1. Энтони Кейд нанимается

– Джентльмен Джо!

– Быть не может! Старина Джимми Макграт! Группа туристов из «Кастл Силект Тур», состоящая из семи скучающих дам и трех покрытых испариной мужчин, смотрела на эту встречу с нескрываемым интересом. Очевидно, их мистер Кейд встретил старого друга. Все они были в восхищении от своего мистера Кейда – высокий, стройный, с загорелым лицом, он с удивительной непринужденностью обхаживал их, стараясь поддержать группу в добром расположении духа. А этот его друг выглядел весьма необычно. Одного роста с мистером Кейдом, но плотнее и совсем не такой респектабельный. Именно так в книгах описывают субъектов, которым пристало содержать какой-нибудь салун. Да, любопытно. В конце концов, именно за этим они и отправились за границу, чтобы увидеть все эти забавные вещи, о которых столько читали. Да и Булавайо им уже порядочно поднадоел. Солнце нещадно пекло, отель был плохоньким, и казалось, что ничего особенного уже не будет до их отъезда в Матоппос. К счастью, мистер Кейд – предложил им купить открытки с видами. Богатый выбор.

Энтони Кейд отошел со своим другом немного в сторону.

– На кой дьявол тебе столько женщин? – рявкнул Макграт. – Ты что, собрался завести гарем?

– Только не с этой компанией, – Энтони усмехнулся. – Ты хорошо их разглядел?

– Я-то разглядел. Но, может, у тебя испортилось зрение?

– С моим зрением все в порядке. Это туристы из «Кастл Силект Тур». А я – кастл, то есть местный кастл сопровождающий.

– Чего ради ты взялся за такую идиотскую работу?

– Печальная необходимость зарабатывать на жизнь. Уверяю тебя, это мне отнюдь не по душе.

– Дураков работа любит, – усмехнулся Джимми. Энтони не обратил никакого внимания на насмешку.

– Ничего, скоро подвернется что-нибудь получше, – сказал он мечтательно. – Я в этом уверен.

Джимми фыркнул.

– Если где-то заварится каша, то можно не сомневаться, что рано или поздно дело не обойдется без Энтони Кейда, – сказал он. – У тебя нюх на жареное и девять жизней, как у кошки. Где бы нам с тобой поговорить?

– Я должен отвести этих квочек к могиле Родса.

– Ну и отлично! Они собьют себе ноги на этой дорожке и захотят отдохнуть. А вернувшись, завалятся в постель, чтоб успокоить раны. Ну, а мы с тобой посидим и обменяемся новостями.

– Ладно. Пока, Джимми.

Энтони вернулся к своим овечкам. Мисс Тейлор, самая молодая и резвая в группе, немедленно атаковала его:

– Ах, мистер Кейд, это ваш старый друг?

– Да, мисс Тейлор. Один из друзей моей непорочной юности.

– На вид он такой интересный… – хихикнула мисс Тейлор.

– Я передам ему ваши слова.

– Ах, мистер Кейд! Как можно быть таким гадким! Да! И как это он вас назвал?

– Джентльмен Джо?

– Да! Разве ваше имя Джо?

– Мне кажется, вы знаете, что мое имя Энтони, мисс Тейлор.

– Ну вот, всегда вы так, – кокетливо сказала мисс Тейлор.

Энтони уже вполне освоился со своими обязанностями. Помимо всех связанных с путешествием хлопот, они включали защиту пожилых джентльменов от посягательств на их достоинство, заботу о том, чтобы старые матроны могли купить открытки с видами, а также флирт со всеми, кому меньше сорока. Последнее было проще всего, благодаря удивительной готовности его дам находить проявления нежности в самых невинных замечаниях.

Мисс Тейлор возобновила атаку:

– И все же, почему он назвал вас Джо?

– Просто потому, что это не мое имя.

– А почему именно Джо?

– По той же причине.

– Фи! Мистер Кейд! – обиженно запротестовала мисс Тейлор. – Вам не следует так отвечать! Ведь еще вчера вечером папа говорил мне, что у вас манеры джентльмена.

– Это очень мило с его стороны.

– И мы все согласились, что вы настоящий джентльмен.

– Весьма вам признателен.

– Нет, правда!

– Добрые сердца дороже венца, – туманно заметил Энтони, не раскрывая значения своих слов и с нетерпением ожидая времени ленча.

– Прекрасные стихи! Вы хорошо знаете поэзию, мистер Кейд?

– Я могу прочесть кусочек из «На палубе в огне один»: «На палубе в огне один, а прочих в море смыло». Это все, что я помню. Но зато, если хотите, я могу сыграть вам этот кусочек: «На палубе в огне один – пш! – пш! – пш! – это пламя! – а прочих в море смыло» – тут я начинаю бегать туда-сюда, как собака.

– Ах! Смотрите на мистера Кейда! Как забавно! – со смехом закричала мисс Тейлор.

– Пора пить чай, – заметил Энтони. – Идемте. На следующей улице есть отличное кафе.

– Надеюсь, – спросила миссис Кэлдикотт своим низким голосом, – что расходы включены в стоимость путешествия?

– Утренний чай, миссис Кэлдикотт, – профессионально ответил Энтони, – оплачивается дополнительно.

– Ужасно!

– Жизнь полна испытаний, не так ли? – ободряюще сказал Энтони. Глаза миссис Кэлдикотт сверкнули, и она с негодованием заметила:

– Так я и думала! И на всякий случай за завтраком отлила немного чаю во флягу. Теперь его можно подогреть на спиртовке. Идем, отец!

Чета Кэлдикотт с видом победителей проследовала в отель.

– Господи, – прошептал Энтони, – сколько же чудаков на этом свете! – Остальных он повел в кафе.

Мисс Тейлор оказалась рядом и возобновила расспросы:

– И давно вы не видели старого друга?

– Да лет семь.

– Вы были с ним в Африке?

– Да, хотя не в этих местах. Впервые я увидел Джимми Макграта, когда из него собирались варить суп. Вы знаете, что в глубине континента есть племена каннибалов. Я успел вовремя.

– И что же было дальше?

– Часть этих бродяг мы перебили, а остальных взяли в плен.

– Ах, мистер Кейд! Должно быть, ваша жизнь была полна приключений!

– Уверяю вас, это не так.

Было совершенно ясно, что девушка ему не поверила.

Около десяти вечера Энтони Кейд вошел в небольшую комнату, в которой Джимми Макграт колдовал над батареей бутылок.

– Сделай-ка мне покрепче, Джеймс, – сказал он. – Что-то хочется выпить…

– Да, парень, тебе нужно. Не взялся бы я за такую работу ни за какие посулы.

– Покажи мне другую, и я не заставлю себя долго ждать.

Макграт перелил свою порцию спиртного в стакан, взболтнул его и начал делать смесь для Энтони.

– Старина, ты это серьезно? – медленно спросил он.

– Что?

– Ну, что готов бросить эту работу, если подвернется другая?

– Почему ты сам не возьмешься за нее?

– Я бы взялся, да ума не хватает. Потому я и пытаюсь сплавить ее тебе.

Энтони охватило дурное предчувствие:

– В чем дело? Уж не наняли ли тебя преподавать в воскресной школе?

– Ты допускаешь мысль, что кто-нибудь может пригласить меня преподавать в воскресной школе?

– По крайней мере, никто из тех, кто тебя знает.

– Это отличная работа. Безо всяких штучек.

– Не в Южной ли Америке? Я давненько приглядываюсь к Южной Америке. В одной из этих маленьких республик скоро будет маленькая революция.

– Вечно ты со своими революциями – тебе бы только впутаться в настоящую свалку, – усмехнулся Макграт.

– Я знаю, что мои способности могут там пригодиться. Джимми, я с радостью применил бы их там на любой стороне. Все лучше, чем изо дня в день эта добропорядочная жизнь.

– Старина, все это я слышал от тебя не раз. Нет, работа не в Южной Америке – в Англии.

– В Англии? Возвращение героя на родину после долгих лет отсутствия. Они ведь не заставят меня платить по счетам через столько лет, а, Джимми?

– Да вроде не должны. Ну так ты хочешь узнать, что это за работа?

– Возможно. Меня только смущает, почему ты сам за нее не берешься.

– Я скажу тебе. Я иду за золотом, Энтони, в глубину континента.

Энтони присвистнул и посмотрел на него:

– Сколько я тебя знаю, ты всегда собираешься за золотом, Джимми. Это твоя слабость – твое, маленькое хобби. С редкостным рвением ты гоняешься за хвостом дикой кошки.

– В конце концов, я схвачу его! Вот увидишь.

– Что ж, каждому свое. Мне скандалы, тебе золото.

– Я расскажу тебе всю историю. Ты, верно, много слыхал о Герцословакии?

Энтони пристально посмотрел на него.

– Герцословакия? – спросил он странно изменившимся голосом.

– Да. Ты что-нибудь знаешь о ней?

– Только то, что всем – известно, – сказал Энтони после продолжительной паузы. – Одно из балканских государств, не так ли? Больших рек нет. Больших гор тоже нет, но те, что есть, весьма живописны. Столица – Экарест. Население – в основном разбойники. Хобби – убийства королей и государственные перевороты. Последний король – Николай IV. Убит около семи лет назад. С тех пор там республика. В целом, весьма приятное местечко. Что ж ты сразу не сказал, что дело связано с Герцословакией?

– Кое-какое отношение она к нему имеет. Энтони посмотрел на него скорее с печалью, чем с гневом:

– Джеймс, надо что-то делать. Может быть, тебе стоит прослушать курс журналистики или еще что? Если бы на Востоке в старые, добрые времена ты стал рассказывать так же, тебя повесили бы вниз головой и били бы палкой по пяткам или придумали что-нибудь похлеще.

Джимми, не обращая внимания на колкости, двинулся дальше:

– Слышал ли ты о графе Стылптиче?

– Вот это уже разговор, – сказал Энтони. – Многие из тех, кто и слыхом не слыхивал о Герцословакии, пришли бы в восторг при одном упоминании графа Стылптича. Старая Балканская Лиса. Выдающийся политик современности. Величайший злодей, избежавший веревки. Точка зрения зависит от того, какую купить газету. Но можно не сомневаться, что память о графе Стылптиче еще долго будет жить, после того как мы с тобой станем прахом. Не было ни одного важного события в Южной Европе за последние двадцать лет, за которым бы незримо не стоял граф Стылптич. Он был и диктатором, и патриотом, и политиком – но никто в точности не знает, кем он был на самом деле, исключая лишь тот факт, что он был настоящим королем интриг. Так что же граф Стылптич?

– Он был премьер-министром Герцословакии – вот почему я упомянул о ней.

– Джимми, у тебя нет чувства пропорции. Герцословакия – ничто по сравнению с фигурой графа Стылптича. Она для него – лишь место рождения, предоставившее государственный пост. Но я думал, что он умер…

– Да, это так. Он умер в Париже около двух месяцев назад. Я же говорю тебе о том, что случилось несколько лет назад.

– Так с того ли ты начал? – перебил его Энтони.

– Вот как это было. Я был в Париже – как раз четыре года назад, если быть точным. Я шел ночью по безлюдной улице и увидел, как полдюжины французских бандитов избивают приличного старого джентльмена. Не люблю; когда шестеро бьют одного. Я вмешался и разогнал этих бандитов. Думаю, так жарко им еще никогда не приходилось. Они растаяли как снег!

– Отлично, Джеймс! – мягко сказал Энтони. – Хотел бы я взглянуть на это.

– Ничего особенного, – поскромничал Джимми, – но благодарность старикана не имела границ. Он был слегка навеселе, в этом нет никакого сомнения, но все же сообразил спросить у меня имя и адрес и на следующий день явился меня благодарить. Все сделал красиво, ничего не скажешь. Потом уже я узнал, что это был граф Стылптич. У него там был дом в Буа.

– Да, – кивнул Энтони, – после убийства короля Николая Стылптич уехал в Париж. Позже его пытались вернуть и избрать президентом, но он не пошел на это. На словах он остался верен своим монархическим убеждениям, хотя говорят, что он состоял во всех заговорах, которые затевались на Балканах. Хитер был этот последний граф Стылптич!

– Николай IV весьма странно выбрал себе жену, не так ли? – неожиданно спросил Джимми.

– Да, – ответил Энтони. – Это беднягу и погубило. Она была певичкой из парижского мюзик-холла, не годившейся даже для морганатического брака. Но Николай влюбился в нее по уши, а ей страшно хотелось стать королевой. Трудно поверить, но им таки удалось все устроить. Назвали ее графиней Поповской или что-то в этом роде и объявили, что в жилах ее течет кровь Романовых. Николай заставил двух архиепископов обвенчать их в кафедральном соборе Экареста, и она была коронована как королева Варага. Николай подкупил своих министров и, видимо, полагал, что все в порядке – но он не подумал об остальных своих подданных. А они в Герцословакии настроены весьма аристократично и реакционно. Они желают иметь настоящих королей и королев. Пошли разговоры и недовольства, беспощадное их подавление, и в результате – дворцовый переворот: король и королева убиты, провозглашена республика. Республика там держится с тех самых пор, но дела, как я слышал, идут все так же весело. Одного или двух президентов убили, просто, чтобы не забывали о народе. Но вернемся к нашему разговору. Ты остановился на том, что граф Стылптич пришел благодарить тебя за спасение.

– Да. Вот, собственно, и все. Я вернулся в Африку и больше не вспоминал об этом, но две недели назад я получил странную посылку, которая шла за мной с места на место, и одному Богу известно, как долго. В газетах я прочел, что граф Стылптич недавно умер в Париже. А в этой посылке были мемуары, то есть воспоминания или как там вы это называете. В записке говорилось, что если я доставлю рукопись в некую издательскую фирму в Лондоне до 13 октября, мне заплатят тысячу фунтов.

– Тысячу фунтов? Ты сказал тысячу фунтов, Джим?

– Да, старина. Я молю небо, чтобы это не оказалось мистификацией. Как говорится, не верь князьям и политикам. Вот такие дела. Посылка так долго меня искала, что времени терять нельзя. А жаль. Я уже затеял этот поход за золотом, и мне не хотелось бы его отменять. Другого такого случая у меня не будет.

– Джимми, ты неисправим! Тысяча фунтов в кармане лучше груды мифического золота.

– А если это мистификация? Как бы то ни было, я уже здесь и билет до Кейптауна заказан. Все готово – и на счастье ты подвернулся.

Энтони закурил сигарету:

– Я начинаю тебя понимать, Джеймс. Ты отправляешься за своим золотом, а я добываю для тебя тысячу фунтов. И сколько мне за это причитается?

– Что ты скажешь о двадцати пяти процентах?

– Как говорится, 250 фунтов чистого дохода?

– Вот именно.

– Договорились! И можешь теперь кусать себе локти, потому что я согласился бы и на сто фунтов. Скажи-ка мне, Джеймс Макграт, уж не суждено ли тебе умереть в собственной постели, изучая собственный банковский счет?

– Поживем – увидим.

– Да, поживем. Итак, я нанимаюсь. И к черту туристов!

И они торжественно подняли стаканы.

2. Леди в беде

– Значит так, – сказал Энтони, допив свой коктейль и поставив стакан на стол. – Каким судном ты собирался отплывать?

– «Грэнарт Кастл».

– Билет, вероятно, на твое имя, так что лучше, если я отправлюсь как Макграт. С паспортом у нас проблем не будет?

– Вряд ли. Вообще-то мы с тобой не очень похожи, но описывать нас стали бы одинаково. Рост шесть футов, волосы темные, глаза голубые, нос обыкновенный, подбородок обыкновенный.

– Ты полегче с этой обыкновенностью. Позволю себе заметить, что в туристской фирме из нескольких претендентов выбрали именно меня, исключительно благодаря приятной внешности и хорошим манерам.

– Видел я твои манеры нынче утром! – ухмыльнулся Джимми.

– Иди к черту!

Энтони встал и, в раздумье наморщив лоб, зашагал по комнате. Прошло несколько минут, прежде чем он заговорил.

– Джимми, – сказал он наконец. – Стылптич умер в Париже. Какой ему смысл посылать рукопись из Парижа в Лондон через Африку?

– Не знаю, – покачал головой Джимми.

– Почему бы просто не запечатать рукопись в конверт и не отправить по почте?

– В самом деле, было бы в сто раз умнее.

– Разумеется, – продолжал Энтони, – я знаю, что королям, королевам и сановникам этикет запрещает действовать просто и прямо. Отсюда королевские посланники и прочее. В средние века слуге давали кольцо-знак, нечто вроде «сезам, откройся!». «Королевское кольцо! Проходите, милорд!» Обычно находился кто-нибудь, кто выкрадывал это кольцо. Интересно, почему не нашлось умника, который догадался бы сделать дубликаты кольца? Сделай дюжину и продавай их по сотне дукатов за штуку. Похоже, людям в средние века не хватало инициативы.

Джимми зевнул.

– Мои рассуждения о средневековье тебя, кажется, не занимают? Тогда вернемся к графу Стылптичу. Из Франции в Англию через Африку – это, пожалуй, чересчур даже для дипломатической персоны. Если он хотел только обеспечить тебя тысячей фунтов, он мог бы просто отписать их тебе в завещании. Слава Богу, ни ты, ни я не настолько горды, чтобы отказаться от наследства! Должно быть, Стылптич спятил.

– Ты и вправду так считаешь?

Энтони нахмурился и продолжал вышагивать по комнате.

– А ты, вообще-то, читал эту рукопись? – спросил он.

– Что читал?

– Рукопись!

– Господи! Конечно, нет! Неужели ты полагаешь, что подобное чтиво может доставить мне удовольствие?

Энтони улыбнулся:

– Все это очень интересно. Да будет тебе известно, что мемуары обычно производят немало шума. Нескромные откровения и прочее в том же духе. Люди, которые были всю свою жизнь замкнуты как устрицы, видимо, тешат себя надеждой устроить неприятности другим, после того как сами благополучно скончаются. Это доставляет им какое-то злорадное удовольствие. Джимми, что за человек был граф Стылптич? Ведь ты видел его, говорил с ним, а ты же недурно разбираешься в людях. Похож ли он на мстительного старого дьявола?

– Трудно сказать, – Джимми помотал головой. – Сам понимаешь, что в первый раз, ночью, он был сильно под мухой, но на следующий день передо мной предстал великосветский старикан с изысканными манерами. Он осыпал меня благодарностями, так что мне глаза некуда было девать.

– А ничего интересного он не болтал, когда был пьян?

Джимми задумался и даже наморщил лоб. – Он сказал, что знает, где находится «Кохинор», – ответил он неуверенно.

– Забавно, – сказал Энтони, – это и так всем известно. Он в Тауэре, не так ли? За толстым стеклом и за железной решеткой, а вокруг полно странно одетых джентльменов, которым только и дела, чтобы ты чего-нибудь не стащил.

– Верно, – согласился Джимми.

– Не говорил ли Стылптич чего-нибудь еще в том же роде? Например, что он знает, в каком городе находится коллекция Уоллеса?

Джимми отрицательно помотал головой.

– Да-а, – протянул Энтони. Он закурил сигарету и снова зашагал по комнате. – Ты, наверное, не читаешь газет, невежда? – спросил он через некоторое время.

– Да уж, не часто, – просто ответил Макграт. – Как правило, в них нет ничего, что могло бы меня заинтересовать.

– Благодари Бога, что я не такой дикарь, как ты. Недавно появилось несколько заметок о Герцословакии. Намеки на реставрацию монархии.

– Николай IV не оставил сына, – сказал Джимми, – но я ни минуты не сомневаюсь в том, что династия Оболовичей на нем не обрывается. Наверняка, найдется куча претендентов – всяких двоюродных, троюродных и четвероюродных братьев.

– Так что найти нового короля не составит труда?

– Конечно, – ответил Джимми. – Знаешь, меня ничуть не удивляет, что республика им надоела. Для такого полнокровного и решительного народа, после того как они застрелили нескольких королей, стрелять в президентов – просто детская забава. Кстати, разговор о королях напомнил мне еще кое-что, о чем говорил старик Стылптич в ту ночь. Он сказал, что знает, что за шайка обхаживала его. Это люди короля Виктора.

– Что?! – Энтони резко повернулся.

На лице Макграта медленно расплылась улыбка.

– Чего ты вскинулся? – протянул он.

– Джимми, не будь ослом! Ты сейчас сказал нечто весьма важное.

Энтони подошел к окну и некоторое время смотрел на улицу.

– Кто такой этот король Виктор? – спросил Джимми. – Еще один балканский монарх?

– Нет, – задумчиво ответил Энтони, – это король иного сорта.

– Кто же он? Помолчав, Энтони сказал:

– Он вор. Известнейший вор, специалист по драгоценным камням. Отчаянный малый, не смущающийся ничем. Король Виктор – это прозвище, под которым он был известен в Париже. Там была штаб-квартира его шайки. Его арестовали и посадили за решетку всего на семь лет. Ничего существенного доказать не удалось. Скоро он будет на свободе, если уже не вышел.

– Ты думаешь, что граф Стылптич помог полиции усадить его за решетку? И поэтому его шайка ловила старика? Чтобы отомстить?

– Не знаю, – сказал Энтони. – Вообще-то, не похоже. Насколько мне известно, король Виктор никогда не покушался на камни из короны Герцословакии. Но все выглядит весьма интригующе, а? Смерть Стылптича, мемуары и газетная болтовня – странно все это, но наводит на размышления. Еще говорят, что в Герцословакии обнаружена нефть. Джеймс, я чувствую нутром, что к этой маленькой стране в определенных кругах скоро проявят большой интерес.

– В каких кругах?

– Финансисты из Сити.

– К чему ты клонишь?

– Пытаюсь представить легкое дело сложным, вот и все.

– Не хочешь же ты сказать, что возникнут какие-нибудь сложности с передачей обычной рукописи в издательство?

– Нет, – с сожалением ответил Энтони. – Здесь я не предвижу особых трудностей. Сказать ли тебе, Джеймс, куда я собираюсь отправиться со своими двумястами пятьюдесятью фунтами?

– В Южную Америку?

– Нет, дорогой мой, в Герцословакию! Пожалуй, я встану на сторону республики. Вполне возможно, в конце концов я стану президентом.

– А почему бы тебе не объявить себя наследником престола и не стать королем?

– Нет, Джимми. Король – это на всю жизнь. А пост президента – всего на четыре года или около того. Было бы забавно четыре года поуправлять таким королевством, как Герцословакия.

– Должен заметить, что средний срок царствования еще меньше, – сказал Джимми.

– У меня, вероятно, будет сильное искушение присвоить твою долю из этой тысячи фунтов. Да и к чему тебе эти деньги, когда ты вернешься с грудой самородков? Я вложу твою долю в нефтяные акции Герцословакии. Знаешь, Джеймс, чем больше я об этом думаю, тем больше нравится мне твое предложение. Никогда бы и не вспомнил о Герцословакии, если бы ты не помянул ее. День я проведу в Лондоне, возьму деньги и сразу уеду балканским экспрессом!

– Так быстро ты не управишься. Я не успел сказать, что у меня есть к тебе еще одно поручение.

Энтони плюхнулся в кресло и строго посмотрел на Джимми:

– Я все время чувствовал, что ты что-то скрываешь. Здесь-то ты и подстроил мне ловушку.

– Ничуть не бывало. Просто нужно сделать кое-что, чтобы выручить из беды одну леди.

– Джеймс! Запомни раз и навсегда: я отказываюсь вмешиваться в твои дикие романы!

– Это не роман. Эту женщину я никогда не видел. Сейчас все расскажу.

– Уж если мне придется выслушать еще одну из твоих идиотских историй, то, пожалуй, придется снова выпить.

Макграт с готовностью соорудил очередную смесь и начал свой рассказ:

– Это было в Уганде. Я спас там жизнь одному старателю…

– Джимми, на твоем месте я написал бы книгу под названием «Жизни, которые я спас». Это уже второе спасение за сегодняшний вечер.

– Ну, на этот раз ничего особенного я не совершил. Просто вытащил этого парня из реки. Как большинство старателей, он не умел плавать.

– Постой-ка! Имеет ли это хоть какое-нибудь отношение ко всему остальному?

– Никакого. Хотя, как ни странно, сейчас я вспомнил, что этот парень был герцословак. Но мы звали его Педро Голландец.

Энтони безразлично кивнул:

– Давай, Джеймс, валяй дальше.

– Ну, парень этот был из тех, кто не хотел оставаться в долгу. Он привязался ко мне как собака. Полгода спустя он умер от лихорадки. Я был рядом с ним. Последнее, что он сделал перед тем, как испустить дух, – поманил меня и прошептал на каком-то невозможном жаргоне о тайне. Я подумал, что он говорит о золотой жиле. Он вручил мне завернутый в промасленную бумагу, пакет, который постоянно носил при себе. Тогда я не обратил на него внимания. Но через неделю вскрыл его. Надо признаться, мне стало любопытно. Я не верил, что у Педро Голландца хватило бы ума распознать золотую жилу, даже если бы он и нашел ее, – но никогда ведь не знаешь, откуда свалится удача.

– И как всегда, от одной только мысли о золоте твое сердце бешено забилось, – перебил его Энтони.

– Никогда в жизни я не был так разочарован. Золотая жила! Грязная свинья! Знаешь, что там было? Письма какой-то женщины! Да! Письма женщины, причем англичанки. Этот подлец собирался шантажировать ее – и он имел наглость предложить мне заняться этим грязным делом!

– Джеймс, мне приятно видеть твой благородный гнев, но позволь заметить тебе, что плут – всегда плут. Ты спас ему жизнь – и он завещал тебе выгодное дельце, нисколько не задумываясь насчет твоих высокоморальных британских устоев.

– На кой черт мне были эти письма! Сначала я решил сжечь их. Но потом подумал, что эта несчастная женщина, не зная, что они уничтожены, постоянно будет жить как на вулкане и ожидать, что в один прекрасный день этот парень заявится к ней.

– Джимми, твое воображение значительно сильнее, чем я предполагал, – закуривая, заключил Энтони. – Похоже, что это дело несколько сложнее, чем первое. А что, если послать их почтой?

– Как все женщины, она не ставила на письмах ни дат, ни адресов. На одном, правда, есть нечто вроде адреса – всего одно слово: «Чимниз».

Энтони застыл с горящей спичкой в руках и, обжегши пальцы, резко бросил ее на пол.

– Чимниз?! – спросил он. – Ничего себе! – Ты знаешь, что это такое?

– Милый мой, это один из самых аристократических домов Англии. Короли и королевы проводят там свои уик-энды, а дипломаты устраивают свои дела.

– Вот почему я доволен, что в Англию вместо меня отправляешься ты. Тебе все это знакомо, – просто сказал Джимми. – А вышедший из канадских лесов невежа, вроде меня, наделал бы там кучу глупостей. Но такой человек, как ты, имеющий за плечами Итон и Харроу…

– Только один из них, – скромно заметил Энтони.

– …Такому человеку все это нипочем. Ты спрашиваешь, почему я не пошлю письма почтой? Мне представляется это опасным. Насколько я понял, муж у нее очень ревнив. Что, если по ошибке письма попадут к нему? Что будет с бедной леди? А может, она умерла? Письма выглядят так, словно их писали довольно давно. Думается, единственный путь – это доставить их в Англию и отдать ей в руки.

Энтони бросил сигарету и, подойдя к другу, с чувством хлопнул его по плечу.

– Джимми, ты настоящий рыцарь! – сказал он. – И канадские леса могут гордиться тобой! Ты справился бы с этим намного лучше меня.

– Так ты передашь их?

– Конечно!

Макграт встал, подойдя к буфету, вынул из ящика связку писем и бросил их на стол.

– Вот они. Ты бы прочел их.

– Это необходимо? Мне вообще-то не хочется.

– Учитывая то, что ты сказал о Чимнизе, она могла только гостить там. Лучше нам просмотреть письма, может, удастся понять, где ее искать.

– Ты прав.

Они внимательно прочли письма, но так ничего и не нашли. В задумчивости Энтони связал их снова.

– Бедняжка! – заметил он. – Должно быть, натерпелась страха…

Джимми кивнул.

– Ты уверен, что тебе удастся отыскать ее? – спросил он с тревогой.

– Я не уеду из Англии, пока не найду ее, Джимми. Что-то ты слишком заботишься об этой неизвестной леди…

Джимми задумчиво провел пальцем по подписи.

– Милое имя, – сказал он. – Вирджиния Ривел.

3. Переполох в высших сферах

– Именно так, дорогой друг, именно так, – сказал лорд Катерхэм. Он повторял это уже в третий раз, каждый раз надеясь, что разговор на том закончится и он сможет уйти. Он терпеть не мог торчать вот так на ступеньках Лондонского клуба, членом которого имел честь состоять, и выслушивать бесконечные разглагольствования достопочтенного Джорджа Ломакса.

Клемент Эдвард Элистер Брент, девятый маркиз Катерхэм, невысокий джентльмен, одетый весьма непритязательно, ничем не оправдывал расхожего представления о маркизах. У него были тусклые голубые глаза, тонкий меланхолический нос и вялые, хотя и весьма изысканные манеры.

Главное несчастье лорда Катерхэма заключалось в том, что он был наследником своего брата, восьмого маркиза, умершего четыре года назад. Предыдущий лорд Катерхэм был довольно заметной фигурой, и мнение его в Англии было весьма весомо. Одно время он был Государственным секретарем по иностранным делам и постоянно принимал участие в Имперском совете, а его загородная резиденция, замок Чимниз, была известна своим гостеприимством. При умелой помощи жены лорда Катерхэма, дочери герцога Перта, в Чимнизе в непринужденной обстановке творилась большая политика, и едва ли была хоть одна заметная личность в Англии, а то и в Европе, которая не останавливалась здесь хотя бы пару раз.

Все было бы отлично. Девятый маркиз Катерхэм свято чтил память своего брата. И Генри вполне этого заслуживал. Но что тяготило лорда Катерхэма, так это необходимость следовать по стопам своего брата, а также и то, что Чимниз был скорее достоянием государства, чем загородным домом. Ничто его не удручало больше, чем политика, а точнее – политики. Отсюда и его нетерпение во время затянувшегося разговора с Джорджем Ломаксом, беспокойным, склонным к полноте джентльменом с красным лицом, сверкающим взглядом и безграничным чувством собственной значимости.

– Поймите, Катерхэм, мы не можем – тем более сейчас, – просто не можем допустить никакого скандала. Положение исключительно деликатное.

– Как обычно, – с иронией сказал лорд Катерхэм. – Дорогой друг, уж я-то знаю!