Дар (№1) - Золотой дар

Она отдавала себе отчет, что просто избегает взглянуть правде в глаза. А правда тем временем заключалась том, что она очарована Джонасом Куаррелом. Она хочет его. Впервые в жизни Верити испытывала неодолимую силу влечения, и новизна ощущений одновременно пугала и возбуждала ее.

Почему, ну почему Джонас должен оказаться не тем, кто ей нужен?! Поскольку этот вопрос был явно риторическим, Верити с легким сердцем отбросила его, наслаждаясь чудесным деньком.

После пикника Джонас предложил сходить на вечерний сеанс в кино, и Верити вдруг вспомнила, что сто лет не была в кинотеатре. Когда она сообщила об этом Джонасу, он приподнял ее подбородок своим длинным указательным пальцем и назидательно промолвил:

— Ты слишком много работаешь.

Верити немедленно окрысилась.

— Подобная идиотская мысль могла родиться только у бездельника, кочующего от одной раковины с грязной посудой к другой! — выпалила она и тотчас осеклась.

— Какие проблемы, маленькая тиранка? Или ты зря платишь мне жалованье? — вкрадчиво спросил Джонас.

Тут уж Верити всерьез на себя разозлилась. Надо же было умудриться испоганить самый чудесный за долгие годы вечер!

— Я не это имела в виду, — неуклюже извинилась она. — Просто хотела сказать, что мы с тобой совершенно по-разному смотрим на труд. Ты привык беспечно слоняться по жизни, зарывая в землю свой талант. Я же не могу позволить себе пренебречь любой возможностью.

— Уж поверь мне, — отрезал Джонас, — человечество легко обойдется без очередного, знатока Ренессанса. Так что не горюй о моей горькой судьбине и жуй свой поп-корн. Хорошо бы тебе немного поправиться.

Верити что-то буркнула себе под нос о вреде жирной соленой кукурузы, но безропотно съела свою порцию. Джонас, казалось, был доволен. Верити сидела и гадала, попытается ли он снова поцеловать ее сегодня вечером, а если да, то как ей поступить? Наконец она решила дать себе волю и пуститься во все тяжкие первого любовного приключения. От этой мысли у нее даже голова закружилась.

Однако в этот вечер Джонас просто проводил ее до дверей коттеджа, пожелал спокойной ночи и удалился.

Как бы Верити ни убеждала себя, что это, мол, к лучшему и вообще, слава Богу, пронесло, на самом деле она чувствовала горькое разочарование и проклинала свои дегенеративные замечания. Какого черта она вылезла с этими поучениями? Если бы не ее длинный язык, Джонас, возможно, предложил бы пропустить по стаканчику на ночь… а там, глядишь, дошло бы и до поцелуя. А теперь придется целый час читать, чтобы успокоиться и заснуть!

Отец сто раз говорил ей: «Язык твой — враг твой, Верити». Наверное, он прав. Она еще не встречала мужчины, который не бежал бы от ее жала как от огня. Но ведь Джонас и не думал спасаться бегством! Он просто увертывается, ускользает подобно тому, как ускользает опытный фехтовальщик от шпаги противника. И если Верити не будет все время начеку, Джонас легко сокрушит ее защиту неожиданным молниеносным ударом…

Знать бы только, чего ей больше хочется — выиграть или проиграть этот поединок.

Во вторник кафе «У нас без мяса» гостеприимно распахнуло двери для малочисленной, но постоянной клиентуры послесезонья. В будни сюда обычно заглядывали местные жители, редкие туристы, решившие посетить указанное в путеводителе заведение, да хозяева курорта, изредка обедавшие или завтракавшие за столиком вегетарианского кафе.

Весь день Верити сознательно заваливала себя и Джонаса всевозможной работой, дабы безделье, упаси Господи, не подвигло их на форсирование отношений.

Отношений? Неужели она подумала — отношений?!

Одно это слово заставляло ее сердечко испуганно колотиться. Верити поняла это в обед, закрывая кафе на перерыв. Она, конечно, вовсе не считает, что это слово означает то самое, что происходит между ней и Джонасом, тем более что этому Куаррелу, похоже, все глубоко безразлично! Он ведет себя как типичный мужлан! Конечно, ему и дела нет до ее сомнений и переживаний!

Верити решила, что мужчина, который равнодушно взирает на страдания неопытной женщины, просто не достоин ее внимания. К несчастью, она была не так глупа, чтобы поверить в этот вздор!

И все же вторник ознаменовался одним неожиданным событием. Уже смеркалось, когда позвонила Лаура.

—  — Верити? Мне нужно забронировать столик на троих. У нас с Риком остановилась очень важная персона, и мы хотели бы прийти все вместе к тебе. Как ты отнесешься к этому?

— Отлично! Записываю вас на семь. Идет? — Верити раскрыла книгу заказов и сделала пометку.

— Чудесно. Думаю, ты будешь рада познакомиться с нашей гостьей.

— А кто она?

— Кейтлин Эванджер. — Лаура многозначительно помолчала, давая подруге полностью осознать услышанное.

— Та самая Кейтлин Эванджер?! Знаменитая художница?!

— Она самая, — гордо подтвердила Лаура.

Верити даже слегка перепугалась.

— Но я слышала, она живет очень уединенно…

— Так оно и есть. У нее какие-то проблемы со здоровьем. Кажется, когда-то она попала в страшную автокатастрофу и до сих пор полностью не оправилась. В Секуенс-Спрингс Эванджер приехала «на воды», как говорят в Европе.

— Я жутко волнуюсь, — сообщила Верити, зная, что Джонас слышит каждое ее слово. Он расхаживал по обеденному залу, расставляя столы и стулья.

— Да брось ты, — откликнулась Лаура. — Эванджер не выносит повышенного внимания к своей персоне.

— Ладно. Я тебя не подведу. Жду в семь. — Верити повесила трубку и улыбнулась Джонасу. — Что ты на это скажешь? Сегодня вечером нам предстоит принимать самую знаменитую художницу нашего времени — Кейтлин Эванджер! Ты хоть слышал о ней?

— Краем уха. — Джонас с нарочитой тщательностью свернул салфетку и аккуратно положил на столик. — Знакомое имя, но картин ее я, кажется, никогда не видел.

— А я видела! — с жаром воскликнула Верити. — Несколько месяцев назад в Сан-Франциско была ее выставка.

Джонас, это просто потрясающе! В ее картинах есть что-то невероятное, жесткое, почти жестокое, но тем не менее они вовсе не кажутся холодными или безжизненными.

Они излучают какую-то сверхъестественную страсть, страсть грозную, почти опасную, но подчиняющуюся строгой дисциплине замысла… Ты понимаешь, о чем я?

Джонас вздернул бровь и как-то странно посмотрел на нее.

— Полагаю, что так.

Кровь прилила к щекам Верити. Она вовсе не собиралась вникать в тайный смысл этого взгляда… Наверное, безопаснее будет просто сменить тему.

— Бог ты мой! Не знаю, успею ли я изменить меню к ее приезду! Может, заменить морковь в укропном соусе на салат из апельсинов и гуавы? Морковка слишком ординарна для такого случая.

— Твою морковь с укропом можно назвать как угодно, только не ординарной, — заверил Джонас. — Давай ты не будешь нервничать по поводу приема? Уверен, высокая гостья отыщет у тебя что-нибудь.

Верити задумчиво закусила губу:

— Ты правда так считаешь?

— Клянусь честью. А если ее передернет при виде всей этой растительной пищи, то я слетаю в город за гамбургером.

— Иногда твое чувство юмора оставляет желать лучшего, Джонас.

В пять минут восьмого Джонас предупредительно усадил за столик Рика с Лаурой и их знаменитую гостью. С Риком он познакомился еще в понедельник, и тот ему очень понравился. Они с Джонасом оказались почти ровесниками. У Рика были редеющие волосы и очаровательная мальчишеская улыбка, правда, сегодня она казалась слегка натянутой. Но в целом Рик держался молодцом, как и подобает хозяину большого курорта. Видно было, что супруги Гризвальд очень горды выпавшей на их долю честью сопровождать на ужин саму Кейтлин Эванджер, но все же считают эту честь несколько утомительной.

Художница показалась Джонасу особой весьма экстравагантной. Такую женщину заметишь в любой толпе.

Вокруг нее царила какая-то особая, тревожно-драматичная аура.

Высокая, почти одного роста с Джонасом, так называемая скандинавская блондинка — крашеные серебристо-белокурые волосы зачесаны назад. На вид художнице лет тридцать, однако в ее усталых глазах Джонас прочел столько безнадежного цинизма, что всерьез усомнился в молодости дивы. Несомненно, она во многом гораздо старше своих лет.

Кейтлин Эванджер относилась к тому типу женщин, которые будут привлекательны в любом возрасте. Простая прическа выгодно подчеркивала ее высокие, аристократичные скулы и маленький изящный рот. Джонас подумал, что искренней улыбки от такой не дождешься.

Когда художница повернула голову, он заметил длинный рваный шрам, обезобразивший ее щеку. Контраст между прекрасным классическим профилем и грубой полоской изуродованной плоти казался просто пугающим.

Впрочем, куда больше пугал ледяной взгляд ее серых глаз, наткнувшийся на вежливый взгляд Джонаса.

Гордячка, решил он про себя. Нет, не о такой женщине мечтает мужчина в долгие зимние ночи. Верити, конечно, тоже не ангел, у нее острый язычок и слишком много вздорного высокомерия, но зато вся она чистый огонь! А Кейтлин Эванджер настоящий глетчер в женском обличье!

У великой художницы изуродованным оказалось не только лицо, но и нога — из-под ее строгого черного платья выглядывал стальной обруч. Пробираясь к отведенному ей столику возле камина, Кейтлин легко опиралась на трость черного дерева. Движения ее были осторожны и неторопливы, она казалась преисполненной достоинства, и все вокруг инстинктивно замедляли шаг, приноравливаясь к медленной походке знаменитости.

— Пойду сообщу Верити о вашем приходе, — бросил Джонас, когда гости расселись.

Лаура с благодарностью улыбнулась:

— Будьте так любезны, Джонас.

Он направился в кухню, чувствуя спиной серый немигающий взор Кейтлин, его даже слегка зазнобило.

Верити, растрепанная и раскрасневшаяся, металась у плиты. Лицо ее обрамляло золотое облако непокорных локонов, выбившихся из аккуратного. узла волос на затылке.

Одного взгляда на Верити было достаточно, чтобы согреться. Она самозабвенно колдовала над красочным салатом из цикория, голубого сыра и жареных грецких орехов. Джонас даже улыбнулся.

— Прибыла твоя звезда, — громко доложил он.

Верити резко подняла голову, лицо ее вспыхнуло радостью.

— Она уже здесь?! Куда ты ее посадил?

— За маленький столик возле мужского туалета, — сострил он.

— Джонас!

— Успокойся. Усадил, куда ты сказала, возле камина.

— Слава Создателю! Ты прекрасно понимаешь, что это не тема для шуток! — сурово отчитала его Верити. — Просто не могу дождаться встречи с ней, представляешь?

Ну, какая она?

— Увидишь — не забудешь. Похожа на статую в медном бюстгальтере и с копьем.

Верити окинула его презрительным взглядом и всучила миску с салатом.

— Очень смешно, Джонас. Просто обхохочешься. Неси это на третий столик, а я выйду поприветствую гостей.

— Слушаю и повинуюсь, шефиня.

Проигнорировав эту наглость, Верити со всех ног бросилась в обеденный зал. Джонас в недоумении покачал головой и побрел к третьему столику. «Ничего, одно холодное замечание Кейтлин быстро погасит этот щенячий восторг, — злорадно подумал он. — И поделом, нечего так радоваться приезду знаменитости!» По лицам супругов Гризвальд Джонас понял, что они полностью разделяют его мнение.

Однако, к его немалому удивлению, Верити очень быстро поладила с Кейтлин. Супруги Гризвальд были просто счастливы сложить с себя бремя застольной беседы, и Верити немедленно воспользовалась открывшейся возможностью. Как выяснилось, у них с художницей даже нашлось что обсудить! Джонас был просто потрясен.

Впрочем, гораздо больше поразило его то, что и сама Кейтлин, кажется, тоже была не прочь побеседовать.

Обслуживая посетителей, Джонас то и дело бросал любопытные взоры на столик возле камина. Странно…

Очень странно. Он и не подозревал, что Верити такая идолопоклонница! Вернее, идолицепоклрнница.

Верити еще несколько раз за вечер забегала на кухню, но каждый раз улучала минутку снова вернуться к столику лучезарной Кейтлин. Было видно, что она совершенно очарована своей гостьей.

К девяти вечера на смену насмешливой снисходительности Джонаса пришло самое настоящее раздражение. Он видел, что Кейтлин занимает Верити гораздо больше, чем он сам, не говоря уже об остальных посетителях кафе.

Обслуживание сегодняшней публики было целиком переложено на Джонаса. Если так пойдет и дальше, то кафе «У нас без мяса» через месяц вылетит в трубу!

К десяти кафе полностью опустело — за исключением столика у камина, естественно. К этому времени Верити уже прочно обосновалась там, предоставив Джонасу мыть посуду и убирать кухню в полном одиночестве.

Это переполнило чашу его терпения. Всему есть предел! Вымыв глубокий противень, в котором Верити жарила цукини с горошком, Джонас решительно вышел в обеденный зал. Верити встретила его нежным воркующим смехом:

— Джонас, ты ни за что не поверишь! Оказывается, Кейтлин тебя знает!

Тревога вдруг стиснула сердце Джонаса холодными пальцами. Мужчина пристально взглянул на художницу.

— В самом деле? — негромко спросил он.

Джонас был абсолютно уверен в том, что никогда не встречал эту чертову Эванджер. Ни один мужчина не смог бы забыть этот кусок льда!

Кейтлин поднесла к, губам бокал вина, не отрывая взгляда от Джонаса. Когда она наконец заговорила, голос ее оказался под стать своей хозяйке:

— Я видела вас в Винсент-колледже. Лет пять назад.

Вы читали выпускному курсу лекцию по военной истории Ренессанса и вооружению того времени. В качестве иллюстрации использовали слайды с некоторых картин той эпохи. Я тогда посещала там класс живописи и специально заглянула на вашу лекцию. Я очень много слышала о вас, мистер Куаррел.

Джонас помедлил с ответом. Внутри у него все сжалось, как если бы ему вдруг вложили в руку шпагу шестнадцатого века и вызвали на смертельный поединок.

Только этого ему не хватало! Как много знает о нем эта странная женщина? Что еще она о нем слышала? Зачем она здесь?

Что-то здесь не так… Смертельно опасно…

— У вас превосходная память, мисс Эванджер.

Серебристая блондинка довольно кивнула:

— Вы с первого же взгляда показались мне знакомым. А когда Верити упомянула о вашем ренессансном прошлом, я тут же все вспомнила. — Ее ледяные глаза пытливо буравили Джонаса. — Но каким ветром вас сюда занесло? Насколько я помню, вы сделали себе громкое имя в музейных и академических кругах.

Прежде чем Джонас нашелся с ответом, в разговор бесцеремонно вмешалась Верити. Глаза ее горели любопытством.

— Какое имя он себе создал? Что вы имеете в виду, Кейтлин?

— В то время, когда я училась в Винсент? мистере Куарреле говорил весь университетский городок. Кроме постоянно растущего списка публикаций, его прославила громкая история с фальшивым ожерельем. Это украшение ошибочно относили к шестнадцатому веку, но мистер Куаррел доказал, что оно было изготовлено в 1955 году, и спас тем самым доброе имя и деньги крупного музея. И это далеко не единственный случай.

Мистеру Куаррелу просто не было равных в разоблачении фальшивых экспонатов. Но кажется, вашей специальностью все же были не ювелирные украшения, а оружие и доспехи? — снова обратилась Кейтлин к Джонасу. — Или я что-то путаю?

— Времена меняются, мисс Эвайджер, — ответил Джонас, не сводя глаз с Верити. — И мы меняемся вместе с ними… Сейчас моя специальность — мытье посуды. Не возражаете, если я начну убирать со стола?

— Да брось ты эту посуду, Джонас! — поспешно произнесла Верити. — Лучше посиди с нами, а? Кейтлин рассказывала последние сплетни из жизни художественной богемы. Просто заслушаешься!

— Уже поздно. Мне нужно поскорее закончить, если ты не возражаешь. Не хочу давать тебе повода упрекать меня в неисполнительности. Я очень дорожу своим местом. — Он молча собрал посуду и так же молча удалился на кухню… Нет, не зря ему сразу не понравилась эта мороженая треска! Черт бы побрал ее превосходную память!

Честно говоря, она нравилась Джонасу еще меньше, чем сама Кейтлин.

Он с радостью перенес свое неприятие и на ни разу не виденные им работы знаменитости. Потом попытался вспомнить последний год своей преподавательской работы в Винсенте… И сразу же увидел себя в костюме итальянского аристократа шестнадцатого века, с мечом в руке.

И человека, неподвижно лежащего у его ног. Кровавое пятно медленно расплывается на белом халате раненого лаборанта. И меч в руке Джонаса тоже перепачкан кровью…

Джонас с трудом отогнал от себя эту ужасную картину. Он уже привык носить в душе свой ад, даже научился прятать его в самых темных глубинах памяти. Но сегодня Кейтлин Эванджер безжалостно извлекла на свет его боль, его кошмар… Нет, не зря он почувствовал, что в этой женщине таится какая-то опасность!

Через двадцать минут, когда гости наконец отужинали, Джонас понял, что над его головой нависла новая беда.

Верити Эймс едва сдерживала свое бешенство.

Впрочем, это нисколько не встревожило Джонаса. Он был готов принять бой. Когда все теплые слова были уже сказаны, когда гости распрощались, пожелали хозяевам спокойной ночи и вышли за дверь, Верити угрожающе повернулась к Джонасу. Решительно подбоченившись, она грозно посмотрела на помощника, выходившего из кухни, вытирая руки полотенцем.

— Видимо, ты доволен собой? — безо всякого вступления начала она. — Ты всегда хамишь знаменитостям или сделал исключение специально для Кейтлин?! Что бы ты ни ответил, знай одно — я чуть со стыда не сгорела!

— Мне очень жаль! — Джонас отложил в сторону кухонное полотенце. — Ты идешь?

Верити разгневанно посмотрела на него:

— Ни капли тебе не жаль! Какая муха тебя укусила, Джонас?

— Никто меня не кусал. Верити, уже поздно и я хочу спать.

— Что ты смотришь на меня?! Я тебя не держу! — фыркнула Верити.

— Вот и славно, — кашлянул Джонас. — Тогда пошли. — Он подошел к двери, грубо схватил Верити за руку и вытолкал на улицу. Она безропотно стала ждать, пока он закроет кафе.

— Будь так любезен, объясни мне свое сегодняшнее поведение, — прошипела она, когда Джонас снова взял ее за руку и повел к дому. — Ты поступил, как испорченный мальчишка, который бесится, если взрослые не идут у него на поводу.

— Все лучше, чем корчить из себя пустоголовую, экзальтированную, околохудожественную ценительницу.

— Это я-то околохудожественная ценительница?! — Верити резко вырвала свою руку. — Какая глупость! То, что мне нравятся Кейтлин Эванджер и ее искусство, не дает тебе права обзывать меня.

— Да ты весь вечер так и смотрела ей в рот! В жизни не видел такой подхалимки! Это просто смешно, если хочешь знать! «Ах, Кейтлин, ваши» Заклейменные» производят ошеломительное впечатление!«— передразнил Джонас, припомнив случайно услышанный обрывок разговора. — Я не в силах забыть этого, Кейтлин! Какая потрясающая характеристика нынешних отношений мужчины и женщины!.. Ах, Кейтлин, вы так проницательны!.. Так наблюдательны! Так старательны!»

Верити рванулась столь неожиданно, что Джонас не успел ее удержать. Она повернулась к нему и остановилась, загородив дорогу. Джонас тоже остановился, выжидательно глядя ей в глаза.

— Теперь понятно, в чем дело, Джонас Куаррел! Ты взбесился только потому, что неожиданно оглянулся на свое прошлое, верно? Кейтлин Эванджер напомнила тебе то время, когда ты тоже был удачлив и знаменит, близок к настоящему успеху на своем поприще. Тогда у тебя было свое дело и ты мог многого добиться. Тебя знали, на тебя обращали внимание. Но потом тебя заела лень и все пошло прахом.

И тут Джонас по-настоящему разозлился. Да, Кейтлин Эванджер, черт бы ее побрал, действительно напомнила ему прошлое, но это было воспоминание о смерти и насилии, а вовсе не о профессиональных успехах! Он заставил себя говорить спокойно, прекрасно понимая, что в голосе его звучат угрожающие металлические нотки.

— Ты просто не понимаешь, что городишь, Верити, — тихо начал он. — Я бы посоветовал тебе заткнуться. Мое прошлое касается только меня одного.

— Я уверена, что тебя задело не только напоминание, — бесстрашно продолжала Верити. — Похоже, ты еще и ревнуешь, вот оно что!

— Ревную?! — опешил Джонас. — К кому? К-Кейтлин Эванджер?! С какой стати?

— С такой, что она нашла в себе силы преодолеть все трудности. Она без устали оттачивала свой талант, несмотря на то что катастрофа сделала ее калекой! Она работала в поте лица и наконец достигла вершины славы.

Кейтлин заслужила этот успех, ты слышишь, Джонас? А теперь посмотри, какая пропасть между вами! Кейтлин Эванджер служит тебе живым укором. Она пожинает плоды своего труда и создает одну за другой прекрасные картины, а ты… Ты моешь грязную посуду!

— Довольно, Верити.

— Ты точь-в-точь как мой отец! Вам обоим все давалось слишком легко, вы не привыкли по-настоящему вкалывать для достижения своей цели! Ведь ты даже никогда не хотел осесть на одном месте, правда, Джонас? Конечно, куда проще плыть по течению — сегодня здесь, завтра там. Ты просто разгильдяй! Недоросль, которому не хочется взрослеть и нести ответственность за свою жизнь!

День прошел — и ладно, вот твое кредо!

— Я сказал — довольно, Верити. — Джонас едва сдерживался, чтобы не вырвать ей язык, но Верити, кажется, даже не подозревала о том, что ей грозит.

— Не беспокойся, я заканчиваю и иду спать! Не желаю больше с тобой разговаривать! Я прекрасно знаю, на что ты способен, но неужели ты не мог проявить хотя бы элементарное уважение к женщине, так многого добившейся своим трудом и талантом! О, как права была Лаура! Только теперь у меня открылись глаза!

Я и в самом деле едва не сошла с ума, слава Богу, что ты вовремя показал мне свое истинное лицо! Теперь-то я буду повнимательнее к одиноким докторам, юристам и тем более маклерам, которых сватает мне Лаура! — Она резко развернулась, радуясь, что оставила за собой последнее слово, и решительно зашагала к дому.

— Черт тебя возьми, да кто ты такая?! — В два прыжка Джонас догнал ее, схватил за плечи и с силой развернул к себе. Сейчас он ей все выскажет спокойно… Очень спокойно. Интересно, почувствует ли Верити угрозу, таящуюся за этим спокойствием? Ведь она еще никогда не видела его в бешенстве.

— Сейчас же отпусти меня, Джонас!

Он пропустил ее приказ мимо ушей.

— Значит, тебе кажется, что у меня есть проблемы? Тогда позволь и мне поделиться своими наблюдениями. Любите копаться в чужой душе, шефиня? Не лучше ли повнимательней посмотреть на самое себя? Ты превратилась в вечно брюзжащую старую деву, и все потому, что ни один мужчина, видите ли, не отвечает твоим высосанным из пальца высоким требованиям! Ни один из смертных не соответствует твоему идеалу здравомыслия, добропорядочности и ответственности? Неудивительно, что у тебя нет даже любовника, не говоря уже о муже. Какой нормальный мужчина станет терпеть твое вечное занудство? Только святой или юродивый захочет, чтобы ему постоянно лезли в душу и назидательно советовали, как жить дальше. Кто дал тебе право судить других? Ты ничего не знаешь обо мне, но набралась наглости рассуждать тут, правильно ли я распорядился своей жизнью! Да как ты смеешь?

Верити невольно сжалась под градом его обвинений.

Глаза ее стали огромными и испуганными, она пыталась вырваться и убежать.

— Пусти меня, Джонас!

Он что-то неразборчиво буркнул и отпустил ее. Верити стремительно повернулась и бросилась к себе домой.

Сжав кулаки, Джонас смотрел ей вслед. Его просто трясло от ярости. Эта женщина кого хочешь доведет до ручки!

И тут Джонас ощутил слабую пульсацию золотой сережки и машинально сунул руку в карман. Пальцы его нащупали крошечное золотое колечко, и он стал успокаиваться.

Мог ли он знать, отправляясь на поиски таинственной Верити Эймс, что будет работать на языкастую тиранку? А меньше всего он мог предположить, что встретит ледяную художницу, знающую что-то о его прошлом.;

Да, жизнь и впрямь полна сюрпризов.

Глава 4

Ровно через два часа Джонаса разбудило слабое звяканье железа. Он моментально замер, прислушиваясь к странному звуку. Ему уже доводилось слышать нечто похожее. Пять лет, проведенные в грязных лачугах, пристройках и дешевых меблирашках, явно не относящихся к хидтоновской сети, научили Джонаса безошибочно распознавать это тихое царапанье.

Кто-то пытался открыть коттедж снаружи.

На какую-то секунду Джонас подумал, что это рыжая, тиранка скребется в дверь, желая извиниться за свою дерзость. Но он тотчас отогнал эту дикую мысль. Если в течение длительного времени ему все-таки удалось остаться в живых, то только благодаря трезвому взгляду на вещи и полной свободе от иллюзий!

Тихий скрежет повторился. Джонас бесшумно выбрался из-под старенького одеяла и едва не вскрикнул, коснувшись ногами ледяного пола. Черт возьми, надо как можно скорее решить что-нибудь с этим дурацким отоплением!

Но тут дверная ручка успокоилась, и Джонас поза — . был обо всех своих проблемах. Крыльцо скрипнуло под Чьей-то тяжелой ногой — и все стихло. Значит, неизвестный оставил попытки пробраться в дом через дверь и пошел искать открытое окно.

Джонас протянул руку к своей потертой сумке, в которой привез весь нехитрый скарб в Секуенс-Спрингс.

Теперь там было пусто, если не считать острого ножа в ножнах, спрятанного во внутреннем кармане. Он нащупал рукоятку как раз в тот миг, когда рама слабо скрипнула. Джонас тут же дал себе зарок починить сломанный запор. Мастер на все руки называется!

Странно, но неизвестный вовсе не пытался действовать бесшумно. «Наверное, считает дом пустующим или просто дурак», — решил Джонас, тихо подкравшись к окну. И как раз вовремя — деревянная рама начала медленно подниматься: В оконном проеме показалась грузная мужская фигура, но лица незнакомца в темноте он не разглядел.

Вот мужчина с кряхтением закинул ногу на подоконник и в этой неловкой позе застыл при виде Джонаса.

— В следующий раз рекомендую стучаться, — посоветовал он, хватая незнакомца за горло и втаскивая в комнату. На мгновение ладони Куаррела погрузились в густую бороду непрошеного гостя… «Здоров мужик», — заключил он по звуку, с которым тот шмякнулся на пол.

— Ч-черт! Что за…

Неизвестный не сумел договорить, поскольку Джонас ловко прижал его к холодному полу. Гость яростно и умело сопротивлялся, и хозяину пришлось приставить нож к его горлу. Жертва мгновенно притихла.

— Вот так, — одобрил Джонас. — Думаю, мы найдем общий язык. Не двигайся.

— Не вопи! — огрызнулся поверженный противник. — Куда, интересно, я двинусь, когда у тебя нож?

Джонас быстро обшарил его. Мужчина был одет в шерстяной пиджак, рубашку и джинсы. Никакого оружия — ни за ремнем, ни в ботинке.

— Лежи смирно! — приказал Джонас, вставая и поворачивая выключатель.

Когда маленькая комната озарилась резким светом лампочки, болтавшейся на шнуре под потолком, Джонас смог наконец внимательно рассмотреть своего гостя. Борода и усы незнакомца, когда-то, несомненно, огненно-рыжие, теперь были иссечены сединой. То же самое относилось и к коротким взъерошенным завиткам, окружавшим его лысеющую макушку. Из-под густых бровей на Джонаса смотрели яркие сине-зеленые глаза. Мужчина был широкоплеч и крепко сбит. На вид ему оказалось лет шестьдесят с небольшим, хотя во время драки Джонас думал, что противник намного моложе.

— Молчи, дай я угадаю, — прогудел неизвестный, потирая ушибленное при падении плечо. — Неужели моя меркантильная дочурка надумала сдать отцовский уголок?

Угадал? Ну что ты будешь делать, иногда эта девчонка бывает поразительно бесчувственна! Никакого уважения к старому, больному отцу! Ну никакого!

Джонас прислонился плечом к стене и с любопытством заглянул в знакомые лазурные глаза.

— Я имею дело с Эмерсоном Эймсом?

— С ним самым, сынок. — Эмерсон медленно опустился на пол. Окинул Джонаса цепким взглядом. — И часто ты играешь с ножами?

— Только при необходимости. Иначе можно порезаться. — Теперь у него не осталось никаких сомнений относительно личности ночного визитера. Джонас подошел к саквояжу и убрал нож. — Прошу прощения за нелюбезный прием.

— Да брось ты, я сам напросился, — великодушно произнес Эмерсон, не сводя с него глаз. — Я был уверен, что здесь никого нет. Час поздний, Верити будить не хотелось, ну я и решил как-нибудь пролезть… Полагаю, ты ей не любовник, а?

Наклонившись над сумкой, Джонас слегка приподнял брови, расслышав затаенную надежду, прозвучавшую в этом вопросе. Ему показалось, что Эмерсону очень хотелось бы получить утвердительный ответ. Джонас выпрямился почти одновременно с поднявшимся на ноги отцом Верити.

— Нет. Я ей посудомойщик.

Эмерсон удрученно кивнул:

— Так я и думал… Черт возьми, судьба посылает ей здорового, сильного мужика, у которого руки на месте и голова на плечах, и что же? Что делает моя дочь? Нанимает его посудомойщиком! Боже милосердный, за что взыскуешь?! Что я такое упустил в ее воспитании? Нет, глядя на Верити, всерьез задумаешься, стоит ли вообще заводить детей и тем более давать им образование! — Он грустно обвел глазами комнату. — Ты уже допил бутылку водки, которую я заначил в буфете на кухне?

— Не до конца, — улыбнулся Джонас.

— Слава тебе, Господи! Мне просто необходим добрый глоток, чтобы прийти в себя. Не возражаешь?

— Бутылка-то твоя, — пожал плечами Джонас.

Эмерсон Эймс испустил еще один горестный вздох:

— Так-то оно так… Ладно, плесну и тебе немножко.

Думаю, нам найдется что обсудить.

— Наверняка, — кивнул Джонас. — В частности, поговорим о том, кто сегодня спит на долу.

Верити увидела, как в домике Джонаса снова вспыхнул свет. Стоя у окна в байковой ночной рубашке, с рыжим водопадом распущенных волос, сбегающих по плечам, она неожиданно заметила свет, пробившийся сквозь густые деревья между домами.

Значит, Джонас тоже проснулся.

Тоже? Верити мгновенно почувствовала какое-то родство с Джонасом… Может быть, он тоже горько сожалеет о тех грубых словах, что наговорил ей? Сама Верити просто спать не могла, терзаемая раскаянием.

«Джонас был прав, — в тысячный раз подумала она. — Я не имела никакого права осуждать его. Человек волен распоряжаться своей жизнью так, как ему заблагорассудится. Я не смела совать свой нос в чужие дела и навязываться со своими советами! Никто никогда не скажет спасибо за такую бесцеремонность! И Джонас ясно дал мне понять это».