Гай Рэнделл не имел понятия, что он должен умереть.
      Для этого не было никаких оснований. Ни один нормальный 33-летний человек не думает, что его за углом поджидает смерть.
      То, чем он был занят в день своей гибели, было важно по двум причинам. Полицейскому офицеру пришлось напряженно работать целых две недели, чтобы точно установить, когда и куда он ходил, и с кем встречался. — Потому что — откуда знать? — не было ли среди его собеседников убийцы?!
      Даже если не принимать в расчет столь неожиданный финал, этот день был необычным для Гая Рэнделла, по своему многообразию — многообещающим и волнующим. Рэнделл был энергичен, напорист и безмерно счастлив. Он чувствовал себя способным совершить любой подвиг. И он прошел долгий путь по городу, завернул за множество углов до того, как сделать фатальный шаг.
      Старший инспектор Роджер Вест из Нью-Скотланд-Ярда возглавлял данное расследование с бесконечным терпением, с похвальной настойчивостью восстанавливал картину деятельности Рэнделла и в конечном итоге сумел представить начальству исчерпывающий отчет об его поступках, но, конечно, ему не были известны мысли покойного.
      Доклад Веста начинался с описания раннего утра последнего дня жизни Гая Рэнделла…
      Помещение было не большим и не маленьким, но необыкновенно светлым и радостным, потому что в это мартовское утро солнце струилось непрерывным потоком в распахнутое окно. Комната находилась на втором этаже «Мейбенка», викторианского особняка в Сент-Джонс Вуде, который в такой степени можно было называть «домом» Рэнделла, в каком им бывает пансионат. Рэнделл крепко спал.
      Снаружи раздались торопливые шаги и почти одновременно раздался легкий стук в дверь. После паузы стук повторился, но уже гораздо сильнее. Рэнделл не пошевелился. Теперь дверь отворилась. На никелированном подносе задребезжали чашка и блюдце. Вошедшая в комнату девушка лет 17–18 отчетливо произнесла:
      — Мистер Рэнделл, уже восемь часов.
      Рэнделл вздохнул и заморгал спросонья глазами.
      — Э-э, хэллоу! — Он зевнул во весь рот и вытянул руки. — Хэллоу. Который час?
      — Около восьми, — ответила девушка.
      — Пора вставать, — сказал Рэнделл, и девушка вышла, прикрыв за собой дверь.
      Первый завтрак в «Мейбенке» празднично не обставлялся. Из семи постояльцев один Рэнделл спустился вниз в половине девятого. Возле его прибора лежал сложенный «Дейли Телеграф» и два письма. В тот самый момент, когда Гай занялся письмами, вошла хозяйка с традиционной тарелкой овсяной каши. Он отвернулся от нее, распечатывая письмо. В другое время он ей обязательно улыбнулся бы.
      Письмо было от сестры, как всегда лаконичное до предела.

      «Дорогой Гай, я пришла в восторг, услышав о твоей помолвке. Наилучшие пожелания, мой дорогой. Когда же ты собираешься привезти к нам свою Сайбил?.. Говорят, она само очарование. Кончаю. Безумно занята, но не могла не написать немедленно, как только получила твою весточку».

      Рэнделл усмехнулся, отложил письмо и принялся за овсянку. Когда официантка явилась вторично, он был поглощен чтением нового письма. Оно было гораздо длиннее, причем в отличие от первого напечатано на машинке.

      «Мой дорогой Гай!
      Итак, женоненавистник капитулировал. Враг прекрасного пола превратился в пылкого возлюбленного. Я был уверен, что рано или поздно так случится. Нет, конечно, это ни в коей мере не повредит делу. Да и с чего бы это? Ведь теперь у вас только увеличится стимул и вы будете стараться продать наш товар выгоднее. Не мое дело, придется ли вашей молодой супруге по сердцу то, что вы часто находитесь в отлучке. Благодарение небесам, это ваше дело. Я вторично обращаюсь к тому, что заставило меня сесть за письмо и что, если не ошибаюсь, страшно мучает и тревожит вас. В данный момент фирма не в состоянии предоставить вам отдельную контору, т. к. нет свободной вакансии.Однако мне передали, что старик Льюис всерьез поговаривает об уходе на пенсию. Когда он это сделает, освободится район Мидленда, можете не сомневаться, что его поручат вам, а вместе с тем дополнительно 200 фунтов в год. Поэтому я почти уверен, что правление уже сейчас повысит ваше жалование на означенные 200 фунтов с момента вашей женитьбы.
      Пишу вам из конторы. Прошу вас, постарайтесь как можно дольше оставаться на земле и не собираться в райские кущи, ведь надо еще успеть переговорить с Перриманом. Если бы вы сумели добиться их заказа! Но, это почти неосуществимо, разумеется. Более ненадежного и капризного клиента у нас не было никогда. Все же, поскольку они настаивают на снижении расценок на нашу тару в ближайшие 6 месяцев, будьте к этому готовы. В прошлом письме я вам писал, что вы можете согласиться снизить на 5 процентов все виды упаковок. Строго между нами, если вам удастся получить их заказ, снизив расценки на 10 или даже 12 процентов, никто не станет возражать. Разумеется, их претензии вполне законны.
До скорой встречи,
как всегда ваш Джим».

      К тому времени, как Рэнделл закончил читать письмо, его завтрак окончательно остыл. Гай выпил две чашки чая, запивая им сначала жареные помидоры, а потом съел хлеб с сыром и маслом. После чего он прошел в холл. Там на тумбочке возле вешалки хранились его перчатки. Шляпу же он вовсе не носил.
      Ему пришлось дважды свернуть за угол, прежде чем он добрался до своего гаража и вывел 12-сильную машину марки «Митчел». По дороге, особенно в Вест-Энде, он сделал десятка два поворотов, в половине десятого повернул в последний раз, поставил машину у обочины и вошел в здание компании «Браун Прилтинг», расположенное на улице, отходящей от Стрэнда.
      У Рэнделла не было друзей в лондонской конторе, но так как она служила ему штаб-квартирой, когда он колесил по Лондону или югу, то он знал по имени всех клерков, машинисток, секретарш и т. д. И они тоже знали его как лучшего торгового агента южного района. Он заставлял трепетать сердца молоденьких девушек, потому что был красив и доброжелателен, хотя сам не подавал им для этого ни малейшего повода. Колеман, управляющий Южного филиала торговой фирмы «Браун», человек средних лет, уже находился у себя в кабинете. Когда Рэнделл вошел, он отложил в сторону какое-то письмо и приветливо сказал:
      — Доброе утро! Я слышал, мне надо вас поздравить?
      — Черт побери, откуда вы это знаете? — изумился Рэнделл.
      Колеман рассмеялся.
      — Об этом упоминает в своем письме мистер Вильсон. Для вас тоже есть письмо относительно Перримана, но я сильно сомневаюсь, чтобы с ним дело выгорело. Там пустил корни «Тактос»… От души порадовался за вас. Я знаком с этой леди?
      — Нет, — ответил Рэнделл, — мы встретились с ней летом в Брайтоне. Хотим скромно повенчаться в конце будущей недели.
      У Рэнделла лицо буквально сияло от счастья, так что Колеман в свою очередь не мог удержаться от улыбки, хотя его собеседник сразу перешел к делам.
      — Вам больше других известно о Перримане и «Тактосе». Расскажите-ка мне всю подноготную, идет?
      Колеман исполнил его просьбу, повторив под конец еще раз, что он считает несбыточным план «подобрать ключи» к Перриману.
      Компания «Браун Прилтинг» изготавливала широкий ассортимент изделий из бумаги и картона, а за последнее время стала с успехом применять также и пластики. «Тактос», выпускавшая патентованные складные коробки и пакеты, была более крупной конкурирующей фирмой, учрежденной 50 лет назад. На протяжении всего этого времени они полностью обеспечивали упаковочными средствами Перримана, вполне удовлетворяя их огромные требования. «Фасованные продукты» Перримана в различной упаковке производились почти в неограниченном количестве и, конечно, получить заказ от такой фирмы было крайне заманчиво. Они имели дело также и с полуфабрикатами, у них была разветвленная сеть складов и магазинов по всей стране. По своим взглядам они были ультра-консерваторы. Нескольким компаниям, занимающимся изготовлением упаковочной тары, удалось получить от них заказы, но все равно основным поставщиком оставался «Тактос». Их различные мастерские специализировались уже давно на изготовлении всевозможных ящиков, коробок, пакетов, причем размеры концерна давали возможность отпускать товары по более низким ценам, чем конкурирующие организации. Все это было давно известно Рэнделлу. Колеман разве что дополнил это цифровыми данными, а потом добавил:
      — Дело не только в размерах «Тактоса». У них великолепная реклама и опытные агенты. Знаете Джеремию Скотта?
      — Да, Джеремию из «Тактоса» я отлично знаю, — ответил Рэнделл с кривой усмешкой. — Полужулик, полугений. Верите ли, мы с ним давно соперничаем. Если у него я вырываю из-под носа заказ, он непременно отыгрывается, заключив контракт с таким клиентом, в надежности которого я никак не сомневался. Сказать по совести, Колеман, я был бы вам крайне признателен, если бы вы мне помогли, подсказали, как его обставить. Никто лучше вас не разбирается в этих делах!
      — Тронут вашей оценкой. А что вас, не пойму, так тревожит?
      — Я бы не назвал это «тревогой», но не знаю, как выразиться? Дурным предчувствием, что ли? Слишком часто скрещиваются наши пути с Джеремией Скоттом, особенно здесь, на юге. И всякий раз у меня возникает ощущение, что он готов вцепиться мне в горло.
      — Вы хотите сказать, что он питает к вам личную неприязнь?
      — Мне об этом неизвестно. Как правило, он достаточно вежлив. Вообще-то мы встречаемся только в тех случаях, когда останавливаемся в одном отеле, ну и, как известно, к вечеру он уже «лыка не вяжет». Впервые встречаю человека, который бы поглощал спиртное без счета.
      — А вот я не верю, чтобы он по-настоящему напивался, — задумчиво произнес Колеман. — Скотт умеет пить и ума не пропивать! «Тактос» не терпит соперничества, а за последние годы мы перехватили у них много заказчиков. И, большей частью, по вашей милости. Я не стану закладывать голову, что Скотту особенно приказано заняться вами и постараться вас свалить. Но это не личная вражда, Рэнделл, если это вас пугает.
      — Иногда мне тоже так кажется… Не то, чтобы это было очень важно, однако я хотел бы знать, как следует держаться со Скоттом!
      — Всего навсего занимайтесь своим делом. Тогда вы застрахованы от грубых ошибок. Кстати, не исключено, что сегодня тоже столкнетесь со Скоттом. Головная контора договорилась о вашей встрече с Перриманом на три часа.
      — В таком случае Скотт наверняка побывает там еще утром, — с гримасой проворчал Рэнделл.
      Он пробыл в управлении до половины одиннадцатого, после этого до 13.25 успел съездить в три места, договорился о двух существенных заказах, после чего поехал в «Сиблей». Это был маленький фешенебельный ресторанчик, расположенный в узком переулке, отходящем от Черрингкросс-роуд. Ему пришлось оставить автомобиль на разбомбленной площадке, ныне превращенной в место стоянки машин, и пройти пешком последнюю сотню ярдов.
      Швейцар Льюис, стоявший у входа, с интересом наблюдал, как приближающийся к углу человек завернул за него и чуть было не сбил с ног молодую девушку, спешившую с противоположной стороны.
      — Ох! — воскликнула девушка. Лицо у нее побледнело, глаза испуганно блестели, — ох… Гай!
      — Сайбил, дорогая! Что с тобой… что-то случилось?
      — Ничего. Просто я боялась опоздать.
      — Я тоже, — рассмеялся Рэнделл, беря девушку под руку, — а вместо этого мы оба явились тютелька-в-тютельку. Дорогая, у меня сногсшибательные новости.
      — Правда, Гай?
      Страх, если таковой когда-то и был, исчез из глаз девушки. Льюис задумчиво посмотрел на парочку и улыбнулся. Они его даже не заметили.
      Держась за руки, они вошли в мрачный вестибюль «Сиблея». Только сейчас Льюису пришло в голову, почему девушка так торопилась. Он припомнил, как, подходя к ресторану, она оглянулась через плечо. За ней виднелась фигура какого-то мужчины; он сразу же повернул назад, как только она встретилась с Рэнделлом. У Льюиса мелькнула смутная мысль, что девушка убегала от этого типа. Очутившись внутри, Рэнделл продолжал говорить, пока они шли за официантом к заранее оставленному за ними столику в самом углу зала.
      — Честное слово, потрясающая новость! Сегодня утром я получил письмо от Джима. Джима Вилсона из Управления.
      — Да, дорогой, я знаю, о ком ты говоришь.
      — Нежданно-негаданно все окончилось благополучно. Практически он обещал мне в самом недалеком будущем Мидленд. А в качестве свадебного подарка надбавку в две сотни фунтов в год. Замечательно, да?
      — Великолепно!
      Подошел официант. С ним посоветовались и сделали заказ — красное вино и креветки. После чего официант ушел.
      — Да, — продолжал Рэнделл, совершенно открыто беря Сайбил за руку, — это означает тысячу фунтов в год, дорогая, а если считать комиссионные по прошлым годам, то еще две, две с половиной тысячи в год, как минимум. Думаю, с такими деньгами ты сумеешь свести концы с концами?
      — Свести концы с концами? Гай, да это же чудесно!
      — Дорогая, можешь не волноваться: мы с тобой при деньгах!
      Официант принес закуски и вино.
      Они вышли из ресторана в половине третьего. Сайбил вернулась к себе в контору на Стрэнде. Рэнделл же поехал к Перриману.
      Коммерсанты пищевых продуктов занимали огромное здание в Сити неподалеку от Гильд-холла.
      Рэнделлу пришлось назвать свое имя одетому в форму швейцару, который позвонил директору компании Самуэлю Перриману. Обычно посетителей провожали до соответствующего кабинета, только избранным разрешалось действовать самостоятельно.
      На этот раз Рэнделл впервые удостоился подобной чести. Он весело улыбнулся и беспечно ответил:
      —О да, разумеется, — когда швейцар спросил у него, знает ли он, где находится святилище самого мистера Самуэля.
      Рэнделл поднялся на лифте на шестой этаж, но когда он вышел на площадку, его охватило сомнение, и он остановился в нерешительности, глядя налево и направо. Из-за стеклянной двери огромного операционного зала появился крошечный мальчишка рассыльный, который с вежливой улыбкой подошел к Рэнделлу.
      — Не могу ли я вам помочь, сэр?
      — Я ищу кабинет мистера Самуэля, то есть мистера Перримана, — сразу же поправился Рэнделл, — ведь он находится на этом этаже?
      — Совершенно верно, сэр. Вот сюда, сначала первый поворот налево, затем второй направо, на двери имеется табличка. Второй направо.
      Рэнделл повернул налево и вторично в этот день чуть не наткнулся на человека. На этот раз это был мужчина, который все же ухитрился отскочить назад, а потом, узнав Рэнделла, не то улыбнулся, не то скорчил рожу. Это был Джеремия Скотт.

      Джеремия Скотт не соизволил посторониться. В узком проходе Рэнделлу с ним невозможно было разойтись. Он выдавил из себя неискреннюю улыбку. Налитые кровью глаза Скотта подозрительно и с вызовом смотрели на Гая, словно стараясь его оскорбить, сделать больно или даже напугать.
      Молчание нарушил Рэнделл.
      — Хеллоу, Скотт!
      — Какая приятная встреча. Жаль, что чуточку опоздали. В эту минуту сбоку отворилась дверь, на пороге возникла
      незнакомая фигура мужчины.
      — Добрый день, мистер Скотт, — сказал человек.
      Значит, с представителем «Тактоса» они были знакомы. Скотт кивнул в ответ и отступил в сторону.
      — Думаю, в скором времени мы снова наткнемся друг на дружку, — сказал он, обращаясь к Рэнделлу. — Пока! — и ушел.
      Высокий широкоплечий малый с тяжелой походкой. Вышедший из конторы незнакомец сказал:
      — Я бы не принимал всерьез шуток мистера Скотта, мистер Рэнделл. — И двинулся по своим делам. Рэнделл вновь остался один. Он внимательно посмотрел вслед говорившему и только после этого двинулся дальше по коридору до двери, на которой имелась золотая надпись: «М-р Самуэль Перриман». Рэнделл постучал, и дверь сразу же открыла невысокая плотная девица в черном костюме и белой блузке.
      — Мистер Рэнделл? — спросила она.
      — Да, я мистер Рэнделл.
      — Входите, пожалуйста, мистер Самуэль освободится через минуту.
      Рэнделл услышал за дверью ворчливое хмыканье Перримана.
      В этом кабинете стояли два письменных стола, две пишущих машинки, три несгораемых шкафа, диктофон и магнитофон. На обитых деревянными панелями стенах не было никаких украшений, кроме двух фотографий. Фотографии были знакомы Рэнделлу, как впрочем, они были знакомы и всем жителям Великобритании и множеству городов за границей.
      Женщина была средних лет с типично-благопристойной улыбкой, компетентная, деловитая, идеал рачительной хозяйки среднего класса. Мужчина был чуточку старше, не мужчина, а «судья Гарди» с седеющими волосами и усталой, но доброжелательной улыбкой. У него был такой вид, как будто он отдыхает, откинувшись в кресле после трудового дня в шумной конторе. Примечательным в этих портретах было то, что они были выполнены всего лишь по плечо. Эффект же создавался выражением лиц. Здесь, словно говорили они, уголок старой Англии. Их знали все, как «Мистера и Миссис Перриман». Они красовались бок о бок на всех перримановских продуктах: пакетиках с супом, бульонных кубиках, желе, всевозможных порошках и всяческих изделиях, относящихся к еде, которую можно положить в жестяночку или пакетик. Изображения супругов были неотделимы от знаменитых английских полуфабрикатов.
      Рэнделл был поглощен созерцанием фотографий, когда вновь появилась секретарша с приятным известием:
      — Мистер Самуэль вас ожидает, мистер Рэнделл.
      — Благодарю.
      Перед ним распахнули вторую дверь, и он с большим любопытством вступил в кабинет Великого Человека. Эпитет «Великий» был уместен применительно к репутации Самуэля Перримана, его положения в обществе и даже административных и финансовых способностей, но отнюдь не к его наружности. Природа обошла его ростом и осанкой, зато наградила непропорционально крупным лицом и головой. Он сидел за огромным столом орехового дерева спиной к четырехстворчатому окну. Жестом руки он пригласил Рэнделла сесть в кресло.
      Рэнделл поблагодарил и начал с вежливой фразы о самочувствии Перримана:
      — Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете, мистер Самуэль?
      — Хорошо бывает редко, — буркнул Перриман, — у меня несварение желудка. А теперь, мистер Рэнделл, как я полагаю, вы захватили с собой образцы. Вы уполномочены вести переговоры о поставках и э-э-э условиях? О расценках. Цены, названные вашей головной конторой, нереальны. Понимаете? Они не выдерживают никакой критики.
      — Мне думается, нам не стоит слишком беспокоиться относительно цен, — заметил Рэнделл, раскрывая свой портфель.
      Самуэль Перриман нажал на кнопку звонка, вмонтированную в крышку стола. Позади Рэнделла растворилась дверь, на пороге в почтительной позе замерла секретарша.
      — Да, мистер Самуэль.
      — Принесите папку с образцами картона и пакетов.
      — Да, мистер Самуэль.
      — Уверяю вас, — продолжал Рэнделл, — вам не придется сомневаться и в отношении поставок. Мы только что установили несколько новых машин, что значительно увеличило выпуск продукции. Да и с сырьем нынче дело обстоит значительно проще, так что никаких нареканий на качество изделий у вас никогда не будет, мистер Перриман.
      Мистер Самуэль похлопал себя по черной жилетке.
      — «Высокое качество» — это квинтэссенция всего нашего предприятия, мистер Рэнделл. На этом зиждется безупречная репутация фирмы Перримана. «Качество продукции Перримана гарантировано». — Он развернул плакат с этими словами, ставшими вместе с портретами супругов Перриман торговой маркой их фирмы, и продолжал еще долго и нудно рассуждать о смертных грехах тех предприятий, которые экономят на качестве выпускаемой ими продукции.
      Наконец дверь растворилась и вошла секретарша с большой квадратной папкой, примерно такого же размера, как портфель Рэнделла. Она опустила ее на стол. Рэнделл сразу обратил внимание на предательские пятна на щеках несчастной и ледяное выражение глаз мистера Самуэля.
      — Вы слишком замешкались, мисс Мортон.
      — Да, сэр. Прошу извинить, — зашептала мисс Мортон, — папка находилась в комнате мистера Акермана. Я не сразу сообразила, что он забрал ее к себе.
      — Вы всегда должны точно знать, где находятся данные образцы, — буркнул мистер Самуэль и, махнув рукой, отпустил ее.
      К этому времени Рэнделл вытащил из своего портфеля образцы упаковок «Брауна» и разложил их на краю стола. Это были всего лишь макеты. Часть из них была изготовлена вручную, часть машинами, но на всех без исключения имелись черно-белые, довольно грубые изображения «мистера и миссис Перриман» вместе с девизом «качество гарантируем». Когда Рэнделл взглянул на образцы, принесенные мистеру Самуэлю, он невольно состроил гримасу. Ибо эти образцы были настоящие упаковки, выглядевшие гораздо лучше его макетов. Несомненно, это были те самые маленькие пакетики и коробочки, которые на протяжении стольких лет фирма заказывала у «Тактоса».
      Мистер Самуэль разостлал их на столе, долго колдуя над ними. Вместе они составили радужную гамму красок, ибо мистер Перриман верил в необходимость системы в каждом деле. Поэтому каждый продукт имел упаковку специальной окраски и формы. Кроме того имелись листки с печатными текстами, где излагался способ приготовления данного полуфабриката.
      Мистер Самуэль продолжал говорить с неослабным воодушевлением. Вскоре он отобрал кое-какие образцы Рэнделла. Роль самого Рэнделла сводилась к тому, что в соответствующих местах он вставлял «да» или «нет», иногда «ясно».
      Мистер Самуэль сгибал, расправлял,внимательно рассматривал и даже обнюхивал макеты, кивая то одобрительно, то с возмущением в зависимости от того, как ему нравился образец. Постепенно он разделил их на две стопки. Покончив с этим делом, он заговорил несколько повышенным тоном:
      — Несмотря на ваши заверения, мистер Рэнделл, я сильно сомневаюсь в том, что ваша фирма выдержит сроки поставок. Скажем, вот эти коробочки под крупы. Нам их потребуется, — он умолк, набрал воздуха, чтобы усилить впечатление, потом изрек: — нам потребуется миллион на протяжении одного года. Миллион равными партиями помесячно.
      — Мы это сможем обеспечить, — уверенно заявил Рэнделл.
      — Прекрасно. Теперь цена. Вы поставили: один фунт одиннадцать шиллингов и три пенса за тысячу. Но это же не влезает ни в какие рамки, мистер Рэнделл! Наши заказы будут миллионными, я только что сказал. Яичный порошок, поваренная соль, мука, сухие кисели и кремы, все это расфасовывается в однотипные коробочки, только разного цвета. Вам понятно?
      — Что же, рассмотрим все по порядку, пункт за пунктом, — предложил с улыбкой Рэнделл. — Сколько же коробочек этого размера за год потребуется вашей фирме?
      Мистер Самуэль рявкнул:
      — Не менее трех миллионов.
      Рэнделл на миг перестал дышать, затем, как можно спокойнее, произнес:
      — Мистер Самуэль, я безгранично верю вашей честности и вашим знаниям подлинных оптовых цен. Если вы дадите фирме «Браун» заказ на три миллиона таких вот коробочек, указав соответствующие цвета, фирма будет счастлива доверить вам решение вопроса расценок.
      Мистер Самуэль впервые растерялся.
      — Уполномочила ли вас ваша фирма на такую постановку вопроса?
      — Надеюсь, вы помните, в своем письме они указывают, что мне поручено урегулировать финансовую сторону вопроса. В случаях больших заказов я согласен придерживаться того же принципа в отношении всех видов упаковки. Составьте перечень своих требований с обозначением спецификации, укажите сроки поставок и расценки и подпишите договор, мистер Самуэль. И у вас никогда не будет причин пожалеть об этом.
      После долгого раздумья мистер Перриман сказал:
      — Вы очень смелый молодой человек, мистер Рэнделл.
      Через три четверти часа Рэнделл вышел из огромного здания компании, размахивая портфелем. Его губы против воли складывались в улыбку, в блаженную улыбку. Он почти не замечал дороги, а когда влез в машину и включил мотор, сделал он все это механически.
      Секретарша мистера Колемана уже опускала футляр на свою машинку, когда Рэнделл распахнул дверь и влетел в кабинет. Она раскрыла рот от удивления, видя его необычайное возбуждение. Чтобы окончательно поразить ее, Рэнделл подскочил к ней, схватил ее за плечи и крепко прижал к себе. В этот момент из кабинета вышел Колеман и буквально остолбенел на пороге.
      — Х-м-м! — деликатно кашлянул он наконец.
      Рэнделл без тени смущения сразу же обернулся к нему.
      — Я их получил! — закричал он. — Получил!
      — Что вы получили, мистер Рэнделл?
      — Неужели заказ от Перримана? — догадалась секретарша.
      Рэнделл по-мальчишески подбросил в воздух свой портфель, поймал его и изо всех сил шлепнул по нему. Портфель был до того туго набит, что звук получился глухим, гудящим.
      — Я добился заказа на девять миллионов картонных коробок. И подписан он самим Великим Самуэлем, причем расценки выше того минимума, на который мы были согласны. Мне думается, у них с «Тактосом» произошел разрыв дипломатических отношений… Джеремия Скотт явился на прием к Перриману в полупьяном состоянии, ну а мистер Самуэль, как известно, фанатичный трезвенник.
      Непослушными пальцами Рэнделл расстегнул ремни на своем коричневом портфеле и вытащил огромный конверт.
      — Здесь подписанный заказ, взгляните сами. Девять миллионов картонок! Тут же образцы и печатный текст, придется попотеть, дорогие мои. Шутка сказать, девять миллионов!
      Колеман недоверчиво взял в руки бланк заказа. Совершенно верно, фирменный бланк, в углу которого улыбались непременные мистер и миссис Перриман. А в нижнем углу стояла мелкая аккуратная подпись мистера Самуэля.
      — Я бы никогда этому не поверил! — почему-то шепотом сказал Колеман. — Это самый крупный заказ за всю историю нашей фирмы. Сенсация, Рэнделл! Я думаю, мне кажется, надо позвонить мистеру Вильсону… Он должен узнать немедленно!
      — Не делайте этого, — взмолился Рэнделл, — мне бы очень хотелось утром сходить на фабрику и лично обо всем доложить. Ведь я это заслужил, верно? Мне придется еще посидеть пару часиков, чтобы разобраться в их наставлениях и сделать соответствующие пометки. Если нужно, я работу закончу у себя. Но на первый поезд непременно поспею. Есть возражения?
      Колеман покачал головой.
      Однако, когда дело дошло до обработки текстов, Рэнделл никак не мог заставить себя сосредоточиться. Он то и дело нетерпеливо поглядывал на большие настенные часы, а когда стрелки приблизились к шести, позвонил Сайбил.
      — Дорогая, мы должны вместе пообедать.
      Сайбил запротестовала:
      — Но, милый…
      — Честное слово, это необходимо. Пошли ко всем чертям прочие дела, мое золото, и будь в «Сиблее» к семи часам. Мне невероятно повезло!
      Льюис, стоявший у подъезда, у входа в «Сиблей», обратил внимание на то, что мисс Леннокс снова оглянулась через плечо, как бы опасаясь преследования, когда она торопливо шла к ресторану. Действительно, позади шел мужчина всего в паре шагов от нее. Тот же тип, подумал Льюис, которого он заметил перед ленчем. Вот мисс Леннокс опять оглянулась… Швейцар предупредил:
      — Мистер Рэнделл ожидает внутри, мисс.
      — Спасибо.
      Человек, идущий следом за девушкой, прошел мимо ресторана, даже на взглянув на входную дверь.
      В половине девятого, когда на город уже спустилась темнота, Рэнделл довез на машине свою невесту до пансионата, подождал, пока она не махнула ему рукой на прощание с порога, потом двинулся к углу. Его мысли все еще витали в облаках. Добравшись до гаража, он поставил на место машину.
      После этого он ленивой походкой направился к «Мейбенку». На углу горел фонарь. Завернув за угол, Рэнделл очутился на полутемной улице. Второй фонарь стоял в пятидесяти ярдах от угла. В световом кругу виднелся человек. Его лица Рэнделл не разглядел… Зато он увидел вспышку яркого света, услышал негромкий звук и сразу же почувствовал, как будто кто-то изо всей силы ударил его в грудь. Рэнделл пошатнулся и уронил портфель. Вторую вспышку он видел уже как бы в тумане.

      Тело Гая Рэнделла пролежало на тротуаре минут десять. Со стороны улицы, от которой отходил переулок, донеслись женские шаги. Женщина дошла до того же самого угла и взглянула на погасший теперь фонарь. Убийца предусмотрительно запустил в него камнем. Чуточку поколебавшись, женщина все же двинулась по переулку и почти сразу заметила какую-то темную массу возле обочины. На всякий случай, она пошла по противоположному краю тротуара. Сделав еще несколько шагов, она сообразила, что на земле лежит человек. Он не шевелился.
      — Вы… Вам плохо? — спросила она робким голосом. Человек лежал неподвижно.
      В этот момент в доме напротив распахнулась дверь и раздался веселый мужской голос:
      — Спокойной ночи, моя дорогая! Спокойной ночи! — Световой поток достиг человеческого тела и заблестел на черно-красном пятне, растекшемся на тротуаре. Женщина отскочила назад и пронзительно закричала. Человек на противоположном тротуаре издал испуганный возглас, женщина же, стоявшая на крыльце, громко спросила:
      — Что случилось?
      Особа, замершая возле тела Рэнделла, еще отчаяннее закричала, и мужчина сразу же побежал к ней, не обращая внимания на предупреждения своей приятельницы.
      — Осторожнее! Прошу тебя, осторожнее.
      Из-за угла показался еще один прохожий, потом в переулок завернула машина. Ее фары ярко осветили всю сцену. Сразу же стали видны кровавые пятна на рубашке Рэнделла. Водитель затормозил. Немолодая женщина, присоединившаяся к группе у фонаря, закричала:
      —Да это же мистер Рэнделл!
      Она тоже жила в «Мейбенке».
      Мужчина из противоположного дома опустился на колени возле неподвижного тела. Поднявшись, он сказал дрогнувшим голосом:
      — Лучше до него не дотрагиваться, а вызвать полицию. Надо немедленно им позвонить.
 
      Морг помещался в низком строении, примыкающем к полицейскому участку. Примерно через два часа после того, как было обнаружено тело Гая Рэнделла и полицейский врач подтвердил факт смерти, обнаженный труп несчастного лежал на холодном каменном столе прозекторской под ярким светом электрических ламп.
      Полицейский хирург Кумбер и его помощник, осматривавшие труп, сначала обратили внимание на две пулевые раны: одну несколько выше и правее сердца, а вторую — сквозь него.