Капитуляция

Виктория подумала и нехотя кивнула, пряча лицо у него на груди:

— Ты прав. Я веду себя как маленькая глупышка, только что из детской, словно не могу принять жизнь такой, какая она есть. — Виктория отстранилась от Лукаса и решительно глянула на него:

— Я уже сказала, Лукас, из нашего брака может что-то получиться, только если мы отнесемся к нему разумно. Я готова выполнить свои обязательства.

Лукас заглянул в глаза, в которых еще мерцали непролившиеся слезы, и не нашелся что ответить. Ему вдруг захотелось услышать от Виктории те нежные, сладостные слова любви, которые она произнесла в их первую ночь, но он понимал, что сейчас бессмысленно требовать у нее признаний.

— Викки?

— Да, милорд?

— Спасибо, что ты своей разумностью стараешься поддержать наш брак. — Он старался говорить с ней мягко. — Спасибо тебе за это…

— Я рада, милорд.

Он поморщился от ее преувеличенно вежливого тона, но сумел даже выдавить из себя улыбку. Он все еще смотрел на свою непокорную жену, когда янтарный кулон сверкнул у нее на груди при свете очага, и Лукас немного успокоился.

«Все обойдется, — подумал он. — Придет время, и Виктория вновь вспомнит те слова».

— Не пытайся сдерживать свои чувства, Викки. И мои тоже. — Он коснулся золотой цепочки с янтарным кулоном и улыбнулся:

— Со временем все уладится. Пора возвращаться домой.

Виктория поспешно кивнула в ответ и отступила, ожидая, пока он встряхнет ее плащ. Плащ был весь в пыли, однако совсем не пострадал. Лукас накинул его на плечи Виктории, отметив про себя, что, хотя для женщины она достаточно высокая, все же намного уступает ему в росте. И вновь его охватило горячее желание защитить ее, уберечь.

— Лукас, — задумчиво начала она, когда он гасил в камине огонь, — если не ты подстроил, чтобы тетя обнаружила нас в гостинице, то кто же?

— Не знаю… — пожал он плечами.

— Может быть, леди Атертон? Она так старалась добыть тебе богатую невесту.

Лукас улыбнулся: вновь услышав нотки вызова а голосе Виктории, он даже почувствовал облегчение.

— Вполне возможно. Какая разница? Что сделано, то сделано. — Он взял Викторию за руку и повел к двери.

— Ты прав, — медленно произнесла она. — Что сделано, то сделано. Но в последнее время со мной в Лондоне происходили довольно странные вещи, а тут еще таинственный шпион, который выследил нас в гостинице. Есть над чем поразмыслить.

— О чем же, например?

— Ни о чем. Так, воображение разыгралось.

Лукас почувствовал озноб. Они уже вышли из домика, но он вдруг остановился:

— Виктория, о чем, черт побери, ты говоришь? Какие странные вещи?

— Право, Лукас, я уверена, все это пустяки.

— Я требую ответа, мадам!

— Знаешь, Лукас, когда ты прибегаешь к такому тону, все вокруг тебя готовы из кожи вылезти, только бы угодить тебе. Ты научился этому в армии, да?

Лукас мысленно взмолился, чтобы Бог послал ему терпения.

— Довольно, Виктория. Ответь наконец, почему ты решила, что кто-то следил за нами. Отвечай, жена, или мы останемся здесь до утра.

— Я заметила, что, после того как мы занимаемся лашими научными экспериментами, ты потом очень резко со мной разговариваешь. В первый раз я отнесла это на счет напряжения, которое было вызвано внезапным вторжением моей тети, но сейчас у тебя нет никаких оправданий. Или все мужчины ведут себя подобным образом?

— Тебе непременно нужно дразнить меня? Однажды ты зайдешь чересчур далеко. А теперь отвечай, или это «однажды» наступит для тебя сию минуту.

Виктория пожала плечами:

— Ну хорошо, только рассказывать особенно нечего. В Лондоне, в саду тети Клео, я наткнулась на две вещицы, которые мне не принадлежат, и обе помечены инициалом "У". Сначала на двери оранжереи я обнаружила шейный платок, причем это случилось в тот самый вечер, когда мы ходили в игорный дом.

— В ту ночь, когда карета чуть не переехала тебя… — Лукас нахмурился. — А что за вторая находка?

— Табакерка — забавно, не правда ли? Она оказалась в коробке с красками.

— Хозяин вещей так и не отыскался?

— Нет, — Виктория покачала головой и направилась к дому.

Лукас последовал за ней.

— И когда ты нашла табакерку?

Виктория что-то пробормотала в ответ, но он не расслышал ее слов.

Лукас бросил нетерпеливый взгляд на Викторию, но она отвела глаза в сторону.

— Итак?

— Это было наутро после нашего последнего злосчастного свидания в саду моей тети. Вы, наверное, помните тот вечер, милорд. Тогда я попросила вас устроить, устроить для нас…

— Да-да. Припоминаю. Злосчастное свидание, как вы это называете. — Мысленно он повторял ее слова, пытаясь найти хоть какую-то связь между событиями. — Странно…

— Что именно вам кажется странным?

— В ту ночь, когда я возвращался к кебу, на меня напал грабитель, — коротко пояснил Лукас. — Тогда мне еще показалось, что разбойник поджидал именно меня, но я поспешил отбросить эту мысль.

Виктория мгновенно обернулась, глаза ее расширились от ужаса.

— На тебя напал грабитель? И ты даже словом не обмолвился? Господи Боже, Лукас, ты обязан был мне сказать.

— Что я мог сказать? — В душе он очень обрадовался, заметив, как она встревожилась.

— Не надо шутить. Все слишком серьезно. А если бы он ранил тебя?! Он забрал у тебя деньги, часы?

— Нет, он ничего не взял.

— Конечно же, нет, — подхватила она, — он не справился с тобой.

— Ты мне льстишь. Признаться, мне просто повезло. — Он снова взял Викторию под руку, они уже подходили к дому. — Неожиданная встреча не нанесла мне особого вреда, разве что плащ пострадал. Но совпадение действительно странное.

— Какое совпадение? И почему ты так легкомысленно относишься к этой истории? Он мог убить тебя.

— Да, но гораздо интереснее, что подобные неприятности происходили всякий раз перед тем, как ты находила очередной предмет с вензелем "У".

Виктория молчала. Лукасу казалось, что он чувствует, как напряженно работает ее мысль.

— Ты полагаешь, что совпадения отнюдь не случайны? — спросила Виктория.

— По правде говоря, я даже не знаю, что и думать. Возможно, совпадение действительно случайное. Должен сказать, мне приходило на ум, что грабителя подослал Эджворт.

— Эджворт? Ах да, Эджворт. Из-за того проигрыша в карты? Ты считаешь, оИ опустился до подобной мести из-за того, что много проиграл тебе?

Лукас припомнил последнее столкновение с Эджвортом.

— Между нами произошло нечто более серьезное, чем заурядная ссора за карточным столом. Но если бы Эджворт и решил прибегнуть к подобной тактике, это еще не объясняет появление платка в оранжерее.

Виктория нахмурилась:

— Нет, конечно. И потом, это не имеет никакого отношения к той карете. Если история с каретой тоже подстроена, то жертвой должна была стать вовсе не я.

— Значит, покушались на меня? — Лукас в сомнении потачал головой. — Не знаю, не уверен. Хотя мы стояли совсем рядом, когда все случилось.

— Значит, Эджворт?

Лукас задумался. В ночь происшествия они с Эджвортом еще не поссорились из-за оскорблений, которые негодяй позволил себе в адрес Виктории. Однако это случилось уже после ссоры за карточным столом, и Эджворт не мог не заметить, как стремительно падает его репутация в клубе. И потом, было ведь еще то событие в прошлом, которое навсегда сделало их врагами.

— Да, вероятно, — ответил наконец Лукас.

— Но какая связь между нападениями и найденными платком и табакеркой?

— А ты знаешь кого-нибудь из тех, чье имя начинается с "У"?

— Нет. То есть, конечно, да. Но как я уже говорила, никто из них ничего не терял.

И она затараторила, перечисляя Лукасу всех знакомых, чьи имена начинались с "У"; тетя Клео опросила их всех, и ни у кого ничего не пропадало. Однако Лукас уже не слушал ее.

Его внимание привлекла странная дрожь в ее голосе, когда Виктория начала отвечать на его вопрос. Недавно он уже наблюдал подобную заминку, а потом она так же принялась болтать без умолку, словно стараясь уйти от откровенного разговора. Лукас сразу вспомнил: это было в ту ночь, когда он спросил Викторию, что ей приснилось.

— …И еще тетя Клео спрашивала леди Уибберли, которая все время нюхает табак, и лорда Уилкинза, его, конечно, тоже, он всегда носит платок, а потом мы спросили Уотерсона, и тоже напрасно.

— Викки…

— Правда, лорд Уотерсон способен все на свете перепутать, с ним всякое случается. Может, он оставил у нас и платок, и табакерку, но не обнаружил пропажу. Он всегда думает только о высоких материях, например метеорологии. Он даже изобрел прибор для измерения объема осадков.

— Виктория!

— Но у тети Клео столько знакомых, что мы наверняка кого-нибудь упустили.

— Викки, дорогая, остановись хоть на минутку. Я хочу задать тебе один конкретный вопрос и прошу тебя ответить на него откровенно. — Лукас остановился, удерживая Викторию рядом с собой. Затем он бережно обнял ее за плечи и притянул к себе.

— Да, Лукас?

— Викки, существует ли кто-то, чье имя начинается с "У" и кого ты боишься? Тот, кто тебе не нравится, кому ты не доверяешь? Тот, кто вызывает у тебя тревогу?

— Нет! — мгновенно ответила она.

Лукас улыбнулся: она солгала очень неумело.

— Подумай, дорогая. Не бойся открыть правду. Я же твой компаньон по ночным приключениям, или уже забыла? Ты мне можешь рассказать то, что утаила от других.

— Лукас, пожалуйста, не надо.

Лукас крепче прижал Викторию к себе, она спрятала лицо в складках его рубашки. Янтарного цвета плащ обвил его ноги.

— Откройся мне, Викки.

Плечи Виктории напряглись, она словно оцепенела.

— Тебе не понять…

— Но почему, Викки, почему?

— Лукас, этот человек умер!

Лукас нахмурился, целуя ее теплые локоны, пугаясь отчаяния, прозвучавшего в ее простом ответе. Он припомнил те сведения, которые выложила ему Джессика Атертон, когда он начинал охоту за богатой невестой. И сразу в памяти всплыло имя: Сэмюэль Уитлок!

— Послушай, — ласково заговорил он, — не имеешь ли ты в виду своего отчима?

Виктория резко откинула голову, изо всех сил пытаясь овладеть собой.

— Я же сказала, это невозможно. Он умер и погребен.

— Но ты не очень-то его любила, верно?

Глаза Виктории сверкнули при свете луны.

— Я ненавидела его за то, что он сделал с мамой и мог бы сделать со мной, если бы только добрался. Мама спасла меня от похотливого мерзавца, отправив жить к тете. Но себя она спасти не смогла, и в конце концов он убил ее.

Глава 13

— Ты считаешь, отчим убил твою мать? — Голос Лукаса показался Виктории поразительно спокойным. Таким тоном он мог бы спросить ее, хочет ли она выпить шерри перед обедом. Лукас обнял ее за плечи и повел к дому.

— Да. Да, я уверена в этом. Я никому не говорила, только тете Клео. — Она чувствовала тяжесть его руки на своих плечах, и почему-то это прикосновение успокаивало Викторию. «Он такой сильный! — радостно подумала она. — С ним не страшно».

Виктория еще не понимала, почему объятия Лукаса кажутся ей такими надежными, но она сейчас и не думала об этом. Она тщательно подбирала слова для следующей своей фразы. И так уже она выдала больше, чем ей хотелось.

— Что сказала твоя тетя?

Виктория плотнее запахнула плащ:

— Она не удивилась. Сказала, что этот негодяй был способен на все. Вечно пьяный, беспощадный дикарь, лишенный каких-либо понятий о порядочности. Она заметила лишь, что ей кажется странным, почему Сэмюэль Уитлок убил мою мать только сейчас, спустя столько лет, а не разделался с ней сразу же, как только женился и захватил ее приданое.

— Быть может, в первые годы у него не было необходимости убивать ее, — задумчиво откликнулся Лукас, словно этот вопрос и ему тоже представлялся немаловажным. — В конце концов, как ты говоришь, он сразу же получил ее деньги. С какой стати ему рисковать своей шеей и убивать жену?

Виктория вздохнула:

— То же говорит и тетя Клео. Моя мама отправила меня жить к ней, она сама тоже часто приезжала к тете Клео на несколько недель, даже на несколько месяцев. Как только она поняла, что за человек достался ей в мужья, она старалась по возможности избегать его. Напившись, он становился свирепым, как зверь.

— Значит, она не только отдала ему свои деньги, но и старалась поменьше досаждать ему. Но почему же тогда после стольких лет он все-таки убил ее? — повторил свой вопрос Лукас.

— Может быть, она просто надоела ему, — угрюмо пробормотала Виктория. — Или в один прекрасный день он взбесился так, что совсем потерял над собой контроль. У него был ужасный характер. В гневе он был способен на все. Просто сумасшедший. — «Не то что Лукас, — с радостью подумала Виктория, — Лукас умеет владеть собой в любой ситуации».

— Кажется, твоя мать погибла, упав с лошади?

— Да. Это произошло около дома, в имении. Мама поехала туда на несколько дней, чтобы принять гостей Сэмюэля. Перед этим она, как обычно, гостила несколько недель у тети Клео, но Уитлок призвал ее вернуться и «исполнить свой супружеский долг», как он это называл. Моя мама была очень красивой, необыкновенной женщиной, прекрасной хозяйкой, и Уитлок всегда вызывал ее к себе, когда принимал гостей, — пояснила Виктория.

— Погибла, упав с лошади… Если это убийство, то умело подстроенное, а не совершенное в порыве ярости.

Виктория пожала плечами:

— Может быть. Но я точно знаю одно: он — убийца.

— Откуда ты знаешь?

«Он сам сказал мне это, — в отчаянии подумала Виктория. — Он сам сказал мне — в ту самую минуту, когда ринулся вниз с лестницы и сломал себе шею!»

Но она не могла рассказать Лукасу, как она получила страшное признание своего отчима. Лукас слишком проницателен. Если она расскажет ему еще хоть немного, он не успокоится, пока не вытянет все. Виктория уже знала, что в его объятиях она становится слишком уязвимой, слишком доверчивой.

Кроме того, мрачно напомнила она себе, Лукас хотя и незаурядный человек, но вряд ли у него хватит понимания и сочувствия, чтобы простить, если она признается, что сама причастна к убийству.

— Доказательств у меня, конечно, нет, — уклончиво ответила Виктория, — но я убеждена — до глубины души убеждена — он виновен!

Лукас только головой покачал:

— Любой человек может убиться, упав с лошади.

— Моя мама прекрасно ездила верхом, — возразила Виктория, надеясь на этом закончить спор.

Но Лукас, по своему обыкновению, не унимался:

— Ты пыталась расспросить Уитлока?

Этот вопрос означал, что они все-таки ступили на опасную территорию.

— Он понимал, что я ничего не смогу доказать. Он престо высмеял меня.

Лукас крепче сжал плечи Виктории:

— И что же ты предприняла?

— Я была бессильна. А через два месяца он тоже умер, и мы с тетей Клео решили, что его покарал Бог.

— Я слышал, он упал с лестницы?

Виктория быстро оглянулась на Лукаса:

— Откуда ты знаешь?

Лукас чуть скривил губы:

— Джессика Атертон.

— Леди Атертон снабдила тебя всевозможной информацией.

— Не надо снова ссориться. Значит, именно так умер твой отчим?

— Да. — Виктория осторожно подбирала слова. — По всей видимости, в тот вечер он сильно напился — как всегда. Оступился и слетел с высокой лестницы. Так закончилась эта история…

— Не совсем.

Виктория вздрогнула:

— Что ты говоришь?

— Ты все еще пугаешься при виде этой монограммы на каком-то шелковом платке или на табакерке, странным образом попавшими в твой дом. В чем дело, Викки? Ты же не веришь в привидения? Или ты думаешь, что Уитлок встал из могилы и вновь преследует тебя?

— Замолчи! — Но Виктория тут же овладела собой:

— Разумеется, я не верю в привидения. Но меня удивляет, каким образом и платок, и табакерка оказались там, где они непременно должны были попасться мне на глаза — причем именно мне, а не кому-нибудь из слуг.

— Особенно странно было выбрано место для платка, верно? Видимо, кто-то знал, что ты вернешься домой поздно ночью и пройдешь через оранжерею.

— Вот именно, Лукас. Чем больше я размышляю об этом, тем больше мне начинает казаться, что кто-то шпионил за нами с самого начала. Тот самый человек, который видел, как я тайком ухожу с бала и сажусь в нанятую тобой карету, — ответила Виктория.

— Кто-то, кто проследил за нами до гостиницы? Возможно.

— Наверное, Джессика Атертон.

— Я не могу себе вообразить, чтобы леди Атертон карабкалась через стену сада, да еще в полночь, — весело откликнулся Лукас.

— Тут ты прав. Значит, платок и табакерку подбросил кто-то другой. Разве…

— Разве что?..

Неожиданная идея пришла в голову Виктории:

— Как ты думаешь, она не могла нанять сыщика с Боу-стрит, чтобы он следил за нами?

— Тебе, дорогая, лучше, чем кому-либо другому, известно, как легко устраиваются такие вещи.

Доверительный разговор сразу оборвался. Виктория припомнила, что, если бы она слушалась своего разума, а не сердца, ей хватило бы здравого смысла нанять сыщика и поручить ему расследовать дела таинственного графа Стоунвейла.

— Я и сам гадал, много ли времени тебе понадобится, чтобы сделать это, — произнес Лукас.

Виктория нахмурилась: Лукас прочел ее мысли…

— Сделать — что?

Лукас насмешливо ухмыльнулся, зубы его блеснули в темноте.

— Нанять сыщика и разузнать всю мою подноготную. Еще и поэтому я хотел как можно скорее завершить наш роман…

— Вы отвратительны, Стоунвейл!

— Разве? Зато я вполне удовлетворен нашей сделкой, мадам. — Они как раз подошли к двери черного хода, Лукас коснулся губами ее губ. Глаза его сияли. — И хотя мне вовсе не хотелось, чтобы ты попала в неловкое положение, как той ночью в гостинице, признаться, я весьма рад, что все так произошло. В конце концов, учитывая, какому риску мы подвергались, мы легко отделались.

— Разве со мной могло произойти что-нибудь худшее?

— Мадам, вам просто не хватает воображения. Я проводил ночи без сна, пытаясь представить себе, что может случиться во время наших безумных ночных вылазок. — Двумя пальцами Лукас приподнял ее подбородок. — Тебе в самом деле так плохо со мной, Викки?

Она готова была убить его: он совсем не любит ее, а она отдала ему всю свою душу! Она готова была наброситься на своего мужа с упреками за то, что он вовлек ее в этот брак, в котором ее сердце подвергается непрерывному испытанию, а сам так спокоен, так хладнокровен! Она хотела бы, чтобы Лукас полностью осознал свою вину, чтобы он молил ее о прощении, чтобы на коленях признался в своей любви, говорил ей о своей вечной страсти.

Иными словами, Виктория желала хоть какой-то платы за то невыносимое положение, в котором она оказалась по вине Лукаса. Придумать бы еще, каким образом отомстить ему!

Однако Виктория поклялась себе, что впредь будет умнее. Она сумеет сохранить свои сердечные тайны точно так же, как сберегла она другие, более мрачные свои секреты. Если уж графа Стоунвейла устраивает этот брак, она постарается тоже найти в нем удовлетворение. Но он получит только то, чего искал, — богатую наследницу, которая более-менее терпимо относится к идее, что на ней женились ради ее денег.

— Полагаю, как муж ты не хуже других, — небрежно произнесла она.

— И только? Неужели у тебя не найдется для меня других слов? — тихо спросил он.

Виктория прикусила нижнюю губу и подняла глаза. Огромный, сильный, он угрожающе нависал над ней, резкие линии его лица подчеркивались тонкими серебряными лучами лунного света и глубокими тенями. Глаза Лукаса горели чувственным огнем, и в Виктории вновь пробудилась только что утоленная страсть. Ей следует опасаться этого человека, напомнила она себе. А ей всегда так спокойно в его присутствии. Черт бы его побрал!

Сердце подсказывало ей броситься ему на шею и признаться в любви. Однако инстинкт самосохранения и гордость запрещали ей сделать столь поспешный и столь опрометчивый шаг. Она не позволит Лукасу вновь полностью подчинить ее себе, как это было той ночью в гостинице.

— Полагаю, милорд, я уже объяснила вам, что постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы честно исполнить условия нашей сделки.

Лукас лишь покачал головой и шутливо поцеловал Викторию в нос:

— Ты слишком горда. Ты твердо решила, что я не получу от тебя ни на йоту больше, чем мне причитается. К чему такая жестокость, Викки?

— И это вы называете жестокостью?! Я уже сказала, что примирилась со своим положением. Чего же еще вы вправе требовать от меня, Лукас?

— Всего!

— Кажется, вы рассчитываете на капитуляцию, милорд?

— Почему бы и нет?

— Клянусь, вы скорее дождетесь, что женщинам позволят появляться в обществе в бриджах! — выпалила она. — Другими словами, никогда!

— Быть может, мне все-таки не придется ждать так долго. Но мы еще вернемся к обсуждению этого вопроса. Сегодня я и так доволен тобой, Викки. — Он подхватил ее под руку и увлек в темный дремлющий дом.

Викарий и его жена были вне себя от волнения. Чаепитие в усадьбе Стоунвейлов — церемония для них совершенно непривычная. Виктория с полным основанием предполагала, что их доселе не приглашали в дом хозяина и, уж конечно, прежний граф не обсуждал с ними жизненные интересы и проблемы местных бедняков. Поняв это, Виктория рассердилась. Дядя Лукаса и в самом деле пренебрегал нуждами людей, живших на его землях.

— Мы так рады, что вы и ваша очаровательная супруга решили поселиться здесь, лорд Стоунвейл. — Голос достопочтенного Ворта, крепко сбитого краснолицего человека преклонных лет, прозвучал на редкость серьезно.

— Правда, правда! Мы счастливы приветствовать вас в родных местах, — подхватила миссис Ворт, маленькая женщина с добрым лицом, испуганно жавшаяся к мужу. Она отпила крохотный глоток чая, и чашка задрожала в ее маленьких руках. Порой она отваживалась бросить украдкой быстрый взгляд на стены и обстановку гостиной, словно все еще не веря, что ей довелось попасть в усадьбу.

— Спасибо, — вежливо отозвалась Виктория и улыбнулась, чтобы подбодрить гостью. — С вашей стороны очень любезно, что вы так быстро откликнулись на наше приглашение.

— Вовсе нет, вовсе нет. — Бедняжка поперхнулась и едва не разлила чай. — Мы так благодарны, что вы проявили внимание к нашим местным проблемам.

Викарий мужественно заставил себя выдержать взгляд хозяина дома:

— Надеюсь, вы не примете дурно мои слова, сэр, но ваше родовое имение слишком долго оставалось без присмотра. Я счастлив сообщить вам, что уже слышал в деревне толки о принятых вами мерах. Для меня это большая радость.

— Очень рад, что вы довольны мной, достопочтенный Ворт. Я не могу не согласиться с вашим мнением относительно моего имения и окрестных земель. — Лукас отставил чашку, стукнув ею хотя и негромко, но достаточно отчетливо. Виктория успела спрятать улыбку. Ее муж старался подавить свое раздражение, но она хорошо знала, что он предпочел бы уклониться от скучной обязанности чаепития со священником.

Утром Лукас прямо объявил ей, что он человек деловой и не собирается тратить свое время, распивая чаи с викарием. Виктория возразила, что не позволит ему уклониться от этой встречи, и в конце концов победила — к восторгу и изумлению двух-трех слуг, ставших невольными свидетелями их спора в гостиной. Все уже обратили внимание, что несгибаемый лорд Стоунвейл порой уступает своей жене.

— Очень многое предстоит еще сделать, — продолжал Ворт, — положение здесь просто отчаянное.

— Миледи произвела прекрасное впечатление на местных жителей, — тихонько проговорила миссис Ворт. — Сегодня утром я зашла к Бетси Хокинс передать платье для ее дочки, и она с гордостью сообщила мне, что больше не нуждается в благотворительности. Она сказала, что ее дочь получила работу на кухне в усадьбе, а муж будет помогать в конюшне. Она так счастлива! Вы просто представить себе не можете, миледи, как она радовалась. У этой бедной женщины была нелегкая жизнь, как и у большинства жителей.

— Нам посчастливилось, что здесь мы нашли столько рабочих рук. Потребуется много людей, чтобы привести имение в порядок, — ответила Виктория. Она знала, о чем говорит: привести в порядок одну гостиную, чтобы сегодня принять викария, стоило ей огромных трудов. Новые служанки взялись за работу (под непосредственным наблюдением Виктории) с раннего утра.

— Должен вам сказать, привидение, которое увидел наш браконьер, тоже помогло вам наладить отношения с местными жителями. — Викарий захихикал, но его жена испуганно оглянулась на него, и он тут же умолк, поспешно отпил глоток чаю и закашлялся. — Прошу меня извинить.

Однако Лукас расслышал его слова:

— О каком привидении и о каком браконьере вы говорите?

Смущение викария становилось все более очевидным. Он понял, что сказал что-то не так, и, слегка откашлявшись, пояснил:

— Боюсь, сэр, что многие наши соседи становятся браконьерами, поскольку времена для них выдались тяжелые. Они рискуют при этом искалечиться и даже погибнуть, поскольку прежний граф расставил по всему лесу ловушки.

— Не беспокойтесь, викарий, я служил в армии, и порой нам приходилось питаться тем, что удавалось добыть. Я не могу винить браконьеров и уже приказал, чтобы лес очистили от ловушек.

Викарий просиял, словно солнышко в пасмурный день:

— Я счастлив слышать это. Как вы, наверное, знаете, ваш дядя относился к браконьерам совсем иначе.

— Так что это за браконьерская история с привидениями? — негромко спросил Лукас.

Викарий бросил беспомощный взгляд на свою супругу и тяжело вздохнул:

— Ну, просто одна занятная история, которую я услышал как раз сегодня утром. Знаете, обычная деревенская болтовня. Какой-то отважный охотник пробирался домой ночной тропинкой и увидел Янтарного рыцаря и его леди. Вам, конечно, известна легенда?

— Да, я слышал ее.

Виктория резко наклонилась вперед:

— Здесь поблизости видели Янтарного рыцаря и его леди?

Жена викария нервно рассмеялась:

— Прямо тут, в имении, с вашего позволения! По крайней мере если верить тому, что рассказывал нынче очевидец. Похоже, он заметил их около полуночи, рыцарь и его леди возвращались домой через сад. Ну разве не прелестно?

— Очаровательно, — согласилась Виктория, начиная догадываться, что же произошло на самом деле. Она попыталась представить себе, что вообразил перепуганный браконьер, когда посреди ночи увидел закутанную в желтый плащ новую графиню Стоунвейл. — Прошли в дом через сад, так вы, кажется, сказали? — Она поймала упреждающий взгляд Лукаса, но притворилась, будто ничего не замечает. Ей было так весело. — Что же они делали в столь поздний час, как вы думаете?

Лукас откашлялся:

— Налей мне, пожалуйста, еще чаю, дорогая. Что-то в горле пересохло.

— Конечно, конечно. — Лукавые искорки плясали в глазах Виктории, когда она послушно наливала чай. Строгий взгляд Лукаса только подзадорил ее озорство. — Что вы говорите, миссис Ворт?

— Разве я что-то сказала? А, вы о том, чем они могли заниматься в столь поздний час. Боже мой!.. — Она заискивающе улыбнулась Виктории. — Это же призраки, вы понимаете… Им только по ночам и положено выходить. К тому же легенда утверждает, что Янтарный рыцарь и его леди любили ночные прогулки. В полночь они объезжали свои земли и возвращались домой перед рассветом.

Викарий в свою очередь откашлялся.

— Довольно рассуждать о привидениях, дорогая моя. Лорд Стоунвейл и его супруга подумают, что у нас нет других дел, как только выслушивать деревенские сплетни.

— Ничего подобного, — запротестовала Виктория. — Мне очень интересно, а вам, милорд?

— По-моему, все это просто вздор, — недовольно проворчал Стоунвейл.

— Поймите, — поспешно вступилась жена викария, — в деревне счастливы были услышать эту историю. Все готовы поверить в нее, поскольку все надеются, что их жизнь изменится к лучшему. Согласно легенде, Стоунвейл расцветет вновь только тогда, когда вернутся Янтарный рыцарь и его леди. Прошу вас, вы не должны сердиться на людей только потому, что они ухватились за легенду, как за свою последнюю надежду.

— Ну конечно. — Виктория мягко улыбнулась своему мужу:

— Прошу вас, милорд, не будьте таким занудой.

Викарий и его жена в ужасе уставились на Викторию. Лукас офаничился еще одним грозным взглядом и заставил себя допить чай.

Викарий, подозревая, что они с женой угодили на милую домашнюю перебранку, покраснел еще сильнее и попробовал сменить тему:

— По мне лучше парочка привидений, чем тот разбойник, от которого уже несколько месяцев стонут все окрестности.

— Разбойник? — Новая тема немедленно поглотила все внимание Виктории. — Что вы говорите, викарий? Неужели вас кто-то ограбил?

— Меня — нет. Из деревенских тоже, насколько я знаю, никто не пострадал. Смею заметить, ни у кого из них не найдется достаточно денег, чтобы привлечь фабителя. По слухам, разбойник останавливает проезжающих. Судя по всему, он еще неопытен, этот негодяй. Как-то раз кучер наставил на него пистолет, и горе-разбойник тут же кубарем покатился в кусты. А в другой раз пассажиры отделались парой фунтов и дешевым колечком.

— Обычно у разбойников ееть какое-то логово в той местности, где они орудуют, — заметил Лукас. — Как вы полагаете, разбойник — кто-то из местных?

Викарий покачал головой, пожалуй, чересчур поспешно и еще больше смутился.

— Нет, нет! Может быть, кто-то случайно попал в наши края. Не удивлюсь, если выяснится, что этот малый уже исчез. При его ремесле, знаете ли, требуется часто менять места. — Решив, что ему удалось сохранить непринужденный тон светской беседы, викарий вернулся к делам:

— Послушайте, Стоунвейл. Я не хотел бы показаться вам навязчивым, но что вы собираетесь сеять в этом году? Я прожил здесь уже немало лет и могу посоветовать вам, что хорошо примется в наших краях.

Миссис Ворт туг же захлопотала:

— Дорогой мой, я уверена, когда милорд захочет услышать твой совет, он сам нам об этом скажет.

— Да-да, разумеется. — Румянец на щеках викария стал уже темно-багровым. — Прошу прощения. Я, знаете ли, увлекаюсь садоводством и даже воображаю себя знатоком!