— Они хотят быть честными, — сказал Джон.

— Вот-вот, честными. Как бывший инспектор по общественным связям, скажу тебе следующее: не надо много знать о человеческой природе, чтобы уяснить — честность бесполезна, а часто даже губительна.

— Здесь как раз — второе, — сказал Пирри.

— Будь проклята эта правда. Страна на пороге голода, вот Премьер-министр и решил уничтожить крупные города; военно-воздушные силы никогда не пойдут на это, но мы все равно призываем их не пачкать руки в крови; вы, конечно, можете уехать из Лондона, но лучше не надо — и так далее! А вывод только один — девять миллионов человек должны исчезнуть. Куда, как — неизвестно.

— Но ведь ты знаешь, что ВВС действительно никогда не пойдут на такое преступление? — спросила Оливия.

— Нет! — отрезал Роджер. — Не знаю. И не собираюсь испытывать судьбу. В общем, я даже допускаю, что ты права. Но сейчас это не имеет значения. Когда речь идет о водородных бомбах и голоде, я бы лично не вспоминал о человечности. Неужели ты всерьез воображаешь, что кто-то думает по-другому?

— Девять миллионов, — глубокомысленно заметил Пирри, — это, конечно, Лондон. Но ведь в Западном Округе есть еще несколько больших городов, не говоря уже о северо-восточных промышленных районах.

— Да! — крикнул Роджер. — Клянусь Богом, их постигнет та же участь! Не так скоро, как Лондон, но тоже достаточно быстро. — Он взглянул на Джона. — Ну, шкипер, придется ехать всю ночь?

— Да, так безопаснее, — медленно проговорил Джон. — Главное — добраться до Харрогита, а там уже рукой подать.

— Надо продумать маршрут, — сказал Пирри. Он развернул дорожную карту и, водрузив на нос изящные очки в золотой оправе, принялся ее изучать. — Есть два варианта. Первый — от Харрогита повернуть на запад, и второй — по главной дороге через Рипон.

— Что скажешь, Роджер? — спросил Джон.

— Конечно, теоретически первый путь безопаснее, все-таки в объезд. Но я знаю эту дорогу через вересковые поля Мэшема — хорошего мало. — Он глянул в окно. Смеркалось. — Тем более ночью. Я выбираю второй путь.

— Пирри? — спросил Джон.

Пирри пожал плечами:

— Как хотите.

— Тогда рискнем по главной дороге, через Старбек и Билтон. Харрогит и Рипон лучше обойти стороной. Теперь я поеду первым. Роджер будет замыкающим. Если вдруг отстанешь, обязательно посигналь.

Роджер усмехнулся.

— Лучше я пущу пулю в бампер крошки-Лиззи.

— Для вас, мистер Бакли, — кротко улыбнулся Пирри, — я постараюсь не задавать слишком большой темп.

Машины мчались все дальше на север. На небе по-прежнему не было ни облачка. Уже засияли звезды, но луна долго не показывалась, и дорогу освещал лишь рассеянный свет фар.

Грохочущие колонны военных машин больше не появлялись. Время от времени издалека долетал какой-то шум — может, выстрелы… Джон скосил глаза влево. Даже небо, озаренное факелом ядерного взрыва, не удивило бы его сейчас. Но ничего не произошло. Лидс, Брэдфорд, Галифакс, Хаддерсфилд, Дьюсбери, Уэйкфилд и все остальные большие и маленькие города севера Мидленда

… Что с ними? Вряд ли все тихо и спокойно. Но даже если катастрофа и произошла, маленькой группки людей, спешащих к своему убежищу, это не касалось.

Джон смертельно устал. Только отчаянным усилием воли он заставлял себя вести машину. Анна сидела все в той же окаменелой позе, не говоря ни слова и ни на что не обращая внимания. Свободной рукой Джон нащупал бензедрин и проглотил несколько таблеток, вспоминая Роджера добрым словом.

Поднимаясь в гору, он оборачивался, чтобы увидеть огни фар двух машин, идущих следом.

Укутанная одеялом, свернувшись калачиком, на заднем сидении спала Мэри.

Вот уже Харрогит и Рипон остались позади. «А если это только дурной сон, — вдруг размечтался Джон. — Вот-вот мы проснемся и увидим, что мир остался прежним… Господи, неужели когда-нибудь залитые праздничным огнем широкие улицы, полные миллионов куда-то спешащих людей, которые живут, не желая смерти ближнему своему; поезда, самолеты и автомобили; обильная разнообразная пища; неужели все это превратится в легенду?».

Мэшем — небольшой торговый городишко — стоял на берегах Эр. Дорога круто изгибалась сразу за рекой, и Джон чуть сбавил скорость перед поворотом.

Заграждение он увидел сразу. Для разворота дорога была слишком узкой, и Джону пришлось притормозить. Но едва он собрался дать задний ход, как в боковое окно просунулся ствол винтовки.

— Ну вот и славно. Давай, выходи, — сказал приземистый человечек в твидовом костюме.

— С чего бы это? — спросил Джон.

На полной скорости к повороту подлетел «Форд». «Твидовый» чуть отступил, не снимая Джона с прицела. Джон увидел еще несколько человек. Они уже остановили «Форд», а через несколько минут и «Ситроен».

— Вот это да! — присвистнул «твидовый». — Целая колонна! И много вас еще?

Он говорил веселым добродушным голосом, произношение выдавало йоркширца.

— Мы едем на запад, — сказал Джон, толкнув дверцу, — через вересковые пустоши. В Уэстморленде живет мой брат, фермер. Мы направляемся к нему.

— И откуда же вы направляетесь, мистер? — спросил чей-то голос.

— Из Лондона.

— Смылись, значит. Да, Лондон теперь не самое подходящее местечко.

Роджер и Пирри вышли из своих машин, и Джон облегченно вздохнул, увидев, что они без оружия.

— Это что — капкан для танков? — Роджер кивнул на заграждение. — К вторжению готовитесь?

— Умен, ничего не скажешь, — одобрительно сказал «твидовый». — Угадали. Пусть знают, что с нашим маленьким городком будет не так-то легко справиться.

— Я вас понял, — сказал Роджер.

Во всей этой сцене было нечто искусственное, притворное. Джон насчитал на дороге уже больше дюжины человек.

— Поговорим начистоту, — сказал он.

— Если я вас правильно понял, вы хотите, чтобы мы убрались отсюда и поискали дорогу в объезд. Это, конечно, досадно, но я вас понимаю.

— Еще бы, мистер! — прыснул кто-то из них.

Джон промолчал. Что, если попробовать прорваться? Нет, слишком рискованно. Ведь с ними дети и женщины… Он ждал.

«Твидовый» явно был главарем в этой шайке. Как назло, маленький «наполеончик» для своих побед выбрал именно Мэшем. На «двенадцатичасовую милость» рассчитывать не приходилось.

— Представьте себя на нашем месте, — начал «твидовый». — Ведь при первом же натиске мы не защитим сами себя. Так вот. Чем быть мишенью, лучше стать лакомой приманкой, вроде горшка с медом. Бедные несчастные мушки, бегущие куда глаза глядят от голода и атомных бомб, едут по главной дороге, и попадают на нашу приманку, а мы потом живем за их счет. Вот и вся премудрость.

— Рановато для каннибализма, — заметил Роджер. — Или в здешних краях принято питаться человечинкой?

«Твидовый» человечек рассмеялся.

— Хорошо, что хоть вы сохранили чувство юмора. Не все потеряно, пока у нас есть над чем посмеяться, правда? Нам не нужно их мясо. Во всяком случае — пока не нужно. Но большинство из этих милых мушек всегда что-нибудь да везет, пусть даже только пол-плитки шоколада. Мы проверяем их багаж и забираем все лишнее.

— Потом вы нас пропустите? — резко произнес Джон.

— Ну-ну, не спешите. Может, и пропустим, в объезд, — его маленькие цепкие глазки-бусинки пристально изучали Джона. — Теперь вы понимаете, как это выглядит с нашей точки зрения.

— Это грабеж, — сказал Джон. — С любой точки зрения.

— Может, и так. Только если на всем пути из Лондона самым худшим для вас был грабеж, можете считать себя везунчиками. Ладно, мистер! Попросите женщин вынести детей. Начнем обыск. Поторапливайтесь! Раньше начнем, быстрее закончим, как говорится.

Джон взглянул на Пирри и Роджера. Первый был, как обычно, невозмутим, Роджер едва сдерживал гнев.

— Ладно, — сказал Джон. — Анна, боюсь, Мэри придется разбудить. Вынеси ее из машины ненадолго.

Они молча смотрели, как «защитники» Мэшема рылись в салонах и багажниках. Оружие нашли сразу. С ликующим криком заросший недельной щетиной коротышка поднял автоматическую винтовку Джона.

— Оружие, да-а? — протянул «твидовый». — Такого улова мы и не ожидали!

— Там еще револьверы, — сказал Джон. — Надеюсь, вы их нам оставите.

— Ну, посудите сами! Мы ведь обязаны защищать город? Обязаны. Складывайте все оружие в кучу! — крикнул он своим.

— Что вы еще возьмете? — спросил Джон.

— Все очень просто. Для начала — оружие. Кроме того, продукты. И, конечно, топливо.

— Почему топливо?

— А потому что оно нам сгодится на дорогах внутреннего сообщения. Каково звучит, а? Прямо по-военному, как в прежние деньки. Вот, теперь и до нас докатилось…

— Нам осталось проехать восемьдесят-девяносто миль. «Форду» надо галлон бензина на сорок миль, остальным — на тридцать. Я прошу только девять галлонов.

«Твидовый» усмехнулся и ничего не ответил.

— Шесть галлонов. Одну машину мы оставим.

— Шесть галлонов, — повторил «твидовый», — или один револьвер — все равно. Мы защищаем этот город, мистер, и поэтому не оставим вам ничего, что может хоть как-то угрожать его безопасности.

— Одна машина. И три галлона. Вы не возьмете на свою совесть жизнь трех женщин и четверых детей.

— Нет, — отрезал «твидовый». — Хорошо, конечно, толковать о совести. Но у нас есть собственные дети и жены. Так что пусть лучше о них голова болит.

— Желаю вам только одного, — вдруг сказал Роджер, — дожить до того дня, когда они подожгут ваш городишко, и насладиться этим зрелищем.

«Твидовый» пристально посмотрел на него.

— Вы ведь не хотите все испортить, мистер? Мы обошлись с вами достаточно любезно, но еще не поздно исправить эту ошибку.

Роджер чуть было не сорвался, но Джон остановил его:

— Ладно. Хватит, Родж, — и добавил, обращаясь к «твидовому». — Теперь нам можно пройти через город, к Венсли?

— С вами, конечно, приятнее разговаривать, чем с вашим приятелем, мистер. Но я отвечаю обоим — нет. В город не войдет ни один человек. Мы патрулируем дороги, чтобы все остальные могли спокойно спать и работать. Поэтому ясно, как день, — мы вас не пропустим.

Джон снова взглянул на Роджера, сдерживая его.

— В таком случае, скажите, как нам быть? И что можно взять с собой — одеяла?

— Да, пожалуй, одеял у нас достаточно.

— А карту?

Подошел один из шайки «твидового».

— Взяли все стоящее, мистер Спрюс, — доложил он. — Продукты, барахло. И оружие. Вилли сливает бензин.

— Ну, если так, — сказал мистер Спрюс. — Можете брать все, что хотите, без всяких церемоний. На вашем месте, я бы не стал слишком нагружаться — тяжело все-таки. А вот там, — он махнул рукой направо, — самый лучший обходной путь.

— Спасибо, — сказал Роджер. — Вы нам так помогли!

Мистер Спрюс добродушно взглянул на него:

— Вам еще повезло. Вот когда начнется настоящая заварушка, у нас уже не будет времени судачить с каждым о том — о сем.

— Вы слишком самонадеянны, — сказал Джон. — Не рассчитывайте, что все пройдет так легко.

— Поживем — увидим. Удачи, мистер!

Джон посмотрел на разграбленные машины. Вилли, совсем молодой долговязый парнишка, еще возился с бензобаком.

— Вам я желаю того же, — тихо сказал Джон.

— В первую очередь, надо убраться отсюда, — сказал Джон. — А потом уж решать, что делать дальше. Из вещей предлагаю взять три маленьких чемодана с самым необходимым. Рюкзаки, конечно, удобнее, но их у нас нет. С одеялами, по-моему, возиться не стоит. Слава Богу, сейчас лето. Если вдруг похолодает, прижмемся друг к другу и согреемся.

— Свое одеяло я заберу, — сказал Пирри.

— Не советую, — бросил Джон.

Пирри улыбнулся и ничего не ответил.

Лениво перебирая добычу, мэшемцы безразлично поглядывали на них.

Наконец, отобрав все необходимое из оставшихся вещей, пустились в путь. Оглянувшись, Джон увидел, как мэшемцы толкают машины к заграждению. «Интересно, — подумал он, — если здесь и впрямь скопится много машин, их что — в реку начнут сбрасывать?».

В гору поднимались с трудом. Внизу еще виднелись крыши домов. Ничто не нарушало мирную тишину летней ночи.

— Отдохнем здесь немного, — сказал Джон. — Пора решать, что нам делать дальше.

Пирри бросил на землю скатанное в рулон одеяло.

— В таком случае, я пока избавлюсь от этого, — сказал он.

— Наконец-то вы поняли, что несете бесполезный груз, — не удержался Роджер.

Не отвечая на колкость, Пирри принялся развязывать аккуратненькие узелки на веревке, стягивающей рулон.

— Те парни внизу… — сказал он, — потрудились на славу. Только вот одну маленькую деталь они все-таки упустили. У малого, что рылся в моей машине, наверно, не было ножа. Иначе его оплошность совершенно непростительна.

— Что у вас там? — удивленно спросил Роджер.

Пирри поднял глаза. Лицо его осветилось тусклым светом звездного неба.

— Когда-то давно, в молодости… я путешествовал по Ближнему Востоку — Трансиордания, Ирак, Саудовская Аравия… Минералы искал. Правда, без особого успеха. Там я выучился одному фокусу — как прятать ружье в рулон из одеял. Дело в том, что арабы воровали все без исключения, но ружья любили больше всего.

Наконец он развязал последний узелок и, раскатав рулон, извлек оттуда свою спортивную винтовку.

— Чтоб я пропал! — Роджер расхохотался. — Наши дела не так уж плохи! Ай да Пирри!

— К сожалению, патронов только две дюжины, — сказал Пирри, доставая из того же тайника маленькую коробочку. — Но ведь это лучше, чем ничего?

— Еще бы! С ружьем не пропадем. Только бы подвернулась хорошая ферма с машиной и добрым запасом бензина.

— Нет. Больше никаких машин, — резко произнес Джон.

Наступила неловкая пауза. Первым не выдержал Роджер:

— Тебя что, Джонни, угрызения совести замучили? Тогда возьми это ружье и застрелись. Самый лучший выход! Думаешь, мне понравилось, как те ублюдки с нами обошлись? Только, по-моему, сама по себе идея верна. Сейчас все решает сила. Тот, кто не усвоит этого, рискует очутиться на месте кролика в клетке с крысами.

«Вот странно, — подумал Джон, — еще утром слово „совесть“ не было для меня пустым звуком. А уж приказывать, считать свое мнение единственно правильным — сама мысль об этом казалась отвратительной. Но теперь…».

— Машины сейчас слишком опасная роскошь, — сказал он. — Нам еще повезло. Те парни могли сначала продырявить нас пулями, а только потом обчистить. Ну ничего, еще наверстают. А мы, если поедем на машине, рискуем нарваться на другой такой Мэшем. Автомобиль в любую минуту может стать ловушкой.

— Резонно… — пробормотал Пирри. — Очень резонно.

— Восемьдесят миль, — сказал Роджер.

— Пешком? А лошадей поискать не хочешь?

Похоже, они находились на бывшем пастбище.

— Нет. Пойдем пешком. Скорее всего, дорога займет дня три вместо нескольких часов, зато больше надежды выжить.

— А я все-таки за то, чтобы найти машину. Может, вообще не будет никаких помех на пути. Думаешь, много таких городов, как Мэшем, где все схвачено? Да и вряд ли кто еще до этого додумается! По-моему, если мы пойдем пешком, да еще с детьми, риска будет намного больше.

— Тем не менее, мы пойдем пешком, — сказал Джон.

— А что думаете вы, Пирри? — спросил Роджер.

— Неважно, что он думает! — отрезал Джон. — Я, по-моему, ясно выразился, — мы пойдем пешком.

— Но ведь он сохранил ружье, — Роджер кивнул на Пирри.

— Если хочет, пусть поменяется со мной местами. А пока решения здесь принимаю я. — Джон взглянул на Пирри. — Ну?

— Превосходно, — ответил тот, — Вы позволите мне взять ружье? Не хочу показаться нескромным, но, право же, я неплохо им владею. А что касается лидерства… У меня нет ни малейших претензий на эту роль и, уверяю вас, не будет впредь.

— Разумеется, ружье можете взять, — сказал Джон.

— Ура! Торжество демократии, — усмехнулся Роджер. — Так все-таки куда мы направляем свои стопы отсюда?

— До утра — никуда, — ответил Джон. — Нам необходимо выспаться. К тому же неразумно блуждать впотьмах по незнакомой местности. На всякий случай будем дежурить. Каждый по часу. Я — первый, потом ты, Роджер, Пирри, Миллисент, Оливия… — он запнулся, — и Анна. Как раз шесть часов отдыха мы можем себе позволить. Утром тронемся в путь и поищем какой-нибудь завтрак.

— Слава Богу, хоть не зима, — сказал Роджер. — Эй, гвардия! — крикнул он мальчишкам. — Давайте-ка сюда! Ложитесь рядом.

…Сидя поодаль, на пригорке, Джон задумчиво смотрел на бескрайнее поле вереска. Из-за горизонта уже пробивались первые робкие лунные лучики. Нежный летний ветерок едва покачивал теплый воздух ночи.

«Только бы погода не испортилась! — подумал Джон. — Помолиться, что ли, торфяным богам? А может, им жертва нужна, чтобы сменили гнев на милость? — Джон взглянул на спящих детей. — Неужели они когда-нибудь дойдут до такого? Или их дети?».

Он вдруг почувствовал себя совершенно разбитым. Будто душа — одряхлевшая, измученная — предъявила счет за весь свой долгий век. А что дальше? Ведь уже теперь жизнь человеческая ничего не стоит. Почти четыре тысячелетия нравственные законы были, казалось, незыблемыми, и вот — всего за один день — превратились в ничто. А если кто-то еще не забыл язык любви в этом Вавилонском столпотворении, они и дети их должны умереть, как умерли когда-то их далекие предки на римских аренах. «Было бы счастьем, наверное, умереть за такую веру, — вдруг подумал Джон. — Но…». Он посмотрел на горстку спящих людей, доверившихся ему, и понял — быть может, только теперь понял, что их жизни зависят от него.

Джон встал и подошел к Анне. Она лежала с открытыми глазами, бережно обняв спящую дочь.

— Анна, — тихо позвал Джон.

Она не ответила, словно вовсе не слышала. Чуть подождав, Джон отошел.