Червовый валет

Сон ночью не шел, и она оставила всякую надежду подремать хотя бы немного. Присев к рабочему столу, Линда вскоре занялась разработкой эскизов одежды для своих игрушек. В тиши летней ночи эти существа казались более живыми, более реальными, чем прежде, и постепенно в ее мозгу стал принимать очертания сюжет сказочной истории. Линда так ярко представила себе персонажей, что взялась за работу и рисовала до рассвета.

Когда взошло солнце, перед ней возник на бумаге маленький город, спрятавшийся среди деревьев и травы в Центральном парке Нью-Йорка. Она придумала целую историю о том, как там поселились Урчалки.

Примут ли в «Плейбрите» ее иллюстрации и сам сюжет? Ведь юрист дал ей понять, что «Плейбрит» планирует заключить контракт с профессиональным писателем. Тем не менее, посмотрев свои рисунки при безжалостном утреннем свете, Линда поняла, что в иллюстрациях чувствуется настрой, которого ей редко приходилось достигать в прошлом.

С воспаленными глазами, все еще погруженная в свой вымышленный мир, Линда вышла из комнаты только тогда, когда наступила пора кормить близнецов завтраком.

Когда они поели, ей не сиделось на месте, и вместо того, чтобы играть с ними на заднем дворе, она усадила их в машину и повезла в местный парк. Там Линда промучилась несколько часов, стараясь не думать о Мэтте, а вот близнецы были наверху блаженства, объевшись сладкой ваты и накатавшись на каруселях до головокружения.

Когда домой вернулась мать, уходившая играть в бридж с соседками, Линда стояла в ванной и смотрела, как плещутся близнецы, кидаясь друг в друга пеной.

– Я слышала, что Мэтт Дейтон усвистал в Гранд-Джанкшен, – заметила Нора, вставая на колени рядом с дочерью и отыскивая губку в мыльной воде.

Линде удалось подавить вздох. Она стерла слой грязи и липкого розового сахара с щеки Дрю.

– Да, он собирался пожить в доме Дата Хочкисса пару дней. И как только мой сын ухитрился измазаться за ушами сладкой ватой?

– Не знаю. Тебе я никогда не позволяла ее есть, – назидательно сказала Нора. – Этими сладостями ты испортишь им все зубы.

– Да, мама.

– У тебя утомленный вид, – забеспокоилась мать. – Ты не выспалась?

– Я работала всю ночь.

– Над своими уродцами?

– Да, над Урчалками.

Линда вытащила Кейт из ванной и завернула в полотенце.

– Мама, ты не могла бы вытереть Дрю?

Нора взяла другое полотенце и протянула руки за внуком. Она не обнимала его, не целовала, однако любовь светилась в каждой черточке ее грубоватого лица.

– Так когда Мэтт вернется в Карсон? –спросила она, вытирая Дрю.

– Не знаю. Скорее всего в понедельник или вторник, – пожала плечами Линда.

– Ничего хорошего из этого не выйдет, Линди Бет. Ты сама это прекрасно понимаешь. Так что перестань сохнуть по нему. Никогда он на тебе не женится. Не такой он человек.

Линда протянула руку за ночной рубашечкой Кейт.

– Ты забыла свою роль, мама. Почему ты мне не напомнила в десятый раз, что у него нет за душой ни пенни?

Нора застегивала в это время пуговицы на пижаме Дрю. Руки ее застыли. Она бросила на дочь странный взгляд, потом возобновила свое занятие.

– Да будь у него хоть миллион долларов, мое отношение к нему все равно бы осталось прежним. Он не подходит тебе, Линди Бет. Он дикий и... и...

– Сексуальный? – подсказала Линда. Нора вспыхнула от гнева.

– Красив тот, Линди Бет, кто красиво себя ведет. Тебе нужен такой муж, как Джим. Постоянный и надежный. Ты же не хочешь выйти замуж за человека, который... ну... такой, как ты только что сказала?

Нора даже боялась произнести вслух это грязное, по ее мнению, слово. Линде показалось, что она поражена как ударом грома разговором с ней.

– А мне хочется именно такого мужа, как Мэтт, – тихо возразила она. – Я внезапно поняла, что это как раз то, что мне нужно. Мне нужен мужчина, рядом с которым я ощущала бы себя желанной, кто заставил бы меня вспомнить, что я женщина. Я хочу Мэтта. Я люблю его, мама. И всегда любила.

У Норы вспыхнули щеки.

– Дети, пора спать, – резко сказала она. – Марш в постель! Дедушка ждет вас, он прочитает вам сказку. Не забывайте, завтра вам рано вставать. Пойдем в воскресную школу, а потом на пикник.

– Постойте минутку!

Линда поймала на бегу близнецов и обняла их за плечи.

– Дети, прежде чем вы пойдете спать, я хочу вам кое-что сказать. Меня завтра не будет с вами на пикнике. Ведите себя хорошо с бабушкой и дедушкой, пожалуйста!

– А куда ты пойдешь? – поинтересовалась Кейт.

– Мэтт мой очень старый друг, и мне хочется побыть с ним несколько часов. Нам нужно... поговорить.

– Ты уже с ним говорила много раз. – В голосе Дрю звучало недовольство.

– Да, знаю. Но Мэтт работает в Нью-Йорке, далеко от нас, и мы с ним потом, возможно, долго не увидимся.

– О'кей. Передай ему привет, – вежливо сказал Дрю словно взрослый.

Казалось, он совершенно забыл свои прежние опасения о том, что мама может уехать. А Кейт уже вывернулась из материнских объятий, ей явно было скучно слушать про планы Линды.

– Я хочу, чтобы дедушка почитал нам «Зеленые яйца с ветчиной», – поспешила заявить она.

– Ты всегда выбираешь эту книжку, – скривился Дрю. – А мне хочется сказку «Король, мышка и сыр».

Линда подтолкнула близнецов в сторону детской, где их уже ждал Рон.

– Если вы как следует попросите дедушку, то он, может, прочитает вам обе истории, – подсказала она. – А я через минуту поднимусь к вам и пожелаю спокойной ночи.

Нора закончила уборку ванной комнаты и уже ждала Линду на лестничной площадке.

– Мне хотелось бы поговорить с тобой, если ты не против. Пойдем на кухню.

Не дожидаясь от дочери ответа, она резко повернулась и зашагала вниз по ступенькам.

– Неужели в твоей голове не осталось ни крупицы здравого смысла? – резко спросила Нора, когда они оказались на кухне. – Мэтт Дейтон уже показал себя семь лет назад, когда бросил в трудной ситуации Сюзанну Маккензи...

– Верно, Мэтт Дейтон доказал семь лет назад, что он за человек. Что он слишком добрый, в ущерб себе. Сюзанна несла невесть что, потому что обезумела от страха, а весь Карсон подхватил ее слова, словно это были доказанные факты. Всем хотелось, чтобы Мэтт оказался злодеем. Слишком часто он утирал нос всему городу, и все наши благопристойные граждане кружили вокруг него как акулы, прикидывая, как бы его поскорее сожрать.

– Тебе всегда хотелось верить, что он тут ни при чем.

– У меня имелись все причины утверждать, что он не был с Сюзанной в ту ночь, когда поднялся весь этот скандал, – твердо произнесла Линда.

– Отец Сюзанны вернулся домой и увидел, как Мэтью вылезает из окна ее спальни.

– Нет, все было не так. Ее отец пришел домой и увидел, что кто-то вылезает из окна. И тренер Маккензи предпочел обвинить Мэтта, потому что невзлюбил его и потому что Мэтт благодаря своей репутации был подходящей кандидатурой для подобной цели.

Линда набрала в грудь воздуха, чтобы продолжить:

– Думаю, что ты тоже знаешь правду, мама. Думаю, что ты подозревала об этом много лет. В ту ночь Мэтт был со мной. Всю ночь. И поэтому никак не мог находиться у Сюзанны Маккензи.

Нора побледнела и начала нервно теребить посудное полотенце, чтобы не встречаться глазами с Линдой.

– Если он был с тобой, тогда почему ничего не сказал, когда дело передали в полицию? – глухо спросила она.

– Частично оттого, что защищал меня, а частично, как мне кажется, надеялся, что я найду в себе мужество и сама в этом признаюсь. Кроме того, он защищал еще одну семью из нашего города. Видишь ли, Мэтт знал, кто именно отец ребенка Сюзанны.

– И кто он?

Казалось, Нора не выдержит открытий, обрушившихся на нее одно за другим.

– Мистер Бекворт, директор школы. Но ведь Бекворт был женат и имел троих детей, поэтому Мэтт не хотел выставлять его на всеобщий позор и разрушать его семью. Он просто пошел к директору, сказал ему, что он все знает, и попросил его уйти из школы и уехать, если он хочет избежать огласки этой грязной истории.

– Директор школы? – Нора смяла полотенце и вытерла им уже и без того сиявшую чистотой кухонную доску. – Верно, Бекворт вскоре уехал из города. По-моему, примерно на неделю раньше Мэтта. Не помнишь точно?

– Нет. В то время мне было не до директора.

Нора достала из холодильника упаковку куриного салата.

– Он не женится на тебе, Линди Бет.

– Я знаю, мама, – спокойно ответила она. – Это меня и беспокоит, честно говоря. Мне хочется удачно выйти замуж. Но я начинаю понимать, насколько часто люди мирятся с тем, что далеко от их идеала. Я люблю Мэтта, мама, и готова согласиться на ту его часть, которую он может мне выделить.

– Когда я была молодой девушкой, я никогда бы не осмелилась говорить такие аморальные вещи своей матери, – с ноткой сожаления произнесла Нора.

– Молодой девушкой я бы тоже не сказала такого, мама. А теперь я уже взрослая женщина и хочу правильно распорядиться своей жизнью, чтобы потом не жалеть об этом.

Нора неожиданно фыркнула.

– Догадываюсь, что ты сейчас пригрозишь оставить детей с этой жалкой Салли Дейтон, если я откажусь сидеть с ними.

– Нет. Разве что в крайней ситуации. Близнецы слишком малы, чтобы их оставлять на ночь с кем-нибудь еще, кроме тебя и папы. И если ты не хочешь, чтобы я провела выходные с Мэттом, тебе достаточно просто отказаться смотреть за детьми. В твоих силах удержать меня от поездки в Гранд-Джанкшен. Все в твоих руках.

Нора швырнула упаковку с салатом на кухонный стол, не обратив внимания на лист салата, упавший на пол, что было на нее так непохоже.

– Ты могла бы по крайней мере сделать вид, что ты не собираешься... спать с ним, – только и смогла сказать она.

– Зачем? Мы же обе знаем, что я собираюсь это делать.

– Что ты собираешься делать, девочка? – спросил Рон Оуэн, входя на кухню. – О чем идет разговор?

– Линда намеревается провести выходные с Мэтью Дейтоном в Гранд-Джанкшене, – раздраженно выпалила Нора.

Отец испытующе посмотрел на Линду.

– Ты уверена, что это тебе нужно, девочка?

– Я никогда еще не была так уверена в своих намерениях.

Рон посмотрел на жену.

– А она знает про него всю правду? – поинтересовался он. – Ты говорила ей, Нора, что удалось узнать миссис Виттмейер?

Линда с досадой вздохнула.

– Не надо, папа, прошу тебя. Миссис Виттмейер абсолютно нечего сказать про Мэтта, особенно того, что было бы мне интересно.

– Нет, я ей ничего еще не говорила. – Нора многозначительно поглядела на мужа. – И думаю, что ей лучше не знать об этом.

– Как хочешь, любовь моя, – неохотно согласился Рон. – Когда ты едешь, Линди Бет?

– Как только соберу сумку и попрощаюсь с близнецами, – ответила она, выбрасывая из головы многозначительные намеки родителей.

Какую бы скандальную информацию ни откопала миссис Виттмейер, она не могла быть особенно страшной, иначе Нора давно бы ее выложила.

– Желаю приятного ужина, папа. Я еще загляну, чтобы попрощаться.

Поколебавшись мгновение, Линда поцеловала морщинистую щеку матери.

– Спасибо, мама, что присмотришь за детьми. Завтра я вам позвоню, а вернусь вечером в воскресенье.

Нора отвернулась, сгорбила узкие плечи и сказала еле слышным от смущения голосом:

– Я люблю тебя, Линди Бет. Ты ведь знаешь это, правда?

Линда уткнулась лицом в плечо матери.

– Да, мама, я всегда это знала. Я тоже люблю вас с папой.

Рон Оуэн откашлялся, смущенный необычайной для них сценой.

– Не приступить ли нам к ужину? – предложил он. – А то весь салат зальем слезами.

9

Солнце зашло за горы и скрылось в пурпурно-оранжевом зареве. Мэтт перевернул на барбекю кусок мяса и уставился невидящим взором на грот и водяной каскад, сооруженные по специальному проекту хозяина дома возле его плавательного бассейна. Мэтт помассировал рукой лоб, пытаясь снять боль от напряжения и усталости. Весь день он плодотворно проработал над макетами декораций к новому бродвейскому спектаклю, однако полного удовлетворения собой не испытывал.

Он пригубил пиво и закрыл глаза, когда от холодной как лед жидкости онемело горло. Дым дразнил обоняние аппетитным ароматом шипящего соуса. Мэтт ткнул мясо вилкой, проверяя его готовность. Он поднес упаковку с замороженными овощами к жаровне, развернул пленку и достал свежий кукурузный початок и печеный картофель. Скромная закуска выглядела весьма жалкой на гигантской жаровне.

Хмурясь, Мэтт бросил стейк на тарелку, затем намазал картофель сметаной. «К черту холестерин и докторов, которые утверждают, что можно прожить на отварной рыбе, сырых овощах и спарже на пару!» – подумал он. В этот момент ему не хотелось жить в воздержании семьдесят два года, чтобы получить возможность отпраздновать свой сотый юбилей куском шоколадного торта.

«Будь здесь Линда, вечер не казался бы таким пустым», – промелькнула мысль, у Мэтт нехотя, но согласился с этим. Вообще во время работы он терпеть не мог присутствия посторонних, они раздражали его, отнимали лишние силы. Вот Линда – другое дело, он всегда ей рад. Ее присутствие согревает душу и успокаивает.

Живые воспоминания о ее теле, покрытом испариной страсти, готовом принять его, вспыхнули в памяти Мэтта, и он поморщился. Кого он пытается обмануть? Линда ему нужна не для душевного спокойствия и уравновешенного состояния. Она нужна ему, потому что он хочет ее. А еще вернее, потому что любит.

Мэтт поставил тарелку на деревянный стол, расположенный неподалеку от барбекю, и выругался про себя. К чему допускать в голову подобные мысли! Он жил до этого без любви, намерен так жить и дальше.

Из темноты, обступившей его со всех сторон, раздался насмешливый голос:

– Мистер, если у вас пропал аппетит и вам не хочется есть ужин, можете отдать его мне. Я умираю от голода.

Сначала Мэтту показалось, что голос Линды звучит из глубин его памяти. Он медленно повернулся на шум, боясь поверить в реальность происходящего.

Но Линда оказалась реальной – до боли, до блаженства. То ли улыбаясь, то ли умоляя, она облокотилась на один из деревянных столбиков беседки.

Мэтт удивился еще больше, заметив в ее позе откровенное кокетство. Легкий ветерок шевелил распущенные волосы и облеплял тонким муслином платья стройную фигуру под светом горящего над головой фонаря ее кожа нежно сияла, а в волосах мерцали серебряные огоньки.

. Мэтт никогда еще не видел более красивой женщины. И никогда не желал женщину так неистово.

– Вы так негостеприимны, мистер. Я могу... я могу уйти, если вам неприятно мое общество.

Мэтт посмотрел ей прямо в глаза.

– Мне приятно твое общество.

– Ваша еда стынет, мистер. Нехорошо так пренебрегать ею. Можно мне попробовать хотя бы кусочек?

Сверкнув глазами, Мэтт включился в ее игру. Он подвинул тарелку поближе к себе. Потом стал раскачиваться на задних ножках стула, ощущая, как желание смешивается с чувством ликования, непонятно почему охватившем его. Мэтт даже не пытался анализировать свои чувства. Отвечая Линде, он подхватил ее манеру говорить, преувеличенно растягивая гласные, характерную для Запада.

– Блюда в этом заведении очень дорогие, прекрасная леди.

Порыв ветра бросил ей в лицо прядь золотистых волос, и Мэтт глядел, завороженный, как она медленно убрала ее тонкими пальцами.

– Я могу заплатить, – заявила она. – У меня водятся деньги.

– У вас вид голодный, это точно.

– Так оно и есть, мистер. Я очень голодна.

Мэтт напомнил себе, что не нужно забывать про дыхание. Он откусил мясо и стал жевать с таким видом, как будто испытывал наслаждение. На самом же деле он мог бы с таким же успехом жевать древесные опилки.

– Люди, хорошо знающие меня, могут подтвердить, что у меня зверский аппетит, леди. Могу побиться об заклад, что ваш аппетит не идет ни в какое сравнение с моим.

– Вы, вероятно, удивитесь, мистер, – жалобным голосом сказала она, – но у меня два дня не было во рту ни крошки. Не дайте умереть мне с голоду, и я щедро заплачу вам за ужин.

Он задумчиво потер подбородок.

– Ну что ж, леди, все говорят, что повар я отменный. Должен предупредить вас, что многие леди добиваются права отведать мою домашнюю стряпню.

В глазах Линды светилось обещание.

– Я слышала, что вы прекрасно умеете... стряпать, мистер. Я дам вам хорошую цену. – Она понизила голос до шепота. – Более чем хорошую.

Мэтт ощутил, как напряглось его тело. Его охватило желание немедленно обнять ее и поцеловать так, чтобы у нее закружилась голова, но он решил продолжить игру. Каждый раз, когда Линда отвечала ему с кокетливой улыбкой, желание его возрастало, и это казалось ему сладкой мукой.

– Все это хорошо, леди, но, кроме мяса, на ужин есть еще кое-что. Вы обратили внимание на печеный картофель и прекрасную кукурузу? Все это будет подано на гарнир к мясу, так что ужин обойдется вам недешево.

Линда серьезно кивнула, хотя голос ее дрожал от смеха.

– Назовите вашу цену, мистер. Я просто умираю от голода. Ведь я же сказала, что двое суток ничего не ела, потому что шла два дня и две ночи по пустыне. Я готова на все ради... еды.

Мэтт опустил стакан. На губах осталась пивная пена, и он вытер рот тыльной стороной ладони.

– Тогда цена моя будет такой, леди. Каждое блюдо вы будете получать, если снимете что-нибудь из своей одежды. Нож и вилку я предоставлю бесплатно.

Он заметил, что по ее телу пробежала легкая дрожь.

– Что за странные условия! – пробормотала Линда. – Однако если ты блуждаешь двое суток по пустыне, то готов на все, только бы утолить голод, клянусь вам. Я сделаю все, что вы требуете, мистер.

– Тогда начинайте раздеваться.

Линда наклонилась и медленно расстегнула пряжку на сандалии. Смех исчез из ее глаз, когда она протянула ему обувь.

– Несите ее сюда, – грубо приказал он. Она босиком прошла по каменным плитам и покорно встала перед ним.

– Вы этого хотели, мистер?

– Это лишь начало, – хриплым голосом произнес он, взял белые сандалии и поставил перед собой. Мэтт оценил снятую ею обувь ломтиком картофеля. – Сейчас вы убедитесь, что другие предметы одежды принесут вам большее вознаграждение.

– Картофель замечательный, – зажмурилась от удовольствия Линда, съев кусочек, протянутый им.

Потом вернула ему вилку, и он погладил ее пальцы, не устояв перед искушением. Она отдернула руки, изобразив на лице преувеличенный ужас.

– Ох, нет, мистер! Вы ведь не воспользуетесь своим положением и не обидите слабую, беззащитную леди, проплутавшую в пустыне два дня, правда?

– Можете не сомневаться, я непременно воспользуюсь этим, – пробормотал он.

Она испуганно взмахнула ресницами.

– Если я готова снять с себя одежду ради того, чтобы не умереть с голода, мистер, это еще не значит, что я легкомысленная девушка.

– Легкомысленная вы или нет, меня это не интересует, леди. Главное – продолжайте и дальше так же соблазнительно покачивать бедрами.

Линда подавила приступ смеха.

– Мистер, вы очень грубый.

– Леди, вы очень сексуальная. Треск цикад оглушил их, когда Линда расстегивала пряжку пояса.

На этот раз Мэтт вознаградил ее банкой пива.

– Благодарю, мистер. Вы не дали мне умереть от жажды... – Линда вскрыла банку и сделала жадный глоток. Взялась пальцами за верхнюю пуговицу платья, затем остановилась, как бы дразня его. – Ох, никак не могу расстегнуть. Вы не поможете мне, мистер? – Могу и помочь.

Мэтт поднялся со стула и потянулся к пуговице, про которую говорила Линда. Его рука заметно дрожала. К тому времени, когда он расстегнул последнюю пуговицу на лифе, его прошиб пот, а тело налилось тяжестью острого желания.

Она сбросила платье с плеч, оставшись в кружевном лифчике персикового цвета. Слегка качнула бедрами, и платье соскользнуло по плоскому животу, образовав у ног бледно-голубую лужицу.

Мэтт окинул глазами ее совершенные формы и решил прекратить опасную игру.

– Хватит! – заявил он, жадно припав к ее губам. – Господи, Линда, довольно! Ты сведешь меня с ума.

Она встрепенулась и с насмешкой запротестовала:

– Мистер, я все еще голодна.

– Я утолю твой голод, – пообещал он. – Прямо сейчас.

Он приник к ее губам долгим ненасытным поцелуем, а когда растаяли последние крупицы ее сопротивления, поднял на руки и направился по выложенной плитами дорожке к бассейну.

– Ты спала прошлой ночью? – тихо поинтересовался он.

Линда покачала головой.

– Нет.

– Я тоже. Только закрою глаза и сразу же вижу, как мы с тобой занимаемся любовью.

Мэтт опустил ее на надувной матрас, лежавший на краю бассейна, и она тихонько вскрикнула, когда остывший на ночном воздухе пластик коснулся ее кожи.

– Холодно? – спросил он.

– Немножко.

– Сейчас я тебя согрею, – пообещал Мэтт, ложась рядом. – Прости, я просто не уверен, что смогу дотерпеть до спальни.

Он обнял ее, накрыл своим телом, ощущая под собой нежные груди и гладкую кожу, пальцы погрузились в ее золотистые волосы. Ему хотелось, чтобы этот миг предвкушения длился целую вечность, и в то же время он жаждал овладеть ею сию же секунду, взорваться у нее внутри со всей силой накопившейся страсти.

Мэтт покрыл поцелуями ее губы, грудь, живот. Гладил руками, желая дать ей почувствовать весь жар желания и голод страсти. Дыхание ее участилось, оно вырывалось из груди вместе с прерывистыми стонами наслаждения, и он еще тесней прижимался к нежному полукругу ее бедер. Господи, никогда еще он не испытывал такого блаженства! Такой жгучей, неодолимой потребности соединиться с другим человеческим существом и вместе с ним разделить восторг.

Линда потянулась к «молнии» на его джинсах.

– Сними их совсем, Мэтт, – шепнула она еле слышно. – Мне хочется чувствовать тебя всего.

Каким-то образом – Мэтт и сам не знал, как, – он ухитрился встать и одним движением стянуть с себя джинсы и трусы. Как хорошо, что больше на нем ничего не было!

Опустившись на колени возле Линды, он снял с нее лифчик и трусики, снял осторожно, совсем не так, как сдирал с себя джинсы.

И тут же быстрым движением бросился на нее и вошел внутрь, жестко и глубоко.

– Ах, Мэтт! Утоли мой... голод... Только ты способен сделать это...

Ее лицо горело желанием, оно покрылось потом, исказилось от страсти, а он хотел ее так, как никогда еще не хотел ни одну женщину. Ему пришлось стиснуть зубы и напрячь всю свою волю, чтобы не покончить со всем одним движением. Ведь они пренебрегли традиционной прелюдией, и Мэтт не был уверен, что Линда возбуждена так же сильно, как и он. Но как только он стал двигаться, она стремительно подалась к нему бедрами, чтобы встретить его.

Она обхватила его руками за шею и прижала к себе. Все ее тело содрогалось в ответной страсти.

– Мэтт, я люблю тебя!

Он не понял точно, расслышал ли эти слова или его тело само прочитало их по ее дрожащему телу. Мэтт ослабил контроль над собой и позволил последней волне страсти захлестнуть их обоих.

– Я тоже тебя люблю, Линда.

На несколько наполненных экстазом мгновений мир вокруг них перестал существовать.

Они плавали в черной от ночной темноты воде бассейна, а на вновь раздутых углях жарились два новых куска мяса. Когда еда наконец-то была готова, наступила полночь, однако воздух был еще теплым, и они решили поесть в саду.

– Никаких насекомых, – заметила Линда, откинувшись на спинку кресла, сытая и довольная. – Вот чем хорош Колорадо.

Мэтт усмехнулся.

– Хм, гремучие змеи и ядовитые пчелы – гораздо более приятное соседство, чем москиты.

Она поморщилась.

– По крайней мере их можно скорее заметить!

– Ты права. – Мэтт потянулся через стол и взял ее за руку.

– Выходи за меня замуж, Линда, – просто сказал он.

Внутри у нее все замерло. А когда вернулась способность дышать, в сознание хлынули сотни возражений. Линда отбросила их все. Однажды она уже вышла замуж, руководствуясь здравым смыслом, соображениями практичности. И тогда жизнь ее превратилась в сплошную муку.

На этот раз она поступит разумней и послушается голоса своего сердца.

Кровь забурлила у нее в венах, когда она взглянула на его руку, протянувшуюся к ней в таком хозяйском жесте.

– Да, – поспешно ответила она. – Да, конечно, да, Мэтт. Это просто замечательно!

Он поднес к губам ее руку и запечатлел на ладони нежный поцелуй.

– Я люблю тебя, Линда.

– Я тоже люблю тебя, Мэтт. По-моему, я всю жизнь тебя любила.

– Твои родители будут сильно огорчены этим, как ты думаешь?

– Мне уже не восемнадцать лет, Мэтт.

– Думаю, тебя тревожит перспектива жить в Нью-Йорке с близнецами...

– Вовсе нет, – поспешно ответила она. – Думаю, что нам удастся найти приемлемый выход, если мы как следует подумаем. Мы подыщем подходящий дом в пригороде за разумную цену, где-нибудь поближе к твоей работе.

– К строительной компании, где я работаю? Ты это имеешь в виду? – Казалось, его развеселила такая перспектива.

– Да.

Линда устроилась у него на коленях и положила голову ему на грудь.

– А когда эта работа будет закончена, ты получишь новую, я в этом уверена. К тому же нас будут поддерживать гонорары, которые я получу за Урчалок.

Мэтт с нежностью чмокнул ее в кончик носа.

– Не говоря уж о моих картинах. Я скоро стану знаменитым художником. Ты веришь в меня?

– Да.

Она почти поверила его словам. В эти минуты ей казалось возможным все что угодно, даже то, что Мэтту удастся пробиться в невероятно суровом мире коммерческого искусства. Господь свидетель, талант у него есть.

Линда засмеялась, и у нее закружилась голова от радужных перспектив.

– Скоро ты станешь богатым и знаменитым, и мне придется нанимать охранников, которые будут отгонять от тебя поклонниц.

Он нахмурил брови, изображая гнев.

– Поосторожней, женщина, ты задеваешь мое мужское самолюбие.

Она осознала свою ошибку и расхохоталась еще веселей.

– Ах, извини! Конечно же, я уверена, что за тобой и так уже гоняются сотни женщин! И поскольку сейчас мы еще не можем нанять охранника, мне придется самой отгонять их от тебя.

– Тебе не придется тратить на это много сил. У тебя есть непобедимое оружие.

Линда вопросительно взглянула на него.

– Когда ты рядом, я просто никого больше не замечаю, – признался он серьезно.

Линда ощутила прилив любви и обняла его.

– Как нам с тобой хорошо, верно, Мэтт? Как будто мы наконец-то опомнились после семи лет полнейшего безумия.

Мэтт поцеловал ее в макушку.

– Да, хорошо, – согласился он. Линда сонно свернулась у него на коленях.

– Мэтт, почему ты никогда не приезжал в Карсон?

– А почему ты никогда не приезжала в Нью-Йорк? – ответил он вопросом на вопрос.

– Я боялась. Родителей. Карсона. Себя. Он посмотрел куда-то вдаль.

– Пожалуй, я тоже боялся.

– Боялся? Ты? Чего же? – не поверила она.

– Того, что не смогу после этого жить в Нью-Йорке. А еще тебя и Джима Петри. Что увижу тебя рядом с ним и обнаружу, что ты и в самом деле любишь его больше, чем меня, – признался Мэтт.

– Я никогда не любила Джима.

Ее тихие слова, казалось, повисли в темноте.

Мэтт негромко произнес:

– Я сходил с ума от ревности, когда мать написала про твою помолвку, сгорал от искушения позвонить тебе и сказать, что ты дурочка. Но потом понял, что не имею на это права.

– Мне кажется, я и сама это знала. То, что я совершаю ошибку. Однако Джима все любили, и он был таким... надежным.

– У нас с тобой никогда не будет простых и безоблачных отношений, и ты, надеюсь, это понимаешь, Линда?

– Думаю, что надежность – это не то, что мне сейчас требуется.

Мэтт приподнял ее и повернул так, что она оказалась сидящей на нем верхом. Его руки крепче обхватили ее за талию и прижали так сильно, что она ощутила, как напряглась его плоть и как он ее хочет.

Ее собственная страсть вспыхнула вновь с внезапной, пугающей силой. Линде казалось, что она слишком устала, хочет спать и поэтому не сможет ответить даже на самые искусные его ласки. Ей не хотелось обманывать его ожиданий.

Он хрипло сказал ей на ухо, почти прорычал:

– Вот так бывает всегда, когда я нахожусь рядом с тобой, Линди Бет. И так всегда было.

Она откинула назад голову, распахнула полы платья и, отбросив всякое стеснение, предложила ему себя.

– Вот так я всегда готова тебе ответить, Мэтт.

Воскресным вечером Салли и Фрэнк Дейтоны сидели на задней террасе у Оуэнов и пили охлажденный чай, когда из Гранд-Джанкшена вернулись Мэтт с Линдой.

Тут же торчала и вездесущая Грета Виттмейер с ее примечательной способностью всегда оказываться в том месте, где можно раздобыть самые свежие сплетни. Пристроившись на краешке стула, она напоминала голодного скворца, готового подхватить любую крупицу скандала, и даже притопывала от нетерпения ногой, когда Мэтт и Линда здоровались с родителями и расспрашивали их про близнецов. Гиперчувствительные антенны миссис Виттмейер буквально кричали ей, что сейчас вот-вот начнется великий вечер потрясающих новостей.

– Близнецы уже легли спать, – сообщила Нора дочери, не скрывая своего явного неодобрения. – Ты ведь знаешь, что я не люблю ломать режим детей, а сейчас уже половина девятого.

– Извини. Мы... хм... нам пришлось немного задержаться.

Линда бросила отчаянный взгляд на Мэтта. В таких ситуациях она проявляла свою неопытность, и становилось очевидно, что Линда совершенно не умеет обманывать.