В лаборатории перед ним предстала картина полного хаоса. Даже сквозняк из широко распахнутых окон не мог развеять вяжущего запаха жидкости для протирки аппаратуры. Большинство программистов сидело на полу, среди разобранных приборов. Агрегаты ВИС лежали раскуроченными до винтика, ощетинившись разноцветными проводами. Даже роликовая беговая дорожка была разобрана; каждый ролик промывался отдельно. Еще больше проводов тянулось с потолка к лазерным сканерам, стоявшим со снятыми кожухами, обнажая их начинку, состоящую из множества печатных плат. Все присутствующие говорили одновременно. Посреди комнаты стоял начальник Группы программирования Дон Черри, похожий на несовершеннолетнего Будду, в футболке цвета электрик с надписью: «Реальность обманчива». Дону было двадцать два года, он сознавал свою незаменимость и славился своим нахальством.

Увидев Сандерса, Черри завопил:

– Вон! Вон! Чертовы администраторы! Вон!

– Ты чего? – спросил Сандерс. – Я думал, ты хочешь меня видеть.

– Опоздал! У тебя была возможность! – крикнул Черри. – А сейчас уже поздно.

Сандерс подумал было, что Черри имеет в виду его несостоявшееся повышение, но Дон был известен как самый аполитичный руководитель в «ДиджиКом»; к тому же он двинулся навстречу Сандерсу, приветливо улыбаясь. Переступая через своих поверженных ниц программистов, он сказал:

– Не сердись, Том, ты действительно опоздал. Мы сейчас производим точную настройку.

– Это ты называешь точной настройкой? Это больше смахивает на нулевой цикл. А откуда здесь этот кошмарный запах?

– Что поделаешь! – Черри картинно поднял к небу руки. – Я каждый день заставляю ребят мыться, но это выше моих сил. Это же программисты! Хуже шелудивых псов, ей-богу.

– Синди мне передала, что ты звонил несколько раз.

– Было дело, – подтвердил Черри. – Мы собрали «Коридор» и запустили его. Я хотел, чтобы ты это видел. Но сейчас я думаю, что твое опоздание только к лучшему.

Сандерс окинул взглядом разбросанное оборудование.

– И это ты называешь «собрать»?

– Ну, это когда было… А сейчас вот… Занимаемся точной настройкой. – Черри кивнул на ползающих программистов, которые мыли разобранную беговую дорожку. – Как раз прошлой ночью нам удалось выловить последнего «жучка» в основной цепи. Коэффициент восстановления удвоен. Система прет как танк! Осталось только отрегулировать дорожку и сервоприводы обратной связи. А это, между прочим, механическая проблема! – с негодованием пожаловался он. – Но мы и это взяли на себя.

Программисты всегда ныли, когда им приходилось иметь дело с «железом». Живя в мире компьютерных абстракций, они считали все механические приспособления низменными.

– А в чем все-таки загвоздка? – спросил Сандерс.

– Ну, смотри, – сказал Черри. – Это наша последняя задумка. Пользователь надевает вот это, – он указал на приспособление, напоминающее серебристые солнцезащитные очки с толстыми стеклами, – и становится на беговую дорожку.

Беговая дорожка была одним из последних «бзиков» Черри. Ее вогнутая поверхность состояла из плотно подогнанных друг к другу резиновых шариков, вращающихся во всех направлениях. Пользователь мог идти по шарикам, мог поворачиваться в любую сторону.

– Встав на дорожку, – продолжал Черри, – клиент входит в банк данных. После этого компьютер, вон тот, – он показал на штабель металлических ящиков, стоявших в углу, – выбирает информацию из банка данных и конструирует аудиовизуальную среду, которую проецирует в эти очки. Так что, когда пользователь идет по дорожке, изображение меняется, и он видит, как идет по коридору, стены которого состоят из ящичков картотеки. Пользователь может остановиться в любом месте, своей рукой открыть нужный ящик и собственными пальцами перебрать листочки, якобы содержащиеся в нем. Ощущение абсолютной реальности.

– И сколько пользователей могут работать одновременно?

– На сегодняшний день система может обслуживать пять человек сразу.

– И как «Коридор» выглядит? – спросил Сандерс. – Как проволочный каркас? – В ранних своих версиях «Коридор» рисовался черно-белыми контурными линиями, поскольку подобная примитивность образа давала компьютеру возможность работать быстрее.

– Каркас! – фыркнул Черри. – Я тебя умоляю! Мы через это прошли еще две недели назад. Сейчас разговор идет о произвольной формы трехмерных поверхностях, смоделированных в двадцатичетырехцветном варианте с реалистичной текстурой. И никаких конечных элементов-многоугольников – мы работаем только с подлинными поверхностями. Смотрится идеально.

– А зачем вам лазерные сканеры? Я думал, вы определяете положение пользователя инфракрасными лучами. – Вверху в очки были вмонтированы инфракрасные сенсоры, с помощью которых компьютер определял, в какую сторону смотрит пользователь, и соответственно проецировал изображение.

– Так оно и есть, – подтвердил Черри. – А сканеры нужны для изображения тела.

– Какого тела?

– Такого. Когда ты идешь по «Коридору» не один, то в любой момент можешь повернуть голову и увидеть своего спутника. С помощью сканера считываются очертания тела и выражение лица; в реальном времени[9] составляется трехмерная карта, и компьютер рисует лицо реально существующего человека, идущего рядом с тобой. В реальности ты не смог бы увидеть его глаз, поскольку они скрыты за очками, а с помощью карты лицо проецируется точно. Здорово, а?

– Ты хочешь сказать, что можно будет видеть других пользователей?

– Ну да. Видеть лица и даже их выражение. И это еще не все. Если другие пользователи не надели очков, их все равно можно будет видеть: компьютер их идентифицирует, считывает их портрет из памяти и соединяет его с изображением тела. Немного грубовато, но в общем неплохо. – Черри помахал рукой. – Однако и это еще не все! Мы разработали «помощника».

– Помощника?

– Ну, пользователи всегда нуждаются в указаниях. Так что мы смоделировали ангела, который будет летать рядом и отвечать на вопросы. – Черри улыбнулся. – Мы собирались сделать его голубым[10], но потом решили, что не стоит никого оскорблять.

Сандерс задумчиво осмотрел комнату. Черри рассказал ему об успехах, но что-то было нечисто: трудно было не заметить какой-то напряженной атмосферы, суеты в работе людей.

– Эй, Дон, – крикнул один из программистов. – Какой должен быть Z-счет?

– Больше пяти, – ответил Черри.

– А у меня где-то порядка трех-четырех.

– Я тебе дам – трех-четырех! Ставь больше пяти, а то уволю. – Он повернулся к Сандерсу. – Ты воодушевляешь войска.

Сандерс посмотрел на Черри.

– Ну ладно, – сказал он наконец, – а теперь говори правду: что стряслось?

– Ничего, – пожал плечами Черри. – Я же тебе сказал – тонкая настройка.

– Дон!..

Черри вздохнул.

– Ну, когда мы резко увеличили коэффициент восстановления, полетел модуль настройки. Видишь ли, комната построена в реальном времени как коробка. Быстро считывая показания с сенсоров, мы должны так же быстро воспроизводить отдельные объекты, а не то комната начинает плавать вокруг тебя. Будешь как пьяный: голову повернешь, а комната закачается.

– И что?

– Пользователей укачивает.

– Прелестно, – вздохнул Сандерс.

– Так что нам пришлось разбирать беговую дорожку и мыть все внутри – Тедди заблевал всю комнату.

– Отменно, Дон.

– А что тут такого? Подумаешь, все уже почистили. – Он покачал головой. – Хотя было бы лучше, если бы Тедди не ел на завтрак мексиканских блюд. Такая невезуха! Все подшипники были забиты маленькими кусочками тортильи.

– Ты знаешь, что на завтра назначен демонстрационный сеанс для людей из «Конли-Уайт»?

– Ну и что? Мы будем готовы.

– Дон, мне не хотелось бы, чтобы их начальство показывало, что съело на завтрак.

– Ты мне поверь, – пообещал Черри. – Мы будем готовы. Им все понравится. Если у фирмы и будут осложнения, то только не с «Коридором».

– Точно?

– Полная гарантия, – ответил Черри.

Сандерс вернулся в свой кабинет к 10.20 и уже сидел за столом, когда, пришел Гэри Босак. Босак был высоким парнем лет двадцати пяти. На нем были джинсы, кроссовки и футболка с изображением Терминатора. В руке он нес большой, перепоясанный ремнем, кожаный портфель, наподобие тех, что носят в суде адвокаты.

– Вы что-то бледны, – сказал Босак. – Правда, сегодня в этом здании все бледные. Чертовски напряженная атмосфера, да?

– Я тоже заметил.

– Еще бы. Ну что, начнем?

– Конечно.

– Синди! На несколько минут мистер Сандерс занят. Для всех, без исключения.

Босак подошел к двери и запер ее. Затем, весело насвистывая, он выдернул из розетки провод настольного телефона и отключил телефон, стоявший у диванчика в углу. После этого подошел к окну и опустил жалюзи. В углу комнаты стоял маленький телевизор. Босак включил его, затем, раскрыв портфель, достал небольшую пластмассовую коробочку и щелкнул переключателем. На крышке коробочки замигала лампочка, и раздался монотонный шипящий звук. Босак поставил коробку на стол Сандерса. Он никогда не начинал говорить, пока не включал генератор «белого шума», чтобы обезопасить себя от возможности быть подслушанным – большая часть из того, что он собирался сообщить, была добыта нелегальным путем.

– У меня для вас хорошие новости, – сказал Босак. – Ваш парень чист. – Он вытащил манильский конверт, открыл его и начал передавать Сандерсу листки бумаги. – Питер Джон Нили, двадцать три года, в «ДиджиКом» работает шестнадцать месяцев. Сейчас занимает должность программиста в Группе новой продукции. Так, теперь здесь… Его отметки в средней школе и колледже… Анкета из «Дейта-Дженерал», места последней работы. Все в порядке. Теперь последние данные… Справка о кредите из Ти-Эр-Даблью… Телефонные счета с квартиры… Счета за переносной телефон… Банковское подтверждение… Расходы по кредитным карточка за двенадцать месяцев – «ВИЗА» и «Мастер»… Поездки… Послания по электронной почте компании и через сеть Интернет… Билеты за парковку… Самое важное… Гостиница «Рамада Инн» в Саннивейле, последние три визита, телефонные переговоры… Номера, по которым разговаривал… Три автомобиля напрокат, показания спидометров… Радиотелефон в машине, номера телефонов, по которым звонил… Это все.

– И что?

– Я проверил номера, по которым он звонил. Здесь тоже ничего. Много звонков в «Сиэтл Силикон», но у Нили там девушка. Она секретарь, работает в отделе сбыта, жалоб нет. Еще звонил своему брату, программисту из «Боинга». Тот занимается параллельной обработкой данных при разработке профиля крыла. Жалоб нет. Другие звонки – снабженцам и продавцам, все проверено. Никаких звонков в неурочное время. Никаких звонков из таксофонов. Никаких звонков за границу. Никаких сомнительных разговоров. Никаких необъяснимых банковских переводов, никаких дорогостоящих покупок. Нет причин думать, что он собирается поменять место работы. Я бы сказал, что он не разговаривал ни с кем, кто мог бы вызвать ваши подозрения.

– Отлично, – сказал Сандерс. Он посмотрел на лежащие перед ним листы бумаги и замялся. – Гэри… Кое-какие из этих бумаг получены в нашей компании. Вот из этих.

– Ага. И что?

– Откуда вы их взяли?

– Эй! – улыбнулся Гэри. – Вы не спрашивали, я не отвечал.

– Как вы проникли в картотеку «Дейта-Дженерал»?

– Разве не за это вы мне платите? – покачал головой Босак.

– Да, но…

– Все-все! Вы хотели проверить сотрудника, вы его проверили. Ваш парнишка чист, он работает только на вас. Вы хотите узнать о нем еще что-нибудь?

– Нет, – покачал головой Сандерс.

– Вот и хорошо. А теперь мне нужно идти и немного поспать. – Босак засунул бумаги обратно в конверт. – Между прочим, вам, наверное, позвонит контролер.

– И что?

– Я могу на вас рассчитывать?

– Конечно, Гэри.

– Я ему сказал, что провожу для вас консультации. По безопасности телекоммуникаций.

– А так оно и есть.

Босак выключил мигающую коробочку, затолкал ее в портфель и включил телефоны.

– Приятно с вами работать. Счет оставить вам или передать Синди?

– Оставьте мне. Ну, еще увидимся.

– Конечно, всегда пожалуйста. Если что-нибудь будет нужно, вы знаете, где меня искать.

Сандерс посмотрел на счет. Он был выписан от «НЗ – профессиональные услуги инкорпорэйтед» – фирмы из Белльвью, штат Вашингтон. Название было личной шуточкой Босака – аббревиатура «НЗ» расшифровывалась как «неизбежное зло». Как правило, технологические компании нанимали для различных негласных проверок отставных полицейских или частных детективов, но время от времени они прибегали в услугам хакеров[11] – таких, как Босак, – которые могли проникнуть в электронные базы данных и получить информацию на подозреваемых сотрудников. Преимущество работы с ними состояло в том, что они могли получить нужные данные в течение нескольких часов или за одну ночь. Конечно, методы Босака не были легальными; просто нанимая его, сам Сандерс нарушал с полдюжины законов. Но подобные проверки сотрудников давно стали привычной практикой в технологических фирмах, для которых потеря или огласка одного-единственного документа порой могла стоить сотни тысяч долларов.

А в случае Пита Нили проверка была необходима.. Нили работал над новейшими алгоритмами сжатия для сжатия-развертывания видеоизображения на лазерных дисках. Результаты его работы имели жизненно важное значение для новой технологии «Мерцалка». Высокоскоростные цифровые образы, передаваемые с дисков, должны были в корне изменить технологию, в частности в существующих системах образования. Но если алгоритмы станут известны конкурентам, преимущество «Диджи-Ком» будет под вопросом, а это значит… Зажужжал интерком.

– Том, – обратилась Синди, – уже одиннадцать часов. Сейчас должно состояться совещание руководства ГНП. Дать вам почитать повестку дня?

– Не стоит, – отказался Том. – Думаю, я знаю, о чем мы будем сегодня говорить.

Совещания руководства ГНП всегда проводились в конференц-зале на третьем этаже. Сегодня должно было состояться еженедельное совещание, на котором руководители отделов обсуждали производственные проблемы и информировали друг друга о ходе дел. Обычно председательствовал Сандерс. Сейчас вокруг стола сидели: Дон Черри, начальник Группы программирования, темпераментный начальник конструкторского отдела Марк Ливайн – все еще в черной «Армани» – и Мери Энн Хантер – руководитель отдела телекоммуникации данных. Маленькая, но энергичная Хантер была одета в шерстяную рубашку, шорты и беговые лосины «Найк»; она никогда не употребляла ленч, но, как правило, делала пятимильную пробежку после каждого совещания.

Ливайн, как это нередко случалось, произносил одну из своих бунтарских речей:

– …Оскорбление нанесено каждому сотруднику нашего отдела. Я не знаю, за какие заслуги она назначена руководителем. Я понятия не имею, соответствует ли ее квалификация той должности, которую она будет занимать, и…

Тут в конференц-зал вошел Сандерс, и Ливайн замолк. Произошла неловкая заминка: все молча смотрели на Сандерса, затем отвели глаза.

– У меня такое чувство, – улыбаясь, сказал Сандерс, – что вы говорили об этом.

Все промолчали.

– Ладно, – сказал Сандерс, опускаясь на стул, – вы не на моих похоронах. Поехали дальше.

Марк Ливайн прокашлялся.

– Мне очень жаль, Том. Я думаю, что это отвратительно.

– Все знают, что на ее месте должен быть ты, – подхватила Мери Энн.

– Это для нас всех большой удар, Том, – сказал Ливайн.

– Ага, – улыбаясь, сказал Черри. – Мы из сил выбивались, чтобы тебя прищучить, но никогда не думали, что это получится на самом деле.

– Спасибо за добрые слова, – ответил Сандерс, – но это компания Гарвина, и он может делать в ней все, что захочет. Он бывает чаще прав, чем не прав. А я уже большой мальчик, и к тому же мне никто ничего не обещал.

– Ты и в самом деле не переживаешь? – спросил Ливайн.

– Можешь мне поверить – со мной все в порядке.

– Ты говорил с Гарвином?

– Я говорил с Филом.

– С этой задницей? – покачал головой Ливайн.

– Постой-ка, – сказал Черри, – а Фил говорил что-нибудь насчет отделения?

– Говорил, – ответил Сандерс. – Планы, касающиеся отделения, остаются в силе. Через одиннадцать месяцев после слияния они определят IPO и объявят об отделении официально.

Сидевшие вокруг стола администраторы оживились. Сандерс видел, что они рады услышанному. Акционирование предприятия означало, что присутствующие огребут кучу денег.

– А что Фил говорил о мисс Джонсон?

– Да почти ничего. Только то, что сам Гарвин выбрал ее для руководства техническим отделом.

В эту минуту в конференц-зал вошла Стефани Каплан, финансовый директор «ДиджиКом». Эта высокая, очень молчаливая, рано поседевшая женщина была известна как «Стефани Стелс», или просто «бомбардировщик Стелс»[12], – это прозвище было дано ей за привычку тихо гробить проекты, которые, по ее мнению, были недостаточно выгодны, Вообще-то Каплан работала в Купертино, но, как правило, раз в месяц она присутствовала на заседаниях сиэтлского филиала. В последнее время она приезжала даже чаще.

– Вот, пробуем подбодрить Тома, Стефани, – сказал Ливайн.

Каплан присела на стул и сочувственно улыбнулась Сандерсу, не говоря ни слова.

– Вы заранее знали, что нашим начальником собираются назначить Мередит Джонсон? – спросил Ливайн.

– Нет, – ответила Каплан, – это для всех стало сюрпризом. И не все этому рады. – Будто спохватившись, что сказала лишнее, она открыла свой портфель и начала копаться в бумагах. Как всегда, она старалась держаться на заднем плане, и все почти сразу перестали обращать на нее внимание.

– Ну, – заговорил Черри, – а я слыхал, что она – протеже Гарвина. Джонсон работает в компании всего четыре года, и нельзя сказать, чтобы она хватала звезды с неба. Но Гарвин держит ее у себя под крылышком. Года два назад он начал толкать ее вверх. Бог знает почему, он считает, что лучше Мередит Джонсон никого нет.

– Гарвин ее потрахивает? – поинтересовался Ливайн.

– Нет, она ему просто нравится.

– Тогда ее трахает еще кто-нибудь.

– Помолчи-ка минутку, – выпрямившись, потребовала Мери Энн Хантер. – Что это ты? Интересно, если Гарвин на пост руководителя переманит какого-нибудь парня из «Майкрософт», никто не будет говорить, что он с кем-нибудь трахается!

– Это уж зависит от того, что это за парень, – захохотал Черри.

– Я серьезно: почему, если повышение получает женщина, то это потому, что она с кем-то трахается?

– Послушай, – ответил Ливайн, – если бы они пригласили Элен Ховард из «Майкрософт», то этого разговора никто бы не заводил – мы все знаем, что Элен отличный специалист. Нам бы это не понравилось, но мы бы ее приняли. Но Мередит Джонсон никто даже не знает! Ну, кто из присутствующих здесь ее знал?

– Честно говоря, – признался Сандерс, – я ее знаю.

Все притихли.

– В свое время мы с ней были довольно близки.

– Так она с тобой трахается? – опять захохотал Черри.

– Да это сто лет назад было, – помотал головой Сандерс.

– Ну и как она? – спросил Ливайн.

– Ага, – чуть не облизываясь, подхватил Черри, – как она?

– Заткнись, Дон!

– Не принимай это близко к сердцу, Мери Энн!

– Когда мы познакомились, она работала в «Новелл», – сказал Сандерс. – Ей было около двадцати пяти лет. Умная и честолюбивая.

– Умная и честолюбивая! – повторил Ливайн. – Прелестно! Да в этом мире полным-полно умных и честолюбивых! Ты мне скажи, способна она руководить техническим подразделением или мы будем иметь еще одного «Крикуна» Фрилинга?

Два года назад Гарвин назначил менеджера по сбыту, по имени Ховард Фрилинг, руководить их подразделением. Главе фирмы пришла в голову идея приблизить развитие новых разработок к потребителю, чтобы быстрее реагировать на изменения рынка. Фрилинг организовал фокус-группы, которые тратили уйму времени на то, чтобы подглядывать за потенциальными покупателями, играющими с образцами новых приборов, через полупрозрачное зеркало.

Однако с техникой Фрилинг был совершенно незнаком, поэтому, когда он сталкивался с какой-нибудь проблемой, он начинал кричать. Так поступают туристы, попавшие в страну, в которой говорят на незнакомом языке, и которые считают, что их начнут понимать лучше, если они будут кричать погромче. Пребывание Фрилинга на должности руководителя ГНП было просто опасным: программисты терпеть его не могли; конструкторы взбунтовались против его идеи окрашивать коробки для готовых приборов люминесцентными красками; производственные вопросы на заводах в Ирландии и Техасе не решались. В конце концов, когда конвейер в Корке встал на одиннадцать дней и срочно прилетевший Фрилинг начал по обыкновению вопить, ирландские менеджеры, как один, ушли с работы, после чего Гарвин уволил Фрилинга.

– …Ну так что? Мы получили нового Фрилинга?

Стефани Каплан прокашлялась.

– Я думаю, Гарвин сделал правильные выводы и не повторит одну ошибку дважды.

– Значит, вы думаете, что Мередит Джонсон подходит для этой работы?

– Я не говорю – наверняка, – осторожно ответила Каплан.

– Не очень-то категорическое утверждение, – хмыкнул Ливайн.

– Но все же, полагаю, что она получше, чем Фрилинг, – сказала Каплан.

– Это что же – как премия для тех, кто выше Микки Руни[13]? – фыркнул Ливайн.

– Нет, – сказала Каплан, – я думаю, что она лучше.

– Лучше выглядит, во всяком случае – я так слышал, – вставил Черри.

– Ты сексуальный маньяк, – сказала Мери Энн Хантер.

– Что, я уж не могу сказать, что она симпатичная?

– Мы говорим о ее компетентности, а не о ее внешности.

– Нет, погоди, – разгорячился Черри. – Когда я шел на это совещание, я проходил мимо женщин в экспресс-баре, и о чем же они говорили? О том, кто лучше – Ричард Гир или Мэл Гибсон, о разной ерунде. Не понимаю, как они могут…

– Мы отвлеклись, – остановил его Сандерс.

– Что бы вы, ребята, ни говорили, – сказала Хантер, – но факт остается фактом, и в этой компании доминируют мужчины. Кроме Стефани, здесь нет ни одной женщины, которая бы занимала высокий административный пост. Я считаю, что Боб здорово поступил, назначив женщину управлять отделом, и думаю, что мы должны поддержать ее. – Мери Энн посмотрела на Сандерса. – Мы все очень любим тебя, Том, но ты понимаешь, что я имею в виду.

– Ага, мы все тебя любим, – съязвил Черри. – Во всяком случае, любили, пока к нам не прислали такого симпатичного нового босса.

– Я первый поддержу Джонсон, если она подойдет, – сказал Ливайн.

– Не поддержишь, – сказала Хантер. – Ты будешь ее подсиживать. Ты найдешь повод от нее избавиться.

– Погоди минуту…

– Не погожу. Чего ради вы вообще завели этот разговор? Вы кипятитесь, потому что отныне вам придется ходить с докладами к женщине.

– Мери Энн…

– Я так считаю.

– Я думаю, – сказал Ливайн, – Том кипятится оттого, что сам не получил эту работу.

– Я не кипячусь, – возразил Сандерс.

– А вот я кипячусь, – вставил Черри, – оттого, что Мередит в свое время была подружкой Тома, так что теперь он имеет интересные отношения со своим новым боссом.

– Как сказать, – нахмурился Сандерс.

– А с другой стороны, – сказал Ливайн, – может, она тебя ненавидит. Меня, например, все старые подружки ненавидят.

– Надо полагать, есть основания, – сказал, смеясь, Черри.

– Давайте-ка вернемся к повестке дня, хорошо? – напомнил Сандерс.

– А что у нас на повестке?

– «Мерцалки».

Вдоль стола прокатился стон:

– Ох, только не это…

– Чертовы «мерцалки»…

– Что там с ними? – спросил Черри.

– Они все еще не решили проблему запаздывания и ничего пока не решили с шарнирами. Конвейер загружен на двадцать девять процентов.

– Пусть пришлют нам несколько аппаратов, – предложил Ливайн.

– Сегодня мы должны их получить.

– Хорошо. Тогда и будем разбираться, ладно?

– Ладно. – Сандерс обвел всех взглядом. – У кого еще есть затруднения? Как у тебя, Мери Энн?

– У нас все в порядке: мы рассчитываем, что в течение двух месяцев опытные образцы карточек-телефонов пройдут испытания.

Образцы радиотелефонов нового поколения размером были немногим больше, чем кредитная карточка. При употреблении они открывались, как книжка.

– А как с весом?

– На сегодняшний день они весят четыре унции – это не высший класс, но в общем неплохо. Есть сложности с питанием. В режиме разговора батареек хватает только на сто восемьдесят минут. И кнопки западают при наборе. Но это пусть у Марка голова болит. Мы идем по графику.

– Хорошо. – Он повернулся к Дону Черри. – А как «Коридор»?

Черри откинулся на спинку стула, сияя, и скрестил руки на животе.

– Рад вам сообщить, – сказал он, – что уже тридцать минут, как «Коридор» работает фантастически!

– Ну да?

– Отличная новость!

– Больше никто не блевал?

– Слушай, я тебя умоляю – не надо вспоминать древние истории.

– Погоди-погоди! – встрепенулся Марк Ливайн. – Кто это там блевал?

– Мерзкая сплетня. Тогда – это тогда, а сейчас – это сейчас. Главное – это то, что полчаса назад мы вычислили причину запаздывания, и вся система функционирует прекрасно. Мы можем войти в любую базу данных и развернуть ее в трехмерное двадцатичетырехцветное пространство в реальном времени. Можно работать с любой базой данных в мире.

– И работает стабильно?

– Как скала!

– А вы рассчитывали на эксплуатацию дураком?

– Пуленепробиваемая система.

– И вы готовы провести демонстрацию для «Конли»?

– Они обалдеют, – сказал Черри. – Глазам своим не поверят, так их распротак.

Выходя из конференц-зала, Сандерс наткнулся на группу чиновников из «Конли-Уайт», сопровождаемых Бобом Гарвином.

Роберт Т. Гарвин выглядел так, как мечтает выглядеть на обложке журнала «Форчун» любой начальник. Ему было пятьдесят девять лет. Он имел приятную внешность, черты его лица были резкими и волевыми, а волосы всегда выглядели, будто растрепанные ветром, как если бы обладатель только что вернулся с рыбалки в Монтане или с воскресной парусной прогулки на Сан-Хуане. В былые времена он, как и все, даже в офисе носил джинсы и грубые рабочие рубашки, но сейчас он предпочитал темно-синие костюмы от Карачени. Это была только одна из многих перемен, которые его сотрудники начинали замечать за ним в течение последних трех лет – со времени смерти его дочери.

Грубый и бесцеремонный в беседе с глазу на глаз, Гарвин был само очарование на публике. Сопровождая чиновников из «Конли-Уайт», он любезно объяснял:

– Здесь, на третьем этаже, у нас расположены производственно-технические подразделения и лаборатории новой продукции. А, Том! Отлично. – Полуобняв Сандерса одной рукой, он представил его: – А это Том Сандерс, наш менеджер по перспективным изделиям. Один из тех блестящих молодых парней, которые сделали нашу фирму тем, чем она стала сейчас. Том, познакомься, – это Эд Николс, финансовый директор «Конли-Уайт»… Николс, худощавый, с орлиным профилем, человек лет сорока восьми, держал голову откинутой назад так, что создавалось впечатление, будто он отшатнулся от чего-то скверно пахнущего. Он посмотрел на Сандерса вдоль своего носа через очки с низким фокусом и с некоторым неодобрением официально пожал ему руку.

– Мистер Сандерс!

– Мистер Николс!

– …Это – Джон Конли, племянник основателя фирмы, ее вице-президент…

Сандерс повернулся к коренастому, атлетически сложенному человеку лет под тридцать. Очки в стальной оправе. Костюм от Армани. Твердое рукопожатие. Серьезное лицо. На Сандерса Конли произвел впечатление богатого и решительного человека.

– Привет, Том.

– Привет, Джон.

– …Джим Дейли из «Голдмен и Сахс»… Лысеющий, худой, смахивающий на аиста и одетый в костюм в тоненькую полоску, Дейли производил впечатление рассеянного, заторможенного человека. Рукопожатие он сопроводил коротким кивком.

– …Ну и, конечно, Мередит Джонсон, из Купертино.

Она была намного красивее, чем представлялась в воспоминаниях. И какая-то неуловимо другая. Старше, конечно, – «гусиные лапки» в уголках глаз, морщинки на лбу… Зато сейчас она стояла прямее, и в ней была та уверенность, что ассоциировалась для Сандерса с близостью к власти. Темно-синий костюм, светлые волосы, большие глаза. И невероятно длинные ресницы. Все это ушло почему-то из памяти.

– Здравствуй, Том, рада тебя видеть снова. – Теплая улыбка. И ее духи…

– И я рад тебя видеть, Мередит.

Она отпустила его руку, и группа, во главе с Гарвином, отправилась дальше.

– Так, а прямо впереди у нас ВИС. Ее работу мы посмотрим завтра.

Марк Ливайн вышел из конференц-зала и спросил у Сандерса: – Что, посмотрел альбом «Их разыскивает полиция»?

– Вроде того.

Ливайн посмотрел им вслед.

– Трудно поверить, что эти ребята станут заправлять в фирме, – пожаловался он. – Я сегодня проводил для них брифинг, так, веришь, они ничегошеньки не знают. Жуть! Когда группа дошла до конца холла, Мередит Джонсон обернулась и, глядя на Сандерса, прошевелила губами:

– Я тебе позвоню.

Затем она лучезарно улыбнулась и вышла. Ливайн вздохнул.