6

Ноздри Норы затрепетали от гнева.

– Ты прекрасно понимаешь, Мэтью Дейтон, что я спрашиваю не о том, почему грязная посуда все еще стоит на столе.

– Тогда какое же вы хотите услышать объяснение, миссис Оуэн? – Мэтт произнес это вежливым тоном, однако в его словах явно прозвучала стальная нотка, по крайней мере Линда ощутила ее.

– Не морочь мне голову, Мэтт! – взорвалась Нора. – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Что вы с моей дочерью делали в ее спальне, когда я вошла? – гневно возопила она.

– Мы целовались, – вежливо объяснил Мэтт.

Щеки Норы раздулись, кровь прилила к лицу, и сама она, казалось, балансировала на грани апоплексического удара.

– Целовались, надо же! Вы называете весь этот разврат поцелуями? В моей молодости так никто не целовался, – прошипела Нора.

Мэтт сокрушенно покачал головой.

– Неужели? Я искренне вам сочувствую. Вы много потеряли.

– Я прямо заявляю тебе, Мэтью Дейтон, что не потерплю аморального поведения в своем доме!

Нора буквально кипела от гнева, и Линда непроизвольно попыталась выступить в своей обычной роли миротворца.

– Мама, пожалуйста, не волнуйся из-за пустяков. Ты ведь знаешь, что не уснешь всю ночь, если расстроишься.

– Я уже и так расстроена!

Мэтт выпрямился, и его ленивое добродушие улетучилось, когда стало ясно, что от Норы не удастся отделаться шутками.

– А я заявляю вам прямо, миссис Оуэн, что Линде двадцать пять лет, что она свободная женщина и взрослый человек, имеющий право выбора, даже если вам он и не по душе. А некоторые естественные вещи аморальны только на взгляд ханжи.

– Может быть, и так. Может, и не стоит поднимать шум из-за одного поцелуя. Но что бы ты сделал с нашей бедной Линди Бет, если бы мы не пришли домой раньше? Вот что меня беспокоит больше всего!

– Сделал с ней? – повторил Мэтт, недовольно скривив губы. – Что бы ни случилось в этой спальне, если бы вы не ворвались в нее, миссис Оуэн, могу вас заверить, что Линда была бы моей партнершей, а не жертвой.

В глазах у Норы появились слезы, а в голосе зазвучали признаки близкой истерики.

– Она не хочет иметь с тобой ничего общего! Ты не пара для моей малышки, и нечего крутиться вокруг нее!

– Мама, прошу тебя, не нужно так расстраиваться.

Линда не могла больше видеть мать в таком состоянии. Умом она понимала, что поведение Норы просто нелепо, однако всю жизнь она старалась угождать родителям, вести себя в родительском доме по тем правилам, какие установили они.

Она взглянула на Мэтта, надеясь против своей воли, что он поймет, почему она решила успокоить мать. Конечно же, он не понял. И она вздрогнула, когда его взгляд сверкнул в ее сторону, обжигая насмешкой.

«Повторяется все та же старая история», – уныло подумала Линда.

Мэтт никогда не понимал ее глубоко укоренившегося чувства долга перед родителями. Сама же она, к несчастью, никогда не забывала, чем им обязана. Родители ждали ребенка четырнадцать лет, и она понимала, что даже самые досадные их действия диктуются любовью. И если бы их любовь не сковывала ее словно кандалами, у Линды не хватило бы духу ей противиться!

– Мама, тебе нечего беспокоиться, – сказала она, успокаивающим жестом прикасаясь к руке Норы. – Сегодня вечером ничего бы не случилось, во сколько бы вы ни вернулись домой. Совершенно ничего.

– Как мне кажется, кое-что уже случилось, – заметил Мэтт с опасным спокойствием.

Глаза Норы метались от дочери к Мэтту и назад. Она театральным жестом поднесла руку к горлу.

– Чт-то он хоч-чет этим сказать, Лин-ди Бет? – заикаясь, спросила она.

Линда подавила в себе желание посоветовать матери, чтобы та не вела себя, будто плохая актриса в дешевой мелодраме.

– Он не имел в виду ничего плохого. Правда, Мэтт?

Он посмотрел на нее долгим твердым взглядом.

– Ничего плохого, – ответил он наконец. – Совершенно верно.

– Я пригласила Мэтта на ужин, а потом он решил посмотреть мои эскизы игрушек и поднялся в спальню, – объяснила Линда. – Он считает, что его друг, президент «Плейбрит», захочет приобрести их для своей фирмы, производящей игрушки. Разве это не замечательная новость?

– Что за новость? – поинтересовался Рон Оуэн, заглядывая в комнату через плечо жены. – И вообще, что вы все делаете в спальне Линды, позвольте вас спросить? Мэтт подошел к рабочему столу Линды и взял папку с рисунками.

– Твоя дочь, Рон, привела меня сюда, чтобы показать эскизы и выкройки игрушек, над которыми она работает. Я намерен послать несколько ее работ в Нью-Йорк и надеюсь, что к среде фирма пришлет сюда своего юриста для обсуждения условий лицензионного контракта с Линдой. К несчастью, видимо, для «Плейбрит» слишком поздно использовать работы Линды для изготовления игрушек к Рождеству, но в конце следующего года, могу поклясться, половина детишек Америки будет просить у Санта-Клауса, чтобы он принес им Урчалок. На мой взгляд, Линда необычайно талантлива.

Рон скорее встревожился, чем обрадовался.

– Что ж, Мэтт, новости неплохие в некотором роде, и, конечно же, Линди Бет не помешают лишние деньги. Но неужели ей придется жить в Нью-Йорке? Ведь все-таки нужно думать и о близнецах: большой город не самое благоприятное место для маленьких детей.

– Нью-Йорк? – ахнула Нора, и на ее лице появилось выражение ужаса, когда она осознала эту новую угрозу. – Ах, Линди Бет, ты ведь, конечно же, не заберешь от нас детей? Что мы тогда с Роном будем делать? – Она поспешно поправилась: – Я хочу сказать, ты ведь не захочешь увезти близнецов из такого приятного и безопасного города, как Карсон, чтобы они жили в Нью-Йорке?

Нора произнесла два последних слова с таким ужасом, как будто упоминала о самом зловещем круге Дантова ада. Это почему-то подействовало на Линду странным образом. Желание смягчить гнев матери, разрядить напряженную ситуацию мгновенно исчезло. – Вероятно, мне придется съездить в Нью-Йорк, – сухо сказала она. – Мы с Мэттом еще не обсуждали того, насколько потребуется фирме мое личное участие. Вероятно, он и сам пока не может это сказать.

Нора заметила, что у дочери упрямо выдвинулся вперед подбородок, и решила прибегнуть к последнему испытанному средству. Она разразилась слезами.

– Не могу поверить, что ты способна на все эти безумные поступки, Линди Бет. Зачем тебе деньги? Мы с отцом предоставили тебе прекрасный дом...

Линда сдержала готовый вырваться из-под контроля гнев и заставила себя спокойно ответить:

– Мама, близнецы растут. Скоро нам потребуется собственное жилье, а ведь на страховку, которую я получаю за Джима, мне не купить даже жалкой комнатушки. Рано или поздно мне все равно придется искать работу. И если я смогу обеспечить будущее близнецов своими рисунками, разве это не будет самым благоприятным выходом для всех нас?

Нора громко всхлипнула. – Мы снова приняли тебя в свой дом, когда тебе некуда было идти. И вот благодарность за все, что мы с отцом сделали для тебя. При первой же возможности ты поворачиваешься к нам спиной. Никогда не ожидала от тебя подобного...

Рон неловко похлопал жену по плечу, явно смущенный ее взрывом, но не в силах совладать с ней даже после сорока лет практики.

– Ладно, ладно, дорогая. Еще ничего не решено. Не принимай все так близко к сердцу. Пойдем-ка на кухню и попьем там чайку.

Линда шагнула к матери.

– Мама, прости. Если это так для тебя важно, то я никуда не поеду, – пошла она на попятную.

Мэтт схватил ее за руку и потащил к окну. Его синие глаза сверкали и казались почти черными от еле сдерживаемого гнева.

– Линда, прошу тебя, не говори этого. Бога ради, не оправдывайся перед матерью, ведь ты талантливая, трудолюбивая и хочешь добиться успеха в жизни. Неужели ты готова снова пожертвовать своим будущим?

Линда прислушалась к рыданиям Норы, удаляющейся вниз по лестнице.

– Но ведь они хотят мне и близнецам только добра, – возразила Линда.

– Они не понимают, что ты и сама в состоянии решить, что для тебя лучше. Проклятье, они ведь ни разу и не пытались понять тебя! – с неожиданной болью произнес Мэтт.

– Им хочется защитить меня от разных неприятностей.

– Такие коконы легче всего превращаются в тюрьму. Тебе не приходило это в голову, Линда? – Он отпустил ее и рассеянно пригладил свои волосы. – Впрочем, ну вас к чертям! Не мое это дело. Пожалуйста, проводи меня до двери!

На крыльце он взял ее руки и поднес их к губам вежливым жестом, который мог бы показаться неуместным, но не показался.

– Не поддавайся им, Линда, к какому бы эмоциональному шантажу они ни прибегли. Твое семейство Урчалок заслуживает того, чтобы увидеть свет. Давай в среду утром полетим вместе в Денвер для встречи с юристом. Ты необыкновенно одаренный человек, Линда, и не должна так наплевательски относиться к своему таланту.

За этот короткий вечер произошло слишком много событий, и мысли и чувства Линды представляли из себя полный хаос. Больше всего ее волновали конкретные трудности, которые могли возникнуть в теперешней ситуации.

– Моя мать может отказаться присматривать за близнецами, – засомневалась она.

– Скажи ей, что моя мать с удовольствием возьмет их под свою опеку, если твоя будет слишком занята. – В голосе Мэтта послышалась насмешка, – Я думаю, это подействует.

В улыбке Линды сквозило сожаление.

– Да, в этом я не сомневаюсь.

– Твои родители захотят знать, когда мы вернемся обратно. Скажи им, что мы прилетим назад в четверг дневным рейсом.

– Ты хочешь сказать, что нам придется переночевать в Денвере?

– Неизвестно, сколько времени займут все формальности. Может возникнуть довольно много вопросов и согласований, – неопределенно объяснил Мэтт. – Какие-то вещи придется согласовывать с Нью-Йорком. Переговоры по условиям контракта никогда не проходят легко. – Прощаясь, он дружеским жестом взъерошил ей волосы. – Ну, Линда, пока. В среду я заеду за тобой в семь часов утра.

До самой последней минуты Мэтт думал, что Линда найдет какой-нибудь предлог, чтобы не ехать с ним в Денвер. И она удивила его, когда вышла из дома ровно в условленный срок, готовая к путешествию.

Он остановил машину возле дома ее родителей и уже собирался зайти за ней, как Линда появилась с маленьким чемоданчиком, в котором явно было только все самое необходимое.

На ней было шелковое темно-синее платье и такого же цвета открытые босоножки на высоком каблуке. Светлые волосы она, как обычно, убрала назад в строгую прическу. Холодная деловая женщина, гораздо более элегантная, чем он ожидал. Впрочем, женщина с таким острым художественным чутьем, как у Линды, конечно же, должна быть наделена чувством стиля. Он хорошо помнил тот потрясающий купальник, в котором она была на водохранилище. Платье это выглядело строгим и в то же время необыкновенно привлекательным, подчеркивающим ее чувственность и сексуальность.

«Хотя, – с кривой усмешкой рассудил Мэт, – действие это скорее оказывает соблазнительное тело, скрытое под платьем». Он всегда считал себя поклонником красивых женских ног, но сейчас никак не мог оторвать глаз от полной высокой груди, вызывающе обтянутой блестящим шелком.

«Ничего, ждать мне осталось недолго, – пообещал он себе. – Скоро я превращу фантазии в реальность!»

Сегодня же вечером он намерен затащить Линду к себе в постель и покончить с мучившим его семь лет наваждением. А на следующей же неделе он уедет из Карсона, на этот раз без всяких сожалений и чувства разочарования.

Ну а что касается того, как отразится на Линде такая связь на одну ночь... Он об этом как-то не подумал. Когда-то в прежние времена Линда была глубоко страстной натурой. С тех пор Карсон и родители задавили в ней все живое, и Мэтт был уверен, что несколько часов удовольствий и любовной игры только пойдут ей на пользу. Как терапевтическое средство. Вроде как витамины, только гораздо приятней. Или как гормональная добавка. После трех лет строгого вдовства Линде наверняка требуется физическая близость, и ей приятно будет найти чуткого партнера, который удовлетворит ее телесные потребности. Без всякого риска нанести эмоциональные раны любому из них.

Страсти их прежнего романа давно утихли. И сейчас они просто друзья, испытывающие друг к другу легкое, не слишком сильное физическое влечение. Прежняя острая влюбленность прошла, так что опасности причинить друг другу душевную боль не существует.

Не обращая внимания на свои путаные противоречивые мысли, Мэтт сумел подавить легкий укол совести. С приветливой улыбкой он распахнул перед Линдой дверцу автомобиля.

– Привет! Ну как, легко удалось вырваться из дома?

– Без проблем, – ответила она, положив чемоданчик на заднее сиденье. – Близнецы сейчас завтракают.

– А Нора легко согласилась на роль няньки?

Линда поморщилась.

– Твой совет сработал, скажем так. Мама скорее согласится целый месяц сидеть с детьми, чем позволит твоей матери присмотреть за ними хотя бы пять минут.

Он усмехнулся.

– Эге-ге, Линда, неужели ангел города Карсона стал добиваться своего путем расчетливых манипуляций? Твой ангельский нимб слегка потускнел, милая моя.

Она поморщилась.

– У меня уже нет нимба. Для горожан он пропал в тот самый день, когда я приняла твое предложение съездить на пикник к водохранилищу.

Машина тронулась.

– Не холодно голове без нимба, Линди Бет? – не удержался от колкости Мэтт.

Она пристально посмотрела на него.

– Нет. Просто ощущаю немного меньшее давление.

Мэтт немного насторожился, ощущая атмосферу интимности, которая, как ему показалось, возникает между ними. Он хотел получить эскизы Урчалок, хотел лечь с Линдой в постель, но ему вовсе не улыбалось вступать в душевный контакт с молодой женщиной из маленького городка, чей образ жизни и житейские ценности составляли полную противоположность его собственным. И он постарался слегка » понизить эмоциональную температуру, спросив про близнецов.

– Ты ведь в первый раз оставляешь Дрю и Кейт так надолго? Не волнуешься?

– Волнуюсь, хотя и понимаю, что зря.

– Но ведь они остались в знакомой обстановке, с людьми, которых любят...

– Я волнуюсь за себя, а не за близнецов, – виновато призналась Линда. – Я до смерти боюсь, что они прекрасно без меня обойдутся.

– Тут нет никакой опасности, я уверен.

– Ну, Мэтт Дейтон, ты не слишком-то хорошо разбираешься в детях. Мой отец купит им мороженого, и они даже не заметят, что меня нет рядом с ними.

– Понимаю твою озабоченность. В это жаркое время года за порцию мороженого можно купить кого угодно.

– Наверное, ты прав.

Она наклонилась вперед, и ее улыбка сменилась выражением озабоченности.

– Мэтт, нам нужно поговорить. За эти два дня у нас не было возможности обсудить кое-что наедине.

Ему захотелось возразить, что у них было бы достаточно возможностей для разговора наедине, если б у Норы нашлась хотя бы крупица такта, но он решил не сыпать соль на старые раны. Помимо решимости затащить Линду в постель, а потом навсегда выкинуть ее из сердца, ему еще и искренне хотелось, чтобы ей понравилась поездка.

– Давай поговорим, – согласился он. – В чем проблема?

– Насчет денег, Мэтт. – Она расстегнула «молнию» своей сумочки и извлекла оттуда чековую книжку. – Я уже выписала чек на твое имя, чтобы компенсировать тебе стоимость билетов на самолет. – Линда смущенно кашлянула. – Оба билета, Мэтт. Скажи мне сумму, и я ее впишу в чек.

Сначала он хотел сказать ей, что у него денег хватит даже на то, чтобы купить весь самолет, что уж там пара билетов, но только что-то его удержало – быть может, гордость.

– В этом нет нужды, – поспешно сказал он. – Линда, я могу себе позволить покупку билетов, уверяю тебя.

– Но ведь я знаю, Мэтт, что ты сейчас без работы.

Линда серьезно посмотрела на него, и ее щеки зарделись от смущения, когда она попыталась настаивать на своем.

– Если бы не ты, я бы и понятия не имела, что мне делать с Урчалками, как пристроить рисунки. Самое малое, что я могу сделать, это оплатить тебе расходы, включая стоимость наших номеров в гостинице. Жизнь в Нью-Йорке дорогая. Если ты не получишь работу, на которую рассчитываешь, тебе, возможно, и пригодится этот чек.

– О какой работе ты говоришь? – удивленно спросил он.

– Той, связанной со строительством. Ты упоминал о ней, когда я с близнецами обедала у вас.

Тут он все вспомнил.

– Ах, это! – протянул Мэтт. – Вообще-то заказ мне все-таки достался, я узнал об этом пару дней назад. Так что, как видишь, у тебя нет оснований для беспокойства. Работы у меня предостаточно, и денежных затруднений нет.

В ее глазах мелькнуло облегчение.

– На все лето?

– Дольше. И мне поручена должность, так сказать, руководителя проекта. Прямо и не знаю, кого больше удивил мой успех, тебя или миссис Виттмейер.

– Ах, Мэтт, это замечательно! Руководитель проекта – я так за тебя рада!

Линда с сияющим лицом повернулась, к нему, слишком обрадованная, чтобы расслышать нотку сарказма в его словах.

– Мне все-таки хочется оплатить эту поездку, – сказала она. – Теперь мы можем отпраздновать две вещи – твою новую работу и мою тоже! Ах, Мэтт, мне кажется, что мы прекрасно проведем время, правда? Я ведь сто лет не была в Денвере. На ужин я сегодня закажу крабов, если в меню не окажется еще более заманчивых вещей. Я настроена кутить.

Мэтт не смог бы объяснить даже самому себе, почему не стал развеивать этот возникший туман недоразумений и не сказал ей, что проект этот вовсе не то, что она думает, что он отнюдь не беден и не безработный. И что дела у него идут так хорошо, как ей и не снилось.

Руки Мэтта крепче стиснули руль машины. Слова признания готовы были сорваться с его губ, но так и замерли, невысказанные. Он позволил себе посмотреть на Линду, не пытаясь скрыть странной смеси нежности и плотского желания.

– Мне тоже кажется, что наша поездка сложится удачно, – подтвердил он.

Розовая краска на ее щеках сменилась на пунцовую, и он поспешил перейти на более деловой тон. Всю ночь ему предстоит поддерживать пламя ее желания, и Мэтт не хотел испортить дело неосторожным, слишком активным началом.

– Билеты на самолет стоят по сто пятьдесят долларов каждый, – отрывисто сообщил он. – Кажется, что дорого, однако, к несчастью, тут не поторгуешься. Зато быстро.

Она вздохнула, потом с росчерком выписала чек на общую сумму.

– Теперь, когда я чувствую себя богатой, что для меня значат эти триста долларов, – сказала Линда и весело засмеялась. – По крайней мере я могу себе это позволить, если «Плейбрит» не задержит мне выплату первого гонорара.

– Боже мой, Линда, тебе нужно потребовать выплату аванса! Нельзя передавать фирме рисунки такого уровня, как твои, не потребовав предварительной выплаты части контрактной суммы!

– Ты имеешь в виду, что «Плейбрит» даст мне как бы ссуду?

– Нет! – Он сдвинул брови и посмотрел на Линду. – Не ссуду, Я говорю об авансе наличными для подтверждения сделки. Из разговора с Чарли я понял, что он собирается предложить тебе приличную сумму в качестве аванса. Но если окажется, что юрист не упомянет об этом в предварительном контракте, стой на своем. Ты должна представить все свои требования сейчас, пока они будут тебя уговаривать, чтобы ты подписала контракт. После того, как ты поставишь свою подпись под договором, от них уже ничего не дождешься.

– Да? – с сомнением вздохнула Линда и с минуту молчала, вероятно, обдумывая его совет. – А ты имеешь представление, какую сумму аванса мне просить? Тысяча долларов – это не много?

Мэтт нахмурился. Он на полном ходу устремлялся в ловушку, расставленную им самим. Как директор «Плейбрита», он был обязан блюсти дела компании и заботиться о ее рентабельности. Как друг Линды, чувствовал свою ответственность перед ней и хотел, чтобы контракт оказался для нее как можно более выгодным. В любом случае ему пора сказать ей о своем действительном положении в фирме.

Однако он почему-то не сделал этого. Ему казалось, что отчасти это было продиктовано обидой. В глубине души осталась обида на слепую уверенность Линды в том, что он неудачник. Одно дело, если миссис Виттмейер считает пропащими семь лет, прожитые им в Нью-Йорке. Другое – когда Линда разделяет это ничем не оправданное мнение. Отчасти же ему, вероятно, просто не хотелось примешивать реальную жизнь к тому бурлящему наивному восторгу, который исходил сейчас от нее.

В конце концов, ему хотелось близости с женщиной, для которой он был просто Мэттом. Ему надоело быть Грантом Дейтоном, человеком, которого журнал «Тайм» назвал «самым новаторским и перспективным дизайнером наших дней». Слишком часто за последний год ему приходилось задавать себе вопрос, с кем занимается любовью женщина, оказавшаяся у него в постели, – с ним самим или с его репутацией. И если ему удастся снова обнять Линду, ему хочется быть абсолютно уверенным в том, почему она с ним.

– Я полагаю, что «Плейбрит» может остановиться на десяти тысячах, – сказал, он наконец.

Последовало изумленное молчание.

– Десять тысяч долларов? – прошептала Линда.

– Если Урчалки окажутся успешным проектом, «Плейбрит» заработает на них несколько миллионов. И я считаю, что они могут без особых проблем раскошелиться на десять тысяч.

– Если компания заработает несколько миллионов... – Линда пораженно замолкла. Затем облизала пересохшие губы и сделала вторую попытку. – Если «Плейбрит» заработает несколько миллионов, какой же я получу общий гонорар? – поинтересовалась она неожиданно тоненьким голоском.

– По меньшей мере пару сотен тысяч.

– Двести тысяч долларов?!

– Если эта сумма кажется тебе заниженной, то посоветую тебе учесть, что «Плейбриту» приходится тратить большие средства на производство и рекламу...

– Помолчи, – попросила она, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. – Не говори больше ничего, Мэтт. Мне не хочется пока забивать голову фактами и цифрами. Я сейчас ощущаю себя в волшебном мире, словно Золушка на балу во дворце, а ты нарушаешь мои восхитительные мечты.

Он улыбнулся, выждал несколько секунд, а потом задал вопрос:

– А где же твой принц?

– Кто знает! Да и какая разница! Линда открыла глаза и насмешливо посмотрела на него.

– Мое воображение не затрагивает второстепенных деталей. Оно не идет дальше красивого платья, драгоценных украшений и кареты. Скорее всего остановимся на «порше» черного цвета. Как ты считаешь?