Капитуляция

— Вот и хорошо, — коротко кивнул Лукас, — а теперь прошу прощения, я должен идти.

Лукас спустился по ступенькам парадного входа клуба и сел в свою карету. Откинувшись на спинку сиденья, он глубоко вздохнул. Нужно было поразмыслить.

Лукас рассеянно потер подбородок и уставился в темноту. Игра с Викторией с каждым днем становилась все рискованнее. Помимо чисто физической опасности, которой они подвергали себя в полуночных приключениях, угроза для репутации Виктории становилась все ощутимее. Если бы он даже убил Эджворта на дуэли, это не заставило бы умолкнуть сплетников.

Нельзя допустить, чтобы с Викторией стряслась беда, мрачно сказал себе Лукас. Дело зашло слишком далеко. С каждой ночной вылазкой опасность разоблачения возрастает, и каждый раз, когда их видят вместе в гостях или в парке, длинные языки принимаются за работу. Лукас уже хорошо знал Викторию и понимал, что, даже если он откажется теперь сопровождать ее в ночных приключениях, она найдет какой-нибудь другой способ развлечься. Она слишком полагается на свой мужской костюм.

Остается еще одна возможность, напомнил себе Лукас. Если он откажется сопровождать ее, Виктория, пожалуй, подыщет себе другого спутника. И сама мысль об этом была для него невыносима.

Лукас задумчиво массировал больную ногу, вновь анализируя свои выводы. Было ясно, что опасный период ухаживания необходимо завершить, и как можно скорее. То есть надо поторопиться с женитьбой.

Даже его нервы не выдержат такого безумного, немыслимого полуночного романа.

Спустя два дня Лукас, сложив руки на груди, насмешливо улыбался Виктории, которая беспокойно ерзала в соседнем кресле. Она пыталась притвориться, будто не замечает его пристального взгляда, но то и дело поправляла свой наряд.

Рядом с Викторией сидела Клео Неттлшип, с огромным интересом слушая лекцию достопочтенного сэра Илайхью Уин-тропа с захватывающим названием «Перечень принципов, соблюдаемых при выращивании гречихи».

Лукасу эта тема действительно была интересна. Он уже прикидывал в уме, не пустить ли несколько полей в Стоунвейле под гречиху. Отличный корм для овец и прочего скота, и, судя по докладу Уинтропа, на континенте ее охотно употребляют и люди. Правда, жители Европы, как известно, способны питаться чем угодно. Тем не менее в Англии периодически случается нехватка пшеницы, и гречиха может послужить отличным заменителем зерна для Стоунвейла.

Виктория уже нетерпеливо постукивала ножкой. Лукас понимал, что не должен так сурово обходиться с ней. У Виктории на уме сейчас вовсе не гречиха, и Лукас был уверен, что он знает, чем заняты ее мысли.

Улыбка удовлетворения скользнула по его губам. Лукас не собирался облегчать эту задачу для своей леди. Он поймал ее на крючок, но выброситься на берег ей придется самой.

На миг он погрузился в сладостные воспоминания о той страсти, которую впервые пробудил в Виктории, но почувствовал, как его охватывает возбуждение, и предпочел вновь сосредоточить все внимание на лекции. Уинтроп уже перечислял различные способы унавоживания гречихи.

— Чрезвычайно поучительно, — провозгласила леди Неттлшип, когда лекция закончилась. — Хотя, должна признаться, предпочитаю слушать об экзотических растениях. Тем не менее мы должны быть в курсе новейших методов, применяемых в местном земледелии. Вам было интересно, Лукас?

— Чрезвычайно. Еще раз благодарю вас, что вы известили меня об этой лекции.

— Всегда рада. Виктория, ты уже собралась уходить?

— Да, тетя Клео. Нам пора. — Виктория уже поднялась, подбирая шляпку и ридикюль.

— Хорошо, но что за спешка? Мне надо еще кое с кем поговорить. — Леди Неттлшип с энтузиазмом оглядела комнату. — Я сейчас вернусь.

Виктория бросила Лукасу многозначительный взгляд из-под опущенных ресниц, и они вместе направились к выходу из лекционного зала. Он окинул ее взглядом, любуясь фигурой в элегантном легком желтом жакете, наброшенном поверх белого муслинового прогулочного платья. С гордостью собственника он отметил, что Виктория выглядит очень мило. Лукас любезно сопровождал ее к выходу, раскланиваясь по дороге с членами научного общества, с которыми он уже успел подружиться.

Однако этот путь занял какое-то время, поскольку некоторые из знакомых останавливались поболтать. Лукас чувствовал, что Виктория буквально кипит от нетерпения.

— Что-нибудь случилось? — небрежно спросил он, когда они наконец выбрались из толпы и остановились за дверью в ожидании леди Неттлшип.

— Нет, ничего, но мне надо поговорить с вами, Лукас.

— Значит, что-то все-таки произошло?

— Ничего не произошло. Просто мне надо встретиться с вами наедине. У меня не было такой возможности с той самой ночи, как мы… — Тут голос ее прервался, и Виктория отчаянно покраснела. Потом она откашлялась, прочищая горло, и закончила фразу:

— С той ночи, когда мы были в «Зеленой свинье».

— Кстати, вчера в клубе я повстречал Ферди Меривейла. Вам приятно будет узнать, что он вовсе не злится на меня, как. я ожидал. Даже поблагодарил за то, что я его выручил. Похоже, он вполне образумился и понимает, что едва спасся.

Взгляд Виктории мгновенно прояснился.

— Я так рада. Мне всегда нравились и Ферди, и его сестра.

— Жаль только, я не могу ему сообщить, кому он всем обязан. Сам я наверняка предоставил бы Ферди его судьбе.

— Только потому, что были слишком озабочены моей безопасностью, — возразила его преданная спутница, — в противном случае, уверена, вы бы и сами помогли бедному мальчику. Вы ведь и Молли тоже спасли.

Лукас насмешливо улыбнулся:

— Я увижу вас сегодня у Фокстонов?

— Конечно, но в такой толпе так трудно уединиться… Лукас, вы не хотите покататься завтра верхом в парке? Я бы тоже могла появиться там.

— Мне бы очень хотелось, но, боюсь, у меня назначена другая встреча.

Виктория сникла:

— В самом деле? Вы совершенно уверены, что не сможете? Даже на несколько минут, около пяти часов?

Лукасу стало жаль ее. Бедная девушка заплыла слишком далеко и без его помощи уже не в состоянии выбраться на берег. Лукас соображал, как спасти Викторию:

— Викки, я не люблю ездить в парке днем. Там полно народу.

— Да, понимаю, но мне необходимо встретиться с вами. Если вы не можете присоединиться ко мне в парке, вы должны прийти в сад сегодня ночью. Там мы и поговорим. — Виктория понизила голос и добавила:

— Лукас, это страшно важно.

— Боюсь, сегодня ночью я не готов к очередному приключению. Наши предприятия нужно готовить заранее, вы же понимаете.

— Черт побери, Лукас, — яростно прошипела она, — я не прошу сегодня приключений. Все, чего и хочу, — поговорить с вами. И я буду вам весьма признательна, если вы все-таки уделите мне минуточку среди ваших многочисленных дел.

Лукас в кротком изумлении уставился на нее:

— Кажется, вы сердитесь, мисс Хантингтон?

Виктория внимательно поглядела ему в глаза:

— Да, лорд Стоунвейл, я очень рассержена. С вами невозможно иметь дело.

— Я всего-навсего забочусь о вашей репутации, Виктория. Мы должны соблюдать крайнюю осторожность, — предупредил ее Лукас, демонстративно оглядываясь через плечо.

— К черту мою репутацию. Нам надо поговорить.

Ее настойчивость пугала и вместе с тем ободряла Лукаса. Виктория подошла к опасной черте. Он тоже давно готов перейти к следующему «стратегическому этапу». Пора положить конец ее неудовлетворенности, как и его собственной.

— Прекрасно, — произнес Лукас, якобы взвесив все обстоятельства и придя к некоему решению, — я загляну в свое расписание и посмотрю, не сумею ли уделить несколько минут для встречи с вами в саду вашей тети около полуночи. Вас это устроит?

— Вы бесконечно добры, милорд. — Лукас вздрогнул, казалось, своим острым язычком она провела по его коже.

— Итак, решено?..

— Мне начинает казаться, что вы играете мной.

Лукас поднял брови. Нельзя забывать, как умна эта женщина.

— Я в самом деле постараюсь прийти сегодня в сад в наше обычное время. А теперь извините меня, кажется, я вижу Тоттингхэма. Он обещал одолжить мне свой экземпляр книги «Естествознание и древности Сельборна» Уайта. Я хотел подержать в руках эту книгу с той самой минуты, когда он упомянул о ней.

— Не стоит беспокоить Тоттингхэма, милорд, — холодно возразила Виктория, — если вы сегодня встретитесь со мной, я подарю вам свой экземпляр.

Он усмехнулся:

— Виктория, радость моя, уж не пытаетесь ли вы меня подкупить?

Румянец на щеках Виктории вспыхнул ярче, и она, отвернувшись от Лукаса, отправилась на поиски своей ученой тети.

Глава 8

Забравшись на стену сада, Лукас увидел Викторию, поджидавшую его в тени большого дерева, — прелестный призрак, укрытый темно-бордовой бархатной накидкой с золотистой отделкой. В этой накидке она была вечером на балу у Фокстонов.

Лукас легко спрыгнул на землю, как всегда, стараясь перенести упор на правую ногу, но, несмотря на все предосторожности, прыжок болью отозвался в раненой ноге. Все-таки лазание через стену — не его призвание.

Лукас выпрямился, машинально потер старый шрам на ноге, гадая, долго ли еще Виктория будет водить его за нос. Он бегает вокруг нее на коротком поводке — и все без толку!

Давно пора уложить ее в постель. Она должна принадлежать ему. Лукас предпочел бы начать со свадьбы, но, поскольку брак пока исключен, надо воспользоваться случаем. При одной мысли, что ему удастся провести ночь в одной постели с Викторией, не мучая себя и ее на сиденье наемного кеба и не играя с огнем, Лукас почувствовал, как успокоилась больная нога, и ему вновь показалось, что от постели недалеко и до брака.

— Лукас? — Виктория шагнула ему навстречу по росистой траве, тихим шепотом окликая его. Обратив к нему полускрытое капюшоном лицо, Виктория посмотрела на него так нежно, так беззащитно, что у него защемило сердце.

Тяжело вздохнув, Лукас раздвинул складки капюшона и взял ее лицо в свои ладони. Не произнося ни слова, он наклонил голову, жадно впиваясь губами в ее губы. Когда он наконец выпустил Викторию, все его тело дрожало от желания.

— Проклятие, не так-то легко смотреть, как ты танцуешь то с одним партнером, то с другим на балу у Фокстонов, — пробормотал Лукас, скользнув губами к ямочке под горлом.

— Пожалуйста, Лукас, лучше не целуй меня сегодня. У нас мало времени. Скоро вернется тетя. Я пожаловалась ей на головную боль, когда уходила от Фокстонов. Вернувшись домой, она скорее всего заглянет ко мне в комнату, чтобы справиться о здоровье.

— Ради чего же мы снова рискуем твоей репутацией, Виктория?

Виктория плотнее запахнулась в бархатную накидку, но глаза ее отважно встретили взгляд Лукаса при свете луны.

— Я думала, мне будет легко все объяснить вам, но, оказывается, это не так-то просто.

Ему хотелось прижать ее к своей груди и просить ее, чтобы она больше ничего не говорила, но Лукас удержался от искушения. Она должна сделать этот шаг сама. «Стратегия», — мрачно напомнил он себе.

Стратегия и пламенное желание избежать неизбежных упреков, что это он соблазнил ее. Гораздо лучше будет для них обоих, если она сама подготовит свое «падение».

— Я слушаю тебя, дорогая.

Виктория решительно вздернула подбородок:

— Последнее время я много размышляла, милорд.

— Это не всегда полезно. Я замечал, что упорные размышления могут полностью лишить человека сна.

— Со сном у меня и так уже плохо. — Она отошла от него и принялась расхаживать взад и вперед по мокрой траве. Похоже, она и не замечала, как промокли ее шелковые бальные туфельки. — Я много раз взвешивала все обстоятельства. По некоторым причинам — вы, безусловно, их понимаете — подобную проблему я не могу открыто обсуждать даже с моей тетей.

— Я понимаю, — серьезно подтвердил он, — есть вещи, о которых мы не можем поведать даже самым близким людям.

— Вот именно. — Она развернулась и сделала несколько шагов в другом направлении. — Полагаю, я уже говорила вам, что я не собираюсь выходить замуж.

— Говорили, и не однажды.

— Однако в последнее время я поняла, что я не столь решительно отвергаю… романтическую связь с мужчиной.

— Понятно.

— Я рада, что вы понимаете, потому что мне очень трудно облечь это в слова. — Она вновь развернулась и так же быстро сделала несколько шагов назад. — Вы, вы помните, что произошло в карете после того, как мы покинули «Зеленую свинью»?

— Вполне отчетливо.

Лицо Виктории совсем спряталось в складки капюшона.

— Я была поражена, узнав, что отношения между мужчиной и женщиной могут быть такими… такими глубокими.

Он постарался скрыть улыбку:

— Я рад, что вам понравился эксперимент.

— Понравился. — Она остановилась и повернулась, глядя ему в лицо, глаза ее при свете луны казались не правдоподобно огромными. — Это слишком слабо сказано, милорд! Это было немного страшно и вместе с тем необыкновенно. Признаться, было удивительно хорошо.

Он восхищался ее откровенностью:

— Вы мне льстите.

— Вовсе нет. — Она снова принялась расхаживать взад и вперед. — Лукас, я много размышляла и наконец пришла к выводу, что не прочь повторить опыт. Более того, я решила дойти в этом эксперименте до конца. Как вы понимаете, все дело в том, чтобы удовлетворить научный интерес.

— Научный интерес, — медленно повторил он, — что-то вроде коллекции жуков, да?

— Можно выразиться и так.

— А когда эксперимент закончится, вы наколете меня на булавку.

Виктория нахмурилась, бросая взгляд из-под капюшона:

— Не смейте дразнить меня, Лукас. Я говорю совершенно серьезно.

— Да, я вижу.

— Я буду говорить откровенно. Я хочу, чтобы у нас был роман, как у Изабеллы Рикотт с Эджвортом.

— Господи Боже! Только не это!

Виктория остановилась и в замешательстве повернулась к нему:

— Я тебе не желанна?

Он мгновенно догадался, как она истолковала его слова. Шагнув вперед, Лукас грубовато подхватил Викторию, прижал ее к себе, накрыл ее губы своими губами в столь яростном и пылком поцелуе, что все тело Виктории пронизала ответная дрожь. Выпустив наконец ее из объятий, Лукас сжал руками лицо Виктории и посмотрел на нее так, что в его горящих глазах она прочла снедающее его желание.

— Я хочу тебя больше, чем кого бы то ни было на свете. Всегда помни об этом, Виктория. Помни, что бы ни случилось.

Она обхватила его запястья своими тонкими пальцами, улыбнулась робкой улыбкой:

— Я тоже хочу тебя, Лукас. Я никогда не испытывала ничего подобного. Пожалуйста, ну пожалуйста, ты займешься со мной любовью?

— Викки! Ох, Викки, дорогая моя, безрассудная девочка! — Он прижимал ее к себе, потрясенный странным сочетанием жгучей страсти, нежности, торжества. — Я буду заниматься с тобой любовью до тех пор, пока ты не вспыхнешь огнем: твое пламя сожжет меня, и оба мы сгорим в этом костре!

— Звучит несколько угрожающе, милорд, — пробормотала она, уткнувшись лицом в его плащ.

Он усмехнулся:

— Подожди, придет время.

Она тихонько рассмеялась, и ее руки обхватили Лукаса за талию.

— Лукас, я так взволнована.

— И я тоже, — прошептал он в ответ, а потом умышленно добавил:

— Почти так, как если бы мы решили пожениться.

Она замерла.

— Лукас!

— Почти, но не совсем. Не тревожься, Виктория. Я не хочу тебя пугать, но ты и так уже знаешь, что я бы предпочел, чтобы между нами состоялось нечто большее, чем «романтическая связь». Может быть, ты все-таки согласишься выйти за меня замуж? — Он затаил дыхание, молясь про себя, чтобы она ответила «да», и тогда все сразу стало бы совсем просто.

— Спасибо, Лукас. Очень мило с твоей стороны. Совершенно не нужно, но так мило. Я очень ценю твое предложение, потому что у тебя не было ни малейшей необходимости его делать, — ответила она, лучезарно улыбаясь.

— Значит, твой ответ — «нет»?

— Конечно, и тебе он был известен. Благодарю, что ты меня спросил. — Она подняла голову и легонько коснулась губами его губ. Потом она снова одарила его сияющей улыбкой. — А теперь давай разработаем наш план.

Лукаса несколько задел ее легкомысленный отказ. Плутовка, кажется, считает, что вправе получить от него все и ничего не платить. Пора объяснить ей, что дело обстоит совсем не так просто, как она, похоже, думает.

— Прекрасно. Когда?

Она заморгала:

— Что «когда», милорд?

— Когда мы назначим нашу первую любовную встречу? И как мы ее устроим? У вас есть соображения на сей счет? Необходимо все подготовить. И потом, о месте встречи надо условиться, верно? Мы же не можем нанять кеб, чтобы он часами возил нас по Лондону, пока мы будем предаваться любви на заднем сиденье. Во-первых, это крайне неудобно, а во-вторых, я бы не хотел, чтобы кучер начал строить догадки о том, что происходит за его спиной, — резко произнес он.

На лице Виктории замешательство сменилось недовольством.

— Я думала… я думала, вы сами уладите все эти пустяки. Полагаю, у вас достаточно опыта в таких делах, Лукас.

— Вряд ли. Я никогда не заводил романтических связей с молодыми леди вашего положения. В моем кругу это как-то не принято, Виктория. По крайней мере так не поступают мужчины, считающие себя истинными джентльменами. Как видите, вы ставите меня в неловкое положение.

Она тяжело вздохнула:

— Тетя Клео предупреждала меня, что я рискую не только своей репутацией, но и вашей.

— В самом деле? — Лукас не удивился, что леди Неттлшип кое о чем уже догадывается. Хотел бы он только знать, как тетя Клео оценивает ситуацию. — Леди Неттлшип очень проницательна. Разумеется, она не допустит, чтобы ставили вашу репутацию на карту.

— Или вашу? Лукас, я вполне осознаю, что все не так просто и есть определенный риск. Я не настолько наивна, чтобы не понимать этого.

— Я рад, что вы настолько разумны, Виктория.

Она прикусила губу и взглянула на него:

— Должно быть, с моей стороны нечестно просить вас об одолжении.

— Как вы уже заметили, нельзя отрицать, что существует определенный риск.

Она вздохнула:

— Вы совершенно правы. Я не могу рисковать вашей репутацией, как и своей собственной. Наверное, мы должны просто забыть о наших планах.

— Я предложил вам вполне разумный выбор, — осторожно напомнил он.

Виктория похлопала его по руке, словно приласкала расшалившегося щенка.

— Я уже сказала, очень мило, что вы предлагаете мне выйти за вас замуж, Лукас. Но боюсь, единственный выход для меня — подождать еще несколько лет, пока я окончательно не превращусь в старую деву. Тогда, наверное, никто не обратит внимания, если я последую примеру леди Рикотт. Простите, Лукас. Я не должна была даже начинать этот разговор.

Его охватил ужас. Он понял, что Виктория готова уже отступиться от своего замысла. Более того, она по-прежнему предпочитает оставаться старой девой, только бы не выходить замуж. Если он позволит ей сейчас уйти, он никогда уже не овладеет ею. Хуже того, она вполне может отыскать другого мужчину, который не станет так дорожить ее честью.

Лукас с нарочитой небрежностью взял ее за подбородок:

— Виктория, если вы в самом деле предпочитаете именно роман, позвольте мне все же и в этом приключении быть вашим спутником.

Она мгновенно просияла, и в ее глазах и улыбке промелькнуло что-то подозрительно похожее на женское торжество.

— Ради научного эксперимента, да, милорд?

Лукас услышал внутри сигнал тревоги, но было уже поздно. Он всмотрелся в радостное лицо Виктории, и ему показалось, что она вновь перехитрила его.

— Я всегда был убежденным сторонником научных экспериментов, — мрачно пробормотал он.

— Ах, Лукас, как мне вас благодарить? — Она обвила руками его шею и прижалась к нему. — Ты всегда так добр ко мне.

Беззвучно проклиная все на свете, Лукас отдался ее порыву. Он начал уже догадываться, что ему будет трудно отказать Виктории в самой невероятной ее прихоти. В будущем ему придется помнить об этой своей слабости и держаться настороже.

Лукас нехотя снял руки Виктории и ласково поцеловал ее в кончик носа:

— Значит, все улажено. А теперь, радость моя, тебе лучше вернуться в дом. Кажется, я слышу, как подъезжает карета.

— Боже, йаверное, вернулась тетя Клео. Пора идти. — Она быстро повернулась, и подол накидки взметнулся над ее насквозь промокшими туфельками. На миг она оглянулась через плечо, озабоченно нахмурившись:

— Будь осторожнее, когда перелезаешь через стену, Лукас. Меня очень беспокоят твои прыжки с высоты. Для твоей ноги это очень вредно.

— Вынужден с тобой согласиться. — Проклятая нога болела уже после первого прыжка. И снова ему предстоит перебираться через эту стену. Еще один прыжок. — Я жду той ночи, когда мне уже не придется лезть через стену. Спокойной ночи, Викки.

— Что касается планов нашей первой… первой встречи… — Она тревожно оглянулась на дверь оранжереи, заслышав перестук колес.

— Не тревожься, Викки. Я все устрою.

— Правда?

Лукас остановился, прислонившись к стене и глядя в обращенные к нему глаза. Он вновь проглотил ругательство и пообещал:

— Да, Викки, я все устрою. Это ведь моя обязанность, не так ли?

— Ты дашь мне знать, как только все решишь? — с надеждой продолжала она.

— Поверь мне, дорогая, я сразу сообщу тебе.

Он быстро поднялся по стене и спрыгнул вниз, в переулок. Прыжок отозвался болью в левом бедре, и когда он возвращался к своему кебу, хромота его проявилась сильнее, чем обычно. Так или иначе, но нора положить конец проклятым прыжкам со стены.

Лукас огляделся по сторонам и никого не заметил. Он перешел улицу, завернул за угол и едва не наткнулся на человека, державшего наготове нож.

Внезапная встреча, судя по всему, удивила и самого грабителя. Он, видимо, давно уже притаился в тени, поджидая свою добычу, и не услышал, как приблизился к нему Лукас. Однако он мгновенно отреагировал, выбросив вперед руку с зажатым в ней ножом.

Лукас успел отклониться в сторону и разразился ругательствами, почувствовав, как под тяжестью его тела сгибается левая нога. Резко опустившись на колено раненой ноги, он заставил себя забыть о боли и тут же, изловчившись, рванул нападавшего за руку, в которой тот сжимал нож.

Грабитель в ярости вскрикнул, когда Лукас, опрокинувшись на спину, сильно дернул его на себя. Нападавший перелетел через него и врезался в кирпичную стену темного углового дома, нож со стуком упал на камень мостовой.

Лукас перекатился и вновь встал на колени. Затем он поднялся во весь рост, одной рукой опираясь на кирпичную стену. Острая боль разрывала его раненую ногу.

Грабитель уже убегал в темноту, шаги его звучно отдавались в ночи. Он даже не подобрал свой нож.

— Эй, там, — проревел кебмен, с опозданием заметивший, что его наниматель попал в беду. — Что у вас случилось, милорд? Вы не ранены?

— Нет. — Лукас с досадой оглядел свой дорогой плащ и еще раз выругался. Он только что уплатил за него целое состояние, а теперь придется заказывать новый.

— Какой-то грабитель надеялся поживиться вашим кошельком, — продолжал кебмен, подбирая с земли нож. — Мерзкая штучка. У этого парня были серьезные намерения.

— Да, — согласился Лукас, — только я не вполне уверен, какие именно.

— В этом городе ночью и носа на улицу не высунешь, — пожаловался кебмен. — Вы здорово его отделали, милорд. Видел я, как он у вас полетел вверх тормашками. Не иначе, вы учились у Джентльмена Джексона.

— Нет. Мне мои уроки дались дороже. — Лукас направился к карете, сдерживая дыхание: левая нога подводила его при каждом шаге. Он постарался представить себе уютное кресло в своей библиотеке и бутылку портвейна. — Поехали. Мне не очень нравится торчать посреди улицы в такой час.

— Конечно, сэр. Я что хотел сказать — я еще не видел, чтобы джентльмен дрался так здорово, как это вышло у вас. Большинство джентов, которые мне встречались, запросто дали бы перерезать себе глотку.

Виктория вернулась в свою комнату и тихонько притворила за собой дверь. Закрыв глаза, она прислонилась к отделанной деревянными панелями стене. Сердце ее билось слишком часто, ноги ослабели.

Она сделала это!

Ей потребовалось куда больше храбрости, чем она думала, куда больше отваги, чем когда-либо в жизни, но все-таки она сделала это. У нее будет роман с Лукасом Мэллори Колбруком, графом Стоунвейлом!

Руки у нее дрожали. Виктория неуверенными шагами направилась к окну, вгляделась в темноту.

Достигнув цели, к которой она стремилась вот уже несколько мучительных дней, Виктория почувствовала страшную усталость. Их обоих — ее и Лукаса — подстерегало еще столько опасностей. Но она познает страсть в объятиях Лукаса, а это стоило любого риска.

Какой он замечательный человек — не то что глупые пустые денди, но и не прожженный сердцеед. Он заботился о ее репутации и все же считался с ее желанием избежать замужества. Виктория уже поверила, что Лукаса привлекает она сама, а не ее состояние.

— Господи, я, кажется, влюблена в этого человека. — Виктория затаила дыхание, потрясенная своей догадкой. — Да, я положительно влюблена в него.

Она крепко сжала руки в восторге от своего открытия. Влюбиться и все же остаться свободной! О чем еще мечтать женщине?

Виктория долга еще стояла у окна, пытаясь разглядеть в темноте свое будущее. Но оно представлялось ей туманным, лишенным определенных очертаний. Наконец она легла в постель.

На рассвете Виктория проснулась словно от толчка, резко приподнялась на подушках.

«…Дьяволица! Я отправлю тебя обратно в ад!»

Нож! Господи, нож!

Она почти ничего не помнила из кошмара, заставившего ее проснуться, но ей и не надо было перебирать подробности. Слишком часто в последние месяцы ей снился один и тот же сон, проснувшись, она потом долго еще металась в постели, испуганная, растерянная, чувствуя приближение скрытой угрозы, ни имени, ни смысла которой она не знала.

По крайней мере на этот раз она не кричала. Иногда посреди страшного сна у нее вырывался дикий крик, и тогда бедняжка Нэн вскакивала и бежала посмотреть, что случилось с молодой хозяйкой.

Виктория решила встать. Она знала, что дневной свет прогонит ночные призраки. Но как ни пытайся, заснуть она больше не сможет.

Виктория потянулась к пеньюару. Она рассчитывала на ясный солнечный день, совсем скоро утренний свет хлынет в окна оранжереи. Прекрасный день для акварели. Другие увлечения порой подводили ее, но рисование всегда помогало восстановить душевное равновесие.

Быстро одевшись, Виктория поспешила вниз. Дом понемногу просыпался. Она слышала, как повар гремит кастрюльками на кухне.

Кисточка, коробка с красками и альбом ожидали Викторию на привычном месте. С минуту она постояла, оглядывая оранжерею, потом ее взгляд упал на роскошный цветок Strelitzia reginae.

В лучах утреннего света цветок переливался всеми оттенками от желтого до золотого, он был похож на янтарь, освещенный изнутри царственными пурпуровыми искрами.

Виктория быстро перенесла все свое снаряжение в уголок оранжереи, откуда Strelitzia смотрелась особенно выигрышно. Она вспомнила, как этот необычный цветок понравился Лукасу, когда тот впервые увидел его.

Повинуясь внезапному душевному порыву, Виктория предназначила этот рисунок в подарок Лукасу. Ему, кажется, в самом деле понравились ее ботанические рисунки, да и его интерес к садоводству был, несомненно, неподдельным. Наверное, Strelitzia reginae будет для него дорогим напоминанием о ночи, которую они впервые проведут вместе как любовники. Она подарит ему рисунок на долгую память.

«Это почти что свадебный подарок», — неожиданно шепнул ей внутренний голос. Но Виктория сразу же отогнала эту мысль и принялась за работу.

Приоткрыв крышку коробки с красками, она увидела внутри табакерку.

Какое-то время она молча смотрела на нее, дивясь и не понимая, зачем кому-то потребовалось избавляться таким способом от превосходной вещицы. Обнаружить здесь подобный предмет было так же странно, как найти шейный платок на дверях оранжереи несколькими ночами ранее.

Чувствуя внутри легкую дрожь от испуга, Виктория приподняла маленькую табакерку и внимательно рассмотрела ее. Затейливо отделанная коробочка, впрочем, ничем не примечательная, если не считать монограммы "У" на внутренней стороне.

На миг у нее перехватило дыхание. Потом Виктория гневно напомнила себе, что в призраков она не верит. Но мысль, что кто-то затеял с ней зловещую игру, успокаивала ее еще меньше, чем возможная встреча с привидением.

«И то и другое одинаково невероятно», — повторила Виктория, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться. Табакерка так же не может принадлежать ее покойному отчиму, как и платок.

Какое-то глупое, нелепое совпадение. Один из бесчисленных посетителей ее тети зашел в оранжерею и потерял здесь табакерку и платок. Платок нашли сразу, а табакерку кто-нибудь убрал подальше, о ней забыли, она обнаружилась только теперь.

Иного объяснения нет, поскольку никто, ни один человек, кроме нее самой, не знал, что произошло в ту ужасную ночь, когда ее отчим свалился с лестницы и сломал себе шею.

Четыре дня спустя Виктория оглядела залитую светом бальную залу Миддлшипов, целое море нарядно одетых гостей, и почувствовала, что она нервничает, словно новобрачная. Наступила та самая ночь.

И поскольку ничего более похожего на свадьбу в ее жизни не предвидится, она должна получить от этой ночи как можно больше удовольствия, решила Виктория.

Три дня назад Лукас спокойно предупредил ее, что он подготовил все необходимое для их первой ночи. Эти планы, как заметил Лукас, может нарушить только леди Неттлшип, отказавшись в последний момент от приглашения посетить загородный дом своих давних друзей. Но все обошлось. С утра тетя Клео весело упаковала вещи и отправилась в гости.

— Ты уверена, что тебе не страшно оставаться на целый вечер одной? — в третий раз спросила тетя Клео, завязывая перед зеркалом ленты шляпки и наблюдая краешком глаза, как переносят в карету ее чемоданы.