У Пила «заскучал» желудок, но он заработал еще быстрее и энергичнее, отбрасывая в сторону мусор. Рука стала видна полностью. Она сильно обгорела, кое-где до костей. Он подцепил руку лопатой, она была отделена от тела.
      Пил оглянулся. Поблизости никого не было, никто не мог увидеть, как он работал, разве что из самого верхнего этажа здания. Но оно было слишком далеко. Сначала он хотел побежать и вызвать по телефону наряд местной полиции, но потом решил, что надо выяснить побольше.
      После руки он нашел ногу, тоже отделенную от тела. Потом — голову.
      Ему пришлось отойти в сторону; его начало рвать. Справившись с этим кое-как, Пил вытащил дрожащими руками сигарету и закурил. Пожалуй, лучше доложить о своей находке управляющему. Если он обратится непосредственно в полицию, он себя разоблачит. Ноги его не слушались, но ценой огромных усилий он заставил себя перенести обнаруженные части трупа к проему в стене.
      Он увидел водителя грузовика, стоявшего возле своей машины неподалеку от стены, и нескольких рабочих.
      В этот самый момент что-то коснулось его ноги. Он взглянул себе под ноги… и его отбросило назад: «что-то» оказалось толстенной проволокой с крюком на конце, который обхватил его вокруг голени. Пил ничего не видел, падение оглушило его.
      Потом он заметил человека. Вернее только его очертания. Лицо человека было обвязано носовым платком, шляпа надвинута на глаза, а в правой руке он держал совок на длинной ручке. Совок был поднят, Пил сразу сообразил, каковы были намерения этого человека и отклонился в сторону. Удар лишь задел ему плечо, рука сразу онемела и повисла, как плеть. Пил попытался позвать на помощь, но стена заглушила его голос. Тогда он бросился под ноги парня. Проволока ограничивала его движения — удар оказался не сильным. Совок с грохотом упал на цементный пол. Но что-то ударило Пила по уху. Потом он услышал какие-то отдаленные звуки.
      В следующую минуту он почувствовал еще один удар по уху и ничком свалился на землю. Пил затаил дыхание, ожидая последнего, смертельного удара, но вместо этого почувствовал, что кто-то трясет его за плечо.
      — О'кей, приятель, спокойнее.
      Пил медленно сел.
      — Успокойся же, — настойчиво говорил тот же голос. Это был плотный, невысокий человек, он внимательно взглянул Пилу в глаза. — Успокойся. Не поднимайся, посиди минуту, они принесут тебе чего-нибудь выпить. Все будет о'кей.
      Пил облизал губы.
      — Тот человек…
      — За ним погнались, а ты о'кей.
      Подошли еще двое рабочих, у одного из них в руках была фляжка.
      Раздался чей-то авторитетный голос:
      — Не давайте ему виски! Оно может ударить ему в голову. Дайте я на него посмотрю.
      Вновь подошедший был невысоким человеком средних лет в хорошем костюме. Кто-то из администрации. Пил послушно сидел, пока ему осматривали голову. Его чуточку подташнивало, но особой боли он не испытывал. Человек отошел в сторону.
      — Только ссадины. Пожалуй, спиртное ему поможет, — сказал он.
      Виски действительно помогло. Пил попробовал подняться, но не смог. Другие подхватили его под руки. Он глянул поверх стены. Трое мужчин, оживленно жестикулируя и о чем-то толкуя, шли в их сторону.
      — Они его поймали? — пробормотал Пил.
      — Нет, но полиция поймает. Не беспокойтесь, — ответил человек в добротном костюме. — А в чем, собственно говоря, дело?
      Пил рассказал ему.
 
      Если местную полицию и удивил необычайный интерес Скотланд-Ярда к найденному на свалке трупу, они этого ни в чем не проявили, но сердечно приветствовали Веста. Сержант и полицейский врач приехали почти немедленно. Семь-восемь полицейских вокруг свалки, остатки жертвы были сложены возле стены. Оставалось найти еще одну руку, вернее кисть. Предплечье с сильно обгорелым и искалеченным запястьем только что обнаружили, а вместе с ним и серые фланелевые брюки и коричневые ботинки, которые удивительно мало пострадали. Внутри одного из них даже сохранились следы надписи. Короче говоря, опознать одежду не составляло особого труда. К сожалению, с самим человеком дело обстояло сложнее.
      Роджер и полицейский хирург разглядывали останки.
      — Он был молод, — сказал хирург, — высокого роста. Думаю, вы сумеете установить его личность через дантиста. Ничего иного не могу посоветовать.
      — Не представляете, сколько времени он мог тут находиться?
      — Трудно сказать. Знаете, кто вам нужен? Инспектор по пожарам. Лично я сказал вам даже больше, чем следовало бы. Я на вашем месте отослал бы эти останки в Ярд, как только закончится фотографирование. Оставлять их здесь нет никакого смысла. А рано утром я пришлю дантиста.
      — Сегодня вечером, пожалуйста, — попросил Роджер.
      — Хорошо, хорошо.
      Роджер переговорил с местным суперинтендантом, люди которого все еще переворачивали кучу дымящихся отбросов. Потом направился к главному зданию фабрики. Когда он подошел к платформе, вплотную к которой стояли с десяток грузовиков, из помещения конторы вышел невысокий, хорошо одетый мужчина в сопровождении бригадира.
      Он увидел Роджера.
      Против воли он попятился назад, натолкнувшись на бригадира, и на его лице появилось растерянное выражение. Очевидно встреча с Роджером была для него настоящим потрясением. Напряженное удивление сменилось тревогой и даже страхом. Он не сдвинулся с места, даже когда с ним заговорил бригадир. Руки у него дрожали, он сильно побледнел.
      Роджер поравнялся с платформой.
      — Мистер Акерман, что случилось? — это спрашивал бригадир.
      Акерман справился с собой и подошел к Роджеру.
      — Кто… кто вы такой? — спросил он слегка дрожащим голосом.
      — Старший инспектор Вест из Скотланд-Ярда. Есть основания так встревожиться?
      — Встревожиться? Да-а, пожалуй. Знаете, с трудом поверил собственным глазам. Вы же точная копия. Я говорю про Гая Рэнделла.
      — История Рэнделла мне хорошо известна, — суровым голосом ответил Роджер. Ему как-то не верилось, что его внешнее сходство с Рэнделлом могло вызвать такую реакцию у Акермана. — Тут не менее страшное дело, сэр. Вы — управляющий?
      — Не здесь. Я из лондонской конторы. Я Фрэнсис Акерман, из отделения покупок. Э-э, да сегодняшнее дело не менее ужасно. Я рад, что местная полиция без промедления послала за работниками Скотланд-Ярда. Нам надо как можно скорее разобраться в данной истории.
      — Надеюсь, мы разберемся. Кто руководит этим предприятием?
      — Мистер Эмануэль. Мистер Эмануэль Перриман. Я уверен, что он вас примет лично.
      — Благодарю. Но я имел в виду руководителя только этого отдела. Я хочу переговорить с человеком, который видел нападение на вашего складского рабочего. Как его зовут? Пилом, кажется.
      — Шоферов уже опрашивала полиция, — сказал Акерман.
      — Они все еще здесь, сэр, — вмешался бригадир.
      — Вот как? Прекрасно! Поручаю вам старшего инспектора, а я пойду доложу директору, что он здесь.
      Роджер в свою очередь опросил шоферов. Ни один из них не мог описать подробно человека, напавшего на Пила. Говорили, что на нем был темно-коричневый костюм, а лицо закрыто носовым платком.
      При опросе присутствовал бригадир. Роджер спросил у него, не пропадал ли кто-нибудь из постоянных работников.
      — Затрудняюсь ответить, день был такой суматошный. Скажу вам, что может тут помочь — рабочие листки.
      — Каким образом?
      — Понимаете, если это кто-то из наших рабочих, а вы очевидно так предполагаете, он не мог бы отметить время ухода, верно? Нападающий просто сбежал.
      — Он мог преспокойным образом проскользнуть в другую проходную и отметиться там, — сказал Вест, — но все же я хотел бы посмотреть, кто еще не отметился.
      — Пойдемте со мной.
      Бригадир повел Роджера в проходную. Там находилось два больших ящика. Большинство листов лежало в одном из них, во втором оставалось еще с десяток. Бригадир сказал, что это листки тех рабочик, которые еще не успели отметиться. Его собственный тоже находился в этом ящике. Он просмотрел имена. Шесть карточек принадлежали женщинам, оставшимся работать сверхурочно на упаковке. Громко читая остальные имена, бригадир поглядывал на большой сарай и комментировал:
      — Дэнни здесь, Вое, Гим, Венни, хм-хм, Рельф, он…
      — Кто? - воскликнул Роджер.
      — Рельф, один из грузчиков, он обычно уходит с первым ударом часов, — фыркнул, отвечая, бригадир. — Что, имя знакомое?
      — Весьма. Каков он из себя, этот Рельф?
      — Большой и сильный малый. Не могу сказать, чтобы я его любил. Носильщик по профессии, у нас прирабатывает. Он…
      Бригадир не договорил.
      — Да?!
      — Он больше других работал на свалке. Роджер спокойно сказал:
      — Я проверю этого Рельфа. Выходит, что помимо него, никто не исчез?
      — Никто, а что?
      — Вы забыли про труп, — напомнил Роджер.
      — Правда. Да. Но я уверен, что это посторонний.
      — Замечали последнее время здесь посторонних?
      — Несколько человек всегда бывает. Приходят старьевщики, отбирают барахло. Обождите, обождите, был один такой упрямец, который все время здесь толкался. Он назвался сборщиком утиля и уверял, что может договориться на оптовое приобретение всего, что у нас имеется. Болтался по полдня на прошлой неделе, приставал ко всем со своими тряпками.
      — Как он выглядел?
      — Симпатичный малый. Среднего роста, я бы сказал, довольно полный. Волосы темные, всегда одет в серые фланелевые брюки и клетчатый спортивный пиджак, — ответил бригадир, облизывая губы. — Погодите, они же нашли такую клетчатую куртку. Или то, что от нее осталось.

      Все указывало на то, что убитый был репортером Клейтоном, а исчезнувший Рельф — тем человеком, который напал на Пила. Один из железнодорожников с узкоколейки видел, как он бежал с фабрики и вскочил на мотоцикл. Указанный адрес оказался домом, сдаваемым по-комнатно. Когда туда явилась полиция, Рельфа дома не оказалось.
      Роджер распорядился, чтобы за домом установили наблюдение, а описание внешности Рельфа было разослано по всем полицейским участкам страны.
      Тут за ним пришел Акерман с приятелем Рэнделла Вилсоном.
      — Вторая встреча, — поздоровался Вилсон, — я очень огорчен случившимся. Это то же самое дело?
      — Возможно, — ответил Роджер.
      — Мы только что рассуждали на эту тему, — сказал Акерман. — Мистер Вилсон приехал посмотреть на условия хранения и упаковки наших товаров. Чтобы иметь более ясное представление, какого рода тара нам требуется.
      — Мне приходится работать по заказу, полученному Рэнделлом, — объяснил Вилсон.
      Роджер кивнул.
      — Но вы не должны заставлять мистера Эммануэля себя долго ждать, — сказал Акерман.
      Роджер еще не привык к перримановским привычкам называть членов своей семьи просто по имени, чтобы отличить одного от другого. В Вудхолле работали Эммануэль, Саймос и Мэтью. В Лондоне — Самуэль, Джозеф и целая плеяда более молодых представителей рода Перриманов с более современными именами. Мистер Эммануэль был патриархом в семье. Это он пятьдесят лет назад основал второстепенную фабрику пищевых концентратов. Он принял Роджера в небольшом уютном кабинете. У него были довольно длинные белоснежные волосы, которые пышными волнами обрамляли его лоб, большие усы, красные щеки и ясные голубые глаза.
      Его страшно расстроило происшествие. Он хотел заверить полицию, что она может рассчитывать на всяческую поддержку со стороны администрации. Имя Перриманов пользовалось заслуженным уважением в стране. Подобный скандал, такая отвратительная история порочит это славное имя. Если в процессе расследования выяснитса, что к убийству причастен кто-то из штата их работников, то это будет особенно тяжким ударом для всей администрации.
      Вежливый секретарь вывел Роджера из святая святых. Роджеру сказали, что приехал офицер из противопожарной службы и дожидается внизу около свалки. Он определил, что верхний слой накопившегося мусора в одном месте был снят и переброшен в другое место, в куче отбросов была вырыта яма, заполненная легковоспламеняющимся материалом. Как он считал, труп был положен сверху и охвачен пламенем.
      Примерно через полчаса, когда труп был деформирован до неузнаваемости, его расчленили и закопали, присыпав сверху золой и пеплом.
      — Что вы скажете про одежду?
      — На нем не было ни пиджака, ни брюк, — без колебания ответил пожарник.
      Перекопка кучи могла бы продлиться всю ночь и даже следующий день, но Роджер стремился покончить с этим делом как можно быстрее, причем у него на глазах.
      Бригадир отдела доставки, оставшийся на фабрике после своего рабочего времени, был неиссякаемым источником информации. Он сказал Роджеру об одной вещи, которая не была упомянута в рапорте Пила. Два раза в неделю на фабрике практиковались так называемые «ночные прогулки». Это были рейсы средней протяженности, рассчитанные таким образом, чтобы товары доставлялись в магазины рано утром, если машина выедет после рабочего дня. В подобных «прогулках» участвовало около семидесяти машин.
      Проводились они по понедельникам и четвергам.
      Сегодня был четверг.
      Большая часть машин была уже погружена. Шоферы собирались в половине девятого вместе со своими напарниками, получали путевые листы, накладные и отмечали рабочие карточки. Машины выезжали с интервалом в тридцать секунд. Так что все семьдесят покинули территорию фабрики за тридцать пять минут. Последняя машина прогрохотала мимо ворот в девять часов пять минут, когда на дворе уже было темцо. Вел ее долговязый веселый парень по имени Тим Холлвей, а его помощником был маленький шотландец.
      Долговязый Тим не только выглядел веселым. Он был оптимистом по натуре. Сидящий рядом с ним Сэнди Мак-Кей, наоборот, был человеком мрачным и угрюмым. Они находились на спокойном участке дороги близ Вейзингтона, когда неожиданно в свете фар мелькнула тень человека, который поднял над головой руки и размахивал ими изо всех сил.
      — Не надо рисковать, — быстро сказал Сэнди, — правилами запрещено кого-то подвозить, Длинный.
      — Никто не может меня обвинить в том, что я отказался кого-нибудь подвезти, — весело сказал Тим, — ты что, хочешь, чтобы я его раздавил?
      Он стал сбавлять скорость, и тут фары осветили человеческую фигуру, лежавшую беспорядочной грудой на дороге.
      — Вот это да! Кого-то сшибли.
      — Мне это совсем не нравится, — забубнил Сэнди. — Наверное, парня ограбили и…
      Но было уже поздно. Тим затормозил машину как раз перед самым человеком, лежащим на дороге. Второй парень подбежал к кабине и рывком открыл дверцу.
      — В чем дело, приятель?
      — Ничего особенного, просто подними руки, дурень! — спокойно сказал человек.
      В призрачном свете фар свирепо поблескивал его пистолет. Долговязый судорожно вздохнул, Сэнди выругался. «Жертва дорожной катастрофы» быстро вскочила на ноги, и Тиму и Сэнди пришлось поднять руки.
      — Послушайте, ребята, — заговорил Тим совершенно искренне, — если вы будете заниматься подобными делами, это вас до добра не доведет!
      «Жертва» открыла дверцу кабины со стороны Сэнди и велела ему вылезать. Долговязый тоже был вынужден спуститься на землю, и человек с пистолетом провел их к кузову машины. Скинули металлический засов и открыли двери. Водителей заставили влезть внутрь. Следом за ними забрался и вооруженный бандит. Он вынул карманный фонарик и повесил его на гвоздик внутри машины, а сам уселся на ящик с концентратом овсяной каши. Долговязый плюхнулся на ящик с беконом, а Сэнди упрямо стоял, качаясь на ухабах и лицо его все больше и больше хмурилось. Машина шла неровно. Один раз они так резко затормозили, что Сэнди упал на их врага и сильно стукнул его о стенку машины.
      В ответ тот изо всех сил ударил Сэнди ногой в пах. Маленький шотландец вскрикнул и упал на какие-то коробки, увлекая за собой другие пакеты. Он еле поднялся, дыхание его стало болезненным и неровным.
      Пистолет смотрел прямо на Долговязого.
      — Без фокусов, — крикнул бандит.
      Его лицо было измазано жирной краской, под носом торчали шутовские усы, а шляпа надвинута на самые глаза. Машину занесло сначала вправо, потом влево. Водитель свернул с центральной магистрали на какую-то проселочную дорогу. По ней они ехали довольно долго. Но вот машина замедлила ход и окончательно остановилась.
      — А теперь выкладывайте! — скомандовал бандит. — Нам нужен бекон и консервированные фрукты. Варенье. Живо сносите все это к дверям!
      Сэнди с ненавистью прохрипел:
      — Чтоб я тебе стал помогать…
      Бандит изо всей силы ударил его по лицу рукой и ручкой пистолета.
      Дверь отворилась, в кузов влез второй. Он ловко опустил заднюю стенку у машины. Подчиняясь угрозам, Долговязый и Сэнди были вынуждены подтаскивать ящики с требуемыми продуктами. К бандитам присоединился откуда-то взявшийся третий.
      Быстро и ловко все ящики были вынесены из машины и куда-то спрятаны.
      Долговязый вытирал пот со лба. Машина казалась свалкой исковерканных ящиков, разорванных пакетов, весь пол был усыпан крупами и крахмалом. Бандиты уронили ящик с вареньем, половина банок разбилась. Густое красное варенье медленно расползалось по доскам, напоминая своим видом кровь.
      Один из бандитов все еще не выпускал пистолета из рук. Второй вскочил в кузов и без всякой видимой причины набросился на Сэнди и Долговязого с тяжелой дубинкой. Долговязый пытался запустить в него какой-то коробкой, но промахнулся. За это дубинка опустилась ему на висок. Парень упал. Второй удар пришелся ему по шее. Несчастный потерял сознание.
      Не помня себя от ярости, Сэнди схватил банку с вареньем и швырнул ее в физиономию бандита. Сладкая липкая масса заклеила ему глаза, забилась в рот и уши.
      Сэнди избивали уже и после того, как он перестал что-либо чувствовать. От неминуемой гибели его спасло то, что бандитам надо было торопиться.
      Они подняли заднюю доску, заложили болт, закрыли дверь и побежали к небольшому грузовику, стоявшему перед перримановским. Водитель уже сидел за рулем. Мотор взревел, и через минуту грузовик скрылся во мраке.
      В эту ночь еще одиннадцать других машин были ограблены почти таким же способом. Унесены были те же самые продукты.
      Старший клерк контрольного бюро сидел за своим столом, разбираясь в бесконечных колонках цифр. Часы показывали четыре. Его помощник вычерчивал маршруты поездок на понедельник. Что за жизнь! Все одно и то же! Никаких событий, монотонная, однообразная рутина. Что за жизнь! Он бы…
      Оглушительно зазвонил ближайший к нему телефон. Помощник поднял голову.
      — Не беспокойтесь, я отвечу, — сказал старший клерк, у которого от цифр стало рябить в глазах. Он протянул руку к трубке.
      — Контрольное бюро Перримана.
      — Обождите, соединяю, — раздался голос телефонистки.
      — Перси! — глухо зазвучал чей-то голос и старшему клерку передалось нервное напряжение говорившего.
      — Кто говорит?
      — Это Долговязый. Перси, слушай. На нас напали. Мак избит, не знаю, останется ли жив, бедняга. Я нахожусь в амбулатории. Послал за полицией. Я около Вейзингтона.
 
      Весты привыкли подниматься рано, мальчикам было все равно, когда лег их отец и выспался ли он. Роджера разбудил звонкий голос Скуппи, распевавшего какую-то глупую считалку.
      Роджер усмехнулся. Он посмотрел на Джанет, спавшую на соседней кровати, потому что Нелл Гудвин настояла на том, чтобы ее уложили в столовой. Похоже, что жена крепко спала. Роджер осторожно поднялся и спустился вниз. Он вскипятил чайник и приготовил мальчикам апельсиновый сок. На площадке появились заспанные мальчишки с всклокоченными головами.
      — Оденьте-ка ваши тапочки, молодые люди, — притворно сердитым голосом заговорил Роджер, — а то я…
      Зазвонил телефон, принося известие о ночных грабежах.
      У бригадира отдела доставок Перримана был настолько убитый вид, что Роджеру даже жалко его стало. Но этот старый служака ни на секунду не прекратил работу. Он получил данные о всех ограблениях, которые точно совпадали с рапортами местной полиции, прочитанными Роджером в Ярде. Единственно серьезно пострадавшим был Сэнди Мак-Ней. У него оказался перелом ребра. Его положили в больницу. Повреждения головы были не особенно тяжелыми. Другим водителям и их напарникам тоже досталось, если они оказывали сопротивление.
      Бригадир подводил итоги похищенных товаров.
      — Ничего подобного мы еще ни разу не испытывали, — пожаловался он. — Это ужасно.
      — Часто ли случались аналогичные неприятности в прошлом? — спросил Роджер.
      Бригадир перечислил с десяток ограблений,
      — Я бы хотел выяснить все до конца, — спокойно сказал Роджер. — Итак, составляется точный график поездок и рассылается по всем отделам. В графике указывается время нахождения всех машин в том или ином месте их маршрута, вычисленное заранее. Так?
      Бригадир кивнул.
      — И если человек раздобыл копию графика, он великолепно знает, где ему удобнее всего встретить машину. Когда составляются такие графики?
      — В суббогу на понедельник, а в среду — на четверг. Вот вчерашний.
      Он протянул Роджеру, сложенную вчетверо розовую синьку, оказавшуюся величиной с его полстола. На ней были напечатаны названия магазинов, находящихся в радиусе ста миль от Лондона, отдельно — в двухстах милях. Под каждым магазином были напечатаны «Регулярные еженедельные поставки», а чернилами были помечены «Особые заказы». На обратной стороне графика были обозначены номера машин, которым поручались поездки, и вычисленное время прибытия в определенные пункты всего маршрута, охватывающего несколько магазинов.
      Роджер посмотрел на типографские данные. Там значилось: «Напечатано компанией «Тактос». лит. Лондон, СЗ».
      — У кого имеются копии? — спросил Роджер.
      — В отделе торговли, на центральном складе, в Управлении, в секретариате, в лондонской главной конторе, а два экземпляра остаются здесь, в отделе доставки. Вот поэтому мы работали вчера вечером.
      — Выходит, что списки и постоянные заказы печатаются сразу в нескольких экземплярах, а всякие детали вносятся чернилами? — уточнил Роджер.
      — Да. — Бригадир взглянул на полку, где лежали стопками папки для бумаг и стояли разные справочники. Он достал несколько подшивок, быстро перебрал их, потом с недоумением посмотрел на Роджера.
      — Второй экземпляр пропал.
      — Когда вы его видели в последний раз?
      — Вчера, не знаю точно когда. Они всегда лежат на этой полке.
      — Скажите, Рельф когда-нибудь заходил в контору?
      — Да, подметать. Я видел, как он вытирал пыль с полок и привел бумаги в такое хаотическое состояние, что я сказал ему пару теплых слов. Говорю вам, я никогда не доверял этому типу.
      — Могло бы отделение покупок в Лондоне ознакомиться с графиком до того, как он попадет в отдел доставок?
      — Не в готовом виде, напечатанная синька попадет в Лондон позднее. Впрочем, графики печатают как раз в Лондоне.
      — Так что содержание графика им известно?
      — Да. При желании и мистер Самуэль и мистер Армстронг могут посмотреть на график, как и любой из боссов.
      — Кто-нибудь когда-нибудь приходит сюда проверять эти документы?
      Бригадир потер нос.
      — Изредка, но только не из Лондона. Понимаете, графики не особенно интересуют лондонское отделение. Графики у нас появились недавно, всего семь месяцев назад. До этого у нас была обыкновенная книга учета. Конечно, составлять по книгам маршрутный лист так, чтобы ничего не забыть, было ужасно трудно. Ко мне приходил парень из чертежной, просиживал по полдня.
      — Симпатяга, — добавил он другим тоном, — мы с ним много толковали о футболе. Он, так же, как и я, болеет за Фулхэм.
      — Вот как, — небрежным тоном заметил Роджер, — мне случается там тоже бывать. Ну, а теперь я хотел бы взять для образца один из этих графиков. Старый или даже неиспользованный, все равно.
      В этот день опросили всех шоферов и их напарников, заставили описать нападающих. Результаты были ничтожными, потому что большинство бандитов были в масках, или же загримированы.
      Рельф так и не вернулся к себе на квартиру, но полиции узнала, где он проводил время, с кем дружил. Выяснилось, что он был второй из братьев Рельф.
      Очевидно, общий план только сейчас начал претворяться в жизнь. Убийство Рэнделла привлекло к нему внимание. Хищения продовольственных товаров в огромных размерах. Но воры должны были предусмотреть возможность сбыта наворованного. Найти перекупщиков, и тогда задача будет наполовину решена.
      Небольшое количество бекона было обнаружено в одной лавчонке. Химики Перримана без колебания заявили, что бэкон был изготовлен на фабрике Перримана. То же самое было сказано и в отношении консервов, хотя с них были содраны бумажные наклейки.
      На протяжении суток большая часть товаров, похищенных во время ночного налета на машины, была обнаружена в небольших магазинчиках в разных концах страны. Их хозяева готовы были покупать по дешевке все, не задавая лишних вопросов. Кое-что попало в ресторанчики и кафе. Товары Перримана были найдены даже в Карлайле, а на юге в Вупермаусе и Брайтоне.
      На следующий день после событий на свалке все газеты только и писали, что об ограблении машин с продуктами, а с десяток провинциальных ежедневных газет, объединяемых одним издательством, вышли с умопомрачительными заголовками на первых страницах, которые буквально сообщали следующее:
      «Похитители продуктов убили репортера «Эхо». Расследование полиции ничего не дало».
      Роджер читал «Эхо», сидя за своим столом в Ярде. Статья сводилась к следующему:
      «Полиция и данная газета предполагают, что труп, обнаруженный в куче отбросов на фабрике Перримана в Будхолле, является телом известного репортера из «Эхо» Томаса Клейтона, чьи сенсационные сообщения, освещающие всяческие преступления, любят и ценят все читающие. Труп был изуродован и полусожжен. «Эхо» уверено, что расследование Клейтона привело его к Перриману и что он уже раньше располагал данными о серии преступлений, которые предполагалось осуществить на дорогах Лондона.
      В этом отношении Клейтон опередил полицию. «Эхо» не собирается обвинять полицию в бездействии. Задачи Скотланд-Ярда огромны, в целом он с ними великолепно справляется. Но в данном преступлении, одном из целого ряда, имеются тревожащие нас особенности. Было совершено нападение на двенадцать продуктовых машин. В ограблении участвовало, самое меньшее, тридцать шесть человек. Ни один из них не задержан. Насколько нам известно, почти ничего из похищенных продуктов не было найдено. Подобный размах преступления является сенсационным, успехи же полиции ничтожными. Все дело не стоило бы выеденного яйца, если бы не баснословные цены на продукты питания.»