Беседа двадцать четвертая:

МОЗГОВЫЕ КЛЕТКИ И ПРЕОБРАЖЕНИЕ

Слушательница П.: До сих пор мы не занимались тем, что представляет сущность вашего учения — проблемой времени, проблемой безмолвия мозговых клеток, и тем, какие процессы происходили внутри Кришнамурти. Я задаю эти три вопроса вместе потому, что, наблюдая горизонтальное течение времени, то есть жизнь Кришнамурти, мы видим, как этот мальчик, родившийся в окружении традиционного брахманизма, проходит специальное обучение в Теософском обществе, получает посвящение, пишет книги «Искание» и «Путь», в которых просветление рассматривается как некая фиксированная точка, как определенная цель. В этих книгах утверждается, что существует состояние, которого необходимо достичь, и ради этого на протяжении столетий ведется великая борьба. Внезапно в Кришнамурти совершается великая перемена; он отрицает спасение, отрицает вечность как неподвижную точку и таким образом разрушает горизонтальное движение времени как таковое. Что же именно произошло? Если бы мы могли увидеть как бы под микроскопом, что случилось с Кришнамурти, что произошло с клетками его мозга, в которых содержалось это горизонтальное движение времени, тогда мы, возможно, сумели бы понять время и преображение в их отношении к мозговым клеткам.

Кришнамурти: Понимаю. А вы понимаете?

Слушатель Д.: Да, уважаемый. Очень важный вопрос.

Кришнамурти: Не кажется ли вам, что это так называемое горизонтальное движение было весьма обусловленным и поверхностным? Мальчик повторял то, чему его учили, и в какой-то момент произошел разрыв. Это понятно?

П.: Не совсем. Что значит поверхностное и обусловленное движение?

Кришнамурти: То есть мальчик принимал, повторял, шагал по пути, проложенному традицией и теософией. Он принимал его.

П.: Все мы поступаем точно так же.

Кришнамурти: Точно так же, но в разной мере. Значит, вопрос состоит в том, зачем он проделал это путешествие?

П.: Нет. Вопрос в том, что побудило его заявить, что никакой фиксированной точки не существует?

Кришнамурти: Взгляните на все так, словно Кришнамурти здесь нет. Он умер. Как бы вы сами ответили на этот вопрос? Я нахожусь здесь и, следовательно, могу ответить или не ответить; но если бы меня здесь не было, что сделали бы вы?

П.: Нужно было бы узнать то, что вы некогда говорили и какие влияния испытали, понять, в каком месте произошел разрыв, каковы были внешние и внутренние кризисы, которые стали причиной разрыва.

Кришнамурти: Предположим, что вы ничего об этом не узнали, а все равно необходимо серьезно ответить на вопрос, ответить сию же минуту. Что бы вы сделали? То, о чем вы упомянули, потребовало бы времени, исследований. Как бы вы установили все это немедленно? Какой бы вы дали ответ, если бы столкнулись с проблемой непосредственно: жил молодой человек, который придерживался традиционного пути, идеи фиксированной точки, неподвижной цели, использования времени, эволюции; и вдруг в какой-то момент он со всем этим порывает. Как бы вы распутали эту загадку?

Д.: Что-то вроде кипения воды, которая до ста градусов остается однородной, а затем происходит ее полное превращение.

Кришнамурти: Но для того, чтобы дойти до этого момента, требуется время.

П.: Не будь у меня биографических сведений, единственным способом исследования было бы проверить, возможен ли этот процесс в моем собственном сознании.

Д.: А я двигался бы в несколько ином направлении. Последователь традиции сказал бы, что перед нами особый процесс, который, подобно кипению воды, ведет к превращению. Традиция помогает вам дойти до определенной точки, до точки кипения. Вы можете отрицать традицию, но в данном случае как раз очевидна необходимость традиции вплоть до некой точки.

П.: Если бы нам не были доступны биографические сведения о том, как Кришнамурти проходил всевозможные садханы, если бы нам был известен лишь феномен Кришнамурти, то единственным способом исследовать его было бы самопознание.

Д.: И как бы вы объяснили этот феномен?

Ф.: Вы как бы создаете связь между предыдущим и нынешним состоянием его бытия. А есть ли между ними родство? Вы говорите, что одно ведет к другому, поскольку одно совершается прежде другого, и располагаете все это во времени.

П.: Феномен Кришнамурти в том, что он рожден от родителей-брахманов... ну, мы знаем всю эту историю. Я смотрю на нее, на ее скрытую сторону, и отмечаю, что до некоторого момента Кришнамурти говорил о времени, о спасении как о конечной точке; и вдруг подверг все это отрицанию.

Кришнамурти: Ф. спрашивает: «Почему вы ставите это горизонтальное движение в связь с вертикальным?» Между ними нет никакого родства. Держите оба подальше друг от друга.

П.: Когда я смотрю на Кришнамурти, я смотрю на всю основу.

Кришнамурти: Смотрите, но не связывайте двух явлений.

П.: Вопрос в следующем. Если то, что вы говорите, должно иметь смысл, тогда важно понять этот процесс времени и свободы от времени. Поэтому я спрашиваю: что внутри вас нажало спусковой крючок? Если вы ответите, что случайность, я с этим соглашусь. Если такое случается, значит, случается, если нет, то нет. А я буду продолжать свою жизнь.

Ф.: Нет никакого спускового крючка.

П.: Некий мозг издавал определенный шум — и вдруг начал производить другие шумы; а Кришнамурти говорит, что сами мозговые клетки представляют собой время. Не будем уходить от этого факта. Таким образом, мозговые клетки Кришнамурти, которые были временем, подверглись особого рода преображению.

Кришнамурти: Я объясню все очень просто. Культивирование мозга, любого мозга, требует времени. Опыт, знание, воспоминания — все они хранятся в клетках мозга. Это биологический факт. Мозг представляет собой плод времени. И вот человек в какой-то момент прерывает это движение.

Тогда возникает совершенно иное движение, а это значит, что сами клетки мозга преобразились. П. говорит: «Вы должны дать ответ и сказать, что произошло; иначе происшедшее было простой случайностью».

Д.: Если оно было случайностью, мы примем этот факт.

Б.: Ответ Кришнаджи мог бы помочь нам преобразиться.

С.: Здесь возможны два объяснения. Одно из них — теософское: за Кришнамурти следили Учителя, и потому он не был затронут опытом. Другое объяснение — перевоплощение.

Д.: Когда нынешний Кришнамурти говорит, что мальчик Кришнамурти не был затронут опытом, откуда он это знает? Мальчик написал «Путь», «Искание»; о его последних произведениях, где он отошел от этих мыслей, я говорить не буду.

Кришнамурти: Оставьте все это на минуту. Как все произошло? Каков ваш ответ? Вам сообщили эти факты, они — перед вами; как вы на них ответите?

Б.: Как можем мы, уважаемый, ответить на вопрос о перемене, происшедшей в 1927 году? Госпожа Безант говорила, что нельзя смешивать два сознания. Мы не знаем. Сказать, что именно произошло можете только вы. Мы не обладаем ни личным знанием, ни способностью узнать.

Кришнамурти: Давайте исследовать вместе.

Ф.: Я хочу выразить это так. Человек пробудился к другому состоянию. Если вы утверждаете, что между прошлым и настоящим не существует причинной связи, тогда то, что вы говорите, звучит так: одно не ведет к другому, здесь нет согласованности.

П.: Я говорю, что мозговые клетки не в состоянии самостоятельно постичь время, которое не является горизонтальным движением. Если не понять этого, мы не сможем глубоко исследовать проблему времени.

Кришнамурти: Давайте исследовать. Прежде всего, включено ли вообще время в данный вопрос?

Если вас интересует, как это со мной случилось, то я действительно не знаю. Понимаете? Но я думаю, что нам лучше исследовать все вместе. Если бы вы спросили меня, ходил ли я вчера вечером гулять, я бы ответил утвердительно. А вот если вы спросите меня, как это со мной случилось, я поистине не могу сказать. Что в этом плохого?

П.: Само по себе все это верно. Но мы стремимся узнать естественную природу времени и движения вневременного. Исключите из него себя; нам важно исследовать природу времени, но не на уровне хронологического и психологического времени, ибо мы уже в достаточной степени рассмотрели этот вопрос.

Кришнамурти: Начнем с восприятия; включает ли виденье время?

П.: Что происходит с мозговыми клетками в процессе виденья?

Кришнамурти: В процессе виденья мозговые клетки или реагируют по-старому, или приостанавливают ответ; при отсутствии прошлого они воздерживаются от реакции.

П.: Вы говорите, что в восприятии, которое совершается мгновенно, клетки мозга воздерживаются от действия. Если они не действуют, существуют ли они?

Кришнамурти: Да, существуют — как кладовая знания, которое представляет собой прошлое. Клетки мозга — это кладовая воспоминаний, опыта, знания, которое есть прошлое; с этим мы все согласны. Это — старый мозг. Но во время восприятия старый мозг не реагирует.

П.: Где же он тогда находится?

Кришнамурти: Здесь же. Он не мертв; он здесь, потому что нам приходится пользоваться знанием, чтобы думать. Нужно использовать мозговые клетки.

П.: Так что же тогда действует в момент восприятия? Если клетки мозга не действуют, что же действует?

Кришнамурти: Новый мозг — целиком и полностью новый. Это просто. Старый мозг загроможден образами, воспоминаниями, реакциями; мы приучены реагировать посредством старого мозга. Вы говорите, что восприятие не имеет связи со старым мозгом. Восприятие — это промежуток между старой реакцией и новой, которая старому мозгу еще не известна. В этом промежутке время отсутствует.

Ф.: Здесь есть противоречие. В психологии непосредственным является лишь само ощущение. В промежутке между ощущением и восприятием в процесс вклинивается воспоминание — и искажает факт. Таким образом, ощущение находится вне времени, а интервал между ощущением и восприятием — это время.

Кришнамурти: Давайте это выясним. Вы задаете мне вопрос. Старый мозг отвечает в соответствии со своей информацией, со своим знанием. Если же старый мозг не обладает знанием, не располагает информацией, между вопросом и ответом возникает интервал.

Ф.: Этот интервал — следствие малой подвижности мозговых клеток.

Кришнамурти: Нет.

Ф.: В мозгу продолжают действовать следы памяти.

Кришнамурти: Вы спрашиваете меня, каково расстояние отсюда до Дели? Допустим, я этого не знаю; тут уж ничего не поделаешь, сколько бы я ни размышлял. Факт не зарегистрирован. Если бы он был зарегистрирован, тогда я подумал бы и ответил. Но знания в мозгу нет. В том незнании заключено некоторое состояние, в котором время не существует.

Д.: Сколько бы я ни ждал, знания мне это не даст.

Кришнамурти: В момент, когда я знаю, само знание — это время.

П.: Вами были высказаны два-три суждения: вы говорили о новом уме. Вопрос в том, что произошло со старым мозгом?

Кришнамурти: Старый мозг спокоен.

П.: Существует ли он?

Кришнамурти: Конечно, иначе я не мог бы разговаривать ни на каком языке.

П.: Проблема заключается во времени как горизонтальном движении, обладающем непрерывностью. Я задаю вопрос; вы говорите, что в этот момент другой мозг продолжает существовать...

Кришнамурти: Иначе я не был бы в состоянии функционировать...

П.: Когда существует новое, старого нет.

Кришнамурти: Совершенно верно. Погодите минуту. Назовем их для удобства старым мозгом и новым мозгом. На протяжении столетий старый мозг собирал всевозможные воспоминания, регистрировал переживания; он будет продолжать функционировать на этом уровне, он обладает непрерывностью во времени. Если он не имеет непрерывности, то становится невротичным, шизофреническим, неуравновешенным. Он должен обладать разумной, здоровой непрерывностью. Таков старый мозг со всеми его накопленными воспоминаниями. Его непрерывность не способна обнаружить ничего нового, ибо нечто новое возникает только тогда, когда что-то пришло к концу.

Ф.: Непрерывность чего? Вы говорите о непрерывности, а ей присуще движение.

Кришнамурти: Она что-то прибавляет, что-то отбрасывает, приспосабливает; она не статична.

Д.: Существует движение по кругу; оно и представляет собой непрерывность.

Кришнамурти: Сначала дайте мне видеть, что непрерывность, движение по кругу есть повторение старого. В данный момент я называю его новым, хотя оно прежнее, старое. Я страстно желаю нового — и выдумываю новое в пределах этого круга.

П.: Существует «новое», являющееся перетасовкой старого, но существует и такое новое, которое перетасовкой старого не является. Что же это за новое, которое не есть порождение старого? Можно ли его узнать, можно ли его постичь?

Кришнамурти: Оно доступно восприятию, но постичь его нельзя.

П.: Следовательно, оно не является опытом.

Кришнамурти: Это восприятие без наблюдателя.

Д.: Но не в понятиях прошлого.

Кришнамурти: Восприятие и означает нечто новое.

Ф.: Ощущение не имеет прошлого; оно не отягощено, оно непосредственно.

Кришнамурти: Ум, который стал механичным, жаждет чего-то нового. Но это новое всегда заключено внутри старого, внутри поля известного. Вы можете называть движение внутри поля горизонтальным, круговым, бесконечностью; оно никогда не выходит за пределы этого поля. Я хочу нового в понятиях старого. Вопрос П. касался мозга, который представляет собой результат времени, опыта, знания; что происходит с мозгом, когда существует восприятие, представляющее собой нечто новое, в котором нет опыта, нет наблюдателя, в котором восприятие не становится переживанием, подлежащим запоминанию и сохранению, то есть знанием.

Ф.: Старый мозг не реагирует.

Кришнамурти: Что же мешает ему реагировать? Как это получается?

П.: Нам нужно оставить все и задержаться на данном пункте, жизненно важном для нас. А мы этого еще не почувствовали.

Я слушаю вас, я внимательна. В таком состоянии внимания нет ничего, кроме звука и движения. Могу ли я, находясь в нем, понять, что случилось со всей тяжестью прошлого?

Кришнамурти: Это очень просто. Я понял вопрос. Прошлое находится в непрерывном действии; оно регистрирует каждый случай, каждое переживание, сознательное или бессознательное. Туда вливается все: звук, зрение.

П.: Значит, клетки мозга действуют независимо от того, нахожусь ли я в сознании или нет.

Кришнамурти: Да. И вот когда мозг действует, он всегда оперирует, исходя из прошлого. Что в этом плохого?

П.: Если вы наблюдаете за этим процессом, он напоминает возникновение ряби на воде, причем мысль подобна ряби; но вот я становлюсь внимательной — и рябь сразу же исчезает.

Кришнамурти: В таком состоянии внимания и происходит восприятие. Состояние внимания и есть восприятие.

Д.: Когда я обнаруживаю, что мозг регистрирует все, и внезапно понимаю, что это происходит без наблюдателя, это меня убивает. Если процесс идет без меня, мне пришел конец.

Кришнамурти: Это то же самое, что запоминающая машина, которая все регистрирует.

Д.: Зачем же мне называть мозг машиной? Мозг — чудесная вещь. К тому же я не знаю все его скрытые возможности, все его «как» и «почему».

Кришнамурти: Только что вы слышали гудок. Клетки мозга зарегистрировали гудок. Однако противодействия или приятия нет.

Д.: В этом есть нечто большее.

Кришнамурти: Идите медленно. Мозг представляет собой регистрирующую машину, своего рода магнитофон, непрерывно производящий запись, регистрирующий все, что происходит. Вы подходите и оказываете на мозг воздействие. Он реагирует на языке приятного или неприятного: вы опасны, а он опасности не представляет. В такое мгновенье и рождается «я».

Функция мозга — регистрировать.

Д.: Это неполное утверждение. Мозг действительно регистрирует, но в нем может быть что-то еще.

Кришнамурти: Вы делаете скачок вперед. Функция мозга — регистрировать, записывать. Любое переживание, сознательное или бессознательное, любой звук, слово, оттенок продолжаются безотносительно к мыслителю как отдельному существу. Мы сопротивляемся неприятному шуму, выслушиваем чью-то лесть или оскорбление, желаем большего или меньшего — из такого рода регистраций и возникает «я».

П.: Когда происходит регистрация, я осознаю звук.

Кришнамурти: Что же это значит? То, что он оказывается приятным или неприятным. В момент самого переживания нет никакого «я».

П.: Есть состояние, когда существует звук, и есть состояние без звука.

Кришнамурти: Теперь происходит новое действие. Я регистрирую этот шум — отталкивающий, неприятный — и на него нет никакого ответа. В то мгновенье, когда есть ответ, этот ответ представляет собой «я». Он усиливается или ослабевает в зависимости от удовольствия, страдания, боли.

И вот П. задает вопрос: как этому мозгу, который совершает все автоматически, механически, однообразно, независимо от того, будет он действовать в линейном или круговом движении, — как этому мозгу когда-нибудь увидеть без регистрации, без регистратора?

П.: Этот пункт мы уже прошли. Я хочу идти дальше. Мы слушаем. Звук проходит сквозь нас. Имеет место внимание. В этом состоянии линейное движение мгновенно прерывается. Что же произошло со старым мозгом?

Кришнамурти: Он по-прежнему здесь.

П.: Что вы имеете в виду, говоря, что он по-прежнему здесь?

Кришнамурти: Смотрите, что происходит. Вон плачет ребенок. Звук зарегистрирован: это плачет ребенок, почему мать не смотрит за ним? — и тому подобное.

П.: Вы записываете все это?

Кришнамурти: Нет, я только слушаю. Полностью отдаюсь слушанью. Что же происходит при этом слушанье? Что произошло со старым мозгом? Понятен ли вам вопрос? Мы отправляемся в путешествие вместе. (Пауза.)

Позвольте мне выразить это по-иному. В чем мозг более всего нуждается?

Разве мозг не нуждается в безопасности, в сохранности?

Мы понимаем, что мозг нуждается в безопасности. Однако происходит какое-то событие, и мозг убеждается: его предположение о том, что существует безопасность, существует удобство, в общем-то неверно.

Д.: Мозг не в состоянии убедиться в этом.

Ф.: Мы берем мозг как накопленные впечатления, кладовую памяти и так далее. Но кладовая воспоминаний находится вне мозга. Мозг — только линза.

П.: Почему в этот момент мы не наблюдаем за собственным умом вместо того, чтобы говорить о мозге в абстрактном смысле?

Кришнамурти: Послушайте, вашему мозгу требуется безопасность; он нуждается в сохранности — физической и психологической. Вот и все, что я говорю. Это его функция. Данный пункт является существенным.

Д.: В чем же тогда состоит основной вопрос?

П.: Основной вопрос таков: когда существует линейное движение ума как время, как память, как деятельность мозговых клеток, что позволяет существовать «другому», что происходит, когда это «другое» действительно существует?

Кришнамурти: Я скажу вам. Мозговые клетки нуждаются в безопасности, в сохранности, в защите — для того, чтобы выжить. Они пережили миллионы лет. И что же происходит? Чтобы выжить, говорят эти клетки, я должен иметь национальность, а это приносит бедствия. Таким образом, в поисках безопасности ум всегда экспериментирует и к чему-то привязывается — к гуру, к национализму, к социализму, так что его приходится вырывать вместе с корнями. Ибо главное состоит в том, что он хочет безопасности, хочет выжить, и поэтому придумал временную последовательность выживания — линейную или круговую. Что же происходит, когда главная необходимость удовлетворена? Разве восприятие в понятиях безопасности не будет чем-то совершенно иным?

Д.: Именно эта потребность в безопасности сопротивляется заданному вами вопросу.

Кришнамурти: Нет, я добился для себя безопасности. И вот уже семьдесят лет моя безопасность не страдает, потому что она говорит: «Выжить, но не за счет иллюзии». Она говорит: «Не придумывать ни верований, ни идей, в них нет безопасности. Отбрось их, ибо они иллюзорны». Поэтому мой мозг в полной безопасности; безопасность заключается не в чем-то, а в нем самом. Прежде мозг искал безопасности в чем-то: в семье, в Боге, в эгоизме, в соперничестве, в поиске. Но безопасность в чем-то — это величайшая опасность. И мозг ее отбрасывает. Поэтому он становится способным к восприятию. У него нет иллюзий, нет мотивов, нет формул, поэтому он может воспринимать. Он не стремится к безопасности — и потому пребывает в полной безопасности. Тогда и ум свободен от иллюзий — не от иллюзий в смысле Шанкары, а просто от той иллюзии, что я обрету безопасность в семье, в Боге, в знании, которое есть прошлое. Так что же тогда воспринимает? Воспринимает «оно».

Ф.: Уж такими мы созданы; мы знаем, что зависим от милости психосоматического тела, и в этом весьма далеки от безопасности. К данному вопросу необходим совершенно иной подход. Это что-то очень уязвимое, потому что наши тела так хрупки.

Кришнамурти: Поэтому я буду охранять тело. В этом нет никакого эгоизма.

Ф.: Ранимость связана с «я».

Кришнамурти: Я предохраню тело без «я». Я буду мыть его, заботиться о нем. Мы думаем, что охраняем тело при помощи «я». Если мы полностью удовлетворим необходимость полного выживания, сохранности, безопасности для мозга, то решим все прочие проблемы. Давайте выясним это так: связано ли восприятие с теми клетками мозга, которые любой ценой требуют безопасности и выживания?

П.: Мой ум таким образом не действует. Поэтому мне очень трудно все это слушать. Я стараюсь работать при помощи микроскопического исследования ума, чтобы понять, можно ли достичь такой точки, когда мозговые клетки действительно перестанут функционировать? Вопросы безопасности или отсутствия безопасности к делу не относятся. Если в данный момент я подниму эти вопросы, то потеряю голову. Вот я нахожусь перед вами и хочу понять линейное движение времени, чтобы выяснить, существует ли такое состояние, когда клетки мозга перестают функционировать. Любые исследования, вопросы, ответы, отклоняющиеся от этой проблемы, только приведут к путанице.

Кришнамурти: Итак, вы покончили с тем, о чем мы говорили, — и теперь говорите, что клетки вашего мозга так или иначе находятся в движении.

П.: Я говорю, что слушаю вас. В моем уме нет никакого движения.

Кришнамурти: Почему? Не потому ли, что вы слушаете с вниманием, с тем вниманием, в котором нет центра внимания? Это состояние, в котором вы просто внимаете.

П.: И в этом состоянии я спрашиваю: где находится груз прошлого? Я задаю этот вопрос, чтобы понять проблему времени; больше мне ничего не нужно.

Кришнамурти: Когда вы говорите: «Я внимательна, я слушаю с полным вниманием», — есть ли здесь время?

П.: Как мне это определить, ведь никакой реакции нет.

Кришнамурти: Когда налицо внимание, времени нет, потому что нет движения. Движение означает измерение, сравнение, отсюда и досюда и так далее. Во внимании нет никакой ряби, нет центра, нет измерения. Так что же произошло со старым мозгом? Задержитесь на этом вопросе — это ваш вопрос. Что произошло? (Пауза.) Я получил ответ. Что произошло? Внимание не отделимо от мозга. Внимание — это все тело целиком. Внимателен психосоматический организм, в который входят и клетки мозга. Поэтому клетки мозга совершенно спокойны, живы — и не реагируют на старое. Иначе вы не могли бы быть внимательной.

Итак, ответ есть. И в этом внимании мозг оказывается в состоянии действовать.

Внимание — это безмолвие, это пустота; можете называть его как угодно. Исходя из безмолвия, невинности, пустоты, мозг может действовать — мозг, а не мыслитель, который ищет безопасности в чем-то внешнем.

П.: Значит ли это, что мозг в целом претерпел превращение?

Кришнамурти: Нет, то, что произошло, — это мутация. Наблюдателя нет.

П.: Но клетки мозга остаются теми же?

Кришнамурти: Наблюдайте за ними. Не ставьте вопрос таким образом, иначе вы пропали. Наблюдайте в себе. Внимание означает полное внимание: тело, психика, мозговые клетки — все деятельно, все наполнено жизнью. В этом состоянии нет центра, нет времени, нет наблюдателя в виде «я». Нет времени как прошлого; однако прошлое существует, так как я говорю на каком-то языке, мне надо войти в комнату. Правильно? Что же тогда происходит с клетками мозга? Они регистрируют, но при этом «я» не существует. «Я», эта часть мозговых клеток, оказывается стертым.

Бомбей, 6 февраля 1971 г.

Беседа двадцать пятая:

БОГ

Слушательница П.: Кришнаджи, в определенном смысле ваше учение является материалистическим, ибо оно не признает ничего, что не имеет явной причины. Оно основано на «том, что есть». Вы пошли так далеко, что даже говорите о сознании как о мозговых клетках; вы говорите, что мысль — это материя, что более ничего не существует. Как же в таком случае вы относитесь к Богу?

Кришнамурти: Я не знаю, что вы понимаете под словами «материалистический» и «Бог»?

П.: Вы сказали, что мысль — это материя, что мозговые клетки — это сознание. Они материальны и измеримы, и в этом случае ваша позиция является частью материалистической позиции, традиции локайятов. Какое место в понятиях вашего учения занимает Бог? Материален ли Бог?

Кришнамурти: Ясно ли вам значение слова «материальный»?

П.: Материально то, что измеримо.

Слушатель Ф.: Никакой материи нет.

П.: Мозг — это материя.

Ф.: Нет, энергия. Все есть энергия, но энергия недоступна наблюдению. Мы наблюдаем только результаты действия энергии, которые называем материей. Результаты действия энергии проявляются как материя.

Д.: Когда она говорит о материи, то наверняка она имеет в виду энергию. Энергия и материя обратимы, обе поддаются измерению.

Кришнамурти: То есть вы утверждаете, что материя — это энергия, а энергия — материя. Вы не можете отделить их друг от друга так, чтобы сказать: вот здесь чистая энергия, а здесь — чистая материя.

Д.: Материальное — это выражение или внешнее проявление энергии.

Ф.: То, что мы называем материей, — не что иное как энергия, но энергия, доступная органам восприятия. Материи как таковой нет; это лишь особый оборот речи.

Д.: Энергия эквивалентна материи: E=Mc2.

П.: Видите ли, Кришнаджи, если мы поглубже разберемся во всех аспектах вашего учения, то окажется: оно основано на том, что доступно наблюдению. Инструменты слуха и зрения находятся в пределах чувственного восприятия. Хоть вы и против наименований, то, что доступно наблюдению, достигает нас через зрение, слух. Органы чувств — единственные имеющиеся у нас орудия наблюдения.