Мистер Губерт, менеджер по кадрам, встал и вежливо улыбнулся, давая понять, что разговор окончен.
      – Желаю успеха, Эми, – сказал он. Не сомневаюсь, что наш новый президент учтет мои рекомендации и предложит вам работу в нашей корпорации.
      Эми секунды две помедлила в нерешительности, а потом ответила на рукопожатие.
      – Спасибо. – Ее голос прозвучал бесстрастно и уверенно. – Приложу все силы, чтобы оправдать ваше доверие, мистер Губерт.
      – Прекрасно, прекрасно. – Лицо менеджера по кадрам осветила доброжелательная улыбка. – Что ж, президент ждет вас на собеседование, так что можете направляться прямо к нему. Знаете, где его офис?
      – Да, – ответила она. – Угловые комнаты на двадцатом этаже. Мистер Губерт, вот только я не знаю…
      – Не беспокойтесь, Эми. Ваш нынешний босс очень доволен вами. Я никогда не стал бы рекомендовать вас на эту должность, если бы не был уверен, что вы лучшая секретарша нашей фирмы.
      – Благодарю вас.
      Эми Флетчер старалась удержать на лице хладнокровное выражение. Целых четыре года она скрывает правду о себе, и ее лицо уже не то зеркало чувств, каким оно было прежде.
      Выходя из кабинета мистера Губерта, она приняла безмятежный вид, не допуская, чтобы кто-то заметил сумятицу мыслей, роившихся в ее голове. Всего лишь полчаса назад она был не более чем секретарша в коммерческом отделе, мелкая сошка в огромном механизме корпорации «Национальное развитие». И вот ей предложили должность личного секретаря у самого президента компании. О таком скачке в своей карьере она не могла и мечтать.
      Внезапно Эми отчетливо поняла все значение грядущих перемен. При мысли об этом она даже изменилась в лице, резко остановилась и чуть ли не бегом заторопилась назад, в кабинет мистера Губерта. Эми подняла руку, чтобы постучаться в дверь, но рука замерла в дюйме от поверхности «морозного» стекла. На какую, интересно, причину она сошлется, отказываясь от повышения в должности? Не может же она признаться, что в своем коммерческом отделе она привыкла быть почти невидимой, выполняя хоть и разнообразную, но скучную работу. И уж совсем не стоит упоминать о том, что ей не хочется соглашаться на работу, требующую большой ответственности, работу, где она будет на виду у всей компании.
      С немалым усилием Эми преодолела трусливое желание постучаться в дверь мистера Губерта и отказаться от предложенного места. «Что было, того не вернешь, – напомнила она себе. – Пора забыть то, что случилось четыре года назад в маленьком городке неподалеку от Чикаго».
      Резко опустив руку, Эми быстро зашагала по коридору, пока в ней еще теплились остатки храбрости. И все-таки, несмотря на смятение, царившее в ее душе, она хорошо владела собой, и классические черты ее лица не выдавали ни малейшего признака внутреннего волнения. Она долго овладевала этим искусством, и теперь ее темно-синие глаза редко выражали более сильное чувство, чем просто вежливый интерес или сдержанное безразличие.
      В такие мгновения, как это, она понимала, что память о прошлом окончательно не преодолена. Ведь каждый раз, становясь объектом чьего-либо внимания, Эми испытывала глубокое чувство вины. В отдаленном уголке души она была уверена, что не заслуживает этого. Словно любая работа, как бы умело и старательно она ни выполнялась, не давала ей права на поощрение. И даже после четырех лет жизни в большом городе, где она затерялась, словно песчинка на океанском побережье, воспоминания обо всем пережитом все еще не давали ей покоя.
      Эми решительно отогнала все мысли о прошлом и направилась через главный офис фирмы, необычайно оживленный в этот час. В огромном помещении сейчас было гораздо шумнее, чем обычно, поскольку после перерыва сотрудники возвращались на свои рабочие места. Впрочем, Эми почти не замечала гула голосов. В последние пару недель сплетни гуляли как никогда бурно, с тех самых пор, как в стенах небоскреба, где размещалась корпорация, прозвучало сухое уведомление о назначении Лайама Кейна новым президентом корпорации.
      Готовясь к предстоящему разговору о своей новой работе, Эми пыталась вспомнить все, что слышала про мистера Кейна, и искренне жалела, что пренебрегала сплетнями, пропуская их мимо ушей. Здешние любители новостей, более оперативные, чем любое новейшее подслушивающее устройство, утверждали, что он финансовый гений, общеизвестный специалист в случаях возникновения экстремальных ситуаций и что его пригласили из федеральных правительственных структур ради оздоровления экономической обстановки в их корпорации.
      Что же касается его личной жизни, то тут информация оказалась менее определенной, хотя столь же обильной. Эми знала лишь, что Лайам Кейн, по слухам, удивительно хорош собой, не ведает, что такое жалость, и еще не перешагнул порог своего сорокалетия. Его личное обаяние ^ быстро сделалось общеизвестным фактом, выйдя за рамки сплетен, так как каждая сотрудница фирмы, которой выпадала удача встретиться с ним, некоторое время после этого ходила с затуманенными мечтой глазами. Более того, Бет Миттел, общепризнанный источник самых светских сплетен, сообщала, что Кейн каждый вечер обедает с новым вице-президентом и в обществе новой красавицы.
      Беспощадность же его, по-видимому, еще не подтвердилась в полной мере, хотя слухи о неминуемых увольнениях постоянно циркулировали по всей корпорации, а два пожилых руководителя филиалов уже отправились на пенсию.
      Эми ничуть не сомневалась, что работать с Лайамом Кейном будет интересно, к тому же она была уверена, что останется совершенно равнодушной к его личному обаянию. Уж ей-то не грозит опасность стать жертвой его знаменитой привлекательности. Ее единственный опыт на любовном поприще закончился столь сокрушительной катастрофой, что она на всю жизнь приобрела устойчивый иммунитет к мужским чарам.
      Зайдя в дамский туалет, Эми удостоверилась, что ни одна прядь не выбилась из ее строгой прически. Ей хочется произвести на Лайама Кейна впечатление, внезапно решила она, чтобы получись это место. После четырех лет одиночества, когда Эми боялась сблизиться с кем-либо, пора снова налаживать контакты с миром. И должность личного секретаря президента корпорации даст ей эту самую возможность.
      Под резким светом люминесцентных ламп лицо ее казалось бледным, а волосы пепельного цвета подчеркивали впечатление отрешенности. Она плотно сжала губы, скрывая их нежные очертания, сняла очки и протерла тонированные стекла салфеткой. С пристальным вниманием Эми вгляделась в зеркало. Глаза сверкнули будто сапфиры, а лицо без очков приобрело необычайно ранимый вид. Она поскорее водрузила очки на прежнее место, чтобы стекла скрыли ее чувства. Лицо снова превратилось в непроницаемую маску, к которой она уже так привыкла за последнее время.
      Эми напомнила себе, что мистер Губерт рекомендует ее на эту должность как раз из-за ее старательности и благодаря тому, что она не позволяет эмоциям вмешиваться в работу. И сейчас едва ли походящий момент для переоценки своей жизненной позиции.
      Когда лифт остановился на двенадцатом этаже, ее чувства вновь находились под строгим контролем. Дверь в президентское крыло, занимающее почти половину этажа, была распахнута настежь, но секретарши в приемной не оказалось. Эми вошла в пустое помещение, звуки ее шагов скрадывал толстый ковер. Она легонько постучалась в тяжелую дверь орехового дерева, ведущую в кабинет, но ответа не получила.
      Эми замерла в нерешительности, не зная, что ей предпринять. Она немного подождала, надеясь, что вернется секретарша мистера Кейна; правда, двадцатый этаж казался совершенно безлюдным. Из кабинета едва слышно доносился мужской голос, и, слегка пожав плечами, Эми постучала сильнее в отполированную до блеска дверь.
      – Войдите!
      Она послушалась приглушенной команды и вошла в просторный кабинет. Лайам Кейн стоял возле стола, спиной к ней, и говорил с кем-то по телефону. Кроме него, в кабинете больше никого не было. Закончив разговор отрывистым приказом, он быстро повернулся, немного ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. В это же время он быстро и одобрительно ее оглядел.
      Эми застыла в напряженной позе. Тело, казалось, сковало параличом. И только участившееся от волнения сердцебиение напомнило ей, что она все еще жива. Она уставилась на узел его модного галстука, а затем невероятным усилием воли заставила себя поднять глаза и встретить его взгляд.
      Золотисто-карие глаза в упор глядели на нее с загорелого лица. В прошлый раз, когда она видела его, загар был слабее. Впрочем, больше ничего не изменилось. Лайам по-прежнему излучал ауру сдержанной силы и взрывной энергии. Ей хотелось отвернуться, но, как всегда, когда он смотрел на нее, она понимала, что не в силах даже пошевелиться.
      Так она и стояла, дрожа от напряжения, но не в силах протестовать, пока он молча оценивал перемены, произошедшие с ней за последние четыре года. Эми изо всех сил старалась сохранить на лице бесстрастное выражение, хотя и сознавала, что это едва ли ей удастся. Он наверняка обратит внимание на ее внутреннее смятение, ведь у него глаз профессионала.
      Выйдя из-за стола, Лайам направился к ней. Она затаила дыхание и приготовилась с достоинством встретить град его насмешек. Подойдя совсем близко, он остановился и протянул ей руку. К своему удивлению, Эми увидела, что он улыбается и что его улыбка исполнена теплоты и неотразимого обаяния.
      – Привет, – сказал он. – Я Лайам Кейн, а вы, вероятно, Эми Флетчер.
      На его твердое рукопожатие рука Эми отозвалась дрожью страха, но он уже отпустил ее и вернулся на прежнее место к окну, словно ничего не заметил. Он снова улыбнулся.
      – Мистер Губерт сказал, что вы направились ко мне. Он снабдил вас настолько лестными характеристиками, что я жду вас с нетерпением. Ведь обычно так нелегко подыскать компетентного секретаря, отвечающего высоким требованиям. Мистер Губерт уже говорил вам, в чем будет состоять ваша работа?
 
      Эми пребывала в полном недоумении. Что происходит? «Вероятно, это жестокая шутка как раз в его духе», – растерянно подумала она. Какая-то извращенная форма наказания, которому Лайам решил ее подвергнуть, раз уж суд присяжных оправдал ее. Она провела языком по пересохшим губам. Горло перехватило так, что Эми даже удивилась, услыхав собственный голос.
      – Мистер Губерт предупредил меня, что обычно вы не придерживаетесь рамок рабочего дня, – ответила она на его вопрос.
      – Это создаст для вас какие-то проблемы, мисс Флетчер? Может быть, вам необходимо заканчивать работу ровно в пять часов, как и всем остальным служащим?
      – Нет, мистер Кейн, никаких проблем, – поспешила заверить его Эми.
      Интересно, догадывается ли он, как бешено бьется ее сердце? Он наверняка заметил, как у нее от волнения вспотели ладони. Наконец-то она ухитрилась оторвать взгляд от гипнотического притяжения его глаз и уставилась на крошечную царапину на стене за его левым плечом.
      – Хорошо, тогда давайте я расскажу вам, какие у меня требования к личному секретарю, чтобы вы могли решить, устраивает ли вас эта работа или нет. Прежде всего, мне требуется, чтобы велся полный и четкий контроль моего делового календаря. Я работаю в корпорации меньше двух недель, но уже вижу, что мне придется часто ездить, предстоит много встреч и совещаний. И мне не хочется время от времени обнаруживать, что меня одновременно ожидают в двух разных местах. А еще я должен быть абсолютно уверен, что мой секретарь держит под контролем все текущие дела. Кроме того, мне требуется помощник, способный самостоятельно определить, где мелкая проблема, а где серьезное происшествие.
      – В коммерческом отделе я занималась организацией командировок сотрудников, – ответила Эми. – Иногда графики их поездок бывали очень сложными. По-моему, на меня там никто не был в претензии.
      Пожалуй, если она больше не будет на него смотреть, то ей удастся уйти из кабинета Лайама с достойным видом, не выставив себя в его глазах полной дурочкой. Но почему, скажите на милость, он делает вид, что не узнает ее? Такое его поведение совершенно сбивало Эми с толку.
      – Хорошо, – кивнул Лайам. – Кроме того, я рассчитываю, что мой секретарь будет самостоятельно отвечать на обычную почту. С другой стороны, более сложные письма я буду диктовать на магнитофон, так что вам не придется зависеть от моего графика. Мистер Губерт сказал, что вы прекрасно печатаете. А есть ли у вас опыт работы с компьютером?
      Если до этого у нее еще и оставалась на щеках краска, то теперь она отхлынула полностью.
      – Да, – ответила Эми, ненавидя и боясь его почти в равной мере. – Опыт работы с компьютером у меня вполне достаточный.
      – А еще мистер Губерт утверждает, что вы очень грамотная и образованная! – Голос Лайама Кейна смягчился, в нем послышался намек на улыбку. – Сколько ценных качеств в одном человеке! Просто не понимаю, как вы ухитрились так долго прятаться в коммерческом отделе! По-моему, мистер Губерт упоминал, что вы работаете в фирме уже четыре года.
      Ненависть пересилила страх. Будь он проклят со своими жестокими играми! Она не позволит ему получать удовольствие от изощренной пытки, которой он ее подвергает. Нечеловеческим усилием воли Эми прогнала из своего голоса все намеки на страх.
      – Да, мистер Кейн, – спокойно ответила она. – В октябре исполнится четыре года.
      – Значит, я могу рассчитывать на вашу помощь и легче разберусь с именами и лицами в нашем учреждении. Я редко забываю лица, но у меня ужасная память на имена.
      – Как я вам сочувствую, мистер Кейн, – сказала Эми и заметила, как судорожно ее пальцы сжали блокнот.
      Так вот почему ты переменил свое имя? – захотелось ей крикнуть ему. Ты уже забыл, что четыре года назад назывался Лоуренсом Кингом? Или твоя память на имена настолько плоха?
      – Нам нужно обсудить еще одну проблему, мисс Флетчер, – сказал он.
      «Наконец-то, – подумала она со вспышкой почти истерического облегчения. – Теперь он намерен поговорить о том, что было».
      Он поиграл с нею, как кот с мышью, а теперь, наконец, покажет свой хищный оскал. Теперь он обвинит ее в том, что у она аферистка. Как ни странно, но ей внезапно захотелось, чтобы Лайам еще хоть чуть-чуть продолжил свою игру. Она испытывала странное, почти мазохистское удовлетворение, вот так вежливо беседуя с человеком, разбившим ее девичьи мечты, развеявшим все ее надежды. Это все равно что трогать рану, чтобы убедиться – кровоточит она или уже нет. Боль, во всяком случае, напоминала ей о том, что она все еще жива.
      – О какой проблеме идет речь, мистер Кейн?
      Внутри у нее по-прежнему все дрожало, но голос остался тихим и спокойным. Она не даст ему повода испытать триумф, не выдаст своего испуга.
      – Все дело в моем ужасном почерке, – усмехнулся он. – Я стараюсь не донимать сотрудников своими записями, но иногда все же приходится их делать, в частности, когда мне требуется подготовить доклад, я делаю наброски отвратительным, абсолютно нечитаемым почерком. Особенно катастрофическое действие на меня оказывают длительные перелеты. Сама скука вдохновляет меня на то, чтобы расправляться с разного рода письменными работами. Правда, как выяснилось, лишь три человека в мире способны прочесть то, что я пишу. – Лайам откинул крышку кейса и извлек оттуда желтый блокнот. – Вот, – заявил он. – Если вы сумеете прочесть это, мисс Флетчер, то можете считать себя моим личным секретарем.
      Эми взяла из его рук блокнот и с трудом заставила себя сосредоточиться на словах, нацарапанных корявыми, косыми линиями. «Неужели он и вправду не узнал меня? – подумала она с изумлением. – Это никакая не игра. Он в самом деле забыл, кто я такая».
      Ей вдруг захотелось расхохотаться прямо ему в лицо. И это человек, заставивший ее пройти мучительные мытарства, обвиняя в мошенничестве. Человек, едва не загубивший всю ее жизнь, даже не помнит ее!
      – Не удается разобраться, мисс Флетчер? – В голосе Лайама Кейна прозвучало сожаление. – Жаль. А мне уж показалось, что мы могли бы сработаться, но теперь боюсь, придется просить кадровика подыскать кого-нибудь еще…
      – Для меня ваш почерк не составляет проблем, – перебила она его.
      Ее сердце снова учащенно забилось, но уже не от страха. Эми не могла бы объяснить свои новые ощущения. Неуловимые, как дуновение весеннего ветерка, они не поддавались определению из-за какого-то высокого барьера, выросшего в ее сознании. Она знала только то, что впервые, с тех пор как Лоуренс Кинг вошел в ее жизнь четыре года назад, она не испытывала неловкости от его присутствия. Наоборот, ей нравилась мысль, что она знает так много о прошлом этого человека, а он ничего не помнит о ней.
      Эми подняла глаза от блокнота и спокойно встретила его испытующий взгляд, впервые после пережитого ею шока, когда она узнала в новом резиденте корпорации Лоуренса Кинга.
      – Ваш почерк не так уж трудно прочесть, мистер Кейн. Если нужно, я могу перепечатать написанный вами текст.
      – Просто прочтите пару предложений, – ответил он. – Этого будет достаточно, мисс Флетчер.
      – «Общепризнано, что значительные организационные изменения являются важной составляющей в стратегии корпорации. Однако, подобно многим другим кардинальным решениям, принятые меры на практике нередко оказываются за рамками формального планирования».
      Он несколькими широкими шагами пересек комнату, лицо его выражало полное удовлетворение.
      – Фантастика, мисс Флетчер! Вы только что увеличили на двадцать пять процентов количество людей, способных разобрать мой почерк! Если все зависит от меня, то считайте, что вы приняты на это место. Надеюсь, что вы согласны на мои условия. – Он одарил ее еще одной из своих мимолетных и обаятельных улыбок. – Уверяю вас, что я пишу не только такую помпезную чушь, как эта.
      Эми опустила глаза на скошенные, неровные строчки в блокноте. «Почерк выдает его с головой, – подумала она. – Его улыбки предназначаются для поверхностного потребления, и всякий, кто примет их всерьез, потом жестоко поплатится». Правда о его характере вот здесь, на листке блокнота – Лайам Кейн жесткий, беспощадный, властный. Но и у него есть уязвимые точки, раз он не узнал ее. Эми его злейший враг, а он пригласил ее прямо в сердце своего лагеря.
      Она подняла глаза от его каракулей. И вдруг поняла, как ей необходимо – совершенно необходимо! – получить эту работу. И тут же спохватилась, что не стоит показывать ему этого.
      – Мы еще не коснулись вопроса оплаты, мистер Кейн. Я буду получать больше, чем на прежнем месте? – ровным голосом поинтересовалась она.
      – Разумеется. Я думал, что мистер Губерт сказал вам об этом: я готов удвоить ваше текущее жалованье. Это, впрочем, не так уж и щедро, как может поначалу показаться, поскольку вам придется работать втрое больше, а денег увеличится лишь вдвое.
      – Я не боюсь переработать.
      Эми почти не слушала то, что он говорил. Ее руки перестали дрожать, она позволила пальцам, сжимавшим желтый блокнот, чуть ослабить хватку. Странное, новое ощущение, пронзившее все ее тело, становилось все сильней с каждой минутой, хотя по-прежнему не поддавалось ясному определению. Она решила пока что больше не пытаться понять, почему ей так захотелось работать у Лайама Кейна. Достаточно уже того, что ее берут.
      – Буду ждать с нетерпением начала новой работы, – заявила Эми и улыбнулась впервые с тех пор, как переступила порог кабинета своего нового шефа.

      Тем вечером Эми совершенно выдохлась к тому времени, когда добралась до своей маленькой квартирки в Ивенстоне. Она сидела за кухонным столом и пыталась проглотить хотя бы ложку супа, но это ей никак не удавалось – мешал комок в горле. Сейчас, в тишине своей квартиры, она не могла поверить в случившееся. Неужели она и впрямь настолько сошла с ума, что согласилась стать личной секретаршей Лайама Кейна? Вероятно, шок от одного его вида оказался настолько сильным, что лишил ее разума. В конце концов, временное помрачение рассудка встречается достаточно часто. Многие нарушители закона именно этим объясняют свое поведение в момент совершения преступления.
      Эми порывисто встала и вылила остатки супа в раковину. Нет смысла делать вид, что она ест. Кого она хочет этим обмануть? И что же ей теперь делать? Как выпутаться из нелепой ситуации? Ведь она не может работать бок о бок с Лайамом Кейном. Не сможет терпеть общество человека, напоминавшего ей о прошлом своими резкими жестами, насмешливым голосом. Как это несправедливо! Все четыре года она работала не покладая рук, старалась изгнать из собственного сознания чувство вины. И вот такая жестокая шутка судьбы, вновь поставившей на ее пути Лайама Кейна, и это тогда, когда она начала думать, что заслужила право забыть прошлое.
      Она прошла в гостиную, включила телевизор и тупо уставилась на мелькание кадров на экране. Завтра утром она пойдет к мистеру Губерту и сообщит ему, что не сможет работать личным секретарем Лайама Кейна. Возможно, она даже приоткроет ему часть правды. Объяснит, что его предшественник был старым другом их семьи, он дал ей работу, не спрашивая рекомендаций. Она скажет… Сумбурные мысли внезапно иссякли. Так что же она скажет? «Извините меня, мистер Губерт, но я не могу работать с Лайамом Кейном, а то он рано или поздно вспомнит, что я аферистка?» Можно себе представить, как воспримет это известие добрый, но старомодный мистер Губерт.
      Но ведь на самом деле она не аферистка. Это только Лайам Кейн обвинил тогда ее в мошенничестве. Она невиновна: это подтвердил и суд присяжных. Невиновна, но что это меняет?
      Эми поспешила прогнать неприятные мысли, но ее по-прежнему бросало то в жар, то в холод, то в гнев, то в отчаяние. Проклятый Лайам Кейн! Один раз он уже приложил все свои силы, чтобы испортить ей жизнь. И теперь, кажется, намерен сделать это еще раз. С внезапным озарением, нахлынувшим на нее вместе с гневом, она поняла, насколько ненавидит его. И его обаятельную улыбку, и расчетливые золотисто-карие глаза, умевшие заглянуть в душу и прочесть ее мысли с такой же легкостью, словно он пользуется каким-то неведомым прибором.
      Эми вскочила с кресла и принялась расхаживать по комнате, пытаясь снять напряжение, сковавшее е тело. Она жаждала мести. Ей была невыносима сама мысль о том, что человек, преследовавший ее все эти годы в кошмарных снах, даже не помнит ее. Неужели все случившееся было для него столь незначительным эпизодом? Эми захотелось оскорбить Лайама Кейна, да так, чтобы он на этот раз запомнил ее на всю жизнь.
      «Он стал причиной незаслуженной обиды, мучившей меня долгих четыре года, – с горечью подумала она, – и теперь пора нам поменяться местами». Она никогда не была виновной в преступлениях, в которых он ее обвинял. Ее вина состояла лишь в том, что она была слишком юной, слишком доверчивой и влюбленной. И теперь не так уж и неразумно Желание испытать сладость возмездия. Если же она станет его личным секретарем, ей будет совсем нетрудно найти способ сокрушить его на первый взгляд мощную оборону.
      У нее вдруг невыносимо заболела голова, и Эми прижалась лбом к холодному стеклу. Лихорадочно разгоряченная кожа ощутила желанную прохладу. Нет смысла вспоминать то, что давно осталось позади. Однако перед глазами у нее все время стояло жесткое лицо Лайама Кейна, напоминая о том, что как раз сегодня прошлое и будущее сплелись в неразрывное целое.
      Образ Лайама Кейна стал словно ключом, открывшим дверь в прошлое, и откуда на нее внезапно хлынул поток воспоминаний, которые метались в ее сознании, требуя освобождения.
      На темные улицы падал тихий дождь, фонари превратились в расплывчатые золотистые пятна, вокруг Эми тоже все стало неясным и туманным, и вот она уже находится не в своей квартире, а перенеслась назад, в то время, когда жизнь ее была наполнена радостью и счастьем. И еще в этой жизни был Джефф.
      Пять лет назад Эми одной из лучших закончила компьютерный класс колледжа. Математика всегда давалась ей без труда, и она легко освоила компьютерную технологию. Это оказалось весьма кстати, поскольку ряд других обязательных дисциплин представлял для нее гораздо большие трудности, и над ними ей пришлось изрядно потрудиться, чтобы хорошо закончить колледж. Порой Эми жалела: что у нее остается совсем немного времени на развлечения и вечеринки, но это бывало не слишком часто, так что в итоге она проводила много часов над учебниками. Ее отец был владельцем скобяной лавки в Риверсайде, маленьком фермерском городке на юге Иллинойса. Родителям было нелегко наскрести деньги на ее учебу, хотя она и была их единственным ребенком. И своей успешной учебой Эми хотела отплатить им за годы суровой экономии. Родители матери не умели ни читать, ни писать, когда прибыли на пароходе из Европы, а отцовские родители потеряли свое маленькое дело во время великой депрессии. И Эми знала, что ею гордится вся семья, ведь она единственная из всех закончила колледж.
      Эми понимала, как нелегко пришлось родителям в молодости, так что не протестовала против их строгого контроля за ее знакомствами и времяпрепровождением, хотя всем остальным ее ровесникам в семьях уже давно предоставили гораздо большую свободу. Она почти все время проводила дома, под неусыпным надзором родителей и изо всех сил старалась не спорить, когда мать заявляла ей, что все эти мальчики, вечеринки, красивые наряды и даже современная музыка не иначе как искушения со стороны нечистой силы.
      Все переменилось после окончания колледжа, когда Эми устроилась на работу в региональную контору страховой компании «Вест Фарм». Восстав против отцовской воли, она перебралась в крошечную квартирку в центре Риверсайда. Жизнь, прежде казавшаяся ей немного однообразной и унылой, внезапно наполнилась яркими красками и радостью.
      Платили неплохо – особенно для молодой девушки со скромными запросами, вынужденной до этого отчитываться за каждое потраченное пенни, а квартиры в захолустном Риверсайде не были дорогими.
      Впервые за двадцать один год своей жизни Эми могла позволить себе модные наряды, косметику и прочие невинные удовольствия, в которых ей было отказано прежде.
      Она окрасила волосы в светлый, со слегка розоватым отливом цвет и сделала завивку, превратившую ее шелковистые пряди в короткую шапку тугих модных кудряшек. Теперь она почувствовала себя заново родившейся и уж совсем не той скучной Эми Флетчер, сидевшей над книгами все четыре года учебы в колледже. Она стала экспериментировать с косметикой, подбирая такую, что подошла бы к ее новому имиджу. Теперь веки ее постоянно были покрыты блестящими тенями, а длинные ногти сверкали ярким лаком.
      В ее жизни произошла и другая перемена, более важная, чем новые наряды или прическа. Эми влюбилась в своего босса, Джеффа Купера, владельца страховой компании «Вест Фарм», самого красивого мужчину, какого она видела в своей жизни. Порой ей просто не верилось, что счастливый случай привлек к ее скромной особе его внимание.
      В конторе компании работало девять или десять девушек, и Джефф впервые заметил Эми, когда она пришла к нему, чтобы выяснить какие-то несоответствия в бухгалтерских цифрах, которые она обрабатывала. Джефф говорил с ней очень мягко и шутливо пожурил, объяснив, что в бумагах все правильно. Просто она сама ошиблась и неправильно ввела данные. Эми что-то смущенно забормотала, оправдываясь, хотя так и не поняла, в чем же состоит ее ошибка.
      Джефф отложил в сторону бумаги, улыбкой ответил на ее извинения и неожиданно пригласил пообедать.
      Эми пришла в восторг, когда он выехал за черту города и отвез ее в ночной клуб Сент-Луиса. Их отношения стремительно развивались, хотя Эми нередко удивлялась, что он в ней нашел. Что могла предложить такому красивому и умудренному жизнью мужчине робкая, неопытная провинциалка?
      Ее счастье омрачалось лишь одним. Родителям Джефф не нравился. Впрочем, Эми напомнила себе, что ничего нового в этом нет. Родители не одобрили пока еще ни одного молодого человека, с которым она их знакомила.
      Родители встретились с Джеффом только однажды, в то злосчастное воскресенье. Джефф тогда отказался пойти с семейством Эми в церковь. – Проповеди плохо на меня действуют, – заявил он, одарив ее самой обаятельной улыбкой. – Я приеду домой к твоим родителям после того, как вы вернетесь из церкви.
      Встреча получилась удручающе неудачной с начала до конца.
      – Дорогая моя, смотри на вещи просто, – заявил потом Джефф, беззаботно целуя ее в щеку и извиняясь за неудачей визит. – Твои родители словно прибыли прямиком из другого столетия. Больше всего им хочется, чтобы ты сидела дома и выполняла их прихоти, пока они сами не подыщут тебе подходящего, на их взгляд, мужа.
      Он взял ее за руку и усадил рядом с собой на диван. Они были одни в его квартире, куда Эми впервые согласилась прийти.
      – Это не совсем так, Джефф, – запротестовала Эми. – Мои родители вовсе не эгоисты. Просто им очень хочется, чтобы я была счастлива…
      – Тебе видней, дорогая. Впрочем, довольно об этом, – решительно заявил Джефф. – У нас найдутся темы и поинтересней.
      – И что же, к примеру? – оживилась Эми.
      – К примеру, поговорим о том, как мы съездим с тобой в следующие выходные в Чикаго, чтобы немного развеяться и выбросить из головы твоих недовольных родителей.
      – В Чикаго! – с восторгом воскликнула Эми.
      Она была там лишь один раз, во время короткой поездки с подругами из колледжа, и тогда ее поразил простор озера, великолепие универмагов и небоскребов. Однако остатки благоразумия заставили ее удержаться от немедленного согласия.
      – Вдвоем? – спросила она. – Просто ты да я? А где мы остановимся?
      С этим словами она отвернулась от Джеффа, чтобы он не заметил ее смущения, сердясь на себя за очевидную наивность своих вопросов.
      Джефф рассмеялся и обнял еще крепче, покрыв ее лоб поцелуями.
      – Конечно же, мы будем одни, – нежно пробормотал он. – Приятель разрешил мне воспользоваться его квартирой в Уолтер-Тауэр. Дорогая, разве тебе не хочется побыть вдвоем со мной? Ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю. Эми, ты знаешь, что мне можно доверять.
      – Уолтер-Тауэр!
      Она не смогла скрыть благоговейного трепета от перспективы остановиться в таком немыслимо роскошном месте и растаяла в объятиях Джеффа. Он в четвертый раз сказал ей о своей любви. Она бережно хранила в памяти все эти случаи. Как чудесно думать о том, что хотя ее первый настоящий парень такой обаятельный и умудренный жизнью, он без колебания говорит, что ее любит. А как ей поддержать его интерес, если она станет отказываться от всех его предложений?