Смерть травы

Джон рванулся вперед, но Анна схватила его за руку:

— Нет! Не смей. Подумай о детях, обо мне!

— Я только оттащу его с дороги. Они не станут стрелять.

Всхлипывая, Анна позвала дочь, и они с двух сторон вцепились в куртку Джона. Пытаясь вырваться, он увидел, что кто-то выскочил из канавы на дорогу.

— Джейн! — изумился он.

Даже не взглянув на частокол, девушка подхватила Пирри за плечи, легко приподняла его и потащила к канаве. Бережно опустив суженого на землю, она уселась рядом и положила его голову себе на колени.

— Он… мертв? — спросила Анна.

Из виска сочилась кровь. Джон осмотрел рану. Ничего страшного — пуля лишь содрала кожу, хотя и с достаточной силой. Пирри был без сознания.

— Будет жить, — объявил Джон. Взглянув на него, Джейн заплакала. — Возьми у Оливии бинт и вату.

— Но почему? — Анна с тревогой и недоумением смотрела на мрачную стену. — Почему они стреляли? Что случилось?

— Это ошибка, — отозвался Джон. — Конечно, ошибка. Сейчас все выяснится.

11

— Не пущу! Они убьют тебя! — закричала Анна, увидев, как Джон привязывает к кончику палки белый носовой платок.

Джон покачал головой.

— Нет, они не будут стрелять.

— Они только что выстрелили в нас без всякого повода.

— Без повода, говоришь? Целая банда, вооруженная до зубов, по-твоему, не повод? Я тоже хорош — мог бы сообразить, что всем нельзя показываться.

— При чем тут они? А Дэвид?

— Его там нет, наверное. Едва ли Дэвид постоянно дежурит у забора. Одному Богу известно, кто стрелял. Но безоружный парламентер с белым флагом — совсем другое дело. У них нет причин стрелять в меня.

— Но они могут!

— Нет.

Уже на дороге его вдруг охватило странное чувство. Какая-то лихорадочная веселость, и вместе с тем чудовищная усталость. Нечто подобное бывает иногда при сильной простуде. Джон принялся отсчитывать в уме шаги. Один, два, три, четыре, пять… Из отверстия в заборе у самой вершины, на высоте добрых десяти футов от земли, торчал ствол пулемета. «А пулемет, похоже, на платформе стоит», — догадался Джон.

В нескольких футах от забора он остановился, глянул вверх и вдруг услышал:

— Что надо?

— Я бы хотел поговорить с Дэвидом Кастэнсом! — крикнул Джон.

— Неужели? Он занят. Да и не о чем говорить.

— Я — его брат.

— Его брат в Лондоне, — ответил «невидимка» после некоторого раздумья. — Как, говорите, вас зовут?

— Джон Кастэнс. Нам удалось вырваться из Лондона. Могу я увидеть брата?

— Минуту, — приглушенное неразборчивое бормотание и, — Ладно, ждите. Сейчас пошлем за ним.

Джон прошел несколько шагов вдоль забора и остановился, глядя на реку. Слышно было, как от ворот отъехала машина, шум двигателя растворился вдали. «Интересно, — подумал Джон, — сколько у них бензина? Мало, наверно. Да и какая разница? Чем скорее люди привыкнут к миру, где автомобили заменены недавно забытой вьючной скотиной, тем лучше».

— Можно моим людям выйти из канавы? — крикнул Джон. — Вы не будете стрелять?

— Пусть остаются на месте.

— Но ведь это бессмысленно. Что тут плохого?

— Канава — вполне подходящее место.

Джон хотел было поспорить, но передумал. Кто знает, может, им еще жить с этим парнем. Хочет казаться важным — на здоровье! Довольно и того, что они так быстро согласились позвать Дэвида. Джон немного успокоился — смутные подозрения рассеялись. Все хорошо — Дэвид еще имеет здесь власть.

— Я схожу к своим пока. Объясню им все, — сказал Джон.

— Как хотите, — отозвался равнодушный голос. — Только пусть на дорогу не выходят.

Пирри внимательно выслушал Джона, но промолчал.

— И ты думаешь, все будет в порядке? — спросил Роджер.

— А почему нет? Конечно, они не очень-то гостеприимны, ну и что? Главное — мы добрались. Считайте, что мы уже дома.

— Похоже, там не больно-то нам рады, — сказал Парсонс.

— Они только выполняют приказ. Ну-ка! Слышите?

Подъехала машина.

— Это Дэвид! — Джон вскочил. — Анна, пойдем со мной, поговоришь с ним.

— А это не опасно? — сказал Роджер.

— Не думаю. Теперь там Дэвид.

— Дэви, конечно, тоже захочет пойти. И Мэри, — сказала Анна.

— Обязательно, — ответил Джон.

— Нет, — вдруг тихо, но очень твердо сказал Пирри.

— Почему? — Джон удивленно посмотрел на него. — Что такого?

— Мне кажется, здесь они будут в безопасности, — ответил Пирри. И, помолчав, добавил. — По-моему, вам не стоит идти всем вместе.

Секундная оторопь прошла, и Джон все понял. Только Пирри мог говорить с таким цинизмом.

— Ладно, — наконец выдавил он из себя. — По крайней мере, узнаю, как вы будете себя чувствовать на моем месте. Точно?

Пирри улыбнулся.

— В чем дело? — встревожилась Анна.

Джону вдруг показалось, что он слышит голос брата.

— Ничего страшного, — ответил он. — Не бери в голову, Анна. Вы останетесь здесь. А я быстренько все улажу с Дэвидом и вернусь за вами.

Джон надеялся, что ворота сразу откроются, как только он подойдет, но потом сообразил — ведь они его не видят.

— Дэйв! Это ты? — крикнул он.

— Конечно, я! Откройте же! Как, черт вас подери, он войдет, если вы его не впускаете?

Ворота медленно приоткрылись. Первое, что увидел Джон, было винтовочное дуло. Он протиснулся в узкую щелочку. Вот и Дэвид. Братья пожали друг другу руки. Ворота захлопнулись.

— Как тебе удалось прорваться? — спросил Дэвид. — Где Дэви, Анна, Мэри.

— Остались там. В канаве прячутся. Твой чертов пулеметчик едва не перебил нас всех.

— Не могу поверить! — воскликнул Дэвид, не отрывая от него глаз. — Я предупреждал о тебе часовых, но, честно говоря, не надеялся. Сначала — запрет на передвижения, потом голодные бунты. А эти ужасные слухи о бомбардировках… Я уже смирился с тем, что никогда не увижу тебя.

— Это длинная история, — сказал Джон. — Потом расскажу. Давай я сначала приведу всю свою команду.

— Команду? Ты имеешь ввиду… Мне передали, что на дороге целая толпа.

Джон кивнул.

— Точно. Тридцать четыре человека, из них — десять детей. Мы шли все вместе. И я привел их сюда.

Только однажды он видел на лице брата такое выражение — когда, после смерти дедушки, они узнали, что все имущество завещано Дэвиду. Это были смущение и вина.

— Видишь ли, Джонни, есть некоторые затруднения… — пробормотал Дэвид.

— В чем?

— Здесь уже битком. Когда дела пошли совсем плохо, сюда начал стекаться народ из окрестных мест. Вот Риверсы, например, из Стоунбека. Это их парень на пулемете. Он служил где-то под Уиндермером и привел с собой еще троих или четверых. Места больше нет, долина все-таки не резиновая. Мы, конечно, постараемся, но мало ли что. Начнутся разборки с картофелем или еще что — всего не предугадаешь.

— Да, нас, конечно, многовато, — сказал Джон. — Но они будут зарабатывать свой хлеб. Головой ручаюсь.

Оба замолчали. Лишь неистово бурлящий речной поток нарушал тягостное молчание.

— Что же нам делать, по-твоему? Вернуться в Лондон? — Джон зачем-то понизил голос, хотя рядом никого не было.

Дэвид порывисто схватил его руку.

— Да нет же, господи! Не дури! Я только пытаюсь втолковать тебе, что смогу выделить место для вас с Анной и детьми, но не для остальных.

— Дэйв, ты можешь и должен пустить их!

Дэвид покачал головой.

— Если бы я мог… Неужели ты не понимаешь — они не первые, кому нам пришлось дать от ворот поворот. Были и другие, даже родственники тех, кто уже жил здесь. Согласен, это жестоко. Но другого выхода не было. А о своей семье не беспокойся. Тут проблем не будет. Но тридцать четыре человека!.. Немыслимо. Допустим даже, я соглашусь, но остальные?

— Ты здесь хозяин.

— У этой земли больше нет хозяина. Все решает большинство. Джонни, я понимаю, тебе тяжело их бросить. Но что делать? Выбора нет.

— Всегда есть выбор.

— Не теперь. Иди за Анной и детьми — придумаем что-нибудь. А остальные… У них ведь есть оружие? Найдут другое место, не волнуйся.

— Ты не знаешь, как там.

Их глаза встретились.

— Я все понимаю, сказал Дэвид. — Но что же делать? Прежде всего ты должен думать о своей семье.

Джон засмеялся. Те двое на платформе посмотрели в их сторону.

— Надо же! — воскликнул Джон. — Пирри как в воду глядел! Великий психолог!

— Пирри?

— Один из моих людей. Вряд ли нам удалось бы прорваться без него. Я хотел сейчас сразу пойти с Анной и детьми. Просто, без всякого тайного умысла — им так хотелось поскорее тебя увидеть! Но Пирри не позволил. И они остались. Я понял — он боялся предательства. Представляешь, какое праведное возмущение охватило меня? А теперь… что же получается? Если бы мы пошли все вместе, как бы тогда это называлось?

— Да, задачка… А нельзя его как-нибудь обмануть?

— Кого угодно — только не его. — Джон задумчиво смотрел на долину, уютно устроившуюся под защитой холмов.

— Ты прогоняешь их, — медленно сказал он, — значит, и нас. И Дэви — тоже.

— Этот Пирри… Ладно, я попробую… Может, они согласятся взять еще одного. Сам-то он клюнет?

— Не сомневаюсь. Только вот как скрыть от всех остальных? Они сразу поймут, как только я скажу, что все надежды рухнули и вход в райскую долину заказан. Как тогда мне быть?

— Господи, но ведь наверняка есть какой-нибудь выход!

— Я уже сказал — всегда есть выход. Хотя мы больше не союзники. — Он пристально взглянул на брата. — Теперь мы, пожалуй, враги.

— Нет. мы найдем выход. Может… Давай так. Ты возвращаешься, а я посылаю за тобой наших людей, будто в погоню. Пулемет будет наготове. Ты незаметно шепнешь Анне и детям лечь на землю, а мы прогоним всех остальных.

— Не выйдет, — Джон улыбнулся. — Канава — вполне надежное укрытие. пулемет их не испугает.

— Тогда… Я не знаю. Но выход точно есть.

Джон посмотрел на долину. Поля дали неплохие всходы, в основном, картофель.

— Надо возвращаться, — сказал он. — Анна будет волноваться. Ну так как, Дэйв?

Он уже принял решение, поэтому нерешительность брата ничуть не трогала его.

— Я поговорю с ними, — выговорил Дэвид. — Приходи через час. А если нет, может, за это время еще что-нибудь придумаем, а? Ты уж постарайся, Джонни, ладно?

Джон кивнул.

— Я постараюсь. Пока, Дэйв!

Дэвид виновато смотрел на него.

— Передай привет всем… и Дэви.

— Конечно, передам, — выходя из ворот, на брата он не взглянул.

Вернувшись, Джон сразу понял по выражению лиц, что его спутники и не ждали хороших вестей. Иначе — почему же закрыты ворота?

— Как дела, мистер Кастэнс? — спросил Бленнит.

— Неважно. — Он рассказал им все, без утайки. Правда, о предложении Дэвида упомянул небрежно, вскользь.

— Я понял, — сказал Роджер. — Дэвид может взять тебя с семьей, так?

— Он сам ничего не может. Все решает большинство.

— Ты должен согласиться, — сказал Роджер. — Джонни, мы пошли с тобой по доброй воле, и ничего не потеряли. Глупо упускать такую счастливую возможность только потому, что ею не могут воспользоваться все.

По рядам прошуршал тихий шепоток. «А если прямо сейчас, — подумал Джон, — пока они загипнотизированы собственным великодушием, взять Анну, детей — и уйти? Ведь никто не остановит!» Он посмотрел на Пирри. Тот спокойно выдержал взгляд, умиротворенно сложив на прикладе винтовки руки с безукоризненными ногтями.

— Честно говоря, — сказал Джон, не сводя глаз с Пирри, — по-моему, нет никакой надежды, что брату удастся уломать их впустить всех. Им пришлось отказать даже своим родственникам. Если так — остается два пути: либо уйти и искать пристанища где-нибудь еще, либо пробиваться в долину с боем.

— Нет! — закричала Анна.

— Папочка, — сказал Дэви, — неужели ты собираешься воевать против дяди Дэвида?

Все молчали.

— Не обязательно решать прямо сейчас, — сказал Джон. — Можно найти какой-нибудь мирный выход. Вы должны все хорошенько обсудить, пока я еще раз схожу к Дэвиду.

— Я настаиваю, чтобы ты принял предложение брата, Джонни, — сказал Роджер.

— А что вы сами думаете, мистер Кастэнс? — спросил Парсонс.

«Быстро же они успокоились, — с горечью подумал Джон. — Конечно, о чем волноваться — господин позаботится о своих вассалах!»

— Свое мнение я скажу после того, как вернусь, — ответил он. — Обдумайте все как следует.

Пирри молча улыбался. Забинтованная голова, очки в тонкой золотой оправе, невинная улыбка — эдакий благостный старичок.

— Я надеюсь, вы там все разложите по полочкам, — сказал он наконец, когда Джон уже собирался уходить.

— Обязательно.

Если у него еще теплилась какая-то надежда, то она погасла, как только Джон увидел лицо брата. Дэвида сопровождало человек пять — видно, на подмогу часовым. На заборе Джон заметил телефон. Сколько предосторожностей!

— Они против, Джонни, — сказал Дэвид. — Я ничего не могу сделать.

Джон кивнул. Теперь он ясно видел, что Дэвид больше не хозяин в долине.

— Значит, придется нам уйти ни с чем. Да, я передал Дэви твой привет. Очень жаль, что ты его не увидел.

— Послушай, — встрепенулся Дэвид. — Я все обдумал — выход есть. Ты им скажешь: мол, ничего не вышло и придется искать другое пристанище. Но сегодня ночью никуда не уходите. Устрой так, чтобы вы с Анной и детьми спали в стороне ото всех. А потом незаметно возвращайтесь сюда. Вас впустят. Я останусь у ворот на всю ночь.

Если бы не Пирри, Джон, не раздумывая, ухватился бы за этот план. Но с ним…

— Да-да, — задумчиво проговорил он. — Может, и выйдет. Во всяком случае, стоит попробовать. Только как бы твои молодчики не зацепили детей в темноте.

— Не бойся, — порывисто сказал Дэвид. — Как только выйдете на дорогу, дай мне наш старый детский сигнал — помнишь? Свист кроншнепа. Только бы луна помогла!

— Да, — повторил Джон. — Пусть будет так.

12

— Попасть туда миром мы не сможем, — сказал Джон, спрыгнув в канаву. — Они непробиваемы. Брат пытался уговорить, но все без толку. Значит, есть два пути, я уже говорил — уходить или пробиваться с боем. Как вы решите?

Первым заговорил Парсонс:

— Здесь решаете вы, мистер Кастэнс. Как скажете, так мы и сделаем.

— Хорошо, — сказал Джон. — Первое. Мы с братом очень похожи. Он одет в голубой комбинезон и серую, в белую клетку, рубашку. Присматривайте за ним. Я не хочу, чтобы с Дэвидом что-нибудь случилось.

— Значит, все-таки будем пробиваться, мистер Кастэнс? — спросил Джо Харрис.

— Да. Ночью. А сейчас надо спокойно, без суеты убраться отсюда. Главное — усыпить их бдительность. Пусть думают, что мы смирились. Единственная наша надежда — внезапность.

Они выкарабкались из канавы и вышли на дорогу. Джон шел последним, Пирри и Роджер — рядом с ним.

— Я убежден, что ты поступил неправильно, Джонни, — сказал Роджер.

— Думаю, это будет непросто, — задумчиво проговорил Пирри, — даже, если мы нападем неожиданно. — Он взглянул на Джона. — Может, вы знаете путь в долину через холмы?

— Нет. Это невозможно. Здесь очень крутые холмы. А если нас заметят — камень сорвется или еще что — мы превратимся в прекрасную мишень.

— Надеюсь, вы не намерены штурмовать стену? — спросил Пирри.

— Нет. — Джон пристально посмотрел на него. — Как вы себя чувствуете?

— Нормально.

— Достаточно хорошо, чтобы пройти полмили вброд по горной реке, очень холодной даже летом?

— Да.

Пирри и Роджер недоуменно глядели на него.

— Дэвид возвел эту стену между холмом и рекой, — сказал Джон. — Значит, реку он считал достаточно серьезной преградой — слишком большая глубина и очень сильное течение. Здесь утонуло много людей. Но почти на середине реки есть отмель. Давным-давно, когда мне было лет одиннадцать, я сорвался с обрыва и упал в воду. Если бы не эта отмель, я бы наверняка утонул.

— Ты предлагаешь перейти реку вброд? — спросил Роджер. — Да нас сразу засекут! А выходить как будем? Ты же сам говоришь — у берегов очень глубоко?

Но Пирри, как и предвидел Джон, уже все понял:

— Моя задача — обезвредить пулемет, так? — сказал он. — А остальные?

— Я пойду с вами, — ответил Джон. — Конечно, стрелок из меня никудышный, но сделаю, что смогу. Роджер ты должен быть начеку. Оказавшись под огнем с тыла, они тут же развернут пушки, и тогда вы перелезете через стену.

— Думаешь, получится? — с сомнением сказал Роджер.

— Да. Мне кажется, получится, — ответил Пирри.

Джон стоял рядом с Анной, задумчиво глядя на спящих детей. Дэви, Тихоня и Стив лежали, тесно прижавшись друг к другу, Мэри — чуть в сторонке. Она спала, положив голову на сложенные ладошки. Джон вполголоса рассказал жене о плане Дэвида.

— Почему ты не согласился? — спросила Анна, когда он закончил. — Неужели только из-за Пирри? Господи, ну отделались бы от него как-нибудь, — она поежилась. — Да убили бы, в конце концов! Сколько невинных людей уже погибло. И снова жертвы? Почему ты отказался? Может, еще не поздно?

Солнце уже зашло. В густых сумерках трудно было разглядеть выражение лица.

— Пирри меня вполне устраивает, — сказал Джон.

— Устраивает?!

— Да. Его хладнокровие лишь убедило меня, что я сделал правильный выбор. Да, мы добрались сюда страшной ценой. Да, все, что мы сделали — грязно и отвратительно. Но я не ищу оправданий. Я только надеюсь, что в долине все будет по-другому.

— Так и будет.

— Дай-то Бог. Вот почему я не стану платить за вход предательством.

— Предательством?

— Да. Бросить всех остальных сейчас — предательство.

— Я не понимаю тебя. А разве не предательство по отношению к Дэвиду — то, что вы задумали?

— Дэвид связан по рукам и ногам. Он больше не хозяин в долине. Его слово здесь ничего не значит. Иначе мы были бы уже там. Подумай, Анна! Бросить Роджера, Оливию, Стива, Тихоню! Что ты скажешь сыну? А все эти бедолаги? Джейн… Пирри, да, и он — тоже. Какое бы отвращение ты к нему ни питала, именно Пирри мы обязаны тем, что дошли сюда живыми.

— Я думаю только об одном, — ответила Анна, глядя на спящих детей. — Сегодня ночью мы уже могли быть в безопасности. И без кровопролития.

— Но с грязными воспоминаниями.

— Так или иначе, они у нас уже есть.

— Это совсем другое.

— Ты ведь здесь главный, кажется? — сказала Анна, помолчав. — Средневековый вождь. Так ты определил свой титул?

Джон пожал плечами:

— Разве это имеет значение?

— Для тебя — да. Теперь я вижу. Больше чем наша безопасность и безопасность детей.

— Анна, родная моя, — нежно сказал он. — Что ты говоришь?

— Долг. Так это называется, да? Вовсе не Роджер с Оливией, и не Стив с Тихоней, как ты тут расписал. Не их жизнь тебя волнует, а твоя собственная честь — честь вождя. Ты ведь теперь не просто человек. Ты — главарь.

— Завтра все будет позади. И мы забудем этот кошмар.

— Нет. Я чуть было не поверила тебе. Теперь мне все ясно. Ты изменился, и никогда не станешь прежним.

— Это неправда.

— Интересно, — сказала она, — когда ты станешь королем Слепого Джилла, из чего тебе сделают корону?

Джон знал — самый опасный отрезок пути — между изгибом реки и точкой, ярдах в пятидесяти от стены. Здесь тень холма не заслоняла лунный свет. Нужно было во что бы то ни стало проскочить это место, пока не взойдет луна, иначе все рушилось. В таком ярком свете они стали бы отличной мишенью.

Так и случилось. Почти двадцать ярдов Джон и Пирри были совершенно открыты. Оставалось только молиться, чтобы караульные не посмотрели в их сторону раньше, чем закончится полоса предательского света. Пирри шел первым, держа винтовку над головой. Вода доходила ему до груди. Река оказалась еще холоднее, чем ожидал Джон. Каждый шаг давался с неимоверным трудом. Несколько раз Пирри оступался на скользких камнях, и Джон поддерживал его. К счастью, шум реки заглушал все другие звуки. Наконец, лунная дорожка оборвалась, растворясь в длинной узкой тени холма. Отсюда хорошо просматривались дорога и стена. Это было им на руку, — иначе не помогла бы даже меткая стрельба Пирри. Ярдах в десяти от стены Пирри остановился.

— Что случилось? — спросил Джон.

— Я… устал, — тяжело дыша, выговорил тот.

Джон вдруг вспомнил, что Пирри слабый пожилой человек. К тому же, нелегкий переход и недавнее ранение, конечно, давали знать о себе. Джон обнял его за талию.

— Отдохните немного. Может, вернетесь? Я все сделаю сам.

Несколько секунд они стояли неподвижно. Пирри вздрагивал. Наконец, он чуть отстранился и выпрямился:

— Все в порядке.

— Вы уверены?

Не ответив, Пирри пошел вперед. Вот и стена осталась позади. Джон обернулся. В мягком лунном сиянии четко обрисовывались фигуры часовых. Трое стояли на платформе, возле пулемета, и еще трое или четверо спали на земле.

— Здесь? — прошептал Джон.

— Пройдем еще ярдов двадцать, — ответил Пирри.

Голос его, казалось, окреп. «Все-таки железный старик», — подумал Джон, из последних сил продираясь через бурлящую воду. Сильное течение удваивало и без того чудовищную усталость.

Пирри встал, развернувшись против течения. Они уже продвинулись ярдов на двадцать пять вглубь долины.

— Видите вон того, справа? — показал Пирри. — Он ваш. А я разберусь с остальными двумя.

— Сначала — пулемет, — сказал Джон.

Пирри и не думал отвечать. Он поднял винтовку и прицелился. Чуть помедлив, Джон сделал то же самое. Выстрел резко и зло рассек тишину. Часовой у пулемета скорчился, вскрикнув от боли, упал, покатился к краю платформы и сорвался вниз. Джон выстрелил по своей мишени и промахнулся. Но самое удивительное, что Пирри, выстрелив во второй раз, тоже промахнулся. Опомнившись, часовые бросились к пулемету, судорожно пытаясь развернуть его. Новый выстрел Пирри достиг цели, и один часовой рухнул, как подкошенный. Снова выстрел. Мимо. Внизу, под платформой полусонные защитники долины лихорадочно искали винтовки. Застучал пулемет. Стаккато звуков и огня взрезало тишину. После нескольких неудачных попыток Пирри все же подстрелил свою третью жертву. Пулемет захлебнулся. Те, внизу, наконец, открыли стрельбу.

— Лестница… — сказал Пирри, задыхаясь. -…не пускай их на платформу… — Ловким привычным движением он перезарядил винтовку, тщательно прицелился, и уложил еще одного — уже на ступеньках платформы. Джон вслушался — где Роджер? Им уже пора быть здесь. Внезапно он очнулся, услышав обессиленный голос Пирри:

— Возьми, — он протянул винтовку.

— Зачем… — начал Джон.

— Дурак, меня зацепило!

Рядом жалобно просвистела пуля. Тут только Джон увидел, что рубашка на плече Пирри разорвалась и намокла от крови. Он бросил ружье в воду и взял протянутую винтовку.

— Держитесь за меня!

— Брось! Смотри за лестницей!

По ступенькам уже кто-то поднимался. Джон выстрелил, перезарядил винтовку, снова выстрелил. Человек на лестнице упал. Джон повернулся.

— Вот…

Но Пирри исчез. Джону показалось, что тело его мелькнуло в нескольких ярдах вниз по течению. Нет, не видно — слишком темно. Он отвернулся к стене — наконец-то. На вершине вырисовывались неясные силуэты. Кто-то из его отряда уже добрался до пулемета и направил дуло вниз.

Джон увидел, как побросали ружья защитники крепости. Только сейчас он почувствовал, как сильно устал, и, дрожа от холода, стал пробираться к берегу.

13

Много лет назад, когда умер старый Беверли, в эту комнату они вошли вместе с Дэвидом, бок о бок, крепко держась за руки, испуганные, притихшие перед великим таинством смерти. С тех пор комната мало изменилась. Дэвид вообще не любил никаких новшеств…

— Милый, — сказала Анна. — Ты прости меня. Я ночью наговорила лишнего. — Он не ответил. — Теперь все изменится. Ты был прав.

…Вечером того бесконечного дня из Лепетона приехал стряпчий. Огласили завещание. Джон вспомнил, как смутился Дэвид, узнав, что земля и все деньги старика перешли к нему…

— Джон, не мучь себя, — говорила Анна. — Ты не виноват.

Джон вдруг вспомнил слова матери:

«Ты ведь не расстроишься? Правда, мой хороший? Ты не думай — дедушка тебя очень любил, он мне сам говорил. Просто он знал, что Дэвид хочет стать фермером, а ты — нет. А все деньги, что оставил твой отец — твои. Ты сможешь получить прекрасное образование и стать инженером. Ты ведь хочешь этого, правда?»

Он кивнул, слегка обескураженный странной настойчивостью и серьезностью матери. Он всегда знал, что именно Дэвид станет хозяином Слепого Джилла, и ничего другого не ожидал. А тогда он вообще не мог думать о наследстве. Какие деньги? Какая земля?.. Что это в сравнении со смертью дедушки? Когда закончилась наконец отвратительная церемония похорон, Джон хотел только одного — как можно скорее забыть этот кошмар.

«Ты не будешь ни в чем нуждаться», — говорила мать. Джон нетерпеливо кивал, едва слыша ее, и мечтал, чтобы тягостный разговор поскорее закончился. Голос Хильды чуть дрогнул, но Джон не придал этому значения — за последний год она очень похудела. Он еще не знал тогда, что жить матери осталось совсем немного. И не догадывался, что сама она уже знает об этом…

— Джонни, — Анна подошла ближе и положила руки ему на плечи. — Выброси все из головы…

«А потом, — думал Джон. — Каникулы с тетушками, внезапная смерть матери…» Утрата очень сблизила их с братом. Неужели, несмотря на все это, в его душе всегда таилась обида на Дэвида, даже ненависть к нему, в которой он никогда бы не признался и самому себе? И только из-за того, что Дэвид имел то, что имел? Нет, не может быть! Но неотвязчивая мысль раздражала и не давала покоя…

— Все будет хорошо, — голос Анны доносился словно издалека. — Пусть все летит в тар-тарары, пусть даже мир превратится в руины, зато наши дети будут жить спокойно. Дэви станет возделывать землю… Ведь Дэвид так хотел этого, — тихо добавила она, взглянув на мертвое тело на кровати.

— И даже больше, чем возделывать, — наконец ответил Джон. — Он будет ею владеть. А землица-то какая хорошая! Правда, Каин оставил Еноху побольше.

— Не говори так! Его убил Пирри. Ты не виноват.

— Разве? Не уверен. Конечно, легче всего обвинить Пирри во всех грехах, да? Он сгинул, тело унесло рекой. И наступил рай — молочные реки и кисельные берега. И никто не виноват!

— Джон! Это Пирри!

Он смотрел на нее.

— Пирри отдал мне винтовку. Он, наверно, уже знал, что с ним покончено. Потом, когда все было позади, я хотел выбросить ружье. Мы прошли через всю Англию, поливая дорогу кровью этого ружья. Я еле выбрался на берег, оно мешало мне, я чуть не утонул, но не бросил ружья.

— Так в чем же дело — выброси сейчас. Ты не обязан его хранить.

— Нет, Пирри был прав — нельзя бросаться хорошим оружием. — Джон взглянул на винтовку, мирно лежащую на столе. — Подрастет Дэви, ему пригодится.

— Нет! — вздрогнув, Анна отпрянула от него. — Когда Дэви вырастет, наступит мир.

— Енох был мирным человеком, — сказал Джон. — Он жил в городе, который выстроил для него отец. Но отцовский кинжал он всегда носил на поясе.

Джон подошел к кровати, наклонился и поцеловал мертвого брата.

Вдруг он вспомнил того убитого парнишку в канаве. Сколько времени прошло с тех пор? Несколько дней? Или века?

Джон выпрямился и пошел к двери.

— Куда ты идешь? — спросила Анна.

— Я должен построить город, — ответил он.