В наше время неожиданных перемен даже опытные учителя сталкиваются с определенными проблемами в работе. Подобные трудности испытывают и родители, и воспитатели, и модные ныне гувернеры, и сами дети.

Порой это вызвано их собственной консервативностью, внутренним неприятием перемен, порой затрудненностью контакта между взрослыми и молодежью. К сожалению, до сих пор подготовка учителей в училищах и вузах проводится по устаревшим методикам, с догматичным, полным ненужной дидактики учебникам и с очень малым объемом практических советов и методов. О специальной подготовке родителей, как и о педагогическом образовании самих детей вообще никто не слышал. Эта часть книги призвана несколько дополнить познание современной интенсивной педагогики. Начать следует с небольшого исторического экскурса, соединив его с таким же кратким обзором нынешнего положения в школах развитых стран.

В Японии, например, предпочтение отдается методу, в просторечии именуемому «забивание гвоздей». Ребенку предлагается заучивать уроки почти наизусть и в ответе не импровизировать, не отклоняться от текста лекций, учебника.

Любое самостоятельное решение вызывает удар, как по шляпке гвоздя молотком, со стороны учителя, родителей. Если ученик упорно сопротивляется такой учебе, не подчиняясь нажиму старших, его переводят в другую школу, где обучение производится гораздо демократичнее, по более обширной программе.

Такие школы, воспитывающие «забитые гвозди», не афишируются, чтобы не вызвать у ребят из обычных школ комплекса неполноценности, но зато щедро финансируются крупными фирмами: именно оттуда эти фирмы (и даже правительство) черпают свою будущую инженерную и административную элиту.

Ученик сам выбирает приятный, интересный для него класс. В школе, скажем, семь шестых классов и в каждом свое направление: в одном гуманитарное, в другом техническое, в третьем биологическое, в следующем внимание уделяется практическим навыкам, умению работать с механизмами, инструментами. Выбрав один из классов экологического, к примеру, направления, ученик со временем может изменить увлечение, перейти в класс компьютерной или иной направленности. Правда, ему придется по профилирующим предметам догонять остальных.

Имейте в виду, что даже метод «свободного выбора» (хотя широко применять его в нашей стране не позволят недостаток средств и отсутствие умных руководителей в системе «наробраза») возможен для использования в отдельном классе, где требования к разным ученикам по разным предметам также будут разными.

Хотя подростки, старшеклассники не меньше детсадовцев ориентированы на игру, на получение знаний не только в вербальной системе, но и по всей оси координат восприятия: сенсорно, мнемонически, графически, мистически, гипнотически.

Любая игра это моделирование ситуации прошлого, настоящего или будущего. Играя, ребенок учится жить. Если такая игра связана с конкретным предметом (физика, биология, литература), он воспринимает обучение этой дисциплине как обучение жизни и запоминает всерьез и надолго.

Если бы мы в реальности могли создать подобные условия, любой подросток изучил бы науку о насекомых за несколько дней.

Некоторые военные игры развивают в ребятах-участниках углубленные знания в определенных областях топографии, ботаники, географии. К сожалению, на практике направленность этих игр не столько научно-познавательная, сколько спортивная.

Ниже, вам будет предложено несколько игр, развивающих знания в ряде школьных дисциплин. Возможно, некоторые из них вы проведете в своем коллективе.

Вы задумывались, почему ребенок легко и быстро заучивает похабные стишки? Отчасти по формуле «запретный плод сладок», но большую стимулирующую роль играет и секретность, таинственность получения и хранения этой информации. А коли так, нам просто необходимо применять таинство учебы применять на полную мощность, как когда-то пользовались тайной знания при обучении алхимии, астрологии, знахарству.

Все это в сумме создает такой гигантский минус, что как-то и неловко говорить об индивидуальной работе с каждым школьником.

Но даже в классе из 30—40 ребят учитель может использовать индивидуальный метод, возложив часть своих задач на учеников-лидеров. Для этого надо только протестировать класс и составить его социопсихологическую схему.

На схеме четко выявятся группы, объединенные в микроколлективы (семьи) по интересам, социальной значимости, физиологическим особенностям. Обозначатся лидеры и псевдолидеры, «возмутители спокойствия» и «бунтовщики», «пассивные оппозиционеры» и «нейтралы».

Пользуясь таким «портретом» класса, вы сможете уступить реальным лидерам часть своего педагогического влияния и смешать интересы и точки соприкосновения этих микроколлективов так, чтобы они творчески противодействовали друг другу. Любая оппозиция, соперничество это прежде всего взаимное совершенствование, прогресс. Соперничество сублимирует агрессию основу эволюции в творческое соревнование и помогает бескровно развиваться обществу.

Не встречая сильных соперников, даже шахматист деградирует. Что уж говорить о целой стране! Вот и опустились мы от ленинской энергии, сталинского злобного ума до склеротического маразматизма брежневской эпохи.

Так и в школах. Собирание монеток, марок, спортивные достижения, модная одежда, хвастовство, драки все это нормальные явления развития, но в уродливой, бездуховной форме. Если престижным станет не обладание модными «шузами», а знание физики, акценты соперничества сместятся в нужную нам сторону, в область учебы.

Мы не забыли и давешний спор о нужности отметок и домашних заданий. Наилучшим компромиссом в этом споре признано выставление условных отметок, которые определяет не учитель, а сам отвечающий вместе с мини-комиссией из двух-трех человек:

Домашние задания бывают действенными только тогда, когда они выполняются с активным интересом, творчески. Лучше, если термин «домашнее задание» заменят другие: подготовка статьи в классный научно-популярный журнал, реферат, доклад с содокладчиками и оппонентами.

Ниже рассмотрены некоторые теоретические и практические приемы, которые педагог (родитель, воспитатель, наставник) может принять или не принять. Но ознакомление с ними ничего, кроме пользы, не принесет.

Это, например, сведения о психосексуальной стадии развития личности, восьми манипуляторных типах, о психо-номике, биоэнергетике, гештальттерапии. Кроме того, будет рассказано о безболезненной нейтрализации антисоциальных проявлений у дошкольников и о том, как помочь ребенку в самопознании и самосовершенствовании.

Сидеть, кстати, на жестком стуле, на скамье неудобно, Да и вообще скелет человека, его анатомия не приспособлены к сидению. Лежать, полусидеть на согнутых, подвернутых ногах, полулежать это для нашего строения нормально. А вот сидеть противоестественно. Задумайтесь, почему у азиатов, у восточных рас, где стулья в быту отсутствуют, практически не бывает радикулита, других механических и технических заболеваний позвоночника. Заболеваний, которые считаются профессиональными у шоферов, машинисток, часовщиков, чиновников: – Да и в Древней Греции, Элладе люди понимали, в чем польза для тела. Ребенку же просидеть полдня почти неподвижно на неудобной парте не только вредно мучительно.

В одной из хабаровских школ занятия в младших классах проводились стоя: у парт – лежали резиновые коврики с мягкими бугорками-шипами дети стояли на них в теплых носочках, переминаясь садились, если хотели, за парту, вновь вставали. И продуктивность у ребят в этих классах была на несколько порядков выше, чем в типичных. Кстати, подобное новшество почти не требует материальных дотаций. И еще: египетские фараоны занимались утренней гимнастикой на подобных ковриках с бугорками-шипами, что давало им, по мнению жрецов ученых того времени, мощную психическую и физиологическую стимуляцию.

Мягкие поролоновые подушечки под коленями и ягодицами поворачиваются вверх и вниз и крепятся винтом, создавая наиболее оптимальный угол для равномерного распределения веса тела на колени и ягодицы. Поясница не напряжена. Инстинктивное стремление детей подвертывать ногу под попу или даже забираться на стул с коленями так им удобнее реализовано в этой конструкции максимально. При утомлении легкое изменение угла подушечек переносит вес вверх или вниз.

И древнюю сентенцию «Уча, мы сами учимся» можно считать основой этой книги. Методы воспитания и обучения Человека Человеком, независимо от возраста и предмета обучения, универсальны: они годятся и для изучения математики, и для понимания сексуальных проблем, и для исправления ошибок поведения, и для спортивных тренировок.

Не только потому, что «все новое это хорошо забытое старое», но и по причине нежелания заново изобретать велосипед. Нравственность «Маленького принца» не уменьшается со временем, а интеллект гражданина Древних Афин не уступает разуму жителя Москвы или Тмутаракани.

Уже только потому, что их высокость в последнее время извращена, принижена. Но ребенок, в сердце которого нет любви к Отечеству, людям, никогда нет любви к Отечеству, людям, никогда не станет полноценным человеком. Страшно, когда духовность и высокие понятия подменяются грубой материей вещизма. Варвар с автоматом вместо дубины и золотой цепью вместо шнурка с клыками медведя остается варваром.

Учителя с каменными топорами

Изучение австралийских, африканских и иных первобытнообщинных культур г наводит на мысль, что у них существуете своя педагогическая школа, а институт преподавания для них важный и безукоризненно отработанный элемент существования.

И не надо думать, что научить ребенка охотиться с бумерангом, кидать на оленя аркан, выделывать вручную из шкуры отличную замшу, знать повадки животных и особенности флоры легче, чем научить того же ребенка основам математики. В примитивных племенах дети до определенного возраста живут довольно беззаботно. Конечно, у них есть некоторые обязанности, но и свободного времени сколько угодно. Они совершенствуют себя в умении владеть телом, изучают реальные и ирреальные опасности бытия. Так как физкультура для них элемент жизни, то у них не возникает теорий и споров о необходимости или бесполезности контрастного душа, бега, хождения босиком, спортивных упражнений.

Маленьких японцев очень легко одевают в любую погоду даже по снегу дети там ходят в летней обуви, совершенно не обращают внимания на легкую простуду, дают им есть немытые фрукты и овощи, могут поднять уроненную в автобусе конфетку и сунуть ее малышу обратно в рот, даже не смахнув грязь. И дети там на удивление редко болеют.

Совсем маленькие дети находятся под постоянным, но незаметным надзором более старших. Принцип опеки, тандема соблюдается в этих общинах неукоснительно и служит одним из важнейших методов начального воспитания. Но это ненавязчивое наблюдение отнюдь не лишает малыша свободы. Он волен сунуть руку в костер или подойти к краю неглубокой ямы и даже свалиться в нее, если это не связано с риском увечья. Но от серьезных неприятностей его страхуют подростки и взрослые, страхуют надежно.

И малыши, маленькие «обезьянки», привыкают относиться к неудачам с иронией, мужественно. В дальнейшем, на испытаниях по переходу из детства в отрочество, они стоически перенесут боль, холод, голод, одиночество, сориентируются в экстремальных ситуациях и найдут достойное решение разных проблем.

Нам такие испытания могут показаться жестокими, но в той же Японии дети всегда сдержанно переносят боль, обиду, болезнь, лишения. Даже удивительно видеть пятилетнего карапуза, смело входящего к зубному врачу и выходящего от него с налитыми слезами глазами, но с обворожительной, хоть и вымученной, улыбкой на мордашке. Воспитание целой нации это ли не убедительный пример, доказывающий результативность метода?

В любом случае вам не помешает освоить разные способы преподавания, обучения конкретным дисциплинам. Настоящий учитель доложен учить так, чтобы ребенок не просто учил ту же физику, а изучал ее активно и весело.

В свою очередь, родители должны четко представлять, для какой дальнейшей жизни они растят своего ребенка и надо ли делать основной упор на непременное получение среднего-образования.

Ребятишек у них «забирают» в интернаты с 8– 10 лет, чтобы дать четырехклассное начальное образование. Потом их оставляют в покое. Я взял слово «забирают» в кавычки, потому что раньше северяне всячески уклонялись от этой насильственной грамоты, прятали детей на дальних пастбищах, веровали их прямо из школ и увозили в тундру. Теперь смирились, а может, сочли эти четыре года учебы полезными для детей.

К тому же подавляющее большинство детей предпочитают возвращаться в стойбище к своим древним занятиям: охоте, рыбалке, оленеводству.

Ну, во-первых, детей там не бьют. Вообще не наказывают никогда!

Во-вторых, там не бывает невыученных уроков. Если ребенок недостаточно виртуозно владеет арканом для ловли оленей, над ним будут подтрунивать до тех пор, пока он настойчивой тренировкой не сравняется по мастерству с остальными. Если не умеет грамотно ставит капканы, ловушки на песца, его будут брать на охоту только на вторых ролях поднести, помочь, а подобное отстранение, для мужчины страшнее, чем наказание.

Ботаника?

Их познаниям позавидовали бы и ученые. Нет ни одной травинки в тундре, про которую они бы не знали все и вся. Правда, латынью не владеют, называют растения по-своему. Им известно и время созревания этой травинки, и время сбора пик полезности, и связь этой травинки с другими растениями и живыми существами тундры. А уж в составлении лечебных, стимулирующих и иных отваров, настоев с ними не сравнится ни один европеец. Следовательно, кроме ботаники, наши северяне знакомы и с фармакологией.

Зоология?

Смешной вопрос, маленький охотник или охотница знают все возможное обо всех живых существах в тундре.

Анатомия?

С основами физиологии они знакомы отлично. Ни один грамм из разделанной туши зверя у них не выбрасывается. Шкура, жилы, внутренние органы все идет в дело. Что-то на одежду, что-то на предметы домашнего и охотничьего обихода, еще что-то на лекарства.

Можно добавить к этому, что они неплохие метеорологи, отличные топографы, умелые историки, передающие знания изустно, как в древности, часто в аллегорической форме легенд и притч, своеобразные музыканты, строящие свою музыку в ритме природы…

Впрочем, нас же никто специально не учит «джентльменскому» набору ругательных слов. Но покажите мне первоклассника который не умел бы материться! Нас почти не учат пользоваться ножом, ложкой, спичками, однако мы умеем с ними обращаться. У северян процесс обучения слит с реальной жизнью, а жизнь состоит из фрагментов обучения, познавания.

Но главное, у них иная шкала ценностей. У нас говорят: «Какой же ты мужчина, если не куришь, не пьешь?» У них говорят (даже не говорят подразумевают): «Какой же ты мужчина, если не умеешь запрягать нарты, заарканить оленя, переночевать в пургу в самодельном снежном „шалаше“?»

Учителя без каменных топоров

В особенности то, что если учитель беседует с конкретным учеником, то он беседует именно с ним, именно ему объясняет, именно у него спрашивает. Остальные, если им неинтересно, вправе заниматься своими делами.

Вот это воистину индивидуальное общение и кажется нашей ортодоксальной педагогике абсурдным. «Как так учитель тратит энергию, объясняет, а его не слушают?! Нет уж, будьте любезны, все слушайте! Знаешь? Ничего, повторение мать учения. Иванов, ты что вертишься? О чем я сейчас говорила? Не знаешь? Давай дневник!»

Потому, что сейчас допрашивают с пристрастием Иванова, а следующий на очереди он сам и висит над ними дамоклов меч в образе грозной двойки.

Те же, кто знает, хорошо разобрался в обсуждаемом постулате, занимаются загадочной гласной, пытаясь выяснить: кто же ее все-таки ударил? А кто-то открыл хрестоматию или подпольный детектив. Ничего страшного. Потеряв минуты, вы выиграете большее доверие и непринужденность. А то раздайте ребятам кроссворд по соответствующей тематике, пусть они в это время его тихонечко порешают.

Пока ученики размышляют над этим коварным вопросом, вы спрашиваете у Иванова что-то по прошлому уроку, просите его объяснить, как он понял такой-то постулат. Кто не знает, сам в затруднении внимательно вслушивается в ваш диалог. Вслушивается, потому что это действительно диалог, беседа двух интеллигентных людей, один из которых в русском языке разбирается лучше. А не потому, что сейчас допрашивают с пристрастием Иванова.

Меньше будет нефтяников меньше нефти, меньше ресторанов меньше пьяниц, меньше кибернетиков меньше компьютеров, меньше генералов меньше войн. Неприятно. Но если меньше будет хороших учителей не хороших учеников станет меньше, а будущего. Недоучки будущего не построят. Это уже не просто неприятно, это страшно.

Но и без топоров, в нищете, в своей «непрестижной» профессии можно многого добиться. Только для этого надо оторваться от устаревших педагогических канонов «наркомовского наробраза».

«Иванов, к доске, говорит учитель. Вы сегодня Пифагор, сидите у моря и на песке чертите разные доказательства теоремы о катетах и гипотенузе, которую потом назовут вашим именем. Экзаменационная комиссия сейчас Галкина, Сидоров и Петров».

Иванов пытается доказать теорему. Может быть, одним способом, по учебнику, может двумя, тремя, может не совсем правильно, но с энтузиазмом, а может правильно, но скучно, как начетчик… После этого он сам выставляет себе отметку и ее сравнивают с остальными.

Галкина 4, Сидоров 3, Петров 6, Иванов 4.

Суммируем: 4 + 3 + 5 + 4= 16.

Выводим среднюю: 16:4 = 4.

Отметка условная. Но она появилась в результате взаимодействия всего класса. Отменная обратная связь, самодеятельность, азарт, смена имиджа. Это честная отметка, даже если Иванов в работе над вопросом допускал ошибки.