Нана выстрелила, и Аурелия дернулась. Черный дым ел глаза. Они обе раскашлялись. В воздухе запахло гарью. Аурелия сморщила носик.
– Попала! – крикнула Нана, не переставая кашлять. – Теперь ты, детка.
– У меня не получится.
– Вздор! Ты хочешь получить этот револьвер или нет?
Аурелия очень хотела получить револьвер. Она расставила пошире ноги, оттянула боек, взвела курок, прицелилась и выстрелила.
– Молодец! Отлично! – Нана была очень довольна и весело отмахивалась от дыма.
Аурелия потрогала пальцем дуло. Горячо! И облизнула обожженный палец.
– А куда делись пули?
– Улетели в окно. Не беспокойся: мы на третьем этаже, а соседи отправились в путешествие.
– Что, если бы это был не костюм дедушки, а живой человек? Что бы с ним стало?
– Как что? Умер бы, конечно. Что ты задаешь глупые вопросы?
Аурелии захотелось выстрелить еще раз. Конечно, по костюму. Целиться и попасть в живого человека… об этом она и подумать не могла.
– Можно еще раз выстрелить?
– Нет, на сегодня хватит. – Нана опустилась на подушки. – Годы разрушили мое тело, но не ум. В этом проклятие старости. Севилья и твой дед ушли в далекое прошлое.
И Нана отвернулась.
Аурелия положила револьвер в футляр, закрыла крышку и положила футляр на столик, чтобы его было видно Нане. Может, ей приснится дедушка и вся их прошлая жизнь.
– Взбить тебе подушки, Нана? Или принести рюмочку хереса?
Нана посмотрела на внучку.
– У меня есть все, что мне еще может понадобиться в этой жизни. Лучше посиди со мной. Я хочу, чтобы ты дала мне слово. Я подарю тебе пряжки и револьвер. А ты пообещаешь мне, что пойдешь учиться в колледж. Нет-нет, не спорь, – сказала Нана, подняв руку, дабы Аурелия даже не успела ничего возразить. – Слышала я все эти глупости о том, что образование губит хорошую женщину. Хорошую женщину может погубить только плохой мужчина. Так вот, значит, поступишь в медицинский колледж. Позволь тебе сказать, что для больной женщины самое ужасное – обнажаться перед доктором-мужчиной. Это унизительно. Даже я чувствовала себя униженной.
Медицинский колледж! Аурелия смотрела на бабушку, не веря своим ушам. Наверное, ее больше потрясла бы просьба слетать на Луну.
Нана тяжело вздохнула.
– Я сама когда-то хотела стать доктором, но… видно, было не суждено. Боюсь, твои родители будут возражать, но я считаю, что из тебя получится отличный доктор. Я же видела, как ты с детства играла с пузырьками от лекарств и как ты ни на шаг не отходила от доктора, когда его вызывали к твоей матери, хотя она больна всего лишь ничегонеделанием. Если бы моя дочь нашла, чем заняться, кроме нарядов, все ее болячки мигом бы прошли. И руки у тебя ловкие – хорошо вышиваешь. Из тебя выйдет прекрасный хирург.
– Но это так страшно, Нана! Кровь, гной. Нет, я не смогу! – воскликнула Аурелия, у которой от отвращения сдавило горло.
– Вздор! Сможешь как миленькая. Ухаживаешь же ты за мной! И головка у тебя хорошая. И я знаю, что ты потихоньку читаешь отцовские газеты. Не спорь, из тебя получится прекрасный доктор. При одной мысли об этом меня распирает от гордости.
Аурелия никогда не задумывалась о том, что ей когда-то придется покинуть родительский дом. Но если такая мысль и мелькала у нее в голове, то только в связи с замужеством. Видимо, бабушка представляет ее будущее иначе.
– Само собой, – продолжала Нана, – тебе будет нелегко найти мужчину, который согласится взять в жены образованную женщину. Если хочешь знать, я сама училась в колледже и нашла твоего деда, когда мне уже было почти тридцать. Но такого человека стоило ждать, упокой Господи его душу. Запомни, лучше образованная и независимая старая дева, чем невежественная бесправная жена.
«Старая дева? Нана думает, что я останусь старой девой?» – От таких обидных мыслей Аурелия чуть не расплакалась.
– Посмотри на свою мать. Еще одна биологическая загадка. Моей дочерью должна была быть ты, а не эта манерная дамочка. Не то что выстрелить – она не согласилась бы и прикоснуться к револьверу. – Нана презрительно усмехнулась. – Ну так как – договорились или нет?
– Погоди, Нана! – У Аурелии вдруг заныло сердце. – Что это ты говорила про рыбу и про крючок? Ты, кажется, сказала, что мне надо будет ловить мужа.
– Ты все перепутала, детка. Я сказала, что тебе захочется поймать мужа. Девчонки ведь только и болтают о женихах. А я вот что тебе говорю: если тебе не удастся найти настоящего мужчину, который будет о тебе заботиться, который постарается сделать твою жизнь полной, – если ты не найдешь такого, то лучше остаться одной. И даже если тебе встретится хороший человек, а он возьмет и умрет, оставив тебя одну, как твой дедушка поступил со мной… – Нана вздохнула и взяла Аурелию за руку. – Ну разве тебе не понятно, девочка? Рано или поздно ты останешься одна. Так со всеми бывает. И к этому надо быть готовой.
Аурелия мучительно вдумывалась в слова бабушки: да, она права, рано или поздно ей суждено остаться одной. И когда Нана снова спросила, готова ли она «дать слово», Аурелия поняла, что выбора у нее нет. И неуверенно пролепетала:
– Да, Нана.
Вечером девушка нашла потайное место, куда спрятала пряжки и револьвер. «Не станешь же ты их носить всем напоказ, как новую шляпку», – сказала ей Нана. К своему удивлению, Аурелия поняла, что ей понравилась идея учиться на доктора. Даже то немногое, что она способна сделать для Наны, радовало Аурелию, ведь это облегчало жизнь бабушки. Может, когда-нибудь ей даже удастся спасти чьего-нибудь дедушку? «Если бы только не операции, – печально думала девушка, – я же терпеть не могла шить».
Через несколько дней Нана попросила Аурелию привести к ней сестренку Виолетту. Всем нравилось смотреть на Виолетту, наслаждаться Виолеттой, играть с Виолеттой. У нее было розовое личико, губки бантиком, сиреневые глаза и длинные иссиня-черные волосы.
Аурелия часто слышала жалобы отца: «Ох, не оберемся мы хлопот, когда эта красотка подрастет!» Но пока Виолетте было только семь лет, и она наотрез отказывалась заходить в комнату, где лежала больная Нана, потому что там стоял отвратительный запах. И девочка ни за что не соглашалась дотронуться до костлявой руки Наны или поцеловать ее сморщенную щеку. Аурелии удалось уговорить сестру навестить бабушку, только сказав ей по секрету, что у той есть для нее подарок.
Аурелия стояла перед постелью, держа Виолетту за руку. Нана достала из-под подушки третий сверток. Там была серебряная табакерка. Нана открыла крышку и с торжественным видом вынула из табакерки золотое обручальное кольцо, засиявшее в лучах послеполуденного солнца.
«Какая красота!» – подумала Аурелия.
Глаза у Наны светились радостью. Она протянула кольцо Виолетте. Та поспешно передала его Аурелии со словами:
– Поноси его сначала ты. У меня много колец, и, по-моему, мое колечко с опалом красивее.
Аурелия всматривалась в кольцо. На его внешней стороне были выгравированы цветки флердоранжа. На внутренней стороне можно было разглядеть инициалы бабушки: ЛМБ – Люси Мод Брук. Аурелия предпочла, чтобы Нана подарила кольцо ей, а серебряные пряжки – Виолетте. Но сестренке всегда доставалось все самое лучшее.
Может быть, это объяснялось тем, что рождение Виолетты совпало с переездом семьи в один из самых красивых домов Детройта: дела отца наконец-то пошли на лад. Он купил карету и двух вороных кобыл. Обещал, что теперь в доме на обед каждый день будет мясо и что скоро они заведут знакомства с первыми людьми в городе. Каждый день в течение двух последних месяцев беременности жены отец приносил ей цветы, а в тот день, когда родилась Виолетта, принес такой огромный букет, какого Аурелии еще не доводилось видеть. Появление Виолетты на свет было праздником, впрочем таким же, как и вся жизнь этой девочки.
Аурелия неохотно вернула кольцо сестре.
– Нет, это твое. Бабушка тебе его подарила. Нана нахмурилась: она ожидала, что младшая внучка будет ей хоть немного благодарна. И строго добавила:
– Это – волшебное кольцо. Береги его, и оно принесет тебе любовь. А если ты расстанешься с ним, то будешь всю жизнь несчастной.
Виолетта кивнула и надела кольцо на большой палец.
– Оно красивое, Нана. А больше мне ничего не подаришь?
– Тебе больше ничего не понадобится, – сурово ответила бабушка.
Виолетта надула губки и вприпрыжку побежала из комнаты.
– Она просто не поняла твоих слов, Нана, – сказала Аурелия.
– А ты поняла?
– Если она сделает с этим кольцом что-нибудь дурное, ей придется очень плохо.
– Правильно.
Эта мысль огорчила старшую сестру. Аурелии казалось, что она заботилась о Виолетте со дня ее рождения, хотя самой тогда было только восемь лет. Мама вечно была нездорова. Она принимала множество всяких лекарств и постоянно клевала носом. Так что Виолеттой занималась Аурелия.
– Я постараюсь, чтобы сестренка ничего дурного с ним не сделала. А если что-нибудь случится, встану на ее защиту.
– Тебе это не удастся, детка. Жизнь никогда ничему не научит Виолетту, если не дать ей возможность делать ошибки и самой исправлять их. Ты и так чересчур над ней трясешься. Ты же ей не мать, хотя та, видит Бог, пренебрегает своими материнскими обязанностями.
«Но Виолетта – наше семейное сокровище, – подумала Аурелия, – и ее нужно беречь. Я всегда буду заботиться о сестренке, всегда буду защищать. Виолетту нельзя подвергать суровым испытаниям. Все так говорят».
Как это было давно… И Нана, и ее сокровища. Аурелия выдержала настоящую войну с родителями, но все же поступила в медицинский колледж. А Виолетта осталась дома. К огорчению родителей, Аурелия читала газеты, изучала фармакологию, акушерство и хирургию. К их же восторгу, Виолетта играла на пианино, выкладывала узоры из ракушек, вышивала подушечки и рисовала акварелью.
Многие годы пара серебряных пряжек оставалась в потайном месте. Но когда Аурелия уезжала из Детройта, она решительно прикрепила их к своим ботинкам. Время от времени девушка приподнимала подол скучного темного платья – такие платья были недорогие и ноские – и смотрела, как мерцает старое серебро. Она много раз брала в руки револьвер – просто чтобы ощутить его тяжесть – и упражнялась, взводя курок и прицеливаясь. Но Аурелия ни разу не заряжала барабан до того вечера, когда принялась укладывать вещи для поездки в Клондайк.
Виолетта носила подарок бабушки вперемежку с прочими многочисленными драгоценностями, которых набралось немало к шестнадцати годам. Кольцо было у нее на руке и в тот ужасный день, когда сестра опозорила семью, сбежав со смазливым проходимцем Флетчером Скалли.
За шестнадцать лет семья привыкла к материальному благополучию и уважению общества. Дерзкий поступок Виолетты мог лишить их этого уважения, что, в свою очередь, угрожало их благосостоянию. Мистер Брейтон с головой ушел в дела. Его жена не расставалась с бутылочкой со своим «лекарством от нервов», в котором было много опиума. Они отказались нанять частного сыщика, чтобы вернуть Виолетту домой. Если девчонка так безразлична к судьбе своей семьи, пусть дальше живет как хочет…
Аурелия же взяла в колледже академический отпуск и вопреки воле родителей отправилась в Клондайк. У нее оставалась одна надежда: пока кольцо у Виолетты, с ней ничего не случится.
Глава 3
Клейтон Гардиан проглотил таблетку соды, запил ее водой и поставил стакан на одну из бесчисленных кружевных салфеточек, которые тетя Лиза раскладывала повсюду. Его ботинки и брюки валялись на цветастом ковре возле постели. Боже, как скверно! Знал же, что все попытки залить горе вином бесполезны. Да он и не пытался этого делать уже много лет. Каких глупостей натворил! Завтра утром надо будет заплатить за посуду, которую разбил в ресторане, и извиниться перед мисс Брейтон.
Интересно, она действительно так хороша, как ему показалось спьяну? Самоуверенная и упрямая, но очень красивая женщина.
Клейтон с трудом расстегнул пуговицы на рубашке, хотел уже швырнуть и ее на пол, как вспомнил про кольцо и достал его из кармана. Как очаровательны лепестки флердоранжа!
Этот надутый болван метрдотель был прав: Клейтон Гардиан теперь ничто. Он больше не занимает важный пост в банке «Сиэтл и трест». У него больше нет незапятнанной репутации. У него даже больше нет собственного дома. Но есть сын и это золотое кольцо. Символ всех его бед. Дорогая насмешка судьбы.
Он прищурился, разглядывая выгравированные на внутренней стороне кольца инициалы: ЛМБ. Видимо, и кольцо краденое.
Клейтон откинул розовое кружевное покрывало и рухнул в постель. Пусть на это уйдет остаток его жизни, но он отыщет мерзавца Флетчера Скалли и его подружку с невинными глазками. И раздавит их каблуком, как двух отвратительных тараканов.
Челюсть, конечно, болит, но позавтракать тоже хочется. Аурелия оделась и спустилась в столовую, перебирая в уме срочные дела: отослать письмо родителям с заверениями, что у нее все в порядке; уложить вещи и прочитать газету, чтобы знать, что там происходит в Клондайке. А завтра она отплывает.
Через два-три, самое большее через четыре месяца она привезет Виолетту домой. И уедет к себе в колледж. Мистер Гардиан к тому времени превратится в туманное воспоминание, а их поездка в карете – в предмет для приятных грез, большего она и не стоит.
Аурелия села за столик у окна. Дожидаясь, пока официантка принесет завтрак, она смотрела на улицу, где разыгрывались те же сцены, что и вчера, и позавчера… Вот мужчина проволок мимо окна четырех дворняжек, впряженных в красный детский фургончик на саночных полозьях. Надпись на фургончике гласила, что это специально обученная собачья упряжка и настоящий старательский фургон.
– Душа болит глядеть на все это, правда? – спросила официантка, наливая чай. – Собаку из дома выпустить нельзя – мигом сцапают и продадут. Впервые за много лет хозяева стали соблюдать закон, предписывающий водить собак на поводке.
Аурелия кивнула. В глазах пестрело от зазывающих вывесок: «Снаряжение для Клондайка», «Отель «Клондайк», «Аптека «Клондайк», «Парикмахерская «Клондайк». И все эти ухищрения – чтобы подогреть ажиотаж и выудить у простаков их последние доллары!
Впрочем, чему тут удивляться? Как и все в стране, она слышала про шестьдесят восемь старателей, которые в июле сошли в Сиэтле с парохода «Портланд» и разбогатели в Клондайке за несколько месяцев. У некоторых были мешочки с золотым песком стоимостью пять тысяч долларов, у других даже больше, а человек пять-шесть привезли по сто тысяч долларов.
Зная, что Виолетта и Скалли ринулись вслед за другими в Клондайк, Аурелия жадно читала все, что в газетах писалось о золотой лихорадке. Она живо представляла себе, как новоявленные богачи сошли на берег. Оборванные, грязные, с заросшими обветренными лицами, они, шатаясь, спускались по сходням, крепко вцепившись в свои узлы. Одни насыпали золотой песок в кожаные сумки, другие – в банки из-под консервов, третьи просто завернули его в старые одеяла. Пароход встречали на пристани тысячи зевак, которые хотели своими глазами увидеть добытое золото. Глядя на разбогатевших старателей, в глазах которых светилось торжество победителей, встречавшие вдруг все как один подхватили «золотую лихорадку», даже более заразную болезнь, чем чума. Через двое суток тихий Сиэтл представлял собой подлинный бедлам. Флетчер Скалли тоже заболел золотой лихорадкой и заразил ею Виолетту.
– Можно сесть за ваш столик? Аурелия вздрогнула от неожиданности.
– Мистер Гардиан!
Голос выдал ее невольную радость, а щеки от смущения зарделись румянцем.
– Разрешите?
Аурелия кивнула, и Клейтон сел, сразу заказал кофе.
– Слава Богу, вы как будто лучше себя чувствуете? Вам уже не так больно? – с надеждой спросил он, но при виде ее опухшей щеки виновато отвел глаза.
– Спасибо, мне действительно лучше. – Она едва могла скрыть изумление: как же меняет человека чистый костюм и выбритое лицо! – Я вижу, вы тоже пришли в себя.
Гардиан поежился – эти слова живо напомнили о его вчерашних бесчинствах. Тут официантка принесла завтрак Аурелии и кофе Клейтону.
– Не буду ходить вокруг да около. Не буду врать, что я вообще не беру в рот спиртного, но, поверьте, я отнюдь не горький пьяница. Вчера вечером… я, можно сказать, сошел с рельсов. Я знаю, что уже просил прощения, только, боюсь, это у меня тоже вышло по-дурацки. И мне захотелось извиниться еще раз, на свежую голову, захотелось убедить вас, что я не таков, каким предстал перед вами вчера.
– Я понимаю, мистер Гардиан. Все произошло случайно. Давайте оставим этот разговор – мне и так неловко расхаживать по городу с синяком на лице.
Клейтон оттянул накрахмаленный воротничок своей ослепительно белой рубашки, словно ему было душно. Хотя в хорошо сшитом темном костюме его вполне можно было принять за банкира, Аурелия почему-то считала, что этому человеку больше подойдут кожаные штаны и высокие сапоги со шпорами. Мистер Гардиан напоминал ей шерифа или разбойника из романов о ковбоях. С чего бы это? Пожалуй, волосы длиннее, чем положено носить банкирам. Но Аурелии это нравилось. А главное, у него не было этих дурацких висячих усов, которые сейчас вошли в моду.
Она откусила крошечный кусочек тоста, ткнула вилкой в яичницу и внезапно почувствовала, что совершенно потеряла аппетит.
Клейтон сложил салфетку и положил ее на стол.
– Вчера вы сказали, что едете в Клондайк за сестрой. Выходит, вы чуть ли не единственный человек в этом городе, который едет не за богатством. Все надеются вернуться с мешком золотого песка.
– Нет, мистер Гардиан, не все. Есть нечто более ценное, чем золото. Например, забота о младшей сестре. Честь семьи. – «И прощение», – добавила про себя Аурелия. – Моей сестре всего шестнадцать лет. Она невинна и наивна до крайности. Прошлым летом один проходимец соблазнил ее и уговорил бежать с ним из родительского дома. Сестра написала нам всего несколько раз, но и из этих писем ясно, что с этим негодяем она на краю гибели. Последнюю весточку мы получили пять месяцев назад. И с тех пор – ни строчки.
– А откуда вам известно, где ее искать?
– Если бы мне это было точно известно, я послала бы ей денег на дорогу домой. Я только знаю, что из Сиэтла они поехали в Скэгвей, оттуда в Дайю, а потом переправились через какой-то Чилкутский перевал. Куда отправились дальше, я не знаю, но в последнем письме сестра писала, что они, может быть, поедут в Доусон. Уехать оттуда сама сестра не может – у нее нет денег. Так что мне необходимо ее отыскать. – Глаза Аурелии наполнились слезами. – Бедная девочка! Я понимаю, вам это покажется пустяком, но она даже не успела сделать дебют в свете. А все последнее время Виолетта только об этом и говорила.
– Виолетта? Так зовут вашу сестру?
– Да, Виолетта Брейтон. Может быть, вы ее встречали? У меня есть с собой фотография. Я сфотографировала сестренку месяцев за пять до ее роковой встречи с этим развратником Флетчером Скалли. – Аурелия достала из сумочки фотографию и протянула ее Клейтону. – Правда, она прелестна? Такая красавица! А какая жизнерадостная!
И тут Аурелия с изумлением посмотрела на побледневшего Клейтона.
– Что с вами, мистер Гардиан? Вам плохо? Клейтон схватился за край стола с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев. Сначала Аурелия подумала, что он до такой степени возмущен бессовестным поступком Флетчера Скалли, так подло воспользовавшимся наивной невинностью шестнадцатилетней девочки! Но вдруг у него в глазах мелькнуло нечто неожиданное – подозрение. Аурелия истолковала это по-своему – ведь она тоже не оправдала доверия Виолетты. Если бы старшая сестра вела себя иначе, то Виолетта была бы сейчас дома и в безопасности… «Господи, с чего это он вдруг глядит на меня так, словно я украла деньги, предназначенные для вдов и сирот?»
– Не смотрите на меня так, мистер Гардиан. Если хотите что-нибудь сказать – говорите!
– Я надеюсь, у вас хватит сил меня выслушать, мисс Брейтон.
– Сил? Вы собираетесь сообщить мне что-то очень неприятное?
Клейтон кивнул и достал что-то из нагрудного кармана.
– Вы когда-нибудь видели это кольцо?
– Конечно! Это кольцо моей бабушки! Дайте сюда! Аурелия узнала цветки флердоранжа еще до того, как взяла кольцо. Дрожащими руками она повернула его и увидела буквы: ЛМБ.
– Это инициалы моей бабушки: Люси Мод Брук. – Девушка сжала кольцо в кулаке и прижала его к груди. – Нана завещала это кольцо Виолетте. Как оно к вам попало?
– В банке «Сиэтл и трест» я возглавлял отдел займов под залог. Ваша сестра с приятелем пришли ко мне и попросили заем под залог ее драгоценностей. Когда эта парочка исчезла, я перекупил у банка кольцо. Теперь оно принадлежит мне.
– Исчезли? Не выплатив заем?
Клейтон кивнул. Ему не хотелось рассказывать подробности.
– Понятно, – сказала Аурелия, возвращая кольцо его новому владельцу, ни на минуту не усомнившись в правдивости всего услышанного.
Виолетта действительно рассматривала подарки лишь как источник денег. В одном из писем она написала, что продала брошь с сапфиром, которую родители подарили ей на день рождения, а также заколку для волос в виде бабочки, усеянной мелкими бриллиантами. Но продать подарок Наны! О, Виолетта, как ты могла?
– Значит, вы видели мою сестру. Расскажите все подробно, пожалуйста.
Клейтон положил кольцо в карман и немного помолчал. Казалось, он с трудом подбирает слова.
– Да, я видел вашу сестру. И никогда ее не забуду. Мне очень не понравился тот самодовольный тип, Скалли. Сразу видно, ловкач. У меня создалось впечатление, что заем был нужен ему, а не Виолетте, но этому Скалли нечего было предложить в качестве залога. Зато у вашей сестры были драгоценности. Как правило, банк не ссужает деньги женщинам, особенно молодым незамужним женщинам.
– Тогда почему же вы согласились это сделать?
– Скажем так: меня уговорили.
– Все понятно. – Аурелия горестно вздохнула. – Я знаю, каким даром убеждения обладает моя сестра. Но вам следовало догадаться, что она просто пешка в руках Скалли. Тогда вы отказали бы им в займе, и они не смогли бы уехать из Сиэтла.
– В Сиэтле много других банков.
– Да, верно. Он заставил бы Виолетту обратиться в другой.
– Заставил бы? Ваша сестра, по-моему, отлично понимала, что делала.
– Да как она могла понимать? Это же невинный ребенок! Вы завладели ее кольцом.
– Подождите меня обвинять. И не смотрите так на меня. Разве я стал бы вам все это рассказывать, если бы чувствовал за собой какую-нибудь вину?
Аурелии не нравилось недоверие в его взгляде. Если кого и можно было заподозрить в неблаговидном поступке, так это мистера Гардиана.
– Я привык думать, – продолжал он, – что хорошо разбираюсь в людях. Я узнаю отчаяние в глазах: за последние пять лет я столько раз это видел. Отчаяние порой принуждает человека совершить такое, на что он в обычных обстоятельствах не способен. Мне больно вам это говорить, но, несмотря на напускную веселость и дорогой наряд, ваша сестра была в отчаянии. А может быть, ей просто очень хотелось поскорее добраться до золотых приисков.
Аурелии рисовались самые страшные картины. Она проклинала тот день, когда стала невольной причиной знакомства Виолетты с Флетчером Скалли. Тем более ее долг – спасти сестру.
– Во всем виноват Флетчер Скалли. Он подлый человек, ему все нипочем. – Хорошо, что пароход отплывает завтра.
Она допила чай и приложила к губам салфетку, которую нервно вертела в руках.
– Это кольцо – фамильная драгоценность. Хотелось бы выкупить его у вас, но, к сожалению, я уже и так истратила больше денег, чем предполагала. Если вы пообещаете никому не продавать нашу фамильную реликвию, то месяца через два, самое большее три, я заплачу вам столько, сколько вы попросите.
– Что ж, конечно, я могу подождать. Но если кольцо имеет для вашей семьи такую ценность, неужели ваши родители не могут прислать нужную для выкупа сумму?
– Действительно, почему им этого не сделать? Видите ли, родителей возмутил поступок Виолетты. Они оскорблены. Нет, они не пошлют денег на выкуп кольца, они даже отказались помочь мне в ее спасении. Если бы не небольшое наследство бабушки, я вообще не смогла бы отправиться в Клондайк.
Хотя сердце Аурелии болело при мысли о несчастной Виолетте, она чувствовала, что за последние минуты приблизилась к своей цели ближе, чем за все предыдущие месяцы.
– Прошу вас мне верить. Я обязательно выкуплю кольцо.
Клейтон невесело усмехнулся.
– Не беспокойтесь о кольце. У вас и без того хватает забот. Почему-то я уверен, что вы обязательно найдете сестру.
Аурелии послышалось в его голосе сочувствие. Мистер Гардиан так спокоен, так уверен в себе – прямо как врач, заверяющий больного, что тот непременно выздоровеет. Но почему ей вдруг стало не по себе? Аурелия схватила сумочку и встала из-за стола.
– Как только я вернусь из Клондайка, я сразу найду вас в банке и…
– Нет, так не выйдет! Я не хочу, чтобы ко мне на службу обращались по частным вопросам. Вот вам мой домашний адрес. – Он вынул из кармана авторучку, листок бумаги и написал адрес. – Вот! Я живу со своей теткой и сыном. Если меня не будет дома, тетя Лиза скажет, где меня найти.
Аурелия взяла листок и положила в сумочку.
– Разве вы не женаты? – спросила она, сама удивляясь своей смелости.
– Я вдовец.
– Простите!
– Жена умерла от родов пять лет назад. Жизнь за жизнь, как говорится.
Аурелия представила себе, что произошло: огромная потеря крови или, может быть, родильная горячка. Или заражение крови из-за отсутствия стерильности. Такое часто случалось и всегда приводило к смерти.
– Сейчас медицина многого достигла. Жаль только, что ваша жена не успела воспользоваться этими новшествами.
У Аурелии вдруг мелькнула мысль, что ничто не мешает мистеру Гардиану жениться во второй раз, и рассердилась на себя. Надо быстрее уходить, а то снова размечтается и снова будет страдать, когда романтические надежды развеются как дым.
– Большое спасибо, мистер Гардиан. Вы мне очень помогли. Но у меня еще так много дел, а пароход отправляется уже завтра.
Аурелия ликовала. Наконец-то она напала на след Виолетты! Мистер Гардиан – благородный человек. Он дал Виолетте заем, потому что пожалел ее. Как это удачно, что и сестренка, и она сама встретили его. Интересно, а он рад их встрече?
Наконец-то повезло! Клейтон торопился в центр города, увертываясь от повозок продавцов и покупателей. Перед кассами пароходной линии было немноголюдно, и двигалась очередь быстро. Скрестив на груди руки, он терпеливо ждал и обдумывал план действий.
Мисс Брейтон уезжает на «Релайанс» в Дайю. С Виолеттой она увидится в Доусоне – или потому, – что бесстрашная докторша намерена вызволить свою беспомощную сестру, или потому, что сестры – нет, сестры и Флетчер Скалли – договорились встретиться там и поделить украденное из банка. Весь этот слезливый рассказ о несчастной сестре может быть просто «дымовой завесой», предназначенной для канадских таможенников, чтобы пропустили ее без обязательного для старателя снаряжения.
А может, она действительно и не подозревает, на что способна ее «бедная сестричка». Так или иначе, если последовать за Аурелией, она приведет его к Виолетте и Скалли.
К тому же одна решительная мисс Брейтон никогда до Доусона не доберется. Ей нужен помощник, опытный мужчина. Такой, как он. Вот он и вызовется сопровождать ее в этом нелегком путешествии. Глядишь, наконец повезет. Клейтон Гардиан не сказал Аурелии всей правды, не поведал о том, как Виолетта погубила его карьеру.
– Один билет на «Релайанс» до Дайи.
– «Релайанс» отплывает завтра. Остался только один билет первого класса. Тридцать пять долларов.
«Опять грабят», – подумал Клейтон.
– Поздравляю – вы едете за удачей, – заученно сказал кассир, протягивая ему билет.
– Само собой.
У Клейтона еще оставались друзья в Сиэтле, которые верили в его непричастность к краже денег. Они наверняка одолжат ему на провиант и снаряжение. И Клейтон отправился занимать деньги.
Вторую часть дня он провел, покупая необходимое и договариваясь с продавцами об отправке приобретенного на пароход. Купил даже золотоискательское снаряжение. По крайней мере никто не усомнится, зачем он едет в Клондайк. Правда, не хватило денег на полный запас продовольствия, но Гардиан кое-что придумал.
И хотя к вечеру он валился с ног, Клейтон за один день горы свернул. Теперь его путь лежит к большому дому тетки. Самое трудное было впереди. Надо сказать Эли, что папа уезжает.
Клейтон сидел в кресле-качалке с сыном на коленях. Пятилетний Эли вертелся как заводной.
– Папа, расскажи, куда ты едешь.
– В Клондайк, искать золото. Дай я тебе нарисую, где это.
Стараясь не смахнуть одну из дорогих безделушек тети Лизы, Клейтон взял со столика газету и карандаш. Развернув газету, он нарисовал жирную точку.
– Это Сиэтл.
Эли наконец угомонился и тихонько сидел у отца на коленях, внимательно следя за движениями карандаша, который оставил волнистую линию почти на половине газетного листа.
– А это Внутренний пролив. В нем уйма маленьких островков и скал. Пароход пойдет по этому проливу до Дайи. – Клейтон нарисовал еще одну жирную точку. – Здесь я сойду на берег вместе со всеми, кто собрался в Клондайк. Мы пойдем пешком через эти горы, пересечем канадскую границу и потом поплывем вот по этой реке под названием Юкон. – Он нарисовал еще одну волнистую линию. – Поплывем… гм, примерно сюда. – На газете появилась новая точка. – Здесь глубоко в земле полно золота. Самородки величиной с твой кулак лежат и ждут, чтобы их подобрали. А вот это – Доусон. Из этого городка я буду посылать письма тебе и тете Лизе.
Клейтон погладил сына по голове. Какие мягкие волосики, светлые, словно молодой початок кукурузы. Такие волосы были у матери Эли. А вот у мисс Брейтон они скорее медового цвета. Господи, с чего это он вдруг подумал о ней?
– И ты, Эли, тоже присылай мне письма в Доусон. Тетя Лиза поможет тебе их писать. Договорились?
