День свадьбы Чубакки и Маллатобук обещал быть ярким и полным надежды. Хэн, узнавший о свадьбе только этим утром, радовался счастью своего друга, но грустил из-за предстоящей разлуки с ним. Они неплохо провели вместе пару лет, и он смел надеяться, что через некоторое время, вкусив радостей семейной жизни, Чуи захочет вернуться и будет время от времени по-прежнему заниматься контрабандой. Быть счастливым и женатым, конечно, хорошо… с другой стороны, если ты женился, это ведь еще не значит, что ты умер?
      У него почти не было времени поговорить с Чуби до того, как вихрь свадебных планов закружил и увлек его друга. По всей видимости, у вуки не было традиции свидетелей, как у людей, но Чуй из уважения к Хэну попросил кореллианина встать рядом с ним. Хэн улыбнулся:
      – Что ж, значит, быть мне нынче "другом" жениха, да?
      Чубакка удивился, но сказал Хэну, что такое название вполне ему подходит.
      Сидя в доме Аттичиткука подальше от всех и стараясь не мешаться под ногами, Хэн думал о том единственном разе, когда он просил женщину выти за него. Это была Бриа. Ему тогда было девятнадцать, а ей на год меньше, он был по уши влюблен и слишком глуп, чтобы придумать что-то получше. Хорошо, что Бриа его оставила…
      Хэн открыл внутренний карман своего жилета и вынул сложенный в несколько раз старый клочок бумаги. Развернув его, он прочитал первую строчку:
      "Милый Хэн,
      Ты не заслуживаешь, чтобы это произошло, и я могу сказать лишь одно – прости меня. Я люблю тебя, но не могу остаться…" Хэн поморщился, потом снова сложил записку и запихнул обратно в карман. До прошлого года, как раз перед битвой при Нар Шаддаа, он думал, что Бриа, скорее всего, вернулась к илезианцам не в силах побороть зависимость от Возрадования.
      А потом он встретил ее в роскошном наряде, с великолепной прической в резиденции моффа Сарна Шильда на Корусканте. Она называла Шильда "дорогой", и у них на лбах было написано, что она его любовница. С тех пор Хэн старался всеми силами презирать ее. Мысль о том, что Бриа действительно любила моффа, никогда не приходила ему в голову… он знал, кого она по-прежнему любила. Увидев его тогда, она побледнела, и, как бы она ни пыталась скрыть это, все читалось в ее взгляде…
      Мофф Шильд покончил с собой вскоре после битвы при Нар Шаддаа. Об этом трезвонили на всех каналах. Впрочем, на его похоронах (а Хэн смотрел их трансляцию намеренно) не было видно Брии.
      "А теперь… оказывается, она какой-то агент кореллианских повстанцев…" – думал Хэн. Чем больше он об этом размышлял, тем сильнее пытался понять, что делала Бриа в доме моффа Шильда. Были ли она агентом повстанческой разведки и шпионила за моффом, а через него и за Империей?
      Это меняло дело. Хэну это не нравилось, но то, что Бриа использовала моффа, чтобы добыть информацию, вызывало у него больше уважения, чем если бы она была той, кем тогда показалась – распущенной накрашенной девицей. Ему было интересно, что она делала теперь, когда мофф мертв. Очевидно, моталась по планетам и помогала в создании тамошних подпольных мятежных организаций. А еще… Хэн слышал, что год или около того назад, группа повстанцев добралась до Илезии, напала на Третью колонию и освободила около сотни рабов. Не была ли Бриа в этом замешана?
      Судя по тому, что говорили о ней Катарра и другие вуки, она была чуть ли не святой воительницей, рискующей своей жизнью ради того, чтобы доставить им вооружение от кореллианских повстанцев. Ведь Кашиик находился в рабстве Империи.
      Хэн помнил, какой обманутой она себя чувствовала, поняв, что илезианская религия – не более, чем фальшивый культ. Ее переполняли гнев и горечь. Ей ненавистна была мысль, что за секунду она превратилась из паломника в раба… Годы спустя она воплотила свой гнев в активные действия против илезианских и имперских рабовладельцев.
      После Брии Хэн Соло во всех смыслах не испытывал недостатка в женском обществе. На Нар Шаддаа Хэн и Салла Зенд были вместе уже более двух лет. Салла была энергичной, яркой женщиной, прекрасно разбиралась в технике и механике, а также была опытным пилотом и контрабандистом. У нее с Хэном было очень много общего – и одной из главных особенностей их отношений было то, что оба они были заинтересованы лишь в том, чтобы хорошо проводить время, пока оно у них было.
      Отношения Хэна с Саллой были надежны и доверительны, но при этом не мешали делу. Они никогда не давали друг другу никаких обещаний, и это их обоих устраивало.
      Хэн часто думал, любил ли он на самом деле Саллу – или она его. Он знал, что она дорога и близка ему, что он сделает для нее почти все, что угодно – но любить? Можно было сказать, что он никогда не испытывал к ней или любой другой женщине того, что чувствовал к Брии.
      "Но тогда я был мальчишкой," – напомнил он себе. Безголовым пацаном, который только и мог, что взорваться, как тонна нейтронита. Теперь я гораздо умнее…
      Так он сидел, погрузившись в размышления, пока Каллабау, сестра Чубакки, сновавшая туда и обратно с подносами для предстоящего свадебного пира, вдруг остановилась, положила руки на бедра и уставилась на него. Затем с возмущенным восклицанием махнула ему рукой.
      Хэн поднялся.
      – О чем речь, разумеется, я не прячусь, – ответил он. – Я просто старался не мешать. Все уже готово?
      Каллабау энергично подтвердила, что все готово, и Хэну пора идти, и побыстрее.
      Хэн последовал за сестрой Чубакки на улицу. Солнечный свет пробивался сквозь шелестящие верхушки деревьев. По дороге его догнал Ярик. Парень старался держаться поближе к Хэну, так как языка вуки он не знал и без Хэна мог говорить только с Ралррой.
      – Итак, вот мы и дожили? – спросил он Хэна.
      – Это точно – дожили, – сказал Хэн. – Мгновения свободы для Чубакки сочтены. Каллабау, услышав слова кореллианина, наградила мужчин испепеляющим взором и возмущенным рыком, который в переводе не нуждался.
      Хэн усмехнулся.
      – Нам следует поостеречься, приятель. Она нас разорвет надвое и не вспотеет.
      Женщина-вуки повела их по одной из ветвей-дорог, по ширине не уступавшей улицам некоторых планет. Они вышли из города и направились к вершинам деревьев, где многие вуки выстроили свои дома. Дом Маллы, как понял Хэн, тоже располагался там, чтобы она могла быть ближе к своей работе.
      За несколько минут они свернули несколько раз на другую тропу, потом еще на одну.
      – Куда мы все-таки идем? – беспокойно спросил Ярик. – Я запутался. Если она оставит нас здесь, я не представляю, как вернуться отсюда в Рвоокррорро. А ты?
      Хэн кивнул.
      – Напомни мне освежить твои навигаторские навыки, – сказал он. – Но если Каллабау заведет нас еще дальше, у меня не останется сил для вечеринки.
      Компания свернула на еще одну, более узкую тропу, и перед взглядом Хэна и Ярика предстало многочисленное скопление вуки. Они прошли ее немного, потом тропа резко закончилась.
      Ветка врошира, на которой они стояли, была особым образом подрезана и крутым спуском уходила на нижележащие ветви. Тяжелая ветвь прижимала ближние вершины вниз, из-за чего создавался эффект просторной зеленой долины, от которой захватывало дух.
      С запада мягкими волнами поднимались пологие холмы. Их освещало желтое солнце, яркое, как маяк, а в воздухе повсюду кружили птицы.
      – Красиво тут… – сказал Хэн Каллабау. Она кивнула, затем объяснила, что для вуки это священное место. Здесь, глядя на этот пейзаж, они могли искренне восхищаться великолепием своего мира.
      Церемония была готова начаться. Здесь не было священника, руководящего церемонией, пары женились сами. Хэн подошел и встал рядом с Чубаккой, ободряюще улыбнувшись своему не в меру взволнованному другу, потом дотянулся и потрепал вуки по лохматой голове.
      – Будь проще, расслабься, – сказал он. – Тебе достается сногсшибательная девушка.
      Чубакка ответил, что он и так хорошо это знает… просто надеется не забыть свои строки!
      Они стояли на краю ветки, перед толпой вуки, отделявшей их от дороги, ведущей обратно в Рвоокррорро. Вдруг толпа расступилась, разделившись надвое. По тропе, к ним шла Маллатобук.
      С головы до пят ее окутывала прозрачная серебристо-серая вуаль. Покров был таким легким и прозрачным, что, казалось, женщина окружена мерцающей аурой. Но когда она подошла к Чуи, Хэн разглядел, что вуаль была неким видом почти прозрачной вязаной или тканой материи. Сквозь свадебную фату Хэн ясно видел голубые глаза Маллы.
      Он внимательно слушал, как Чуй и Малла обменялись клятвами. Да, они любят друг друга сильнее всех в Галактике. Да, честь супруга дорога им как своя собственная. Да, они обещают хранить верность друг другу. Да, смерть может разлучить их, но не разрушит их любовь.
      Сила жизни – с ними. Сила жизни скрепит их союз, и они станут едины… Сила жизни будет с ними… всегда.
      Хэн ощутил, как его охватила волна непривычной возвышенности. В какой-то миг он почти завидовал Чубакке. Он видел, как сияли любовью глаза Маллатобук, и его кольнула боль. Никто никогда не любил его так сильно. "Кроме, может быть, Дъюланны," – подумал он, вспоминая вдову вуки, которая его вырастила.
      Бриа… когда-то он думал, что она любила его так же. Но у нее была странная манера выражать это…
      Чуй поднял фату Маллы и привлек ее к себе. Они нежно потерлись друг о друга щеками. Потом с громким торжествующим возгласом Чуй поднял ее и закружил, словно она была ребенком, а не взрослой вуки, ненамного уступающей ему по росту.
      Компания вуки разразилась хором криков, рева и возгласов радости.
      – Что ж, – сказал Хэн Ярику, – вот и свершилось!
      Но свадебное торжество было далеко от окончания. Пару проводили к столам, расположившимся среди древесных вершин и ломящимся от всех видов вукийских деликатесов. Хэн и Ярик продвигались вдоль столов, осторожно пробуя еду, ведь чаще всего вуки подавали мясо сырым. Но даже с термически обработанными блюдами люди должны были соблюдать осторожность. Вуки любили сильные приправы: некоторые были настолько острыми, что могли повредить человеческий пищевод.
      Хэн оглядел столы и показал Ярику многие "безопасные" деликатесы: суп из зачибика с травами и специями, вортрик – слоеное блюдо, сочетавшее несколько видов мяса, переложенного листьями врошира и выдержанного несколько недель в крепком маринаде граккина, пирог из мяса фактрина, замороженный горрнар, кольца чинтука и жареный клакк, а также салаты и хлебцы, торты с лесным медом и охлажденные фруктовые сладости.
      Хэн посоветовал Ярику воздержаться от всевозможных алкогольных напитков, передававшихся по кругу. Кореллианин по собственному горькому опыту знал, каким крепким бывает у вуки ликер. Выбор был широким: аккаррагм, кортиг, гаррмол, граккин, тиккианский бренди и многое другое.
      – Послушай моего совета, друг, – сказал Хэн. – Вуки знают, как изготовить напиток, который за минуту свалит человека с ног. Я ограничусь горимнским вином и соком гралини.
      – Но сок гралини пьют только дети, – возразил Ярик. – А все это…
      – Яр, – сказал Хэн. – Попробуй подслащенное молоко алкоари с экстрактом винной ягоды. Для меня слишком сладко, но тебе может понравиться.
      Ярик тоскливо посмотрел на огромную флягу тиккианского бренди. Хэн предупреждающе покачал головой – Не вздумай. Я возиться с тобой не буду, если тебя будет выворачивать наизнанку, как отравленного мулака.
      Юноша скорчил гримасу, потом поднял кубок горимнского вина.
      – Хорошо. Думаю, ты знаешь, о чем говоришь.
      Хэн улыбнулся, и они сдвинули стаканы.
      – Поверь мне.
      Через некоторое время, когда Хэн стоял сам по себе, держа тарелку поджаренных ребрышек траккарн и острого салата, приправленного семенами рилрна, к нему подошел темно-коричневый вуки, который показался ему смутно знакомым – хотя кореллианин был уверен, что никогда не встречал его раньше. Вуки постоял, изучая Хэна, потом представился.
      Хэн чуть не уронил тарелку.
      – Ты сын Дьюланны? – крикнул он. – Надо же!
      Быстро отложив в сторону свою тарелку и бокал, он восторженно сгреб вуки в объятия.
      – Я так рад видеть тебя! Как тебя зовут?
      Вуки обнял Хэна в ответ, сообщив, что его зовут Утчаккалок. Хэн отстранился, оглядывая его, и почувствовал, что у него защипало глаза.
      Чакк (как он просил себя называть), казалось, был тронут не меньше и сказал Хэну, что надеялся встретить его отчасти потому, что хотел услышать, как умерла его мать. Хэн сглотнул.
      – Чакк, твоя мама погибла героически, – сказал он. – Я не был бы жив сейчас, если бы не она. Она была храброй вуки. Она погибла, как воин в бою. Ее застрелил парень по имени Гаррис Шрайк, но… он тоже мертв.
      Чакк хотел узнать, Хэн ли убил Шрайка, чтобы отомстить за смерть его матери.
      – Не совсем, – сказал Хэн. – Кто-то добрался до него первым. Но до этого он хорошо получил от меня.
      Чакк ответил одобряющим рыком. Он сообщил Хэну, что считает его сводным братом, так как у них была одна мать. Когда она проводила время на борту "Мечты торговца", то без умолку рассказывала о маленьком человеческом мальчике, который любил ее вастриловый хлеб и очень хотел стать пилотом.
      – Что ж, Чакк, – сказал Хэн. – Дьюланна не дожила до этого, но сейчас я пилот. И мой лучший друг во всей вселенной – вуки…
      Посмеявшись, Чакк сказал Хэну, что он и Чубакка – дальние родственники со стороны его троюродного брата, который переехал в Рвоокррорро и женился на внучатой племяннице тети Чубакки.
      Хэн моргнул.
      – Действительно… дальний. Это просто здорово. Мы все – одна большая счастливая семья.
      Хэн отвел Чакка к молодожену и представил его Чуи, объяснив, что к чему. Чубакка поприветствовал "сводного брата" Хэна и шумно похлопал Чакка по спине.
      Праздник продолжался до глубокой ночи. Вуки танцевали, пели и играли на деревянных инструментах, передававшихся в семьях из поколения в поколение. Хэн и Ярик гуляли вместе с ними, пока от усталости и выпивки не прилегли отдохнуть под одним из огромных столов. Проснувшись утром, Хэн обнаружил, что торжество закончилось, а Чуй и Малла, как ему сказали, ушли в леса для уединения, что для вуки было эквивалентом медового месяца. Хэн расстроился… через пару дней его переговоры с Катаррой будут завершены, "Сокол" загрузят новым товаром, и он покинет Кашиик. Ему так и не удастся попрощаться с Чубаккой.
      Но нельзя же ожидать, чтобы кто-то вспоминал о лучшем друге в свадебную ночь, поразмыслил Хэн с тенью сожаления. Кроме того, он в любом случае собирался еще вернуться на Кашиик, так что с Чуй он прощался не навсегда…
 

***

 
      Уединившись в своем тщательно охраняемом офисе на Нал Хутте, хатт Дурга дождался, пока изображение Мика Бидлора обретет четкость, и подполз к нему ближе. Его выпуклые, с вертикальными зрачками глаза от нетерпения выпучились еще сильнее, и он потребовал:
      – У вас есть новости о результатах вскрытия? Вы определили вещество?
      – Ваше превосходительство, это вещество настолько редкое, что сначала мы не могли ни определить его, ни быть уверенными в его эффекте, – старший эксперт выглядел уставшим и измотанным, словно и вправду работал день и ночь, как утверждал. – Но наши тесты и исследования позволили прийти к заключению. Да, это вещество – яд. Мы проследили его происхождение до планеты Малкит.
      – Малкитские отравители! – воскликнул Дурга. – Ну, конечно! Тайные убийцы, которые специализируются на экзотических и практически не выявляемых ядах… кто же еще мог найти вещество, смертельное для хатта? Мой народ очень трудно отравить…
      – Я знаю об этом, Ваше превосходительство, – сказал Мик Бидлор. – И это вещество – оно так редко, что мы не смогли выяснить его название – одно из их наибольших достижений в ядах. Мы называем его Ксеш-1, за неимением лучшего.
      – И Ксеш-1 не существует в природе где-либо на Нал Хутте? – сказал Дурга, желая удостовериться до конца. – Это не могло быть случайностью?
      – Нет, Ваше превосходительство. Ксеш-1 был намеренно подложен господину Аруку.
      – Каким образом?
      – Мы не можем быть уверены, но, скорее всего, он проник внутрь в процессе дыхания.
      – Кто-то подсунул моему родителю смертельную дозу яда, – сказал Дурга, в его голосе зазвучала холодная и беспощадная ярость. – Кому-то придется заплатить за это… и он заплатит… заплатит.
      – Э… не совсем так, Ваше превосходительство, – специалист нервно облизал губы. – Схема была далеко не так… очевидна. Это было сделано… более изобретательно.
      Если все настолько умно, это, несомненно, должен быть хатт, подумал Дурга и уставился на ученого.
      – Что тогда?
      – Это вещество смертельно в больших дозах, господин Дурга. Но в малых оно не убивает. Оно концентрируется в мозговых тканях, вызывая у жертвы прогрессирующее ухудшение мыслительного процесса. Также это вещество вызывает сильное привыкание. Как только жертва привыкнет к поглощению его в достаточно высоких дозах, резкое прерывание приема вещества вызывает описанные ранее симптомы: острая боль, судороги и смерть. – он перевел дыхание. – Вот от чего, господин Дурга, умер ваш родитель. Не от наличия Ксеш-1 в его организме… а из-за резкого прерывания.
      – Сколько времени, – спросил Дурга, цедя слова сквозь зубы, – это вещество давалось моему родителю, чтобы он к нему привык?
      – Я бы предположил, что в течение нескольких месяцев, господин Дурга, но не могу сказать точно. Минимум, несколько недель. Нужно было время, чтобы накопить дозу, после которой прерывание привело бы к быстрой смерти, – специалист помедлил. – Господин Дурга, наши расследования также выявили, что этот Ксеш-1 очень дорогостоящий. Он производится из тычинок растения, которое есть только на одной планете в Галактике, и расположение этой планеты – священный секрет Малкитских отравителей. Поэтому только некто, обладающий большим благосостоянием, мог приобрести его количество, достаточное для того, чтобы убить вашего родителя.
      – Понятно, – сказал Дурга через секунду. – Продолжайте любые исследования, которые могут пролить свет на это, Бидлор. И пришлите мне все ваши данные. Я намерен выяснить, откуда взялся этот Ксеш-1.
      Бидлор склонился в нервном поклоне.
      – Разумеется, Ваше превосходительство. Но… сэр., эти расследования не дешевы.
      – Цена не имеет значения! – рявкнул Дурга. – Я должен знать, и я заплачу, сколько требуется, чтобы выяснить правду! Я найду источник этого Ксеша-1, и я выслежу его путь к тому, кто дал его моему родителю! Средства Бесадии – мои средства! Вам ясно, Бидлор?
      Ученый поклонился еще ниже.
      – Да, Ваше превосходительство. Мы продолжим расследование.
      – Будьте любезны.
      Дурга прервал связь и в раздражении начал ползать по офису взад и вперед. Арук был убит! Я всегда это знал! Кто-то, достаточно богатый, чтобы купить Ксеш-1. Это должен быть кто-то из Десилийков – Джилиак… или, возможно, Джабба. Я найду того, кто в ответе за это, и я убью его или ее собственными руками! Клянусь своим покойным родителем – я отомщу…
      За следующие десять дней Дурга беспощадно допросил всех слуг во дворце – особенно поваров. Хотя несколько из них умерли во время допросов, не было найдено ни одной улики, указывающей на то, что кто-то из них что-либо делал с едой Арука.
      Молодой хатт отказался от прочих своих обязанностей, присутствуя на каждом допросе. Его соперник Зиер пришел навестить его ближе к завершению и прибыл как раз тогда, когда дроиды уносили обмякший труп женщины т'ланда Тиль, служившей младшим клерком в администрации Бесадии.
      Старший хатт бросил презрительный взгляд на массивное четырехногое тело, которое тащили дроиды.
      – Ну, и какой в этом смысл? – спросил он с заметной долей сарказма.
      Дурга уставился на Зиера. Ему бы хотелось связать бесадийца со смертью Арука, но Зиер был на Нар Хекке, следя за интересами Бесадии в последние несколько месяцев, и был вызван обратно домой после смерти Арука. Когда он впервые появился, Дурга тщательно проверил о нем все, что мог, но не нашел ни малейшего намека на связь между ним и убийством Арука.
      Кроме того, Зиер, хоть и был богат, даже близко не обладал теми финансами, чтобы приобрести большое количество Ксеша-1. И с его счетов не исчезало необычно крупных сумм.
      – Четверо, – бросил молодой хатт. – В них нет нашей силы, кузен. Неудивительно, что меньшие расы подчиняются нам… они значительно ниже нас, как физически, так и умственно.
      Зиер вздохнул.
      – Должен сказать, мне будет не хватать твоего повара-тви-лека, – сказал он. – Он великолепно готовил филе личинок мулблатта в соусе из крови фрегона.
      Он снова вздохнул.
      Дурга скривил огромный рот.
      – Повара можно и заменить, – кратко сказал он.
      – А тебе не приходило в голову, дорогой кузен, что нанятый тобой эксперт может ошибаться в выводах?
      – Он и его группа – лучшие из возможных, – ответил Дурга. – Отзывы о них превосходны. Они проводили расследования для высшего военного руководства Императора… даже для губернатора Таркина.
      Зиер кивнул.
      – Хорошая рекомендация, – признал он. – Насколько я слышал, губернатор не тот, кого можно разочаровать и остаться после этого в живых.
      – Так говорят.
      – И все же, кузен… возможно, что они нашли доказательство убийства лишь потому, что ты приказал им? А истинно оно или нет – уже другой вопрос?
      Дурга задумался на мгновение.
      – Я не верю в это, – наконец сказал он. – Доказательство есть. Я видел лабораторные отчеты.
      – Лабораторные отчеты можно подделать, кузен. Кроме того… в своей одержимости ты потратил огромные суммы. Эти ученые много получают от Бесадии. Возможно, они не хотят, чтобы этот поток денег иссяк.
      Дурга взглянул в лицо кузену.
      – Я уверен, что группа сообщает достоверные сведения о своих результатах. Что же касается стоимости… Арук был главой всех Бесадии. Разве не должны мы выяснить, что произошло на самом деле? Или позволить другим думать, что нас можно убивать безнаказанно?
      Зиер медленно обвел острым языком нижнюю губу, размышляя.
      – Возможно, ты прав, кузен. Однако… я бы предложил – дабы не считали тебя безрассудным транжирой – чтобы ты начал оплачивать это расследование из личных средств, а не из оперативного капитала Бесадии. Если ты согласишься, тебе не будет сказано ни слова поперек. Если нет… что ж, приближается собрание клана. Как ответственный глава клана, я обязан прокомментировать наши финансовые отчеты.