- Перестаньте! - бросил я, оглядывая почти что пустой стенной шкаф. Я не такой везунчик.
      - Да я говорю, вам бы надо ордер на обыск предъявить.
      - А я говорю, что вы сто раз правы, - ответил я, вставая на четвереньки и заглядывая под кровать.
      - Мистер Крофорд всегда исправно платит за квартиру. И мне крайне неприятно...
      - Уже все! - объявил я, - Так когда, говорите, вы видели его сегодня утром?
      - Около семи, кажется. Да, именно тогда и видел.
      - Вы уверены, что он не ночевал дома?
      - Я же сказал: он так топает... - ответил домосмотритель, поспешно запирая входную дверь, - И к тому же он единственный у нас мужчина-квартиросъемщик. Если б он пришел раньше, я б услыхал.
      - А вы не задремали?
      - Мистер, с такой жуткой астмой, как у меня, не задремлешь! У меня была очередная бессонница.
      - Итак, вы слышали, как он пришел, - говорил я, спускаясь с ним по лестнице, - а спустя десять минут услышали, как он спускается.
      - Да не слышал, а видел! Я шел по коридору в сортир, глянул вверх и смотрю - Билл остановился на полпути и смотрит прямо на меня, точно ждет, когда я уйду, чтобы потом спуститься.
      - Вы сказали, что в руках у него были, как вам показалось, свернутые джинсы и красная клетчатая рубашка. А вы уверены, что он не...
      - Да не показалось, а точно были! Уж я-то точно знаю - сколько раз я видел его в этих джинсах и в этой рубахе.
      - И больше у него ничего в руках не было?
      - Нет, ничего больше. А если вы хотите знать, что на нем было надето, то могу вам сказать то же, что и раньше. На нем были полосатые штаны да голубая рубашка-поло.
      Мы спустились на первый этаж и старый гном пошел в свою комнатенку, называемую, как и во всех древних пятиэтажках, "передней".
      - И можете не спрашивать, говорили ли мы о чем, - продолжал домосмотритель. - Мы не разговаривали. Я просто пошел в сортир отлить, как и собирался, а когда вышел, Билла уж и след простыл. - Он помолчал, почесывая живот. - И он уж больше не возвращался.
      - Можно я позвоню от вас?
      - Можно, а чего же. Для того ведь телефон и стоит.
      Когда старик закрыл за собой дверь своей каморки, я отправился в телефонную будку под лестницей и позвонил в отделение.
      - Следственный отдел, Шестой участок. - ответил Барни Феллс.
      - Это Пит, Барни. Ты уже вернулся из "Далтона"?
      - Нет, что ты, Пит! Я все ещё там, ищу Дороти Ходжес. С чего это ты решил, будто я вернулся?
      - Ну и как успехи?
      - И не спрашивай!
      - Ладно, не буду.
      - Валяй, спрашивай!
      - И каковы успехи?
      - Все очень скверно, Пит. Птичка упорхнула.
      - Тупик?
      - Тупее некуда! Коридорный помнит и Дороти и Грира. - особенно её, потому что она, говорит, была девка просто загляденье. Но она выехала часов в одиннадцать утра.
      - Плохо дело. А сколько они с Гриром там пробыли, Барни?
      - Две недели.
      - Ну, по крайней мере это ровно столько, сколько она, по словам Верна Ходжеса, отсутствовала дома.
      - Да. И не забудь, что она сбежала во второй раз все с тем же парнем. От таких двойных рогов любой мужик может так озвереть от ревности, что...
      - Ты сделал обыск в их номере?
      - Естественно. Я там все вверх дном перевернул. Напомни мне купить им в подарок клопомор - там не помешает!
      - Окна выходят на улицу?
      - Да. А это означает, что Дороти могла заметить из окна, как Грир загоняет её "линкольн" в тот гараж напротив. И кстати, это обстоятельство могло оказать весьма болезненный эффект на психику женщины, которая видит, как её хахаль заезжает в её автомобиле в её гараж - а рядом с ним сидит какая-то девица. А если ещё и поразмыслить, чем это они вдвоем там так долго занимаются...
      - Предположение верное, - заметил я. - Кто-нибудь в отеле видел, как Дороти выходила оттуда вчера вечером?
      - Нет. Но это ведь ничего не значит. После полуночи за лифтами уже никто не следит. а портье в ночное время, похоже, самолично исполняет функции Сыскаря Пита - уж прости мне этот каламбур. Он признался, что давил подушку до самого утра. Так что часов в пять утра он бы никак не смог заметить миссис Ходжес, даже если бы она прошла мимо стойки в костюме Евы и во все горло распевала "Янки Дудль".
      - Может быть, она вернулась к мужу?
      - Увы и ах. Я ему звонил. По правде сказать, когда ты объявился, я только-только ему дозвонился;
      - Стэн Рейдер не подавал вестей?
      - Ни гу-гу.
      - А как насчет наших запросов? Есть реакция?
      - Пока никакого результата. Ни одна женщина не обращалась сегодня ночью в больницу с симптомами отравления угарным газом. Морис Оттман не обнаружен нигде между Кэтскилльким горами и Нью-Йорком. А что касается Ударника Дугана, то он в данную минуту с успехом может грабить мою собственную квартиру.
      - Ну, теперь у нас появился ещё один пропавший без вести. Молодой парень по имени Билл Крофорд. - и я вкратце передал ему свой разговор с родителями Нэнси.
      - Так, - задумчиво протянул Барни. - Ты полагаешь, что парень нес одежду для голой девицы, которую он где-то припрятал?
      - Допустим. Окажи мне услугу?
      - Какую?
      - Попроси отдел по связям объявить Билла Крофорда в розыск в тринадцати штатах.
      - Одного? Или в связке с Нэнси?
      - Одного. Но пусть они добавят в текст фразу "может быть вместе с..." ну и так далее.
      - Сделаем. Что еще?
      - У нас сейчас Нэнси объявлена в розыск фактически дважды - один раз как неизвестная голая девушка с возможными признаками отравления угарным газом, и вторично - как ушедшая из родительского дома. Однако есть вероятность, что она где-то может обратиться за медицинской помощью, так что первый наш запрос пока отзывать не следует. И учитывая, сколько уже времени прошло, нам надо объединить оба эти запроса в один и повторно разослать по нашим каналам.
      - Как выглядит этот Крофорд?
      Я повторил его описание, данное мне матерью Нэнси Эллис, добавив, что на Крофорде сейчас надеты полосатые штаны и голубая рубашка-поло.
      - Записал. И не сочти этот вопрос за наглость - будь любезен, сообщи мне, где тебя можно найти в ближайшие два-три часа.
      - Я займусь Нэнси и Крофордом. Они были на месте преступления, и они последние видели Грира живым - во всяком случае, Нэнси уж точно. Если не они убили его, то, возможно, что-то видели или слышали, а это даст нам в руки ниточку.
      - Что-нибудь передать Стэну, если он вдруг позвонит?
      - Скажи ему, что я буду в "Голосистой Энни". Он знает, где это.
      - А потом?
      - Не знаю пока. Все зависит от того, насколько мне повезет у Энни.
      "Голосистая Энни" - маленький полутемный салун на Вустер-стрит представлял собой типичный бар для работяг, каких везде полно - даже пакеты с позавчерашним попкорном и лозунг над кассой, гласящий: "МЫ ВЕРУЕМ В БОГА - ВСЕХ ПРОЧИХ ПРОСИМ РАСПЛАЧИВАТЬСЯ НАЛИЧНЫМИ".
      Сама же Голосистая Энни - настоящее имя Анна Вебер уроженка Пелл-стрит в нью-йоркском Китай-городе - была тот ещё фрукт: тучная старая ведьма-евроазиатка с серо-желтоватой кожей. Шеи у неё давно уже не имелось, черные глаза под набрякшими веками смотрели пристально, черные с синим отливом волосы свисали как пакля. К тому же она обладала голосом, который, по заверениям её постоянных клиентов, можно было услышать аж в Хобокене (1). Ее впечатляющая биография содержала в частности такие вехи профессиональная ныряльщица на пляже в Сан-Франциско, настоятельница шарлатанской дзен-буддистской миссии в Лос-Анджелесе, директриса бродячего цирка и тренерша женской группы дзюдо, организованной специально для юных любительниц восточных единоборств с Парк-авеню (2).
      Но это все было в прошлом. Теперь Голосистая Энни удовольствовалась своим салуном, где по бросовым ценам подавали неплохие напитки, и исправно играла свою роль большой чудачки в районе, где издревле существует троекратное количественное превосходство больших чудаков над нормальными гражданами.
      - Пиво? - пророкотала Энни, едва я вошел в бар.
      Я кивнул.
      - "Миллер".
      - Неважнецкая сегодня торговля, - пожаловалась хозяйка, подставляя стакан под кран. - А как успехи в сыщицком бизнесе?
      - Тоже так себе.
      Она сняла пенную шапку указательным пальцем и поставила стакан на пробковую подставку передо мной.
      - Могу представить. Ты с чем пожаловал, Пит?
      Я вытащил фотографию Нэнси и положил её на стойку бара.
      - Видела эту девушку, Энни?
      Она стала рассматривать фотографию при свете лампы над кассой и потом вернула мне.
      - Мне её слезки отольются, а, Пит?
      - Нет, Энни. Считай, ты вообще не в курсе.
      - Ну тогда ладно. Она была у меня однажды - с неделю назад.
      - Ты с ней разговаривала?
      - Чуть-чуть. С ней что-то было явно не то. Вроде она была под наркухой. Я боялась, как бы девка на окочурилась прямо в баре и не лишила меня лицензии.
      - Ты не помнишь парня, с которым она ушла?
      - Ну точно, я как в воду глядела! Как только она подцепила этого хмыря, я сразу поняла: с ним до беды недалеко.
      - Высокий худой с вьющимися светлыми волосами?
      - Он самый. Лет тридцать пять, и смазливый. Бабник, каких я мало видала. А видала я много!
      - Как его зовут?
      - Фред.
      - Фред - а дальше?
      - Понятия не имею, Пит. Я и имени-то его не узнала бы, если бы не услыхала, как к нему Упырь обращается.
      - Какой ещё Упырь?
      - Ну, так его все зовут. Вообще-то он Уилбер... Уилбер Лофтис. Да, правильно.
      - А кликуха почему такая?
      - А потому что он гробовщик. Вернее, готовится стать. Учится в училище - там им дают трупы резать. Знаешь, алкаши, замерзшие на улице... Невостребованные трупы - во как!
      - Фред с кем-нибудь разговаривал кроме этого Упыря?
      - Нет. Он тут и получаса н пробыл.
      - А что этот Упырь... Уилбер Лофтис - твой постоянный клиент?
      - Постоянный. По нему можно часы сверять. Каждый вечер ровно в восемь. С боем курантов входит.
      - Энни, в городе у нас четыре или пять бальзамичек. Ты не знаешь, в которой именно он учится?
      - Неа. Он, кажется, раз-другой говорил, да я не запомнила. Я только знаю, что он копается в этих трупах каждый божий день. Он только об этом и говорит.
      - Но ведь не в училище же он режет эти трупы, Энни. Наверное, в морге "Бельвю".
      - Да? Ну кому как нравится.
      - Ну да, больницы поставляют в училища трупы и ученики практикуются в больничных моргах. - Я взглянул на часы над стойкой бара. - Уже поздновато, в "Бельвю" я его вряд ли поймаю. Не знаешь, где он живет?
      - Нет. Но ты не прав - не поздно еще. Он выходит оттуда не раньше семи. Он тоже об этом все время говорит.
      Я положил полудолларовую монету на стойку и слез с табурета.
      - Спасибо, Энни. У тебя лучшее в Нью-Йорке разливное пиво.
      - Я тебе ничего не говорила, Пит. Клиент есть клиент, упырь он или не упырь.
      - Ты мне ни слова не сказала, - согласился я.
      ГЛАВА 13.
      Городской морг в больнице "Бельвю" разместился в трехэтажном кирпичном здании у Ист-Ривер на углу Двадцать девятой улицы и Первой авеню. Я припарковал свой "плимут" на аллее, по которой санитарные фургоны доставляют тела умерших к специальному лифту, и спустился в полуподавальное приемное отделение.
      В одном углу комнаты высился штабель свежесбитых сосновых гробов, в другом углу были навалены пластиковые мешки для перевозки трупов. Я вдохнул терпкий запах формальдегида и дезинфектанта и двинулся по мокрому цементному полу к покойницкой, где стоял гигантский холодильник на двести девяносто трупов, и через покойницкую прошел в зал для бальзамирования.
      У стола с лежащим на нем женским трупом сгрудились человек двадцать студентов, которые наблюдали за действиями пожилого бальзамировщика в сером сюртуке. Он, как я понял, учил их наносить грим и все повторял:
      - Запомните, самое главное - это сохранить прозрачность. Что самое главное?
      - Прозрачность, - нестройным хором отвечали студенты.
      - Да, верно. Прозрачность. Самое главное - это прозрачность.
      - Привет, Пит! - раздался голос у меня за спиной.
      Я обернулся. Это был Дел Курт, детектив, приписанный к моргу для фотографирования неопознанных трупов и снятия с них отпечатков пальцев.
      - Здорово, Дел.
      - Что стряслось?
      - Ты знаешь этих ребят?
      - Почти всех. А кто тебя интересует?
      - Уилбер Лофтис.
      - Ну на надо же, у тебя губа не дура! Это смазливый такой ангелочек в очочках с золотой оправой. Вон стоит рядом с инструктором. На вид ещё школьник, а на самом деле ему уже двадцать пять.
      - Ты что-нибудь о нем знаешь?
      - Знаю, что он малость свихнутый, - ответил Дел и жестом пригласил меня следовать за ним. - А зачем он тебе?
      - Надеюсь, он знаком с парнем, кого я разыскиваю.
      - Ой ли. Я же говорю, у него явно не хватает винтиков. И как ему с рук сошло, я просто ума не приложу.
      - О чем ты, Дел?
      - Этот Лофтис тот ещё фрукт! Как тебе нравится парень, который засадил своей жене в задницу шприц и впрыснул ей пятьдесят кубиков амитала? Или это был скополамин... Забыл точно. Но в любом случае, какой-то сильный яд.
      - Не может быть!
      - Точно говорю. Он думал, что жена ему рога наставляет, вот и ломанул аптеку, спер бутылку этой гадости и всадил своей телке в зад десятикратную смертельную дозу. Он-то считал, что так сумеет выбить из неё признание, даже если она откинет копыта.
      - Странно, что не откинула. И что же произошло?
      - Она думала, что это просто инъекция, вроде той, что он ей регулярно делал в течение двух лет. Но когда её охватила сонливость, а он начал забрасывать её вопросами, бабенка поняла, что дело плохо и вызвала врача.
      - И сколько ему дали?
      - Вот тот-то и оно, Пит! Он не просидел ни дня за решеткой. Жена настояла на быстром разводе во Флориде. А когда аптекарь понял, что Лофтис украл только бутылочку сыворотки, ему так стало жалко парня, что он снял обвинения.
      - Что-нибудь еще, Дел?
      - Нет. Если бы не та история со взломом аптеки и не попытка убить жену, Лофтис мог бы баллотироваться в мэры. Безупречная анкета.
      - И когда все это произошло?
      - Три или четыре года назад. Я тогда работал на участке, в паре с Олли Уивером.
      - Дел, раз ты с ним знаком, попроси его отлучиться на минутку.
      - Ну если надо... А то жаль, ей-богу, ломать ему кайф.
      Через несколько минут смазливый парень в очках с золотой оправой вышел из бальзамички, неуверенно огляделся по сторонам и шагнул ко мне.
      - Я Уилбер Лофтис, - произнес он тонким нервным голосом. - А вы мистер Селби?
      Я кивнул.
      - Извините, что оторвал вас от занятий.
      - Ничего страшного. У нас сегодня повторение пройденного. По какому делу я вам понадобился?
      - Мне известно, что у вас есть приятель Фред.
      - Фред? У меня по крайней мере есть два, а то и три приятеля по имени Фред, мистер Селби. Какой именно?
      - Вот это я и хотел бы услышать от вас. Высокий худой мужчина с голубыми глазами и светлыми волосами. Так который?
      - Ах, этот...
      - Как его фамилия?
      - Извините, мистер Селби, но я не знаю. Он мне не говорил.
      - Уверены?
      - Д, я с ним как-то пил пиво в баре - вот и все.
      - Только однажды? И больше вы его не видели?
      - Именно так. Дело было с неделю назад, кажется. А что? Почему вы спрашиваете?
      - А где вы с Фредом пили пиво, Лофтис?
      - В небольшом салуне в Гринвич-Виллидж. "Голосистая Энни".
      Я показал ему фото Нэнси Эллис.
      - Вам знакома эта девушка?
      Он кивнул.
      - Она сидела рядом с Фредом. У "Голосистой Энни".
      - После того вечера вы её видели?
      - Нет. Послушайте, Селби, я не совершил никакого преступления. Я с ним только выпил пару пива. Мы потрепались немного - и все.
      Я положил фотографию обратно в карман.
      - А о чем вы беседовали?
      - Господи... Ну о чем... Девочки, бейсбол, о чем можно говорить с парнем в баре... Просто сотрясали воздух, базарили о том о сем понемножку.
      - А вы не обсуждали с ним эту девушку?
      - Нет. Когда она появилась в салуне, Фред словно забыл о моем существовании. И мне стало как-то не по себе.
      - Не по себе? Отчего же?
      - Потому что девушка пришла в бар с кавалером. И Фред стал настолько откровенно к ней клеиться, что я подумал: быть скандалу. - Он улыбнулся. А я не люблю скандалы. драки...
      - У нас есть информация, что девушка ушла из бара вместе с Фредом. Это так?
      - Да, правильно.
      - Не знаете, куда они пошли?
      - Мне кажется, к кому-то на вечеринку. Во всяком случае, он обмолвился об этом.
      - Как это понять?
      - Он ей очень активно лапшу на уши вешал. Я и половины не слышал из того, что он ей там нашептывал, но могу сказать, что он из кожи вон лез, лишь бы отбить её от кавалера. Слышали бы вы, как он ей заливал насчет того, что туда придет целая компания кинозвезд. Никогда не слышал такой туфты...
      - И где же должна была состояться эта вечеринка?
      - У него. В отеле.
      - Не помните - в каком?
      - Он не сказал. Но чуть раньше, до того её прихода, он мне жаловался мне, какая жуткая дыра "Норвуд". Он, правда, не сказал, что живет там, но... Так он выразился.
      - Мистер Лофтис! - из зала бальзамирования показался пожилой инструктор в серой куртке - он многозначительно прокашлялся, потом, нахмурившись, посмотрел на часы и скрылся за дверью.
      - Старый козел требует, чтобы я вернулся, - пояснил Лофтис тихо. Если бы вы вызвали кого-то другого, он бы и не почесался.
      - Да мы уже и закончили. Спасибо, мистер Лофтис. Вы мне очень помогли.
      - Ну и хорошо. Всегда к вашим услугам.
      - Эй, осторожно! - раздался крик за моей спиной. Я обернулся и в ту же секунду прижался к кафельной стене, давая дорогу служащему морга, который вез на каталке накрытый простыней труп мужчины.
      Даже при том, что верхняя часть черепа была спилена, я сразу узнал черную шевелюру над большим лбом с залысинами и тяжелые густые брови.
      Когда я видел эти брови и эти залысины в последний раз, труп Эрнеста Грира ещё не остыл.
      ГЛАВА 14.
      Отель "Норвуд" - "специальные расценки для постоянных клиентов, водопровод в каждом номере" - представлял собой четырехэтажную кирпичную развалюху с облезлыми дверными косяками и втоптанными ковровыми дорожками: типичная для Гринвич-Виллидж мекка для мелкого жулья, шулеров, перекупщиков и прочих ловчил, ныне удовольствующихся сорока центами прибыли с каждого доллара.
      Пожилой одутловатый портье выглядел так, словно его взяли на это место прямо с улицы сегодня утром.
      - Фред? - переспросил он, промокая жировой валик на шее замусоленным носовым платком. - Что, просто Фред? Вы и фамилии его не знаете?
      - Кончай тянуть резину, - оборвал я, ввернув ему под нос свое удостоверение. - Высокий худой парень с голубыми глазами.
      - А, это другое дело, - пробурчал портье. - Сразу бы сказал, что ты из полиции. Фред в триста двенадцатом.
      - Как его полное имя?
      - Фред Шарма. Зарегистрирован как Томас Шерман, из Чикаго.
      - Ну вот, так-то лучше. Премного благодарен.
      Портье расстегнул ворот рубашки и провел платком по кадыку.
      - Всегда рад услужить.
      Я вошел в телефонную будку, примостившуюся между сигаретным и кондитерским автоматами, позвонил в Бюро криминальной информации и попросил Гарри Уилсона.
      - Это опять ты? - удивился Гарри. - Ну что на этот раз?
      - Ты слышал когда-нибудь о Фреде Шарма, Гарри? Он же Томас Шерман. Он же... хрен его знает кто.
      - Конечно. Кто ж его не знает!
      - Я к примеру. Просвети меня.
      - Сей момент. Ну, прежде всего, он то в Чикаго, то у нас. Во-вторых, он живет на счет своих баб. В-третьих, он живет исключительно ради баб. Он тянет с одних и отдает другим. Одной рукой берет, другой отдает.
      - Как это понимать, Гарри? Он сутенер?
      - Нет. Как всем известно, Фредди из тех мужиков, которым баба готова сама заплатить, чтобы лечь с ним в койку.
      - Что у него в досье?
      - Семь или восемь арестов. И все из-за девок. Все до единого.
      - Сколько отсидок?
      - Ни одной.
      - Странно, что после такого количества арестов он ни разу не отправился за решетку. И как же ему удавалось выходить сухим из воды?
      - Ну, Пит, ты же знаешь как оно бывает с жертвами сексуальной агрессии. Сказать полицейскому, что вот этот хмырь лапает тебя в метро одно дело, а повторить то же самое в переполненном зале суда при репортерах - это совсем другое. Да в девяти случаях из десяти девица заберет заявление и постарается поскорее забыть о случившемся.
      - Так значит это специальность Шарма - лазить женщинам под юбки?
      - Да, либо же он просто именно на этой шалости засыпался. Пару раз его арестовывали за то, что он в темном кинозале шарил по карманам соседей. Этот парень уникальный случай феминомании - я бы так назвал его недуг. Ну возьми его последний привод. Знаешь, за что его взяли? Он присобачил маленькое зеркальце к ботинку, чтобы в автобусе заглядывать женщинам под юбки.
      - Гарри, я собираюсь его сейчас навестить в отеле. У тебя ещё что-нибудь есть на него?
      - Нет. Но послушай моего совета, Пит. Если ты идешь к нему с подружкой, лучше спрячь её где-нибудь в котельной.
      Я поблагодарил Гарри за заботу о моих подружках и, миновав потеющего портье, поднялся по замызганной лестнице на третий этаж.
      Подойдя к 312-ому номеру, я остановился и прислушался. Из-за тонкой двери доносился храп. Судя по тембру, храпел мужчина. Я постучал, подождал секунд двадцать и снова постучал. Храп не прекратился. Тогда я постучал в третий раз - так громко, что мой стук мог бы разбудить постояльцев этажом ниже и выше. Но на храпящего это не произвело никакого впечатления.
      Тогда я вынул из кармана плотную, запаянную в пластик фотографию Нэнси Эллис, сунул её между дверью и косяком, так что она уперлась в личинку замка, а потом, навалившись всем весом на дверь, резко крутанул ручку вправо и вошел.
      На провисшей пружинной кровати, подложив под голову руку, лежал мужчина в помятых штанах, босой и без рубашки. Он был худой, чуть ли не изможденный, со светлыми волосами, темнеющими у корней, с грубовато-красивым лицом - причем под ушами едва виднелись ниточки серповидных шрамов, которые остаются после подтяжки лица. Теперь было ясно, почему Билл Крофорд и Голосистая Энни дали Фреду Шарма лет на десять меньше его истинного возраста - а было ему за пятьдесят.
      - Э! - завопил он. - Какого черта?
      Я приветливо кивнул ему.
      - Что, разбудил вас, мистер Шарма?
      - Вы ошиблись дверью, приятель. Я Шерман.
      Я закрыл за собой дверь, подошел к стоящему у кровати стулу и сел.
      Он с нескрываемым удивлением смотрел на меня.
      - Нет, это просто неслыханно! Что вы себе позволяете?
      Я продемонстрировал ему свой жетон.
      - Селби, - спокойно представился я. - Не горячитесь так, Шарма.
      - И чем же вы объясните свое вторжение сюда?
      - Плохим воспитанием. Впрочем, лапать девочек в метро - тоже результат плохого воспитания.
      Он сел, не спуская с меня вытаращенных глаз, потом спустил ноги на пол, достал сигарету из пачки, лежащей на тумбочке, и израсходовал три спички, прежде чем сумел прикурить.
      - Так, ладно, - едко произнес он наконец. - Что я натворил на этот раз?
      - Вы знакомы с девушкой по имени Нэнси Эллис?
      Он пожал плечами.
      - Да разве их всех упомнишь? У меня так много знакомых девушек, что я уж со счета сбился.
      Я наклонился вперед.
      - Слушайте, Шарма, слушайте меня внимательно. Я провожу расследование убийства. Если вы будете хамить, я заставлю вас пожалеть о том, что вы уехали из Чикаго.
      Он недоуменно воззрился на меня.
      - А я-то думал... Убийство, говорите? То есть вы полагаете, что я...
      - Я задал вам вопрос, Шарма. Ответьте.
      - Да, да, я её знаю.
      - Вы привели её сюда в прошлый понедельник7 Так?
      - Да, да. Привел. Но...
      - Когда вы видели её в последний раз?
      - В тот самый вечер. Больше мы с ней не виделись. Клянусь вам.
      - Так, ну и как же вам удалось заманить её в такую дыру?
      - Ну, она малость тормозная оказалась. Я сразу понял, что она дура набитая, как только увидел её в баре. И начал ей гнать свою обычную туфту, что, мол, ко мне приглашены две кинозвезды и что сюда в этот уютный тихий отельчик часто наведываются ребята из Голливуда, которые наезжают в Нью-Йорк инкогнито, ну и тэ дэ...
      - Ясно.
      - Ну, слушайте, разве я виноват, что она оказалась настолько тупа, что поверила во всю эту чушь? Да, я хотел её трахнуть - не скрываю. Но я же её не убивал. Клянусь Богом!
      Я вовсе не собирался подвести Шарму к такому выводу, но раз уж он его сделал, я решил сыграть на этом.
      - Если не вы, то кто же тогда? Эрнест Грир? - ухмыльнулся я. - Я стараюсь быть с вами откровенным, Шарма. Я просто хочу, чтобы вы с ним получили поровну.
      - Поровну? То есть что вы хотите сказать, что Эрни все свалил на меня? Ах, лжец негодный!
      - Он о вас отзывается в тех же самых выражениях. Итак, что случилось после того, как вы привели её в этот номер?
      - Ах лжец!
      - Отвечайте на мой вопрос!
      - Что случилось? Да вы у Эрни спросите. Это он ей задал жару, а не я.
      - Я спрашиваю вас.
      - Я только и ждал момента, когда бы ее... уделать. Она соглашалась пить только кока-колу - ладно, я подлил туда водки, потому что водку она бы ни за что не учуяла...
      - Только самую суть, Шарма.
      - Только самую суть? Ага. Ну вот, а после парочки этих "ершей" я вижу: созрела девочка и мне пора выходить на сцену. Ну я её пару раз тронул и... Потом уже, когда очнулся, вижу: я лежу на полу, а она стоит надо мной - глаза остекленели, бормочет себе что-то под нос, а в руке все ещё держит стеклянную пепельницу, которой она меня огрела по башке.
      Он махнул рукой на тумбочку.
      - Вон та стеклянная дура. Я чувствую: кровь по лицу бежит! Провожу рукой - батюшки, да она мне раскроила череп! Я пытаюсь подняться и - не могу. Я даже глаз не могу раскрыть - все вокруг плывет. Потом я услышал, как она выбежала из комнаты - но я и пальцем не мог пошевелить. Потом Эрни говорит...
      - Стоп. Вы хотите сказать, что все это время Грир находился в номере?
      - Нет. Он как раз вошел в этот момент. Он стоял за дверью. Потом он объяснил, что уже собрался постучать, как услышал грохот и шум.
      - Ладно, что было дальше?
      - Нэнси, значит, распахнула дверь, а он подхватил её и затащил обратно в номер, подвел ко мне и стал на меня смотреть. Когда он заметил, что я даже в сознании, он стал хохотать. Нэнси - та совсем в истерику впала, тогда Эрни врезал ей по щеке раз, другой, чтобы её утихомирить. И пока её охаживал, он мне подмигнул - мол, продолжай изображать мертвого. А на большее я тогда и не был способен.
      - Зачем ему понадобилось разыгрывать эту комедию? Чего он добивался?
      - Он хотел её взять на понт. Она-то подумала, что убила меня, а ему хотелось её в этом убедить. Вот он мне и подмигнул, а ей пригрозил сейчас же сообщить в полицию, что она меня убила, и сказал, что ей обеспечен электрический стул. Нэнси совсем обезумела. Она рыдала и умоляла её отпустить. Она кричала, что не хотела меня убивать, а потом сболтнула, что у её папаши денег куры не клюют и что он Эрни озолотит, если он её отпустит. Душераздирающее было зрелище. - Шарма покачал головой. - У меня чуть сердце не разорвалось.
      - Но вы тем нем менее продолжали исполнять предложенную вам Гриром роль?
      - А что мне оставалось делать? Если бы я сорвал задумку Грира, он бы мне шею свернул. Думаете, не свернул бы?
      - Продолжайте, Шарма.
      - Так, на чем мы остановились? Ах да, она, значит, рыдает и умоляет её отпустить, а он ей говорит, что только деньгами делу не поможешь и единственная возможность для неё избежать электрического стула - это беспрекословно делать то, что он скажет, и не спорить. Трудненько ему пришлось пока он заставил её согласиться, но в конце концов он уложил её в эту вот самую койку и начал обрабатывать. Это просто с ума сойти - я тут лежу изображаю мертвого, а Эрни скачет на этой девице как жеребец, а девица рыдает в голос - у меня чуть сердце не разорвалось от её рыданий - а Эрни хохочет, точно все это какая-то невероятная хохма. Потом он присел передохнуть, а ей говорит, что не о чем беспокоиться, пока она ему беспрекословно подчиняется. Он пообещал ей избавиться от трупа и что, мол, если она будет держать рот на замке, никто никогда не узнает, что она меня убила. Ну, можете себе представить картину: этот жирный боров сидит набирается сил, чтобы снова её уделать, она лежит в моей кровати, рыдает и благодарит его за доброту, а я... Повторяю, от всего этого я чуть разрыв сердца не получил.
      Он склонил голову.
      - Вон видите шрам? Это она меня так шарахнула по башке пепельницей. Шрам небольшой, но крови было столько, точно она мне ножом по горлу полоснула.
      - Сочувствую вам. - пробормотал я. - Продолжайте.
      - Да я все рассказал. Он ещё пару раз её оседлал, а потом увез то ли домой, то ли ещё куда. Больше я её не видел. Я только знаю, что он забавлялся с ней, как кот с мышонком. И все мне рассказывал, что вот, мол, провел с ней очередной сеанс сексотерапии - и при этом хохотал как сумасшедший.
      - Вы давно с ним знакомы?
      - Года три.
      - Познакомились здесь или в Чикаго?
      - В Чикаго. Но учтите: мне он не друг, никто. Он просто приятель.
      - Ясно. Как вы познакомились?
      - В одном озорном местечке. Шоу с девочками.
      - В секс-цирке?
      - Да, там. В цирке. Я тогда ещё не знал, что он там заправлял всеми делами. Мы разговорились. Так, слово за слово. А недели через две я с ним столкнулся уже в Нью-Йорке. Пригласил выпить. Потом уж он заявлялся ко мне когда хотел.