но встречаются и такие).
      "Мир союзников — 1", где, судя по всему, обитают наши сообразительные «друзья», выглядит привлекательно. Но он так же ограничен, как и наш мир первого внимания.
      "Мир союзников — 2 " обещает нам пленение и уничтожение. И это тоже не следует забывать.
      Я убежден, что все достижения на толтекском пути могут быть достигнуты без привлечения энергии «союзников». Не связывайте себя сомнительной дружбой с этими существами. Они стремятся пробудить в нас чувство собственной важности и превратить в ограниченных существ, подобных им самим. А когда цель достигнута, теряют к своим бывшим приятелям всякий интерес.
      Наша трансформация должна быть ТОЛЬКО нашей, иначе мы теряем то, что должны обогатить и расширить. Путь человеческого вида во вселенной осознания — уникален. И здесь никто нам не попутчик.
 

Источники информации, предваряющие видение и сопровождающие его

"Трэмпинг" точки сборки. Его роль в формировании видения

Спонтанность видения

Призывание видения

Предостережения (энтазм в результате видения)

Вхождение в режим видения

Психический, эмоциональный и телесный опыт "остановки мира"

 
      Вопрос о коллективной магической работе в рамках толтекской дисциплины встает рано или поздно. То, что преимущества групповой деятельности в первые годы практики не столь уж значительны, а риски и искажающие влияния — чересчур велики, не слишком впечатляет начинающих энтузиастов. Мы — существа коллективные, даже здесь, вступив на тропу не-человеческого знания, которое обещает превратить нас в нечто могущественное, свободное от ограничений собственного вида, в вечных странников, познающих чудеса мироздания.
      Мы проецируем свою социальность и биологические привычки группового поведения (доставшиеся по наследству от приматов — здесь должны возмутиться сторонники потустороннего или инопланетного происхождения (homo sapiens) даже на ту область, где одиночество отточенного осознания — нормальное состояние вечно развивающегося существа.
      Почему древние толтеки объединялись в "магические отряды"?
      Тому есть несколько причин (в частности та, что была указана самим Кастанедой, — в виде отряда, сформировавшего единый энергетический кокон, проще достичь "третьего внимания"), но я остановлюсь на двух немаловажных обстоятельствах, о которых Карлос ничего не сообщил и, более того, сообщить не мог.
      Несмотря на то что толтеки глубоко исследовали свое подсознательное и бессознательное (опираясь на сталкинг и перепросмотр), несмотря на всю свою многовековую мудрость, они все же оставались существами традиционными (то есть почитали "правило Орла", открытое древними видящими) и существами, уязвимыми перед социумом. Этим заявлением я ничуть не хочу преуменьшить их достижения. Просто мы должны взглянуть на бытие толтеков исторично и реалистически.
      Никакая цивилизация (в том числе индейская) не допустит выхода одного из своих членов за пределы сети социальных координат. У желающего совершить такой «побег» есть три пути: стать абсолютным отшельником, чем поставить под вопрос само свое выживание (добровольный остракизм в любом обществе почти равен самоубийству), «замаскироваться» так, что никто не угадает под маской добропорядочного гражданина будущего беглеца, «узаконить» побег, превратив свое занятие в священный акт религиозного действа, что фактически требует создания касты или клана себе подобных.
      Первый и второй путь для древних толтеков не существовали. Сталкинг как «маскировка» был им неизвестен — он стал открытием "новых видящих", которые столкнулись с мощным культурным и экономическим давлением захватчиков-конкистадоров, принесших чуждую религию, чуждый образ жизни и свирепость инквизиции, занимавшейся поиском и физическим уничтожением инакомыслящих.
      Потому древние толтеки остановились на третьем пути. Они наделили Орла функциями, делавшими его Богом в глазах не столь развитых соплеменников. Они сделали его дар «священным», и этим оправдали себя в качестве особого клана.
      Возможно, и здесь, как в других древних цивилизациях, существовал «внешний» и "внутренний круг". Во "внешнем круге" находились жрецы — они разделили мир и восприятие на «священное» (сакральное) и «профаническое» (доступное всем), они следили за порядком ритуала, под их руководством возводились пирамиды и другие памятники великого «не-делания» доколумбовой цивилизации. Они же оправдывали существование "магических групп" и "магических школ". Искатель-одиночка никогда не получит общественного признания, но целая каста, занимающаяся тем же самым, — это уже нечто священное и неприкасаемое. В конце концов, "на них практически держится мир" (так внушали жрецы доколумбовой Америки крестьянам, охотникам и ремесленникам) либо "они наравне с богами помогают нам, а также не позволяют богам с их нечеловеческой трансцендентальной страстью переустроить мир по собственному усмотрению" (такую версию предлагали соплеменникам индийские брахманы и пандиты).
      Социальное существо желает получить объяснение и оправдание для тех, кто смотрит на социум снаружи и не делает ничего материального для его укрепления и дальнейшего существования. Крестьянин растит урожай, ремесленник изготовляет полезные орудия, ученый ищет новые знания, которые помогут обществу в будущем, царь следит за порядком и справедливостью, — а чем занимается толтекский маг! Он даже не знахарь и не шаман, он не занимается профессиональным целительством или влиянием на погоду. Мечтает сбежать и заниматься только собой? Клан, школа, каста — все эти формы социальной самоорганизации оправдывают его. Они "держат мир" или "молятся за нас". Так или иначе, они удерживают наш мир в состоянии равновесия и не позволяют Высшей Силе смести его в прах.
      Когда пришла Конкиста, выяснилось, что толтеки со своей «задачей» не справились. Солнце не погасло, материки не утонули, но мир доколумбовой цивилизации погиб безвозвратно. Их «школы», их "магические отряды" оказались бесполезными игрушками, то есть тем, чем и были на самом деле. Ибо они с самого начала были "не от мира сего". Их социальные структуры никогда не были реальной силой, они просто служили оправданием безопасного существования в изначально чужом, маленьком, «провинциальном» мире. А как еще могли воспринимать свой мир толтеки, блуждающие по невоспринимаемым пространствам Великой Реальности и понимающие свое пребывание в первом внимании лишь как вынужденность, как временное состояние, которое рано или поздно будет преодолено?
      Таким образом, когда их собственный социум (общество, которое они во многом сами сформировали) был разрушен захватчиками, у толтеков, казалось бы, не осталось причин собираться в «отряды» и заниматься коллективной практикой Трансформации. Зато возникла насущная необходимость в а) убежище, б) сохранении опыта и знаний.
      Поскольку толтеки, как я уже отметил, были людьми традиционного склада, они придали мифу об Орле (существовавшему, видимо, уже несколько тысячелетий) новый смысл и новое звучание. Я знаю, что далеко не все последователи Кастанеды со мной согласятся. Наши современники, страдающие мистико-оккультной любознательностью, изо всех сил хотят видеть прошлое цивилизации (особенно если речь идет об экзотических народностях, оставивших таинственные навыки и представления) в идеалистическом и даже фантастическом свете. Им хочется верить, что четыре (или пять, а то и десять) тысячелетий назад на нашей планете жили Исполины Духа. Они грезят о безвременно утонувшей Атлантиде — родине подлинных сверхчеловеков, откуда растет знание неземное, знание, воплощающее все мечты и стремления к Свободе. Они, подобно австралийским аборигенам, жаждут найти истоки во "времени сновидений".
      Это — великий и заманчивый архетип, который Элиаде называл in illo tempore — "во время оно". Религия страстно поддерживает это всеми любимое заблуждение. Да, говорят религии всего мира, были времена Гигантов, были времена, когда Боги спускались на Землю, когда невероятные чудеса и откровения были чуть ли не повседневностью. Были времена Моисея и Кетцалькоатля, времена Шивы и Рамы, был "золотой век", завершившийся сверхъестественной битвой Титанов и Демонов. Недаром креационисты (сторонники гипотезы о сотворении Вселенной в единый миг, как утверждает Библия) до сих пор ищут Ноев ковчег возле горы Арарат. Они страстно желают, чтобы было так, и готовы выдать за Ноев ковчег любой холм, любой пласт глинистого сланца, который им подвернется. Их легко понять! Им трудно не верить.
      К сожалению, мы живем в прозаическом мире. "Время сновидений", когда Боги ходили по Земле, а Демоны с ними сражались, все эти чудеса и пророчества, горящие кусты и голоса с Неба — только воплощение нашего неугомонного желания тайны. Даже могущественные толтеки древности (никакого отношения не имеющие к Атлантиде) жили в обыкновенных хижинах, ловили зверя и удили рыбу, растили маис и бывали биты невежественными соплеменниками за нелюдимый и странный нрав. За ними, так же как и за нами, неустанно следила смерть, они были точно так же уязвимы — и это делало их безупречными толтеками.
      Потому что прежде, чем стать сверхчеловеком, надо сначала побыть человеком. И Христос (единственный, удостоившийся прозвища "Богочеловек") просил своего Единого Отца-покровителя: "Да минет меня чаша сия", а позже, на Кресте, возопил в пустоту "Отче, почему ты оставил Меня?"
      Мы знаем лишь человеческое и можем говорить лишь о людях, чем бы они ни занимались. Даже самые сильные и способные толтеки оставались людьми, а значит, оставались внутри социума и истории.
      И эти толтекские маги всякий раз искали свой путь среди руин прошлого — они жили среди людей, но при этом хотели, чтобы люди дали им возможность уйти. Потому они собирались в группы, потому они следовали "правилу Орла". Подлинная причина — не в Орле и даже не в объединенной энергетике правильно сформированного при помощи видения отряда. Проблема — в психологии искателя, все еще остающегося человеком, но устраняющего социум шаг за шагом.
      С одной стороны, традиционные воззрения, касающиеся Орла и его «правила», с другой — набирающий силу чуждый мир, в котором толтеку больше нет места. И здесь начинается новая «политика», новое поведение, в чем-то повторяющее поведение мистиков в средневековой Европе. Европейцы создавали "тайные ордена" и тайные мистические союзы, толтеки же — замкнулись в пространстве своих «отрядов» и "линий".
      Конечно, толтекам было проще. Они соблюдали конспирацию, прибегая к измененным состояниям сознания, которые жителям Старого Света были неведомы. Толтеки испытывали своих учеников "растениями силы", чтобы понять, насколько те способны к восприятиям иных диапазонов Реальности. Толтеки «раскачивали» точку сборки своих учеников до такой степени, что те не в состоянии были вспомнить происходящие с ними события. Их «маскировка» в новом социуме, в состоянии подчиненности, была безупречной. Они даже крестились и служили в католических церквах, поскольку этим ребятам были глубоко безразличны любые религиозные построения. Благодаря чему толтеки выжили.
      Дон Хуан говорит Кастанеде, что "правило Орла" — это «карта», следуя которой можно прийти к третьему вниманию. Но в другом месте он же утверждает, что существует "путь одинокой птицы". Конечно, я не могу ни утверждать, ни опровергать подобные заявления. Однако мне известно, что "правило Орла" (как и всякое правило) — продукт тоналя определенного времени. Время изменилось. И сам Кастанеда (как я уже упоминал) пояснил нынешнюю ситуацию (1996 г.) очень просто: "Теперь правил нет". Все мы опасаемся, что индивидуальная, одиночная работа натолкнется на непреодолимые препятствия, и в то же время не видим ни способов, ни способностей организовать «отряд» — учитывая, что никто из здравомыслящих людей, не наделенных видением, не назовет себя нагвалем.
      Поэтому приходится говорить о тактике и стратегии коллективной магической работы, о ее преимуществах и особенностях, что могут ускорить продвижение по пути.
      Виды магических групп ("отрядов")
      1. "Одинокая птица". Это единственный подлинный вариант толтекского пути в наше время. Хочу подчеркнуть — не лучший, но самый подлинный. Мы не должны вводить в заблуждение своих друзей и близких. Если они не разделяют наших взглядов и не стремятся следовать дисциплине, то было бы нечестно обещать окружающим, что наша судьба всегда будет общей. Впрочем, смерть — эта неумолимая и непобедимая разлучница — всегда добивается своего, отрывая навеки свою жертву от Мира. В нашем случае мало что меняется — ведь "третье внимание" обещает вечную жизнь лишь тому, кто его действительно достиг. Там — в своей излюбленной свободе — он остается один, хоть и не испытывает одиночества. Это особое состояние бесконечного развития и познания, оно не дает нам шансов вновь слиться с толпой тех милых и родных существ, что оставлены на Земле.
      "Одинокая птица" переживает переход от внимания сновидения ко второму вниманию с характерным драматизмом, поскольку именно во втором внимании он (она) испытывает то присущее осознающему существу одиночество, которое раньше маскировалось социальными конструкциями, нарочитыми связями и обязательствами, — той шелухой, которую каждый из нас до определенного момента своего развития полагает подлинным содержанием своей жизни. Трагично ли одиночество? Можно ли полагать это состояние несчастьем, и тем более карой за грехи, которых не совершал (скажем, за мифический "первородный грех")?
      Рискуя навлечь на себя критику так называемых «гуманистов» (желающих, чтобы все оставалось неизменным и "милым"), позволю себе высказать парадоксальную мысль — одиночество полезно и продуктивно. Дело в том, что мы просто не обращаем внимания на очень простой факт — «среда» (родные, близкие, друзья и приятели) лишь поставляет нам информацию, но в их присутствии мы, как правило, ничего не можем с ней сделать. Эта совершенно диалектическая ситуация чаще всего не воспринимается нами в ее полноте. Нам абсолютно необходима среда, чтобы иметь полноценный материал, от которого мы сможем оттолкнуться в свое одиночество. И нам необходимо одиночество, чтобы вновь оценить и понять свою среду, чтобы убедиться: наши достижения не фантазия, а реальность.
      Подобные рассуждения, на первый взгляд, кажутся верхом тривиальности. Если вы присмотритесь к некоторым толтекским методам, вы точно так же сможете назвать их банальными.
      И все же: банальность торжествует над миром, банальность в единый миг становится истиной, которая всегда была у нас перед глазами, а мы — высокомерные и ограниченные снобы — рассматривали ее с невнимательным пренебрежением, словно перед нами простая муха.
      Конечно, одиночество приближает к свободе и даже подразумевает ее. Второе внимание приходит как прохладная волна — готовая убить и воскресить одновременно. Она воспринимается нами целиком, как Сила, последовательно трансформирующая различные области энергетического тела. Каждая атака Силы может стать последней — поскольку у нас нет ни одного соратника, стоящего за спиной, ни одного понимающего друга, готового хотя бы облить водой это задыхающееся в волнах мировых стихий тело. Такая ситуация отрезвляет. Я не стану утверждать, что она абсолютно необходима, но иногда она "прижимает нас к стене" и заставляет шевелиться.
      Мы слишком легко привыкаем полагаться на чью-то помощь и сочувствие, на чье-то участие, забывая, что жизнь — довольно длинная штука. Наши вчерашние единомышленники разбредаются кто куда, и когда мы наконец это замечаем, то очень удивляемся, как же так вышло.
      Конечно, способность быть "одинокой птицей" — особый дар и дан он не всем. Я лишь указал на то, что он а) возможен, 6) может быть очень эффективным, в) не может считаться результатом социальной ущербности или иного сорта неполноценности. (Так как в последнем случае это уже не Путь, а просто болезнь.)
      2. "Магическая пара". Это, на мой взгляд, самый простой, безопасный и в то же время эффективный способ практиковать толтекскую дисциплину в компании.
      Мы, как правило, существа односторонние и уже этим ограничиваем свои возможности в практике. Те, кто предрасположен к сновидению, никогда не поймут прирожденного сталкера, тем более не смогут повторить его путь в сновидении. Ну а сталкер, в свою очередь, не поймет, чем и как занимается сновидящий. Для сталкера сновидящий неповоротлив, тяжел и погружен в последовательные типы концентраций на совершенно абстрактных пучках эманаций. Внимание сновидящего ведет его по странным и невидимым для сталкера «тропам», его цели часто неясны. Кроме того, он в сновидении выглядит порой мрачным и угрожающим существом. Нечто подобное описал Кастанеда, рассказывая о доне Хуане. При этом сами сновидящие находят свое состояние естественным и воспринимают «собратьев» (если встречаются в сновидении) совершенно спокойно.
      Напротив, сталкеры кажутся сновидящим резкими, импульсивными, раздражающими и агрессивными. Они легки и подвижны, вносят сумятицу и напряжение своим типом энергообмена с внешним полем. Их способ перемещения в сновидении вообще непонятен. Если вы, будучи сновидящим, встретили в мире сновидения или во втором внимании суетливое и раздражающее человеческое существо, будьте уверены — это сталкер (или потенциальный сталкер).
      Совершенно иное дело, если вы с этим сталкером занимаетесь совместными исследованиями. Его суетливость становится осмысленными и быстрыми перемещениями, вызывающими удивление и восхищение, его способность реагировать на ситуацию и обращать внимание на ускользающие от вас детали и процессы делает помощь сталкера поистине неоценимой. Позволяя сталкеру "вести вас" в сновидении, вы обретаете удивительный опыт «скольжения» по прежде недоступным областям эманаций.
      Видение частично открывает причину таких поразительных различий между сталкерами и сновидящими. Разумеется, их нельзя описать и тем более объяснить исчерпывающим образом, но одна деталь сразу "бросается в глаза": основная светимость тела сновидения у сталкера расположена, условно выражаясь, на уровне груди, где-то в той зоне, где эманации моделируют копию фронтальной пластины кокона, окружающего его физическое тело. Именно эти области выражены более отчетливо и они же принимают, судя по всему, самое активное участие в перемещении сталкера в мирах сновидения.
      Сновидящий же обладает устойчивым и хорошо структурированным энергообменом в верхней части тела сновидения. Прежде всего, это область головы (особенно глаза) и горловой центр. Нижняя часть сновидческого тела равномерно «тускнеет» и может даже восприниматься как неразличимая черная масса. Иногда сновидящий действительно напоминает «союзника», особенно в том случае, если он накопил много энергии. Он как будто безразлично «перебирает» доступные ему области восприятия, после чего погружается в избранный «мир», долго и вдумчиво пропитываясь его эманациями. В моменты силовых воздействий он может ярко «вспыхнуть» где-то на уровне «просвета», но никогда его энергетическая активность не держится долго ниже верхней части груди. Даже руки, когда они исполняют какую-то работу в сновидении, являются в первую очередь энергетическим продолжением его "головы".
      Сотрудничество сновидящего и сталкера в совместном сновидении приносит богатые плоды, поскольку, пребывая в едином режиме энергообмена и в одной позиции точки сборки, партнеры входят в неминуемый резонанс и обмениваются энергетической активностью, дополняя друг друга. Повышается скорость и качество трансформационных процессов, не говоря уж об удивительных переживаниях — для сталкеров это интенсивность, плотность и стабильность (которая чаще всего и приводит к видению в сновидении), для сновидящих — неожиданные перевороты и метаморфозы в оформлении сновидческого тела, поразительная скорость и реактивность.
      Если конституциональные различия к тому же сочетаются с взаимодополняющими особенностями мужского и женского энергетического начала, то подобное сотрудничество осуществляется проще и гармоничней. По крайней мере это касается женщин-сталкеров и мужчин-сновидящих. Последнее обстоятельство связано с присущей женщинам повышенной энергетической активностью в нижней части кокона (возможно, это само по себе повышает предрасположенность к сталкингу) и повышенной энергетической активностью мужчин в области горлового центра (структура описания и организация произвольного внимания).
      Как бы там ни было, Сила по-разному реагирует на мужчин и на женщин во внимании сновидения и во втором внимании. Особенности фиксации женского тела сновидения, предрасположенного к сталкингу, могут даже исполнять роль "транспортного средства" для внимательного, но малоподвижного сновидящего. Интенсивность женщины-сталкера в сновидении часто бывает не просто значительно выше, чем у сновидящих, она еще отражает весьма характерную способность сочетать скорость и режим трансформирующего поглощения.
      Это означает, что трансформация энергетического тела у женщины происходит совершенно по иному типу, чем у мужчины. Женщины не только движутся в сновидении быстрее, чем мужчины, но и быстрее меняются энергетически, пока находятся там.
      Резонансный процесс, который захватывает партнеров в совместном сновидении, делает трансформацию единой. Достижения и ошибки партнера оказывают на вас самое непосредственное воздействие (потому-то создание "магического отряда" и является столь трудным и даже рискованным делом, если в группу не входит ни один полноценно видящий). Но в данном случае женская энергия, как правило, помогает. Единственный недостаток женского типа фиксации второго внимания — повышенная склонность к наиболее плотным потокам энергетических эманаций. Если тело сновидения у мужчины еще недостаточно развито, не следует сломя голову кидаться в причудливые «миры» вашего темпераментного партнера. Впрочем, женская чувствительность и подвижность во втором внимании достаточно высока, чтобы вовремя позаботиться о безопасности мужчины. "Магическая пара" — отличный путь самотрансформации и способ совместного исследования измененных режимов восприятия.
      3. "Магическая триада". Это самая неустойчивая структура, в которой часто возникает конфликт интересов, разнообразные напряжения — казалось бы, совершенно «посюсторонние», даже, можно сказать, бытовые, основанные на симпатиях или антипатиях партнеров. Наверное, надо быть исключительным мастером, чтобы удержать эту троицу в состоянии продуктивного сотрудничества.
      Конечно, внешние причины разлада лишь отражают энергетическую дисгармонию подобного объединения. По тем или иным причинам, совместная практика часто оставляет ощущение неудовлетворенности, в результате чего кому-то из троих приписывают различные недостатки, ошибки и т. п.
      Подспудно накапливающееся психологическое напряжение связано с тем, что кто-то из собравшейся троицы чувствует себя «жертвой» в процессе общих энергетических манипуляций. Поскольку все эти действия происходят вне описания, сама «жертва» не в состоянии рационально объяснить причину нарастающего недовольства. Так что кто-то бессознательно начинает искать повод для развала группы в области повседневной жизни. И этот повод находится удивительно быстро.
      Если троица имеет в своем составе двух сталкеров и одного сновидящего, то обычно один сталкер пытается «выжить» второго. Сновидящий в этой ситуации последним понимает, что собственно происходит и почему все неладно.
      Если же троица имеет конфигурацию "два сновидящих — один сталкер", то, вопреки энергетической и практической целесообразности, сновидящие пытаются избавиться от сталкера. Эта парадоксальная ситуация возникает по двум причинам. Во-первых, сновидящие реагируют медленно и в первом внимании воспринимают вещи поверхностно. Им кажется, что помехи в практике и общении создает именно сталкер, поскольку друг с другом они чувствуют себя спокойно — они могут методично и без спешки предаваться любимым видам практики: не-деланию, созерцанию, совместному сновидению, "прогулкам Силы". Они не способны заметить без помощи сталкера, что переживают, например, длительный застой, а также тот факт, что на самом деле они не испытывают особенной нужды друг в друге, поскольку энергетически многое дублируют как в первом внимании, так и в любых измененных режимах восприятия. В результате сталкер, пытающийся их расшевелить, оказывается тем самым человеком, от которого остальные хотят избавиться. Спустя несколько месяцев (а то и раньше) после ухода сталкера, оставшаяся пара сновидящих также незаметно отказывается от совместной практики, поскольку просто не видит в ней ни особой пользы, ни насущной необходимости.
      4. Более устойчивой структурой является "магическая четверка", состоящая из двух естественных пар сталкеров и сновидящих. Но на этом уровне сложности общего энергетического кокона возникает насущная необходимость в едином координаторе.
      В соответствии с «правилом» роль координатора исполняет Нагваль. Лично я не встречал ни одного Нагваля и предполагаю, что это достаточно редкий тип энергетической конституции у человека. Поэтому о нагвалях распространяться не стану.
      Проблема «четверки» заключается в том, что, с одной стороны, сновидящие стремятся организовать собственную пару и энергетически изолировать себя от сталкеров, а сталкеры, напротив, чутко реагируют на всякую дисгармонию и потому стремятся организовать устойчивые практические союзы со сновидящими. С другой стороны, если подобные энергетические пары, вопреки подсознательному сопротивлению сновидящих, все же формируются, каждая из них желает обрести самостоятельность и отойти от другой. Понятно, что речь идет об особенностях энергообмена — то есть того, о чем не-видящие члены группы могут лишь догадываться. На уровне человеческих (микросоциальных) взаимоотношений все эти процессы выражаются вполне тривиально — в виде ссор, обид и т. д. Мы ведь говорим об обычных людях — начинающих сталкерах и сновидящих, которые, как бы они ни старались, все еще далеки от безупречности и далеко не всегда способны долго контролировать собственную глупость.
      Теоретически именно Нагваль, будучи «двойным», а значит, энергетически мощным существом, должен удерживать отношения внутри группы на том уровне, где возможна эффективная работа. Именно он обязан определить, кто какую позицию занимает и каким образом может приносить максимальную пользу в общем прогрессе «отряда» как единого энергетического формирования.
      В том случае, если члены группы — уже достаточно опытные, зрелые практики, способные помнить о безупречности даже в состояниях поистине мощных энергетических взаимовлияний, которые рано или поздно начинают происходить в процессе совместных занятий, удерживать группу в состоянии продуктивного равновесия может и опытный видящий. Для этого ему придется развить в себе способность регулярно видеть те полевые связи, что образуются внутри группы. Это весьма динамичный процесс, так что здесь нельзя полагаться на «видения» месячной давности и тем более нельзя опираться на слепые догадки. Общий «кокон» может собираться и распадаться, может сохранять какие-то наиболее устойчивые элементы, может иметь общий "защитный экран" (это хорошо), может не иметь его.
      Видение, обусловленное конкретным намерением, дает четкий и значимый результат. Оно почти мгновенно отмечает все существенные деформации и тенденции к разрушению общих энергоструктур. Самое ценное «приобретение» общего энергетического кокона группы — возможность гораздо интенсивнее накапливать энергию. Этот объединяющий «отряд» канал поглощения формируется тем быстрее, чем чаще у партнеров появляется возможность смещать точку сборки в одну и ту же общую позицию.
      5. "Магический отряд" (16+1). В новых условиях поддержание такой громоздкой структуры становится настоящим вызовом. Это действительно проблематично. Во-первых, здесь в качестве лидера нужен не просто видящий, а очень сильный видящий, способный справиться со стремительно нарастающей плотностью общего кокона «отряда» и навести в нем порядок иногда вопреки индивидуальным желаниям кого-либо из входящих в группу. Во-вторых, скорость движения группы во втором внимании настолько ощутимо возрастает, что в их число должны входить так называемые "курьеры".
      "Курьер", очевидно, — редкий тип человеческих существ. Он отличается способностью легко смещать свою точку сборки в крайне удаленные перцептивные поля. При этом «курьер» должен уметь хорошо фиксироваться на том положении точки сборки, в котором пребывает его «подопечный» (или целая группа "подопечных"), чтобы впоследствии суметь своим намерением придать направление его (их) движению. Иначе его миссия теряет смысл. «Курьер» должен не просто «посмотреть», что там, впереди, но и суметь «направить» остальных в ту позицию, где сам побывал.
      Это подразумевает сочетание чрезвычайной легкости и цепкости.
      В "магических парах" «курьером» чаще всего оказывается сталкер. Но «пара» — энергетически весьма скромное образование. «Сталкер» обеспечивает «легкость», и его «цепкости» хватает, как правило, чтобы увлечь за собой одного человека. Такая тяжелая и часто не вполне однородная в функциональном плане структура, как целый «отряд», вряд ли ему по силам. Даже «курьер», действуя в одиночку, не всегда может добиться желаемого результата, поэтому для успешности продвижения в полях второго внимания «курьеров» у отряда должно быть несколько (по меньшей мере, двое).
      В традиции дона Хуана все эти нелегкие задачи решал Нагваль. При этом, как вы помните, членов «отряда» подбирал старый Нагваль — опытный, а главное, видящий. В такой преемственности был большой практический смысл — молодой Нагваль не умел видеть и не в состоянии был подобрать нужных людей для исполнения «правила», старый Нагваль, в свою очередь, имел слишком мало времени, чтобы привести новый «отряд» к цели. Таким образом, работа по подбору и ведению группы разделялась на две части и в ней участвовали два поколения Нагвалей. Возможно ли возрождение этой традиции в таком виде сегодня? Пока об этом трудно говорить. Лично я рассматриваю в качестве работоспособных в нынешних условиях только "магические пары", возможно, в редких счастливых случаях — "четверки".
      Но даже на этом уровне главной практической задачей групповой работы остается формирование единого энергетического кокона. Насколько мне известно, это единственный инструмент, который ощутимо влияет на скорость и качество коллективной практики.
      Некоторые практики поначалу испытывают затруднения с определением типа собственной предрасположенности. Вообще-то такого быть не должно. Тип конституции открывается просто в результате регулярной дисциплины общего порядка (безупречность, сталкинг, сновидение) в течение первого же года. И все же я много раз слышал вопрос — как определить, отношусь я к сновидящим или к сталкерам?
      Частично психологические качества сновидящих и сталкеров пересекаются с известным разделением людей на интровертов и экстравертов, но не всегда и далеко не во всем. Пожалуй, самый простой критерий здесь — это отношение к межличностному конфликту. Если человек, чья конституция предрасположена к сталкингу, стремится активно разрешить конфликт, то потенциальный сновидящий желает уйти от конфликта, устраниться тем или иным способом.
      Многие психологические качества личности у сталкеров и сновидящих различны. Чтобы перечислить их целиком, пришлось бы написать несколько объемистых глав. Здесь я отмечу лишь самые важные с функциональной точки зрения.
      Так, внимание и воображение играют в толтекской дисциплине очень важную роль. Потенциальный сновидящий изначально имеет ведущую личностную направленность в область абстрактного. Его внимание рефлексивно, оно легко может быть направлено на само себя и только неустранимое давление среды заставляет его фокусироваться на внешних объектах. В связи с этим сновидящему, например, проще дается не-делание. Ведь это — один из ярких примеров абстрактного обращения с произвольным вниманием. По той же причине у сновидящего страдают память и наблюдательность. Если в сновидении он ориентируется быстрее, способен больше запомнить, то в первом внимании сновидящие нередко бывают рассеянными существами.
      Внимание сталкера, наоборот, естественным образом большую часть времени сосредоточено на внешних объектах и связях между «Я» и объектами. Внимание сталкера содержательно, ему требуется приложить специальное усилие, чтобы направить его на сам процесс. Сталкер при этом намного реактивнее сновидящего, больше погружен в социальные значения и оценки, а также в гораздо большей степени склонен к эмпатии (сопереживанию). Это также один из ведущих различающих факторов. Если сновидящий сначала пытается понять другого человека, специфику его психологии, мировоззрения, осознания, на основе умственных спекуляций прогнозировать его поведение и другие проявления личности, то сталкер сначала сопереживает собеседнику. Дальнейшие события развиваются также противоположным образом — сталкер вынужден приложить специальное усилие, чтобы содержательно понять психологию своего партнера, а сновидящий прикладывает усилие, чтобы вызвать в себе сопереживание ему.
      Фигурально выражаясь, сновидящий строит умственные модели, и если он талантлив, то на этом уровне способен понять любой человеческий тип, но при этом мало что ощущает. Сталкер — живет, чувствует, и при этом не очень понимает. В ситуации общения сталкер выглядит привлекательнее, поскольку каждого из нас интересует не столько умственное понимание со стороны партнера, сколько его эмоциональное реагирование. Сновидящие же кажутся несколько отчужденными.
      Поскольку сновидящие легче направляют внимание на идеальные, умственные объекты, им проще дается способность к моделирующему воображению. Поэтому "магические делания", визуализация, аутотренинг и самогипноз — область их естественного успеха. Одновременно они мало поддаются внушению извне. Сталкеры, как правило, более гипнабельны.
      Эти различия находят свое отражение даже в коллективной работе по вхождению в сновидение или второе внимание. Сновидящий смещает точку сборки, индуцируя такой же сдвиг у сталкера, а сталкер, в свою очередь, будучи крайне заинтересован во внешней среде, первым фиксирует точку сборки в новом положении и заставляет фиксироваться сновидящего.
      В процессе гармоничной практики сновидящие должны постепенно развивать в себе некоторые компенсирующие их недостатки качества сталкера, а сталкеры — качества сновидящего. Так что люди, правильно занимающиеся толтекской дисциплиной несколько лет, уже не представляют собой ярко выраженные типы — их "психологический портрет" как бы смазывается и приобретает промежуточные, неопределенные формы. В ряде ситуаций сновидящий начинает сознательно вести себя как сталкер, и наоборот. Сталкер учится все больше отвлекаться, дистанцироваться от социальных значений, ценностей и смыслов, сновидящий — наоборот, учится помнить о них, учитывать и использовать в ситуации сталкинга.
      Если же толтекская дисциплина практикуется неверно, то каждый из психоэнергетических типов начинает потакать своим особенностям и доводить их до гипертрофии. Сталкеры превращаются в манипуляторов, полностью погруженных в социальные игры — все более сложные и бессмысленные, сновидящие — впадают в крайнюю степень нелюдимости, погружаются в себя и становятся мрачными отшельниками, не способными к нормальному социальному взаимодействию.
      Все это необходимо учитывать и следить за изменениями личности, которые на данном пути неизбежны.
       Методы формирования общего энергетического тела внутри группы
      Качество и интенсивность энергетических связей между людьми в магической группе трансформируются в состоянии синхронно смещенной перцепции. Эволюционно режим первого внимания слишком тесно связан в человеческой психологии с индивидуальными эгоистическими механизмами, системой изоляции и блокировки излишних энергообменных процессов. Первое внимание, полностью подчиненное нашему эго, создает и сохраняет "образ себя", однако любой измененный режим восприятия, достигнутый группой людей синхронно и целенаправленно, начинает оформлять каркас их общего энергетического поля. Это общий механизм — благодаря ему возможны такие феномены, как совместное сновидение, групповые магические воздействия и влияния и даже коллективные галлюцинации. Все эти феномены связаны с изменением положения точки сборки и вызываются резонансными процессами.
      Эти эффекты достигаются при помощи:
      1. Совместной остановки внутреннего диалога.
      2. Совместного не-делания или "делания".
      3. Совместного сновидения.
      4. Совместного намерения.
      Все эти практики особенно успешны в случае пространственно-временной близости (при этом временной фактор — синхронность — имеет решающее значение), а также при наличии общей для всей группы точки приложения сил.
      Общая точка приложения сил актуальна, когда речь идет о динамических практиках (в первую очередь, не-делания и делания, частично — в практике намерения, хотя здесь намного труднее добиться необходимого уровня контроля).
      Например, совместное делание или неделание — отличная тренировка не только общих смещений точки сборки, но и коллективного намерения. Эти техники могут начинаться с простейших процедур, подобных тем, что описаны у Кастанеды — разглядывание теней в качестве объектов, изменение в восприятии расстояний и т. п. Главное в данном случае даже не успешное исполнение упражнения, а навык одновременной настройки на один и тот же желательный результат. Поскольку все эти техники происходят на фоне замедленного или приостановленного внутреннего диалога, энергетические связи формируются еще интенсивней.
      Для тех же целей используются следующие приемы:
      а) постановка общих психоэнергетических ("магических") целей;
      б) общая ориентация на эманации планетарного пола (обращение к одним и тем же источникам энергии, "местам силы");
      в) формирование устойчивых пар "сновидящий — сталкер" (в том случае, если группа больше двух человек);
      г) общая процедура «подключения» к намерению (сама процедура вплоть до обретения видения подобна ритуалу и разрабатывается группой собственными силами — это индивидуальное "магическое творчество");
      д) синхронизация техник, связанных с достижением внимания сновидения или второго внимания;
      е) "общая маркировка" ("общие метки"). В первом внимании это действия, слова (или преднамеренное молчание), в сновидении — это «места» или "знаки".
      Все это приходит очень постепенно, поскольку большинство толтекских действий лишь частично имеют какие-то соответствия в мире описания. Поэтому коллективная остановка внутреннего диалога — единственный фундамент, на котором может строиться любая дальнейшая тренировка.
      В качестве примера можно привести такие виды совместного "делания":- концентрация внимания членов группы на точке, где должны соединяться внешние слои их энергетических тел, или — на точке (точках) определенной конструкции, «сделанной» ради достижения общих целей группы (если у практиков много энергии и хорошо развито намерение, такие «конструкции» могут продолжать свое существование даже после того, как упражнение перестали выполнять).
      Пример совместного не-делания опытных магов из дон-хуановского отряда описан Кастанедой. Это создание «щели» или «ворот», служащих для проникновения отряда в мир второго внимания.
      Возможно, "одинокая птица" или "магическая пара" не способны на грандиозные энергетические манипуляции, описанные в книгах Кастанеды, но в конце концов не в этих впечатляющих феноменах заключается цель предпринятой работы. Как бы далеки мы ни были от "третьего внимания" — этого последнего порога, который перешагивает толтек в доступном обычному восприятию мире, — мы знаем, что сущность этого достижения заключается в Интеграции. В нашем случае — интеграции энергетических возможностей первого и второго внимания.
      Интеграция — единственный серьезный критерий Трансформации — требует исключительного мастерства и энергетического потенциала. Обычно разные перцептивные реальности, если уж они оказываются доступны медитатору, визионеру, экстрасенсу, совсем не желают пересекаться друг с другом, а тем более достигать такого высокого единства, чтобы эффекты одного типа перцепции могли поразить воображение наблюдателя, функционирующего в ином режиме. Недостаток энергии у мага и крайняя ригидность перцептивного аппарата наблюдателя — вот причины множества неудач в области экспериментальной психологии в тех редких случаях, когда она решается исследовать подобные явления. (Вспомните, скажем, известный и поучительный факт: когда Н. Кулагина демонстрировала компетентной научной комиссии свои способности к телекинезу, несколько молодыми ученых «увидели» ниточки, привязанные к рукам испытуемой, с помощью которых она якобы и проделывала эти «фокусы». Однако исследования проводились в лабораторных условиях и велась видеозапись экспериментов. Только запись позволила установить истину: никаких «ниточек» при самом тщательном просмотре обнаружить не удалось Молодые люди были сконфужены, но, видимо, так и не смогли понять причину своих синхронных и отчетливых галлюцинаций.)
      Даже зафиксированные феномены (будь то наблюдение, фотография или видео съемка) оставляют общее впечатление неуверенности в реальности явления. Необыкновенная энергетическая плотность тела сновидения, ставшего для наблюдателя, находящегося в первом внимании, «дублем», может быть крайне убедительной и обладать совершенной перцептивной «четкостью», но даже в этом случае производит «странное» впечатление. Например, может необычным образом влиять на память воспринимателя. «Прерывность» памяти, частичная амнезия, «сноподобие» воспоминаний или неуверенность в происходящем уже потом, когда событие завершилось, — все это естественная реакция тоналя на вынужденное восприятие того, что не является объектом описания, а лишь преднамеренно кажется таким объектом.
      Способность к психоэнергетической интеграции и есть та самая" магическая сила", которую так упорно искали и продолжают искать оккультисты. Начиная с непостижимой «маны» у меланезийцев и заканчивая нынешним (столь же непостижимым) "биополем".
      Я могу говорить лишь об основным этапах интеграции первого и второго внимания у сновидящего. Сталкеры движутся иначе — те этапы, что сновидящие проходят долго и трудно, порой кажутся им легкими, и наоборот, довольно простые действия сновидящего могут у сталкера вызвать затруднения.
      Особенно это касается специфики самого выхода тела сновидения. Сновидящие, как правило, не имеют большого опыта в незначительных смещениях перцепции. Их тело сновидения формируется "с нуля", перетягивая энергетические волокна из основного кокона вместе с постепенным развитием внимания. Сталкеры же в гораздо большей степени опираются на опыт тела и воли (поскольку много работают в положениях минимального изменения восприятия на фоне активности плотных эманаций физического организма), что позволяет формировать энергетические поля без участия произвольного внимания — по иному, мне до сих пор неясному Принципу.
      Впрочем, общий подход к усилению восприятия и трансформации энергетического тела объединяет и сталкеров, и сновидящих.
      Путь сновидящего заключается в развитии внимания сновидения, освоении тела сновидения в этом перцептивном режиме, что завершается переходом из внимания сновидения во второе внимание. Высокая интенсивность восприятия, осознания и энергообмена во втором внимании вызывает всплески интегрированного состояния в сновидении-наяву, результатом которого должно в конечном итоге стать "выделение дубля". Параллельные феномены спонтанного расширения свечения осознания во сне и наяву приводят ко все более частым и полноценным вспышкам видения. "Выделение дубля" делает потенциально возможным полное перетягивание энергетических волокон из стартовой позиции кокона в позицию смещенной точки сборки, что воспринимается как телепортация.
      Сталкеровские отличия заключаются в своеобразии достижения ими второго внимания и оформлении тела сновидения. Они часто намного раньше, чем сновидящие, входят в сновидение-наяву, но при этом могут испытывать парадоксальные трудности с самим вниманием сновидения. Достижение «дубля» и видения, однако, происходит одинаково. Кроме того, если сталкеры и сновидящие не работают вместе, то обычно предпочитают посещать разные диапазоны энергетической Реальности, так что с содержательной точки зрения их сновидческий опыт может сильно различаться. (О таких феноменах сталкеровской практики в сновидении, как "поворот головы", который по сути является переструктурированием энергетического тела по отношению к точке сборки, о "движении по нитям мира" я говорить не буду. Этот опыт слишком фрагментарен, экзотичен и нуждается в специальных исследованиях.)
      Так или иначе, у любого исследователя толтекской практики трансформация энергетического тела происходит за счет достижения и освоения большого количества позиций точки сборки. Этот процесс последовательного достижения и «собирания» миров сновидения и миров второго внимания я назвал трэмпингом.
      Трэмпинг — это не хаотичное перемещение, состоящее из череды то смутных, то ярких и непродолжительных «озарений». Скорее это кропотливая работа, которая не терпит спешки и расслабленных, безвольных блужданий.
      Говорить о начале настоящего трэмпинга можно лишь тогда, когда практик научился двигаться в новых полях восприятия последовательно и в состоянии полноценного осознания. По сути, исследование различных позиций точки сборки так или иначе сводится к построению «цепочки». Возможно, звенья этой «цепочки» и были названы в книгах Кастанеды "вратами сновидения".
      Путь во втором внимании — это переход от вехи к вехе. И первая веха создается нами в тот момент, когда внимание сновидения «сдается» перед Реальностью и значительная часть тональных галлюцинаций исчезает. Часто это бывает "первый мир второго внимания". Как вы помните, он мало чем отличается от мира первого внимания, по сути дублируя его. Его удобно использовать в качестве "стартовой площадки". Здесь все знакомо, а значительная часть эманаций, его составляющих, — те же энергетические структуры, что доступны нам и в первом внимании.
      Дальнейший путь зависит от индивидуальных пристрастий сновидца. Сталкеры часто отправляются в плотные миры непонятного мне типа, используя при этом «лазутчиков» и даже "мелких паразитов", о которых я писал. Сновидящий же склонен перемещаться из мира в мир, не прибегая к общению с неорганическими существами, используя остановку внутреннего диалога и работу с собственным вниманием.
      Каждый раз мы находим определенное место, которое будет служить нам отправной точкой в следующем странствии. (Здесь я вновь говорю о пути именно сновидящего, так как сталкеры в качестве «вех» склонны использовать не места, а определенных существ.) Научившись входить во второе внимание, мы не можем позволить себе каждый раз начинать все сначала — на это просто нет времени. Конечно, мы всегда проходим через специально зафиксированные нами «вехи» — запомнившиеся или понравившиеся места (они часто оказываются для нас "местами силы"), но главным намерением должно быть желание всякий раз пройти немного дальше (и, конечно, отметить новую "веху"). Способность "пройти дальше" — надежный критерий нашего энергетического состояния. Как я уже писал, путь сновидящего неровен — он имеет свои подъемы и свои спады. Нет ничего страшного в том, что вы по неизвестным причинам не можете сделать следующий шаг в течение двух-трех месяцев. Такие остановки неизбежны и свидетельствуют лишь о том, что ваше тело сейчас накапливает энергию. Это время можно потратить с большой пользой — тщательно изучить ту позицию точки сборки, которой вы достигли на нынешний момент. Иногда подобные исследования открывают сновидящему новые источники энергии, так как в каждом мире второго внимания есть свои необычные, но порой весьма эффективные приемы поглощения Силы. Кроме того, за это время вы можете найти свою "оптимальную веху" — тот элемент описания в данном перцептивном поле, который лучше всего удержит ваше внимание и поможет переместить точку сборки дальше, когда ваше тело к этому будет готово.
      Путешественнику по мирам словно бы помогает сама природа, реальность или Сила. Каждому миру второго внимания соответствует определенный уровень чувствительности энергетического тела. Можно сказать, что энергетическое тело поставляет нам "безмолвное знание" о самых важных, с точки зрения практики, вещах — где найти энергию, как ее накопить, как использовать, где найти «проход» дальше и т. п.
      Сновидение-наяву демонстрирует вдохновляющие проявления накопленной во втором внимании энергии — но это чаще нравится сталкерам, так как является в большей степени магией конкретного.
      Сновидящий чувствует себя во втором внимании по-настоящему комфортно, поскольку там он полностью реализует свои возможности энергообмена с внешним полем, для чего в первом внимании ему приходится прилагать значительные усилия. Искушение пренебречь сталкингом здесь очень велико, но совершенно недопустимо, поскольку риск «застрять» во втором внимании некоторой частью своего энергетического тела очень велик, а это — в той или иной форме гибель целостного существа. Безупречность и сталкинг по мере продвижения по измененным режимам восприятия должны соответственно усиливаться и совершенствоваться — это правило не знает исключений.
      Также общим элементом Пути для сновидящего и сталкера является достижение нулевой фиксации точки сборки — того, что дон Хуан называл "потерей человеческой формы". Если энергетический каркас (неоднократно упоминавшиеся три "ремня"), удерживающий точку сборки, теряет силу резко, то "потеря формы" должна сопровождаться бурными реакциями тела — подобно тем судорогам, что описаны у Кастанеды. Но это правило распространяется в первую очередь на существ с сильно развитым и довольно жестким эго, особенно — на мужчин.
      "Потеря человеческой формы" не дает ничего в смысле энергетической трансформации. Она только облегчает дальнейшую работу, не меняя энергетический статус человека в целом. Иными словами, "бесформенный воин" — это не маг, и наоборот: можно быть сильным магом и все еще не потерять "человеческую форму". Любой, кто практикует толтекскую дисциплину, рано или поздно проходит через период полного исчезновения человеческой фиксации. Это неизбежно, если вы намерены двигаться к "третьему вниманию".
      Сам переход в третье внимание технически подобен «прыжку», поскольку осознание взрывообразно сливается с «дублем» и энергетическое тело становится единым — на новом уровне интенсивности и организации.
      С психоэнергетической точки зрения метафора "прыжка в пропасть", которую мы находим в кастанедовской эпопее, ярко и полно отражает существенную сторону процесса. Если "огонь изнутри" действительно возникает в результате стремительного пересечения точкой сборки всех перцептивных полей, связанных с эманациями кокона, и мгновенного возвращения в начальную позицию при сохранении свечения осознания во всех пройденных областях, то ситуация прыжка (будь она аллегорической или абсолютно реальной) прекрасно подходит для такого особенного достижения.
      Ситуация «прыжка» подталкивает энергетическое тело сначала отправить точку сборки как можно дальше, — таков внутренний импульс самого действия. С другой стороны, уже «прыгнув», тело должно инстинктивно вновь стремиться к максимальной собранности, так как его ждет «приземление», что и выражается в быстром возвращении точки сборки к положению самого полного и качественного восприятия. Результатом этого маневра может стать оформление новой целостности, интеграции всех позиций осознания в качественно изменившемся энергетическом теле.
      Скорость и интенсивность нового тела должна настолько отличаться от всего доступного нашему восприятию в первом внимании, что успех этого действия для оставшихся будет означать полное и бесповоротное исчезновение толтека в "огне изнутри".
      Придерживаясь трезвого взгляда на вещи, нельзя не заметить, что не всякое человеческое существо способно достичь этих "запредельных высот". Нагуализм — это ведь не религия, которая обещает Спасение всем, кто будет обращен в веру. Любая практика, а тем более настолько сложная и специфичная, имеет свои ограничения.
      Так, среди занимающихся толтекской практикой встречаются люди, категорически не способные достичь в этой области высших реализаций. Как вы помните, дон Хуан называл их "треснутыми горшками". И проблема заключена вовсе не в том, что они — «добровольцы» в мире дон-хуановской магии, и не в том, есть ли у них дети. Как правило, речь идет об индивидуальной конституции тоналя, не позволяющей практику накопить необходимый объем энергии. С психоэнергетической точки зрения, это действительно напоминает «трещину» или «прореху».
      Насколько мне известно, это специфическое нарушение равновесия кокона, которое возникло в раннем детстве (а может, даже в пренатальный период пребывания в утробе матери). Как правило, этот дефект неустраним и заключается в наличии психоэнергетического «комплекса», забирающего любой, даже малейший избыток энергии и направляющего его на бессмысленное излучение во внешнее поле.
      Как это проявляется психологически? Как правило, подобные люди любое действие, любую методику, рекомендуемую дисциплиной, обращают себе во вред. Любое измененное состояние сознания становится поводом для деструктивных эмоций, которые обычно истолковываются как достижение и культивируются, хотя на самом деле должны быть устранены.
      Промежуточные состояния, возникающие при всякой попытке войти в состояние безупречности, немедленно и обязательно становятся поводом для потакания себе. Отстранение от страха смерти провоцирует эксцентричное и рискованное поведение, в котором заключена неизменная бравада, смешанная с высокомерием в адрес "жалких людишек", путающихся всего опасного и стремящихся найти убежище. Работа с чувством собственной важности приводит к различным формам шутовства и юродствования, которые неизвестно почему именуются «сталкингом». При этом "треснутые горшки" совершенно не замечают, что их страстное самоуничижение есть не что иное, как превращенная форма выпячивания себя, привлечения к себе всяческого внимания. Таким образом, чувство собственной важности просто выворачивается наизнанку и продолжает выполнять свою функцию "пожирателя энергии".
      Отстранение от жалости к себе может привести к самоизнурению, к различным формам бессмысленного аскетизма, реальное содержание которого заключается в тщательно скрываемом мазохистском комплексе. Этих людей прельщают, например, такие формы достижения сдвига точки сборки, как лишение себя сна, использование сомнительных токсинов, сексуальное воздержание, превращенное в манию, и многое другое.
      Психоэнергетический «комплекс», от которого они не в состоянии избавиться, лишает этих людей возможности достичь безупречности и, соответственно, второго внимания. Их попытки могут быть обнадеживающими, но в конце концов ни к чему не приводят.
      Точка сборки у "треснутых горшков" может «плыть», то и дело сползать со своей позиции (ибо люди этого склада, как ни странно, бывают довольно усердными). Время от времени они входят в осознанные сновидения, но не по центру "человеческой полосы", а по краю, в результате чего их восприятие искажено, переполнено иллюзиями, отражающими их собственные идеи и представления. В итоге осознанное сновидение, как и любая иная практика, становится для них не способом накопления энергии, а наоборот — способом ее беспорядочного излучения.
      Эти неудачливые «толтеки» бессознательно ищут в сновидениях повод для новой мании, новой идеи-фикс, новых предрассудков и фантасмагорий. Из них выходят «контактеры» и псевдоэкстрасенсы, поскольку, встретившись в сновидении с яркой проекцией своего перегруженного бессознательного или реальным неорганическим существом, они начинают искренне верить в свою уникальность, в то, что им даровано некое откровение. Они обожают «голоса» и внимательно прислушиваются к тому, что эти голоса вещают. Они повсюду "видят знаки" и живут в непрерывном ожидании воображаемых чудес.
      К несчастью, такие люди могут переусердствовать в своих занятиях и заболеть. Их "магический мир" слишком хрупок, каждый миг он готов перерасти в паранойю и даже в специфический психоз. Раскачивая режим своего восприятия, они не ищут новой стабильности, — скорее, наоборот, их больше устраивает таинственная неопределенность, калейдоскопичность образов, из которых всегда можно извлечь то, что более всего мило их сердцу. В результате кокон, вместо того чтобы вступить в широкий и полноценный энергообмен с новыми перцептивными полями, все более истощается.
      Не надо забывать, что точка сборки смещается не только благодаря наличию избытка энергии эманаций кокона, но и в результате ее явного недостатка. Как правило, это сдвиг вниз и вправо — в область мрачную и тревожную, где обитают монстры, пригрезившиеся нам в ночных кошмарах.
      Люди, имеющие неустранимый дефект энергетического тела, не могут достичь второго внимания. Они попадают в этот режим восприятия лишь на секунды и это не приносит практической пользы. Их тональ всегда переполнен фантазиями и не может быть упорядочен до необходимой степени. По качеству тоналя мы и можем определить, каковы шансы данного искателя в толтекской дисциплине.
      Ибо все начинается с тоналя.
      Тональ — явление структурное, манифестация порядка, созданного нами для удобства функционирования в данном мире восприятия. Мы вынуждены смириться с этими требованиями тоналя к себе и данному перцептивному полю. Любопытно, что тональ требует некоего порядка даже для выхода за пределы этого порядка — то есть в нагуаль.
      Эту простую мысль мне хочется напомнить вам, завершая данную книгу. Все, что здесь написано, предназначается тоналю, хоть и названа она "Видение нагуаля". Здесь я исхожу из личного опыта и опыта людей, которых хорошо знаю. Порядок на "острове тональ" не только освобождает место, но и организует энергетический запас тела и психики таким образом, чтобы он был направлен на достижение областей, к самому тоналю не принадлежащих. Каким еще образом мы можем вычленить явно неинтерпретируемые поля? Для этого необходимо провести черту между явлениями, впечатлениями и процессами, подлежащими интерпретации (значит, в той или иной степени "тональными"), и тем неясным нечто, которое служит подлинной причиной, фундаментальным импульсом для всего, что мы с удовольствием раскладываем по полочкам.
      Чтобы провести такую черту, мне пришлось поступиться желанием описать те феномены восприятия, которые окружает ореол ничем не проясняемой таинственности. Видение практически полностью состоит из таких ощущений и явлений. Чем чаще и глубже погружаешься в восприятие недифференцируемых энергий, Бытия-как-оно-есть-помимоЧеловека, тем труднее делиться опытом, тем сильнее искушение прибегнуть к метафорам, поэтическим аллюзиям и намекам.
      Большинство мистиков так и поступает. Их философско-мистические «поэмы» могут вдохновлять, а порой даже способствовать сдвигу точки сборки — как, например, некоторые сцены, написанные Кастанедой в состоянии подлинного вдохновения. Недаром часто говорят, что его книги "пронизаны Силой". И это одно из его многих, совершенно бесспорных достоинств.
      Однако эффект кастанедовского влияния не вечен. В конце концов наш тональ адаптируется даже к самым изысканным литературным приемам. И тогда (после третьего или десятого прочтения великой эпопеи Мастера) поневоле приходится начинать все сначала. И теперь уже без всякой внешней стимуляции. Самому находить способы смещать точку сборки, самому находить настроение, с помощью которого можно «прикоснуться» к намерению, снова искать в себе ресурсы, способные поддержать необходимую безупречность. На этом этапе часто выясняется, что тональ наш запутался и пребывает в смятении, что обычные впечатления, реакции, воспоминания пребывают практически в первозданном хаосе, побуждая нас к малоэффективным действиям. В результате толтек, не имеющий возле себя живого наставника, годами "топчется на месте", перебирая известные ему методики и полагаясь на счастливую случайность. В конце концов его спасает лишь искренность и глубинное понимание неизбежности движения по избранному Пути.
      Но книги, способные помочь ему в ускорении процесса приведения в порядок "острова тональ", в этот период важны и могут иногда сэкономить несколько лет блуждания "на ощупь". Если говорить о нагуализме, то подобных книг все еще слишком мало. Мне за семь лет литературной работы удалось осветить лишь несколько моментов, и далеко не во всем я доволен результатами.
      Напоследок хочу поделиться еще одним наблюдением, имеющим отношение к тому, насколько тональ любит порядок. Мы знаем, что порядок, создаваемый тоналем, — условный и не может иметь отношения к Реальности. В этом смысле тональ способен на поразительные и откровенные глупости. Единственное, в чем нуждается тональ для приближения расширенного осознания, — это в убежденности и правильно сформулированной цели.
      "Убежденность" имеет абсолютно условную природу. Она питается временем (это интуитивно знают сталкеры и пользуются темпоральностью как источником энергии) и вниманием (последнее обстоятельство одинаково важно для любой практики). «Порядок» же, по сути, представляет собой структуру последовательных фиксаций (внимания или восприятия). Абстрактность самой структуры служит не столько препятствием, сколько подспорьем в этом деле.
      Карлос Кастанеда, следуя странным указаниям дона Хуана, укладывал дрова в определенном порядке и создавал множество концентрических кругов, водя пальцем по пыльной земле. Юнг, чтобы вскрыть некоторые содержания своего бессознательного, выкладывал огромные мандалы из множества мелких камней, с той же целью рисовал картины и проч.
      Тот же механизм лежит в основе многих магических или религиозных ритуалов. Они должны длиться определенный отрезок времени (иногда десятки дней), состоять из целого ряда трудноисполнимых элементов, которые надо производить только в заданном порядке. Любая, даже малейшая ошибка делает ритуал (обряд) недействительным. Здесь, как видите, соблюдены все условия — время, вынужденная концентрация внимания и "запредельная цель". Даже обыкновенное повторение мантры «магическое» количество раз может оказаться эффективным.
      Парадокс состоит в том, что тональ не имеет ни малейшего понятия, каким именно образом добиться поставленной цели (выхода из тела, энергетического воздействия на объект, исцеления, изменения погоды и т. п.), но, убеждая себя в целесообразности выдуманного порядка, «настраивает» безмолвную часть своего существа на исполнение действий, не входящих в его "описание мира".
      Таким образом, любое кропотливое и бессмысленное для тоналя занятие, требующее продолжительного времени, вы можете сделать "магическим ритуалом". Для этого надо лишь заставить умолкнуть скептическую часть своего разума, опирающегося на стереотипный опыт.
      Толтеки, безусловно, использовали этот причудливый метод и в древности. Следы их грандиозных не-деланий до сих пор обнаруживают археологи и антропологи, а потом ломают голову над тем, к чему это понадобилось древним строителям. К числу таких не-деланий относятся некоторые древнейшие архитектурные памятники, некоторые загадочные барельефы и изваяния. Но большая часть этих артефактов давно исчезла с лица Земли. Ведь они, как правило, исполняли свою функцию в процессе сотворения и оказывались ненужными впоследствии. Так что большинство не-деланий создавалось из недолговечных материалов. Сохранились ли те самые круги, начерченные в пыли пальцем Карлоса Кастанеды? Вряд ли.
      То, что я упомянул, известно нам как факты именно не-делания, то есть разрушения системы смыслов, создаваемых человеком в собственном мире. Но для того, чтобы осуществить любое подобное не-делание, направленное на абстрактное, нужно создать условный порядок и придерживаться его. Вот почему я утверждаю, что тональ нуждается в порядке даже тогда, когда намеревается выйти за собственные границы. Например, один мой знакомый в течение нескольких месяцев (!) каждый день рисовал маленькие разноцветные квадратики, вырезал их из бумаги и складывал невероятно сложную мозаику. Эта идея пришла ему во сне и связана была с тем, что он никак не мог увидеть в сновидении собственные руки. Казалось бы, что общего между осознанным сновидением и разноцветными квадратиками из бумаги? Тем не менее затея увенчалась успехом. Поставленная цель была достигнута через два дня после того, как мозаика была полностью закончена.
      Я сам несколько раз придумывал себе не столь громоздкие, но, признаюсь, столь же странные занятия — как правило, в те моменты, когда переживал неясный застой в практике и беспорядок в голове.
      Конечно, для того, чтобы преуспеть в подобных «развлечениях», надо быть немного «шизоидом». Надо, чтобы сам процесс приведения среды в порядок, который вы сами же выдумали, в какой-то мере вас «зачаровывал» и, разумеется, чтобы где-то в глубине души вы хоть немного «верили» в силу «магического» влияния порядка на Непостижимое. Это — архаическая черта нашей психики, она была намного ближе шаманам эпохи позднего палеолита, которые ради очередного "посещения мира духов" могли бесконечно чертить круги и спирали на сводах пещеры, а потом увлеченно раскрашивать охрой бессмысленные узоры.
      Если хотите, эту книгу (по крайней мере определенную ее часть) также можно считать магическим не-деланием. Ибо она приводит в порядок то, что никакого порядка (в человеческом понимании) не имеет. С точки зрения видения все, написанное здесь, подобно мандалам древних шаманов. Без концентрации и «зачарованности» оно не имеет силы, но, проходя круг за кругом, следуя фиктивному и в то же время строгому порядку, мы в какой-то момент можем обнаружить, что незаметно и в то же время непрерывно приближаемся к цели.
      Заключительная Реализация пройденного этапа приходит неожиданно — даже в том случае, если мы годами различными способами готовились к ней. Она неожиданна, потому что всегда происходит без участия нашего тоналя — того аппарата, что и выполняет функцию «ожидания». Тональ отступает в сторону в тот самый миг, когда принятый к исполнению условный порядок исчерпал себя.
      Реализация может выразить себя в достижении конкретного мира второго внимания, даже в телепортации, нередко — в "остановке мира", потрясающей основы нашего рефлексивного мировоззрения и воображения, опирающегося на заготовленные шаблоны опыта, причудливо объединенные мыслительными спекуляциями.
      В качестве переживания "остановка мира" всегда дает нам то, чего мы не могли предвидеть. Задаваясь впоследствии целью описать этот феномен, мы так или иначе скатываемся к несвязному бормотанию или череде тривиальностей. Вы легко в этом убедитесь, когда прочтете мое же описание "остановки мира" (особенно попытку передать воспринятое как "светящиеся хвосты"). Признаюсь честно, я пытался описывать этот опыт несколько раз. Но ни одна попытка не увенчалась успехом — если мне удалось передать хотя бы десятую часть реального ощущения, уже хорошо.
      Проходя через установленные последовательности, применяя подходящий порядок и удобные для фиксации внимания термины (выражаясь фигурально, "точки описания"), тональ в какой-то момент "завершает цикл" и проникает в область, где язык не действителен. Так же, как шаман, рисующий сложные фигуры, отражающие, быть может, по его мнению, структуру космоса, попадает в немыслимый тайфун транса и призывает долгожданный дождь — совершенно не понимая, как он это делает.
      "Остановка мира" находится вне описания. Точно так же вне описания находится третье внимание. Этим они схожи, так что, говоря о "третьем внимании", будет правильно оттолкнуться от "остановки мира".
      При "остановке мира", которая тем и потрясает больше всего наше воображение, что происходит наяву, а не в сновидении, судя по описанному выше опыту (см. предыдущую главу), может иметь место выход тела сновидения.
      Этот феномен — крайне важное явление как с точки зрения Трансформации, так и с точки зрения «конкретной» магии.
      Энергетически это можно назвать "выделением дубля", но в данном случае нас особо интересует синхронность восприятия и энергообмена, происходящая по сути из двух позиций сразу. Впрочем, и это описание мало соответствует реальному положению дел. Имеет место некий феномен, который, возможно, является предпосылкой или преддверием "третьего внимания".
      После многолетнего трэмпинга и развившегося навыка не только управлять самим "выходом тела сновидения", но и его фиксацией, а затем — уровнем плотности, толтек достигает способности сдвигать точку сборку точно и уверенно, не впадая в транс и не засыпая. Более того, он увлекает за точкой сборки столь мощный поток собственных эманаций, что может вызвать у наблюдателя перцептивный феномен «дубля». Поскольку сдвиг или движение точки сборки происходит с невероятной скоростью, какое-то время вся область, окружающая траекторию перемещения и охватывающая "стартовую зону" вместе с зоной, где начинает формироваться новая фиксация восприятия, "вспыхивает свечением осознания".
      Описать этот феномен рациональным языком, судя по всему, невозможно. Субъективно он переживается как восприятие исключительной силы. Оно включает в себя и видение как впечатляющий, но все же частный способ воспринимать, и повседневное восприятие — как некий отголосок привычного образа мира, отчетливо проявившего всю свою искусственность и условность, и некоторые режимы перцепции, которые можно было бы назвать "совокупностью совмещенных позиций второго внимания".
      Одновременно восприниматель переживает сокрушительное разрушение "схемы тела" — его одновременно растягивает и сплющивает неведомая сила. Он пребывает одновременно внутри тела и вне его, испытывая весьма убедительное и странное чувство, что еще несколько секунд — и он превратится во что-то другое, не имеющее отношения к человеческому миру. Возможно, это и есть предчувствие загадочного "огня изнутри" (во всяком случае, в это хотелось бы верить!), а может — это всего лишь экзотическая разновидность конвульсий разрывающегося на части энергетического кокона.
      До самого конца мы не уверены в результате.
      Одно лишь известно наверняка — это состояние, даже в том случае, если длится оно лишь пару секунд, можно поистине назвать «огненным», поскольку оно «сжигает» множество недопросмотренных и недораскрытых страхов, амбиций, обид и сожалений. И в первую очередь это ощущение «сжигает» страх смерти.
      Та неистовая мощь осознания, которая не знает в этот миг ничего, отдельного от себя, жжет и охлаждает нас одновременно. Возможно, в эти секунды осознание просто наконец-то проникает в собственную природу и понимает, что оно — всего лишь поток безличной энергии, организованный так, чтобы смотреть на мир, считать себя отдельным от мира, трансформировать его и себя.
      В конечном, экзистенциальном смысле индусы (как и все восточные мистики) правы — порыв Бытия строит бесконечную майю, иллюзию о себе и Мире. Но Бытие не может не быть — это, наверное, единственное ограничение Его свободы. "Что нам остается? Просто прожить свою жизнь…"
      Мы лишь выбираем, как ее прожить — непрерывно расширять свое осознание до бесконечности или ограничиться скудным пространством однообразных рефлексий и скучных, поверхностных впечатлений.
      Третье внимание может оказаться дорогой в Бесконечность и Свободу, а может стать последней феерической вспышкой распадающегося тела и разлетающихся по мирам осколков осознания, попытавшегося достичь Невозможного.
      Многие из поклонников Кастанеды "выбрали верить" в "окончательное путешествие" дона Хуана, превратившегося в сияющий шар и вырвавшегося из клетки на свободу.
      Но нам не дано этого знать наверняка (если знаешь, зачем тогда нужна безупречность и "путь воина"?).
      Нам дано всего лишь попробовать.
 

 
      Новейшая история продемонстрировала нам и всему миру, что такое современный тоталитаризм. Мы знаем, что такое состояние не-свободы, вызванное не экономическими и даже не историческими факторами. Ибо любое тоталитарное общество по природе своей стоит над экономикой и историей. Оно воплощает в себе не-свободу как таковую, то есть в виде идеи, возложенной на алтарь Абстракции (коммунизма, абсолютного господства высшей расы, или еще чего-то, вроде бы зачинающего Новый Цикл человеческого мироздания).
      Когда тиран равен Богу, он не нуждается в религии. Он сам — религия, ее творец и верховный служитель. При отсутствии тоталитаризма в психологическом плане те же функции исполняет общепризнанная религиозная конфессия большинства, то есть официальная Церковь. В любом случае основа не-свободы, психологический фундамент общественного или умственного тоталитаризма — это система табу. По количеству табу и по уровню их жесткости можно судить, насколько мир, в котором мы живем, склонен к тоталитаризму.
      Что же в первую очередь подвергается табуированию? То, что делает человека свободным и независимым существом в его внутренней жизни, поскольку внутренняя жизнь при тоталитаризме может быть только продолжением и повторением жизни внешней. Нельзя смириться с тем, что внутренний мир человека живет сам по себе, невозможно допустить, чтобы человек отделял свою социальную принужденность, подчиненность непрерывным ограничениям, от внутренних событий — мыслей, переживаний, настроений и целей.
      Тоталитаризм не терпит двоемирия в человеке, поскольку всякий (даже самый тупой) тиран понимает: если человек хотя бы только внутренне, но все же не покорён, власть тирана неустойчива и сомнительна. И этот момент особенно раздражает, поскольку регулировать внутреннюю жизнь человека невообразимо сложнее, чем управлять его внешней жизнью. Внутренняя свобода — это вечная заноза, от которой никакими силами нельзя избавиться полностью.
      Есть факты человеческого бытия, которые не могут быть объектом государственного манипулирования. Эти факты естественны и, на первый взгляд, безобидны. Это — смерть и секс. Именно они табуируются в первую очередь. По этому поводу много говорили исследователи мифов, бессознательного и исторической психологии.
      Во времена Советского Союза шутки по поводу смерти и просто подробные рассуждения на эту тему категорически не поощрялись. То, что во все времена являлось естественным способом разрядки психологического напряжения (свободный разговор о смерти, шутки, имеющие отношение к этой теме), то, что составляло на протяжении многих веков неисчерпаемый «пласт» карнавального юмора и анекдотов, — оказалось неприемлемым и непристойным. Тоталитарная культура всеми возможными способами отвлекала внимание людей от смерти, оставляя лишь немногочисленные стыдливые (тогда казалось — целомудренные) упоминания о самом факте вроде "сегодня умер такой-то". Что же касается подлинно тоталитарных вождей, то они вообще мыслились бессмертными. Смерть Ленина повергла советский народ в состояние шока, а смерть Сталина вообще ассоциировалась в массовом сознании с концом света.
      Смерть не может обсуждаться в состоянии не-свободы. Если же она обсуждается, то на некотором сакральном уровне — с почтением, обязательной скорбью и чуть ли не шепотом.
      На первый взгляд, подобное табу кажется странным. Однако вдумавшись, мы поймем, что ничего странного здесь нет. Смерть уравнивает всех. Более того, размышление о смерти уже уравнивает всех. И, наконец, самый важный и самый ужасающий для несвободного общества вывод — если я смертен, то я имею полное право прожить свою жизнь так, как этого хочу. На фоне смерти глупо подчиняться условностям и ограничениям. Отсюда следует парадоксальный вывод: поскольку я смертен, я — свободен.
      Даже ортодоксальная религия не может допустить такого положения дел. Почти все религии (разве что, кроме даосизма и немногих других) на слово свобода (в ее подлинном значении, а не в качестве религиозного символа) реагируют неприязненно и нервно. Они думают о смерти как о переходе в следующее состояние, которое так или иначе будет продолжением той жизни, которая прошла в этом мире.
      Даже умирая, вы не обретаете свободу. В христианстве вы получаете рай или ад — в соответствии с прижизненными деяниями. В буддизме — следующее перерождение, которое тоже полностью зависит от того, как вы прожили эту жизнь.
      Нас заковали в цепи. Смысл этих цепей сводится к следующему: либо не думайте о смерти вообще, словно ее нет, либо знайте, что после смерти вас ждет продолжение прижизненной судьбы, результат вашего поведения (вашей покоренности) в этом мире. Здесь даже отдаленно не маячит желанная нам всем свобода.
      Обратите внимание, как последовательно и принципиально в этом отношении построено толтекское знание. Здесь нет бессмертных, которые тащат на своих плечах груз кармы, здесь нет страшного суда, рая и ада (награды и наказания). И самое главное, здесь нет отрицания смерти как таковой.
      Очень важно понимать это диалектическое равновесие. Есть смерть и есть бессмертие. Все уравновешивается поиском абсолютной свободы. Толтек помнит о своей смерти, а потому не может быть закабален никакими социальными институтами. Он знает, что может быть уничтожен, разрушен без всякой надежды на возрождение (воскресение). На первый взгляд, этот тезис кажется довольно пессимистичным. Но на практике он дает ту отрешенность, которая, с одной стороны, освобождает его от подавленности обстоятельствами (социальными или психологическими), с другой — дает ему возможность действовать без оглядки, действовать ради подлинного и вечного, не имеющего отношения к сиюминутным условностям. Иными словами, такая установка по отношению к смерти имеет не только психологический, но и культурно-исторический, социологический смысл. Толтеком, оказывается, невозможно управлять. Для тоталитаризма нет более страшного существа, чем то, которым нельзя управлять.
      Именно поэтому государство (даже не обязательно тоталитарное) никогда не станет пропагандировать толтекское учение. Демократическое государство будет с ним мириться и укреплять "мистическую машину" государственной церкви, чтобы она естественным образом уравновешивала положение и отвлекала внимание на себя (это весьма удобно, поскольку государство как таковое всегда остается в стороне). Тоталитарное государство, конечно же, прибегнет к силовым методам — запретам и наказаниям.
      По этим самым причинам, убежденный последователь нагуализма будет настороженно относиться как к государственной, так и к религиозной пропаганде. Следовательно, его станут недолюбливать как государственные, так и религиозные «адепты». Книги Кастанеды должны вызывать раздражение у всех, кто так или иначе стоит на страже государственных и социальных интересов.
      [Эта повышенная готовность социума приписать кастанедовскому учению негативное воздействие на умы проявляет себя по любому поводу. Киевская газета «Сегодня» от 12 августа 2002 года опубликовала статью под страшным названием "Серийного преступника вдохновляли книги Кастанеды и восточные единоборства". Из содержания статьи становится ясно, что некий серийный убийца почитывал книги Кастанеды и любил восточные боевые искусства. При этом стыдливо упоминается, что его настольной книгой также являлась Библия. Журналистка вольно или невольно использовала (причем довольно грубо) типичный РR-прием, называемый «позиционированием» (например, о преступнике сказано — "штудировал труды Карлоса Кастанеды" и лишь "третьей настольной книгой была Библия, как бы это кощунственно ни звучало" — это совершенно типичный пример «позиционирования», о котором знает любой РR-технолог, т. е. намеренный перенос акцента без фактического искажения информации). читатель газеты, разумеется, запомнит скорее крупно набранный заголовок и то, что "книги Кастанеды" стоят сразу после "серийного преступника".
      Разумеется, творчество Кастанеды никакого отношения к деятельности убийцы на самом деле не имеет. Но у читателя, не знакомого с предметом, останется четкая ассоциация "книги Кастанеды" — "серийные убийства". Не думаю, что та же журналистка позволила бы себе назвать статью "Серийного убийцу вдохновляла Библия", ибо государство и общество стремятся сохранять максимальный пиетет перед своими православными гражданами. Я вовсе не утверждаю, что это сделано сознательно, но то, что социум готов осудить нагуализм и приравнять его к сатанизму или иному деструктивному культу, — вполне очевидно. Все «кастанедовцы» — наркоманы, общаются с бесами, сходят с ума, а теперь еще и склонны к серийным убийствам. Безразличие нагуализма к социальным и религиозным ценностям пытаются приравнять к антисоциальному поведению. Те же тенденции можно заметить в некоторых трудах современных социологов. Нагуализм пытаются отнести к одному из вариантов движения "нового сопротивления", к бунтарям шестидесятых, хиппи, панкам и т. и.
      Разумеется, баптисты или "свидетели Иеговы" пользуются при этом куда большей симпатией, ведь они, как и официальная Церковь, "служат миру", стало быть, им можно простить и фанатизм, и даже изуверство.]
 
      В тоталитарном обществе табу распространяется не только на смерть. Сюда же относится секс, любая не узаконенная государством мистика, наркотики, ненаркотические галлюциногены. То есть все, что подтверждает самостоятельность внутренней жизни человека. Для каждого пункта государственная пропаганда находит свои методы подавления и свои способы убеждения, оправдания запрета. При этом государство (социум) может быть непоследовательно и пользоваться дезинформацией. К примеру, обратим внимание на ситуацию с наркотиками. Понятно, что все они вредны (в большей или меньшей степени), все угрожают здоровью нации. И все же европейский социальный разум следует не логике, а собственным интересам даже в этой ситуации.
      Скажем, этиловый спирт (алкоголь) в тоталитарных государствах пользуется популярностью и поддержкой. И это наводит на размышления. Крики о "вреде алкоголизма" никак не влияют на ту атмосферу "молчаливого одобрения", которая царит в не-свободных странах. Несмотря на то, что алкоголь ведет к мутациям и вырождению в гораздо большей степени, чем, например, марихуана.
      В чем тут дело? Просто алкоголь сужает сознание и упрощает сам процесс управления индивидом. Кроме того, надо отметить, что зависимость человека от марихуаны ниже, чем, скажем, от табака. Потребление никотина (более вредное, чем потребление каннабиолов — продуктов конопли) не расширяет сознание, не снижает работоспособности и, одновременно, вызывает устойчивую зависимость. Таким образом, курение табака делает общество более управляемым, оно порождает нашу не-свободу в биохимическом плане, нашу зависимость от табачных корпораций.
      Что же говорить о веществах, вызывающих куда большее расширение сознания? Триптаминовые галлюциногены — естественный компонент биохимического цикла человека в отличие от алкоголя или никотина — могут быть только "самыми страшными врагами человеческого рода" в устах государственной пропаганды.
      Все, что связано с сексом, тоже выходит за пределы дозволенного государством. Заниматься сексом — постыдно, убивать и показывать убийство во всех его формах — допустимо. Вот мораль сегодняшнего телевидения, кино и иных средств массового одурманивания. Этому тоже есть причины. Ибо убийство — это действие, обязательно сопровождающее любое общество, которое боится свободы. Убивать и показывать убийства — это соответствует государственному мышлению. Человек должен быть готов к убийству, если ему прикажет Родина (все допустимо во имя сохранения социума и государственности!). Убийство подавляет и внушает страх, потому оно приемлемо. Занятие любовью освобождает и дает независимую от социума (государства) радость — это вредно, стыдно, недопустимо. Секс должен совершаться под покровом тьмы, он необходим для размножения и только в этом смысле принимается как вынужденная неизбежность.
      Социум попытался превратить секс в отправление физиологических нужд. И сегодня яростные пуритане с пеной у рта доказывают недопустимость никаких публичных проявлений сексуальности, ссылаясь на «духовность», к которой сами не имеют ни малейшего отношения. Их нисколько не волнует искусственность идей, возведенных в принцип. При этом они ссылаются на «народ», на "патриархальный уклад жизни". Судя по всему, они не подозревают, что человек, далекий от государственности (значит, наиболее близкий к свободе), относился к сексу с пониманием, радостью и естественным удовольствием. Это было частью его свободной природы. М. Элиаде писал о том, что народ, о котором так «пекутся» государственные мужи, от века полагал всю природу (и сексуальные отношения в том числе) — тем, что дано для радости, для осуществления себя в данных пределах.
      "Мистическое единение с космическими ритмами, яростно отвергаемое пророками Ветхого Завета и едва терпимое церковью, стало ядром религиозной жизни сельских районов, особенно в Юго-Восточной Европе. Для христиан этих районов «природа» не мир греха, а творение рук Господних" (М. Элиаде. Аспекты мифа).
      И здесь учение толтеков демонстрирует нам наиболее объективный и прагматичный взгляд, поскольку рассматривает секс как вопрос наличия или отсутствия энергии. Таким образом, нагуализм отпускает нас на свободу. Пока мы не создали цивилизацию видящих, где каждый сможет запросто узнать, каким объемом энергии он обладает, все отдано на волю собственной интуиции практика. Его не принуждают ни к воздержанию, ни к разгулу чувственности. И даже больше — секс не должен вас шокировать, возмущать или вызывать отвращение. Потому что подобные эмоции говорят лишь о вашей закомплексованности, о проблемах, с которыми нужно работать, о вашей не-свободе.
      Как видите, нагуализм естественным образом преодолевает три наиболее сильных табу социума: смерть, секс и психоделики. Мы возвращаемся к естественному, необусловленному восприятию этих тем. Смерть становится нашим советчиком, секс воспринимается как вопрос энергии, психоделики — как средство, способное или не способное расширить наше сознание. Исходя из этих (абсолютно асоциальных) предпосылок строится отношение толтека к указанным выше областям жизни. Только идея свободы определяет поведение последователя нагуализма.
      Состояние внутренней не-свободы, как уже было сказано, может порождаться не только социальным механизмом вроде тоталитарного государства. Религиозные институты также принимают активное участие в регламентации индивидуальной человеческой жизни. Их влияние тоньше, обращено в первую очередь на психический мир личности, значит — опасней.
      Рассуждая об отношении нагуализма к религии и религиозному сознанию, мы обязательно должны помнить об одной крайне важной закономерности — любая дисциплина, направленная на расширение восприятия и осознания, содержит в себе элементы, которые в любой момент могут превратить ее в религию. И чем сильнее дисциплина трансформирует человеческое сознание, тем больше риск такого превращения.
      Уже сегодня мы можем встретить почитателей Кастанеды, понимающих оставленные им идеи настолько превратно, что они практически ничем не отличаются от теософии. Их воображение взбудоражено необычным опытом, полученным в результате сновидения и сталкинга, они непрерывно рассуждают об Орле и летунах. Они почти готовы составить новую иерархию сил и «властей», вслед за чем естественным образом приходит поклонение (сначала тайное, а потом и открытое, превращенное в культ). Это вполне типичная реакция человеческой психологии на Непостижимое.
      Почему так происходит? Почему всякое общение с реальностью, более широкой, чем та, что открыта нашему повседневному взгляду, чревато "обожествлением"?
      Еще в 1917 г. в книге «Священное» профессор Марбургского университета Рудольф Отто описал наиболее существенные принципы подобных «мутаций». По сути, он раскрыл один из глубинных механизмов возникновения религии как таковой. (Коротко об этой книге см. М. Элиаде. "Мифы. Сновидения. Мистерии".) Мы остановимся лишь на нескольких моментах, имеющих значение для нашей темы.
      Религиозное чувство присуще любому человеку, независимо от его сознательных убеждений, поскольку опирается не на мысли, идеи, концепции, а на некоторую совокупность переживаний. В первую очередь, это переживание силы. Представление о «божественном» "заключает в себе огромную силу, проявляющуюся в «гневе» Господнем и в страхе перед ним", — писал Элиаде. Р. Отто "говорит о чувстве страха, которое охватывает человека перед тем, что является священным, перед mysterium tremendum, величием, подразумевающим ошеломляющее превосходство силы".
      Каждое прикосновение к нагуалю сопровождается этим специфическим переживанием. Прикосновение к силе, постичь которую невозможно, и есть сущность "внушающей трепет мистерии", порождающей поклонение. Хотя нагуаль безличен, он чутко реагирует на состояние нашего внутреннего мира. Воспринятый фрагмент нагуаля, будучи отражением энергообменного процесса, есть своеобразный «отклик» Большого Мира на состояние нашего осознания. Таким образом, любой контакт с нагуалем производит впечатление диалога. Мы имеем перед собой нечто Непостижимое, наделенное невообразимой Силой и тем не менее словно бы откликающееся на наш зов. Иногда этот отклик воспринимается как «гнев», иногда — как «милость». Мы не понимаем, что такая противоречивость Реальности — простое отражение противоречивости и неоднородности нашего собственного психического мира. Мы, согласно извечным внушенным стереотипам, воспринимаем это как проявление "Власти".
      Таким образом, нагуаль предстает перед нами как Непостижимое, наделенное Силой и Властью, способное на гнев и на милость. Когда тональ пытается найти место в инвентаризационном списке для этого запредельного феномена, он может лишь назвать его «Священное», «Божественное». Поскольку же «своеволие» Реальности плохо сочетается с ее безличностью, «Священное» становится «Богом», Персоной. Дальше вступают в силу культурно-исторические особенности тоналя данного индивидуума или данного этноса. Кто-то превратит это переживание в Великого Отца или Великую Мать, кто-то — в Священного Крокодила, Управляющего Всем Сущим.
      Как говорил дон Хуан, "тональ человека робок и пуглив". Признать безличную Реальность, способную смести человека с лица Земли, признать, что вся ответственность за проявления этой грандиозной и непредсказуемой стихии лежит на самом человеке, — все это требует высокого самоконтроля, зрелости и трезвости ума.
      Поддавшись слабости и желанию обрести хоть какое-то убежище, каждый стремится найти в безбрежности нагуаля защитника и покровителя. Если это не Бог, то некая «сущность», персональный "учитель из иных миров", дружелюбный «союзник» — словом, тот или иной вари ант «ангела-хранителя». Так возникают невидимые связи, порождающие условности, предрассудки и т. п. Естественная осторожность исследователя незаметным образом перерастает в тривиальные суеверия.
      Безусловно, нагуализм даже в этой ситуации вряд ли станет полноценной религией. Но эволюция небезупречных сновидящих может привести к бесконечным блужданиям по кругу среди "астральных врагов" и "астральных покровителей" и подменить цели дисциплины удобными конструкциями из иллюзий. Большой «магический» потенциал дон-хуановского учения может оказать дурную услугу. Устремив основное внимание на различные «влияния» и манипуляции, толтек может променять свободу на кучу привлекательных игрушек, которые в конце концов окажутся лишь бесполезным грузом. И найдет лишь еще один вид не-свободы.
      Никакие магические способности и религиозная шелуха не помогут достичь окончательной цели. Потому толтекское знание и называется "магией абстрактного" — его цель находится за пределами первого и даже второго внимания. И здесь требуется исключительная чистота намерения и высокая осознанность тоналя. Малейшее допущение религиозного духа или магической страсти способно направить вас в иную сторону — в те области "сумеречного сознания", откуда вы не сможете выбраться. Ибо исказить намерение легко, намного трудней вернуть ему верную устремленность и чистоту.
      Абстрактное должно сохранить для нас свою притягательность и не превратиться в ловушку, состоящую из призрачных теней и желаний.
      Мы рассмотрели (конечно же, недостаточно подробно, многое еще только предстоит изучить и описать) сновидение, видение, второе внимание.
      Мы попробовали предугадать в некоторой степени, каким способом осуществляется переход от второго внимания к третьему — эту узкую, загадочную и полную непредсказуемых опасностей тропинку, которая выводит человеческое осознание в Большой Мир, во вселенную, где поистине мало остается от того человека, которым сегодня является каждый из нас. Это — подлинно Великое Путешествие, или, если угодно, Великое Приключение (как писал когда-то Сатпрем).
      Что толкает нас в эту опасную, но чарующую бездну? Абстрактные (подлинно "толтекские") ценности — вечное и бесконечное, бессмертие и свобода. Желание меняться, а значит, желание по-настоящему жить.
      Один образованный христианин высказался как-то в том духе, что вы можете сколько угодно практиковать нагуализм, но «толтеком» вы не станете, поскольку «толтек» в его понимании — термин чисто антропологический, если хотите, исторический. Толтеков больше нет, так же как нет ацтеков или инков.
      Однако здесь есть одна тонкость, о которой нельзя забывать. Если изначально слово «толтек» просто называло племя (группу племен), построившее некую цивилизацию, то уже во времена ацтеков (позже — тем более) это слово приобрело то же значение, что и "человек знания" (как неоднократно говорил дон Хуан).
      Какими бы толтеки ни были реально, потомки приписали им все высшие достижения своей культуры и науки. 0б этом можно найти в известных "Анналах Куаутитлана" и не менее знаменитых текстах информаторов монаха Саагуна, собиравшего исторические сведения среди ацтекских ученых и мудрецов.
      Цитат, восхваляющих толтеков, сотни и тысячи. Толтеки уже во времена Колумба много веков были мифом и идеалом для всех народов и племен, считавших себя их потомками. Все познания в области религии, философии, магии и т. п., а равно в науках и искусствах, приписывались толтекам. Неудивительно, что дон Хуан в книгах Кастанеды тоже приписывает им свое знание. Мы можем считать это некоторой условностью — то есть были исторические толтеки и те «толтеки», что 3–4 тысячи лет назад (а может, и раньше — кто знает) создавали месоамериканский цивилизованный мир.
      Если Вы веруете в Спасителя Нашего Иисуса Христа и исполняете Его заповеди, вы вправе называть себя «христианином». То же и здесь — всякий, следующий дисциплине, описанной Кастанедой, имеет право называть себя «толтеком». Толтеки, как и христиане, бывают хорошие и плохие, но это уже друтой разговор.
      "Моральный идеал воина (толтека) не-человечен, следовательно, недостижим", — полагает тот же автор.
      Обратите внимание, как христианство консервирует и абсолютизирует представление не о человеке вообще, а о конкретном типе человека. Этот образ обусловлен конкретной эпохой, культурой, знаниями, структурой социума и т. п. Христианская религия вознесла на воображаемый пьедестал некую идеальность ("человек" как идея) и настаивает на том, что этот идеал выше мира, выше истории, "по образу и подобию Самого". В это можно верить, но это нельзя знать.
      Толтекское учение (в нынешнем его понимании) показывает человека как бесконечно развивающуюся природу. Человек не статичен, он может трансформировать сам себя, и никто не знает, до каких пределов. Это важно, ибо это дает перспективу. Можно сказать, что подобные вещи уже декларировались европейскими мистиками и оккультистами. И вот здесь мы вступаем в область, которую не-специалисты постоянно и неминуемо упускают из вида.
      Толтекское знание дает описание МЕХАНИЗМА трансформации, который ранее никаким мистическим или оккультным учением не рассматривался. Это очень специальная область. Об этом, в частности, пишу я — см., например, "Тайна Карлоса Кастанеды" или "После Кастанеды: дальнейшее исследование".
      Все это кажется, безусловно, сложным, поскольку речь идет о стыке между психологией восприятия и психоэнергетикой, но концепция вырисовывается действительно совершенно новая и крайне интересная.
      Вступает ли в противоречие с христианством или любой иной религией, скажем, наука произвольного управления собственным восприятием? Вниманием? Состоянием энергетики тела и полей, его окружающих?
      Можно ли считать религией (тем более, антихристианской), например, аутотренинг, где речь идет практически о том же, лишь в меньших масштабах?
      Я просто хочу верно расставить акценты. Кастанеда, к сожалению, сделал для этого недостаточно. Его последователи, надеюсь, завершат этот труд.
      Человек, исследующий толтекское знание, вовсе не мечтает стать черным магом, он стремится расширить свои возможности в той степени, в какой это возможно.
      Мы не знаем, где наши пределы. Мы их ищем. Вот и весь, если хотите, пафос толтекского знания (в трактовке "новых видящих", много веков назад отказавшихся от магии своих предков).
      Разве можно человеку запретить исследовать самого себя? Я знаю, что многие сторонники религии (христиане, в первую очередь) усматривают здесь "утрату спасения" или что-то в этом роде. Но так ли это на самом деле? Вот вопрос, о котором не должен забывать ни один человек, если желает остаться человеком — бесконечно развивающимся пучком осознания, потенциально бессмертным и подлинно свободным.