XX век - Событие за событием

Преподобная графиня Майо, лидер Академии деятельной истины в Эдинбурге, с которой исследователи феномена списывались по вопросу о Сером Человеке, встречала тибетских лам, которые прилюдно назначали ей свидания на Макдуе в 1960 году, она разделяла подобное мнение и даже посоветовала писателю: "Назовите вашу книгу "Великие Светлые Люди БенМакдуя" и избавьте себя и ваших читателей от негативных вибраций страха". В 1949 году капитан сэр Хыо Ранкин, живший тогда на Парк-Хаус во Блерговри, в письме в "Еженедельный шотландец" поведал об одной подлинной встрече, случившейся в Лайриге-Гру годом раньше. Сэр Хыо - практикующий буддист махаяны и второй британец, совершивший полное буддийское паломничество. В 1945 году он был вице-президентом Всемирной буддийской ассоциации. А в 1959-м на своей ферме в Северном Уэльсе он рассказал всю историю, и с подробностями, Яну Фрэйзеру из "Пресс энд джорнел". Сперва он подчеркнул, что вовсе не бредит, когда утверждает, что и он сам, и леди Ранкин не только видели "Сущее", но и беседовали с ним тогда. Они туг же опознали его как бодхисаттву, одного из пяти Совершенных, что управляют судьбами мира и встречаются раз в год в гималайской пещере. Они живут миллионы лет и оттого так дружелюбно расположены к обычным смертным. Сэр Хыо отверг популярное описание этих существ как "отвратительных снежных людей". "Снежные - это конечно, подтвердил он, - но благие". Сэр Ранкин считает, что "его" бодхисатгва временами живет в Каирнгормах, вероятно, на плато БенМакдуя. Встреча произошла во время велосипедного тура по горной Шотландии, когда он следи Ран-Кии отправились из Ротиермурхуса в Map по проходу Лайриге-Гру. Был июль, но, как это часто случается, в ущелье стоял жуткий холод. Это, вообще-то, не лучшее место для путешествий, а уж на велосипедах - так просто подвиг. Им приходилось частенько тащить на себе свои средства передвижения, особенно через поля между скалами у Пуле Оди. И едва они дошли до Пулса и остановились передохнуть, как ощутили у себя за спиной "Сущее". "Моя жена чувствовала то же, что и я. Мы обернулись и увидели "Его". Нам совсем не было страшно. Как буддисты, мы ведь знали, кто перед нами. Мы оба преклонили колени и выразили свое почтение. "Оно" было шести футов трех или четырех дюймов высотой. "И невероятно широкое - около пятидесяти дюймов в груди, я бы сказал. С большими ногами и руками. И ступни тоже невероятно большие, но никаких отпечатков не оставляли - всетаки июль, и в самом Лайриге Гру снег не лежал, хотя на горных стенках его было достаточно. Голова у него была красивой формы, а нос - не орлиный и не римский, а индоарийского типа. Цвет кожи - оливковый. Волосы средней длины, такие темные легкие локоны. На нем была длинная одежда, какие носят на Востоке, и сандалии". Бодхисаттв, судя по всему, не волнует температура. Они не чувствуют ни жара, ни холода, по словам сэра Хыо, а что касается перемещений, то, благодаря левитации, они в любой момент могут отправиться куда угодно. Также они способны создавать еду и одежду буквально из воздуха. Сэр Хью продолжал: "Сущее" обратилось к нам, я думаю, на санскрите. Я не понял, что было сказано, но ответил на урду, единственном восточном языке, который знал. Я сказал: "Кланяюсь Бодхисаттве, который управляет судьбами мира". В этом месте рассказа вмешалась леди Ранкин: "Когда "Сущее" говорило, от него как будто исходили благостные и покойные лучи света". Сэр Хью подтвердил это и продолжил: "Я из буддийской секты лотоса, а жена - дзэн-буддистка. Она очень восприимчива. Бодхисаттва оставался с нами примерно десять минут. Хотя тропа была крута, нам удалось втащить наши велосипеды. Пока мы были заняты этим, "Сущее" нас покинуло. Мы обернулись, но оно уже исчезло. Все то время, что бодхисаттва был с нами, высоко в небесах играли райские музыканты. Мы слышали звуки волынки, поднимающиеся над звучанием индийских инструментов с пронзительным, резким голосом. Как только бодхисатгва покинул нас, прекратилась и музыка, и больше мы ее никогда не слышали". Историки списались с двумя прославленными буддистами соответственно в 1965 и 1966 годах. Один был преподобный Саддхалока, тогдашний глава Центра буддийской медитации в Эскдалемуире, Думфриесшир, а другой - мистер Кристмас Хамфри, адвокат, член комиссии Центрального уголовного суда в Гуилфорде, основавший в 1924 году буддийскую ложу, ныне Буддийское общество. Преподобный Саддхалока охотно отвечал, но так и не сказал ничего толком о заявлении сэра Хью. Мистер Хамфри сообщил, что сэр Хью старый друг его Общества, но он лично этой истории никогда от него не слышал. И кратко прибавил: "История, конечно, впечатляющая и вполне может быть чем-то, что случилось с психически восприимчивым человеком в ментальном плане. Больше я - него сказать не могу". ГЛАВА ПЯТАЯ НЕБЕСНАЯ МУЗЫКА И ГОЛОСА Странные музыку и пение часто можно услышать в горных краях. Кому-то они дарят высшее блаженство, а в кого-то вселяют чувство тревоги и даже страха. Впрочем, кое-кто их вообще не слышит. Один постоянный читатель "Пресс энд джорнел" в январе 1926 года, узнав о дискуссии по поводу Серого Человека, прислал описание похожего случая, произошедшего с ним у ручья, рядом с Лох-А-аном. Время было около полудня, и он, оказавшись в одиночестве, по привычке решил заняться творчеством. День вроде мирный, погода ясная. Но, прежде чем он поднес карандаш к бумаге, некий звук, который, судя по всему, он подсознательно слышал все время, вдруг ворвался в его мысли уже в виде настоящей мелодии, она то возникала, то затухала, ясно различимая в одно мгновение, вдруг становилась почти неслышной в следующее. Удивленный и, как ни странно, встревоженный, он внимательно прислушался. Сначала воцарилась долгая пауза, а затем, как будто резко взлетел занавес, открыв сцену и выпуская звук на свободу, среди скальных обломков грянул чудный баритон изумительной силы. Однажды он слушал Эдуарда Резке, находясь от него совсем близко, когда тот исполнял "Двух гренадеров". Сейчас ему очень живо припомнился тот вечер, но, прислушиваясь, он никак не мог вспомнить название песни. Вскочив, он стал бегать вверх-вниз, пытаясь обнаружить певца, но никого не нашел. Затем наконец узнал мелодию. Это была песня "Когда действует смельчак" в переработке Уильяма Хорсли. Вся суть этой вещицы сводилась к изысканнейшим комплиментам, обращенным к даме. Он поразился, что различает даже слова, хотя, возможно, ему их услужливо подсказала память. "Все это озадачивало. Я побежал в сторону Шелтер-Стоуна, внимательно огладывая окрестности. Но, увы, никаких следов недавнего пребывания там кого-либо не было. Весьма разочарованный, я вынужден был опять брести к Дерри, сжевать лепешку, запив ее чаем, и отправиться домой на своем велосипеде. С тех пор я слышал этот вокал несколько раз, и всегда в миле или двух от того самого места..." Да простится нам сие небольшое отступление перенесемся из Шотландии всего лишь в Восточную Англию, где Дж. Уэнтворт Дэй пережил в 1941 году сразу две встречи с "поющими духами". Первый солировал у Спиннейского аббатства, где недалеко от гумна завтракал писатель Роберт Фуллер. Голос ясно звучал откуда-то с высоты в дюжине футов над землей. Поначалу Фуллер решил, что это радио, однако чистое, звонкое пение на латыни доносилось откуда-то с того места, где когда-то располагалась часовня аббатства. Неделю спустя у Канонов в Тетфорде гость мистера Дэя, доктор Джеймсон, указав в окно на мрачные, серые руины главной часовни монастыря Святого Гроба, рассказал, как однажды субботним утром в мае 1937 года некое семейство явственно слышало пение на латыни, звучавшее оттуда. Самый настоящий хор пел около получаса, а затем послышались звуки шагов по каменному полу и голоса, читавшие латинские молитвы. Хью Д. Уэлш всю жизнь любил лазать по горам, особенно по Каирнгормам. Он был членом Каирнгормского клуба больше шестидесяти лет и его президентом с 1939 по 1946 год. Каждое лето в течение многих лет он вместе с братом по две недели проводил на верхнем плато. Они никогда не видели Серого Человека, но, бывало, слушали "пение духов" целыми сутками. В январе 1926 года он опубликовал статью в "Пресс энд джорнел", в которой обсуждал это явление. Голос невидимого певца обладал необычайно прекрасным тембром, опускался до свиста, переходил в крещендо, оставаясь попрежнему полноценным, живо окрашенным. Затем следовала последняя замирающая каденция в диминуэндо - и снова взрыв, всплеск звука, как будто дверь в часовню то распахивалась, то захлопывалась. Утонченно звучали дискант и бас, но никогда не обнаруживала себя четкая тема или мелодия, постоянно пение звучало под аккомпанемент множества самых разных инструментов. И нельзя было отследить однуединственную мелодическую партию. И днем и ночью, в бурю и в штиль эта музыка звучала у них в ушах, но никогда не надоедала. Во время внезапного затишья в горах .она даже как-то снимала неизбежное напряжение. Разговоры и смех, мужские и женские голоса раздавались совсем близко, но слова всегда оставались неразличимы. Однажды, когда они закончили исследование размытых скальных образований, через которые перекатывается Гарв-УизгеМор на пути к Лох-А-ану, то, спасаясь от сильного ветра, заползли под нависший уступ. И все время эти звуки и крики не умолкали - долгие ноты, зачастую весьма высокие, а другие, наоборот, на диво низкие, - все эти поющие голоса становились все слышнее, причудливо сливаясь и звуча в унисон с оркестром, состоящим из пронзительных контрабасов, флейт и вибрирующих, подвывающих скрипок. Тогда они решили попробовать разрешить эту загадку. Заключение, к которому они пришли, было просто ив то время их совершенно удовлетворило, хотя позже Уэлш и признавался, что их предположения, как бы ни были они правильны по сути, все же слишком казались упрощенными и вряд ли в действительности разрешали проблему. Итак, в результате тщательного обследования они обнаружили, что звуки вызваны ветром, посвистывающим в трещинах и расщелинах между скал, которые служили органными трубами, и каждая производила свою особую ноту, а перепады громкости объяснялись сменой воздушных потоков и их мощностью. Вместе с шумом падающей воды все это создавало эффект полной звуковой гармонии. Тридцать лет спустя, когда его стали расспрашивать об этом явлении, Уэлш заявил, что тогда чересчур упростил проблему, хотя бы потому, что точно такие же звуки слышны при полном затишье на травяных лугах, лишенных скал и воды. Это и впрямь могут подтвердить те, кто часто бывал очарован подобной музыкой ветра или каких-то таинственных сил. И что забавно, прибавил он, хотя эти звуки легко различались им самим и его братом, другие люди, бывавшие вместе с ними в это время, ничего не слышали. Иногда они ночевали в горных приютах Глен-Энаиха - оба, увы, разрушились, пока они исследовали противоположную сторону гребня. Однако лишь в верхней хижине, у Лох-Энаиха, им доводилось слышать музыку, смех и беседы. Это была та самая хижина, где автор книги о Сером Человеке сам впервые услышал музыку и голоса и где пережил неописуемый ужас. "Мне тогда было лет шестнадцать, и то была моя первая ночь в горах, в одиночку, после дневных карабканий по вершинам, когда я чувствовал себя безмерно счастливым оттого, что громада Глен-Энаиха находилась между мной и ближайшим жильем. Я со смаком поел хлеба с сыром и увенчал свою трапезу трубкой крепчайшего черного табака, которую тайком позаимствовал у отца, а потом также украдкой вернул. Когда мрак летней ночи опустился на равнину, я вышел из домика и бросил последний взгляд на темнеющие утесы и расщелины в стенке Сгоран-Дува напротив, черной и мерзлонедвижной, как мрамор, под заревом с закатного неба. Затем я закрыл дверь и улегся спать на подстилку из скальных кустов. Я уже задремал, когда раздался звук приближающихся голосов. Внутренне кипя негодованием по поводу столь непрошеного вторжения в мое изысканное одиночество, я полежал немного, ожидая, когда незваные гости пожалуют в хижину, но у двери шаги так и не раздались. Движимый любопытством, я поднялся и вышел, однако снаружи не было ни души, и ничего похожего на голоса не нарушало тишины. Я решил, что это воображение сыграло со мной эту шутку, и отправился обратно в приют. Но не успел как следует разместиться на своей подстилке, как услышал крик и совсем рядом - громкие голоса. Я подумал: "Наверное, Джонни Маккензи (сталкер Глен-Энаиха и мой хороший приятель) забрел на холм: он знает, что я здесь, и хочет меня припугнуть". Снова я выбрался наружу, порыскал глазами во мраке по равнине внизу, заглянул за хибару и исследовал каждый выступ вверху на Коир-Иондаиле. В глене все было тихо, дул слабый ветер, и что-то нашептывал, журчал ручей. "Тут попахивает колдовством", - подумал я и со страхом, продравшим меня до костей, поспешил внутрь и запер дверь на щеколду. С трудом переведя дух, я улегся и стал с колотящимся сердцем прислушиваться. И снова послышались какой-то скрип за окном и шипящие голоса, затем наступило затишье, потом снова взрыв дикого смеха, пение и дремотный звук органной музыки. Опять секундная пауза и новый всплеск смеха, невыразимо нежные звуки флейты, гул труб. Я почувствовал неописуемый страх и, будто загнанный зверь, вжался в свою подстилку, словно надеясь продавить свое тело сквозь пол в землю. Как долго я пролежал, заледенев от ужаса, не знаю, но помню, что все-таки поднялся и сел, напрягшись как пружина, вслушиваясь с застывшим взглядом. А затем стал на диво спокойным, страх ушел, и я преисполнился странным чувством эйфории. В тот момент я убедил себя, что все услышанное было обычным явлением: ветер в утесах, журчанье воды, шум в кустах плюс мое разыгравшееся воображение способствовали рождению слуховых галлюцинаций. Вероятно, на самом деле ответ получился слишком прозаичен. С тех пор, стоит мне улечься в безлюдном месте и начать ждать, когда же зазвучит удивительная колыбельная, как сон, не заставляя себя ждать, нисходит ко мне. В 1963 году в редакцию "Шотландца" пришло письмо от Сетона Гордона, в котором он вспоминал занятный случай, произошедший в 1926 году, когда он со своим другом проходил через Бен-Макдуй по пути из Стратспея в Map. Пока они шли по Ротиермурхусскому лесу и карабкались к вершине по проходу Лайриге-Гру, стояла чудесная погода. Поэтому, достигнув Пуле о-Ди, они решили перевалить через БенМакдуй, а не делать большой крюк, огибая ущелье и утес Карн аВаим, направляясь к Деррилоджу: "Мы прошли по верхнему плато и начали медленно спускаться к Срон-Риа и Глен-Луибегу, когда мой приятель (бывший впервые в Каирнгормах) удивленно спросил: "Кто это там играет на волынке?" Я ответил, что ближайший поселок отсюда в нескольких милях, а здесь не живет ни одного волынщика. Номой друг на протяжении четверти часа настаивал, что он четко слышит игру на волынке, а затем она якобы постепенно утихла. Я помню, что в тот сентябрьский день на диких каменных склонах Бен-Макдуя царила какая-то жутковатая атмосфера, так что игра призрачной) волынщика тогда не показалась мне, озабоченному собственными ощущениями, чем-то немыслимым. Мой друг был офицером гренадерского гвардейского полка во время первой мировой войны и не однажды испытывал странные проблески интуиции - таков был его дар, о котором он поговаривал, что лучше бы обошелся и без него. Но правда и то, что высоко в Каирнгормах, а особенно в проходе Лайриге-Гру, порою вся атмосфера становится на редкость пугающей". Прочтя книгу о Большом Сером Человеке, автору написал Тони Арчер-Лок из Маннамеда, в Плимуте, упомянув несколько происшествий, случившихся с ним в Каирнгормах. Однажды, разбив лагерь в КоирЙондаиле над Лох-Энаихом, они с женой услышали резкий, громкий, позвякивающий звук, как будто на вершине работал каменщик. В его дневнике записано: "...перед нами открывалась вся округа, но мы никого не заметили, кроме птицкаменщиков, но они были явно не виноваты. В два пятнадцать утра мы снова слышали эти звуки... 1 июня 1971 г. Встали лагерем на западном склоне Брериа после вечерней бури. Девять часов, славное тихое и солнечное утро. Я с другом жду прихода нашего коллеги. С неба время от времени звучал призыв ржанки, и я установил включенный магнитофон на склоне, ярдах в ста пятидесяти от нас, а затем вернулся к своему другу. Через двадцать минут на пленке зазвучали голоса двух оживленно беседующих мужчин. Они ходили вокруг магнитофона, то исчезая, то вновь появляясь. Мы видели все вокруг на много сотен ярдов, и никто не мог пройти мимо, не попавшись нам на глаза. К магнитофону мы сами не приближались, боясь смазать запись. Довольно странно, но хруста ног по гравию слышно не было. К несчастью, совершенно невозможно понять, о чем там идет речь, но тон собеседников весьма дружелюбный. 1 июня 1972 г. Плато Макдуя недалеко от Лохан-Буихе у края гребня. Я прошел по снежной поляне и поставил магнитофон на скале) засыпанной снегом. Запись шла чуть больше часа, никаких следов, никаких звуков, кроме моих собственных. Но, прослушивая кассету позже, я обнаружил, что примерно в середине записи кто-то весьма громко кашлял рядом с микрофоном. Мы в то время были на расстоянии около мили. Единственное объяснение - что то была осыпь щебня или снега, хотя эти звуки обычно иные. Полагаю, просто кто-то проходил рядом с магнитофоном, а я проглядел его следы, так как особенно пристально не всматривался (хотя в горах вообще ведешь себя очень внимательно). Впрочем, приближающиеся шаги должны были быть записаны, как и мои удаляющиеся". Описывая свое путешествие по Тибету, Аддре Миго, французский доктор-буддист, упоминает странный случай на заре у плато Тахоба. Он остановился ненадолго у входа в "бутылочное горло", чтобы насладиться покоем и тишиной, как вдруг раздались странные звуки - рычание, крики и вой, они доносились практически со дна расщелины. Эти звуки, как он уверяет, не могли быть произведены ветром, животными и уж точно - человеком. Невозможно было объяснить их также какими-либо естественными причинами, у него же буквально кровь застыла. Его пони, до того мирно пасшийся на привязи, был страшно напуган и, не будь веревки, умчался бы Бог знает куда. А затем вдруг все стихло, и пони спокойно вернулся к своему занятию, стал мирно пощипывать траву. Миго вспоминал об этой загадке еще очень долго. Ему казалось, что такое больше нигде на земле не происходило. Но он, кажется, никогда не был в Каирнгормах! ГЛАВА ШЕСТАЯ ШАГИ ЗА СПИНОЙ Опыт профессора Колли по части того, что касается звука шагов за спиной, не остался уникальным. Их слышали многие, и не только зимой, но и в разгаре лета. Однажды Хью Уэлш рассказал, что впервые столкнулся с этим явлением летом 1904 года, когда он с братом провел две недели в высокогорье, поставив лагерь близко к каирну на вершине, насколько это было возможно. Помимо геологических исследований этого края они еще собирали альпийские растения для абердинского профессора ботаники и пауков для сэра Дж. Артура Томсона, профессора зоологии. В течение этих двух недель Каирнгормы принадлежали им почти безраздельно, ибо лишь сравнительно немногие исследователи тогда отваживались пройти горную гряду у верхних пиков. "В первые ночи у вершины Макдуя мы часто просыпались, заслышав какие-то нечеткие шаги, как будто кто-то неспешно прохаживался по пропитанному водой гравию. Думая, что это припозднившийся скалолаз, мы окликали его, но не получали ответа, а разглядеть ничего, кроме мрака, не удавалось. Хождение продолжалось недолго, и мы приписывали его оленям, хотя и понимали, что тем совершенно несвойственно разгуливать по опасному щебню в темноте. За время нашей стоянки на плато мы часто слышали эти шаги и совершенно им не удивлялись, пока нас не поразила некоторая странность. Это случилось, когда те же самые звуки прозвучали, и очень явственно, днем, хотя по-прежнему ничего не было видно. Это точно было не эхо, и мы пытались найти источник звука, но безуспешно. Часто мы ощущали, что "нечто" находится рядом с нами. Это было жутковатое чувство, смешанное с тревогой, но отнюдь не со страхом, как бывало у других". По возвращении к Дерри-лоджу они рассказали все Джону Макинтошу, охотнику из Луибеге, и спросили, не могли такие звуки в ночи производить олень. Тот посмеялся над идеей об олененочеброде и заявил: "Вы, должно быть, слышали Фер Лиа Мора". Вот тогда они впервые и узнали о Сером Человеке, но ни Макинтош, ни Доналвд Фрейзер, сталкер с Дерри-лоджа, ничего толком про него не сказали, хотя и прожили по соседству с Бен-Макдуем почти тридцать лет. Маедональд Робертсон, автор "Избранных горских народных сказок", в конце книги говорит об этих шагах, слышанных им самим. Летом 1940 года Робертсон и Марди Мактилливрей, сын хозяина домика, который он снимал почти каждое лето в Ист Крофтморе, отправились порыбачить к ЛохА-ану. С наступлением сумерек они ушли с озера и решили провести ночь у ШелтерСтоуна. Кроме друг друга и бультерьера Макдональда, они не видели ни души и считали, что пребывают здесь в одиночестве, пока близко к полуночи собака не подняла их своим встревоженным воем. "...Наконец, мы оба ясно расслышали шаги крупного человека, подходившего все ближе к нам, - тропинка из щебенки хрустела, мой пес громко лаял, но, когда шаги вдруг затихли во мраке, собака успокоилась, и мы вскоре снова заснули. Время было военное, и вряд ли какому-нибудь одинокому страннику взбрело бы в голову побродить по этому безлюдному месту во тьме. Мактилливрей сказал, что это был Большой Серый Человек. Его шаги слышали и раньше те, что жили в округе, и я сам не мог найти другого подходящего объяснения". Звук шагов в горах, конечно, иногда слышится не только на Бен-Макдуе. С этим можно столкнуться где угодно. В письме в "Шотландец" в октябре 1941-го покойный М. Б. Неттльтон описывает один случай в Уийинах. Был спокойный солнечный день апреля 1937 года, на вершинах еще лежал снег, он со своим товарищем заплыли с моря в Лох-Скаваиг на моторке и разбили лагерь на берегу, намереваясь с неделю полазить вокруг ЛохКоруиска. На высоте в полторы тысячи футов, у длинного скального гребня Сгур-Дув-Бег они остановились на завтрак. И внезапно услышали, как хрустит земля под прошипованными ботинками, кто-то шел к ним снизу. Оба путешественника удивленно переглянулись - как кто-то мог оказаться здесь, если им самим потребовалось добираться с моря? А никаких других лодок они не заметили. "И в этот момент нас охватило чувство тревоги, и чтобы нарушить напряжение, мы наивно подошли к краю выступа, намереваясь встретить нашего гостя. Звуки туг же оборвались, и мы обнаружили, что в этом направлении не только никого нет, но и сам склон здесь настолько круг, что подняться по нему невозможно. Все вокруг было открыто взгляду, и в полнейшей тишине ощущение некоего враждебного воздействия выросло до того, что мы, несмотря на прекрасную погоду, забросили нашу идею о восхождении и в весьма постыдной спешке спустились к самым легким площадкам, откуда недалеко было до Гарв-Коире. И шагали мы отнюдь не степенно, пока не добрались до освещенных солнцем вод Коруиска, где стали внимательно озирать нашу гору в тщетных поисках признака какого-либо живого существа. А потом честно друг другу признались, что, будь мы поодиночке, это поспешное бегство превратилось бы в панический прыжок со скалы. С другой стороны, то, что мы оба испытали это, исключало любую возможность галлюцинации". Алистер Бортвик в книге "Всегда чуть дальше" рассуждает о Сером Человеке и приводит случай с двумя своими друзьями. Первый оказался на Бен-Макдуе один и был застигнут некой сущностью, когда спускался в ЛайригеГру, направляясь к Корроур-шелтер. Снег был покрыт настом, который с хрустом лопался при каждом его движении. И вот к его шагам стали примешиваться чьи-то другие, как у профессора Колли, и он вдруг осознал, что их ритм совсем не соответствует эху: чужой шаг раздавался после каждых трех его. "Я ощутил что-то странное на затылке, но сказал себе: глупости. Этому должно быть объяснение. Я остановился, и те шаги прекратились. Тогда я сел и попытался найти им причины. Ничего странного я не видел, светила луна, но туман был слишком густой. Единственное, что я смог придумать, - мол, звучало эхо моих собственных шагов. Но тогда отражался бы каждый шаг, а не только третий по счету. Я был напуган до смерти. Встал и пошел дальше, стараясь не огладываться. Спустился я совершенно нормально - шаги так и затихли в ущелье, и я даже не бежал. Но, клянусь, если бы это нечто сказало хотя бы "Бу!" у меня за спиной, я рванул бы к Корроуру быстрее молнии!" Второй случай был совершенно такой же, за исключением того, что произошел он среди бела дня. Но на Вене-Макдуе стоял плотный туман, и видимость сократилась до нескольких футов. И еще: тут каждый шаг за спиной звучал примерно на два с половиной шага приятеля Бортвика. Этот "некто" был длинноногим, шести футов ростом, а первый - пяти футов семи дюймов! Бортвик однажды побывал на Бен-Макдуе с поисковой партией и как-то попытался расспросить егерей и сталкеров, видели ли они когданибудь Серого Человека? Они молча глядели на любопытного несколько мгновений, а потом один сказал: "Мы об этом не говорим". Дональд Стюарт был сталкером в Инхрори-лодже, который располагается на восточной стороне Каирнгормов. В его участок входила и вершина Бен-Макдуя, но сам он не сталкивался с Серым Человеком. Однако поведал об одном странном происшествии, которое имело место в его собственном доме сразу после радиопередачи, посвященной Фер Лиа Мору, в октябре 1937-го. Он созвал своих подручных послушать, а когда передача закончилась, выключил радио и заметил: "Вы когда-нибудь слышали такую чушь?" Как раз в тот момент открылась наружная дверь, потом внутренняя, и кто-то, тяжело ступая, прошел по каменному коридорчику к кухонной двери. Решив, что это Дональд Макхарди, дурачок из Дельнадамфа, по кличке Тупица, который время от времени являлся без стука в гости, они не обратили на этот приход особого внимания. Но когда никто так и не зашел в комнату, Стюарту стало любопытно. Он открыл дверь. Там никого не было. Следуя за своим терьером, он вышел наружу через распахнутые настежь двери и оглядел дом вокруг. Ночь стояла тихая, ничего радом не шевелилось. И терьер не взял следа, хотя и казался весьма встревоженным. В данном контексте, пожалуй, уместно вспомнить холодящую кровь историю Ричарда Керла, которая хотя и не имеет отношения к Бен-Мавдую, но весьма впечатляет и, как он сам признается, осталась для него необъяснимой. Он тогда был мальчишкой, и как-то ему пришлось спать одному в изолированной комнате пустого дома, где он родился. В два часа ночи он вдруг проснулся, непонятно зачем уставился через окно на ветку дерева, которая колыхалась под ветром. И, к своему изумлению, услышал тяжелые, медленные шаги, приближающиеся к его дому. В тишине они были прекрасно различимы и казались зловещими из-за этой своей неспешности. Они добрались до ограды и остановились возле калитки, которая открывалась с заднего двора, и, к его удивлению ибо у них в семье было заведено каждый вечер тщательно запирать калитку и все двери, шаги зазвучали уже на дорожке двора, а затем стихли, словно кто-то подошел к двери черного хода. Одного того, что кто-то чужой забрался во двор, уже хватало для беспокойства, но Керлу пришлось пережить гораздо больший испуг, когда шаги раздались внутри дома. Спокойные, посвоему чинные, они хлопками отдавались в нижнем коридоре, выложенном плиткой, и, охваченный жутким предчувствием, мальчик понял, что сейчас услышит их на лестнице. Каждый уголок дома он изучил до мелочей и мог точно определить, откуда в тот или иной момент доносились шаги. Наконец они прозвучали наверху, на лестнице, резко свернули влево, затем еще раз влево, спустились на пару ступенек и приблизились к двери комнаты, смежной с той, в которой он находился, и наконец остановились у самой его двери. "К тому времени я сидел на кровати, мой взор был прикован к двери, а в сердце поселился холодный ужас. Ручка повернулась, и в дверном проеме возникло существо с лисьей мордой, которое передвигалось на задних лапах. Оно было даже как-то одето и, вы не поверите, носило высокую шляпу, что придавало всему облику окончательно жуткий вид. Но лицо, я повторяю, было лисьей мордой, и сзади виднелся пышный хвост. Вероятно, существо было побольше обычной лисы, в глазах светилось какое-то коварство, хотя, должен признать, отвратительного звериного запаха не было. Существо поглядело на меня, вид у него был скорее закоченелый, чем злой, но не заговорило. Я закричал: "Убирайся!" и как только вспомнилось верное слово! Оно повернулось и ушло. Я слышал, как шаги повторяют в точности прежний маршрут. Как и раньше, неторопливые, размеренные, они звучали гулко в тишине, пока не стихли на дороге, ведущей в лес. Можно предложить много объяснений. Но все случившееся кажется по-прежнему для меня необъяснимым, для меня, который размышляет над этим вот уже сорок лет". ГЛАВА СЕДЬМАЯ СЛЕДЫ НА СНЕГУ Изучение странных следов на снегу в Каирнгормах сопряжено с бесчисленными трудностями, которые едва ли преодолимы. Часто от всех сообщений столь явственно отдает вымыслом, что к ним приходится относиться с большим недоверием. В статье, которая появилась в "Еженедельном шотландце" в октябре 1965 года, автор описывал десятифутовую фигуру, которая прошла в пяти ярдах от того места, где он сидел, - у края ШелтерСтоуна, пытаясь что-либо разглядеть сквозь снежные вихри и плотный туман. Впоследствии он замерил следы и ширину шага. Нога оказалась четырнадцати дюймов в длину, а шаг - от четырех с половиной до пяти футов. Письмо историков автору осталось без ответа. В "Романтическом береге Спея" Джеймс Алан Ренни описывает, как он сам обнаружил такие же следы примерно в миле от Кромдейла в нижнем течении Спея 2 декабря 1952 года. Фотографии в книге выглядят достаточно достоверно, жаль только, что не были сделаны слепки для научного изучения. "Они шли через покрытый снегом участок торфяника, каждый отпечаток в девятнадцать дюймов длиной и четырнадцать шириной, и между каждым было добрых семь футов. Никаких различий между правой и левой ступнями заметить было нельзя, и следы выстраивались почти в ровную линию. Я проследил отпечатки на расстоянии с полмили, пока они не уперлись в подножье сосны, как будто странное создание убралось куда-то на крону дерева. Но и там они не кончались, и примерно в двадцати футах, на пашне, я обнаружил их снова. Преодолев маленькое белое поле, они нырнули с холма к краю реки и исчезли напротив сельской церквушки. Прекрасное место для посещения ужасного снежного человека!" Объяснение самого Ренни было до святости наивно и просто - мол, капризные токи теплого воздуха, соприкасаясь с холодными у самой земли, вызывали конденсацию влаги из атмосферы, которая в виде капель направлялась и поверхности. А очутившись в снегу, капли растекались в форме следов какой-то сказочной твари.