Участок 5.
       Взаимодействие с Ключом Пространства.
 
 
Здесь кто-то виноват, кто-то рад,
Кто-то зол, кто-то счастлив, кто-то просто слаб.
Театр — мой мост,
Я слышу смех звезд.
 
      Крис сидел над Землей, склонив голову, глядя вниз на «планету», но давно уже ее не видя. Ничего у них не вышло, да не могло выйти, сейчас он понимал это отчетливей, чем когда-либо: Игру невозможно остановить, как невозможно уничтожить Ключ. Их стараниями Игра лишь приобрела большую остроту. Нечего было опасаться, что их убьют, подвергнув выбраковке, они и такие нужны Игре: создавая дополнительные препятствия, они повышают ей уровень сложности, добавляют азарта. Он вспомнил горячую речь Чарли у него в домике на том самом болоте, что, кажется, уже часами проплывает внизу: «С нами нельзя играть!» Это было ее предложение — действовать вопреки логике, именно ее слова подействовали на них тогда, воодушевили, заставили сделать то, что сделано. Ты ошиблась, девочка, — с нами можно и нужно играть, тем более что все это — наши собственные игры: фантазии, ужасы и страсти, наша жажда борьбы, риска, боли, крови, победы, сумасшедшей любви, жажда азарта, копившаяся тысячелетиями и затопившая наконец реальный мир в многогранном объеме.
      Поток его мыслей был прерван внезапно странным человеком, усевшимся, нет — буквально упавшим, с ним рядом. Огромный бородатый мужик в длинной полотняной рубахе и таких же штанах, из которых торчали босые ноги, сидел с ним бок о бок, почесывая пятку. Крис слегка подвинулся, как легендарный Василий Иванович на рельсе в одном древнем анекдоте, гораздо более бородатом, чем этот неожиданный сосед. Крис настолько погрузился в размышления, что не услышал его приближения — а ведь мужик пришел не налегке, он был обременен добычей: огромной пузатой «жабой» голубого цвета, которую он волок за задние лапы, завязанные узлом. Передние лапы несчастного животного были нейтрализованы таким же чудным образом.
      — Вот! — произнес мужик басовито, подумал немного и добавил: — Поймал!
      Очевидно, это был один из уцелевших «партизан», о которых упоминал Лидер — тех, что охотились на корабле за «недобитыми» пришельцами. Удивительно, но Крису вдруг захотелось общения с этим дремучим представителем человеческой расы, неведомо как сохранившимся в столь первобытном виде и непонятно какими путями забредшим на космический корабль пришельцев. Или он уже тут так одичал?..
      — Это кто у вас? — поинтересовался Крис доброжелательно.
      — А черт его знает! — ответил мужик равнодушно. — Какой-то инопланетный изверг нестандартной физиологии.
      У Криса брови поползли на лоб.
      — И что вы с ним будете делать?..
      — Съем! — Мужик загоготал, потом, увидя брезгливую усмешку на лице соседа, махнул рукой: — Да шучу я. Этакую пакость и французы бы жрать не стали, потому как есть отрава, для человеческого пищеварения не пригодная. Я этот экспонат нашему капитану несу, — все ж таки новый экземпляр, редкостный, наверное, может, выпотрошит ее, набьет опилками и поставит у себя в кабинете для благоустройства и красоты помещения — вишь, цвет у нее какой нежный, так и играет! — Шлепнув увесисто свою добычу по пупырчатому боку, отчего она заклекотала и впрямь пошла радужными переливами, мужик продолжил: — Так я чего у тебя хотел спросить: в какой стороне капитан живет, не подскажешь ли, часом? Сколько уже кровь проливаю в этой тарелке супостатовой за земное отечество, все этажи облазил, а в ихней архитектурной планиде так и не разобрался.
      — Думаю, там, — Крис махнул рукой на тот коридор, куда ушли Чарли с Юрой: он склонен был предполагать, что они направились именно к капитану, то есть, конечно, к Лидеру, хоть и не ожидал от их затеи каких-то положительных результатов. — Но я не уверен, — добавил он на всякий случай.
      — И на том спасибо. А ты-то сам кто будешь, если не секрет, конечно? — спросил словоохотливый мужик.
      — Вообще-то я писатель. — Крис невесело усмехнулся и добавил: — Бывший.
      У мужика после этих слов неожиданно отвисла челюсть, со стороны это выглядело так, будто она не выдержала под тяжестью бороды. Он собирался было что-то сказать, но тут собеседники обнаружили, что к ним еще кто-то приближается. Оказалось, не просто случайный прохожий из местных обитателей, а личность, очень хорошо Крису знакомая: по невидимому полу ковыляла старушка, похожая в своей черной одежде на некий призрак, летящий над Землей, прихрамывая и немного кособочась в полете. «Подлетев», она спросила первым делом:
      — Ты чего это тут сидишь? Где остальных потерял? — и, тяжело дыша, опустилась на пол напротив Криса.
      Слегка ошарашенный ее явлением, а также постановкой вопроса, он ответил:
      — Они пошли прогуляться… — Потом, немного опомнившись, сам забросал ее вопросами: — А вы почему здесь? Что с больными? С ребенком?
      — Больной у меня остался только один, и ему мой присмотр не нужен. А остальные двое сейчас поедят и меня догонят, — легкомысленно ответила старушка, с пристальным интересом разглядывая незнакомого мужика и его добычу. — А это с тобой кто? Не иначе как здешний?
      — Это местный партизан. Несет пленного врага на допрос к капитану, — отрекомендовал Крис незнакомца.
      Мужик с достоинством разгладил бороду и продолжил прерванный разговор:
      — Так ты, говоришь, писатель? — Теперь он говорил менее басовито. — А как величаешься? Я книжки страсть как люблю, перечел их уйму, может, и твои читал? — Крис с улыбкой назвался. Мужик подпрыгнул, хлопнув себя в восторге по коленкам: — Читал! Ей-богу читал! — Крис недоверчиво ухмыльнулся. Мужик насупился угрожающе: — Не веришь? А вот хочешь, сейчас твой роман перескажу в лицах?
      Тут к беседе неожиданно активно подключилась старушка.
      — А что, партизан, — с лукавым прищуром сказала она. — Прорекламируй-ка молодого автора потенциальным читателям!
      — Ладно, — густым басом согласился мужик, ложась на бок и устраиваясь поудобнее, как бы готовясь к длинному нелегкому повествованию. И, выдержав раздумчивую паузу, начал вдруг с места в карьер, словно о давно наболевшем: — Ты, мил друг писатель, не обижайся, но я скажу начистоту: не нравятся мне твои герои! — Крис с усмешкой покачал головой. Мужик продолжал: — А знаешь почему? Из-за полного несоответствия с живыми людьми! Бабы у тебя все очень уж универсальные, а мужики наоборот — сплошная размазня, аж читать противно. Вот эта твоя, как ее, что на горных разработках вкалывает, — Ильба! — Крис удивленно вскинул брови. Мужик довольно кивнул: — Она у тебя и физик, и техник, и компьютерщик, и знаток боевых искусств и оружия, и капитан космического корабля! При этом не супербабец, а хрупкая молоденькая девушка. Окстись, парень, ты же не фантастику пишешь!
      Крис к концу этой речи имел совершенно ошарашенный вид. Старушка, вытянув шею, повернула к оратору ухо, демонстрируя искренний интерес потенциальных читательских масс к произведениям Криса.
      — Теперь возьмем твоего мужика…
      — Да нет, зачем же…
      — Нет уж, возьмем!
      Крис вздохнул обреченно: крутого же козла он запустил, сам того не ведая, в собственный, дорогой его сердцу огород! Крис покосился на «жабу» — бедняга ворочалась и вздыхала, словно бы сочувственно: ей тоже пришлось худо от этого настырного мужика.
      — Твоя супергерла к нему и так и эдак. Пробирается всеми правдами и неправдами к нему в койку, а он желает ей «спокойной ночи» и засыпает сладко у нее под боком, чисто младенчик. Что и говорить, нестандартный сюжетный ход! Но каково-то девушке! — обращается вдохновенный мужик за поддержкой к старушке. Та энергично кивает: факт, по-свински обошелся Крис с такой замечательной девушкой, рыдала, наверное, бедняжка всю ночь, а потом навеки от него отреклась. Хэги, будь она девушкой, так непременно отреклась бы. Но как поступит супергерла?.. — Она не сдается! — бодро сообщает мужик. — И после долгих мытарств берет его измором! Герой повержен в трепет своим неожиданным мужским триумфом, так что даже не решается сказать пару теплых слов подруге — кстати, горячо, но тайно им любимой — и вообще лишен дара речи до конца повествования…
      — Надо почитать, — заметила старушка, взглядывая на Криса с чисто женским, без малого материнским сочувствием.
      — Любовная линия не главная, она побочная в моих романах, — сдержанно произнес Крис, начиная тихо закипать.
      — Не спеши, мы же твое произведение в деталях разбираем. Просто именно эта твоя побочная линия больше всего задела меня за живое. Вот я с нее и начал.
      — А не пошли бы вы… На поиски капитана? А то лягушка ваша редкая вон, того и гляди, издохнет.
      — А шут с ней, — отмахнулся мужик. — Чем не пожертвуешь для поддержания интеллектуальной беседы! Теперь не каждый день с образованным человеком встретишься!
      Продолжения этой беседы Крис бы не выдержал. И он сорвался:
      — Да кто вы такой, чтобы судить о моих романах?! Не нравится, так и нечего читать, а подобная дилетантская критика меня еще в той жизни достала!
      — Неужто не узнал меня? А ну-ка глянь повнимательней! — Мужик приосанился, гордо расправив плечи, огладил еще раз бороду, пошевелил демонстративно пальцами ног и, видя, что его таки не узнают, объявил: — Я — Лев Толстой!
      Крис вытаращил глаза, губы его медленно расползлись в улыбку.
      — Лев? — И он захохотал, откинув голову. — Толстой? — Он завалился на спину, не в силах остановиться.
      Мужик еще раз себя оглядел, покрутил голыми пятками и поднял вопросительный взгляд на старушку:
      — Что, не похож?.. — Он повернулся к ней в профиль. — А так?
      — Ты, сынок, больше на лешего похож, чем на толстого льва, — честно призналась бабушка.
      Мужик тоже засмеялся — заливисто, по-молодому. Глядя на них, и старушка не удержалась, разразилась тонким смехом. Развеселившаяся троица забыла глядеть по сторонам, а между тем к компании присоединились новые гости, вернее, опять же старые знакомые: Лобстер, вновь живой, здоровый и полный сил, однако явно чем-то озабоченный (не иначе как отсутствием «горючего»), и с ним всхлипывающий Ник. Заметив их, Крис перестал наконец смеяться, смолкли и остальные — какой может быть смех при виде плачущего ребенка? На Нике не было пояса, оставленного ему Чарли, так что Крис примерно догадался, отчего слезы: обидели младенца, заморочили увлекательными играми, забрали обманом пояс — как тут не заплакать?
      — Ты чего ревешь? — участливо спросил его Лев Толстой. — Аль обидел кто?
      — У меня Чарли… пояс забрала… и… убежала-а-а.
      — А вот глянь-ка сюда! — Лев Толстой шлепнул по своей «лягушке». — Какая красавица, а? Прямо царевна! — Ник, хлюпнув носом, презрительно отвернулся. Мужик не оставлял попыток его утешить: — Ты на колер, на колер посмотри! Хочешь погладить?
      — Да не плачь ты, не Чарли это была, а так, одна галлюцинация, — сказал Крис.
      — Ча-арли… Она сказала… что ей некогда… что у нее важ-ное д-дело-о…
      Лев Толстой пнул в сердцах свою «лягушку» пяткой и взялся в немом отчаянии за голову. С «лягушкой» же после его пинка стало твориться нечто странное и удивительное: она затряслась, будто студень, лапы сами собой развязались и всосались в голубую массу, которая потянулась вверх, меняя цвет и переплавляясь в новую форму. Из всей компании одного лишь Льва Толстого оставили равнодушным «жабьи» метаморфозы: он сидел, подперев рукой щеку, и, вздыхая, наблюдал превращение своей «лягушки» во что-то, пока еще непонятное, но не иначе как в царевну. Зато Ник и думать забыл про рыдания, во все глаза глядя на чудо: в кои-то веки взрослые не обманули!
      Голубая субстанция стала серой и вытянулась вверх, достигнув человеческого роста, однако вместо царевны в формирующихся очертаниях стало прорисовываться нечто явно противоположного пола: перед компанией стоял не кто иной, как Лидер, и улыбался почти так же, как в первое свое прибытие, — почти, потому что нынешняя его улыбка была несколько натянутой.
      — Поздравляю, — произнес он, обращаясь к Льву Толстому. — Вам удалось меня провести, но не воображайте, что это победа. Просто один — ноль в вашу пользу.
      — Два — ноль, — поправил его Лев Толстой изменившимся молодым голосом и пояснил: — Первый раунд мы выиграли в зале суда.
      — Она, конечно, уже в моем кабинете, — сказал Лидер, не находя нужным вступать в полемику с Толстым по поводу счета.
      — А ты думал, что она сидит в моем кармане?
      — Замечательно разыграно, — признал Лидер, усмехаясь. — Даже жаль, что все это напрасно — ведь Ключа в кабинете нет.
      — А где ж он есть? Не подскажешь ли, часом? — Лев Толстой издевался, прикидываясь дурачком, а может, просто пытался еще оттянуть время.
      — Даже если подскажу, вам это не поможет.
      — Неужто такое надежное место?
      — Главное, что вам надлежит знать об этом месте, — что ничья рука, кроме моей, не в силах туда дотянуться. — Лидер развернулся, делая руками тот самый жест, раздвигающий пространственную занавесь… И замер, не успев шагнуть в уже открывшийся перед ним проем. Замер не только Лидер, но и Лев Толстой, Крис, мальчик, Земля, лежащая у них далеко под ногами, и облака над ней, и все, что двигалось по ее поверхности, живое и неживое, замерли звезды, остановили свое вращение галактики. Замерло Время. Главный Оператор застопорил пленку и пошел перекусить, вряд ли подозревая, что на оставленной им съемочной площадке среди вселенской неподвижности продолжает шевелиться единственное существо. Маленькая старушка, держащая в руках песочные часики, с трудом поднялась с пола.
      — Все приходится делать самой… — проворчала она, подходя к Лидеру, и, неловко нырнув под его застывшую руку, ступила в открытую им пространственную прореху.
      Большой, тем не менее весьма уютный кабинет Лидера оказался, во-первых, в страшнейшем беспорядке; во-вторых, открытым, а вернее, вскрытым — часть массивной стальной двери была аккуратно вырезана и валялась на полу; в-третьих, кабинет украшала оригинальная скульптура в стиле «реализм»: девушка с ложкой во рту. Вид у скульптуры был встревоженный — она округлила глаза, словно при виде опасности, правая рука приподнялась по направлению к столу, где лежала вязаная шапочка. Хэги, пожалуй, назвала бы композицию «С поличным»: для полного сходства с воришкой, застигнутым врасплох, не хватало одной маленькой детали. Подойдя к столу, Хэги взяла шапку и натянула ее девушке на голову. Заправила выбившуюся челку — последний штрих — и отступила на два шага, полюбоваться — вот теперь в самый раз! Она уже повернулась, чтобы вылезти через хозяйский «черный ход» обратно в зал, как вдруг оттуда ей навстречу шагнул Лидер и сбил ее с ног. Часы вылетели у старушки из рук, но с этим Лидер опоздал: все равно их действие уже кончилось, время двинулось — Главный Оператор вернулся с обеда.
      Для Чарли все произошедшее выглядело следующим образом: она стояла посреди кабинета, только что тщательно ею обшаренного (шкафы и даже ящики стола оказались незапертыми), в размышлении, где же может быть спрятан сейф с Ключом, как вдруг стена напротив разошлась, в ней образовалось длинное отверстие. Сразу вслед за тем с Чарли случилось нечто, больше всего похожее на удар дубиной по голове: все перед глазами резко скакнуло, куда-то уносясь и расширяясь, она вроде бы падала, причем с головокружительной скоростью, в то же время продолжая держаться на ногах. Ощущение длилось не больше мгновения, а когда закончилось, Чарли обнаружила себя стоящей в совершенно незнакомой местности — на каком-то потрескавшемся колдобистом поле. Далеко впереди обрушивалось со страшным грохотом нечто черное, исполинское, и отколовшийся кусок летел с далеких небес прямо в Чарли. Она хотела побежать, но мир шатнулся, почва ушла из-под ног и встала в вертикальное положение, ударив ее плашмя, однако не слишком больно. Рядом оземь стукнулось что-то массивное, Чарли, все еще лежа, обернулась — это, конечно, был тот самый отколовшийся кусок. Несмотря на огромные размеры — с одноместный космический корабль, не меньше, — «осколок» имел правильную форму и вообще-то очень смахивал на здоровенные песочные часы. «Песочные часы! Не может быть!..» Она подняла к голове руки — на ней была шапка! Еще не отдавая себе отчета, как, почему и с чьей помощью все произошло, осознав лишь главное — она успела «исчезнуть» перед самым появлением Лидера, она на полу в его кабинете, а рядом валяется артефакт, — Чарли вскочила и бросилась к часам: благо что они упали от нее в нескольких шагах, не иначе как здесь не обошлось без содействия ложки — благодарение Небу! — тоже, как и одежда, подвергшейся уменьшающему воздействию шапки. Со стороны упавшей горы надвигалась колоссальная серая фигура, пока она приближалась, Чарли взобралась на одну из толстенных резных стоек, находящихся сейчас в горизонтальном положении, и легла на нее животом, обхватив руками и ногами. Фигура склонилась, загородив собою мир, часы сграбастала великанская лапа, остро воняющая потом, и резко вознесла вверх. Вцепившись изо всех сил в стойку, Чарли зажмурилась, но в глазах все еще стояли глубокие полукруглые борозды на подушечке пальца, повисшего прямо перед ее лицом. Она опасалась, что слетит, однако ее вес был сейчас не больше мушиного, и она без труда держалась на покатой поверхности, ухватившись за удобные резные выемки. Все-таки ей необходимо было видеть, куда Лидер уберет артефакт, поэтому она заставила себя открыть глаза. Оказалось, что пальца перед ней уже нет, не было и руки, и сам необъятных размеров Лидер куда-то исчез вместе со своим еще более необъятным кабинетом. Песочные часы с прицепившейся к ним Чарли висели в желтоватом пространстве, где не было ни пола, ни потолка, ни верха, ни низа. Кроме часов, здесь плавало множество крупномасштабных предметов — от обычных и узнаваемых, таких, как перчатка, ножницы или компас, до вещей весьма странного и необычного вида, чье предназначение оставалось за гранью ее понимания. Чарли поняла, что находится в хранилище артефактов, и окончательно в этом уверилась, когда в висящем неподалеку длиннющем бревне, толщиной, наверное, с дуб, признала паралитическую слегу Криса. «Не пора ли мне снять шапку?» — подумала Чарли: было очевидно, что места здесь хватит, чтобы вместить ее в полный рост. Для начала она попыталась, опустив ноги, опереться ими о часовую стойку; в этот момент часы с чем-то столкнулись, Чарли, не удержавшись, отцепилась от них и полетела куда-то вниз, уже на лету видя, что падает на ровную квадратную площадку. Упав на нее почти безболезненно, она сразу поднялась, убедилась, что площадь не уплывает у нее из-под ног, а вполне сносно ее держит, и, обследовав место падения, пришла к выводу, что попала на верхнюю часть какого-то ящика, судя по всему — металлического. Ей не пришлось долго ломать голову, чтобы сообразить, что скорее всего находится в этом ящике. Она попала туда, куда стремилась, и нашла здесь то, что хотела, однако пока еще не имела представления о том, как ей отсюда выбираться. Первым делом ей, видимо, следовало вернуть себе нормальные размеры, что она и сделала, не слишком тревожась о последствиях: раз здесь преспокойно умещалась слега Криса, которая была длиннее ее чуть не вдвое, то и она, надо думать, уместится.
      Стремительное увеличение не вызвало у нее такого шока, как уменьшение — тогда это случилось внезапно и слишком неожиданно. Теперь она даже получила удовольствие: весь процесс состоял в том, что предметы, визуально съеживаясь — как бы удаляясь, на самом деле приближались и стукались об нее, а металлическая площадь улетела куда-то вниз, при этом резко уменьшившись и пропав из виду, и все это — буквально в мгновение ока.