Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин
      Сладкие песни сирен
      1
      Неумытый пассажирский поезд, пропустив на разъезде товарный состав, приближался к областному городу Н.
      Семен Семенович от нечего делать курил в тамбуре и поучал между затяжками своего попутчика, студента молочного техникума, державшего путь в облцентр, погостевать у родной тетки, набраться культуры и купить кое-что из вещей.
      - Ты, студент,- строго говорил Семен Семенович,- скорыми поездами не обольщайся. На что они тебе? Вот едешь ты в Крым.
      Студент кивнул головой, будто только в Крым и ездил.
      - И вот по пути в Крым встретился тебе город Орел. Что ты увидишь в таком значительном населенном пункте? Ничего. Поезд стоит там от силы пять минут. А Мценск он и вовсе проскочит. Писатель Тургенев там останавливался, а ты не моги, потому что поезд скорый.
      Студент опять кивнул, завидуя писателю Тургеневу.
      Поезд между тем миновал пакгаузы, мощеный переезд со шлагбаумом и надписи на откосе: "Решения Съезда выполним!" - к югу от переезда и "Счастливого пути!" - к северу, обе выложенные битым белым кирпичом. Семен Семенович торопливо загасил окурок о подметку.
      - Десять минут стоим,- сказал он студенту.- Двигай к своей тетке, и я с тобой выйду, может, перехвачу чего-нибудь горяченького.
      Так он и вышел на перрон в тренировочном синем костюме, только набросил на плечи коричневый в клетку пиджак, не столько от холода, сколько опасаясь оставлять в вагоне мелкую наличность, лежащую во внутреннем кармане.
      На перроне было безлюдно. То ли неурожай произошел в ту неделю, то ли местный торг оплошал, но не видно было ни бойких торговок пирожками недельной давности, ни бабок с ведрами, где под крышками и белыми тряпицами спрятаны от милицейского взора рассыпчатые картошки и хрусткие огурцы. На зеленых дверях вокзального ресторана висел тяжелый амбарный замок.
      - Как же так...- забормотал Семен Семенович, ища поддержки у студента,- что же это получается? Если ты, к примеру, голоден...
      Речь его оборвалась внезапно. Произнеся слово "голоден", Семен Семенович смолк и только озирался ошалело, крутил головой, силясь понять, откуда полились вдруг волшебные звуки:
      Путник усталый, скажи мне, куда и зачем ты стремишься?
      Гонит тебя и терзает странствий могучая сила.
      Вечно ты ищешь, безумный, то, что найти невозможно,
      И, не найдя утешенья, горько склоняешь главу.
      Чистые женские голоса вели мелодию с легким придыханием, нежно проглатывая шипящие звуки. Трехдольная имитация древнего гекзаметра схватила усталых путников за горло и поволокла на вокзальную площадь.
      Вечный скиталец, неужто в ложной гордыне отринешь
      Тихую пристань, обитель, ложе и мирный очаг?
      - Нет, не отрину,- прошептал студент, вперив взор в вышину. Семен же Семенович протянул в волнении руку, и пальцы его коснулись холодного металла. То был борт грузовика с надписью "специальный". В кузове стояла металлическая вышка, с каких обыкновенно чинят уличные фонари. На ее перила положена была гладко оструганная доска. Вцепившись в доску когтистыми лапами, грустноглазая брюнетка с распущенными волосами выводила густым контральто печальный, берущий за самую душу мотив. Ее живот и бедра обильно заросли тугим пером.
      - Что это, Семен Семенович? - прошептал студент.
      - Не знаю, только влипли мы с тобой, это как пить дать, - тоже шепотом отвечал Семен Семенович.- Прощай, вольная жизнь, прощай, жена моя Ульяна Георгиевна.
      Вдалеке, у самого конца перрона, взвыл настороженно тепловоз и поволок за собой прочь от города Н. нескорый пыльный состав.
      2
      История, которую мы намерены вам поведать, в общих чертах известна, она освещалась в отечественной и зарубежной печати, были и передачи по телевидению, в том числе памятный многим телемост Н.- Нью-Орлеан, во время которого забредшие в студию на огонек энчане от души врезали ньюорлеанцам по части безработицы и инфляции.
      Высокие инстанции приняли по данному вопросу особое постановление, называлось оно "О мерах по закреплению и дальнейшему наращиванию трудовых ресурсов Н-ской области". Нет, не так: "О работе н-ских организаций по дальнейшему закреплению кадров на предприятиях области". Уточнить название не имеем возможности, так как постановление, в связи с деликатностью вопроса, не для печати, а до права чтения таких государственных документов у нас нос не дорос.
      Расскажем коротко про областной центр Н. Он славен своей историей, своими трудовыми и революционными традициями, а также промышленной продукцией, которая поступает в 37 зарубежных стран на всех континентах, за исключением Америки и Австралии. У руководителя области товарища Н. висит в кабинете красивая карта мира, на которой стрелками показано, куда именно идут изделия н-ских предприятий. Если внимательно пересчитать стрелочки, то их как раз окажется 37, не больше и не меньше. Сейчас, впрочем, некоторые стрелки пришлось замазать белилами, поскольку отдельные зарубежные страны стали предъявлять неоправданно высокие требования к качеству н-ских товаров. Не хотят - и не надо. Нам же больше останется, верно?
      Как вы понимаете, у товарища Н. есть фамилия. Его фамилия Нечитайло. Но так как товарищ Н. значительно поднялся за последнее время по служебной линии и занимает сейчас видный пост почти на самом верху, мы его фамилию умышленно помещаем не полностью, а только в сокращении - товарищ Н., во избежание нежелательных толков. А то, что город Н. и товарищ Н. начинаются на одну и ту же букву, будем пока считать случайным совпадением.
      Вы, наверное, знаете город Н.- там еще площадь в самом центре и пожарная каланча напротив облисполкома. С прошлого года ее охраняет от сноса, памятуя о судьбе питерского "Англетера", самодеятельная группа энтузиастов "Пращур", хотя, по правде сказать, на каланчу никто и не замахивался - не до нее. На тот случай, если вы давно здесь не были: кинотеатру имени Ворошилова уже месяц как вернули исторически справедливое название "Иллюзион".
      В этом самом кинотеатре, тогда еще имени Первого Маршала, выступая перед общественностью, товарищ Н. сказал как-то знаменательные слова. "Мы не можем,- сказал он,- мы просто не имеем права, нам этого не простят, ждать милостей от природы". И в самом деле - ничего путного от нее ждать энчанам не приходится. Полезных ископаемых нет, ни одной завалящей алмазной трубки, нефтепровод Мурмыл - Андерлехт прошел мимо, вместо калийных удобрений третий год подряд присылают фосфорные, которые и так девать некуда, и черт его знает, где взять стройматериалы для давно обещанного широкого жилищного строительства.
      Ничего этого товарищ Н., конечно, не говорил, чтобы не ронять авторитета областной власти, а, напротив, нажимал на экспортные изделия, которых область, не ожидая милостей от прижимистой природы, производит больше, чем Непал, Гондурас и Сомали, вместе взятые, то есть очень много, больше даже, чем нужно, но хватает еще, товарищи, и белых пятен.
      Еще совсем немного, и мы перейдем к обещанной истории, не забудем ни Семена Семеновича, ни безымянного пока студента, ни безымянную же его тетку, вовлеченных вместе с другими нашими, не представленными до сих пор, героями в орбиту редкого по содержательности эксперимента. Буквально еще одну минуту про товарища Н., с которым нам тоже предстоит познакомиться поближе, и не только с ним, но, что особенно приятно, и с его семьей. Тут следует честно признаться: из понятной осторожности - мало ли что, человек, можно сказать, у кормила власти,- мы с умыслом исказили его фамилию. Нечитайло - это наша выдумка. На самом деле он Не-листайло. Но это - строго между нами. Для всех остальных он останется товарищем Н.
      Летним утром, когда часть энских рабочих и служащих уже приступила к трудовой деятельности, а часть только к ней готовилась, то есть умывалась, брилась, подводила глаза и накладывала румяна, завтракала и слушала сводку погоды, на всех предприятиях и стройках, в общежитиях, парикмахерских, воинских частях и подразделениях - словом, везде и всюду, где были включены репродукторы и телевизоры, самые популярные в городе Н. средства массовой информации, вдруг наступила тишина. Не успели граждане осознать, что происходит, отчего дикторы областного радио и телевидения не хотят больше делиться с ними новостями, как из тысяч динамиков, в домах и цехах, на улицах и площадях, потекла тягучая, странная, манящая мелодия. Женский голос с легким, едва заметным акцентом, как если бы Иосиф Кобзон пел по-французски, выводил в объявшей город тишине:
      Путник усталый, что едет в жестком купейном вагоне,
      Или в плацкартном, а то и в вагоне СВ для начальства,
      Мимо коринфских колонн энского желдорвокзала...
      И другой голос, помягче, совсем уже с легчайшим акцентом, как... ну да ладно, неважно, как у кого, подхватил мелодию:
      Путник печальный, о путник, давно ожидающий рейса,
      Из-за нехватки горючего вылет отложен на завтра.
      Снова ты будешь томиться, не находя себе места,
      В здании аэропорта славной Калиновки-два...
      Никогда еще ни одна передача не брала так за душу жителей города и области. Ни одна! Даже выступление товарища Н. об итогах объединенного пленума районных комитетов, даже ежемесячная программа "Для пап и мам", где говорят такое - ого-го! - даже концерт лучшей областной рок-группы "Хабеас Корпус". Не было в городе человека, который при первых же звуках не отложил бы ложку, зубную щетку, гаечный ключ, авторучку, лопату, скальпель, не снял бы рук с рулевого колеса, клавиш компьютера, пульта управления большого азимутального телескопа. На полуслове оборвали назидания - матери, плач младенцы, перекличку - лейтенанты, перебранку - жена и сын товарища Н. И все, все, от младенцев до лейтенантов, устремили взоры куда-то вдаль, как будто оттуда, а не из радиоточек, доносились женские голоса, которые были сладостнее всего, что доводилось слышать прежде, не исключая даже Аллу Пугачеву,- и не спорьте с нами.
      Сколько певиц прошлого, настоящего и будущего отказались бы от прижизненной славы ради того, чтобы хоть на минуту обрести эту власть над душами!
      Путник унылый, что мчится по кольцевой автотрассе
      Или томится часами в очереди на колонке,
      Где уже долгое время даже не пахнет бензином,
      Путник, стремящийся тщетно к цели своей иллюзорной,
      Цели, достигнув которой, разочаруешься скоро...
      Знаток дактило-хореического стиха заметит некоторые несовершенства в паузных ритмических ходах и отступления от классического трехдольника. Но мелодия, но голос, но страстная сила - они искупали все.
      Резво из поезда выйди, путник железнодорожный,
      На привокзальную площадь быстрые стопы направь.
      Борт самолета покинь, путник авиационный,
      Чтобы, на землю ступив, обрести долгожданный покой.
      Преподаватель античной философии Энского пединститута Степан Сильвестрович Рейсмус при этих словах заплакал. Впервые в жизни он понял, что не зря зубрил просодию и не зря профессор Букреев трижды гонял его с экзамена по греческой литературе. Во всем городе один только Рейсмус знал, как нелегко дается такое полногласие в стихе. Он прижал ухо к приемнику, и слезы капали на красную клавишу "выкл.".
      Правую ногу, о путник, затекшую в долгой дороге,
      Сбрось без раздумий с педали, что газ прибавляет мотору,
      Перенеси ее влево и тотчас начни торможенье,
      Свой автотранспорт приблизив к бордюрному камню дороги...
      О, этот третий голос, девичье сопрано, Царица Ночи! Даже товарищ Н. и его ближайшие сподвижники, для которых не были неожиданными ни пенье, ни произведенный им эффект, даже они, собравшись в главном кабинете области, прервали беседу и с доброжелательным вниманием, как подобает руководителям большой области, внимали звукам, сидя по ранжиру за длинным, под зеленым сукном, столом. Товарищ Н. помимо воли отстукивал такт хорошо очиненным карандашом.
      Спросишь ты, гость долгожданный, застигнутый песней в дороге,
      Что за причина просить тебя в городе нашем остаться?
      Не для забавы, о путник, а ради возвышенной цели
      Чтобы собою пополнить ресурс, поредевший изрядно,
      Области нашей, родной, четырежды орденоносной,
      Правда, в последние годы несколько снизившей темп...
      - Гарно спивают,- раздумчиво вымолвил заведующий отделом промышленности. Родом из-под Вологды, он вынес свой украинский словарь-минимум из санатория "Донбасс", где раза два или три делил с шахтерами нелегкое бремя горняцкого отдыха. Слова он учил старательно, чтоб влезли в голову навсегда, и особенно долго тренировался выговаривать букву "г" с придыханием, как издавна принято произносить ее с самых высоких трибун, и с той поры крепко держался за свою шахтерскую мову.
      - Хорошо поют, - согласился товарищ Н. И собравшиеся закивали головами: "...Хорошо... стоящее дело... верное решение приняли..."
      - За работу, товарищи,- сказал товарищ Н. и первым встал из-за стола. - Все по объектам. Сейчас главное - быть с народом. Нам кабинетный стиль не к лицу. Люди нас ждут, они нам доверили власть, они на нас надеются.
      И направился к двери, остальные вслед за ним. А вдогонку, заполняя сладчайшими звуками кабинет, и приемную товарища Н., и коридоры, устланные мягкими натуральными коврами, те самые коридоры, которые справедливо называют коридорами власти, и все здание, главное в городе и области, и площадь, на которой оно горделиво высилось, и прилегающие улицы, и дальние переулки,- вдогонку им неслась манящая, привораживающая песнь, лучшая из слышанных ими когда-нибудь:
      Не покидай нас, прошу, останься в городе нашем,
      Ждет тебя ткацкая фабрика имени Всех революций,
      Также завод ЖБИ - созидатель железобетона
      И предприятие номер АГ-518,
      Коему срочно конструкторы всех категорий потребны,
      Слесари, старший бухгалтер и меткие ВОХРа стрелки...
      3
      В эту самую минуту столичный актер Борис Взгорский, повинуясь охватившему его безумному порыву, резко сбросил газ и ногой в адидасовской кроссовке что было силы нажал на педаль тормоза своего автомобиля марки ВАЗ-2105 (двигатель от "шестерки").
      С визгом и скрежетом машина вылетела на обочину, разбрасывая гравий и оставляя за собой...
      Нет, лучше мы начнем эту главу не так.
      Клавдия Михайловна была не прочь рискнуть. В конце концов, кто не рискует, тот не выигрывает. И сейчас, когда смятыми, захватанными рублями, трешками, десятками уже полны были карманы ее ватной фуфайки...
      Опять не так. Попробуем иначе.
      Через дыру в бетонном заборе конструктор третьей категории по имени Вячеслав покинул территорию режимного предприятия с тем, чтобы...
      Или лучше так?
      Сережа понял, что самолет резко теряет высоту, проваливается в пропасть, и, чтобы в этом страшном паденье остаться рядом с Верочкой, он крепко ухватил ее за тонкое запястье. Крутобедрая стюардесса...
      Нет, нет и еще раз нет. Ерунда сплошная. От спешки, должно быть.
      Но, если подумать, куда спешить-то? Мы не американцы какие-нибудь, чтобы фабулу торопить. Пока то да се, дела да случаи, глядишь, и дойдет повествование до нужного места само собой. А пока повествование помимо воли авторов не разогналось еще, порассуждаем немного о странном административном обстоятельстве. Мы давно уже обратили на него внимание. И вы, должно быть, заметили, что название области и фамилия ее руководителя начинаются на одну и ту же букву. Версию простого совпадения, некоего стечения обстоятельств, давно пора отбросить. Совпадение... Как бы не так! Кто до недавней поры возглавлял у нас республику Узбекистан? Верно, Усманходжаев. А кто заправлял делами в Казахстане? Тоже верно, Кунаев. Кто, наконец, был первым человеком в Азербайджане? Верно, Алиев! Так будем и дальше талдычить о случайном совпадении или же, твердо встав на позиции диалектического материализма, заявим наконец уверенно: есть, есть в этом историческая закономерность. Сама судьба, то есть, простите, объективные общественные законы распоряжается так, чтобы во главе республики, во главе региона (вот словечко, будто только что отчеканенный пятак - как им не щегольнуть?) или области встал человек, чья фамилия начинается с той же буквы, что и название его вотчины.
      Вы станете спорить с нашими выводами, приведете контрпримеры? Оставьте. Исключения только подтверждают правила. Или возьмем для сравнения опыт зарубежных друзей. Лидерами каких стран являются дорогие товарищи Кастро Фидель и Ким Ир Сен? И стоит ли удивляться поражению сенатора Дукакиса на президентских выборах в США? У него не было никаких шансов, у вашего Дукакиса, это с самого начала всем было ясно. А вот если бы он выставил свою кандидатуру в Дании, или в Доминиканской республике, или на худой конец в Днепропетровске, то вполне мог бы заткнуть за пояс своих конкурентов.
      Мы это написали и заспорили - а мог бы товарищ Н. возглавить Нидерланды или Новую Зеландию? Загибистый вопрос, с ходу не ответить. Но, думаем, потянул бы.
      Кстати, настоящая фамилия товарища Н.- Нехватайло. Но это не для передачи за рубеж.
      4
      Как ни жаль прерывать рассуждения о роли личности в истории и географии, придется сделать это и вернуться на грешную землю, в город Н. Н-ской области, завороженный в данную минуту волшебным сладкоголосым пением. Глава с порядковым номером 4 перенесет нас в недавнее прошлое. Мы попытаемся изложить факты сжато, можно сказать, в конспективной форме.
      Перед городом и областью давно и недвусмысленно были поставлены большие задачи. Не будем напоминать о зарубежных поставках, о развитии большой и многопрофильной н-ской индустрии. Скажем только, что неподалеку от областного центра, в живописной уютной ложбине, началось строительство Н-ской АЭС такой мощности, что дух захватывает. И еще принято было принципиальное решение о переброске части стока восточных и западных рек для подпитки прудов области, что необходимо для развития прудового рыбоводства. Очень хотелось энчанам и их соседям свежей рыбки, и руководство области не останавливалось ни перед чем, лишь бы удовлетворить возрастающие запросы трудящихся.
      Увы, на пути всех этих грандиозных, мы бы даже сказали, величественных планов возникло серьезное препятствие: трудонедостаточность. Проще говоря, дефицит кадров. А сказать совсем просто, некому было работать ни на заводе ЖБИ, ни на ткацкой фабрике имени Всех революций, ни даже на предприятии номер АГ-518, где зарплата побольше и премии почаще. Некому было возводить корпуса для ядерных реакторов НАЭС, некому было рыть каналы, по которым животворная влага потечет из дальних краев в областные пруды, чтобы напоить нагуливающего вес зеркального карпа.
      Не закреплялись кадры в городе Н. и Н-ской области. Хуже того, кадры не пришлые, а свои, здесь родившиеся, окончившие ПТУ и пединститут, кадры, которым бы с гордостью произносить: "Мы - энчане!", утекали - ив том смысле, что как сквозь пальцы, и в том, что драпали. Утекали в обоих смыслах, чтобы в других краях, дальних и близких, обрести работу, какое-никакое жилье и более разнообразный рацион. Оно конечно, спинка минтая и ставрида обезглавленная - продукты немалых достоинств, но от их постоянного употребления у энчан случалась изжога. Оно конечно, в городе Н. велось массовое жилищное строительство (совсем недавно, к слову сказать, сдали в эксплуатацию трехэтажный палевокирпичный дом улучшенной планировки, в которой въехали товарищ Н. с семьей и другие уважаемые люди города), но как-то не очень спешно велось. Вот и утекали.
      И однажды положение в городе стало критическим. То есть критическим оно было и раньше, но тут стало совсем критическим. Мало того, что испортилась холодильная секция, где хранился трехсуточный запас спинки минтая, мало того, что смежники не поставили заводу ЖБИ обещанные вагоны цемента, а на ткацкой фабрике в одночасье перегорели все пробки и не нашлось монтера их починить, - мало этого: молокозавод, гордость города Н., не справился с поставкой спецпродукции новоселам палево-кирпичного дома в связи с непривозом сырья из спецотделения совхоза "Изобильный", и товарищ Н. вынужден был распорядиться о ввозе ограниченного количества молочных спецпродуктов из соседней области. Отдал и еще одно распоряжение - собрать через час в своем кабинете городских руководителей на совещание с повесткой дня "О некоторых упущениях и недостатках в дальнейшем развитии и материально-техническом снабжении Н-ского промышленного узла", или, если перевести это точное и исчерпывающее название на расплывчатый, вялый, семантически неоднозначный обывательский язык,- "Как жить дальше".
      Знаете, как собирается актив на такие совещания? Смолят сигареты с папиросами в отведенных местах, флиртуют - без всяких там умыслов, а по доброму обычаю - с секретаршами, утрясают на ходу свои дела, судачат о том о сем, иногда и шуточку ввернут про Первого, а потом, одернув пиджаки и поправив галстуки, с зажатыми под мышкой папками - мало ли какая понадобится справка - деловито заходят в кабинет, рассаживаются, и никаких больше вольностей, работа есть работа.
      Все ждали доклада товарища Н. о переброске стока отдаленных рек в местные пруды. В целом вопрос был решен, согласован с ведомствами в центре, даже кое-какая документация подготовлена, однако оставались непроработанными некоторые технические детали. Например, из каких именно отдаленных рек забирать воду. Тут мнения разошлись, можно сказать, поляризовались. Одна группа хозяйственников и ученых склонялась к бассейну реки Амур. Сторонники такого решения - их называли "восточниками" оказались в большинстве, и в последнее время духовой оркестр Управления пожарной охраны все чаще играл в городском парке вальс "Амурские волны". Но, как нередко бывает, меньшинство, если в него входят сильные люди, может навязать и свою точку зрения. А она была такой: копать канал от реки Миссисипи, а там, где на его пути встретятся большие водные преграды, прокладывать трубы, чтобы пресная вода не смешивалась с соленой, океанской. Получалось несколько дороже, чем по первому варианту, но были у "западников" и свои козыри, как-то: новые международные связи, обмен делегациями, поездки в города-побратимы, а со временем, может быть, и Н-ская зона свободной торговли. Сторонники миссисипского варианта, в пику духовому оркестру, протаскивали в эфир через областное радиовещание блюзы и совсем уж что-то непонятное в стиле "кантри", и вечерами в парке валторны и корнеты пожарников схлестывались с негритянскими (из громкоговорителей) саксофонами.
      Товарищ Н. колебался, чью сторону принять, и все ждали его решения. Вот и сейчас он сидел, большой, лобастый, в массивных очках, и рассеянно крутил глобус, на котором красным цветом были прочерчены два канала: Амуро-Энский и Миссисипи-Энский. Каково же было удивление собравшихся, когда товарищ Н. заговорил совсем о другом. Какой же мелкой, даже ничтожной показалась собравшимся тема его доклада по сравнению со стройкой века. Но велик, ох велик был авторитет товарища Н. в городских и областных организациях! Вскоре актив настроился на деловую волну, а потом, когда доклад был окончен и отзвучали аплодисменты, выступавшие в прениях все как один поддержали положения и выводы товарища Н. о закреплении трудовых ресурсов области. И, покритиковав себя за недостаточное внимание к вопросу, стали вносить конкретные предложения. Была, в частности, высказана идея воздвигнуть за пределами городской застройки надувной шатер, километр на километр, а под ним разместить всех, кто нуждается в улучшении жилищных условий. Завотделом промышленности высловыв потаемную думку об удвоении производительности труда путем всеобщей и полной роботизации. Вирна думка, ничего не скажешь. Начальник Н-ского горпищеторга не ударил в грязь лицом и выложил на стол, как принято нынче говорить, целый пакет предложений. Некоторые из них мы просто обязаны предать гласности: первое - собрать силами пионеров и комсомольцев побольше макулатуры и поменять ее в Аргентине на мясо и в Уругвае на бананы; второе - побрататься с несколькими городами, каждый из которых славен и богат каким-то пищевым продуктом (он называл для примера Рокфор, Коньяк, Изюм, Кальмар и финский населенный пункт Салями - не уверены, что такой есть, но начальнику пищеторга виднее), и пусть делятся по-братски; третье - понастроить в области кроличьи и заячьи фермы с тем, чтобы благодаря плодовитости этих малых животных на прилавках не переводились крольчатина и зайчатина; четвертое - временно поднять розничные цены на все продукты, а то переедает народ, и нездорово это, и прилавки пустые...
      Вот как бурлила творческая мысль. Интересные все предложения, нестандартные, многообещающие, но по ряду причин с ходу их не реализовать. А надо было с ходу.
      Совещание зашло в тупик. Товарищ Н. хмурился, постукивал карандашом по столу, прерывал выступавших резкими нелицеприятными репликами. Все шло к тому, что совещание, по логике событий, с минуты на минуту прервется и, как не раз уже бывало, товарищ Н., посоветовавшись по телефону с Москвой, объявит волевое, но в данных обстоятельствах единственно правильное решение. Тут, однако, неожиданно для всех слово попросил секретарь областной писательской организации. Первый писатель области - человек чтимый (хотя, к сожалению, не очень читаемый), к его совету не раз прибегал сам товарищ Н., когда ему надо было определить собственное отношение к тому или иному явлению областной культуры, будь то исторический роман на местные темы или эскизы праздничного оформления главной площади. В гуманитарной сфере командир писательского взвода слыл большим авторитетом; но зачем же он лезет в чужую епархию, в заповедную зону принятия решений?
      Ох, как хозяйственники недооценивают порой духовное начало в экономике! Как неправы они, когда, ссылаясь на занятость, редко посещают филармонию и почти не заглядывают в краеведческий музей, где целых два зала отданы под картины энских художников...
      Писатель тем временем пересказывал в общих чертах содержание какой-то старинной книги, нечто вроде записок греческого мореплавателя, не лишенных занятности, однако путаных, не всегда реалистических и далеких от задач сегодняшнего дня. Сциллы, Харибды, чертовщина какая-то.
      Вполуха слушал актив, тихо болтал о своем, посмеивался. Надо ли осуждать его? Требуется государственный ум, чтобы в шелухе древнегреческой сказочки разглядеть рациональное народнохозяйственное зерно. Людей с таким умом у нас не так уж и много. И не дорожим мы такими умами. Лишь когда лежит человек средь красного кумача и елового лапника, доходит до нас, кого лишились, кто жил и работал рядом с нами...
      Это не к тому, что товарищ Н. скончался. Слава Богу, жив и здоров, на повышение пошел, тянет государственную лямку. Однако следовало бы нам быть повнимательнее к нашим руководителям, не орать на всех углах о казенных "Волгах", госдачах, спецполиклиниках и спецзаказах, а беречь старших товарищей, пушинки с них сдувать, брать с них пример.
      Товарищ Н. внимательно слушал писателя и не перебивал, что редко с ним бывало. А когда вожак энской литературы, скромно склонив голову, замолк, товарищ Н. обернулся к портрету, висевшему за его спиной, будто обратился за советом. И человек на портрете, такой же, как товарищ Н., основательный, крепкий, вроде бы кивнул головой одобрительно. "Сирены, говоришь?" И все смолкли, потому что в реплике этой были и заинтересованность, и требовательность, и доверие к человеку.
      Здесь мы вынуждены опустить значительную часть истории, ибо, честно говоря, не располагаем достоверной информацией, а на предположениях да на слухах в нашу эпоху гласности далеко не уедешь - быстро попросят слезть. Огромный пласт государственной работы прячется в глубоких недрах аппарата. И правильно. Окажись он на поверхности, на виду у всех, первый же досужий наблюдатель, почесывая в затылке, станет вмешиваться, давать нелепые советы, писать пустое в газету, а там рады, печатают что ни попадя - как же, гласность наступила! Ну и пусть ее. Гласность делу не помеха. Все равно, государственный этот пласт разрабатывается в недрах, под сводами канцелярий и секретариатов; по штрекам и штольням согласований текут запросы и справки, твердыми, размашистыми подписями вгрызаются в исполнительские забои инструкции, директивные и рекомендательные письма. И только потом выдается на-гора то, что нам положено знать,- решения, постановления, указы. Нет, не всем быть шахтерами, а досужему наблюдателю нечего делать в забоях, штольнях и штреках государственной власти.
      Доподлинно нам известно только одно: сразу же после совещания товарищ Н. лично прочитал (так хотелось сказать - собственноручно, но это слово вроде бы здесь не подходит, ибо собственноручно читают, как известно, лишь незрячие граждане) доставленную ему из городской библиотеки старинную греческую историю и - тут это слово, бесспорно, уместно - собственноручно сделал необходимые выписки. А затем дал аппарату распоряжения. Насколько внимательно, насколько вдумчиво и творчески прочитал товарищ Н. книгу зарубежного автора, мы осознаем гораздо позже, в критическую для области минуту. Так выдающийся гроссмейстер, проанализировав творческое наследие и прощупав слабые места соперника, вдруг ни с того ни с сего выдвигает какую-то зачуханную пешку, тихо дремлющую вдалеке от поля боя. Недоумевают зрители, разводят руками комментаторы, строят догадки другие гроссмейстеры - на кой ляд он потерял драгоценный темп? А партия идет себе и идет, и давно забыта уже выдвинутая на шажок вперед сонная пешка, как вдруг она оказывается в центре событий, на том самом месте, где ей надлежит быть, чтобы сорвать коварный замысел противника.
      Товарищ Н. в своем деле был гроссмейстером из гроссмейстеров, да простится нам это сомнительно звучащее слово в применении к такому значительному уму. Но, впрочем, может быть, ввести подобные титулы и для руководящих работников? А что, совсем не плохо: заслуженный гроссмейстер управляющего аппарата товарищ Незнайло...
      Надо же, проговорились, зарапортовались. Будем считать, что вы настоящую фамилию товарища Н. не прочитали, а мы ее не написали. Все.
      Итак, аппарат получил указания, закрутился маховик, подпитываемый неуемной энергией товарища Н., набрал обороты и выработал документ под названием "Экономическое и техническое обоснование необходимости привлечения импортных сирен для дальнейшего улучшения работы с кадрами на предприятиях и организациях Н-ской области и предложения по выделению валютных средств в указанных целях". Документ пригладили, вылизали и направили в Москву.