Подойдя поближе, Клайв принялся размахивать ножом перед ее широко распахнутыми от ужаса глазами. Затем рядом засверкали еще несколько кинжалов. Ноги Блайт словно приросли к палубе. Зная, что конец неизбежен, она решила достойно встретить свою смерть. Если ей суждено умереть прямо здесь, пусть это произойдет по крайней мере быстро.
      – Тогда сделайте это! Убейте меня, пока у вас есть такая возможность! Прикончите меня прямо сейчас! – воскликнула Блайт, сверкнув глазами.
      Она посмотрела сначала на Клайва, затем по очереди на всех его дружков. Кто-то грязно выругался, кто-то ответил ей злобным взглядом, но никто даже не пошевелился.
      – Лучше воспользуйтесь своими проклятыми кинжалами. Потому что, если вы этого не сделаете, я… – Блайт не знала что сказать, поэтому ляпнула первое, что пришло на ум: – Я… возьму двойную порцию грога и отнесу ее Вилли. А вы все можете идти к черту!
      Запальчивые слова Блайт и ее королевская стать произвели впечатление на пиратов. Подумать только – она не сникла перед их общей угрозой! Но особенно их поразили ее золотистые глаза. Они заставили пиратов сконфуженно переглядываться. А ведь перед ними стояла всего лишь маленькая безоружная женщина. Да, на это стоило посмотреть!
      Первым опустил кинжал Клайв, его примеру последовали все остальные. Затем посреди круга образовался просвет, и Блайт медленно направилась к бочке с грогом. Она знала, что пираты идут за ней, чувствовала за спиной их учащенное дыхание. Ей без лишних слов налили полную кружку грога. Руки Блайт дрожали так, что она боялась расплескать напиток, тем не менее она решительно повернула к люку и начала спускаться по лестнице.
      Пираты проводили ее до спального помещения, где лежал на своей койке старина Вилли. Те, кто стоял прямо за спиной девушки, заметили потрясение на лице Вилли, когда она вручила ему кружку с грогом.
      Не сказав ни слова, Блайт повернулась и пошла к себе в каюту. Пираты неотступно следовали за ней, а встречавшиеся на пути молча уступали дорогу. Блайт шла с высоко поднятой головой, гордо расправив плечи, готовая каждую секунду принять удар кинжалом.
      Когда она наконец добралась до каюты Рейдера Прескотта, силы почти покинули ее. Войдя внутрь, Блайт закрыла за собой дверь, не в состоянии поверить в то, что все еще жива. Наверно, она сошла с ума! Разве можно так себя вести с вооруженными разбойниками?! Ведь им совершенно все равно кого резать: друг друга или ее. У них свои, дикарские, законы. Они способны только убивать, воровать, калечить, насиловать и похищать!
      «Боже милосердный, – вдруг осенило Блайт, – эти люди – действительно пираты! Я на самом деле похищена пиратами!» Блайт доковыляла до койки и без сил рухнула на нее.
      Господи, она ведь уже не раз оказывалась на грани жизни и смерти: дважды на камбузе у Франко, один раз при встрече с Шарки и, наконец, сегодня. Возможно, ей придется так рисковать каждый божий день. Блайт так не хотелось этому верить, она полагала, что ее просто запугивают. Но эти люди действительно пираты: опасные, жестокие, способные убить даже ради развлечения.
      При мысли об этом Блайт сковал ужас. Ей некуда бежать отсюда, негде укрыться, кругом одно беспокойное море. Но даже когда виден берег, до него все равно не добраться: она не умеет плавать. Но почему? Почему это случилось именно с ней?!
      Да потому, что она, Блайт Вулрич, молодая, одинокая женщина, которую совершенно некому защитить. У нее нет ни денег, ни богатых родственников, ни семьи. Долгие годы она работала как простая служанка, ела что попало, донашивала старые вещи; у нее не было возможности растопить в комнате камин и зажечь свечи. Она просто-напросто оказалась легкой добычей для таких мужчин, как Невилл Карсон и Рейдер Прескотт.
      «Господи, до чего же я уязвима, – сделала открытие Блайт. – Такая благоразумная, работящая, умеющая постоять за себя, я оказалась на самом деле одинокой, беззащитной и никому не нужной». Блайт обхватила себя за плечи и начала медленно раскачиваться. Ей не хотелось ни о чем думать, но мысли сами лезли в голову. Все эти годы Блайт упорно не замечала своего одиночества. Убедив себя в том, что может сама справиться со всеми трудностями, она взвалила на свои плечи всю ответственность за семью.
      «Посмотри, что из этого вышло», – насмешливо произнес ее внутренний голос. Блайт верила, что сумеет помочь отцу вернуться в реальный мир, но, увы, этого не произошло. Она думала, что сможет вести дела семьи и компании, но и это закончилось провалом. Блайт надеялась на скорое выздоровление бабушки, на то, что у них снова будет нормальная семья. И опять ее ждало разочарование. Наконец, она верила, что когда-нибудь встретит любовь, испытает в жизни счастье, познает хоть немного радости. Теперь Блайт уже не сомневалась в том, что этому не суждено сбыться. У нее уже никогда не будет ни жизни, ни семьи, ни любви.
      Это был жестокий удар. Все, во что Блайт так верила, на что надеялась, рухнуло в одночасье. Ее короткая, безрадостная, тяжелая жизнь подошла к концу. Пираты наверняка при случае станут торговаться за нее, как за мешок муки, а если им не подойдет цена, просто-напросто швырнут ее за борт, как никому не нужную вещь. Она страдает из-за мстительности Невилла Карсона и, возможно, еще немало натерпится от него.
      Блайт вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха. Грудь сдавило так, что она едва могла дышать. Затем все расплылось перед глазами, и по щекам Блайт заструились горячие, жгучие слезы. «Никто не сможет выручить меня из беды, – сокрушалась она, – возможно, никто даже не собирается меня искать».

* * *

      Ослепленный яростью, натыкаясь на все подряд, Рейдер Прескотт наконец выбрался из грузового трюма. За ним по пятам следовал Бастиан; его угрюмое выражение лица могло испугать кого угодно. Несколько минут назад Ричард с трудом отыскал капитана на самом дне корабля и с ходу выпалил, что Блайт угрожает смертельная опасность. Сейчас юноша шел за Рейдером и Бастианом, но, опасаясь их гнева, держался на безопасном расстоянии.
      Держа наготове нож, Рейдер решительно поднялся на палубу, представляя себе картины одну ужаснее другой: то ему виделась Блайт, связанная по рукам и ногам и окруженная толпой озверевших головорезов; то он воображал ее лежащей в луже крови… Вся палуба и все вокруг были залиты красным. О Боже, кровь… ее кровь… Лишь спустя несколько мгновений Рейдер понял, что ему это только кажется. Он протер глаза и огляделся.
      – Куда, черт возьми, они ее увели?! – завопил Рейдер, заметив кого-то из команды, затем схватил за грудки Клайва и как следует встряхнул. – Говори!
      – В… с-спально-о-ое… – с трудом выдавил Клайв.
      Отшвырнув его от себя, словно ненужную тряпку, Рейдер тяжело затопал вниз по ступенькам. В спальном помещении он обнаружил многих из своих матросов, толпившихся вокруг койки Вилли. Это было совсем не то, что ожидал увидеть Рейдер.
      – Где она, черт побери? Что вы с ней сделали?! Он готов был растерзать любого, попавшегося ему под руку. Неизвестность сводила его с ума.
      – Она… пошла в свою каюту, капитан, – сообщил Вилли. – Притащила мне порцию грога, а затем сразу же отправилась в каюту, я не вру.
      Рейдер обвел всех зловещим взглядом.
      – Если хоть кто-нибудь из вас обидел ее, клянусь, я вас всех перевешаю, – произнес он, чеканя каждое слово.
      Даже самые стойкие из команды содрогнулись, услышав его угрозу. Резко повернувшись, Рейдер направился к своей каюте, испытывая некоторое облегчение. Слава Богу, они не тронули ее, она жива и даже не ранена. Прекрасно, тогда он убьет ее собственными руками! Так его напугать!
      Рейдер едва сдерживал себя, когда вломился в каюту. Он увидел Блайт сидящей на коленях на койке. Она даже не пошевелилась, несмотря на страшный грохот захлопнувшейся перед самым носом Бастиана двери.
      – Почему мне пришлось иметь дело именно с тобой? – с порога обрушился на Блайт Рейдер. – Ты приносишь больше хлопот, чем того стоишь!
      Надо же такому случиться: из всех слов, существующих на земле, ему удалось выбрать именно то, которое окончательно разбило сердце Блайт. «Оказывается, Рейдеру хотелось знать, зачем он связался с глупой, никчемной, беззащитной женщиной! Значит, я ничего не стою, – с горечью думала Блайт, – я не стою того, чтобы со мной связываться…»
      Постепенно гнев вытеснил обиду, и вскоре Блайт уже всю трясло от ярости. Она повернулась к Рейдеру лицом, собираясь высказать все, что накипело у нее на душе. Пусть он на себе испытает, какова она в гневе!
      – Я ничего не стою, да? Неужели Невилл Карсон мало заплатил за твои хлопоты?! Интересно, как может одинокая беззащитная женщина доставлять хлопоты целой банде головорезов под твоим предводительством? – Блайт соскочила с койки и теперь стояла перед Рейдером, сверля его горящим взором своих необычных глаз. – Они не прикончили меня, когда у них появилась такая возможность, жестокосердные подонки! – кипятилась она. – Так ты для этого здесь? Можешь убить меня или избить, мне все равно. Но я не собираюсь больше сносить оскорбления, не буду!
      Казалось, что-то взорвалось внутри Блайт. Круто повернувшись, она схватила первое, что попалось под руку – бронзовый кувшин, – и запустила им в Рейдера. Кувшин с грохотом ударился о стену, упал на пол и подкатился к ногам Рейдера. Вслед за этим полетела шкатулка с принадлежностями для шитья. По полу рассыпались иголки, булавки, покатились в разные стороны клубки ниток. Блайт принялась хватать с полок все подряд, и поначалу Рейдер только успевал уворачиваться.
      – Проклятие, Вул-вич! – взревел он, когда Блайт угодила ему в плечо огромной морской раковиной. – Что за бес в тебя вселился?
      – Я не просила себе ни Невилла Карсона, ни сумасшедшего отца, ни проклятых англичан, – бушевала Блайт, продолжая швырять вещи, – ни болезни Наны, ни нападения индейцев – ни о чем я не просила! И я не просила меня похищать! Ты сделал это, и ты поплатишься. Я больше не намерена терпеть твоих издевательств. Ты сказал, что я несу за все ответственность? Да? Убирайся! Вон! И оставь меня одну!
      Блайт потянулась за музыкальной шкатулкой, но тут ее дрожащие пальцы нащупали бивень. Вслед за тем она услышала отчаянный вопль Рейдера, бальзамом разлившийся по ее израненной душе.
      – У-ух! Проклятье!
      С каждым разом Блайт все точнее и точнее попадала в цель.
      – Черт возьми, Вул-вич, образумься же, наконец!
      Бросившись вперед, Рейдер ловко перехватил поднятую для броска руку с буддой из нефрита, затем прижал девушку к себе, чтобы утихомирить ее.
      – Убери свои руки!
      Блайт сопротивлялась изо всех сил, отбиваясь ногами, а заодно пыталась расцарапать ему лицо. Рейдер схватил ее за подбородок и заглянул в глаза. Увидев в них боль, отчаяние и ярость, он почувствовал тревогу. «С ней наверняка что-то произошло, и нужно непременно выяснить, в чем же дело», – решил Рейдер. Но сначала следовало успокоить Блайт, одновременно обезопасив себя от ее цепких рук и острых когтей. Применив уже испытанный прием, Рейдер повалил девушку на койку, подмяв под себя ее тело.
      – О-о-ох! – выдохнула Блайт, извиваясь под ним. – Ну давай… ударь меня или убей… и покончим с этим! – В ее голосе слышалась боль и мольба. – Все равно это лучше, чем…
      – Я не собираюсь тебя ни бить, ни убивать! Ради Бога, Вул-вич! Успокойся! Что с тобой происходит?!
      Боль в груди Блайт стала совсем невыносимой. Господи, ее никчемная, проклятая жизнь…
      – Нет, оставь меня… Пожалуйста… пожалуйста…
      Схватив Рейдера за рукав рубашки, она попыталась оттолкнуть его от себя, но не смогла даже сдвинуть с места его тяжелое разгоряченное тело. Неожиданно к ее горлу подступили рыдания, горячие слезы затопили глаза. Блайт торопливо сомкнула ресницы, пытаясь сдержать непрошеный соленый поток, но было уже поздно – слезы вовсю заструились по щекам.
      – Вул-вич… – Рейдер поднес ладонь к ее щеке, и Блайт вздрогнула от его прикосновения. – О Господи, Вул-вич, они обидели тебя. Клянусь, я убью их одного за другим своими собственными руками.
      Гнев Рейдера словно растворился в ее слезах. Теперь ему хотелось защитить Блайт.
      – Нет… – рыдала она, – пожалуйста…
      Блайт снова попыталась его оттолкнуть. Рейдер вдруг залился краской стыда и приподнялся на руках, сам отодвигаясь от девушки. Господи, он же придавил ее, как тряпичную куклу, а она такая маленькая, беззащитная. Блайт открыла глаза, и Рейдер увидел в них боль. Она явно нуждалась в его защите!
      Рейдер сел и притянул ее к себе. На мгновение Блайт напряженно застыла, затем обхватила его руками и горько заплакала у него на плече.
      – Скажи мне, Вул-вич… – неуклюже погладил он ее по голове, но почувствовав, как она вздрогнула, прикусил язык и немного погодя произнес: – Блайт…
      Это имя отозвалось в душе Рейдера сладкой болью.
      – Что они с тобой сделали? Мои люди обидели тебя? – осторожно спросил он.
      Блайт отрицательно покачала головой.
      Рейдер посадил ее к себе на колени. Блайт не сопротивлялась, раздавленная осознанием своей никчемности в этом мире. Рейдер молча гладил ее спину, шею, плечи, и тепло его рук постепенно успокаивало Блайт.
      – Я пыталась… – она судорожно вздохнула и теснее прижалась к нему.
      – Что пыталась?
      «Наверное, сбежать», – подумал Рейдер.
      – Мой отец… ему нравятся только магниты и свечи… – Слезы снова ручьем полились из ее глаз. – Нана все еще больна… но ей нужна красная пряжа… и лавандовое мыло. А миссис Дорнли стыдится показываться на глаза Симмонсу. Но я пыталась… я действительно старалась изо всех сил, – всхлипывая, говорила Блайт, пряча заплаканное лицо.
      – Я уверен в этом, – пробормотал Рейдер. Он не улавливал смысла в ее словах, но, судя по всему, в теперешнем подавленном состоянии Блайт была виновата не только его команда.
      – Кто-то же должен быть благоразумным, кто-то должен нести ответственность… – Блайт повернула к нему покрасневшее лицо с глазами полными слез.
      Ее взгляд мог размягчить даже камень. А Рейдер Прескотт был всего-навсего человеком из плоти и крови. Он почувствовал внезапный прилив нежности и тепла. Господи, как же ему хотелось покрыть поцелуями эти нежные розовые щечки, эту ямочку на подбородке, эти вспухшие вишневые губки.
      – Почему? Почему именно я? – спросила Блайт, прижимаясь к его груди, и нежно потерлась щекой о рубашку Рейдера.
      Это простое прикосновение подействовало на Рейдера как удар электрического тока. А ведь он только хотел утешить ее, приласкать, успокоить, понять, чем вызвано ее негодование и откуда в ее глазах такая боль.
      Аромат кокоса кружил голову Блайт. Вздохнув, она уткнулась в ложбинку на шее Рейдера.
      – И почему ты все время так восхитительно пахнешь кокосом? – неожиданно для себя вдруг спросила Блайт. – Этот запах… мой самый любимый.
      Она подняла голову, и их взгляды встретились. Ее соблазнительные губы слегка приоткрылись. Только святой мог устоять перед ними, а Рейдер Прескотт вовсе не был святым.
      Блайт видела, как он наклоняет голову, не отрывая взгляда от ее манящих губ, но не сделала ничего, что помешало бы неизбежному. Как только их губы соприкоснулись, она наконец дала волю страсти, упиваясь этим сладостным поцелуем, готовая на все, лишь бы он длился вечно.
      Рейдер прижимал ее к себе, наполняя своей силой, своей уверенностью, одаривая своим желанием. И Блайт вдруг почувствовала, что освобождается от бремени ответственности, изматывавшего ее долгие годы. Оно рухнуло под натиском страстных объятий Рейдера, позволив вырваться на волю земной, жаждущей любви женщине.
      Ласки и поцелуи Рейдера уняли боль в сердце Блайт и разбудили в ее теле сокровенные желания. Она не противилась, когда он, приподняв юбки, начал неистово гладить ее бедра. Блайт только ахнула и выгнулась ему навстречу. Французская кровь сразу же дала о себе знать, и Блайт, не стыдясь, прошептала:
      – Целуй меня, Рейдер Прескотт, ласкай меня…
      Все существо Рейдера отозвалось на этот страстный призыв. Никогда еще он так хорошо не чувствовал и не понимал женщину. Рейдер хотел дать ей то, чего так жаждала ее душа и тело. Он будет любить Блайт так, чтобы доставить ей неземное удовольствие. Он поклялся себе, что она испытает блаженство в его объятиях. Рейдер поймал доверчивый взгляд Блайт, излучавший тепло и любовь. Да, этот взгляд говорил о том, что она готова подарить ему больше, чем простое соединение тел.
      Бедро девушки слегка качнулось под рукой Рейдера, и это робкое движение окончательно убедило его в том, что она готова ему принадлежать. В этом не оставалось никаких сомнений. Вул-вич действительно желала его и лежала перед ним трепещущая и открытая его страсти.
      Неожиданно Рейдера охватило смятение. Господи, что же он делает? Собирается овладеть беззащитной ранимой пленницей, да к тому же еще и девственницей?! Гром и молния! Что с ним? Ведь это скорее похоже на попытку изнасилования, правда, не грубого и жестокого, зато коварного по своей сути.
      Блайт почувствовала в нем перемену, но не могла понять причины. Протянув руки, она погладила Рейдера по щеке, потом провела кончиками пальцев по его нижней губе, – ей так давно хотелось это сделать.
      – Пожалуйста…
      – О Боже, – со вздохом вырвалось у Рейдера, заставив испуганно забиться ее сердце.
      После этого он начал медленно подниматься, отодвигаясь, удаляясь от нее… Блайт хотелось удержать Рейдера, умолять не покидать ее, просить любить ее, заставив забыть обо всем на свете. Но слова застряли у нее в горле, а в глазах снова появилась боль.
      Рейдер прошелся по каюте, заправляя рубашку, затем остановился и повернулся лицом к Блайт. Девушка сидела на смятой постели, взъерошенная и совершенно беззащитная, словно окаменевшая. Она даже не поправила платье, чтобы прикрыть полуобнаженную нежную грудь. Губы Блайт слегка вспухли от его поцелуев, а глаза… Ее глаза были полны смятения и боли.
      – Пожалуйста, – только и сказала она.
      Господи, за что ему такое испытание? Он не вправе пользоваться ее слабостью и доверчивостью, не вправе что-либо обещать ей или давать. Рейдер подавленно молчал. Да разве можно найти слова утешения после того, как он так разбередил ее душу, после того, как пообещал, но не дал?! Нет, он просто не имел права что-либо обещать! Рейдер попятился к двери, будучи просто не в силах видеть Блайт в таком состоянии, и, резко повернувшись, вышел из каюты.
      Блайт оставалась неподвижной, чувствуя себя совершенно раздавленной. Ей казалось, что Рейдер Прескотт отнял у нее что-то очень важное, чего она не должна была лишиться. Сначала он согрел и успокоил, приласкал, затронув самые сокровенные струны ее сердца. Она раскрылась ему навстречу, готовая отдать всю себя. А Рейдер вдруг отвернулся от нее. Он не захотел ее. По щекам Блайт катились слезы, тихие слезы огромного горя. Теперь она была по-настоящему одинока.

* * *

      Как только Рейдер вышел из каюты, Бастиан поспешил сообщить ему подробности об инциденте на палубе.
      – Похоже, эта мисс Блайт Вулрич решила самовольно изменить принятые на нашем судне правила. Она понесла грог тому, кому он не полагался: старине Вилли. А когда парни попытались ее образумить, пошла им наперекор. Никто не тронул драгоценную шкуру это девицы, разве что… ты? – Бастиан испытующе покосился на Рейдера.
      – Тот метнул на него гневный взгляд, но Бастиан лишь упрямо вздернул подбородок. Последнее время ему совсем не нравилось настроение Рейдера: уж слишком капитан был чем-то озабочен. Бастиан еще никогда не видел его таким.
      – Мы слышали шум. Судя по всему, она швыряла вещи, да? Настоящая фурия. А ведь ее христианское имя – Блайт, не так ли? – Бастиан фыркнул. – Никогда в жизни не встречал женщину, которой бы так не подходило ее имя.
      – Черт бы тебя побрал… – Рейдер схватил Бастиана за грудки и зловеще понизил голос почти до шепота. – Придержи свой проклятый язык!
      Отпустив его, он побрел прочь, с трудом подавляя желание до смерти избить своего беспечного и самовлюбленного партнера. На носу корабля Рейдер остановился, подставив себя ветру, чтобы несколько остудить свой пыл. Еще час назад он наверняка согласился бы с Бастианом насчет Блайт, но не теперь, узнав, какая у нее ранимая душа. Мало того, Рейдер вдруг выяснил, что несмотря на всю свою напускную жестокость он сам тоже очень уязвим.

ГЛАВА 10