— Абоненту тринадцать двадцать пять. Жабик, ты мне очень нужен. Возвращайся домой. Игнат.

— “Жабик, ты мне очень нужен. Возвращайся домой. Игнат”... — повторила за ним оператор. — Сообщение отправлено!

Вот и все! Игнат вздохнул облегченно. “Теперь остается вернуться домой и ждать! Оксана приедет только завтра и ничего не узнает! Жабик мне поможет, побудет моим другом на вечерок. Вовсе не обязательно тащить его с собой в тот дом! Оставлю на улице, пусть постоит, подстрахует. В конце концов, если в том доме враг, я должен справиться с ним собственными силами. Ведь это мое испытание, а не Жабика. Скорее всего, друг нужен для того, чтобы завлечь его в секту! Смешно будет, когда они увидят Жабика!”

Когда Игнат зашел домой, на него кинулось восторженно верещащее существо.

— Жабик нужен Игнату! Как славно! Жабик не просто так! Жабик нужен! — Глаза Жабика блестели счастьем, острые треугольные зубы сияли во всем великолепии, маленький человечек счастливо улыбался. Он прыгал и вился вокруг Игната как собачка, увидевшая любимого хозяина.

— Успокойся, — сказал Игнат, улыбаясь. — Что такого я написал?

— Жабик всегда рад помочь! Жабик живет у вас почти неделю и так мало помогает! Жабику стыдно! — Он погрустнел, безволосые брови печально опустились.

— Ты уже не раз помог! — запротестовал Игнат. — Ты спас Оксану, ты вывез нас из-под удара банды, ты запугал Гроба! Разве этого мало?!

Сказал — и тут же спохватился. “Чего это я? Наоборот, нужно поддерживать в нем уверенность в том, что он нам обязан. Тут же устыдился плохих мыслей. Жабик такой наивный и непосредственный, что грех против него замышлять подобное”.

— Жабик хочет помогать! Скажи скорее, что я должен сделать?! — Виноватый вид мгновенно слетел с Жабика. Лупоглазые глаза глядели заинтересованно, рот приоткрылся от нетерпения. В такие моменты он похож на преданного пса. Только не хватает свесившегося на бок розового языка.

— От тебя требуется лишь одно! — сказал Игнат. — Сейчас ты поедешь со мной и будешь делать так, как я скажу. И еще... Ты не должен рассказывать об этом Оксане.

— Почему у Игната тайны от Оксаны?! — Брови Жабика поднялись.

— Потому что, если она узнает, она станет беспокоиться. Иногда стоит о некоторых вещах умолчать, чтобы не тревожить близких попусту. Тем более что эту проблему мы сегодня решим и о ней можно будет забыть, — сказал Игнат. Сердце кольнуло беспокойство. А будет ли так, как он сказал? Можно ли будет забыть эту проблему?! Ведь он вступит в секту! Это наложит определенные обязанности, и уже нельзя будет скрывать!

“Зато я первый! Они оценили мои способности! Даже в газете я не был лучшим, а в секте у меня может сложиться головокружительная карьера. Быть может, я смогу стать Учителем. — На ум сразу же пришли Гробовский и дядя Ваня. — Они реальная сила в городе, с ними наверняка вынуждены считаться даже в администрации губернатора. Да и Григорий не так прост, как кажется на первый взгляд Кто знает, сколько благодарных учеников придут на его зов, если потребуется”.

Но размышлять было некогда. Жабик уже повизгивал от нетерпения у двери. Игнат достал из кармана бумажку и прочитал адрес. Московская улица, дом сто тридцать пять. Интересно! Ни разу там не был! Это где-то на самой окраине города.

— Идем! — сказал Игнат, и они вышли из квартиры.

Московская, сто тридцать пять, оказалась самой захолустной окраиной города, которую только можно вообразить. “Что-то в последнее время везет мне на окраины! — подумал Игнат. — Ой, не к добру!” — Жабик молча шел рядом, его неизменная вязаная шапочка обтягивала круглый череп. Шапочка грязновата — Оксана вернется, надо будет намекнуть, чтобы постирала. Жабик почувствовал взгляд, посмотрел на него снизу вверх. На широком лице появилась обожающая улыбка.

Игнат улыбнулся в ответ, сам раздраженно подумал: “Улыбается еще! Собачью преданность выказывает, а сам между тем ведет двойную игру. Зачем ты приехал в город, что ищешь? Каким образом связан с Егором? И вообще, кто такой Егор? Каким образом он связан с сектой? Тысяча вопросов, и никто не торопится давать на них ответы. Вот покончу с посвящением и вытрясу эти самые ответы, даже если придется применить жесткие методы. Поговорю и с Аллой, и с Жабом. И с бабушкой нужно будет еще раз пообщаться. И с соседом!”

Они все дальше уходили из города. Пейзаж становился все более унылым. Здесь сохранились старые деревянные домики. Они доживали последние деньки, словно нищие на паперти, жалобно глядя на прохожих подслеповатыми, забитыми досками окнами. Игнат с Жабиком уже миновали начинающуюся стройку, город подбирался к деревянным Домикам медленно, но неумолимо. Через пару лет здесь будет новый микрорайон города, и о старых развалюхах никто не вспомнит.

Игнат посмотрел на вывеску на крайнем доме. Московская, сто тридцать три. Странно, а где же нужный дом? Он огляделся. Улица здесь заканчивалась, упираясь в пышные заросли кустов и березок. Может быть, там? Под своды березовой рощи уходила одинокая тропинка. Игнат окликнул Жабика, и они двинулись по тропке.

Рощица оказалась совсем небольшой. Сразу за ней открывались просторы полей, некогда возделанных, а ныне заросших сорной травой. По полям проходила окружная дорога, огибающая город. Справа черной кляксой на зеленом фоне листвы расплылся бревенчатый покосившийся домик. Он был невелик, даже на таком расстоянии от него исходило ощущение древности. Игнат не удивился бы, если б ему сказали, что домик построен в позапрошлом веке. Вокруг дома белеет стругаными краями высокая ограда из свежих досок. Довольно необычное зрелище: почерневший от времени дом и свежие доски забора.

— Наверно, это и есть то, что мы ищем! — сказал Игнат и двинулся к дому.

Жабик не произнес ни слова, послушно шагал следом.

Они подошли к ограде. Дверь приоткрыта, порыв ветра тронул ее, извлекая из петель ужасные скрипы. Игната передернуло. Неприятные звуки. Он толкнул дверь, с жутким скрипом она раскрылась. Стал виден двор. Темный и пасмурный, он навевал ощущение тревоги. Игнат поежился.

— Ну что, идем? — проговорил он, Жабик кивнул. Они осторожно вошли во двор. Игнат осмотрелся. Здесь царили тишина и запустение. Единственным живым существом была старая, покосившаяся липа. Она стояла в углу двора и тихо качалась на ветру. Казалось, что она предостерегает путников: “Не ходите сюда! Здесь зло!” Игнат тряхнул головой: что за наваждение?

— Ты стой здесь. Если что, кричи, — сказал он Жабику. — В дом я пойду один. Это мое дело. Хорошо?

— Жабик все сделает, как говорит Игнат! — кивнул Жабик. Тонкие губы сосредоточенно поджаты, выпуклые глаза смотрят уверенно.

Игнат похлопал его по плечу, по крайней мере за тылы беспокоиться не надо. Он шагнул к дверям, почерневшим и покосившимся; у Игната даже возникли сомнения, а способны ли они открываться. Судя по виду, ими давно никто не пользуется.

Но двери открылись, даже не скрипнув. Игнат ступил в ограду. Похоже, его все-таки ждали. Под потолком горела маленькая, тусклая лампочка. Ее скупого света едва хватало, чтобы осветить другие двери, ведущие в избу. Основная часть ограды терялась во мраке. Игнат остановился.

Тело отозвалось легким покалыванием тревоги. “По словам Григория, я встречу внутри врага. Но ведь это простое испытание, вполне возможно, что внутри меня ждет обычное театрализованное представление. В подвале во время прошлого испытания ощущение разума за решеткой было весьма реальным. Может быть, и здесь будет что-то подобное? Но там я был один, а здесь со мной Жабик. Стоит мне только крикнуть — он примчится на помощь”. Эта мысль согрела и придала уверенности. Не раздумывая больше, Игнат толкнул дверь.

Дверь открылась, пуская Игната в обширную горницу. Помещение было ярко освещено и ощущения запустения отнюдь не навевало. Кроме русской печи, занимающей добрую четверть комнаты, ничего больше не напоминало, что он находится в деревенской избе. Все остальное словно перенеслось сюда по мановению волшебной палочки из типовой благоустроенной квартиры в центре города.

Новенькие светлые обои на стенах, подвесные потолки над головой. Вполне современная мягкая мебель и обширный резной стол посреди горницы. Рядом с печкой высился здоровенный новый холодильник, рядом расположилась блестящая электрическая плита на пять конфорок. Игнат пораженно замер. Ничего себе дом под снос! Кто здесь живет?

За всем этим великолепием не сразу заметил человека за столом. На мгновение показалось, что, когда входил, того здесь не было. Игнат наткнулся на пристальный взгляд бесцветных глаз и вздрогнул. Откуда он взялся? Не мог же он прятаться под столом, а потом выскочить. Абсурд! Тем более что пространство под столом хорошо просматривается.

Человек мало походил на сельского жителя и как нельзя лучше гармонировал с богатой и современной окружающей обстановкой. Он был одет в черный с иголочки костюм и черную рубашку. Темные волосы аккуратно зачесаны назад. Лицо спокойно и невозмутимо. Поражали в его облике лишь глаза. Прищуренные, бесцветные, они кололи словно две острые иглы. Игнат буквально физически чувствовал взгляд незнакомца.

— Приветствую вас! — сказал человек твердым, гремящим голосом. — Я вас давно жду!

— Ждете меня?

— Да, именно вас! Зовите меня Темин! Я глава охраны Властелина!

Игната опалило жаром: “Так вот кто этот странный человек! Что ему нужно? Почему он здесь? Ведь Григорий говорил о враге! Неужели сам Властелин заинтересовался мной?”

— Нет! — сказал Темин.

Игнат вздрогнул, показалось, что охранник Властелина легко читает его мысли. Он попытался взять себя в руки и сосредоточиться.

Темин между тем продолжил:

— Властелину нужен кое-кто другой! Но если ты поможешь ему в этом деле...

Он встал и прошелся по комнате. Его белые, холеные пальцы побарабанили по столу. Игнату показалось, что это не человек шагает сейчас по избе, а огромная каменная глыба. Когда Темин встал, в комнате сразу появилось ощущение тесноты, хотя человеком он был среднего роста и худощавым.

— Григорий сказал, что я встречу здесь врага... — проговорил Игнат.

— Да?! — Интонация была вопросительно-удивленная, но ни один мускул не дрогнул на лице Темина. Потрясающее владение собой, подумал Игнат.

— Да! Испытание...

— Ах испытание! — Тень улыбки показалась на губах Темина. — Ты проходишь испытание, и я в роли врага! Постоянно забываю про ваши мелкие игры... Что ж! Начнем!

Охранник Властелина повернулся к нему и впился бесцветными глазами. Игнат замер на месте как кролик перед удавом. Он почувствовал, что не может пошевелиться. Его посетило ощущение, что Темин может сейчас сделать с ним все что захочет.

— Есть у нас одна книга...

Глаза Игната вспыхнули. Несмотря на страх, он почувствовал возбуждение. Григорий тоже говорил про книгу!

— Нет! Не книга “Рост”, о которой говорил Григорий, — опять прочитал мысли Темин. — Это книга, которую составил Властелин. Она для Апостолов, но есть там разделы и для Учителей. Так вот, есть в этой книге раздел “Опасные феномены”. В нем перечислены странности, увидев которые необходимо тут же сообщать вышестоящим товарищам.

— Зачем ты говоришь мне это?!

— Я предлагаю тебе шанс! — проговорил Темин и вновь сел за стол. — Один из пунктов этого раздела гласит: “Самый опасный феномен — это человек с силой Роста, но без Знака Роста!”

Он опять замолчал.

— И? — спросил Игнат. Спросил и замер с раскрытым ртом. Из глубин памяти пришло озарение. Этого не может быть! Это просто догадка. Ведь я еще не способен видеть Знак. Но Гроб, он так странно вел себя... Неужели...

— Совершенно верно! — На бесстрастном лице Черного появилась тень улыбки.

Игнат подумал: “А ведь это не выдержка. Темин просто не умеет чувствовать. У него нет чувств, есть только жалкие попытки имитации, потому что так принято в мире людей. — Игнат почувствовал ледяное дыхание. — В мире людей?! Кто же тогда Темин? Странные мысли лезут в голову”.

— Ты очень быстро учишься и хватаешь знания! Не зря тебя рекомендовали для посвящения!

— Жабик, — прошептал Игнат.

— Да, Жабик, — кивнул человек в черном костюме. — .Ты сам можешь убедиться.

Тут же мир вокруг изменился. Все осталось на своих местах, но что-то было не так. Игнат моргнул, попытался понять, что случилось, и замер, пораженный! Над Черным висел яркий, необычайно четкий Знак! Игнат засмотрелся на него. Оказывается, Григорий показывал им жалкую копию. Истинный Знак сиял во всем величии.

— Иди и решай, — сказал человек в черном.

Игнат ощутил, как пальцы его раздвигаются. Он поглядел на руку, в ней лежала тонкая, острая игла с резной рукояткой. Удивленно поднял глаза на Темина.

— Твое испытание продолжается! — сказал тот и указал на дверь.

Игнат вышел из комнаты сам не свой. “Что делать? Как поступить? Оказывается, Жабик по правилам “Роста” вне закона! Вот почему Гроб отпустил их! Он не испугался, как мы подумали! Он просто четко исполнял инструкции “Роста”.

Игнат очнулся от размышлений. Из-за двери, ведущей на улицу, доносились возгласы боли, глухие удары. Игнат встрепенулся, Жабик в опасности! Его нужно спасать!

Он выскочил из дома, дверь гулко ударилась о стену. Во дворе Жабик отбивался от десятка людей в камуфляже, наседающих на него из-за забора. В руках он держал здоровенную жердь и отмахивался ею. Нападающие умело избегали ударов, когда Жабик отступал, тут же занимали завоеванные позиции. Долго так продолжаться не могло. Игнат подскочил к Жабику.

— Уф, — пропыхтел тот. — Теперь Жабик спокоен! За спиной друг!

— Да, — проговорил Игнат. В грудь заползло нечто черное и холодное, словно страшный демон хотел похитить душу.

— А ну отойдите, супостаты! — весело воскликнул Жабик. — Вдвоем с Игнатом Жабик победит любую силу!

Его жердь с треском достала ближайшего человека. Тот ойкнул и отлетел к забору. Остальные тут же отскочили, опасливо глядя на страшное оружие.

Игнат посмотрел на них. Отчего никто не пытается обойти Жабика с тыла? Наверно, они боятся его, Игната! Он поглядел на крайнего нападающего. Лицо скрыто черной маской, как у спецназа на задании. Игнат увидел лишь глаза. Увидел — и вздрогнул: глаза глядели на него с ожиданием.

Потом мир вновь изменился. Игнат не сразу понял, что изменилось?! А когда понял, ахнул и отступил назад, словно его шарахнули по лбу кувалдой. Над всеми людьми в камуфляже висел Знак! Не такой яркий, как над человеком в черном, но такой же отчетливый и реальный. Знак висел над всеми... кроме Жабика.

Теперь уже все люди в камуфляже стояли и смотрели выжидающе. Жабик неуверенно опустил жердь:

— Что?! Испугались?! Жабик покажет вам, где раки зимовье строят!

Игнат замедленно поднял руку, посмотрел на иглу, зажатую в руке. Острый кончик искрился в свете солнца. Знаки над головами нападающих вспыхнули ярче.

“Самый опасный феномен — это человек с силой Роста, но без Знака Роста! — прозвучал в голове голос — Это знание сектанта не ниже Учителя!”

“Не ниже Учителя? А я им владею! Значит, я тоже не ниже Учителя! Значит, я достиг уровня Григория! Я не просто песчинка в песочнице Бога! Я ярче их! Я выше их! Я!..”

Игнат шагнул вперед и вонзил иглу в шею Жабика. Тот вздрогнул, его пальцы бессильно разжались. Жердь звонко ударилась о доски пола, подпрыгнула и затихла. Жабик замер, словно его парализовало. Сердце Игната ухнуло вниз, он задрожал. Жабик начал медленно поворачиваться, на Игната глянули огромные, испуганные глаза. С уголка губ стекала слюна, губы дергались, силясь произнести что-то.

— Игнат... друг! — услышал Игнат едва слышные слова. — Когда друг... за спиной... будь спокоен... брат...

Слова переросли в хрип, лицо Жабика исказила гримаса боли. Он упал, как стоял, в полный рост. Игнат подскочил ' к нему, подхватил, не дав удариться. Из глаз хлынули слезы.

— Жабик! Жабусичек! Не уходи! Я с тобой! Я не хотел! Жабик!..

Слезы размыли мир, Игнат смахивал их, видел перед собой мертвенное лицо Жабика, оно тут же расплывалось снова. Потом чьи-то сильные руки помогли ему подняться, | отвели в сторону. Тело Жабика подняли и унесли. Игнат хотел вскочить, помешать им, но сил сопротивляться не было. Он мог только сидеть и всхлипывать. В груди лопнул сосуд с едкой жидкостью. Горечь растекалась по телу, щипала душу, колола совесть! В голове отчетливо прозвучали слова:

— Ты предал своего единственного друга!

— Нет! — яростно воскликнул Игнат. — Я поступил так, как должен был поступить! Теперь я стану...

Кем? Он сам не знал ответа на этот вопрос. Бриллиантиком в песочнице Бога?! Бриллиантиком?! Черным бриллиантом, который даже алчные руки побоятся тронуть и который никогда не засияет!..

— Поздравляю, — услышал Игнат слова. Он понял глаза, перед ним стоял Темин.

— Ты прошел посвящение, — сказал он.

Пальцы Игната раздвинул очередной предмет. Он поглядел на него. Это было простое зеркальце. Игнат посмотрел на человека в черном, хотел ему крикнуть что-то гневное, но того уже не было. Игнат сидел во дворе дома сто тридцать пять один-одинешенек с зеркалом в руке.

Он поднял зеркало: погляди на предателя! Заглянул в него — и замер. Тело сковали арктические морозы. Из зеркала на него глядело бледное, убитое лицо. Но не это поразило Игната. Над его головой висел яркий и четкий Знак.

“Ты прошел посвящение”, — прогудели в голове слова Черного. Игнат яростно вскрикнул и разбил зеркальце о стену дома.

Он не помнил, как очутился дома. Время остановилось, мир исчез. Тело на автопилоте шагало куда-то, производило манипуляции, жило, а сознание в этот момент было далеко.

“Я убил его. Я убил Жабика. Я убил друга”, — монотонно долбила черепную коробку одна-единственная мысль. Заезженная пластинка, вобравшая в себя бесконечность. Только она сейчас была реальна. Мир вокруг, ощущения и воспоминания — все это исчезло, растворилось в туманной дымке забвения. Остались лишь пустота в душе и осознание непоправимости содеянного.

“Я убил его. Я убил его. Я убил...” — стучали в голове неумолимые слова, каждый раз отзываясь острой болью в сердце. Словно с каждым словом кто-то вонзал в красное, истекающее кровью месиво еще одну иглу. Острую, смазанную едкой жидкостью иглу. Выбирал самые больные и уязвимые места и вонзал, вонзал...

— Егор, на тебе лица нет... — пробились сквозь монотонный стук вины странные слова.

Игнат встрепенулся, схватился за них, словно за спасительную соломинку. Они спасут его. Он должен идти за ними.

— Ой, дура старая! Какой Егор-то, Игнат! Конечно же Игнат! Егора нет давно! Но лица на тебе нет прям так же, как и на Егорке тогда! Ой, помню прибежал, бледный весь, глазищи горят! Дверь снес, словно и не было ее! Я к нему подхожу, говорю: дверь-то зачем сломал, ирод окаянный? А он так глянул, что аж насквозь пробрало...

Из шевелящегося тумана, покрывшего мир, проступили знакомые черты. Видение. Рот видения быстро шевелился, и Игнат понял, что слова, которые помогли ему вернуться, произносит именно оно.

— Я помню чудное мгновенье! Передо мной явилась ты!..

Кто-то продекламировал эти строки, тоже до боли знакомые, но сейчас не вспомнить откуда. Все это из той, прежней жизни, когда еще не было страшного груза вины.

— Ой! Че это! — Видение заткнулось и вытаращило глаза. Потом оглянулось и снова уставилось на Игната. — Ты это про меня, что ль? Свихнулся, что ль, мил-человек? Какое ж из меня сейчас видение. Это вот по молодости помню... Ой, бегали за мной мужики! Толпами бегали. Хи-хи-хи! Бабушка старая, а вспомнить есть что. Бывало, как сяду, как вспомню, аж по всему телу мураши побегут, здоровенные, что твой кулак.

Видение тоже очень знакомое. Кажется, стоит чуть-чуть напрячься — и вспомню. еще чуть-чуть. Все ж лучше, чем страшное ощущение вины и пустоты.

— А вот третий муж, помнится, был! Выпивоха страшный, мог ведро самогону в одну харю выдуть! Но даже после этого мужик был о-го-го! Как прижмет, как схва-а-атит! Хи-хи-хи!

Видение восторженно захохотало и захлопало в ладоши, отчего еще больше стало похоже на...

— Бабушка Милли?! — воскликнул Игнат.

— Что?! — Бабушка прервала поток воспоминаний и вытаращилась на него с неподдельным беспокойством. — Игнат, а ты здоров ли? Что-то я сомневаюсь. Хочешь дам тебе мази целебной? У меня где-то была...

Не дожидаясь согласия, она повернулась и начала копаться в груде коробок. Игнат моргнул пару раз, удивленно огляделся. Из тумана забытья проступили знакомые стены, всюду высились горы коробок, тусклая лампочка под потолком. Тихо гудят счетчики. Прихожая их квартиры. А перед ним действительно бабушка Милли.

— Сейчас. Где-то здесь была. Мне второй муж оставил. Гутарил, шибко хорошо помогает. О! Вот она!

Бабушка извлекла из коробки старую бутылку, заткнутую пробкой. На личике ее отразилось небывалое почтение к лекарству. Она протянула бутылку Игнату:

— Держи!

Игнат машинально взял бутылку, поднес к носу. Фу! Лицо скривило, в ноздри будто брызнуло едкой жидкостью. Игнат резко отдернул бутылку подальше от носа.

— И как этим пользоваться?! — воскликнул он.

— Открываешь, но осторожно, — начала рассказывать бабушка. — Чтобы, значится, ни капельки не попало на руки. Лучше резиновые перчатки надеть. Едкая эта мазь очень. На тряпочку, значится, а потом приложить прямком к заднему месту. И держать докеда сможешь! Хи-хи-хи. Помню как-то Иван так делал. Ой, как он матерился, и как только не называл меня потом! И дурой старой! И каргой бестолковой! Даже душегубицей кровавой!..

— А как мазь действует? — подозрительно спросил Игнат.

— А так и действует? Место-то заднее так потом дерет, что обо всех других напастях разом забываешь, словно и нет их! О как! Хи-хи-хи, чего только умники не напридумают!..

Игнат потерянно сидел в комнате. Бабка все еще бормотала за дверью, расхваливая чудо-мазь, но он не обращал на нее внимания. Она вывела его из фатального состояния безразличия, но легче от этого не стало. Горечь и боль никуда не уходили! Они были рядом, только вспомни о них — тут же накинутся, начнут грызть, заживо погребая под гнетом вины.

“Как же я мог так поступить с Жабиком? Почему? В который уже раз перед глазами предстал Темин. Безупречный черный костюм, бесцветные глаза, пристальный взгляд. Словно наваждение на меня нашло. Колдовство?! Точно! Они использовали колдовство! Пускай не колдовство, а современные технологии психологического подавления. Они заставили меня, против воли заставили. Если бы не они, я ни за что бы не предал Жабика. Никогда и ни за что!”

Он поспешно лепил про себя оправдательные мысли, они текли как прохладная ключевая вода на обожженное место. Боль притуплялась, замолкала, но, стоило только ослабить поток, боль появлялась вновь. “Я никуда не исчезла, — говорила она. — Ты можешь хоть залиться дешевыми оправданиями, я все равно останусь. Так или иначе, ' этот поступок совершил ты. И отвечать тебе”. На лестнице раздались нарочито громкие шаги. Игнат вздрогнул, сам не помнил, как оказался на ногах. “Оксана! Что я ей скажу? Как посмотрю в глаза после такого?”.

Так и не дождавшись его, Оксана сама открыла дверь. Она ворвалась в комнату веселая и пышущая задором. Поездка явно удалась. Не так часто она возвращалась от родителей в таком хорошем расположении духа. — Привет! Чего такой смурной?! А где Жабик?! Опять по городу шляется? — Слова сыпались из нее скороговоркой. — Я так славно съездила. Тетя Полина выздоровела, маме наконец дали награду за выслугу лет, у них все хорошо! 1 Жалели, что ты не приехал!

Она щебетала что-то, а Игнат с каждым словом становился мрачней.

— А я Жабику подарок привезла! — раздался гордый голос Оксаны.

Игнат вздрогнул, словно нож вонзили в сердце. Вонзили, да еще и повернули жестоко. Оксана как ни в чем не бывало продолжала:

— Погляди, какая лялька!

Она держала в руках яркую, модную ветровку.

— Смотри. Тут и капюшончик есть. А то Жабик постоянно таскает эту грязную отвратительную шапку. И чего стесняется своей лысой головки? По мне, так даже симпатично и импозантно. Но ничего. Будет надевать капюшон. Где же он? Не терпится поглядеть на него в этой курточке. Он так потешно благодарит всегда...

Игнат сидел оглушено, а в голове стучала одна мысль: “Я должен ей рассказать, я должен ей рассказать”. Легко сказать. Как начать?

Оксана наконец обратила внимание на его молчаливость. Радость медленно сползла с ее лица, она прижала курточку к груди. Глаза посерьезнели.

— Почему ты такой... — проговорила она. — Что-то случилось?

— Да... — просипел Игнат. Голос не слушался его, слова лезли со скрипом, царапали горло. Игнат разозлился: “Что за трусость — нагадил, а рассказать боишься?!” Он повторил громче: — Да!

— Что?.. — Оксана села. Глаза огромные, испуганные. Этот переход от веселья к испугу ножом полоснул по сердцу Игната.

— Жабик... Его... — начал он.

Слова давались ему с величайшим трудом. Они изо всех сил цеплялись за глотку, не желали лезть наружу. “Ведь когда я скажу их, Оксана уже не будет меня любить! Может быть, это последние слова, которые я говорю Оксане — любимой девушке. Может, все остальные слова я буду говорить Оксане — ненавидящей меня до глубины души”.

— Что?! Говори же скорее! — почти закричала она.

— Его больше нет!.. Я предал его! Я... — залепетал он. Мысли никак не хотели складываться в связную речь.

В глазах Оксаны появилась боль, она эхом отдалась в груди Игната.

— Стоп! — выставила перед собой открытые ладони Оксана. — Я знаю! Нам просто нужно успокоиться! Сосредоточиться!

Она вдохнула, потом выдохнула, словно собираясь с мыслями. Потом поглядела на Игната:

— А теперь успокойся ты. Соберись. И расскажи мне все, что произошло.

— Да!.. — проговорил Игнат. — Все, что произошло. Но сначала ты должна знать одну вещь. Я скрыл ее от тебя.

Тогда... помнишь, меня не было ночью. Это была не работа... Вернее, работа... Но не совсем. Я сказал не все! Я вступил в секту “Рост”!

— Боже мой! Ну и что! Черт с ней, с сектой! Что с Жабиком? Что произошло с Жабиком?!

И Игнат начал говорить. Слова лились из него словно вода в пробитое днище корабля. Игнат ощущал, что, подобно этому кораблю, с каждым словом все больше погружается в пучину неизвестности и одиночества. Оксана ни за что не простит его после такого! Предатель! Ведь отныне он предатель!

Но слова приносили странное успокоение. С каждым словом Игнат чувствовал все большее облегчение и освобождение. И боль. Но это была сладкая боль. Сейчас он исповедовался. Он рассказывал все без утайки. Он не просто говорил, он формулировал свои чувства, свои поступки в слова, отчего они делались яснее для него самого. Он не пытался оправдать себя. Он просто рассказывал о своем поступке.

Оксана сидела и слушала его. Ее руки теребили ворот курточки, лицо то бледнело, то вспыхивало гневным румянцем. Но она не произнесла ни слова. Она почувствовала его потребность выговориться. И она дала ему такую возможность, она слушала его. Когда Игнат рассказал о том, как вонзил иглу в шею Жабика, она вздрогнула, словно это в нее вошла острая сталь. И все. Ее лицо окаменело, и Игнат больше ничего не мог прочитать на нем.

Он закончил и умолк. Тишина наполнила комнату. Оксана медленно встала, подошла к окну. Руки по-прежнему держали подарок Жабику. Оксана остановилась у окна, ее зеленые глаза посмотрели наверх, на небо. Ее губы прошептали:

— Его там нет! Я бы почувствовала, если бы он умер!

— Я видел своими глазами... — сказал Игнат и осекся. “Ты сделал это своими руками!” — проговорил голос в его голове.

— Я почувствовала его боль! — сказала Оксана. — Но я подумала, что мне показалось! Я откинула эту мысль, я убедила себя, что все в порядке. Но я почувствовала! Теперь я точно это знаю!..

Игнат хотел что-то сказать, но она повернулась к нему. Ее губы дрожали, в глазах горел странный огонь. Игнат опустил глаза и промолчал. Промолчала и она.

Они весь вечер были в одной комнате, но не сказали друг другу ни слова. Оксана сидела у окна молча и держала в руках яркую курточку. Она гладила ее и словно прислушивалась к чему-то. Игнат потерянно сидел на кровати и терзался муками совести.

Словно весь мир смотрел на него и кричал молчаливо: “Смотрите! Вот он, предатель!” Молча легли с Оксаной в одну постель, но Игнату казалось, что она изо всех сил пытается лечь подальше, только бы не коснуться его, предателя. Совесть разом раскрасила весь мир темными красками: что бы ни произошло, что бы ни случилось, все Игнат трактовал против себя. Весь мир знал о его предательстве и кричал об этом. Презрительно улюлюкал...

Оксана лежала к нему спиной. Игнат старался не касаться ее. “Я теперь грязный, я запачкан предательством друга. И мне теперь не отмыться! Я недостоин Оксаны! Я недостоин, чтобы меня любила такая славная девушка!”

Оксана всхлипнула и вздохнула порывисто. Сердце Игната облилось кровью. Захотелось обнять ее, коснуться волос, светлой волной лежащих на подушке. Хотелось прошептать успокаивающие, ласковые слова. Он протянул было руку, но отдернул, словно обжегся. “Какое право ты имеешь ее успокаивать?! Ведь она страдает из-за тебя! Все это из-за тебя! Ты предатель!..”

— Странное дело, — проговорила вдруг Оксана. Она лежала к нему спиной и говорила: — Всегда думала, что полюблю хорошего, честного и справедливого человека. В тебе нашла все это. Я была счастлива. А теперь... — Она еле слышно всхлипнула. Перевела дыхание. — Странное дело. Я все равно тебя люблю...

— Оксана! Я недостоин твоей любви... — прошептал Игнат.

Глаза защипало, он почувствовал, что плачет. Дальше говорил что-то совсем уж несуразное. Просто говорил. Изливал из себя накопившуюся горечь, запоздалое раскаяние. Оксана повернулась к нему, ее прохладные руки коснулись его лица, успокоили разгоряченный лоб, привлекли к себе.

Они еще долго лежали так. Он говорил бессвязные слова, а она обнимала его и успокаивающе гладила. А потом они заснули.

Утром они не смотрели друг другу в глаза. Все было не так. Утренний ритуал окончательно разрушился. Игнат вдруг понял, что Жабик не ломал его. Он просто привнес в него новую прелесть. У них словно родился ребенок! А теперь без Жабика утреннего ритуала просто не стало! Они поднялись каждый сам по себе, по инерции принялись делать каждый свои дела. Не было больше семьи, что-то исчезло, сломалось! И Игнат чувствовал, что он тому виной.